Вчера бутыль была полней,
В местечке безымянном
Лежали на груди моей
Златые кудри Анны.

В пустыне алчущий еврей
Так восхищался манной,
Как ликовал душой я всей,
Устами слившись с Анной.

Монархам - Запад и Восток
От Инда до саванны!
А мне бы испытать восторг
В объятьях нежной Анны.

Что для меня монаршая власть
Царя или султана,
Когда бы я изведал всласть
Щедроты милой Анны.

И сникнет лик златого дня,
С бледнеющей Дианой,
Угаснут звезды для меня,
Когда я встречусь с Анной.

И ночь раскинется шатром
Без звезд в тиши туманной,
Чтоб ангельским писать пером 
Мои восторги с Анной.

	Постскриптум.

Когда церковные огни
Сулят мне покаянье,
К чертям пусть катятся они,
А я отправлюсь к Анне.

Когда б у рыбки золотой
Просил я три желанья,
То первый мой запрос - простой:
- Отправь скорее к Анне.

Yestreen I had a pint o' wine,
A place where body saw na;
Yestreen lay on this breast o' mine
The gowden locks of Anna.

The hungry Jew in wilderness,
Rejoicing o'er his manna,
Was naething to my hinny bliss
Upon the lips of Anna.

Ye monarchs, take the East and West
Frae Indus to Savannah;
Gie me, within my straining grasp,
The melting form of Anna:

There I'll despise Imperial charms,
An Empress or Sultana,
While dying raptures in her arms
I give and take wi' Anna!

Awa, thou flaunting God of Day!
Awa, thou pale Diana!
Ilk Star, gae hide thy twinkling ray,
When I'm to meet my Anna!

Come, in thy raven plumage, Night,
(Sun, Moon, and Stars, withdrawn a';)
And bring an angel-pen to write
My transports with my Anna!

		Postscript

The Kirk an' State may join an' tell,
To do sic things I maunna:
The Kirk an' State may gae to hell,
And I'll gae to my Anna.

She is the sunshine o' my e'e,
To live but her I canna;
Had I on earth but wishes three,
The first should be my Anna.