Кто убил Васю доподлинно неизвестно - убийцу так и не нашли, но подозрение пало на Митю и потому его убил Толик, отомстивший за своего первейшего друга Васю. После чего убийца пустился в бега, но Боря его отыскал, изловил и убил одним из тех изуверских способов, на которые падок маркиз де Сад. Я не де Сад и потому не стану описывать с леденящими душу подробностями это кровавое преступление. Обойдусь без деталей - их и так больше, чем надо в нашей поднаторевшей на убийствах истории.
Борю в свою очередь убил Витя, и почему нет, если хочется? "Отчего это другим можно, а мне нельзя?" - заявил он во всеуслышание. История умалчивает убивал ли он кого-нибудь ещё. Может и убивал, но эти убийства, если они были, не имеют никакого отношения к нашей хронологической цепочке.
Витю убил Афоня.
Афоню убил Глеб.
Глеба убил Егор.
Егора убил Петя.
Петя не был прирождённым убийцей, никогда ничего подобного себе не позволял, а тут, вдруг, взял - и сподобился. И потому горько сожалел о содеянном, каялся, места себе не находил и умолял Агафона предать его смерти. "Жить не хочу, как подумаю о том, что сотворил". Так, по крайней мере, утверждал Агафон, объясняя приятелям причину своего нечестивого поступка. "Пристал, понимаете, как репей к брюкам. Убей, говорил, я всё равно жить не стану. Ну разве мог я отказать корешу?" И друзья поверили Агафону - поверили все, за исключением Серёги, который, как оказалось, был не настолько глуп, чтобы верить в подобные бредовые измышления, и потому без особых сомнений убил Агафона, не испытав после этого угрызений совести.
На этом печальном эпизоде наша история не кончается, ибо Серёгу убил Игорь. Убил, не найдя поводов для объяснений. "Для меня это плёвое дело", - заявил он на суде, в процессе которого вёл себя вызывающе. Чего стоит хотя бы одна фраза, которую он произнёс, глядя в глаза судебным заседателям: "Не судите, да не судимы будете", чем привёл служителей закона в неописуемую ярость
"Воля ваша - стала наша", - возвысил голос судья и припаял ему высшую меру наказания, т.е. пожизненное заключение. Но вот ведь какое дело: во время препровождения к месту отбывания наказания Игорь бежал. Изменил внешность, скрывался, не зная продыха, держал ухо востро, а нос по ветру, и всё бы для него возможно кончилось благополучно, если б его не убил Никита, такой же, как Игорь, отморозок - одного поля ягода. За что убил сказать трудно. Знающие люди утверждают, что из-за женщины, но это, конечно же, несусветная чушь: из-за женщин давно уже никто и никого не убивает. Обратите внимание: в нашем скорбном списке женщин нет. Они вообще исчезли из мужского обихода. Да и бог бы с ними - кому нужны вконец одичавшие эмансипированные дуры?
И, вообще, является ли любовь категорией нравственной и можно ли ею оправдывать прегрешения и преступления, - я не знаю, и судить не берусь и даже описывать опасаюсь...
Через некоторое время на одной из улиц Нарьян-Мара нашли мёртвого человека с проломленным черепом. Им оказался Никита. Долгое время правоохранители пытались вычислить убийцу, но, как и в случае с Васей, не преуспели. Так бывает и очень часто. Это в детективных россказнях убийцу обязательно находят и, что самое поразительное, на последних страницах романов. Вот-вот кажется повествование кончится, зря читали, время теряли... -
и, вдруг, нате вам - душегубец на блюдечке с голубой каёмочкой!
Удивительное дело!..
В убийстве Никиты заподозрили Алексея, дело, однако, застопорилось за малым - отсутствием немаловажных процессуальных деталей.
Когда нет прямых свидетелей обвинения, к расследованию обычно привлекают Зигмунда Фрейда, а с подозреваемого снимают штаны, ибо давным-давно известно, что гадание на тестикулах - это прерогатива психически неуравновешенных специалистов. Никто лучше психоаналитиков не перебирает причиндалы - своеобразные человеческие чётки. Тем не менее, на этот раз удача отвернулась от работников следственных органов. Алексея отпустили, а Коля-антисемит, истинный убийца Никиты, оказался вне подозрения.
Колю-антисемита убил Мойша.
Мойшу в свою очередь убил антисемит Богдан, который ко всему прочему оказался ещё и русофобом. По этой причине его убил улыбчивый и донельзя голубоглазый вьюноша Ваня, из которого русскость лилась, как вода из продырявленной бочки.
Ваню убил Игнатий.
Игнатия - вы не поверите! - убил вещий Олег.
Олега убил Павел. Хобби у него было такое - людей убивать, и убивал он их в полнолуние, в лесопарковых зонах столицы. Издавал волчий вой... -
а наутро или даже раньше в дремучих зарослях находили труп очередной жертвы. Милиция с ног сбилась, подстерегая убийцу то на "Лосином Острове", то в парке культуры и отдыха "Сокольники", то в Терлецком урочище. Все засады, однако, не приводили к долгожданному результату - убийца был хитёр и предприимчив...
И вот однажды в Измайловском лесу милиционер Валерий, следуя за подозрительным субъектом, дождался пока тот не оказался в безлюдном месте на одной из лесных полян. Светила яркая луна, и потому Валерий ясно видел, как подозрительный субъект опустился на колени, упёрся руками в землю, выгнул, спину, вытянул шею и испустил тот самый вопль, похожий на волчий вой... -
а потом вскочил и так стремительно бросился на затаившегося стража порядка, что тот даже глазом не успел моргнуть, тем более понять, что произошло. В мгновение ока свалил его на землю, связал по рукам и ногам неизвестно откуда взявшейся верёвкой и приставил к горлу нож. "Ну что, легавый, попался? - с усмешкой поинтересовался он. - И что прикажешь делать с тобой?" - Не убивай, мужик, - взмолился милиционер Валерий. - У меня дома дети малые и жена-сердечница. Нельзя меня убивать.
И - о, чудо! - он отпустил его. "Живи, - сказал, - живи и помни!" - Век не забуду, - пообещал милиционер Валерий.
С тех самых пор зверства в подмосковных лесах и парках прекратились. О Павле, серийном убийце, успели подзабыть, но вот однажды милиционер Валерий увидел в вагоне метро человека, похожего на него. Подобрался поближе и убедился: он. Был Валерий в этот момент в гражданской одежде, без табельного оружия и потому остался неузнанным. А так как дело происходило на Арбатско-Покровской линии подземки, да ещё и накануне полнолуния, милиционер Василий решил незаметно проследовать за душегубом, дабы попытаться определить его намерения.
Тот вышел на станции "Измайлово", спустился с платформы и по одной из многочисленных заасфальтированных тропинок углубился в лес. По дороге купил мороженое, нашёл удобную скамеечку, сел, дабы насладиться безлюдной тишиной и пломбиром. Тут, пользуясь моментом, к нему подкрался милиционер Валерий, сначала оглоушил, а потом, предприняв меры, чтобы на запачкаться кровью, раскроил череп несколькими ударами подвернувшимся под руку булыжником. И скрылся, оставшись незамеченным.
Ровно через год, день-в-день, во время облавы в московском ГУМе, милиционер Василий был убит выстрелом из револьвера, произведённым фарцовщиком Саввой. И хотя преступнику удалось ускользнуть из расставленных сетей, на следующий день его труп был обнаружен на Петровке недалеко от МУРа. Убил Савву его подельник Аркадий.
Аркадия в свою очередь убил Макс.
Макса убил Фёдор.
Фёдора убил Влад.
Влада убил Яков.
Завзятым преферансистом был Яков, сутками он просиживал за карточным столом. В тот, в последний раз, договорился расписать пульку с такими же, как он, профессионалами, проще говоря, с зубрами. Поначалу всё шло хорошо, но потом на мизере, после взятки он не сумел передать ход, в результате чего зацепил самый что ни на есть всамделишный паровоз. Реакция партнёров по пуле была естественной - им, как известно, палец в рот не клади. Вот только произносили они тривиальные фразы.
"Тот не игрок, кто ни разу не завалился на мизере", - сказал один из игроков.
"Карты не стеклянные", - заметил второй, а третий вообще брякнул несуразное, но вроде как сочувственное: "Хуже только два туза на мизере"...
И Яков вспылил, сказал, что не понял юмора. Искренно, дескать, пытался разобраться, но так и не преуспел. Тяжело вздохнул: "С юмором у меня слабовато" и, не спеша, перестрелял партнёров из пистолета. И ретировался, не забыв прихватить деньги участников кровавого действа.
Дома он успокоился, осознал, что погорячился, вычистил пистолет, искупался, одел чистое бельё, сжёг лишние бумаги и стал ждать, когда к нему явится Немезида...
И она явилась к нему, но не в традиционном обличии, как ранее, а в образе чёрного человека, выбритого до синевы. "Надеюсь, вы понимаете зачем я пришёл?" - поинтересовался чёрный человек. - Более чем, - ответил Яков. - Вот пистолет, из которого я перестрелял ваших протеже и деньги, которые я у них отнял. Передайте мои соболезнования родным и близким покойников. - "Непременно передам", - вежливо произнёс чёрный человек, после чего пристрелил Якова из его же пистолета.
Чёрного человека звали Вениамином, Венечкой.
Венечку убил Антон.
Антона убил Эдуард.
Случай с этой парочкой чудиков тоже примечательный, и о нём, об этом случае, стоит поведать. В своё время Антон ограбил Эдуарда, пригрозив расправиться с ним, если тот примет меры в свою защиту.
К своему несчастью Эдуард верил в высшую справедливость больше, чем в мировое зло, и потому долго, очень долго ждал, когда мимо пронесут труп врага...
Враг проехал на роскошном кадиллаке и даже не посмотрел в его сторону. И тогда он убил Антона, убил подло, из-за угла.
Эдуарда убил брат Антона, Андрей.
Андрея убил Артём.
Артёма убил Юрий.
О нём следует сказать особо. Юрия ошибочно называли авгуром, хотя на самом деле он был современным гаруспиком, вот только приносил он в жертву не животных, а людей, преимущественно мальчиков, не достигших половой зрелости. Гадания на внутренностях убитых приносили ему немалые доходы, потому что были эксклюзивны и хранились в глубочайшей тайне. Вот и Артёма, двенадцатилетнего подростка, Кирилл выкрал, принёс в жертву своему ремеслу и потом, вскрыв живот, долго гадал по внутренностям: будет дождь или нет. Почему заказчика так интересовал прогноз погоды на ближайшее воскресенье, он не знал, но деньги, проплаченные вперёд, обязывали.
Кирилл, отец Артёма, по каким-то своим неведомым каналам выявил убийцу, явился к нему с охотничьим ружьём, первым выстрелом убил Юрия, а вторым - покончил счёты с собственной жизнью.
В доме его нашли записку. "Гордый человек, помоги себе сам, если не хочешь, чтоб тебе помог Бог" значилось в посмертном послании. Так это или не так - судить не берусь, но преступление самоубийцы оказалось последним звеном в хронологической цепочке: Кириллу мстить было некому.