Аннотация: Решил, пока не сильно все забылось, отписаться вкратце все-таки о своих 3 и 4 психозах и отлежках в запорожских психушках в 2020-м году.
Началось все с того, что в психушке перестали колоть бесплатный старый добрый клопиксол. Очередная оптимизация здравоохранения. Вместо этого лекарства от шизы моя врач выбила для меня остатки больничного нейролептика второго поколения - у него много названий и дженериков, которые начинаются на 'рис'. Меня тотчас же потянуло на эзотерику, но при этом надеялось, что пронесет и психоза не будет. Но вот хренакс, и я уже читаю апокрифы и Сфирот Йецира - каббалистическую книгу, создание которой приписывают Аврааму. И кажется мне, что там (в Каббале) код какой-то зашифрован. Особенно я в этом уверился, когда увидел загадку про камни. Их там сначала 2, потом 6, потом 24, потом 120. Не имея ни малейшего понятия о факториалах, я меньше чем за час (интернет отрубился, старый добрый Гугл помочь не мог) вычислил дальнейшую последовательность. Дальше инет врубился и я тут же начал вбивать методом гематрии эти цифры в виде еврейских букв в гугл транслейт. Получалось иногда до крайности осмысленно. 'Бог силен в Троице', например. Захотелось поговорить об этом с каким-то знающим эзотериком, потому что вместо духовного наставника у меня долбаные голоса.
На следующий день я принял телефонное предложение Славика, 50-летнего лысенького еврея с эзотерическим мышлением, впервые сводить меня к кришнаитам. Шизы часто бегают по сектам, это факт. Было интересно поговорить с автором душеспасительных лекций на Ютубе о Каббале. Уже тогда я был не в себе. Сначала голоса нашептали хорошенько вымыться. Потом настояли, чтобы я сел не в ту маршрутку. Я долго игнорировал их, но в итоге послушался. Пришлось по телефону уговаривать Славика подождать меня, потому что мой путь на Пески удлинился.
В итоге мы все-же пришли вовремя - Славик ждал не только меня, но и некую даму, которая тоже шла на эту встречу. Мой провожатый нес книгу своих стихов, которые надеялся обсудить с 'незашоренными' людьми. Мы на встрече уселись на полу за местом будущей трапезы. Меня предупредили, что она будет строго вегетарианская. Славик представил меня как автора многих книг, от чего я чуть не словил фейспалм. На предложение рассказать о творчестве, я сказал, что сюжет первой книги начинается с того, что главный герой перерезает себе горло, после чего впечатлительные дамы вежливо попросили меня не продолжать.
После трапезы я поговорил с главным кришнаитом. Услыхав от меня краем уха про гематрию, он начал задавать мне вопросы про нее, ни на один из которых я ответить не смог. Ну, это неудивительно, я чистый незамутненный техническим интеллектом гуманитарий. После чего я получил совет смотреть смешариков, чтобы поднять свой текущий уровень в точных науках, а на мой вопрос я получил ответ, что любая ерунда, которую я придумаю, тоже будет работать в точности словно какая-то древняя школа магии или религия - но работать для меня одного. Я сделал вывод, что любая парадигма будет по-своему истинна, а для упрочнения этой истины надо создавать эгрегор.
Голоса обратили мое внимание, что молодой человек со скребком особенно тщательно скребет ковер возле меня. Нашептывали, что это следующий этап заранее заготовленного унижения после фразы о смешариках, но они все предусмотрели - и первое в этом ряду было то, что я тщательно вымыл ноги, а сущность, управляющая молодым кришнаитом, этого в упор не понимает и впустую тратит усилия на уборку ковра вслед за моими передвижениями.
Затем наступило время молитвы Кришне. Мне выдали две крошечные бронзовые тарелочки и сказали приготовиться. Они были максимально глухие и незвонкие, как в них не бей. Голоса сказали - ок. Действуем на опережение. Я стал выдавать что-то вроде повторяющейся раз за разом морзянки. Кришнаиты растерялись, но подхватили мелодию. В итоге получилось что-то новенькое - по крайней мере, маленькая дочка этого небольшого бодхисаттвы, как я его про себя называл, или Вайшнавы Праны Даса, как он себя называет, весело бегала кругами и восторженно визжала. В конце молитвы все бухнулись на колени, я решил высказать уважение божеству, но показать, что это не мое божество, и опустился на одно колено.
Закончив с молебном, кришнаиты приступили к лекции. В ней очень политкорректно и многословно описывался непрерывно дрочащий пожирающий мясо лентяй, который ничего не может изменить в своей жизни, разве что кто-то более духовно развитый приведет его в компанию, где уж его-то несчастного оприходуют и наставят на путь истинный. Голоса напомнили мне, что я уже очень давно не ел мяса (в психозе у меня к нему отвращение) и не рукоблудил. Славик после лекции весело подмигнул, и сказал, что это все про меня было сказано. На что я совершенно спокойно ответил, что подумал, что это про него.
Придя пешком с другого конца города домой, я отбросил мишуру вроде неудавшегося унижения и перешел к сути - моя парадигма включает в себя то, что в факториалах зашифрован осмысленный код. Небольшой бодхисаттва обмолвился, что любая парадигма будет давать результат.
Долгое время я слушал группу Терион, одновременно читая перевод их песен с библейскими отсылками. Затем перешел на медитации. Один раз я просидел пару часов, слушая особо продвинутую медитацию, пришел к выводу, что линии на экране - часть 12-мерного гиперкуба, и что в конце зашифрованное в нем послание заставит меня выключить свет и искать своих двух черных кошек в черной комнате. Проснулся на следующий день я в уверенности, что еще немного и я перенесусь на следующий план бытия. Еще и ощущения были соответствующие при пробуждении - мол, еще немного не хватило. Меня охватил страх перед продолжением медитаций.
Голоса сказали - 'хорошо, раз боишься, переведем тебя за Кромку другим способом. Выпей побольше циклодола и иди из дому'. Но я, не привыкший к наркомании, решился выпить всего две таблетки. По-моему, 'штырить' начинает примерно с пяти-восьми, но я в этом не уверен. Голоса отправили меня в парк перед несколькими высотками, где я выкинул ключи и разорвал/выкинул одну из банковских карточек. Сев на лавочку, я, поддавшись голосам, стал вслух оценивать проходящих мимо людей по шкале от 1 до 10, считая, что чем больше мне нравится внешность человека, тем больший у него духовный потенциал, и они хотят его знать. Когда поток людей прииссяк, я взял ветку дерева и стал крутить над головой, чтобы привлечь еще народу. Народ со временем пошел. Вот так я сидел и выкрикивал вслед прохожим людям цифры (в основном от 4 до 6), когда собрались тучи и начался град. Домой я не пошел, оставшись сидеть на лавочке. Поджав под себя ноги в медитирующей позе, я сидел под холодным градом и бредил. Голоса почему-то были уверены, что я 'вознесусь' после этого, но ничего подобного не произошло.
Вернувшись домой, я столкнулся с тем, что не могу попасть в запертые двери без ключей. Кошки могли выпрыгивать в форточку, а четыре котенка были слишком маленькие для этого. Несколько дней я провел в пристроенной ко времянке комнатушке покойного отца, которая не запиралась по причине отсутствия ключа. Голоса однажды удалось крупно приструнить, пролистав огромный справочник по физике (тогда казалось, что они обязаны проанализировать все, что я вижу, и они просили пощады, но я листал и листал фолиант, пока не прошелся от начала до конца). При этом я зеркально отобразил их манеру со мной разговаривать, издеваясь над ними. Они после этого замолчали аж почти на час. Пил я воду из струйки из щели в кране неработающей колонки. Ел зеленую белую шелковицу. Пока не вспомнил о комплекте запасных ключей, спрятанных в погребе.
Дома обнаружилось, что один из котят мертв. Я не знал, что умею так проклинать, как проклял виновников смерти котенка. Затем я завернул его в полиэтилен и понес в балку хоронить. Лопаты к тому времени у меня из мастерской уже украли какие-то бичи, и я нашел ямку, положил туда мертвого котенка и поработал руками, чтобы ее засыпать землей. Затем мой взгляд уперся в груду веток. Голос в голове явственно сказал 'нельзя', но я все равно пошел и взял две ветви в руки. Они тут же образовали крепкий крест. Я воткнул его в землю, но следующее, что я помню - как он разлетается на много клочков в моих руках. 'Я же говорил, что нельзя' - опять сказал тот же голос. Молитву читать я после этого не стал, лишь пробормотав что-то вроде 'Мир тебе, малыш, спи спокойно.'
Что делать, если все катится под откос? Сидеть расшифровывать древние тайны.
Факториал из 666:
10106
ויי
Ух ты
101063
גויי
нееврей
10106320
גויי כ
Какой-то джентльмен
101063205
גויי כ ה
Язычник
Дальнейший текст, по памяти, предлагал мне с улыбкой внимать открывающимся тайнам. В другом порядке расположения букв мне, мерзкому гою, предлагалось немедленно прекратить изучение священных текстов. В итоге что-то внутри меня по надуманному поводу (пост от друга в ВК) подняло мою тушку, отправило в сторону шкафчика с молотком, открыло его, взяло молоток, отключило системный блок от розетки и раздербанило его так, что в нем не осталось ни одной целой детали.
Компьютер - единственная моя связь с окружающим миром. Это если не считать походов в магазин. После его уничтожения мне поплохело еще сильнее. Связывающиеся со мной голоса начали 'дарить' мне подарки - те, что уже были в моем доме. По той бредовой парадигме они и появлялись в нем изначально от того, что их мне в тот момент подарили. Кроме того, мне давались задания - сходить купить кило яблок босиком, понаблюдать за рассветом или сходить, опять же, босиком, в балку посмотреть, не пересох ли ручей. Каждый раз это выливалось в целое приключение. Под конец заданием стало пробежать как можно быстрее, чтобы продемонстрировать 'синтетику' как быстро может бегать 'органик'. Я пробежался на переделе доступной мне скорости и пропахал носом землю - не рассчитал. Слегка повредил лоб и очки и разодрал кожу на руке.
Спустя пару часов пришла патронажная сестра Хеседа. Я не знаменитость, чтобы все обо мне всё знали, так что тут уместно пояснить, что мой отец был евреем, и их запорожская община меня подкармливает и вообще пытается обо мне заботиться. Из-за короны патронажной не было очень долго, но вот пришло время ей появиться. На стук в калитку я не реагировал, но она сумела открыть калитку и зашла стучать во входные двери. Я открыл. Увидев, что творится, она переполошилась, но не удивилась - о моем диагнозе она знала, я его не скрываю. Я попросил ее помочь мне подготовиться к дурке и попасть к участковому врачу - та могла бы помочь с моей неизбежной отлежкой не в остром отделении, где жесть, а в каком-нибудь отделении получше. Но патронажная не совсем поняла и пошла звонить в скорую.
Когда-то, очень давно, мой дом территориально принадлежал селу. Лишь потом это село включили в состав Заводского района. Но медицину эти сведения, видимо, обошли стороной. Поэтому отсюда скорая везет не в городскую, а в областную психушку. Где, опять же, жесть.
В этот момент на джипе подъехали люди из Хеседа, они развозили еду в связи с карантином. Ну, понимаете, это 'мицва' - накормить старого/больного/убогого. Точнее, там все сложнее, в Торе есть предписание платить десятину, то есть, десятую часть доходов, и направлять ее на содержание нищих. Поскольку Храма уже нет, разрушен древними римлянами, евреи как-то по другому выкручиваются. Я, памятуя, какая гадость это острое отделение в областной больнице, принялся уговаривать их отвезти меня в городскую больницу к моей участковой врачихе, которая, к слову, хорошо ко мне относится. Уговоры прошли впустую. Я обратился к патронажной, прося приезжать не ко мне в больницу, а в мой дом, чтобы кормить Куроками и Гвенвивар с котятами.
Скорая подъехала спустя минут двадцать после звонка.
- Здравствуйте. Вы не бойтесь, я не буйный. - обратился я к санитару.
- Это радует. Но я и не боюсь.
Я сел в скорую, и стал уговаривать отвезти в городскую. На что санитары отказали. Я пытался поддерживать разговор.
- Быстро же вы подъехали.
- Ну на то мы и скорая.
Назад мы приехали тоже быстро. У меня взяли согласие на лечение, взвесили на весах, измерили температуру. Когда я посмотрел на градусник, там было 36.6, но медсестра поцокала языком и сказала, что температуру повышенная, что и занесла в журнал. Затем мне выдали маску и переодели в психушечную одежду. Спросив меня под конец, нахожусь ли я на луне, получили ответ, что я либо в областной, либо в городской психушке. Далее меня отвели в наблюдательную палату. Про себя я отметил, что за семь лет ничего не изменилось, и матрацы до сих пор до предела засранные. Поздоровался с честным людом. Улегся на свою койку, перед этим застелив ее.
Сосед ко мне обратился, но я его не понял. Он слюняво улыбался. Мне объяснили, что он обдолбан циклодолом. Кто-то решал кроссворд, и спросил, что такое 'эскулап'. Я ответил, что это врач, будучи рад, что помог человеку, который сидит в наблюдательной палате со времен Древней Греции, с лингвистической пропастью. Затем на слова про НЛО 'блеснул' знаниями о жидорептилоидах. АТО-шник с протезом на месте ноги рассказал, что однажды видел настоящую летающую тарелку вблизи, чему я мгновенно поверил. Спросив его, что он думает о политике нынешних властей, получил ответ, что это конченые тридварасы, и их политику он не одобряет.
Затем в палату заскочил психолог отделения. Он оказался продвинутый и достойно поддержал разговор насчет моей бредовой парадигмы. Под конец даже озадачил меня вопросом, как все это можно соотнести с позиции гностицизма. Я частично выкрутился, сказав, что гностицизм слишком устаревшая концепция, с третьего века нашей эры уж очень много воды утекло, так что его можно не принимать во внимание. Психи в палате с этого диалога немного офигели, затем кто-то сказал "ну хоть не скучно будет".
Спустя недолгое время после разговора с психологом санитар отвел меня в изолятор - в связи с ковидом. Я решил, что это психолог повлиял, ведь я жаловался ему на матрацы, и поначалу обрадовался. Там были почти чистые матрацы. Там не было народу кроме меня и было всего две койки. Еще там было светло и спокойно. Спокойно до моего появления, конечно.
Из изолятора без надобности выходить запретили, чтобы не заражать других психов, в случае если я болен. С собой у меня были две книги Желязны, Дилвиш Проклятый и Князь Света. Я честно их пытался читать, но голоса слали в мою голову движущиеся изображения, меняющиеся с каждым словом. Вот Дилвиш скачет от такого города к такому, вот те или иные воины пытаются его остановить... Я словно пару серий аниме просмотрел на первых двух страницах книги, читать невозможно - слишком уж долго. Голоса при этом хвалили русский язык, говорили, что противоположность ивриту, но тоже очень хорош. Книги я почти тут же проеб. Сначала в мою палату зашел высокий, не ниже меня, молодой парень и предложил поговорить о Свете. Ему я подарил книгу Князь Света, прорекламировав ее насчет гениальности писателя и огромного количества отсылок к буддизму и индуизму. Затем меня восхитила самоотверженность санитарки, которая зашла одна в палату к человеку в психозе вытирать полы. Ей я презентовал Дилвиша.
Еду мне приносили санитары - в столовую вместе со всеми было нельзя. Периодически они забывали это делать. Тогда я, вместо того, чтобы жаловаться, жрал туалетную бумагу, чтобы занять чем-то жгучую кислоту в желудке. Когда еду все-же приносили, это была каша, пропитанная соком от непонятного куска непонятного трупа. Серьезно, я не знаю такой требухи и таких животных. И, если честно, и знать не хочу. Иногда голоса позволяли мне съесть кашу - когда 'мясо' в тарелке было достаточно сухим соки от трупа не пропитывали кашу. Суп я съедал, поскольку не было никаких признаков, что бульон мясной. Кроме бульона в супе иногда можно было найти кусочки картошки или следовые остатки гороха, но в основном это была лишь вода. Также я лакомился небольшим количеством чая с двумя кусочками хлеба. До сих пор иногда пью чай с хлебом - настолько в мою голову вталдычилось, что это манна небесная. Также выдавали сосиску.
Через N дней мне принесли передачу. Патронажная передала еду от Хеседа, которую мне не вручили их сотрудники на джипе и от себя зеленого горошка с огорода. Надо сказать, перед этим я поглядел фильм про голод 'Платформа', и был очень впечатлен. Не успел я съесть хоть ложку гречки, в изолятор просочился принудчик Казначеев - молодой парень со странными зрачками и татуировкой Иисуса с выжженными глазами, которая, по его словам, означала, что ее обладатель людоед. Я был уверен, что не кормят не только меня, и все здесь страшно голодны. Поэтому позволил Казначееву сожрать весь горошек, а гречку сказал распределить между самыми голодными людьми. На самом деле многим санитарам было тупо пофигу, ел я или не ел в своем изоляторе. Половина психов не голодала, их желудки принимали даже то 'мясо' и рыбные котлеты с костями и отвратительным запахом болотной тины. Я честно пытался однажды съесть кусочек такой котлеты - тошнит! Вторая половина психов питалась передачами из дома, и отдавала свое больничное 'мясо' и 'рыбные котлеты' первой половине. И все довольны. Что мешает в таких больницах почаще кормить обильной порцией манной каши с небольшим кусочком масла? Загадка. Наверное, если так делать, гавваха недостаточно вырабатывается.
Нельзя сказать, что я был психом на белом коне посреди больничного безобразия. Я был довольно неприятным бородатым гражданином, постоянно бредил вслух, 'общаясь' с голосами. Времени не оставалось ни на что, даже на то, чтобы снять тапочки. Сходить в туалет меня голоса пускали уже тогда, когда был риск оконфузиться. Каждому долбаному голосу было нужно что-то мне сказать, а половине еще и получить ответ. В больнице полно голосов-подселенцев, которые, дорвавшись до мозга, внушают совершенно нетипичный для тебя бред. Очень скоро меня врач или санитарка спросила, с кем это я разговариваю. Голос зашептал - скажи, что общаешься со своим Создателем, тогда быстрее выпустят. Я послушался.
Количество и интенсивность уколов на протяжении всего моего пребывания в остром отделении все нарастало. Кололи мне трифтазин в ампулах, который ничерта не помогал. Под конец в шприц запуливали по три-четыре ампулы. Однажды санитар сказал мне, что если буду продолжать отжиматься у меня от таких доз может отказать сердце. Началось закалывание с того, что Казначеев притащил в изолятор распечатку с псалмами. Я тут же громко стал их читать вслух на церковный манер. Меня вскоре отправили в процедурную на уколы. Но голоса внушили мне, что замолчали. На самом деле мне от лица разных личностей восторженно стали слать мысленные сообщения, что бесы после подобной молитвы замолчали по всему миру. Откуда-то из глубин моей памяти голоса взяли имя 'Конкере' (я когда-то старшеклассником любил читать Головачева) и начали на все лады говорить, что он перестал 'шевелиться'.
Потом в изолятор подсадили старика. Взглянув на мою безумную бородатую морду лица, он попытался с порога ретироваться куда-нибудь, но ему не дали этого сделать. Я как мог постарался его успокоить, сказав, что я конкретно поехавший, но опасности не представляю. Старик часто кашлял. Мне сказали, что это от того, что он много курит. Еще он был молчалив, не помню, чтобы он что-либо говорил.
Трифтазин, который мне кололи, вызывает один не очень приятный побочный эффект - от него хочется ходить из угла в угол. Если в твоем распоряжении длинный больничный коридор, то приемлемо. Если ты заперт в крошечном изоляторе - это трындец. Я ходил и бредил, бредил и ходил. Голоса слали картины, что единственный способ отсюда выбраться - выпрыгнуть в окно, но за окном были решетки, и я не понимал, о чем это они. Тогда санитарка зашла и подсказала: 'Вы успокойтесь, а то начнете прыгать в окна и осколками стекла себе вены резать'. Голоса услужливо стали внушать, что я это сделал в будущем, но время откатили назад. Нагнетали страх.
Когда я уже дошел до крайнего физического изнеможения со своей ходьбой по крошечной палате и психического изнеможения от издевок голосов (они разные бывают, одни стремятся довести до отчаяния, вызвать равнодушие, а еще лучше отвращение ко всему, что тебе нравится, включая друзей, другие могут сказать, что первые гонят пургу, третьи вообще прославляют и приободряют), голос сказал, что мы дотянули до каких-то изменений. Еще немного. Я ходил и ждал, голоса говорили, что вот-вот. И вот когда я уже был готов упасть на пол (кровать на больших дозах трифтазина не привлекает и почти не существует, потому что надо ходить), небольшой консилиум санитарок собрался под дверью и меня перевели в 'обычную' палату.
Мне тут же стало получше. Правда, в палате был парень, который постоянно, пытаясь общаться, повторял одно и то же сотнями раз. Он доводил всех до белого каления. В палате также лежал, помимо прочих, старый бомж, которого я считал Брежневым. 'Брежнев' постоянно громко портил воздух. В котором, помимо микроскопических частичек бомжачьего кала, витал еще один постоянный житель - комплекс голосов АУЕ-шной направленности, который я для краткости называл 'эгрегором воров'. Когда он со мной связывался, он всегда показывал изображение Пистона, что стало со временем не смешно и сильно приелось. Эти голоса следили, чтобы я как можно меньше зафоршмачился (как сказали мне однажды в этой же психушке, на строгом режиме зашквара нет, но 'Пистон' в это не верил). Так что я выполнял множество странных с точки зрения санитаров действий.
Когда Брежнев пердел, я покидал палату. Я завел себе бутылку для воды, взяв ее у человека, который определенно не был зашкварен. Воду я набирал в умывальнике, хотя санитары не понимали, зачем я прошу иногда открыть умывальник, предлагая набрать воду в туалете. За одним столом я не мог сидеть с половиной больных (и очень часто пропускал прием пищи) - например, с теми, кто тискал сиськи невероятно жирного рыжего олигофрена или по моей бредовой картине мира был зашкварен или опущен. 'Эгрегор воров' был доволен мной, и постоянно обещал меня короновать, на что я отвечал, что корона мне и не жмет.
Помимо 'Пистона' я на время снова обрел мою тульпу Оми. Она в краткий момент вернулась, явив очень четкий и подробный лик милой кошкодевочки в красно-белых одеждах. Она становилась все четче, гуляя со мной туда-сюда по коридору рука об руку. Но вот гуляющий там же Брежнев рядом со мной испортил воздух. Оми это крайне не понравилось, она в моих мыслях закричала, что его уничтожит к чертям собачьим. Бомж ни с того ни с сего тут же упал и ударился головой об пол. Но остался жив. А Оми исчезла.
В остром отделении находились трое постоянных обитателей - принудчиков, которые привлекли мое внимание. Про первого, Казначеева, я уже немного рассказал. У него был религиозный бред, считал себя Иисусом, одновременно и Агнцем, и Зверем из Апокалипсиса. При этом он был мусульманином. Сидел здесь он, по его словам, потому что пытался взорвать одну из плотин из днепровского каскада. Как-то раз мы с ним помолились - я читал псалмы на 'церковный' манер, он зациклил какой-то мусульманский салят и выдавал поклоны куда-то в сторону Мекки.
Как-то связан был с мусульманством и второй тип с фамилией Тронь. Он постоянно сыпал идеями и у него было неуемное воображение. Лечился за убийство и по его словам был каннибалом, но верить Троню во всем не стоит. Однажды он, решив из-за моей бороды, что я мусульманин, начал рассказывать о том, что у него суперпроект по уничтожению мусульманской религии. Я сразу понял, что он хочет, чтобы я его убил, чтобы не вести существование в этом аду, но мусульманином не был, да и не верил в саму возможность серьезной дискредитации одной из ведущих мировых религий.
Третий не менее колоритный. Обликом полностью напоминал молодого Путина, но являлся старым. Все его звали Лешей, я обращался к нему 'Владимир', был приставуч и часто разводил общаться со мной на тему истории и геополитики. Так что если вы задаетесь вопросом, куда дели настоящего Путена, ответ вот. Ваш Путен чалится за убийство в запорожских психушках. Ходит туда-сюда по коридорам и балуется чефиром.
Я настолько достал 'сокамерников' своим бредом вслух, что кто-то пошевелил мозгами и посоветовал мне прокручивать эти же слова в мыслях, раз уж они лезут наружу. Постепенно это помогло. Но многие по столовой меня не любили за создаваемую суету. Я все время пытался взять пайку какого-то отсутствующего гражданина, не садясь при этом за стол к одной устоявшейся обеденной компашке. Что поделать, я отчаянно хотел жрать. Однажды, пропустив, потакая Пистону, четыре приема пищи подряд, я объявил голодовку, считая, что хуже уже не будет. Требовал меня выпустить. Санитарка тут же обнаружила, что мне принесли передачу. Мои мозги отключились, и я отправился ее есть. Жирные 'чайки' усиленно помогали это делать.
Другие голоса утверждали, что я нахожусь в дурдоме уже больше года, теряя память от регулярных электрошоковых терапий. Третьи услужливо советовали способы побега или попадания к лечащему врачу. Дело в том, что лечащему врачу разговоры с пациентами не нужны. Он раз в неделю обходит палаты, спрашивая, как самочувствие. Пациенты, не умирая и ощущая себя сносно, отвечают, что чувствуют себя нормально. На этом общение с врачом заканчивается до выписки. Но мне-то надо было выбраться побыстрее. Я там уже год, мои кошки уже небось переловили всю живность в округе - птичек, мышек, белок, ротвейлеров, и теперь совсем уж голодают.
Однажды я смог просочиться мимо санитаров и санитарок в сестринскую. Лечащая врач и заведующая отделением Ирина Юрьевна очень весело смеялась и сказала, что я, наверное, хочу аминазина. Голоса каждый день утверждали, что меня собираются выпустить завтра, и что хороший персонаж и должен так думать - что его выпустят 'завтра'. Но 'завтра' наступало, наступало 'послезавтра', а освобождение не наступало.
Время я проводил в ходьбе по коридору. Голоса говорили, что я тренирую ноги для чего-то, что произойдет в будущем. Сколько сотен километров намотал - не знаю. Много. Каждые 5...10 минут ко мне подходил какой-то йододефицитный и быстро, без выражения, рассказывал фрагмент рандомного стишка. Особенно он любил гимн Украины. Ему вскоре запретили выходить из своей палаты, но он все равно просачивался. Надо же меня культурно просвящать. Если не он, то кто... Так я и проводил время - слушал йододефицитную 'поэзию', делился, когда мог, печеньем с убийцей собственной бабушки и дедушки, спрашивал парня, похожего на молодого Маслякова-младшего, почем сейчас шутки для высшей лиги КВН, разводил на разговоры 'Путина', писал Троню печатными буквами письмо о своей картине мира, выводил на чистую воду разных агентов спецслужб, мешал психологу болтать со всеми, кто не являлся мной и маялся прочей неимоверной фигней. Но в основном, я просто ходил.
И когда-то это должно было закончиться. И закончилось. Мне вкололи какое-то новое лекарство. Это было заметно по тому, что пролилось море крови. Медсестра вместо того, чтоб извиниться, сказала, что там какой-то странный шприц и целая петиция вместо инструкции, которую ей некогда читать. Какие-то голоса в голове нашептали Ирине Юрьевне, что мне остро необходимо лекарство 'Рисполепт Конста'. Оно действует всего две или три недели и стоило на тот момент 3000 грн./ампула, или 8160 рублей, при том, что моя пенсия 2200 грн. Как бы то ни было, невменяемый пациент поговорил с невменяемым врачом, и она его выпустила.
Встреча с кошками была очень трогательной. Сначала откуда-то с улицы пришла Куроками. Она была совсем не против отведать консервированной фасоли. Одновременно с ней пришла патронажная. Но все внимание я отдал своей котейке. Гладил ее, разговаривал с ней. Куроками была запредельно дружелюбной. Потом пришла Гвенвивар, тоже вызвав полные штаны радости. Патронажная сказала, что котят сумела раздать. Правда это или нет - не знаю.
Пока укол действовал, я был почти вменяем. Но потом... Спустя две недели следующее воспоминание - я в клочки рву паспорт. Хесед со столь дорогим лекарством мне не помог. Нашлись какие-то препятствия. В психдиспансере на тот момент уже не было вообще никаких лекарств. Голоса мотивировали уничтожение документа тем, что 'паспорта у машин, а ты живой'.
В моей голове устроили бои мои любимые в юношестве писатели. 'Желязны', например, занимался описательной частью моей обстановки как своего персонажа. Он говорил, что полностью забросил Корвина и прочих персонажей, за исключением Кая Крапивника, который сам про себя 'пишет', да еще и помогает ему с сюжетными ходами насчет меня.
Бывало, 'Желязны' было лень заниматься и мной. Тогда я ходил по комнате. 'Желязны' называл это неправильным Огненным Путем, гоняя мое тело по пути в виде параллелограммов, кругов, гексагонов и прочих геометрических фигур. Когда меня отпускало, что я персонаж Роджера Желязны, появлялись 'инопланетяне'. Они признали меня Богом-Императором человечества, впрочем, некий 'голос благоразумия' сказал, что это почти ничего не значит, и его бывшего хозяина тоже признавали Богом-Императором, а он сидит всеми забытый, и даже задницу не может подтереть, ибо голоса - они такие. Однажды они устроили сценку при помощи меня, говоря, что ко мне в двери поочередно заходят представители разных рас и рассказывают о себе, а я решаю, кто должен быть чьим сюзереном. После каждой такой встречи я якобы забывал о ней, но голоса вкратце рассказывали о каждой. Например, одного я якобы насмерть раздавил, притворившись, что собираюсь становиться перед ним на колени.
Тут надо сказать, пока не поздно, что друзья из чатика в ВК скинулись и перевели мне 10 тысяч гривен на новый системный блок. Я заказал на Розетке при помощи друга из реальной жизни нужные компоненты. Они пришли.
В скором времени я потерял оставшиеся банковские карточки и телефон. Ко мне подкрался и оглушил дубиной еще один синдром шизы - бродяжничество. Вода из-под крана и гречка - единственное, что было в моем доме из еды. Пораскинув безумными мозгами, я пришел к выводу, что быть бомжом лучше, чем сидеть дома. Семейные реликвии перестали казаться сколько-нибудь ценными. Я просто взял и ушел, сварив кошкам немного гречки. Разбалованные животины все равно не съедят ее много перед тем, как она засохнет. В кармане был один рваный рубль. Задники кроссовок были смяты и прижаты к стелькам моими пятками - так было не так больно ходить, ибо я натер мозоли.
В голове сменялись планы дальнейшего выживания, но доминировал один - пойти найти работу для бомжей. Когда-то мне на рынке Анголенко дали визитку, предлагающую помощь для людей в тяжелой ситуации, но я ее не сохранил. Решив отправиться туда, я потопал. Почему-то сделав крюк, почему - не помню. В голове крутились сцены конфликтов с другими бомжами за мои кроссовки и прочая ерунда. Я живу в пригороде, а Запорожье - довольно большой город, областной центр. Пройдя около четырех километров я так и не выбрался из предместий и наткнулся на абрикосовое деревцо со спелыми абрикосами. Это было очень кстати. Я принялся есть. Голоса посылали видения, что эти абрикосы отправляются в организмы евреев времен Моисея, бродящим по пустыне. Дальше по пути в город они называли меня не иначе, как Яхве. На Землю явился не мессия, а сам Яхве собственной персоной. Но Поколение оказалось настолько пропащее, что сил у него никаких нет, как нет и собственного ослика - так они мне объясняли.
Постепенно я разошелся, громогласно думая о таких вещах, как то, что евреи устроили все так, что для репатриации нужно пройти консула, который черти где в черти каком городе. И я не могу поэтому увидеть, зацвела ли пустыня. Пройдя еще около 16 километров, я оказался возле Макдональдса. Зайдя внутрь, я не нашел воды. Голос сказал, что скорее Днепр пересохнет, чем Яхве получит воды от неевреев. Вам смешно? А вот мне было нет. По краям проспекта Ленина росли деревья с зелеными колючими плодами. Пить хотелось сильно, и я начал их есть.
Планы по выживанию постоянно менялись в моей голове. На тот момент доминировал тот, который говорил: 'пойди в церковь и спроси, в какие монастыри можно пойти и принять послушание'. Голосом в моем голове на тот момент был мой знакомый бывший поэт и прозаик Александр Казимиров. Дело в том, что в моей жизни начался полный песец, а в его текстах часто встречаются ситуации, которые именно так и можно характеризовать. Помните, я упоминал насчет боев писателей в моем сознании? Ну вот, этот временно победил. Сказав, например, что дома мне был оставлен выбор: или тупой нож, или уйти. И что 'как ты помнишь, я люблю в конце произведения убивать своих персонажей'.
Проспект Ленина - это так называемая 'центральная ось' города, он очень длинный. Церковь (собор), в которую я намылился, находилась на другом его краю. Ближе я церквей не знал. И я пошел, непрерывно бормоча. В один прекрасный момент я сказал: 'Так, язык у Князя пересыхает, а мы постоянно разговариваем. Надо, во-первых, меньше болтать, а во-вторых, в листьях деревьев должна быть влага'. И я пошел по проспекту, изредка срывая и жуя листья.
Мало по малу писатели снова начали войну. 'Гаррисон' обвинял 'Желязны' в том, что тот превращает жизнь других писателей в ад, создавая про них мерзкие фанфики. В одном из которых я в то время и находился. 'Лукьяненко' дал бой 'Желязны', после чего он мучительно умер от рака в моей реальности, а 'Лукьяненко' был подвешен над собором в состоянии, в котором он не понимал, где он находится и что делает. Об этом он спросил меня, прося помощи. Я ответил 'Ты очень жирный священник в рясе, который в своем кабинете сношает бегемота, и ему приятно. Дальше сам выпутывайся.'. Далее, пока я шел, я разговаривал с этим 'Лукьяненко', который по совместительству был Проспектом. Как это может быть? Очень просто, весь проспект был его 'функцией'. Ну, кто читал Лукьяненко, тот знает, что такое 'функция' по-лукьяненковски, остальным оно и не надо знать. Проспект говорил, что пока я нахожусь на нем, я в полной безопасности. Что я гость, прибывший с окраин, которые для него и не существуют вовсе. Что пока я шел, я разуплотнился и стал чем-то вроде призрака, что времени прошло очень много, и все вокруг, включая еду, воздух, жителей, выживших от коронавируса, стало актерами в театре теней.
Не дойдя пары остановок до собора, мои ноги практически отказали, и я сел на лавочку. Голоса слали видения на еврейскую тематику, как оскорбительные для евреев, там и прославляющие этот народ. Это типично для моих голосов, у них часто нет единого мнения о каком-то событии или явлении. Около часа я просидел там, затем пошел в ближайший парк, сел на землю и стал пожирать сорняки. Они были сочными и полными горькой воды. Голоса и тут разделились - одни от имени моей бабушки стали советовать, какая травка полезнее и хвалить за попытки освоить травничество, а другие слали насмешливые сообщения о том, что я теперь стал дендромутантом, и скоро буду так же, как и траву, пожирать деревья, пока менты не пристрелят из гранатомета.
Когда я уже хотел там заканчивать, подошел какой-то сердобольный человек, спросивший, зачем я тут сижу. Я ответил, что просто хочу пить, денег нет, а в этой сорной траве много сока. Человек дал мне мелочи на бутылку воды и ретировался. Вместо воды я купил свое любимое мороженое. Когда я его съел, проспект предложил еще подкрепиться. Не вдаваясь в подробности, я сожрал соцветия многих мелких цветов в клумбе, а потом "проспект" сказал, чтобы я съел хотя-бы парочку крупных, в которых сохранилась хоть какая-то память о витаминах, и которые он якобы вырастил на случай, если заглянет хоть один настоящий ребенок. Он сказал, что такой цветок по вкусу очень будет напоминать персик, и это плюс-минус оказалось так. На уговоры съесть больше таких цветов я отказался - это испортило бы внешний вид клумбы.
Проспект был не против, чтобы по нему ходил этот странный бомж. Да, я считал себя бомжом, а рваную гривну в кармане, взятую из дому, считал паспортом бомжа. Мол, каждый бомж лишается дома с рваной гривной в кармане, смог сохранить - честь и хвала, не смог - стыд и позор. "Бомж", тем временем, дошел до собора. Проспект обещал, что сделает все, чтобы мне открыли, но его физическое тело занималось непотребствами с бегемотом. Сталось так, что ближайшая калитка в металлическом заборе вокруг храма была заперта.
Проспект меня не торопил, но дал понять, что затея с храмом отменяется. Несколько раз он предлагал квартиру взамен на мой дом и его содержимое - обменяться "функциями". Говорил, "двери" откроются хорошие. Но я был не в восторге от этой идеи и сделка сорвалась. Немного побродив по практически безлюдному проспекту, я понял, что так дело не пойдет, и надо что-то менять. Проспект утверждал, что Днепра в этой реальности не существует, и я захотел это проверить.
Отчетливо представив себе реку, я попытался ее "проявить" - почему-то вместе с бутылкой с символом Мерада, из которой льется в него Пойло. Видимо, с первого психоза еще сохранилась тяга бредить на тематику вымышленных миров, в данном случае - на "Божественный промысел" Фармера.
Проспект тоже меня подстегнул идти к реке, сказав, что "зеленый свет" на мое нахождение на нем отменяется. И я пошел дворами вниз, в сторону реки. На полпути мне встретилась дружелюбная черная кошка, точь-в-точь моя Гвенвивар. Я решил, что она магическими кошачьими путями нашла своего хозяина. В руки она не далась, но была для незнакомой кошки запредельно доверчивой и дружелюбной. Я сказал ей:
-- Прости, Гвенви, зря ты за мной пошла. Нам надо научиться выживать по отдельности. - после чего развернулся и пошел прочь.
Проспекту я мысленно объяснял библейскую историю евреев в Древнем Египте. Его основное физическое тело, по моему бредовому убеждению, притворялось священником, но Библию никогда не читало. Поэтому ему было вдвойне интересно. Какая-то сущность, по ее словам, записывало кровью куриц на пергаменте каждое мое слово, пока не поняла, что мой стиль изложения попросту смехотворен и пошл. Ну еще бы, если, по моим словам, евреи времен Моисея "были бесправными рабами и х**чили красные кирпичи для фараона не покладая рук", подобные перлы я мысленно выдавал долгое время.
После того, как неведомый первосвященник из запределья меня пристыдил на предмет быдлоизложения Торы, со мной связался муравейник. Когда-то на пути из дачи я, будучи ребенком, устроил войну с большим злобным муравейником, уничтожая его храбрых защитников сотнями и терпя болезненные укусы. Теперь ему надо было от меня получить сатисфакцию. Он хотел знать, в состоянии ли я уничтожить матку. Еще со мной связывались древние короли, спящие в катакомбах. Они от меня ничего не хотели, ожидая своих последователей, которые кирками проломят путь наружу. А вот ведьмы, заживо гниющие в гробах, требовали немедленно раздобыть лопату и идти их выкапывать.
Тем временем я вышел на Набережную. Стемнело. Зажглись большие круглые плафоны, их двойная цепочка уходила куда-то вдаль, куда я направился в бреду.
-- И вот так, босс, ты сказал нам, лемурийцам, что придумал еще более крутую штуку. Ты, босс, всегда придумывал что-то невероятное. Все тебе сразу поверили. И наступила эпоха атлантов, а о нас, лемурийцах, все забыли. - объяснял мне что-то очередной голос. И тут у меня начала отказывать опорно-двигательная система. По-видимому, съев много разных листьев, травы и цветов, организм в этой смеси получил какую-то неприемлемую химическую дрянь в желудке. Нога, вместо того, чтобы отправиться вперед, отступила назад. Борясь с собственным телом, я пошел в сторону своего дома.
-- Зря ушел так далеко.
-- Ты - Яхве. Но докажи это. Кинься под машину!
-- Ганеша - это было такое же физическое тело...
-- Внучек, откопай меня, я так страдаю! [видение гниющего, покрытого червями женского трупа].
-- Иисус тоже искал оазис. Этот пошел искать Днепр.
-- Горбачев в прошлой жизни тоже убил себя. Родимое пятно - не родимое, это след от удара.
-- Да! Докажи, что ты не очередной Иисус, таких мы много повидали, не интересно уже. Сможешь кинуться под машину - заслужишь уважение.
-- Но сначала откопай меня!!! [труп отчаянно скребётся в дверцу гроба].
-- Брахма...
-- Лемурийцы...
-- Авраам...
-- Иисус...
-- ВНУЧЕК!..
Я не поддавался. Шел домой, хотя и подозревал, что не дойду.
Тогда мне заявили, что в тело подсадили двух симбионтов. Один отвечает за органику, другой наноробот.
-- Ох, как тут все запущено. Столько червей! - заявили нанороботы.
-- Осторожно, то, что ты уничтожаешь, в основном симбионты.
Я внимательно следил за их диалогами. В итоге нанороботы стали уничтожать все, хотя-бы отдаленно похожее на червяка. Отвечающий за органику вступил с ним в войну. Спустя полчаса их разговоров вышло так, что они взяли надо мной контроль.
И вот тогда я и начал пытаться кидаться под машины. Несколько раз получилось, но что-то перехватывало управление, и возвращало тело на обочину. Машин было много, несмотря на темное время суток. Из одной выбрался мощный цыган, и спросил меня, буквально секунды назад дергавшегося, порывавшегося снова кинуться под колеса:
-- Ты какого хрена творишь?
Я, которого голоса убедили, что все вокруг - давно подстраиваемая смертельная ловушка, ответил:
-- Прости, но без оружия у тебя вряд ли получится меня убить.
Цыган в растерянности уехал.
Я же, борясь с последствиями отравления зеленой ерундой и с голосами, двигался дальше. Не вдаваясь излишне в подробности, голоса убедили меня в том, что я должен умереть. Тогда я отчаянно прыгнул, но не под колеса, а совершил кувырок через голову, чего от себя не ожидал - я такое видел только в Готике 1, когда главный герой изучает навык акробатики. Я попытался оградиться тем самым от внешнего влияния. Это была большая трусость с моей тогдашней точки зрения. Перекувыркнувшись, я продолжил свой путь, но не прошел дальше и шестидесяти метров. Мне просигналил полицейский автомобиль.
К невменяемому "бомжу" подошли двое парней в форме. Один из них получил кулаком в ухо, и я бросился бежать. Впрочем, поймать меня не составило труда. На руках сзади щелкнули наручники.
-- Ты зачем бежал? - спросил меня один из полицейских - неужели думал, что я тебя не догоню?
У меня тем временем включился режим трикстера. Где он у меня хранился и как обнаружился и включился - загадка.
-- Я вот смотрю - менты. Оппа, думаю. Дай попробую убежать.
-- Вы знаете, что "менты" - не совсем хорошее слово?
-- Я знал одного парня в линейном отделе, он говорил, что ментом можно милиционера в лицо назвать. Главное не назвать мусором.
-- Вы кто вообще такой?
-- Бомж я. Пришел пешком с Беленького. Хожу, смотрю на достопримечательности.
-- Как вас зовут?
-- Петро.
-- А фамилия?
-- Да хоть Порошенко в протокол пишите.
-- Какой протокол?
-- Ну, вы выехали вот на происшествие. Должны протокол составить. Так и так, бомж под машины кидается.
-- А зачем кидались?
-- Голоса заставили.
Тем временем мы приехали в крошечное отделение. Медсестра в штатском принесла непрозрачную бутылку и кучу шприцов. Я, представляя, что в бутылке яд, а много шприцов нужно чтобы я быстро откинулся, еще усилил свой своеобразный кураж.
-- Так как вас зовут?
-- Да называйте хоть Порошенко. Нет у меня имени.
-- Как так?
-- Ну некоторые отказываются от документов по религиозным причинам, я пошел дальше.
-- А мама вас как называла?
-- Малыш, иди кушать. Я маленький был тогда еще. Родился в крошечном селе. Дом - буквально несколько палок друг к другу прибитых. Мамка с бабушкой умерли, я смотрю, воды нет, еды нет, ничего нет, взял и ушел из дому. Так и не остановился, хожу вот, приметные места смотрю.
-- Почему в чистой одежде?
-- Друзья дали. Смотрите, и впрямь до сих пор чистая советская одежда. Я прямо ходячий анахронизм!
-- Почему именно Порошенко? Вы знаете, какой у нас в стране сейчас президент?
-- Знаю. Зеленский. Я вообще стараюсь читать все, что попадется под руку. Однажды прочитал кучу юридических книжек, валяющихся возле мусорки.
-- О, вот у меня вопрос к тебе. Что делать, если муж украл у жены смартфон?
-- Ну, они же явно вместе нажили это имущество. В то же время, смартфон вот можно ли считать личной вещью? Вам надо в министерство обратиться за этим разъяснением. Или они уже разъяснили это в каком-то письме. А вообще будет суд, а суд можно растянуть почти до бесконечности при желании...
-- А почему у вас глаза такие наркоманские? Вы вообще свои глаза видели? Что принимали?
-- Крайне опасный наркотик, все его хотят. Мороженое.
Глядя на мою бороду, мент спросил:
-- Вы православный?
-- Ну как сказать. Однажды я наткнулся на родник с кристально чистой водой. Прочитал над ним пару молитв, перекрестил, а потом облился той водой. Получается, я христианин, но не православной конфессии, а какой-то своей собственной.
-- Ну-ка перекрестись.
Я перекрестился слева-направо.
Медсестра тем временем унесла шприцы и бутылочку. Я не знаю, что это такое было - программа по дебомжефикации города экстренными мерами, или меня просто пугали.
-- Ну и что нам с тобой делать? Предлагаю на ночь тебя в камеру, а потом иди куда хочешь.
-- Я слышал, в Запорожье на Седова 6 есть нормальная психушка и нормальное, неострое отделение...
![[]](/img/k/knjazew_o_j/howisurvived2020/2021_03_12_09-38-47-30.jpg)