Через дорогу, расталкивая прохожих, ко мне летит какое - то раскрашенное создание, одетое... Впрочем, почти не одетое. Кокетливые лсокутки на пышном теле трудно назвать одеждой в полном смысле слова.
Усиленно делаю вид, что создание не имеет ко мне никакого отношения. Попытка неудачна - создание прыгает мне на шею, стискивая в объятьях. Задыхаясь от приторного запаха духов, пытаюсь освободиться и смущённо бормочу:
- Вы ошиблись... Девушка... Ошиблись...
- Оля, ты что, не узнаёшь? - возмущённо кричит девушка, отступая на шаг.
Мне отчего неуютно. Девушка и впрямь выглядит экстравагантно - неряшливая грубая косметика, назойливо колыхающиеся формы, вызывающее облачение... Но от знакомства уже не отвертеться, и потому, натянуто улыбаясь, пытаюсь оттащить её в сторону. Подальше от откровенных и презрительных взглядов.
- Идём, поговорим! Ну, как ты?
Изо всех сил делаю вид заинтересованности.
- Куда ты? - сопротивляется она, - Пойдём со мной! Я с папиком! Вон машина, поехали с нами, где - нибудь посидим, выпьем!
- Нет, что ты! Мне некогда, я не пью, и вообще...
Мнусь, лихорадочно придумывая причину для отказа.
За спиной Танечки вырастает здоровый, шикарно одетый мужчина лет сорока. Мужчина меряет меня взглядом. Оценивающе и высокомерно. Потом недовольно бросает:
- Таня, в чём дело? Я тебя жду...
- Папик! - взвизгивает Танечка, бросаясь к нему, - Папик, это Оля! Это моя подружка! Я её так давно не видела, папик! Оля, это мой папик!
Она прижимается к плечу "папика", преданно глядя ему в лицо. Папик брезгливо поводит плечом, вновь оглядывает меня с головы до ног, бросает:
- Поехали, мамзели! - и, развернувшись, шагает прочь.
- Кто это? - ошеломлённо спрашиваю я, провожая его взглядом.
- Я же сказала, папик! Поехали, поехали! Он ждать не любит! - нетерпеливо бросает Танечка и тянет меня за руку, - Ну, скорее же!
Я отчего - то послушно иду за ней.
У обочины дороги, нетерпеливо фыркая, стоит алый кабриолет. Ничего себе, Танечку занесло!
Испытывая некоторую неловкость, сажусь в кабриолет. Странно, но чрезмерная крикливая роскошь всегда вызывает у меня чувство этой самой неловкости. Зато Танечка чувствует себя, видимо, совершенно комфортно, и, победоносно оглядевшись по сторонам, запрыгивает на переднее сиденье.
Кабриолет рвёт с места и, игнорируя всяческие правила дорожного движения, несётся по проспекту...
Танечка пришла в наш коллектив два года назад. Кто - то из менеджеров уговорил начальство взять её на должность секретаря. Невзрачная, испуганная и неумелая девчонка поначалу отчаянно боялась людей, при малейшей попытке установить какой - то контакт заливалась краской и что - то невнятно бормотала, пытаясь спрятаться за монитором. Окружающие, словно сговорившись, снисходительно называли её Танечкой и относились к ней, словно к несмышлёному ребёнку. Общалась Танечка преимущественно с котом, с давних времён прижившимся в офисе. Единственным человеком, которому она хоть сколько - то доверяла, оказалась почему - то я. И я, волей - неволей, взялась за её обучение. И очень скоро осознала, что ученица не просто бездарна - она категорически не желает учиться ничему и нигде.
Как - то, изрядно намучившись с непостижимым компьютером, она стукнула мышкой об стол и раздражённо заявила:
- Ну, зачем это мне, а? Ну, вот скажи, зачем?
Я растерялась. И в самом деле, зачем? Масса людей прекрасно обходиться без компьютера, с голоду при том не умирая. Швеи, к примеру, или официанты...
- Н-ну... Понимаешь, это необходимо, потому что надо совершенствоваться...
- Для чего? - перебила она, - Для чего совершенствоваться? Чтобы потом получать несчастные четыреста долларов в месяц?
В то время Танечка получала несчастных сто пятьдесят. А я - триста. Так что четыреста мне не казались такими уж несчастными, если честно!
- Что же ты собираешься делать? Образования никакого, специальность отсутствует... Надо же как - то жить! - попыталась я вразумить глупышку.
Она выпятила губки, вздохнула и снисходительно бросила:
- Удивляешь ты меня, честное слово! Я ж женщина!
Я оторопела. Я знала многих девчонок, ненамного старше её, девочек эффектных, ярких, которые, тем не менее, к чему - то стремились, чему - то учились, что - то познавали. А здесь - маленькая невзрачная толстушка с интеллектом ниже среднего, и вдруг - такое! Женщина она, надо же!
Впрочем, она, пожалуй, права. Её удел - семья, дом, дети. Это очень хорошо, это просто замечательно! Кто - то же должен хранить очаг, в конце концов?
Я поёрзала, подумала и промямлила что - то вроде:
- Да, конечно... Замуж выйдешь, и всё. А там...
- Какоё замуж? - презрительно фыркнула она, - Где замуж? Здесь, у вас? Эти ваши менеджеры с мизерной зарплатой! Разве что шеф... Да у него жена - мегера, уничтожит, а развода не даст!
Вот это номер! А солдат - то, оказывается, генералом мечтает стать! А я, наивная, думала - ах, несчастная девочка, ах, скромница, ах, дурнушка... А "дурнушка" и "скромница" явно мечтает о карьере Золушки! Карьера, конечно, замечательная, только вот путь к ней мутный какой - то... Для начала, как правило, бал с раздеванием... Впрочем, она уже взрослая, мне её учить, что ли? Если мама с папой не научили...
- А чего ж тогда сидишь здесь, время теряешь? - раздражённо бросила я, -
- Родители заставили! А я не хочу! Я официанткой хочу! В ресторан!
- Куда? - изумилась я, - Зачем?! Там же пьянь разная...
- И ничего и не пьянь! - возмутилась Танечка, - В ресторанах богатые обедают! Ты же в ресторан не ходишь?
Ну, в - общем, не хожу, конечно. Дороговато. Да и не люблю на людях есть, если честно. Ну, вот не люблю, и всё! Но не спорить же мне с ней, ей Богу!
- Не хожу! - согласилась я.
- Ну, вот, - продолжала Танечка, - Туда богатые ходят! Я по телевизору передачу видела! Там девочка официанткой работала и замуж за француза вышла! Теперь живёт шикарно, вот так!
- В Париже? - поинтересовалась я.
- Почему в Париже? В Одессе!
- А француз - одессит, что ли? - не поняла я.
- Ну, глупая ты, Олька! - расхохоталась она, - Я же говорю - француз он! При чём тут одесситы?
- А-а-а, - протянула я, впрочем, мало что понимая. "Француз" - отнюдь не означает - "миллионер", на мой взгляд. Ну, вообще - то, всё может быть!
- Послушай! - тихо сказала Танечка, пододвигаясь ко мне поближе, - Послушай. У тебя же много знакомых! Поговори с ними, может, возьмёт кто - нибудь меня на работу! Официанткой! В хороший ресторан! А? А то меня не берут без опыта! А я так хочу!
Она мечтательно вздохнула, умоляюще глядя на меня.
- Ну, ты же можешь, чего тебе стоит? А я отблагодарю, честное слово!
Ага. Так вот откуда столь большое доверие ко мне!
- Танечка, но ведь это тяжёлый труд! - попыталась я образумить наивное чадо, - Побегай целый день с тяжёлым подносом! А клиенты?! И потом, счета разные, деньги...
- Ну, и что, ну и что! - горячо возразила Танечка, - А чаевые, знаешь какие?! И клиенты богатые, вот!
- Хорошо. Поговорю, - вздохнув, пообещала я и встала, - Если хочешь, поговорю!...
Я привыкла выполнять обещания, и поэтому, и в самом деле, договорилась. Через неделю счастливая Танечка покинула наш офис...
И вот теперь она, вальяжно развалившись, сидит в кабриолете. Ну, что ж, мечта, видимо, сбылась!
- Куда мы едем? - осведомляюсь я.
- В бар! - сообщает она, - Я там работаю!
- Кем? - интересуюсь, подозревая, что при столь богатом "папике" она должна быть не меньше, чем хозяйкой этого самого бара.
- Официанткой! - отвечает Танечка, ничуть не смущаясь.
Н-да-а-а... Мечта, похоже, сбылась лишь отчасти!
Кабриолет резко тормозит. Бар в неказистом подвале впечатление на меня производит самое отрицательное. Но "папика", видимо, здесь уважают. Или побаиваются. Во всяком случае, обслуживают быстро, с подобострастием. Бармен подходит к нему, наклоняется и что - то шепчет на ухо. "Папик" кивает и бросает Танечке:
- Иди. Тебя ждут.
Танечка, ни слова ни говоря, куда - то исчезает. Я молчу и пью кофе.
"Папик" бесцеремонно разглядывает меня. Очень хочется сказать ему какую - нибудь грубость, но сдерживаюсь. Не позволяют издержки воспитания.
- Сколько? - спрашивает "папик", откидываясь на спинку стула.
- Чего "сколько"? - не понимаю я.
- Сколько берёшь! - раздражённо поясняет "папик".
- За что? - продолжаю недоумевать я, уже, впрочем, начиная догадываться, о чём идёт речь.
- У нас делают всё! - зло говорит "папик", комкая салфетку, - Исключений не люблю!
Я заливаюсь краской от злости и отвращения.
- Вы с ума сошли! Я не знаю, что тут у вас!
Задыхаюсь от возмущения и чувствую, что сейчас запущу в него кофейной чашкой.
- Да я... Да как это... Я не знаю... Да я вам!...
"Папик" неожиданно конфузится.
- Извини... То есть извините... Таня сказала - подружка, я и подумал, что Вы тоже...
- Что - тоже?
- Ну... Зарабатываете деньги... Так. Извините, ради Бога!
Я поднимаюсь, достаю из сумки деньги и бросаю на стол.
- Это за кофе. Пока.
И решительно иду к выходу. Ни извинять его, ни прощаться с Танечкой мне совсем не хочется.
На улице облегчённо вздыхаю, обхожу сверкающий кабриолет и отправляюсь на трамвайную остановку. Хочу домой! Пусть у меня совсем не роскошные апартаменты, пусть у меня нет никакого "папика", но зато у меня есть я. И никакой "папик" не заставит это "я" делать всё, что хочется ему! Будь он трижды на алом кабриолете!
Правда, восторгу от собственной свободы мешает чувство некоторой вины перед Танечкой. Всё - таки не надо было устраивать её официанткой!
А впрочем, какая разница?