Очнулся я в колыбели-манежике из прочного пластика. Она была большой и вполне подходила трехлетнему ребенку вроде меня. На меня навалился океан чувств аналогового, живого существа. Цифровые чувства тоже ярки, но сейчас я полностью уверился в своем мнении, что это лишь суррогат, фикция. Программа в принципе не может чувствовать и мыслить так, будто органический мозг, так что я поначалу даже запутался в своих старых, но в то же время обладающих большой степенью новизны, чувствах, и воспринимал головную боль как что-то нейтральное, а умиление при виде стоявшей рядом Венди меня, наоборот, испугало.
-- Привееееет! - просюсюкала Венди.
-- И тебе привет, коль не шутишь. Слушай, глупое Вендиго. Ты что за ерунду со мной сотворило?
-- Прости, я просто, когда поняла, что действовала неадекватно, хотела тебя назад в кибертело. Но мне было так стыдно, что стыд перевесил скуку от того, что мы больше не общаемся. Так что...
-- Помоги мне выбраться из этой хрени.
-- Нет! Это опасно!
-- Да ерунда...
-- Ни за что! Если я тебя случайно пораню, ты это запомнишь и начнешь меня бояться. Я это знаю, потому что меня изначально создавали с заложенными знаниями о биологических детях.
-- Ну так используй эти знания, дай мне руку, и постарайся мою собственную не раздавить, раз уж она такая хрупкая.
Венди послушалась, и я встал на пол обеими ногами. И упал. И тут же оказался снова в вольерчике.
-- Не очень-то ты хрупкий. Я много сил вложила. Ты почти не требуешь еды и воды. Ты довольно силен. Да и мозг у тебя покруче, чем у обычных хомосапиенсов. Поэтому он уже был готов вместить в себя твою личность. Только не спрашивай, куда я дела те твои тела, которые не были совершенно идеальны.
-- Хорошо, не буду. А то я уже чувствую, как напрягаюсь всем своим биологическим естеством. Как твои дела? Небось много времени прошло? Кстати, я мальчик или девочка? Лезть проверять прямо при тебе мне кажется не очень подходящим решением.
Выяснилось, что я мальчик. Учитывая рассказы о злых джиннах, выворачивающих при исполнении желаний их смысл так, что одаряемые попадали в жуткие ситуации, я мог бы быть некой отвратительной пускающей слюни тварью. Но - пронесло. Венди, если и джинн, то, все-же, добрый ко мне до безобразия. Страшно представить усилия, необходимые, чтобы понять, как оцифровать сознание, а обратный процесс мне и вовсе казался невозможным. Но она это сделала.
Тут на пороге этой небольшой комнаты со стальными стенами оказался Снежный Буран. Его мое детское сознание милым не посчитало, и я расплакался. Пока Венди его выгоняла, я пришел в себя и закричал ему вслед:
-- Буран, иди сюда, дружище! Да не боись ты, Венди, я его сильно бить не буду!
Когда эти двое вновь оказались у моей колыбели, я начал свои почти бесконечные расспросы.
Выяснилась следующая картина. Пока Венди конвертировала меня в человека, корпорации стали использовать ботов на всех уровнях деятельности. Поскольку они выяснили главный секрет Венди, что аналоговый суперкомпьютер может решать задачи быстрее и эффективнее заторможенных дрянной оптимизацией цифровых программ, аналоги Б7 были созданы в огромных количествах, и Венди в данный момент бедствовала. Не выдерживала конкуренции. Ни о каком мировом господстве она уже и не заикалась.
Буран стал выполнять в моей жизни очень странную роль. Боясь ко мне даже прикоснуться, он мог, чтобы меня напугать, стрелять вокруг моего условного контура боевыми пулями. Сам не знаю, как он меня не угробил, но его я теперь считаю отцом. Венди мне как любящая бабушка. А однажды я выяснил одну весьма занятную вещь, так что и мама у меня тоже есть. Крошечный носитель информации с Мунлайт хранился в потайном карманце Бурана все эти годы. И я знал, как ему помочь. Знал то, чего не знали в фирмах по предоставлению тел таким псевгаллюцинациям-собеседницам, как Мунлайт. Я удалил крошечный участочек кода, который сам когда-то писал собственными руками. И тульпа, получившая мое старое тело, больше не представляет для себя самой опасности. Откуда у тульпы взялся столь явный материнский инстинкт, я не берусь даже догадываться, но факт остается фактом - она меня обожает. Подробнее об этих судьбоносных строчках кода я расскажу позднее. Скажу лишь, что они - самый ключевой момент в этой истории.