С весов надо нисходить с улыбкой, с надеждой на будущее, а иначе зачем они нужны, эти весы? На курортах, кстати, деньги за взвешивание берут и не важно прибавили вы или сбросили лишние граммы.
Яркая и знойная, как мавританское лето Олечка имела высшее музыкальное образование, окончив государственный институт культуры по профилю "дирижирование оперно-симфоническим оркестром". Подавала большие надежды, её ожидало блестящее будущее.
А ещё она играла на пианино и, обладая хорошим голосом, пела в благотворительных концертах. Любила читать ноты: возьмёт Моцарта, ляжет на оттоманку и бормочет себе под нос. И, разумеется, с упоением погружалась в партитуры - точно так же, как иные прибабахнутые любители в детективные омуты, бабские вирши и кроссворды - несть им числа...
Однажды в общественном транспорте, притулившись у окна, она вытянула из рюкзачка (рюкзачок - это сумочка для заначек) нотные листы и окунулась в любимое занятие, мурлыча от удовольствия, как кошка от валерианы.
- Деточка, а что вы делаете? - спросила у неё любопытная старушка, сидевшая рядом.
- Читаю, - ответила Олечка.
- Эту абракадабру?
- Ну почему же абракадабру? - удивилась Олечка. - Моцарта.
- А его читают?
- Ещё как! - воскликнула девушка. - Запоем! Не все, конечно, но - некоторые. Не скажу, что избранные - много нас. Вечером я пойду на "Волшебную флейту" и буду смаковать каждую ноту.
- А я довольствуюсь женскими романами, - вздохнув, промолвила собеседница. - Мне достаточно...
Чинуши от искусства и разнокалиберные музыканты наперебой домогались её внимания, а композитор Соловьёв-Разумник, опалённый девичьей красотой, предлагал прелестнице вступить с ним в интимную связь и без экивоков сулил радужные перспективы. Олечка подумала-подумала и отказалась - не того направления показались ей музыкальные изыски Соловьёва то бишь Разумника.
А вот Шнитке ей нравился. Он, разумеется, руку и сердце ей не предлагал и интимную связь не навязывал, ибо давно уже почил в бозе, то есть отдал Богу душу, зато творчество его приводило Олечку в восторг, который достиг апогея, когда она оценила оперу "Жизнь с идиотом" - имена-то какие: Покровский! Илья Кабаков! Ростропович!..
Так вот, погрузившись в эту оперу, она испытала неописуемое восхищение от главного героя.
Ах, Вова, Вова - революционный, немногословный, непонятый, но однозначный, как заклятие...
И влюбилась Олечка в Вову из этой фабулы абсурда. Вот только в жизни подобного ему детины долгое время найти не могла, пока не встретила Ванечку Мракобеса...
Каждый бандюга мнит себя Вильгельмом Теллем или, по крайней мере, благородным разбойником Робин Гудом. Этот Ванечка тоже претендовал на подобное отношение. Образования - ноль, культуры - мизер, хотя, кажется, куда меньше! - зато денег, как пел Высоцкий, "куры не клюют". Бандюги - они всегда при бабках - априори (автомобиль, кажется, такой выпускают: Априори).
Сама Олечка поначалу не произвела впечатления на Ванечку - что ему её музыкальные замашки? Не серьёзное это дело - музЫка. Туфта... За исключением, пожалуй, шансона: на берег Дона, на ветку клёна, на твой (шмыг-шмыг носом) заплаканный платок...
Но так как девица оказалась с норовом (все они настырные по сегодняшним временам), он вынужденно пригляделся к ней, оценивая женские стати и душевные свойства, тронул её незамысловатым касанием и вступил, как ему казалось, в непродолжительные отношения. Так ложечкой пробуют свежесваренный суп: достаточно ли соли? довольно ли перцу? А лаврушку почему не полОжила? И вегету?
Любовь сродни кулинарии: что приготовишь, то и съешь. Тут тоже вкус надобен, и потому у кого-то получается деликатес, а у кого-то - похлёбка.
Вот и Ванечка взял ложечку, попробовал Олечку...
Потом ещё раз...
И ещё... -
но так ничего и не понял...
И потому жил с ней ни шатко, ни валко, уверенный в том, что-когда-нибудь она ему надоест. Осточертеть может всё и семейная жизнь не исключение (или в первую очередь?). И обращался он с ней, как с затрапезной девушкой осьмнадцати годов, ни во что не ставил, хамил и сквернословил...
Но ей нравилось - вот ведь какое дело! Она возомнила, что так и задумано автором свыше - и не важно, как его именуют - Боженька или Шнитке.
Ах любовь, любовь - пагуба, да и только!..
В тот день она гарцевала вокруг него, как тёлочка на пуантах, и, резво перебирая копытцами, пела "Баттерфляй, баттерфляй!" Чио-чио-сан - она и в Африке чио-чио, не токмо в Японии. Что уж говорить за Рашку-какашку?
Ванечка не обращал на неё внимания: с раннего утра сидел за комом и осваивал очередную громоподобную стрелялку. Наконец, вынырнул из интернета.
- Ну ты, баттерфляй, - сказал, обращаясь к любимой женщине, - где хавать будем?
- Там же, где обычно, - ответила Олечка.
Излюбленным местом для утренних завтраков у них был ресторан на Рождественском бульваре.
Ели: он - домашний творог с клубникой, она - творожную запеканку с соусом из чёрной смородины. Потом он подумал-подумал и взял ещё венскую сосиску с квашеной капустой, она - сырники с вишней и сметаной. Обслуживал их сухощавый и расторопный паренёк. В заключении завтрака принёс счёт.
- Я сегодня неплатёжеспособен, - сказал ему Иван, завершая трапезу.
- Да-да, конечно, - поспешно промолвил официант. - Я запишу должок на ваше имя.
- Запиши, - растерянно согласился Ванечка. Сказать, что он опешил - это ничего не сказать. И потому - промолчим.
У дверей их нагнал хозяин заведения.
- Извините, - сказал запыхавшийся человечек, - извините за моего неполживца и несмышлёныша. Он у нас новенький и потому не разумеет, что творит и что болтает. Ни о какой задолженности, разумеется, не может идти и речи. Всё угощение за счёт заведения. Более того, одного вашего желания достаточно, чтобы мы, как говорится, расстарались и расщедрились...
И много чего ещё бормотал с видом понурым и виноватым.
Иван улыбался, слушал его с радушием неандертальца, а потом заявил, что лакейская сущность младшего обслуживающего персонала не нуждается в обелении, потому как не в коня корм - да-с! - себе дороже. И громогласно подвёл итог своим пространным рассуждениям:
- А гони-ка ты его в шею!..
Вышли они на улицу, подошли к припаркованной машине... -
и в этот момент бесшумной стайкой налетели добры молодцы, легко, можно сказать, играючи, скрутили Ванечку (мордоворот, а - смотри-ка!), затолкали в угодливо поданный автомобиль и исчезли, словно растворились в городской суете.
Олечка охнуть не успела, а когда очухалась, вызвала полицию, которой в общем-то ничего объяснить не сумела, потому как мало что поняла, ничего не рассмотрела и не запомнила - ни марки автомобиля, ни его регистрационного номера. Что касается похитителей, то все они, как она заявила, были на одну рожу, и рожа эта имела ярко выраженные славянские черты.
А ещё Олечка боялась сказать лишнее - а вдруг?
Полицейский равнодушно выслушал её сбивчивую речь, вздохнул, сказал "Странно, очень странно", а потом поинтересовался:
- А вы уверены, что это похищение, а не розыгрыш? Сейчас, знаете ли, модно разыгрывать знакомых, да и незнакомых тоже. А, может, он уже дома - сидит, ждёт вас и, как говорится, ухмыляется?
- Вы с ума сошли - какой розыгрыш! - возмутилась Олечка. - Да как вы можете! Стыда у вас нету!
- Ладно-ладно, разберёмся, - пошёл на попятную полицейский, но Олечку было не остановить:
- Умыкнули человека - а вам хоть бы хны!
- Ну почему же хны? - не согласился с ней страж порядка (порядка в стране так много, что уже стражей не хватает). - Очень даже хны! Найдём, гражданочка вашего Ваню, не переживайте - живым или мёртвым - найдём обязательно.
Успокоил, твою мать!..
Появился Ванечка под вечер. Сам пришёл. Явился - не запылился. И рассказал жуткую историю о том, как привезли его в лес, подтащили к заранее вырытой яме, ударили по голове лопатой, чтобы не кочевряжился, засыпали землёй и уехали... -
но через короткое время вернулись, выяснив, что перепутали с каким-то иным Робином-Вильгельмом, выкопали, отряхнули от праха и даже домой отвезли.
Потрясение было столь сильным, что Ванечку пришлось поместить в больницу, где он пролежал три недели, потом два месяца провёл в санатории-профилактории, да так до конца и не очухался - крыша у него поехала, только спустя год вернулась на место, не совсем то, что давеча, но очень близко к исходному положению.
Высшие воровские инстанции признали это происшествие событием, не отвечающим чаяниям преступного сообщества, и всецело осудили его вопиющую несправедливость. Назначили денежную компенсацию. Виновные приехали, извинились, но, выходя из дома, матюгались и мрачно ухмылялись. Олечка слышала, как один из них заявил: "Был мракобесом, стал придурком".
Они были недалеки от истины: первое время Ванечка путал страну обитания.
- Мы в какой стране живём? - поинтересовался он как-то у Олечки.
- Как это в какой? В России, разумеется, - ответила верная подруга.
- Всё ещё в России? Ну надо же! А кто управляет нами - Николаев?
- Какой ещё Николаев - Путин.
- Путин? - удивился Мракобес. - А должен бы Николаев. Значит, по-прежнему Путин. Надо же, как затянулось его правление!
Сподручные от Ванечки отказались: "Живи сам по себе - если сможешь", сказали они и - махнули на него рукой. Компенсация показалась ему ничтожной. Её и в самом деле хватило только на первый год. "Вот так относятся у нас к бойцам невидимого фронта", - иронизировал Ванечка. Тем не менее, впасть в ничтожество она, то есть компенсация, не позволила - миновала его подобная участь.
Помароковав, Ванечка создал охранное агентство - а чем ещё заниматься мордовороту после завершения вегетативного периода? И преуспел - во всяком случае не бедствует.
Интересуется политикой, к которой ранее был абсолютно равнодушен. Вот только оскотинившиеся страны ему по фигу (его выражение) - Украина и Грузия.
Обожает либералов. "Без смеха, утверждает, на них смотреть не могу - и на косоглазого, и на того, у которого что ни мысль, то эндшпиль. Гроссмейстерски выверенный идиот! е2 - е4, одним словом".
По-прежнему любит песни Высоцкого, особенно эту: "Мой сосед объездил весь Союз..." Не Шнитке, конечно, но всё-таки...
А Олечка? - а что Олечка? Олечка в нём по-прежнему души не чает. Довольна до одури. "Вот ведь стал человеком, говорит она о Ванечке, а мог бы и не стать - повезло, однако".
А в остальном всё у них, как прежде. Они даже в ресторане завтракают том же самом.
И ещё.
Полезла Олечка как-то на антресоли - ненужные шмотки запихивала, и обнаружила там ручной пулемёт системы Калашникова.
- А это тебе зачем? - спросила у Мракобеса.
- Для круговой обороны, - ответил Ванечка. - Я же не госучреждение какое. Я беззащитный до одури бизнесмен. - И - заиграл мышцами. И как заиграл - любо-дорого посмотреть! И она смотрела на него широко распахнутыми глазами, и любила его с каждым движением бицепсов и даже трицепсов всё сильнее и сильнее.
- Больше они меня не закопают!
Так что, милые мои, если огреть человека лопатой или каким иным шанцевым инструментом по келешке, то неизвестно что произойдёт - прояснение или помрачение рассудка. Науке, во всяком случае, сие не ведомо. Опытным путём проверяется это высокомудрое умозаключение. Эмпирически. Чего и вам желаем. И даже настаиваем.
А там - как фишка ляжет...
Любите Шнитке - источник знания. "Жизнь с идиотом" в частности...