На берегу в цвету июня,
По-летнему одета,
Лежала Нелли юная,
Истомою согрета.
А Вилли по лесу блуждал,
При встрече, столь нежданной,
Глядел, желал, краснел, страдал,
Стоял, как окаянный.

Как в ножнах меч - её глаза,
Прикрыты в сладком сне,
А ароматные уста
Пунцовых роз красней.
Как пышных лилий двух овал,
Вздымалась нежно грудь,
Глядел, желал, краснел, страдал,
И робок был чуть-чуть.

Её одежду ветерок
Ласкал, неосторожно,
И формы нежные, как мог,
Обрисовал несложно.
Пульс, словно бешенный, скакал
И жаждал поцелуя,
Глядел, желал, краснел, страдал,
Душою всей ликуя.

Как куропатка от орла,
Вспорхнув, что было силы,
Вскочила Нелли, как могла,
И к лесу припустила.
Но Вилли следовал за ней,
Нагнав её в лесу,
Он клялся и божился ей,
Хваля её красу.

On a bank of flowers, in a summer day,
For summer lightly drest,
The youthful, blooming Nelly lay,
With love and sleep opprest;
When Willie, wand'ring thro' the wood,
Who for her favour oft had sued;
He gaz'd, he wish'd
He fear'd, he blush'd,
And trembled where he stood.

Her closed eyes, like weapons sheath'd,
Were seal'd in soft repose;
Her lip, still as she fragrant breath'd,
It richer dyed the rose;
The springing lilies, sweetly prest,
Wild-wanton kissed her rival breast;
He gaz'd, he wish'd,
He mear'd, he blush'd,
His bosom ill at rest.

Her robes, light-waving in the breeze,
Her tender limbs embrace;
Her lovely form, her native ease,
All harmony and grace;
Tumultuous tides his pulses roll,
A faltering, ardent kiss he stole;
He gaz'd, he wish'd,
He fear'd, he blush'd,
And sigh'd his very soul.

As flies the partridge from the brake,
On fear-inspired wings,
So Nelly, starting, half-awake,
Away affrighted springs;
But Willie follow'd-as he should,
He overtook her in the wood;
He vow'd, he pray'd,
He found the maid
Forgiving all, and good.