За полночь, в холодное утречко рано,
Когда завывает ноябрь за окном,
 Я звон колокольный услышал нежданно,
Напрасно пытался забыться я сном.
Потом я поднялся, луна серебрилась,
Все горы, долины покрыты снежком,
В безмолвии ночи я шёл, сердце билось,
Шагал я к зазнобе своей прямиком.

Я тихо прокрался до милого дома,
В окошко её постучался, маня,
Её умоляя проснутся от дрёмы,
Проснутся от дрёмы, жалея меня.
Забыл я о радости, мире, покое,
Любовь изожгла мою бедную грудь,
За что человеку несчастье такое?
Избавь от страданий меня хоть чуть-чуть.

Луна заглянула на нас подивиться,
Шепнула любимая в ухо моё:
"Ужель ты загубишь меня, как девицу?"
Но я растворился в объятьях её.
И там же застигли меня Феба чары,
Шальной вереницей промчались года,
Такой постоянной и любящей пары
Его нежный луч не ласкал никогда. 

'TWAS past ane o'clock in a cauld frosty morning, 
When cankert November blaws over the plain,
I heard the kirk-bell repeat the loud warning, 
As, restless, I sought for sweet slumber in vain:
Then up I arose, the silver moon shining bright;
Mountains and valleys appearing all hoary white; 
Forth I would go, amid the pale, silent night,
And visit the Fair One, the cause of my pain.-

Sae gently I staw to my lovely Maid's chamber,
And rapp'd at her window, low down on my knee; 
Begging that she would awauk from sweet slumber,
Awauk from sweet slumber and pity me: 
For, that a stranger to a' pleasure, peace and rest,
Love into madness had fired my tortur'd breast; 
And that I should be of a' men the maist unblest,
Unless she would pity my sad miserie!

My True-love arose and whispered to me,
(The moon looked in, and envy'd my Love's charms;) 
'An innocent Maiden, ah, would you undo me!'
I made no reply, but leapt into her arms: 
Bright Phebus peep'd over the hills and found me there;
As he has done, now, seven lang years and mair: 
A faithfuller, constanter, kinder, more loving Pair,
His sweet-chearing beam nor enlightens nor warms.