Аннотация: ...Наверное, для мужчин всё-таки нет ничего святого...
Обняв подушку, Лёлик пытался не просыпаться. В голове гулко перекатывались огромные шершавые валуны, язык царапал пересохшее нёбо, а желудок обещал жестоко отомстить за то, что ему пришлось пережить вчера.
Временами ему казалось, что кто-то теплой ладошкой гладит его по щеке, и тогда он крепче обнимал подушку и сильнее зажмуривался, стараясь не думать о том, кто бы это мог быть. Потом, смирившись с мыслью о неизбежности пробуждения, он с опаской открыл глаза.
Сквозь тюль мятой занавески, которую раскачивал ветерок из распахнутого настежь окна, пробивалось солнце. Видимо, именно раскачивающаяся занавеска, которая легко касалась лица Лёлика, и была той самой ладошкой. Расстроенный этим открытием, Лёлик посмотрел в окно и на секунду забыл даже про свое похмелье.
...В Анкару пришло первое по-настоящему майское утро. Сверкающе-солнечное, свежее и приветливое, с громким беззаботным пением птиц, которых ещё не успела утомить летняя жара... Достаточно было всего раз взглянуть на небо без единого облачка и жизнь сразу казалась лучше.
Лёлик лениво потянулся за телефоном но, посмотрев на часы, с односложным и абсолютно недвусмысленным восклицанием вскочил с кровати. Без пятнадцати восемь! Через полчаса ему надо было быть на остановке, откуда служебный транспорт доставлял его на работу. И, как назло, сегодня он один вел утренний эфир на радио, что означало абсолютную недопустимость любого опоздания.
"Завтрак или душ? Душ", решил Лёлик, и помчался в ванную. Наскоро причесавшись и одевшись, он забежал в кухню, и, одной рукой наливая себе воды, второй рукой достал из стоявшего на столе бумажного пакета и положил в карман кожаного пиджака большое яблоко.
Выйдя на лестничную площадку, он нажал на кнопку вызова лифта. Лифта долго не было, а когда он подошел, Лёлик открыл дверь и увидел в нём Озкана и Элиф, молодоженов, которые жили в квартире прямо над ним. Они о чем-то громко спорили, но, увидев его, разом замолкли, потом поздоровались. Она - с улыбкой и нараспев, он как-то бесцветно и почти беззвучно.
Здесь надо пояснить, что Лёлик был холостым и жил вместе со своими холостыми друзьями. В Турции это означало, что всякий семейный видел в них угрозу целомудрию своей жены, сестры или дочери. Их боялись, чурались и не звали в гости, что, впрочем, не особо удручало Лёлика. Семейный Озкан, который ещё вчера сам был холостым, не был исключением из этого правила.
Все это разом вспомнил Лёлик, делая шаг в лифт и отвечая на приветствие. "Гюнайдын", с улыбкой - ей, и еле разжимая губы - ему.
Элиф... Она была замужем и Лёлик, в общем и целом, это уважал. И она, и Озкан были примерно одних лет с Лёликом, оба - приезжие, оба учились в Анкаре и остались здесь делать карьеру. И если Озкан изо всех сил старался казаться взрослее, умнее и серьезнее, чем он был на самом деле, то Элиф была такой, какая она есть - невысокая, стройная до худобы и доверчиво-улыбчивая, как подросток-студент, который так и выпирал из неё то там, то здесь.
Лёлик часто сталкивался с ними, то по дороге на работу, как сейчас, то по дороге с работы, и каждый раз задумывался, что же у них общего. "Он - вечно хмуро-обиженный на весь белый свет, и она - веселая, добрая и общительная за двоих... Ой, не надо было ей за него замуж... Не надо было... Теперь заест её этот быт, эта проза жизни",- примерно так думал он. Наверное, не даже говорить, что Лёлику она улыбалась как-то особенно, и ему нравилось думать, что они могли бы очень даже дружить, не будь она замужем.
Войдя в кабину лифта, Лёлик вдруг вспомнил о том, какое волшебное на улице утро, и какое-то странное ликование забурлило в его крови. Он вдруг решил, что обязательно заговорит сейчас с Элиф, что какими-то тайными знаками выразит ей свою симпатию и будет ждать от неё ответного сигнала. Ведь совершенно понятно, что она несчастлива с этим индюком, что наверняка сожалеет об ошибке, которую совершила, выходя замуж, и что он, Лёлик, должен стать её рыцарем.
Но с чего начать? О чем заговорить? Разговор надо было завести ещё в лифте, чтобы по дороге на остановку его можно было продолжить. Он машинально опустил руки в карман и вдруг нащупал яблоко. Времени на раздумья не было. Он достал вытащил руку из кармана, и, не сводя глаз с Элиф, предложил: "Угощайтесь, прошу Вас!".
Она посмотрела на его руку, потом прямо в глаза. В её взгляде плясала тысяча чертиков, но она, со своей особенной улыбкой для него, сказала: "Нет, спасибо, Вы очень любезны", а Озкан, выйдя на секунду из своей вечной прострации и взглянув на его руку, забормотал: "Что Вы, что Вы, она же завтракала...".
Что-то во взгляде Озкана насторожило Лёлика, и он опустил глаза на свою всё ещё протянутую руку. Кровь бросилась ему в голову. На его ладони лежал... большой, красный и очень аппетитный помидор.
Мир вокруг Лёлика рухнул. У него больше никогда не будет возможности реабилитироваться, и для неё он так и останется, нет, не рыцарем, а недотёпой, который в знак особого расположения угощает девушку сырыми овощами... Но тут в нём заговорила весело-бесшабашная злость на самого себя, и он, со словами "А зря, по утрам нет ничего полезней хорошего томата", с хрустом надкусил помидор.
Лифт остановился. Лёлик решился поднять глаза. Она поняла всё, но её глаза смеялись. Не обращая внимания на мужа, Элиф сказала: "Спасибо за совет. Жаль, я не ношу свой завтрак в кармане и мне нечем Вас угостить".
Это был, что называется, гол, забитый на последней минуте.
И вместо послесловия:
Лёлик полетел на работу. Откатав, как во сне, свой эфир, он рассказал всю историю своему руководителю, а по совместительству наставнику и близкому другу Хабилю. Умудренный жизненным опытом Хабиль, вроде бы внимательно выслушав, иронически посмотрел на него и сказал: "Я, конечно, могу понять твой интерес к замужней женщине... Все-таки это сулит меньше проблем в перспективе. Но что ты хотел сказать ей, предлагая помидор? Это что, в России так принято?". И захохотал. Лёлик расстроился такому непониманию его сердечных проблем, и уже выходил из комнаты, когда услышал: "Главное, не предлагай ей при муже морковку... За это даже русский здесь может огрести по-полной". Теперь они хохотали оба, да так, что к ним из любопытства потянулись мужчины из других редакций.
Наверное, для мужчин всё-таки нет ничего святого☺ И иногда это очень помогает☺