Король ворвался стремительно, как сорвавшаяся в Альпах снежная лавина.
- Мадам, - сказал он, обращаясь к королеве-матери, - я хотел бы поговорить с вами по очень серьёзному делу.
- О, господи, - сказала королева, - опять двадцать пять. Каждый раз после серьёзного разговора у меня начинает болеть голова.
- И, тем не менее, - сказал Людовик. - Речь идёт о моём происхождении...
Король заметно грассировал. Твёрдое "р" он заменял гортанным "г".
Анна Австрийская (а это была она) сидела в кресле с прямой и жёсткой спинкой. На конце одного из подлокотников висели чёрные чётки. Тёмное саржевое платье было на королеве. От былой красоты её не осталось и следа - на монашенку походила вдовая женщина.
Король между тем продолжал:
- Легитимен я или нет - вот в чём вопрос, матушка...
"Боже мой! - подумала королева. - Как я устала от этих визитов! Иногда он просто невыносим. Каждый раз одни и те же расспросы. Неужели ему не надоело?"
А вслух произнесла:
- Конечно же, легитимен - какие могут быть сомнения?
- Какие? - удивлённо сказал король. Лицо его раскраснелось, белые оспинки проступили сквозь пудру. - Какие? Да я похож на отца, как Давид на Голиафа!
- Не выдумывайте, вы - копия он, - сказала королева.
- Ой, вот только не надо... - И король повёл рукой, словно отмахивался от надоевшей мухи. - В том, что Людовик XIII - сын своего отца, никаких сомнений нет, но я, я...
Он подошёл к портрету покойного короля, встал рядом с ним.
- Смотрите, мадам, что в фас, что в профиль, что в лоб, что по лбу, и у вас исчезнут последние сомнения. И потом, Людовик XIII боготворил своего отца, я своего презираю. Людовик XIII любил Францию, я её ненавижу. Ненавижу так же, как вы.
- Что же в этом удивительного, если вы - мой сын? - резонно заметила королева и попыталась улыбнуться.
- Хорошо, поговорим начистоту, - сказал король. - Возможно, мои вопросы покажутся вам неуместными, даже грубыми, тем не менее, я должен их задать.
- Десять лет - не двадцать три, - парировал Людовик. - Скажите честно, мадам... - вы единственный человек, который может ответить на этот вопрос... - мой так называемый папаша был импотентом?
- Отчасти. Иногда - да, иногда - нет. Мужчины непостоянны даже в этом. Обычное дело.
Она замолчала, потом добавила:
- Особой любви между нами не было. Он делил со мною постель исключительно из чувства долга и династических ожиданий...
- И как вы к этому относились?
- А это не имеет значения, - сказала королева Анна, нервно перебирая чётки. - В любом случае моё поведение было безупречно.
- Враки, мадам! - воскликнул король. - Находясь под дурным влиянием мадам де Шеврез трудно соблюсти приличия. Достаточно вспомнить герцога Букингема - этого петуха с жемчужными серьгами...
- Да, я его любила, - сказала королева, - и ничего преступного в этой любви не нахожу.
- Пусть так, - сказал король, - но нельзя же, Ваше Величество, прилюдно, при всём честном народе валиться на траву, как какая-нибудь гризетка, и кричать, забившись в исступлении!
- Сынок, да что ж ты поносишь меня, как последнюю шлюху!
- Ну, до шлюхи вам далеко - не обольщайтесь.
- Как вам не стыдно?! - вскричала Анна Австрийская.
И заплакала...
Заплакала бурно, сотрясаясь раздавшимся телом.
- Ах, оставьте эти уловки кому-нибудь другому, - сказал Людовик. - В моих словах нет ничего обидного - я же не спрашиваю, как вы меня зачали. Я только хочу знать кто мой отец.
- Вы не представляете, какие скверные сны снятся женщине, когда она спит одна! - всхлипывая, сказала королева.
- И всё-таки, мадам, вы были верны своему супругу или нет?
- Конечно, да. Ваш отец, сир, не был рогоносцем...
В титуле "сир", королю послышалась насмешка.
- У меня, мадам, другие сведения.
- Трудно доказать адюльтер, если его не было.
- Трудно? Вы так считаете? А многочисленные аборты, о которых мне рассказывали ваши врачи и аптекари? А выкидыши в то время, когда вы жили с королём, как брат с сестрой? Не будьте наивны, мадам, - мне известно больше, чем вам кажется.
Знаете, кто в первом ряду среди претендентов на моё отцовство?
- Кто? - настороженно спросила Анна Австрийская.
- Кардинал де Ришелье.
- Ришелье? - удивлённо сказала королева. И захохотала - манерно и натужно - так, как это принято в высшем обществе. - И откуда у вас такие сведения? Назовите источник.
- Народная молва, мадам, и столь же народная интуиция.
- Какие надёжные свидетели - молва и интуиция! - воскликнула королева. - Порой они заводят в такие дебри, что волей-неволей задумываешься: а есть ли у нашего народа разум? И приходишь к мрачному выводу: нет.
- И, тем не менее, молва утверждает, что я родился благодаря молитвам, часть из которых он, Ришелье, с успехом материализовал, находясь с вами наедине...
- Ах, боже мой, - сказала королева, - весь двор знает о моём неприятии этого лицемера.
- Во время дела Лапорта вас уличили в государственной измене - в пользу Испании. В тот момент вы были в полной его власти.
- Всю жизнь ненавидела этого человека! - продолжала упорствовать королева Анна.
- Когда меня, новорождённого, представили на всеобщее обозрение, в моём рту все увидели два зубика. Из-за этих зубиков кормилец меняли чаще, чем мои подгузники, и потому, мадам, я плохо верю в официальную дату своего рождения.
Что касается ненависти...
Король огляделся по сторонам...
- Вы живёте во дворце, построенном этим великим человеком.
- Он подарил его королю...
- ...зная, что тот вскоре умрёт. И сразу же после его кончины вы, немедля, переехали в это великолепное здание.
Это была правда. Пятилетнего Людовика разместили в комнате кардинала. Королева предпочла кабинет Ришелье, присовокупив к нему молельню и роскошную картинную галерею. Живописные герои Леонардо да Винчи, Веронезе и Рафаэля почтительно взирали на новоявленную хозяйку.
Мазарини разместился во флигеле.
И только для мяукающих созданий кардинала Ришелье не нашлось места. Кошек пришлось выгнать - разборчивые левретки Анны Австрийской не переносили их на дух.
Словно прочитав мысли королевы, Людовик сказал:
- Оставим в покое тень кардинала Ришелье. Поговорим о его преемнике, Мазарини...
- А причём здесь Мазарини? - удивилась королева. - С Мазарини я сблизилась только после смерти супруга
- Ой ли? - не поверил король. - Я знаю, что Ришелье, представил вам его задолго до моего рождения. "Он в чём-то чертовски похож на Букингема - повадки, знаете ли, причуды, - сказал Ришелье. - Полагаю, Ваше Величество, он вам понравится".
- Терпеть его не могла, - сказала королева.
- Кого? Мазарини?
- Ришелье. Не человек, а рвотный порошок. Злыдень...
- Кстати, ваш тайный брак с Мазарини не остался незамеченным - во дворце, мадам, как говорится, не спрячешься. Двор - та же деревня...
Ну, хорошо, если это не Мазарини, то может быть ваш деверь, Гастон Орлеанский? В случае смерти короля вы собирались выйти за него замуж и даже вели по этому поводу секретную переписку.
- Так кто? - не слыша её, продолжил король. - Ранзо? Креки? Рошфор? Мортмар?
- Всё, всё, всё - у меня голова разболелась, - сказала королева, стискивая пальцами виски. - Спасу нет, как болит, - разрывается.
- И не только у вас, - сказал король. - Давайте покончим с этим вопросом - раз и навсегда. Я буду называть имена, а вы отвечайте "да" или "нет".
Кардинал Ришелье?
- Нет, - ответила королева.
- Кардинал Мазарини?
- Если бы, - вздохнув, сказала Анна Австрийская.
- Антуан де Бурбон, побочный сын дедушки Анри?
- Отнюдь, - ответила королева.
- Гастон Орлеанский, с которым вы вели себя столь же свободно, как с герцогом Букингемским?
- Не-а, - сказала королева Анна и наконец-то покраснела.
- Да кто же он, в конце концов?! - вскричал царственный Людовик. - Говорите, мадам, или я за себя не ручаюсь!
- Хорошо, я назову вам его имя, - сдалась королева, - только учтите: даже стены имеют уши. - И она тише дуновения ветра шепнула ему что-то на ухо.
- Как, это ничтожество?! - опешил король.
- То, что он несостоятелен, я узнала слишком поздно - после зачатия. Обычное дело, Ваше Величество: вы, мужчины, такие скрытные.
- Боже... - застонал Людовик. - Значит я бастард этого олуха?
- Вы бастард божьей милостью, и кто из смертных, скажите мне, откажется поменяться с вами местами?
- Но я не легитимен!
- Ты - глуп, - устало произнесла королева. - Кому интересно легитимен ты или нет? И вообще, запомни раз и навсегда: единственное в чём у тебя не должно быть и капли сомненья, так это то, что я твоя мать.
А теперь уйди с глаз долой, ты надоел мне - больше, чем когда был маленьким.
Пойдите прочь, Ваше Величество!..
На следующий день истинный папаша короля-солнца был помещён в крепость Пиньероль. Лицо его скрывала бархатная маска. А та ли это знаменитая маска, стараниями Вольтера превращённая в железную, сказать трудно - она была не одна: восемь государственных преступников насчитывала крепость на границе с Пьемонтом...