Аннотация: Навеяно: уже в край зае...вшими "мыльными операми" по ТВ
ЗАЧЕМ ЕГО Я ПОЛЮБИЛА?
(один день нелегкой женской доли)
- Представляешь, моя лучшая подруга назвала меня сумасшедшей идиоткой!..
Дуся тайфуном ворвалась в квартиру. Сорвав с себя шапку и шарф, она кинула их на тумбочку в прихожей. Через секунду туда же полетела и куртка. Двумя резкими движениями она скинула с себя зимние ботинки и молнией метнулась в туалет.
- Не, ну ты представляешь? - заглушая урчание воды, кричала Дуся с унитаза. - И это лучшая подруга называется...
Шелестение бумаги, шум смываемой воды. Дуся с облегченным выдохом выходит из туалета. Уже в коридоре на широкие бедра натягивает джинсы, но не застегивает их. Идет на кухню.
- А я думаю, это все знаешь от чего? - щелчок открываемой дверцы холодильника.- Это все от зависти.
Дуся шелестит какими-то пакетами. Что-то со шлепком падает на кухонный стол. Слышно, как нож с противным звуком царапает стекло, которым накрыт стол. Видно она себе что-то отрезает. Колбасу. А может быть сыр.
- Я вот терпеть этого не могу! Терпеть не могу эту черную зависть, - снова шелест пакетов и щелчок закрываемой дверцы холодильника. - Знаешь, ну вот плохо некоторым. Плохо, когда другим хорошо!..
Дуся появляется в дверях гостиной. Опирается плечом о дверной косяк. Откусывает огромный кусок от бутерброда с противно воняющей копченкой.
Чавкает.
- Вот... Вот мне, к примеру... Мне с тобой... чавк... хорошо... чавк-чавк... Хорошо-м... Я вот-м-н... м-н-чавк... Я мн-чавк, - Дуся проглатывает не до конца пережеванный кусок бутерброда. - Я ей так и сказала: "Мне с ним хорошо! Он мой идеал!.."
Она вдруг замолчала. Посмотрела на него, сидящего на продавленном диване. Посмотрела в его глаза. Улыбнулась. Из уголков губ на ее огромную грудь посыпались крошки от бутерброда.
- Ведь ты действительно мой идеал...
Улыбнувшись еще шире, Дуся отложила бутерброд на телевизор (где уже стояла чашка покрывшегося плесенью чая и ржаво-рыжий яблочный огрызок) и подошла к нему. Села рядом на диван. Обняла его за шею. Притянула к себе и положила голову на плечо.
- Идеал... Ты не считаешь меня коровой. Тебя удовлетворяет моя фигура. Ты не считаешь меня дурой. Ты не пользуешься мной... Не используешь, как куклу для секса. Ты всегда выслушиваешь меня, не перебивая всякими: "Тише, футбол!.." или "Не мешай, бокс идет!.."
Дуся зажмурилась и еще крепче прижалась к нему.
- Ты любишь меня! Я знаю это и без слов.
Дуся ослабила объятья и посмотрела на него. Спокойное лицо, таинственный взгляд немигающих глаз.
- А еще она сказала, - продолжила Дуся, - что мне нужно в психушку, если я влюбилась в манекена. Украла его из магазина и приперла домой.
Дуся провела рукой по его лицу.
- Но это она все от зависти. Завидует, что я нашла свое счастье. Свою любовь... - Дуся провела пальцем по пластмассовым губам. - Любовь... - И потянулась к этим губам своими устами.
Поцелуй был долгим. Но не в засос. Дуся не любила в засос. Когда-то, когда ей было девятнадцать, она встречалась с парнем. Как-то раз, в подъезде, он поцеловал ее. Это был первый поцелуй в ее жизни. Дуся растерялась и просто стояла с открытым ртом. Парень тогда посмеялся над ней. И всем во дворе рассказал, что в свои девятнадцать она еще ни разу не целовалась. Ей было очень неприятно, обидно... И стыдно...
А он над ней не смеялся. Он спокойно принял ее поцелуй. Когда она оторвала губы от его рта, он моргнул.
- А я ведь даже еще не знаю, как тебя зовут, - сказала Дуся с радостью в голосе. Какой-то странной радостью. Радостью оттого, что она целуется с тем, чьего имени даже не знает.
Дуся расцвела, засияла, растянула улыбку от уха до уха, а после впилась в его губы. Пластиковые руки обняли ее за плечи.
- Мне хорошо... Мне хорошо с тобой!.. А они все завидуют!..
- Завидуют, - согласился с ней Кэн.
- Я нашла свое счастье. А они одни. Одни! Поэтому завидуют!..
- Одни, поэтому завидуют, - повторил за Дусей манекен и поднял ее на руки. Понес в спальню.
- У них нет такого мужчины как ты, - продолжала Дуся. А Кэн нес ее на руках и повторял ее слова.
Когда они оказались в спальне, он положил ее на кровать. Она продолжала говорить. Говорить и всхлипывать. Он повторял за ней слова и стягивал с нее одежду. Через минуту она уже была обнаженной. Кэн тоже разделся.
- Я ненавижу завистников, - уже почти плача лепетала Дуся.
- И я ненавижу, - сухо ответил манекен и лег сверху.
Когда он вошел в нее своим пластиковым членом, она этого не заметила. Лишь продолжала жаловаться на подруг. От рассказов об идеалах она вскоре перешла на зубоскальство о внешности подруг. У одной - кофточка старомодная, у другой - ноги, как у лошади. Все это время Кэн лишь поддакивал сквозь пыхтение. Энергично двигаясь, он смотрел, как колыхается ее грудь. А в такт груди и "второй" подбородок.
"Корова!" - подумал он. И это была первая здравая мысль, которая родилась в его пустой, абсолютно пустой голове.
Через пару минут он кончил. Без фонтанов спермы и без маски неземного удовольствия на лице, неспособном на мимику. Просто кончил. Получил слабенький кайф. Встал. Натянул джинсы. Дуся по-прежнему продолжала хныкать о несправедливости мира и неизвестно с кем обсуждать уродин-подруг. Отсутствующий взгляд уперся в потолок.
- О каких мужиках ты мечтаешь? - Кэн почесал затылок. - Кто к тебе подойдет, свиноматка сумасшедшая? Тебе точно в психушку нужно.
Манекен накинул куртку и вышел из квартиры, тихо прикрыв за собою дверь. То, что Кэн ушел, Дуся заметила лишь через час. Села на кровати, обхватила толстыми ручищами не менее толстые колени и завыла, оплакивая свою нелегкую женскую долю.