Курица не птица, Болгария не заграница - истина из прошлого века
В том далёком 1982 году я возглавлял отдел капитального строительства Туркменглавэнерго и по долгу службы мотался по Советскому Союзу. Побывал во всех республиках, ныне самостийных государствах, кроме Армении, и счастлив был возвращаться домой - к семье и приятелям. Ни о каких иных поездках даже не помышлял - куда уж более!..
Но тут отраслевой профсоюз оповестил нас, энергетиков, о формировании туристической группы для посещения Болгарии. Я неосторожно рассказал об этом предложении дома и... -
ну, а далее всё понятно.
Мы с Таней оформили необходимые документы и начали собираться в первую свою заграничную поездку. Группа была разношерстная, в число которой затесался аксакал в высоком тельпеке. Второй тельпек он возил про запас (один белый, второй чёрный). Носил их попеременно. С нами ехали два работника моего отдела - Валя Рисова и Аганазар Хемметжанов. Шутки ради я именовал Аганазара Хемингуэем (помните всесоюзное: "Читал вчера Хемингуэя я, не понял не хемингуя"?). Он не обижался. Быть может ему даже нравилось.
Руководителем группы числился директор завода "Туркменкабель", фамилию которого я забыл, а выдумывать иную не хочется. У него не было одной руки, носил он протез, пытаясь насколько это возможно, скрыть его под белой рубашкой с длинными рукавами. Такие рубашки, учитывая испепеляющую летнюю жару в наших местах, носили исключительно партийные деятели высшего ранга, прячась в кабинетах с искусственным климатом. Протез был неудачный и, несмотря на ухищрения, бросался в глаза. Искусственную руку свою он держал на отлёте, походил на подранка и потому все участники нашей туристической группы, именовали его "Однокрылый". За глаза, разумеется. А прозвище это навязали нам его подчинённые, некоторые из них попали в туристическую обойму.
До Москвы каждый добирался самостоятельно. Из Москвы летели группой на первом советском широкофюзеляжном самолёте ИЛ-86. Для того времени это был комфортабельный перелёт. Я не люблю сегодняшние Боинги: они излишне резко набирают высоту. Наши самолёты взлетали плавно, с чувством собственного достоинства, по-имперски.
София не произвела на меня впечатления. Вообще никакого. Город, как город, ничего особенного. Многие столицы союзных республик казались интересней. Раздражали мощённые софийские тротуары - сущее наказание для наших модниц, ходивших исключительно на каблуках, да и меня, передвигавшегося в плоской обуви, неровности пешеходных дорожек изрядно раздражали. С тех пор не люблю булыжные мостовые европейских городов. Как говорили в то время - "терпеть ненавижу".
Мы резво ознакомились со всеми достопримечательностями болгарской столицы, осмотрели храм Александра Невского, ротонду Святого Георгия, памятник Царю-освободителю (понимай российскому императору Александру II). Честно признаться, никогда не любил экскурсии, предпочитая им самостоятельное созерцание.
Некоторые из достопамятных мест были закрыты, мавзолей Димитрова в том числе. Через несколько лет его восковую персону вынесут из мавзолея и сожгут. Идиотское, надо заметить, решение: это всё равно, что мумию египетского фараона предать пламени. Зачем спрашивается? Кому она мешает? А ещё через десяток лет - на раз, два, три, четыре, пять (количество взрывов) - разрушили и бывшее место упокоения Димитрова. Опять-таки глупость несусветная: эдак и до пирамиды Хеопса доберутся - неисправимым диктатором был фараон, куда до него отпетому (в прямом смысле) руководителю коммунистического интернационала?..
Что поразило меня в Софии, так это изобилие книг на русском языке. То, что невозможно было купить (да что там купить - увидеть!) в городах и весях Союза, в изобилии покоилось в здешних книжных магазинах. Не в коня корм, подумалось мне в тот месяц. Я безудержно покупал одну книгу за другой и, наверное, потратил бы на них все левы, которые были в нашем распоряжении, но Таня не позволила, да и таскаться с тяжестью по Болгарии не представлялось возможным. И того, что приобрёл, было в избытке. Ради книг стоило съездить в Болгарию.
Более всего на свете я люблю наблюдать за людьми, но местные жители почему-то не вызывали интереса. Странно, очень странно...
А, впрочем, они тоже были к нам равнодушны.
Скучная страна Болгария...
Следующим городом, куда мы перебрались, стал Пловдив. Несколько холмов окружают город. Самый известный из них, конечно же, тот, на котором установлен Алёша. Памятник замечательный, но по эмоциональному восприятию он без сомнения уступает гениальному творению Вучетича на Мамаевом кургане. Во всём остальном социалистический Пловдив ничем не отличался от типичных советских городов.
Было у нас поручение, к которому мы относились несерьёзно. Нас попросили купить панбархат, ткань популярную у туркменок. Они без панбархата, как мы без зонтика под проливным дождём. И не просто панбархат попросили привести, а непременно модного баклажанного цвета, обещая рассчитаться сразу же, как только или только как. И вот мы, не шибко озадаченные этой просьбой (получится - хорошо, не получится - да и бог с ним), посетили несколько текстильных магазинчиков в Софии, но панбархата (вообще никакого) не обнаружили. Приехали в Пловдив и в первом же универмаге наткнулись на панбархат самых разнообразных оттенков, в том числе баклажанной расцветки. Купили два отреза по 3 метра каждый (17 левов 1 п.м.) и ещё один отрез белого цвета - так, на всякий случай. А вдруг? "А вдруг", как известно, романтическая разновидность русского "авось".
Забегая вперёд, сообщу, что все отрезы по возвращению домой выкупили у нас моментально: баклажанного цвета по 300 рубчиков, белого - дешевле. Таким образом, мы окупили всю нашу поездку и даже остались в денежном выигрыше.
Через Стару Загору и Казанлык попали на Шипку. С детства помню фильм "Герои Шипки". Его только что сняли (1954 год), он был цветным (редкость по тому времени - наверняка использовали трофейную плёнку), "про войну" и что ещё нужно пятилетнему мальчишке для полного счастья? Правильно: пробраться без билета на очередной сеанс или посмотреть картину, забравшись на забор в летнем кинотеатре, в крайнем случае, на ближайшее высокое дерево...
Настоящая Шипка встретила нас туманом. Он то наползал, то незаметно, как хитрожопый неприятель, ретировался, оставляя влажными достопримечательности, подлежащие осмотру: чугунные пушки, памятники и обелиски.
Чёрно-белые фотографии остались на память о посещении святых для Болгарии мест, в том числе групповые снимки и не только. Валя Рисова, Хемметжанов-Хемингуэй, Однокрылый, яшули в национальном обличии теснятся на глянцевых отпечатках. Многие в группе возмущались одеждой аксакала. Я в его обличии ничего особенного не находил и не нахожу: ездят же в вышиванках по белу свету жители одной неполовозрелой республики - и ничего, кому они мешают?
Я обычно фотографировал на обратимой фотоплёнке ORWOCHROM, приобретая её в Сочи - наездами и впрок. Там же отдавал в обработку - во время следующего наезда. Но последний свой отдых провёл в Ялте, купил там чехословацкую плёнку FOMACHROM, о чём впоследствии жалел, ибо она уступала в цветопередаче восточногерманскому аналогу. Возможно, что и сам был виноват в низком качестве слайдов - экспозицию я чаще всего определял на глазок. В любом случае диапозитивы, полученные мною в Болгарии, оказались неудачными.
Далее было Габрово, где нам вручили брошюры с габровским юмором (и издание дешёвое, и шуточки под стать). Юмор на уровне "Comedy Club" - весь ниже ватерлинии. Посетили архитектурно-этнографический комплекс Этыр, в котором теснились многочисленные лавочки, магазины и мастерские, где местные умельцы демонстрировали туристам свои способности в гончарном деле, ковке металлов, рукоделии и других ремёслах.
После Габрово переночевали (уже и не помню где) и продолжили путь на черноморское побережье Болгарии.
Слынчев Бряг не шёл ни в какое сравнение ни с Сочи, ни с Ялтой. Он был непригляден и скучен. Количеством песка меня, жителя пустыни, не удивишь, изобилием солнца - тем более, а уж Каспийское море показалось мне на этот раз гораздо притягательней Чёрного, в котором, как известно, не водятся ни осётр, ни севрюга с белугой, ни прочие балыки (шутка). И потому я целыми днями лежал под навесом и с упоением читал переписку Пушкина с князем Вяземским. В отдельных эпистолах игриво мелькала княгиня Вера и как объект флирта, и как посредница в интимных тяготах поэта с графиней Воронцовой.
И вот однажды прибежала к нам Валя Рисова и прощебетала: "Идёмте, идёмте - что я вам покажу!" - Что? - "А вот увидите - идёмте".
Мы последовали за ней, и она привела нас к женщине, лежащей топлес (редкое для того времени явление, самое что ни на есть зарождение моды), выставив напоказ доморощенные болгарские сиськи с розовыми клювиками. Замечательные перси - глаз не оторвёшь! Рядом с ней, буквально в двух шагах, сидел на корточках наш яшули, в тельпеке, глухой рубахе с длинными рукавами, балаках на завязочках, разве что не в галошах с загнутыми носами и, не отрываясь, смотрел на неё. Мы глядели на него, а весь пляж взирал на нас.
Редкостное зрелище. Достопамятное.
Кроме пляжа случались и другие развлечения. В нескольких километрах от Солнечного берега находится старинный город Несебр, расположенный на небольшом острове, связанном с материком узким перешейком. Мы съездили туда, погуляли по узким улочкам, посидели в кафешке. Больше там делать было нечего.
Сходили в летний кинотеатр, где посмотрели фильм с участием Бельмондо. Назывался он "Профессионал". Звучала французская речь, внизу огромного экрана время от времени появлялись субтитры на болгарском языке. Странно, но эти непривычные нюансы не мешали просмотру. Впрочем, фильмы с Бельмондо в переводах не нуждаются.
Пару раз побывали в дискотеках, в которых болгары почему-то больше слушали музыку, а не танцевали, и пили ракию: купят рюмочку и смакуют весь вечер. В качестве закуски - орешки в стеклянной розетке. Издевательство, а не закусон.
Несколько слов о питейных делах. С собой в Болгарию нам разрешили (точнее: рекомендовали) взять по три бутылки водки на нос. Исходя из этого ограничения, мы везли бутылки ёмкостью 0,75 литра. По бутылке у нас выцыганили сразу же по приезду в Болгарию - мы так и не поняли по какому случаю. В целях укрепления советско-болгарской службы, наверное. Остальную водку разрешили использовать по собственному разумению. Вот её-то мы и приносили на дискотеки, щедро одаривая случайных собутыльников, которые смаковали её точно так же, как ракию. Малопочтенное занятие - такое же, как хлебать тюрю. И столь же отвратное.
Кстати, еда на всём протяжении пребывания в Болгарии была сносная. Во всяком случае, о ней нас предупреждали перед поездкой: перетёртые супы и полное отсутствие хлеба - какие-то скорбные булочки вместо него. Мне, привыкшему есть с хлебом всё, даже арбузы с дынями, такое ограничение было не по нраву. И не только мне. После долгих переговоров с болгарскими "товарищами" нам пошли навстречу, добавив в рацион ещё по одной булочке.
А ещё нас заинтересовал "Кореком" - аналог отечественной "Берёзки". Сеть таких валютных магазинов была разбросана по всей Болгарии. Мы вошли в один из них, расположенный на курорте, - и не нашли ничего такого, от чего сходят с ума и падают в обморок. А ведь падали и сходили...
Для интереса: бутылка "Столичной" ёмкостью 0,75 литра (полная аналогия тех, что мы привезли в Болгарию) стоила 5,40 в долларовом исчислении.
В один погожий день (а, впрочем, все они были погожие) нас посадили в автобусы и повезли собирать персики. Традиция была такая в то время - помогать сельхозпроизводителям (хоть один день, но отдай; нечего целый месяц бесцельно валяться на пляже!). Сад, в котором мы убирали созревший урожай, произвёл на меня отрадное впечатление - единственное, пожалуй, за всю поездку. Деревья-крепыши - одно к одному - стройными рядами тянулись к горизонту, конца краю не видно. Спелые персики собирали с невысоких стремянок в пластмассовые вёдра. Содержимое одного из них было даровано нам в благодарность за самоотверженное действо. Усталые, но довольные (классика жанра), мы вернулись в гостиницу и пару дней с удовольствием вкушали от трудов праведных.
Горько сознавать, что сегодня от гигантских фруктовых садов (гордости Болгарии) не осталось даже воспоминаний (за исключением моих).
Истины ради замечу, что по вкусовым качествам местные персики не шли ни в какое сравнение с туркменскими. Ах, какие сладкие персики произрастали в саду моей бабушки Тони! Я писал и о ней, и о них в "Экспедиции", так что повторяться не стану.
В начале девяностых годов я часто посещал Прибалтику, Латвию в частности. Меня удручало, как быстро она превращается в захолустье, унылое, как нравоучения Екклезиаста, без особых радостей и огорчений. Молодые люди в Риге изнывали от скуки, завидуя мне, москалю: они знали, что жизнь в Москве бьёт ключом, и когда открыли границы, латыши побежали на запад. Почему побежали? Да потому что ноги есть. "Жрать хочет", - отвечает зощенковский герой на вопрос, почему поёт соловей.
Вот и из Болгарии побежал народ. Побежал дружно, наперегонки. Значит, силы имеются, коли люди бегут. За последние двадцать лет страну покинули два миллиона человек. Население Болгарии сократилось с девяти до семи миллионов. А вот цыган почему-то прибавилось. Цыган и российских пенсионеров. Наши пенсионеры всеми силами стремятся возместить людские потери некогда братской державы, шестнадцатой республики. Скособоченное сознание у наших пенсионеров. Вялое, как мочеиспускание отставного генерала. Неужели эти явления тесно связаны? Не зря моя бабушка Нина боялась выходить на пенсию и работала до самой смерти, постигшей её в девяностолетнем возрасте.
Из Бургаса мы вылетели в Москву. Устроились в гостинице, намереваясь провести несколько дней в столице. Таня наконец-то добралась до телефона, позвонила в Ашхабад... -