Когда состоялась эта беседа, я точно не скажу - то ли в 1776 году, то ли даже в 1781-ом...
Но то, что она состоялась - лично у меня никаких сомнений не возникает...
- Говорят, что французский король Людовик ХIV мылся всего два раза в жизни, - сказал граф Шувалов. - А клизму ему ставили чаще, чем он принимал водные процедуры.
- Враки, - возразил ему Шамфор. - Новейшими исследованиями установлено, что купался он не два, а целых четыре раза. Кроме того, его, как и положено, обмыли сразу же после смерти. Так что не будем сгущать краски.
- Не будем, - согласился покладистый Иван Петрович и, тем не менее, продолжил: - А ещё пару раз, рассказывают, он оступился - и упал в реку. И трижды падал в версальские фонтаны... -
бултых - и брызги веером...
Прямо наказание какое-то...
Слава богу - не утонул...
- Не обязательно купаться, чтобы сохранять чистоту, - резонно заметил Шамфор.
- Ну да, конечно. Я где-то читал, что каждое утро, проснувшись, он протирал руки винным спиртом. И тем же спиртом полоскал рот. А перед сном ему подавали влажную салфетку - для лица и ануса. Сначала он, как водится, протирал лицо, а потом - той же салфеткой - анус, и специальный лакей наблюдал, чтобы он не ошибся в последовательности.
Шамфор подозрительно глянул на Шувалова и вполне обоснованно поделился с ним своими сомнениями:
- Я, конечно, терпеть не могу наших королей - ненавижу всеми фибрами французской души, но в некоторых ваших утверждениях мне слышится скрытая издёвка...
- Что вы! что вы! - сказал Шувалов, - и ещё раз - что вы! Никакой издёвки, разве что самая малость - крохотулечка, такая ничтожная, такая микроскопическая, что ею можно спакойненько пренебречь.
- Ловлю на слове, - сказал Шамфор.
- Ловите, - расщедрился Шувалов (потомок, кстати, тех самых вельмож, которые выделились в благодатную ветвь во времена императрицы российской Елизаветы). - Да вы не обижайтесь, - продолжил он после короткой паузы. - Грязные ногти - отличительная особенность всех королевских дворов того времени, не токмо французского. Королева испанская Изабелла тоже купалась всего два раза в жизни - при рождении и в день свадьбы - первая брачная ночь, знаете ли, обязывает...
Но её всё равно обзывали "Вшивой Изабеллой".
- Это та Изабелла, что пригрела на груди верного Торквемаду?
- Она самая, - подтвердил собеседник (племянник, кстати, того Шувалова, что основал московский университет). - Хорошее было время, - сказал он, - замечательное. Даже инквизиция в годы её правления носила эпитет "святая"... Вы знаете - (ну либерал! ну гад!) - чем больше святости, тем больше грязи?
- Без сомнения! - с воодушевлением воскликнул Шамфор. - И потому я терпеть не могу и попов, и святош!
- Что касается Людовика ХIV, - продолжил Шувалов, - то русские послы неоднократно сообщали на родину, что его величество, король французский, дословно: "смердит аки дикий зверь", и потому придворные шарахаются от него, разбегаясь по версальским коморкам.
Евроскептик просопел, как просипел, но - промолчал, и потому Шувалов решил не обращать внимания на сии невразумительные звуки.
- Надо заметить, что нелюбовь его величества короля-солнца к чистоте и гигиене носила ярко выраженный династический характер (сиречь - наследственный), ибо вонючими были предшественники Людовика ХIV - и дедушка, и папаша.
- Вот именно! - сказал Шувалов. - Маленький, неопрятный, пропахший потом человечек...
И тут же предложил собеседнику:
- Понюхайте собственные подмышки во время любовного апофеоза, когда потовые железы работают на пределе возможностей. Мерзкий запах! Что уж говорить о немытом теле южанина, амбре которого в сотни крат сильнее северянина. Г-жа де Вернёй, любовница Генриха IV, утверждала, что от короля разит падалью...
- Если б только от него! - фыркнул Шамфор. - Среди его любовниц была булочница по имени Мокрица, прозванная так за свою потливость.
- Гасконец не гнушался никем. Послужной список битком набит дурно пахнущими простолюдинками и невыносимо вонючими аристократками. Самое удивительное, однако, заключается в том, что как мужчина он был полное ничтожество. Утверждали, что его и на один раз-то не хватало. "Хочет, да не может" - по образному выражению всё той же очаровательной г-жи де Вернёй.
Скажите, милый друг, что привлекало к нему многочисленных женщин?
- Дворцовые перспективы, - сказал Шамфор. - Что же ещё?
- Верно, - сказал Шувалов. - Обе законные супруги Генриха IV тоже не отличались чистотой - как в нравственном, так и в физическом смысле. Обе были излишне полные, склонные к обильному потоотделению. Королева Марго не испытывала ни малейшего влечения к своему неопрятному гасконцу, имела бесконечное число любовных связей, коллекционируя сердца усопших фаворитов и храня их в многочисленных карманах, прикреплённых к юбкам. "Фижмы эти она каждый вечер вешала на крюк за спинкой кровати, запирая на крепкий замок", - утверждают очевидцы. Рано облысела. Носила обесцвеченный собачей мочой шиньон, выдавая его за отбелённый лён.
Один из её любовников виконт де Тюренн был преданным другом Генриха Наваррского. Однажды вечером, будучи совершенно пьяным, он по-дружески облевал Маргариту, пытаясь повалить на кровать, за что и получил впоследствии прозвище Блевуа.
- И откуда вам известным такие подробности? - поинтересовался Шамфор.
- Неужели вы не читали Тальмана де Рео? - в свою очередь удивился Шувалов.
- Ну почему же - читал, - буркнул евроскептик. - Ознакомился.
- Мария Медичи - вторая жена Генриха Наваррского. В свои двадцать шесть лет она выглядела на все сорок. Перебродившее тело порочило её годы. Зато она была сказочно богата. Первый контакт новобрачных оказался неудачным. Король Генрих нашёл королеву дряблой, пресной, толстой, глупой и неопытной, тогда как Марию Медичи мучил исходивший от короля невыносимый козлиный дух. Историк, современник тех событий, сообщает даже, "что от него так воняло, что ей стало дурно".
- Несмотря на запах, королева понесла, - учтиво заметил Шамфор.
- Да ещё как! - сказал граф Шувалов. - С первого раза...
Людовик XIII по части вонючести не отставал от своего отца и честно признавался: "Я в батюшку пошёл - потом воняю". Так ведь он ещё и выпендривался!..
- Что делал? - не понял Шамфор.
- Изгалялся, - пояснил Шувалов, - отказываясь ложиться спать рядом с кормилицей, потому, видите ли, что от неё дурно пахло шафраном. Обратите внимание, не говном, не мочой, а благодатной пахучей травкой!
Частная жизнь Людовика XIII известна с самого рождения в мельчайших подробностях. Лейб-медик короля исписал несколько фолиантов, ведя учёт каждому физиологическому проявлению жизнедеятельности его просвещённого организма, скрупулёзно фиксируя, в каком часу он проснулся, позавтракал, плюнул, ходил по малой и большой нужде, пукал...
От всех этих записей веет зловонием...
Один из приближённых сказал королю: "В вашем ремесле есть две вещи, к которым я никогда бы не смог привыкнуть". - Какие? - удивился король. - "Есть одному, а срать в компании".
Всё окружение короля было ему под стать.
Герцогиня де Лонгвиль пахла конским навозом, герцогиня де Шеврез - детскими какашками (непонятно, правда, почему). От принцессы Пфальцской, квадратной, как игральная кость, несло лесными гнилушками. Мазарини жаловался королеве: "Эти дамы привнесли в нашу жизнь такой бардак, какого не ведал древний Вавилон". И ароматы, недоступные простым смертным, добавлю я.
Шувалов нервно откашлялся.
- Анна Австрийская слушала Мазарини молча, только улыбалась, ибо сама пахла псиной: многочисленные левретки способствовали этой вони. С колыбели, говорят, Аннушка имела пристрастие к кобелькам.
А иногда, в определённые дни, она пахла тухлыми яйцами.
Кардинал Ришелье провонял едкими кошачьими саками. Если присовокупить к этому геморрой, то аромат, который он источал, вряд ли поместится в объёмном французском флаконе...
Потусторонние запахи приносили фрейлины из города - те, которые жили вне дворца. "Калошами" прозвали этих женщин, потому что они оставляли у входных дверей дурно пахнущую обувь.
Без калош по славному городу Парижу передвигаться было невозможно - функцию канализации на улицах выполняли канавы, по которым струились зловонные потоки. Люди справляли нужду в любом укромном местечке.
- Какие там калоши! - неожиданно поддержал Шувалова Шамфор. - На ходулях ходили - по иному зачастую передвигаться по городу было невозможно.
- После того, как Людовику IX, жившему чёрт знает когда...
- В ХIII веке...
- ...вылили на голову ведро с помоями, жителям Парижа было предписано удалять бытовые отходы через окна, трижды крикнув предупреждающее слово - "Берегись!"
И вот однажды один из кавалеров смахнул подсохшее дерьмо со шляпы - столь изящно, что движение это получило название "реверанс".
В городской застройке преобладали фахверковые дома, скелетную основу которых составляли ветхие, почерневшие от времени и источённые червями деревянные балки. Простенки заполняли кизяками и саманной глиной. Удушающие пасторальные запахи исходили от таких домов. Ни нумерации, ни освещения в городе не было. Горожане передвигались по липким улицам при свете горящих факелов.
Ночные горшки стояли под кроватями и дни, и ночи напролёт. Туда же, под кровать, рядом с ними, ставили жаровни с углями - для обогрева, и потому в помещениях стоял такой запашок, что не приведи господи!
- "Ночная Ваза" именовалась одна из династий польских королей, - сказал Шамфор. - Историки стыдливо опускают эпитет.
- А зря, - сказал Шувалов. - Что было, то было, чего уж тут жеманиться, даже если ты - шляхтич...
Не чище было в королевских покоях: в смрадных заведениях называемых "Лувр" или "Версаль". Справляли нужду по-разному - за ширмами, портьерами, шпалерами, прикрывавшими ниши. И просто так - на лестничных площадках, маршевых пролётах и в коридорах.
Обширные юбки позволяли дамам совершать сие бесхитростное мероприятие незаметно, с милой улыбкой на устах, и непонятно было книксен ли это или высокий ховеринг.
Испражнялись с молитвой на устах и божьей помощью.
- Что и говорить - набожные люди, - согласился Шамфор.
- Гигиена рта в то время была на том же примитивном уровне. Лучшие люди эпохи чистили зубы корочкой ржаного хлеба. В губы никто никого не целовал. Именно тогда обычным стало целование ручек - не так пакостно.
Эпидемии косили люд почище военных действий. Оспой в то время болели все. Блохи и вши правили миром. Холера и чума нагоняли выживших. Смрадный запах гниющих трупов окутывал Европу.
Людовик 15-ый - а это уже наше время - умер от оспы. А заразила его шестнадцатилетняя потаскушка, предоставленная ему мадам дю Барри. Несмотря на старание врачей, король умер. По комнатам Версальского дворца расползался смрад от распухшего тела короля. От него не спасали ни настежь распахнутые окна, ни туалетная вода, ни благовония.
Российская императрица Екатерина Вторая, представлявшая поистине варварскую страну...
- Ну уж и варварскую! - воскликнул Шамфор, пытаясь ослабить крепкое выражение Шувалова, но тот снисходительно отмахнулся от его неуклюжей попытки.
- Варварскую, варварскую, - упрямо повторил он. - Мы для вас, таких пахучих, вечно будем считаться варварами...
Так вот, императрица Екатерина своеобразно отреагировала на смерть Людовика XV. "Стыдно французскому королю - в XVIII веке! - умереть от оспы", - заявила она. Тем не менее, двор российской императрицы, получивший спасительную прививку, оделся в траур. Две недели дамы носили ленты, а кавалеры - чулки чёрного цвета.
Ещё одна напасть пожаловала в Европу из Нового Света. Слово "сифилис" переводится на французский язык, как "оспочка". И вот эту самую оспочку доставил к нам доблестный Колумб - лично. На кончике собственного уда. Вкупе с матросами, разумеется...
- Утверждают, что сифилис - это божья кара за открытие Америки, - сказал Шамфор.
- Похоже, что так, - согласился с ним Шувалов.
Позже члены команды первооткрывателей влились в армию французского короля Карла VIII, участвовали в завоевании Неаполя, щедро одаривая тамошних жительниц всеми прелестями заморской заразы. Заболел сифилисом и сам король Карл VIII. Мучился он, мучился этой напастью другой король Франции Франсуа.
Екатерина Медичи в качестве приданого привезла во Францию ту же самую болезнь, ибо матушка её, Мадлен, умерла от сифилиса, а заразилась она от собственного мужа. "Флорентийкой со скверной кожей" именовали Екатерину. Дети её Карл IX, Генрих III и королева Марго тоже страдали венерическими недугами.
Полным кавалером венерических болячек следует считать мужа королевы Марго Генрих IV.
- И вот, что интересно, сударь, - сказал Шувалов, обращаясь к своему высокоуважаемому собеседнику, - жертвы этих самых эпидемий - чумы ли, холеры ли, оспы ли - в массовом порядке, как правило, хоронили в катакомбах европейских городов, в самой что ни на есть их сердцевинах. И даже не хоронили, а просто сваливали, заполняя трупами многочисленные туннели. Подземные воды постепенно размывали основания и крепления подземных помещений, вынося на поверхность гнилостные и зловредные изъявления. Я уж не говорю про нестерпимые зловоние и смрад...
Одно из таких захоронений находится сейчас прямо под нами.
И Шувалов постучал тростью по каменной плите.
- Чувствуете запах?..
Шамфор повёл носом и предложил:
- Давайте сменим тему.
- И место, - промолвил Шувалов. - Скажите только одно: проклятые ваши короли или не проклятые?
- Проклятые... - сказал Шамфор.
И улыбнулся.
- И вообще - нет ничего приятней чисто вымытого тела. Диву даёшься столько лишних слов вы произнесли понапрасну!