Коган Надежда Вениаминовна : другие произведения.

Тайна Авесты

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение цикла "Лиацея" (Счастлив, кто посетил), "Музыка сфер"

  Счастлив, кто посетил сей мир. Тайна Авесты.
  Горгона
  
  Часть 3
  
  ТАЙНА АВЕСТЫ
  
  ... И может, мы найдем ответ,
  Зачем давным-давно
  Нам тьма дана, и дан рассвет,
  И творчество дано...
  
  Глава 1
  
  Я проснулась как будто от толчка. В спальне было тихо, темно, в смежной комнате сонно похрапывала Неля. Она уже вторую ночь спала здесь, в гостиной на диване, оставив бедного Шахова вдвоем с песиком Минькой в их апартаментах. За просторными окнами стоял сиреневый полумрак, там разворачивалось медленное действо рассвета - толпились деревья, постепенно отступала ночь. "Цвет бессонницы, - сказала я себе, следя, как тьма постепенно разбавляется холодным фиолетовым свечением. - Цвет одиночества и беспомощности...". И, как будто по команде, горечь и страх вдруг наполнили мою душу. "Похитили... связали... куда-то везут...". Захотелось плакать, кричать во весь голос, просить помощи. Ведь там, вдалеке, остался солнечный разноцветный город, добрый Учитель, белые радостные здания... А здесь - угрюмые темные лица, запах лошадиного пота, толчки и удары на колдобинах...
  Я попыталась взять себя в руки, вытерла слезы, бегущие по щекам. Куда это меня опять занесло? Может Нелю разбудить? Нет, пусть спит. Они с Андреем какие-то замученные вчера были. Пришли, улыбаются, шутят - а у меня аж озноб по спине от их тревоги и озабоченности. Ну я им тоже выдала полный набор оптимизма - система Станиславского, театр, цветы и аплодисменты... А сегодня будить среди ночи? Справлюсь. Я вспомнила эпизод из мультфильма - Бандерлоги уносят Маугли, за ними мчатся Балу и Багира. Ну, Андрей - это вылитый медведь... Неля на Багиру не очень похожа, но глаза у нее, как у пантеры, зеленые. А кто у нас Каа? Наверное, Пичев. "Так ты говоришь, они называли меня рыбой? - Да! Да! И еще желтым земляным червяком!"
  Ну вот, и полегче стало. А теперь, давай посмотрим, что там случилось, в этом новом слое памяти: кто украл, зачем украл, куда везут. Главное, кого украли? ...Так, значит я там - опять девочка, лет десяти, худенькая, с небольшой врожденной хромотой. Совсем недавно на радостных прогулках с Учителем по светлым чистым улицам города я все время отставала от других детей... А для похитителей, в тюрбанах, бородатых, закутанных в тяжелые темные одежды, для них моя непослушная нога - прямо-таки подарок судьбы. Кивают, прищелкивают языками, что-то говорят. Ни слова понять не могу. Сплошные "г", "х". Ужасное наречие. Но относятся они ко мне явно бережно и уважительно. Непонятно...
  Сон пропал полностью. Особая тишина раннего утра стояла во всем здании и в этом безмолвии картины далекого прошлого появлялись в моем сознании с удивительной яркостью и четкостью.
  ... Сижу за большим каменным столом. Напротив - старец с темным лицом, орлиным носом, глаза черные, даже белков не видно, как будто глаз - один сплошной зрачок... тьма в этих глазах, а под ней - бездонная пропасть. Темная длинная одежда, что-то вроде тюрбана на голове. Он, наверное, здесь главный. Справа - несколько других фигур в таких же ниспадающих одеждах. Это я вижу краем глаза, потому что все внимание на старика. Он повелительно показывает на стол. Там стоят плошки с какими-то разноцветными порошками. Ага, он хочет, чтобы я взяла что-нибудь из содержимого. Пожалуйста. Выбираю ярко-синее вещество. Это не порошок, а какие-то мелкие скользкие шарики. Они притягиваются друг к другу, но к рукам не прилипают. Я с удовольствием трогаю эту массу, беру в щепоть. Старик удовлетворенно кивает, бросает взгляд на зрителей, те благоговейно ахают, словно увидели чудо...
  ...Ночь. Та же просторная комната, стол и каменные сидения. Старик протягивает мне стакан зеленоватого питья. Отпиваю глоток, другой. Пахнет не очень приятно, вкус необычный. Под требовательным взглядом старика допиваю до дна. Хочется спать, тяжелеют веки. Старик кому-то отдает приказ и прислужницы ведут меня в маленькую комнатку, где стоит кровать, резной столик, кувшин для умывания. С меня снимают одежду, надевают что-то вроде длинной ночной рубашки, укладывают на кровать. Двигаюсь, как автомат, руки и ноги ватные, делайте, что хотите, только оставьте меня в покое... Но как только прислужницы уходят, сонное оцепенение пропадает. Я отчетливо слышу зов. Надо идти. Встаю, выхожу в приоткрытую дверь, в полной темноте нахожу выход, уверенно иду по каменной дорожке, как будто кто-то ведет меня за руку на этот непонятный зов, дорожка кончается, иду куда-то в гору, где-то карабкаюсь на четвереньках по каменной осыпи, где-то почти бегу, и хромота моя при этом пропадает. Зов все ближе. Ага, вот оно! Камень, гладкий, в два моих роста. Прижимаюсь к нему, обхватываю насколько хватает рук и замираю. Что-то могучее переливается в тело из глубины камня, из теплой темноты окружающей ночи... Будь моя воля, так бы там и осталась, но рядом возникает старик, берет меня за руку и ведет обратно.
  ... Утро. Солнце за резными решетками окна. Снова питье, но другого цвета, опалово-розовое, и запах другой. Послушно пью, тут же мутится в глазах, подкашиваются ноги, падаю на пол... Последняя мысль - отравили! Зачем? ...Потом из тьмы выходят страшные существа, окружают меня, грозят, вот-вот нападут и утащат. Сначала испытываю парализующий страх - уж очень они ужасны, эти звероподобные твари, огромные, с алыми когтями, чешуйчатой кожей... Но откуда-то появляется уверенность, что не тронут, если буду сопротивляться. Надо встать. Или хотя бы поднять голову. Тело как будто налито свинцом, но призываю на помощь все свои силы, мощь вчерашнего камня, золотое сияние родного города, ласковый шум моря, всю тоску и боль разлуки, все упрямство и злость - и огромным усилием приподнимаюсь. Кошмарные существа тут же исчезают, как будто их и не было, их сменяет легкий благодатный сон, наполненный счастливыми видениями...
  ...Просыпаюсь и вижу, что старец сидит возле моего ложа и смотрит на меня с удивлением и некоторой долей растерянности. И не старик он вовсе, как мне сначала показалось, наверное, из-за бороды и темных одежд... Теперь я вижу в нем зрелую силу, власть и мудрость. Он - Учитель, но, увы! - нет в нем доброты и света... И душу мою снова пронзает боль утраты, как будто я потеряла не только родину, но и целый мир, солнечный и радостный...
  От этой боли я даже здесь, в настоящем, вздохнула громко и прерывисто, почти застонала... И конечно, разбудила Нелю.
  - Что с тобой, котенок? Кошмар приснился? - Она появилась в дверном проеме сонная, всклокоченная, в длинном сиреневом халате.
  - Что-то вроде..., - созналась я. - Опять куда-то провалилась...
  - Тогда рассказывай. - Неля присела на край моей кровати. Она была непоколебимо убеждена, что все больное и грустное нужно обязательно переводить на сознательный уровень, то есть кому-то обязательно рассказать.
  Выслушав отчет о похищении, Неля задумалась, потом тряхнула кудрями и рассмеялась.
  - Убьет нас с тобой Андрей за уклонение от тематики, но будем копать. Не сейчас, конечно, ближе к вечеру займемся. Ты как себя чувствуешь? А то нам в бухгалтерию заглянуть надо. Не забыла?
  - Где уж тут забыть... Огонь и зло... А что, пойдем, посмотрим....
  
  Глава 2
  
  Светлана Петровна Бурьянова была дамой во всех смыслах примечательной. Высокая легкая фигура, тонкие руки, точеные кисти с длинными нервными пальцами, небольшая черноволосая головка - все это поражало с первого взгляда необычной диковатой красотой, тем более, что и повадки у Светланы Петровны были, как у разъяренной тигрицы, надолго запертой в клетке. Никакой томной грации - стремительность и готовность к броску. Алые губы, бархатистая кожа, антрацитово-черные глаза... На мужчин в ее присутствии нападали оторопь и столбняк. Света с детства знала о том впечатлении, которое она производила на сильный пол, и беззастенчиво этим пользовалась, с легким презрением относясь к своим поклонникам. А поклонники делали за нее домашние работы, решали задачи на контрольных в школе, горбились над курсовыми проектами в институте. Экзамены и другие жизненные перипетии для Светланы никаких трудностей не представляли. Были у нее быстрый ум и работоспособность, сильная воля и провинциальная агрессивность, что вместе с выигрышной внешностью делало ее похожей на язык яркого пламени в окружении множества мотыльков. Так что вуз она закончила играючи и легко получила хорошее распределение в один из московских НИИ, что в то время было практически невозможно, потому что иногородних студентов с ее факультета раскидывали по всем уголкам необъятной Родины. Светлане, вообще-то, грозило возвращение в родное Забайкалье, направление в институт она получила оттуда, специалиста ее профиля там ждали, но не дождались. Нет, она не пошла по проторенной дорожке - выйти за москвича, получить вожделенную прописку, а там уже, как говорится, будем посмотреть...
  Судьба распорядилась иначе. Еще на втором курсе влюбленный до обалдения сын замминистра лесной промышленности Никита Востриков растряс папашин кошелек и пригласил Светлану в один из модных ресторанов отметить его день рождения. Естественно, не одну, были там друзья Никиты и две девицы из его группы. Все они учились на элитном факультете электронно-счетной техники и за столом завели умный разговор о системах управления, базах данных, пересыпая диалог жаргонными словечками и непонятными терминами. Один все время поправлял очки в красивой оправе и восклицал глубокомысленно: "А то!". Девицы, к досаде Светланы, были недурны, одеты, хоть и блекло с ее точки зрения, но тщательно и со вкусом. Жемчужно-серый костюм одной и оливковый наряд другой сидели безупречно, не то что ее ярко-алое платье, которое ей раньше очень нравилось, но здесь вдруг показалось грубым и мешковатым... В добавление ко всему за столом они чувствовали себя легко и уверенно, красиво ели, небрежно потягивали золотистое токайское, снисходительно оценивая его букет... В общем, тоскливый это был вечер, и Никита как-то скис, робко предложил потанцевать, но от него отмахнулись, поскольку шло оживленное обсуждение использования Фортрана для математического моделирования и теории игр... Светлана в ярости кусала губы и смотрела невидящим взором в пространство, про себя проклиная двух ученых гусынь, которые, небось, трахаются с половиной факультета, а здесь из себя профессорш изображают. А гусыни цвели и пахли. Одна, изображая кого-то из преподавателей, наставительно потрясла пальцем и низким голосом произнесла: "Не все стриги, что растет!". Компания покатилась со смеху, Света выдавила из себя кривую ухмылку и стала изобретать предлог, чтобы смыться. Именно в этот момент к ней пришло спасение в виде высокого умопомрачительно элегантного мужчины, который подошел к их столу и с легким кавказским акцентом попросил у Никиты разрешения пригласить его даму на танец... Никита растерянно пожал плечами, дескать, если дама не возражает... Света под дурацкое "А то!" очкарика положила руку на чуть согнутый локоть кавалера и самой непринужденной из своих походок направилась к центру зала. "А ты, гьнида, молчи, когда два джигита разговаривают...", - у нее за спиной громким шепотом процитировала старый анекдот одна из гусынь. Компания захихикала, но Светлану это уже не волновало. Она каждой жилкой почувствовала напор мужской силы и энергии, попыталась вернуть обычное чуть презрительное отношение ко всем особям мужского пола, но ничего не получилось. Он захватил ее врасплох, в минуты ярости и унижения, а теперь бережно и властно прижимал к себе сильной рукой, смотрел сверху вниз своими темно-карими глазами с длинными черными ресницами, ничего не говорил, а у нее внутри все таяло. "Для тебя, для тебя, для тебя...", - пел баритон в сопровождении ресторанного оркестра...
  Его звали Иса. Проводив ее к столику после окончания танца, он больше не подходил, но минут через десять официант принес удивительной красоты букет цветов, похожих на огромные восковые ромашки на толстых стеблях. "Герберы... - оторопело сказала одна из гусынь. - Интересно, где это их можно достать в такое время? И стоят целое состояние..."
  А потом он ее просто умыкнул. Выходя из ресторана, подвыпившая студенческая компания попала в небольшую потасовку. На улице прямо у дверей несколько молодых людей по - кавказки темпераментно выясняли отношения, загородив дорогу юным гениям. Никита попросил посторониться, причем достаточно вызывающим тоном - сказалось выпитое токайское, да и перед девушками хотелось показать себя сильным и уверенным мужчиной. Ему ответили, что он сопляк, и обложили весьма изощренной ненормативной лексикой. Светлана и ахнуть не успела, как ее оттеснили в сторону, там, за широкими спинами кто-то в кого-то вцепился, гусыни кричали и звали милицию, она тоже хотела заорать, но на ее руку легла рука Исы. Он приподнял бровь и глазами указал ей на стоящий рядом автомобиль с открытой передней дверцей. Она колебалась всего мгновение, потом оценила инсценировку, улыбнулась и грациозно скользнула на сидение, обитое белым пушистым мехом...
  Тихо урчал мотор новенькой "Волги", вечерняя Москва переливалась в синих весенних сумерках золотистыми светлячками окон, алые огоньки габаритов и стоп-сигналов автомобильного потока вспыхивали и гасли... Иса вел машину уверенно, обгоняя чайников, вклиниваясь в едва заметные просветы и ему уступали дорогу, чувствуя его силу и власть. Светлане давно мечталось чувствовать себя именно так - частью мира сильных, надменно взирающих на людскую мелкоту из окна сверкающей дорогой тачки. Но жесткий самоконтроль предостерегал: "Не увлекайся! Ты для него сейчас - телка, снятая на ночь в ресторане. Он же тебя трахать везет, ну оттрахает, а что потом?". Ей вдруг вспомнились рассказы подруг о дурочках, попавших в руки кавказцев. Одна спилась, другая прочно села на иглу. Кое-кто зашибает бабки в подпольных публичных домах. Такая карьера Светлану не устраивала, поэтому она постаралась стряхнуть с себя очарование весенней романтики - и вовремя. Иса свернул с оживленного проспекта и припарковал машину на стоянке у фешенебельного здания сталинской постройки. "Ну и ну, - сказала себе Света, - как же ты здесь хату отхватил, друг любезный?"
  Отвечая на невысказанный вопрос, Иса повернулся к ней.
  - Ну вот, приехали. Не удивляйся, друг на год в Англию уехал, квартиру мне оставил. Зайдем, выпьем по бокалу вина за знакомство. - И заметив ее колебания, добавил, - Не волнуйся, принцесса. Хоть я тебя и похитил, но ты - мой гость, а желания гостя на Востоке священны.
  В просторной прихожей он бережно снял с нее легкое кожаное пальто и с улыбкой, привстав на одно колено, достал красивые пушистые тапочки. Светлана приняла игру, села на крохотный диванчик и протянула ему ногу в осенней туфельке. Через мгновение она об этом пожалела. Иса, неотрывно глядя в ее глаза, снял туфлю и перед тем, как надеть тапочку, нежно погладил узкую ступню. От этой ласки у нее перехватило дыхание - елки-палки, хоть прямо тут, на диване, скидывай с себя одежду и отдавайся мужику со всеми потрохами... "Стоп, Светка! - строго сказала она себе. - Здесь только разинь рот, тут же минет получишь. Хорошо, хоть ноги ухожены, не зря каждую неделю педикюр делаю..." Это чисто женское соображение помогло ей овладеть собой и в гостиную она прошла королевской походкой, как воплощение гордости, красоты и самообладания.
  Гостиная вполне соответствовала такому настрою. Богатство в этом доме не лезло в глаза, не кричало о себе, оно было внутри каждой вещи, излучало уверенность и покой - вощеный дубовый паркет, пушистый серо-коричневый ковер, драгоценная обивка глубоких удобных кресел... Иса не стал зажигать хрустальную люстру, а включил лампу, похожую на фонтан из множества тонких стеклянных нитей. Лампа вращалась, давая волшебный неяркий свет и рассыпая по комнате разноцветные искры... Хозяин усадив гостью в кресло у низкого столика со столешницей из толстого темно-бордового стекла и удалился на кухню, по пути нажав на одну из кнопок стоящей в углу импортной аппаратуры. Зазвучала негромкая музыка с едва уловимым восточным оттенком.
  Из кухни Иса вернулся с подносом, на котором стояла бутылка незнакомого Светлане розового вина, бокалы, ваза с фруктами - не с лежалыми мандаринами с московских прилавков - нет, эти были словно только что сорваны в вечно благоухающем райском саду - полупрозрачные золотые яблоки, виноградные грозди, светящиеся таинственным опаловым сиянием, еще какие-то незнакомые плоды, ярко-оранжевые, сочные... "Ой ребята, куда я попала и где мои чемоданы!",- в легкой панике ахнула про себя гостья, озирая все это великолепие.
  Разливая вино в высокие хрустальные бокалы, хозяин подмигнул ей:
  - Оцени, каким напитком угощаю. Псоу! Любимое вино Сталина. А старик в таких вещах разбирался...
  Хорошее вино отличается от прочих тем, что не опьяняет, а дарит легкое приподнятое настроение. Мир озаряется необыкновенным светом, собеседник становится другом, душа раскрывается навстречу Красоте и Вечности...
  - "Прекрасно в нас влюбленное вино,
  И легкий хлеб, что в печь для нас садится,
  И женщина, которую дано,
  Сперва измучив, после насладиться..." - медленно продекламировал Иса, не отводя от нее взгляда.
  От этих слов, от глубокого бархатистого голоса, от блеска темных глаз с длинными ресницами все внутри Светланы напряглось, даже соски набухли, словно под ласкающей рукой, мгновенно пересохли губы и она залпом, не отрываясь, выпила второй бокал розового вина, который перед этим слегка прихлебывала, стараясь соблюдать осторожность.
  - Молодец, девочка! - восхитился хозяин, глядя на нее все тем же странным неотрывным взглядом.
  Она хотела залихватски сказать: "А то!", как очкарик в ресторане, но комната вдруг закружилась,... навалилась слабость..., а потом темное покрывало беспамятства погасило последние остатки сознания...
  
  
  
  Глава 3
  
  Ощущение окружающего возвращалось медленно и мучительно. Отвратительный вкус во рту, боль во всем теле... где это она? Нет, слава Богу, память не отшибло. События вчерашнего вечера встали перед ней ясно и во всех подробностях, вплоть до последнего бокала вина. Надо же, от двух бокалов отрубиться! Такого с ней никогда не было, и быть просто не могло. Наркотик? Но зачем? Она и так была готова прыгнуть к этому мужику в постель, только пальчиком помани.
  Светлана, наконец, решилась открыть глаза и пошевелиться. Но даже движение век отдалось в теле тупой ноющей болью. Боже, ну и поза! Она лежала на ковре, голая с распяленными ногами и пахло от нее чужим кислым потом и мужским семенем. Что же здесь было? Острое чувство стыда и унижения запоздало полоснуло ее душу. Ох, тошно-то как...
  - Вставай, шлюха! Ишь, развалилась, как дома!
  Голос Исы был резким и холодным. А где же вчерашний теплый бархат? Этот внезапный контраст, как ни странно, помог ей собраться и опомниться. Влипла, как идиотка, в ловушку, а кто бы устоял? Хотя могла сообразить, уж слишком все было красиво... Светлана с трудом встала. Тело ныло, как сплошной синяк. Не глядя на хозяина, чтобы не выдать прежде времени свое ледяное бешенство, она надела комбинацию и побрела в ванную комнату.
  - Ты куда?
  Вопрос прозвучал, как свист бича. Светлана постаралась, чтобы голос ее был донельзя слабым и невыразительным. Пусть думает пока, что он ее сломал.
  - Умыться можно?
  - Успеешь. Кино сначала посмотри, принцесса, - с издевкой сказал Иса. - Тебе понравится. И друзьям твоим тоже.
  Ну что ж, по крайней мере не надо мучительно напрягаться, пытаясь вспомнить, что же произошло во время беспамятства. На видеокассете все было запечатлено - ее послушное, содрогающееся в серии оргазмов тело, лицо - крупным планом - с отсутствующим взглядом, отвратительно искаженное гримасой похоти, двое волосатых мужиков, старательно обрабатывающих ее во все дыхательные и пихательные... Порнуха хоть куда, и снимал профессионал... Наверное, сам Иса. Ах, ты, сука! Бешенство разгоралось в ней холодным пламенем. Не спеши, Света, сейчас сыграем ужас и унижение, от тебя же этого ждут...
  - Но ты обещал... Ты же говорил: гостья... желания священны...
  - А ты сама захотела. Давай, посмотри еще раз - с удовольствием и сосешь, и лижешь, и дырку подставляешь. - Иса внезапно сменил издевательский тон на угрожающий. - А теперь заруби себе на носу, голубушка, не будешь делать то, что мы тебе велим, эту кассету весь твой институт будет смотреть, поняла! Иди, подмойся, воняет от тебя, как от свиньи, и подумай, хорошо подумай, принцесса!
  Стоя под горячими струями душа, Светлана последовала совету Исы и хорошо подумала над создавшейся ситуацией. Выйдя из роскошной благоухающей ванной, она была тихой и смиренной. Прежде всего надо было выяснить, одни ли они сейчас в квартире.
  - Иса, а выпить можно? Мне так плохо, мозги ничего не соображают.
  - На кухне бутылка коньяка, принеси сюда. Да рюмки не забудь.
  Все правильно, роль гостеприимного хозяина позади. Почему бы и не покомандовать новоиспеченной рабыней? Так, во второй комнате никого, на кухне пусто, значит, исполнителей он восвояси отправил. Уже хорошо. Теперь возвращаемся с подносом, глазки потуплены, пальцы дрожат, еще бы им не дрожать после наркотика, да такой ночи... Униженно дождемся, пока господин нальет спиртного, жадно хватаем рюмку, главное, не выйти из образа... Ага, презрительно ухмыльнулся, значит, поверил, голубок. Теперь отдадим инициативу.
  - Ну, подумала?
  Голос стал помягче, понятно, политика запугивания кончилась, чтобы не перегнуть палку, самое время для претворения ее плана. Плохо, что плакать она не умеет, сейчас бы слезы в самый раз...
  - Подумала. - Светлана шмыгнула носом. - Сама виновата, дура, говорили ведь девчонки. Теперь или в петлю, или.. - Она вздохнула с надрывом и спросила, жалобно посмотрев на собеседника, - Вы меня на панель отправите?
  Иса слегка оторопел от вопроса, заданного неожиданно в лоб.
  - Почему сразу на панель? Можно и в таких вот фильмах сниматься для узкого круга. Загримируем, чтобы никто не узнал... Платить хорошо будем, не обидим.
  - Если в таких, тогда лучше в петлю, - деловито сообщила Светлана. - Здесь без иглы не обойдешься, а я знаю, что это такое...
  - Да ты что, мне условия вздумала ставить, шлюха? - вскипел Иса, - Вот посадим тебя на иглу, как миленькую, на три-четыре ленты хватит, а потом сдохнешь от передозировки. Кто тебя искать-то будет?
  - Я думаю, будут искать. И в ресторане тебя со мной видели, - ответила Светлана дрожащим голосом и тут же сделала шажок назад. - Иса, миленький, не сердись, я же не против, выхода у меня нет, но давай что-нибудь другое... Ведь есть же какие-то клубы, стриптиз... Я танцевать умею, тело у меня красивое...
  - Танцевать умеешь? Покажи. - Иса понял, что погорячился, и с готовностью уцепился за предложенную ему возможность достойного отступления. - Только голая. Поняла?
  Светлана кивнула, с трудом скрывая радость. Она скинула комбинацию и включила музыку. К счастью, это оказалась именно та, вчерашняя, томная, с вкрадчивыми восточными переливами. Тело, хоть и болело, но после контрастного душа и рюмки коньяка было гибким и послушным. Вот теперь пришла очередь расплаты. Внучка колдуньи Матарихи, которую знал и боялся весь Ингодинский район, начала медленно покачиваться в такт музыке. Черные глаза ее засияли, движения были плавными и волнообразными. Иса смотрел, как зачарованный, не в состоянии двинуться. Еще бы! Это был древний Танец Змеи, которому бабка научила Светку в пору ее отрочества, и не существовало на свете мужчины, способного противиться его колдовской силе... Равнодушно-презрительная выражение на физиономии Исы сменилось неприкрытым восторгом, потом глаза остекленели, из обмякшего рта потекла блестящая струйка слюны, а еще через несколько минут из загипнотизированного мерзавца можно было резать лапшу, он бы не пикнул. Но Светлана не забывала, что где-то есть еще по меньшей мере двое и они могут вернуться. Поэтому она прежде всего вытащила видеокассету и спрятала ее в сумочку, не отказала себе в удовольствии и кухонным топориком врезала несколько раз по дорогому оборудованию. Шума можно было не бояться, в домах такой постройки соседи ничего не услышат. Потом, порывшись в карманах Исы, нашла толстую пачку денег и тоже положила их в сумочку. " Компенсация за приятно проведенный вечер", - сообщила она бесчувственному хозяину, пошептала ему что-то на ухо, тот послушно встал, и пошел рядом с ней. В подъезде на глазах у охранника она чмокнула Ису в щеку, прошептала ему на ухо следующую команду, Иса кивнул и отправился домой.
  - До свидания, милый! - весело крикнула ему вслед Светлана и еле сдерживаясь, чтобы не рвануть во всю прыть, с достоинством вышла из подъезда.
  ...Они нашли ее через неделю, встретили прямо у выхода из института. Иса вручил ей на глазах у обалдевших поклонников потрясающей красоты букет цветов и умоляюще попросил:
  - Прости, принцесса. Можно тебя на два слова?
  - Я никуда не поеду! - громко сказала Светлана, - и поклонники тут же воспрянули духом, готовясь не на жизнь, а на смерть защищать даму сердца от наглого чужака.
  - Никуда я тебя и не зову. Отойдем на два шага, покажу кое-что.
  Светлана ожидала всего, но только не этого. На фотографиях, которые показал ей Иса, были оба ее волосатых партнера с дырками в голове и отрезанными гениталиями.
  - Тебе этого достаточно? Ты можешь теперь меня простить?
  - Но зачем?... - растерянно спросила она.
  - А затем, - сообщил ей Иса, - что ты чудо, уникум, и эти двое поплатились за то, что осмелились прикоснуться к тебе. Ты нам нужна, принцесса. Мы не хотим тебя принуждать, я уже знаю, что это невозможно, но если ты согласишься, то никогда об этом не пожалеешь.
  Он взял ее за руку и только тут Света увидела, что левая рука его забинтована и на ней не хватает указательного пальца.
  Иса заметил ее взгляд и утвердительно кивнул.
  - Да, я тоже наказан, и справедливо...
  Девушка пристально посмотрела на него и он внезапно обмяк и торопливо забормотал:
  - Я сам это сделал, клянусь. Я должен был понять, почувствовать сразу, кто ты такая... Они не сделают тебе зла, поверь...
  Светлана кивнула. Она знала, что тот, кто видел Танец Змеи, беспомощен под ее взглядом.
  - Хорошо, я подумаю. И позвоню тебе завтра вечером, - спокойно сказала она. - У меня твоя визитка, товарищ Магометов И.Х., оператор Мосфильма. И деньги, кстати...
  - Оставь их себе, - поспешно прервал ее Иса. - И пожалуйста, прими вот это.
  Он положил ей на ладонь чудной старинной работы золотой перстень, украшенный короной из мелких бриллиантов. Отказаться от такой красоты было очень трудно. Светлана замялась, а Иса, воодушевленный тем, что подарок сразу же не кинули ему в лицо, умоляюще продолжил:
  - Ты не думай, это не зависит от твоего согласия. Просто я пойму, что ты сможешь меня простить... не сразу, может быть, а когда-нибудь...
  
  Глава 4
  
  ... Здесь, в Заре, Светлана Петровна выполняла очередное задание своей таинственной организации. Она до сих пор не знала, кто это "Они". Связь с ней держал Иса и лишнего он ей не говорил даже в постели. О степени могущества своих работодателей Бурьянова могла только догадываться по той легкости, с которой ей устроили нужное распределение после института и подыскали работу заместителя главного бухгалтера в серьезном совместном предприятии, когда ее НИИ с треском рухнул. Конечно, и Светке пришлось приложить кое-какие усилия - освоить азы бухгалтерии перед поступлением на новую работу и многому научиться у толстой добродушной Марьи Васильевны Хетагуровой, которая чуть ли не всю жизнь работала главным бухгалтером, знала и любила хитросплетения своих обороток и балансов. Через полгода совместной работы Бурьянова скушала доверчивую начальницу без масла на завтрак. Во время очередной проверки фирмы налоговой инспекцией Светка без свидетелей как бы случайно проговорилась инспекторше о паре слабых мест в куче бухгалтерских проводок. Знала она об этом со слов той же Марьи Васильевны, которая жаловалась молодой заместительнице на беспечность директоров, вовремя не обеспечивших кое-какие финансовые операции нужными документами.
  - Я это кое-как замазала, - вздыхала толстуха, - но липа есть липа, Светочка, копни поглубже, сразу вылезет...
  По результатам проверки фирме начислили штраф, вполне приемлемый с точки зрения руководителей. Все-таки прибыль от тех операций намного превышала размеры налоговых санкций. Но глупая Васильевна дала беспроигрышный шанс своей молодой помощнице.
  - Дура я беспросветная, - сказала она Светке. - Ведь посмотри, как можно было сделать - закинуть все это на четвертый счет и списать в течение квартала...
  Именно это и почти точно такими словами сообщила молодая талантливая сотрудница генеральному директору СП.
  - Дура она, Михаил Владимирович. На какой штраф налетела по собственной глупости! Я хотела ей показать эти проводки, они приводились год назад в "Финансовой газете", но сами понимаете, субординация. Главный бухгалтер должен читать профессиональную литературу... Я, например, ее даже на дом выписываю.
  "Финансовую газету" Светлана Петровна выписала три дня назад, после разговора с начальницей.
  Марью Васильевну без разговоров вышибли из престижной фирмы, хорошо еще - по собственному желанию. Ее место заняла Бурьянова. Года два Света бегала к Хетагуровой, консультироваться по всем возникающим вопросам, жалуясь при этом, какие у нее директора сволочи и дураки, как она, Светлана Петровна, боролась за Марью Васильевну и до последнего не хотела занимать ее место, как ей сейчас тяжело без помощницы - гады-хозяева экономят на зарплате... Толстушка ушла в небольшую транспортную фирму, снова занималась любимым делом, считала Светлану своим лучшим и верным другом, поэтому сочувственно вздыхала, правила Светланины ошибки в балансе, сообщала ей о новых требованиях налоговых органов и показывала беспроигрышные варианты обработки первичных документов. Светлана за эти поистине бесценные консультации приносила маленькие подарки - конфеты, вино, вышедший из моды шарфик или надоевшую сумку.
  - Ну ты и стерва! - восхищенно сказал Иса, когда узнал о назначении Бурьяновой главбухом СП.
  - Неправда! - отпарировала Светлана, грызя острыми белыми зубами яблоко. - Я просто умная. И работяга! Я где угодно себе денег заработаю, могу и землю копать, и на рынке торговать, нигде не пропаду! А эти, толстожопые, думают, что уселись на свое место, так их и подвинуть не моги? И вообще, я зарабатываю - и раздаю другим. У меня коммунистическое воспитание - ничего не жалко!
  Иса ухмыльнулся. Он-то знал, как жадна до денег его партнерша и любовница. На жадности и погорела. Мало ей было обращенных в доллары крупных гонораров, которые он ей передавал за выполненные задания - нет, захотелось стать миллионершей, вложила, дура, сбережения сначала в одну финансовую пирамиду, потом в другую, осталась ни с чем, вот и рвет задницу, стараясь и там, и тут хапнуть побольше... А накормить гостя по-человечески - где там! Зато салаты какие-то несъедобные каждую осень по сто банок закатывает, деревня! Только что дар у нее редкий, а так баба - совсем не подарок...
  - А вместо того, чтобы обзываться, ты бы сообразил, что меня теперь куда угодно возьмут! - продолжила тираду Светлана, накладывая на тарелку Исы маринованные баклажаны. - Чем тебе плохо, а?
  Она как в воду смотрела. После 17 августа 1998 года ее СП приказало долго жить, но, несмотря на кризис, у бывшего главбуха оказался широкий выбор вакансий. И вот тут Иса приказал ехать в Зарю. Центр приобрел самостоятельный юридический статус, потребовались специалисты, и Светлана прошла отбор без сучка и задоринки - молодость, опыт работы в СП и, наверняка, пружины, нажатые ее тайными покровителями...
  Прошел уже почти год ее работы в этой чертовой дыре, а добиться желаемых результатов никак не удавалось. Поселок жил своей замкнутой жизнью, хоронил стариков, обсуждал выкрутасы правительства и выходки пьющих соседей, причем соседи вызывали больший интерес собеседников, чем все дебаты Думы вместе взятые. Начиная с мая, народ и вовсе становился некоммуникабельным, поскольку по уши увязал в своих дачах и огородах. Тут уж, только поздоровавшись, какая-нибудь Марья Антоновна с неподдельным энтузиазмом выспрашивала у Галины Даниловны, посадила ли она картошку и чем подкормила грядки с морковкой и петрушкой. В просторных залах института, даже в приемной у директора стояли ящики с рассадой. Дачного участка у Светланы не было, а другие подходы к местной дамской элите как-то не срабатывали, рецепты маринованных баклажан успеха не имели, наиэлегантнейшие наряды никакой реакции не вызывали, так что что-то узнать из легкой женской болтовни не представлялось возможным. С мужиками было чуть полегче. Пару охранников она приручила. И один, начальник смены Костя Достигаев, около двух метров ростом, румянец во всю щеку, и второй, худощавый Петр Оплеткин, прыгнули бы теперь по ее приказу хоть с Эйфелевой башни, но толку-то что! Ей нужна была информация и возможность управления кем-то близким к сокровенным тайнам Центра.
  Она попробовала свои чары на Андрее Валерьевиче. Не вышло. Директор Центра в упор не видел ни ее красоты, ни ласковых взглядов. Тогда Светлана переключилась на Пичева, но тот шарахнулся от нее так, словно и не женщина она вовсе, а гремучая змея. Такая реакция Бурьянову не обидела, а заинтересовала. Вроде не похож начальник охраны на голубого. Ее недоумения разрешила Валентина Тимофеевна Мурылева. Они со Светланой стали приятельницами, поскольку хозяйственные закупки шли через завхоза и главбуха. Документы на выдачу денег Цыпин подписывал не глядя, предоставив Валентине Тимофеевне самой решать вопросы с поставщиками и подрядчиками в пределах выделенных сумм. Мурылева возмущалась, причитала, но несла свой крест с огромным удовольствием, не тратя зря ни копейки, везде успевая, все обо всех зная, а жуликоватых своих помощников видя насквозь.
  В этот день прямо с утра, угостив Валентину Тимофеевну чашкой ароматного чая Earl Gray и собственноручной выпечки рассыпчатым печеньем, Светлана терпеливо выслушала последние новости с фронта строительства новой теплицы, жалобы на пьянство и разболтанность сантехника Ампилогова (Вот ведь фамилию отхватил, из духовенства, наверное) и незаметно повернула разговор в нужное ей русло.
  Валентина Тимофеевна была истой женщиной и кладезем информации по части слабых струнок начальства, однако никаких откровений Бурьянова от нее не услышала. Мурылева больше любила слушать других, чем распространяться самой о чужих секретах. Но при упоминании о Пичеве она не утерпела.
  - А вы знаете, голубушка, он с нашей Нелей Витальевной раньше был знаком.
  - Мир тесен, - пожала плечами Светлана. - Я тоже, бывает, на старых знакомых в самых неожиданных местах натыкаюсь.
  - Так не просто знаком, любовь у них была.
  - Не может быть! - искренне удивилась Света. - Откуда вы знаете?
  Мурылева слегка покраснела.
  - Я, Светочка, совершенно случайно их разговор услышала в коридоре. Только, сами понимаете, это наша с вами тайна...
  "Подслушивала, старая клюшка!", - сделала вывод Светлана и, слегка надув губки, обратила к приятельнице самый искренний взор.
  - Обижаете, Валентина Тимофеевна! Да и с кем я тут общаюсь, кроме вас?
  - Да, конечно, Светланочка, я на вашу скромность и рассчитываю. Ну так вот, он ей дорогу загородил и спрашивает: "Нелька, ты меня совсем не узнаешь?". А она отвечает: "Нет, никогда вас раньше не видела..". А он ей: "И не помнишь, как мы в волейбол играли в студенческом городке? И как с тобой в Филевском парке целовались? Нелька, я до сих пор тех соловьев слышу!"...
  Мурылева торжествующе посмотрела на Светлану и сделала паузу.
  - А она? - подала ожидаемую реплику Бурьянова.
  - А она, паразитка, помолчала чуть-чуть и говорит: "Не было ничего, Виктор Александрович. Я не помню и вам рекомендую забыть...". Потом повернулась и пошла. Так теперь Пичев за ней, как собачка, бегает, все заговорить пытается. А она ни в какую. Не дай бог, Шахов узнает. Он же ревнивый, а когда пьяный - совсем дурак дураком...
  Валентина Тимофеевна сокрушенно вздохнула и допила последний глоток чая.
  - Спасибо за чай, деточка. Ну я побежала, дел невпроворот...
  Оставшись одна, Светлана ошарашенно уставилась в окно. У Пичева любовь к этому растрепанному чучелу? Еще и безответная! Да она причесывается раз в день и губы красит раз в неделю! О приличной косметике вообще понятия не имеет. А фигура! Пень корявый, а не фигура! Светлана встала, потянулась, посмотрела в зеркало на свой легкий точеный силуэт в ярко-розовом летнем костюмчике... Нет, у здешних мужиков совсем крыша едет! Цыпин глаз не сводит со своего колченогого сокровища, и этот долдон туда же - нашел себе Мэрилин Монро! А вот Шаховым стоит заняться. Вряд ли его ученая супруга распространяется о бывших хахалях...
  Не откладывая задуманного в долгий ящик, Бурьянова заперла кабинет, небрежно кинула девушкам- расчетчицам: "Буду через час....", - и отправилась на поиски Коль-Ваныча.
  Найти его оказалась нетрудно. Охранник Костя отрапортовал, что искомый объект в состоянии похмельного синдрома ошивается у пятого дома в надежде выпросить чекушку у непреклонной самогонщицы Антонины. Закончив рапорт, Достигаев посмотрел на нее с собачьей преданностью и умоляюще шепнул:
  - Света, когда мы встретимся? Я так тебя хочу!
  - Перебьешься пока, - сурово ответила Светлана, - некогда мне.
  Как будто случайно наткнувшись на страдающего Шахова, Бурьянова приподняла тонкую соболиную бровь и поинтересовалась, отчего это у бедного Николая Ивановича такой больной вид. Дальнейшее и вовсе не представляло труда, за опохмелкой Шахов бы сейчас и в пасть ко льву полез...
  Уютно расположившись в Светиной квартире, отделанной изнутри, словно драгоценная шкатулка, Коля опорожнил стакан "Абсолюта" и с благодарностью посмотрел на хозяйку. И чего он до сих пор не замечал, какой у них в Центре душевный главбух! Тощая, правда, как все эти модели, ни обнять, ни подержаться - не то что его Нелька... Но человек отзывчивый... Светлана в свою очередь прикидывала, стоит ли этого взъерошенного мужика привораживать Танцем Змеи или можно обойтись обычным наркотиком. Вспомнив Костю, решила, что хватит пока с нее тоскующих обормотов, и потихоньку добавила в Колин стакан несколько капель своего снадобья. Коля следующую порцию пить не спешил, он был настроен пообщаться, поговорить о жизни, сообщить, какая у него замечательная Неля Витальевна... Светлана не преминула тонко намекнуть о романе замечательной Нели с долдоном Пичевым. Но, к ее удивлению, Шахов махнул рукой:
  - Да знаю я. У них с Нелькой еще в институте любовь была. Потом он ее, гад, бросил,. Нелька аборт сделала, с тех пор рожать не может... Она мне сразу же рассказала, как он здесь появился.
  - И ты не ревнуешь? - удивилась Светлана.
  - А чего ревновать? - рассудительно заметил Николай. - Мы же с ней не в восемнадцать лет встретились. Обоим под сорок было, я к этому времени после развода с первой моей уже восемь лет один жил и монахом не был. И она тоже не из дерева. Что было, то прошло...
  Шахов опрокинул второй стакан и минут через пять почувствовал себя как дома. Ему было радостно, спокойно, Светлана казалась самым лучшим и задушевным другом и почему-то хотелось говорить, говорить... Он рассказывал о походах на подводной лодке, когда пару раз казалось, что они так и останутся под водой в своем старом плавучем гробу, поведал, как пил мартини на Фолклендских островах, нося барменше ихние деньги в матросской бескозырке, и мог бы еще час рассказывать о том, как на три года сел за хулиганство:
  - Ну, врезал одному, понимаешь, вдруг сзади кто-то на плечи кинулся, я с оборота, не глядя, выполняю техничный хук левой, смотрю, а это жена! А мы с ней уже в разводе, хотя и живем в одной квартире...
  - Все ясно, - кивнула Света. - Ей жилплощадь была нужна самой и она вас посадила... Но сейчас-то вы уважаемый человек. Вам сам Андрей Валерьевич доверяет.
  Света кинула эту фразу наугад, не подозревая о том, какую она сейчас получит бесценную информацию и едва успела нажать кнопку потайного диктофона, когда Шахов начал рассказывать об усилителе, Анечкином даре и каменном мышонке на лабораторном столе... А Николая Ивановича несло. Он и про бабушек ей похвастался, и как Пичева вычислил с его боевиками в Дубравке, и хотел уже рассказать о разговоре в пещере, но вдруг перед его внутренним взором появилась высокая темная фигура, глаза ее, черные, почти без зрачков, смотрели на него строго и требовательно, палец был прижат к губам... Шахов умолк, потряс головой и уставился на Светлану. Привидевшаяся ему фигура исчезла, зато над головой главбуха засветился ореол. В нем преобладали тускло-багровые тона, прочерченные черными зигзагами. От всего этого Николаю стало очень не по себе, и он с трудом выбравшись из удобного кресла, решительно заявил, что ему пора, засиделся что-то, а дела не ждут...
  Светлана его не удерживала. Она проводила гостя и кинулась к диктофону, еле сдерживая ликование. Вот так, простенько и со вкусом, практически без затрат она неожиданно получила все, что хотела! Теперь передать кассету Исе, получить немалое обещанное вознаграждение и видели ее в этой дыре! А пьяный дурак через полчаса забудет о разговоре, как будто его и не было. Действие наркотика она знала хорошо и ни о чем не беспокоилась.
  - На Канары поеду, - сказала она себе, вытаскивая кассету и пряча ее в сумочку. - Господи, как я хочу на Канары!
  
  
  
  Глава 5
  
  Ритуалом было все - подъем с постели, умывание из зеленого резного кувшина, одевание. Ох уж эти здешние одежды: тонкая нижняя рубашка, полотняная широкая повязка на груди, верхнее одеяние из тяжелой ткани, переливающейся тусклым блеском драгоценных нитей. Всякий раз она с тоской вспоминала о легком, не стесняющем движений платье там, в городе у моря, который так и жил в ее сознании прекрасным видением... А этот тюрбан! В конце концов она научилась каждое утро водружать его у себя на голове, сопровождая движения рук определенными словами на древнем языке. Языка она не знала, смысла слов понять не могла и твердила их, как заклинания, это помогало не отвлекаться ни на что постороннее, как и требовал учитель. Полная погруженность в то, что ты делаешь - это у нее хорошо получалось, ведь в ее жизни только и были занятия с Учителем да сон почти без сновидений... Она училась рисовать знаки, выдавливая их тонкой заостренной палочкой на податливых пластинах. Это ей удавалось легко, потому что в прежней жизни ее тоже учили писать символы. Но там были совсем другие листы - белые, с зеленоватым отливом. Да и символы имели более широкое, всеобъемлющее значение и отличались от здешних, как свободное бескрайнее море от суровых отрогов гор...
  Иногда они с Учителем ходили собирать травы, коренья, камни... И это тоже сопровождалось определенным ритуалом. Нужно было запомнить местность, где они брали ту или иную находку, время года и суток, и нельзя было просто подбежать и что-то сорвать. Учитель заставлял ее запоминать каждый его жест и она повторяла его действия, пока ее тело не выучило их наизусть. Теперь она просто не могла бы по-другому подойти хотя бы вон к тому растению с сочными гладкими листьями и желтовато-розовым зонтиком соцветия...
  Потом она училась приготавливать порошки из собранных корней, листьев и коры, растирать минералы и бережно добавлять в смеси черную драгоценную смолу... Это всякий раз требовало определенного набора движений: круговые справа налево, поступательные, снова круговые и сбиваться было нельзя - Учитель в случае ошибки просто выкидывал приготовленную смесь...
  Но больше всего ей нравились занятия в высокой башне, где по ночам она изучала звезды. Учитель доставал из тайника рисунки, выполненные на каком-то непонятном шелковистом материале. На рисунках были изображены отдельные участки звездного неба и загадочные знаки. Сначала она должна была отыскать на небосводе изображенные на определенном рисунке созвездия. Потом наоборот, изучив выбранный участок неба, нужно было найти соответствующий рисунок. После года обучения началось самое сложное - предсказание. Учитель требовал, чтобы она без ошибок нарисовала картину созвездий в указанное им время через день или неделю после наблюдения. Она долго не могла выполнить это задание. Но однажды как будто что-то внутри нее осветилось, появилось чувство единения с необъятной глубиной небес, серебряные звездные россыпи властно вошли в ее душу и она почувствовала, что знает и может предсказать любое изменение в их молчаливом пути. С этого момента она без труда выполняла самые сложные задания Учителя...
  - Анечка, давай попробуем хотя бы в пространстве сориентироваться. Ты там знакомые созвездия видишь?
  - Неля, я когда последний раз на небо смотрела? Знаю только Орион и Большую Медведицу.
  - А там они есть?
  - Есть, - ответила Аня после недолгого раздумья. - Правда, не совсем такие, но Орион все равно ни с чем не спутаешь... Только он высоко поднимается - выше ковша.
  - Юго-восток, наверное, - сообщила Неля, потом уставилась в пространство прямо перед собой, пошевелила пальцами и созналась, - Нет, не могу сообразить... Все равно астроном нужен. Ты ведь могла бы те звездные карты сейчас нарисовать?
  - В легкую! - гордо сказала Аня.
  Ни в какую бухгалтерию они не пошли. Во время завтрака Неля не обнаружила в столовой Андрея, тут же навела справки, и Оля Костина сообщила, что видела Цыпу, когда делала утреннюю пробежку около здания Центра, при этом он ужасно спешил, только сказал ей, что его весь день не будет, приедет разве что к вечеру, и чтоб без него не сачковали, работали, как обычно, вернусь - проверю!
  - А-га! - согласилась радостно Неля. - Значит, будем работать!
  Она, несмотря на бурные протесты Ираклия, выпросила у него кучу бутербродов, банку хорошего растворимого кофе, объявила, чтобы на обед их не ждали, и через полчаса они уже сидели с Анечкой в уютных креслах лаборатории. Окон здесь не было, зато работал кондиционер и даже в самый разгар палящего летнего дня тут царили полумрак и прохлада. Анечка была слегка расстроена тем, что ей не позволили пробежаться по Центру и произвести фурор своим чудесным выздоровлением, но приказ Андрея соблюдался неукоснительно. Только здесь, за плотно закрытыми дверями, Неля разрешила подруге отбросить костыли и гордо пройтись по лаборатории. Легкая хромота, конечно, осталась, но это все равно было, словно полет...
  А потом они соорудили себе по чашке кофе и начали копать таинственную древнюю историю, которая ни с того, ни с сего вдруг всплыла в Анечкином сознании. После разговора о созвездиях Неля закурила пятую по счету сигарету и удивленно спросила:
  - Ну и зачем тебя всему этому учили?
  - Понятия не имею, - пожала плечами Аня. - Я же разговорного языка не знаю. С прислужницами жестами общаюсь, Учитель большинство приказов знаками отдает. А символы эти - они вообще на другом языке, там на нем никто и не говорит...
  - Тогда быстренько перекусываем и двигаем дальше, - сказала Неля, вытаскивая из лабораторного холодильника пакет с бутербродами. - Ты посмотри, что нам Ираклий выдал! Красотища какая! Даже есть жалко.
  Действительно, каждый бутерброд был произведением искусства. Фигурно нарезанные сыр и ветчина чередовались тонкими слоями, была между ними грибная прослойка, наверное, еще какие-то овощи и яйцо, все это подрумянилось в микроволновке, было украшено листьями петрушки и салата и скреплено специальными шпажками.
  - Мастер! - с уважением заявила Анечка. - Их бы еще разогреть. Ой, да тут даже с икрой есть!
  - Через несколько минут от кулинарной красоты остался только пустой пакет, а подруги, отдохнув и повеселев, с новыми силами принялись за работу.
  - Это что-то вроде госпиталя, - сообщила Аня, прикрыв глаза и всматриваясь в глубину веков. - Каменные лежанки, на них раненые. А запах! Боже, мне даже здесь дурно - кровь, гной, промокшие тряпки. Но Учитель за спиной чуть ли не толкает - иди, мол.
  - Вы лечить туда пришли? - поинтересовалась Неля.
  - Нет. У меня ничего с собой нет, ни лекарств, ни инструментов... Подходим к лежанке, наклоняюсь над раненым. Он в бреду. Черные волосы, спутанные, тусклые. Кудрявая борода... Грубые массивные черты лица... Воин. Под моим взглядом приходит в себя, открывает глаза... Глаза больные, измученные... Понял, кто перед ним, и лицо прямо просияло надеждой. Тянется ко мне, снова падает на лежанку. Я смотрю на него и он успокаивается, веки полуприкрыты, только жила пульсирует на виске. Учитель кладет мне руку на плечо и я начинаю чувствовать - как бы это сказать - излучение жизни... Оно клокочет в пространстве над раненым... Горячие рваные токи... Оглядываюсь на Учителя, он одобрительно кивает и ведет меня к другой лежанке. Там лежит умирающий. Обострившийся нос, изжелта-бледная кожа, пальцы только что перебирали рогожку, которой прикрыто тело, и у меня на глазах замерли... Умер... И я вдруг ощущаю поле... или столб какой-то другой энергии. Только это трудно назвать энергией... Что очень ровное, мощное и нездешнее, словно лунный ландшафт. Никогда такого не встречала... Может быть даже бы и не поняла, если бы перед этим не постояла у первой лежанки. Это поле зачаровывает меня, впитываю ощущение абсолютного покоя и безмерной мощи, но Учитель настойчиво тянет меня дальше. А там, в углу, - тоже покойник, но умерший не сейчас, видимо, несколько часов назад. Ну вот, здесь уже пусто. Холодная зола... Чуть-чуть что-то теплится в глубине, а может и нет, будто память о горячих угольях...
  Аня открыла глаза и с недоумением уставилась на Нелю.
  - Что это, как ты думаешь?
  - Я тебе что, Большая Советская Энциклопедия? - озадаченно пробормотала Неля. - Хотя, знаешь, встречалось что-то в одном из эзотерических учений... Сейчас сформулирую поточнее. Там говорилось, что в момент смерти освобождается гигантская энергия, удерживающая сознание в теле. Может ты ее и почувствовала?
  - Может быть... Хотя это не энергия... Скорее, состояние... Неля, а может, прервемся, а? Сходим в пещеру... Что-то тревожно мне до чертиков.
  - Ну, давай еще немного покопаемся, - умоляюще сказала Неля. - Уж очень интересная выстраивается цепочка. Учти, котенок, Андрей появится, фиг он нам даст что-нибудь до конца довести. А вот если мы ему результат на блюдечке представим...
  - Ладно, - согласилась Аня.. - Только недолго. А то аж озноб пробирает. Надо проверить, в чем дело...
  - Все-все... Сосредоточились, - скомандовала Неля. - Двигаем дальше по этому твоему состоянию. Что там еще?
  - Поле боя..., - помолчав, ответила Аня. - Бой только что кончился, откатился куда-то за гору, а здесь кровь еще дымится, оружие валяется и убитые... Много убитых. Я не хочу туда идти, упираюсь, хотя Учитель и приказывает... Тогда один из сопровождающих нас воинов толкает меня тупым концом пики в спину. Приходится подчиниться... Иду... Разорванные одежды, страшные раны, это тебе не дырочка от пули, вон у того полголовы снесено... И над всем полем вот это мощнейшее состояние - ну, не энергия, понимаешь, а словно отсутствие, выравненность, отвлеченность. В сто раз сильнее, чем в госпитале... Я спотыкаюсь, ухватываюсь за кустик жесткой травы, чудом уцелевший, не затоптанный и не залитый кровью. И вдруг от травинки в руке, от всего окружающего ужаса ко мне приходит понимание бесконечного единства - и звезды, и смерть, и самая малая кроха жизни - все в этом единстве... И я его чувствую. Оно теперь во мне...
  Негромкий, но настойчивый стук в дверь лаборатории прервал Анечкин рассказ.
  - Ну, кто там еще? - возмущенно спросила Неля, приоткрывая дверь. - Ты?... Коля, я же просила, чтобы никто не мешал! Да что с тобой?
  Она немного отступила назад, пропуская мужа в комнату. Лицо его было необычно бледным, глаза пусто, без выражения, смотрели в пространство.
  - Ты мне только скажи, цвет протухшего мяса с черными полосками, это что означает? - Шахов уставился на супругу, ожидая ее ответа, словно приговора в суде.
  - Цвет протухшего мяса?... - Неля с недоумением оглянулась на Аню. - У тебя галлюцинации уже начались с перепоя, лапа моя?
  - Ну помнишь, ты говорила, свет над человеком... над головой... голубой или зеленый...
  - Аура? - подсказала Аня.
  - Ну да, аура, - обрадовался Шахов. В прохладном полумраке лаборатории он начал приходить в себя, но тревога не оставляла его. - Аура, значит, такая, как мясо, когда оно протухло и начинает гнить. И черные полосы...
  - Это плохо, - серьезно сказала Неля. - Или очень больной, или злобный человек. А над кем ты этот ореол видел?
  - Не помню, - растерянно признался Николай Иванович. - Что было в последние два часа, ничего не помню. Вроде только что по поселку ходил, у Антонины чекушку хотел выпросить, а потом в голове пусто и только эта вот аура...
  - У Антонины...- задумчиво повторила Неля. - Это значит у пятого дома. Кто у тебя там из бабушек живет?
  - Бабка Шура Чернышова, - не задумываясь, сказал Шахов. - Александра Никитична. Телефон 9-81.
  - Вот сейчас все и выясним. Пошли к Андрею в кабинет, - скомандовала Неля, вытаскивая из кармана связку ключей. - Все равно заканчивать собирались.
  Аня взяла костыли в охапку и с нескрываемым удовольствием вышла в коридор, благо, озадаченным супругам было не до нее.
  - Александра Никитична? Здравствуйте. Это вас Неля Розен беспокоит. Как здоровье у вас?... Да, конечно, погода меняется, у самой все утро голова болит... Тетя Шура, тут вот какое дело, Николай Иванович у меня куда-то запропастился, а так нужен!... Вы его сегодня не видели?.... Так... Так... В девятый дом? .... Ага... Около часа... Потом в Центр пошел? .... Ну спасибо вам огромное за помощь отечественной науке... Здесь-то я его найду... До свидания.
  Неля осторожно положила трубку и повернулась к притихшему супругу. Глядя на нее, Аня поняла, что сейчас в кабинете разразится шторм не менее девяти баллов и присутствующим не мешало бы спрятаться под огромный директорский стол... Особенно Николаю Ивановичу.
  Но против ожиданий, крика не последовало. Правда, каменное Нелино лицо и ледяной голос были похуже, чем вопли и топанье ногами.
  - Ты знаешь, с кем он был? С главбухом нашим, Светой Бурьяновой... Пошли в ее квартиру, в девятый дом и пробыли там около часа...
  - Ой! - вырвалось у Ани. - Значит, это ее аура! Правильно, огонь и зло...
  - Нелечка! Ты думаешь, у нас с ней что-нибудь было? Да на кой хрен она мне сдалась! Кожа да кости! Вот ты у меня - другое дело. Вiзьмешь в руки - маешь вещь...
  Коля попытался обнять разъяренную супругу и, несмотря на серьезность момента, Анечка едва сумела сдержать смех. Нелю льстивые подходы мужа не смягчили.
  - Сколько раз тебе говорила, пьянка до добра не доводит! И опять - всей задницей в дерьмо! Нужен ты ей в постели, как прошлогодний снег, обормот несчастный... Вот что ты ей наболтал за этот час, хотела бы я знать...
  Николай Иванович похолодел. Разговора он не помнил, но чувство абсолютного доверия к собеседнице, да, было... И темная фигура вдруг выплыла откуда-то. А потом - словно смотришь в перевернутый бинокль - дама в розовом костюмчике отдалилась, и над ее головой вспыхнул ореол грязного темно-красного цвета с черными прожилками...
  - Хотя...- задумчиво сказала Неля, как будто прочитав смятенные мысли Николая, - если ты ауру увидел и запомнил, значит в своего зомби она тебя не превратила. И то хлеб... Марш к Вере Николаевне, пусть проверит, чем там тебя поили... Анечка, а мы с тобой в бухгалтерию наведаемся.
  - В пещеру, - возразила Аня.
  - Значит, в пещеру, - согласилась озабоченная Розен-Шахова. - Может быть, что-нибудь прояснится...
  
  Глава 6
  
  Я потихоньку ковыляла к нашему подземному храму, проклиная надоевшие костыли. Сколько же мне еще притворяться из-за непонятной конспирации! Может, бросить эти деревяшки за отсутствием надзора? ... Нелю остановил сердитый Пичев с каким-то разговором. Беспардонный мужик, честное слово. "Вы, Анна Егоровна, идите, нам надо поговорить..." Ну и говорите себе на здоровье, а я вот зайду за каменный парапет, ограждающий дорожку к пещере, и пробегусь налегке, пока никто не видит... Что это?... За невысокой каменной стеной лежала женщина. Раскинутые руки, стеклянный взгляд. И ровный лунный покой. Энергия смерти. Я застыла. Горло перехватил спазм. Глаза отстраненно скользили по распростертому телу. Изящная черноволосая головка, стройная фигура. Главбух... Светлана Петровна...
  ... Ее, видимо, задушили. Ни ран, ни крови не было. Модная прическа почти не растрепалась. Наверное, она даже испугаться не успела, так неожиданно это произошло... Зеленое полупрозрачное платье, подкрашенные губы, дорогие туфельки на высоком каблуке... И черная полоса на хрупкой точеной шее...
  Потом я услышала свой пронзительный крик. Кто-то крепко взял меня за руку. Это подоспела Неля. На крик прибежали охранники, почти сразу же за ними - Пичев. Я видела помертвевшее лицо красавца Кости - по нему сохла половина поселковых девчонок - что это с ним, вот-вот в обморок упадет... Пичев отдавал распоряжения резким командным голосом. Неля тащила меня прочь от места убийства, а я застыв, как библейская жена Лота, впитывала ощущение ровной холодной мощи, восходящей к высокому августовскому небу...
  
  - Кто это мог сделать? Найду гада, растерзаю своими руками! - глухо сказал Костя Достигаев.
  Он смотрел на распростертое тело, а перед его внутренним взором проходили картины их встреч, темные чарующие глаза, гибкое тело, ее плавные движения, словно в танце под неслышную музыку... Ничего больше не будет... Женщина, о которой он думал днем и ночью, чьи ласки вспоминал в долгие часы дежурств, теперь лежит на жестких камнях, как сломанная кукла... Косте стало трудно дышать, словно в груди его появился и стал разрастаться ледяной ком и до него не сразу дошло, что его уже второй раз окликает начальник.
  - Достигаев! Корова беременная! Я тебя спрашиваю!
  - Да, Виктор Александрович.?
  - Что "да"? Ты на воротах стоял! Посторонние на территорию Центра проходили?
  Резкий тон начальника помог Косте встряхнуться, и хотя в душе царила ледяная пустота, профессиональные навыки сработали.
  - Не было посторонних, Виктор Александрович. Только... Часов в десять два "синяка" с грибами в столовую прошли. Я позвонил Ираклию, он дал добро.
  - Кто именно?
  - Водяной и Беня Беспалый. Корзину боровиков принесли.
  - А что за Беня? И вообще, я вас от кличек отучу когда-нибудь? Есть же фамилии!
  Шефа было не узнать. Перед Достигаевым стоял уже не штатский начальник охраны фирмы, а разъяренный командир после неудачной разведывательной операции.
  - Так точно! - Костя непроизвольно вытянулся. - В десять пятнадцать в столовую проходили Михаил Филин и Григорий Мартинкевич. В журнале отмечено, - и предупреждая следующий вопрос начальника, Костя добавил. - Мартинкевич Григорий по прозвищу Беня Беспалый, родственник Чумакова из Белоруссии. Уже месяц как здесь с синяками пьянствует.
  - Ч-черт! - Пичев вспомнил, что директор просил его выяснить насчет белорусского родича, а он в расстройстве от обнаруженного жучка пропустил предостережение мимо ушей. - Кто у нас вновь прибывшими занимается? Оплеткин? Сюда его на полусогнутых! Матвеев! Троих - к Чумакову, да пусть там клювами не щелкают, этот Беня, судя по всему, так просто не сдастся. Кстати, почему такая кличка?
  - Да он на белоруса не похож. Глаза черные, волосы черные и указательного пальца на руке не хватает. Вот мужики и дразнили, дескать, какой ты бульбаш, вылитый жид местечковый, - ответил Костя. - И с обрезанием по пьянке перепутали, вместо кое чего палец отхватили. Да он и не обижался, Беня, так Беня, как Ельцина, тот у нас тоже Б.Н.
  - Разговорчики! - оборвал Костю Пичев и обрушился на подоспевшего Оплеткина. - Что там с этим Мартинкевичем? Ты его проверял?
  Пока ошеломленный заместитель мекал и экал, Костя вдруг явственно вспомнил, что Чума с Мартинкевичем выходили порознь, сначала вышел Чумаков с пустой корзинкой и сказал, что Беня ждет главбуха насчет увеличения оплаты. Потом из дома прибежала Светка вот в этом праздничном платьице. Она светилась радостью и даже чмокнула Костю в щеку, закинув ему на шею тонкие загорелые руки. В груди опять заныло, и серый голос внутри сказал: "Держись. Ее больше нет."... Да, а Беня вышел минут через двадцать после прихода Бурьяновой. Костя у него еще спросил, уговорил ли он Светлану. Беспалый сказал, что уговорил и криво ухмыльнулся. А глаза были мертвые.
  - Это он, Виктор Александрович! - заорал Костя. - Он ее убил!
  Но Пичев и так уже все понял, глядя на своего зама. Не проверяли белорусского родственника, права была бабка-прокурор, а он, Пичев, не профессионал, а задница ослиная...
  Прибежавшая группа захвата сообщила, что Бени Беспалого у Чумакова нет, сам Чума уже бутылку оприходовал и спит в полном отрубе, так что Григория Мартинкевича или, на кого там у него еще есть документы, следует искать в направлении аж до Москвы и далее. Хорошо хоть приметы четкие...
  В это время объект поиска подходил к железнодорожной станции. Был он красив, чисто выбрит, облачен в кремовую сорочку, светлые легкие брюки и дорогие туфли из натуральной кожи. Каштановый парик с легкой проседью и очки-хамелеоны завершали облик. Он даже отдаленно не походил на опустившегося сутулого местечкового еврея с черной трехдневной щетиной, каким его постоянно видели в поселке. И указательный палец на левой руке имелся в наличии, только был аккуратно забинтован, и через слой бинта чуть просвечивало пятнышко крови. Но, тем не менее, Иса находился на грани психического срыва. Внутри него нарастала почти физическая раздирающая боль. Чарующие движения стройного тела... Пепельный сухой голос, бормочущий какую-то абракадабру... Угасающие черные глаза... Снова колдовские пассы Танца Змеи... Ведь все бы кончилось хорошо, если бы не Светка... Но эта идиотка, показав магнитофонную кассету, вдруг понесла чушь, что, мол, надо самим добраться до колченогой девчонки.
  - Она знает Путь! - возбужденно сообщила Светка. - Я не сразу доперла, а потом, как обожгло. Мне бабка говорила, если встретить Знающего и суметь его себе подчинить - я ведь даже заклятие знаю - это такая власть, такая сила! Все твои вонючие покровители перед нами будут ползать на карачках. Да мы с тобой весь мир вверх тормашками перевернем... Чего ты смотришь, как баран? У них же, этих Знающих, только путь к Древней Силе. Слушать они могут, а пользоваться не умеют... или не хотят. Потому против настоящего колдуна они слабее котенка. Не стой столбом, думай, как утащить девку, а мне только полчаса на все и нужно. Ну что, приказать тебе, что ли?
  Светка пристально посмотрела Исе в глаза и, зная свою власть над ним, медленно повела точеной кистью у него перед глазами...
  Переоценила себя внучка колдуньи Матарихи, не подозревая, что на такой вот случай давно уже поставили Исе мощную гипнотическую защиту. Но и он поспешил, в панике чувствуя, что надежный экран разваливается под напором Светкиной непостижимой силы... Тут уже руки сами проделали все требуемые действия, благо место для разговора Бурьянова выбрала укромное.
  И ведь знал он, что нельзя безнаказанно убить колдунью, знал, что сила ее не уходит бесследно, что она теперь черным змеиным клубком поселилась в его душе, но другого выхода не было...
  Теперь только профессиональная выучка спасала Ису от окончательного помутнения разума. Если бы не кассета, он давно бы уже зашелся в истерическом крике, поливая ненавистную толпу автоматными очередями, кромсая живую плоть, шагая по трупам, только чтобы избавиться от злого огня, сжигающего его изнутри...
  
  Глава 7
  
  Процессия медленно двигалась по каменистой дороге по направлению к деревне. Около двадцати домов, сложенных из плоских обломков базальта, ютилось у подножия горы. Вообще-то в это мрачное селение мало кто захаживал - жители его промышляли войной и разбоем, а в короткие мирные передышки занимались дележкой и продажей награбленного имущества. Чужаков здесь встречали градом стрел и камней. Но сейчас на крайней полуразрушенной хижине болталась черная тряпка - древний знак желтой лихорадки, уносящей больше половины жизней там, куда падала ее зловещая тень.
  Впереди шли воины, за ними - Учитель и худенькая прихрамывающая девочка, чья необычная судьба воскресала сейчас в моем сознании. Сзади, видимо, тоже шли воины, поскольку она слышала тяжелые шаги и бряцание оружия. Однако сегодня эти суровые мужчины шли не на битву, они охраняли девочку и старца. Лица всех участников процессии были прикрыты белой тканью для защиты от дыхания Желтой Смерти. В сосуде, который осторожно нес один из воинов, плескалось лекарство - золотистая жидкость, невероятно горькая на вкус. Она сама когда-то растирала кору хинного дерева и добавляла в настой успокоительное зелье. Теперь это лекарство должно было спасти умирающую деревню.
  Встречающие - две темнолицые женщины и большеглазый парнишка с горячечным блеском в черных глазах - отвели их в одну из крайних хижин, явно небогатую. Непритворная радость, с которой была встречена процессия, согрела сердце юной целительницы. Даже ноги, непривычные к долгой ходьбе, перестали ныть. Она взяла в руки глиняную плошку с плоским носиком, воин плеснул туда немного лекарства, и девочка стала обходить полутемное помещение с каменным очагом в центре. У стен были лежанки, на которых метались в бреду мужчина, женщина и молодая девушка. Она по очереди подносила поильник к запекшимся губам и с радостью замечала почти мгновенное действие лекарства. Прерывистое дыхание больных успокаивалось, через некоторое время появлялась испарина, уходил горячечный жар, тело расслаблялось, и больные - один за другим - погружались в целительный сон.
  Под одобрительное бормотание провожатых они перешли в другой дом, побогаче, и там повторилось то же самое. Теперь, когда они вышли из дверного проема, на улице уже стояла небольшая толпа. Сквозь цепочку воинов взволнованные обитатели деревни пытались прорваться к лекарям, показывая жестами на свои дома. Но провожатые решительно указали на самое большое здание и процессия, не слушая умоляющих криков, направилась туда. При входе им с поклоном предложили воду для омовения рук в красивой металлической чаше. Девочка уже знала, что в этой сухой горной стране обилие воды является роскошью, и с благодарностью подставила ладони под серебряную струю.
  Изнутри дом был таким же, как и предыдущие - что-то вроде большого очага в центре и лежанки вдоль стен, но был он гораздо просторнее, и убранство его блистало золотом и серебром драгоценных сосудов и тканей. Помещение освещалось неярким пламенем фитилей, горящих в плошках с маслом. У дальней стены на возвышении располагалось широкое ложе, внизу полукругом стояла надменная свита. Девочка направилась туда и собралась подняться по ступенькам к властному, хотя и измученному болезнью горцу, чуть привставшему на богатом ложе. Его желтые орлиные глаза смотрели на нее неприязненно и высокомерно, но это не задело ее. Сейчас он был просто человеком, которому требуется помощь.
  Однако рука Учителя легла на ее плечо и она поняла - надо, чтобы этот разбойничий властитель спустился к ней. Но как это сделать? Его жесткое костистое лицо с мощным квадратным подбородком окаменело, в глазах загорелась ненависть. Такой умрет, но шага не сделает навстречу. Она опустила веки и попыталась сосредоточиться, чтобы унять невольный трепет перед этой несомненно могучей волей... Самое лучшее -. воскресить в себе ощущение, испытанное на поле боя, хотя бы отдаленное эхо того великого "нечто"... Получилось... Холодок прошел по темени, островок лунного света стал расширяться, она вдруг поняла, что над ней образовалась огромная воронка, соединяющая непонятную силу смерти с величественными законами звездного неба... Что это? Ее полуприкрытые глаза уловили какое-то движение. Краешком сознания, не выходя из состояния великого единства, она сфокусировала зрение на источнике движения. Вождь полз к ней с лежанки! Почти распластавшись в самой раболепной позе, он медленно преодолевал расстояние в десяток шагов, разделявшее их. Вот он уже у ее ног, сломанный, раздавленный мощью, которую она сконцентрировала в себе. Хорошо. Теперь нужно дать ему лекарство, пусть выздоравливает. Оглянувшись, чтобы взять у воина поильник, она увидела, что все, кто здесь был, включая охрану, объяты тем же благоговейным ужасом. Воин, на которого она взглянула, упал на колени и протянул глиняную плошку с лекарством, словно богине. Однако это открытие не вызвало в ней никаких чувств. Главное, доволен ли Учитель? Ведь она сделала то, что он требовал... Она поднесла лекарство к властному рту больного, тот послушно выпил горький настой, Учитель что-то сказал свите, растерявшей всю свою надменность, и двое мужчин, поклонившись ей до каменного пола, унесли расслабленное большое тело назад, на лежанку. Рука Учителя снова легла на ее плечо, легонько сжала его, и девочку переполнила радость - он доволен! Ведь такой ласки от этого сурового темноглазого человека она не испытывала никогда!
  ...Я вынырнула из омута древней медицины и дипломатии, потерла пальцами лоб и испытала то же чувство глубокого удовлетворения, что и моя прародительница. Теперь стало понятным многое - уважение окружающих, испытания, которым она подвергалась, годы непрестанного учения и даже то, почему ее не учили общаться с окружающими на их языке. Такая сила должна быть послушной и преданной только одному человеку. И он, ее Учитель, добился своего. Ведь для нее он - все: семья, царь, Бог, единственная связь с миром окружающих людей. Она со своим даром любого его врага раздавит и повергнет в пыль. Очень умный Учитель. А какое лицо! Тонкие твердые черты, большие, близко посаженые глаза под тяжелыми веками, прямая линия рта... И царственная осанка... Не просто ученый при владыке. Может быть, и владыка....
  Глава 8
  
  - Что с ними, Вера Николаевна? - с тревогой спросила Неля.
  Нынешний главврач Центра, высокая подтянутая блондинка, выглядевшая минимум на тридцать лет, хотя Неля точно знала, что ей уже сорок пять, сняла дымчатые очки и в задумчивости прикусила дужку.
  - Не знаю, милочка. Какое-то очень глубокое внушение... Но не гипноз. Гораздо сильнее. Ведь у обоих были попытки суицида....
  - Да уж, - подтвердила Неля. - Костю вытащили из петли, а Петр Васильевич пытался застрелиться. Вовремя оружие отобрали.
  - Ну вот... Такого эффекта гипнотическим воздействием не достигнешь. Будем лечить... А с вашим Николаем Ивановичем все в порядке. Час под капельницей, два часа сна. Заодно и синдром похмелья сняли.
  - Спасибо, Вера Николаевна, - улыбнулась Неля.
  Главврач Михеева не выговаривала "л", и это придавало ее докторскому убедительному говору неповторимое обаяние. Вне зависимости от содержания беседы, услышав Михеевские "мивочка" и "вечить", вы проникались уверенностью, что в самом деле ничего страшного, все уладится, волноваться не надо, нервные клетки не восстанавливаются...
  В успокоенном расположении духа, с улыбкой вспоминая уморительно звучащее в устах Веры Николаевны "похмевье", Неля открыла дверь в директорский кабинет. Однако там было явно не до улыбок. Нахохленные Пичев и Шахов обменивались уничтожающими взглядами, но поскольку рыльце у обоих было в пушку, благоразумно воздерживались от перепалки, молча дуясь и краснея, как два индюка. Андрей был, напротив, спокоен и холоден. Он приехал часа в два дня, к шапочному разбору, когда уже выяснилось, что Беня Беспалый бесследно растворился в толпе туристов и отдыхающих, наполнивших старинный подмосковный город, Костя Достигаев и Петр Оплеткин после вовремя пресеченных попыток самоубийства находились под присмотром Михеевой, а пристыженный трезвый Николай Иванович тщетно пытался вспомнить, что же он наболтал этой чертовой главбухше...
  - У нас очень мало времени, - сообщил Андрей, не дожидаясь пока Неля сядет рядом с двумя расстроенными мужчинами. - Нужно срочно демонтировать и упаковать аппаратуру, принять меры по консервации построенных объектов и подготовиться к немедленному отъезду.
  - Зачем, Андрей Валерьевич? - мрачно спросил Пичев. - У нас ведь тут людей - на небольшую войну хватит. Думаете, если начальник охраны - дурак, так и все остальные никуда не годятся?
  - Успокойтесь, Виктор Александрович. Ничего я такого не думаю, но информации у меня побольше и противник у нас, увы, очень сильный. Так что в любом случае объявляйте ребятам полную боевую готовность, усильте посты, проверьте оружие, а то за год спокойной жизни там уже, небось, мыши вывелись. И не казните себя - если они нами заинтересовались, то рано или поздно все равно бы добрались. Это и Николая Ивановича касается. Судя по состоянию Достигаева и Оплеткина, вы еще легко отделались, так что нечего пеплом лысину посыпать, действовать надо. Нам еще Бог помог, лопухнулись профессионалы, след оставили...
  - Анечка же говорила: "Огонь и зло...", - не утерпела Неля.
  - Цыц, женщина! Я еще разберусь, чем вы тут с мадемуазель Державиной без меня с утра занимались и от чего это прибор интенсивности поля зашкалило!
  Неля открыла и тут же закрыла рот, а воспрянувшие духом мужчины обменялись ехидными взглядами.
  - Вы все поняли? - спросил Андрей. - У нас максимум пара суток. Поскольку Бурьянову убрали, значит, информацию она получила и передала. Когда эти сведения дойдут до верхушки, действовать они будут молниеносно, и мало нам не покажется. Так что, Николай Иванович, через час ребята у меня в лаборатории все демонтируют, а вот как это скрытно вывезти?
  - Разве что через туннель...- задумчиво сказал Шахов...
  Тем временем Аня погладила плачущую медсестру Леночку по блестящим каштановым волосам и прошла в процедурную, которую временно преобразовали в изолятор. Цыпин запретил везти ребят в какую-либо лечебницу, рассудив, что лучше Веры Николаевны никто в их заболевании не разберется. Доктор медицинских наук Михеева была уникальным специалистом по психическим заболеваниям, связанным с экстрасенсорными воздействиями, и выцарапал ее Андрей через друзей Архивариуса в тот же день, когда Аня упала в обморок. Как выяснилось, Анечка в поединке с магией выстояла, но у синеглазой профессорши в настоящее время было полное затишье в делах, поселок с его дачной тишиной и зеленью понравился ей с первого взгляда, и Вера Николаевна легко согласилась остаться здесь месяца на два в качестве главврача с соответствующим окладом, взяв на службе давно полагавшийся ей отпуск.
  Сегодня, заполучив двух парней с тяжелыми психическими травмами, она сняла энцефалограммы, благо у Андрея еще и не такое оборудование имелось, посадила медсестру дежурить у дверей изолятора и отправилась расшифровывать полученные данные. Она и знать не знала, что ее помощница Леночка, умненькая, аккуратная и исполнительная здешняя медсестра, без памяти влюблена в Костю Достигаева и имеет собственный план спасения любимого.
  Сразу после ухода Михеевой Лена села на телефон и, подключив подруг, разыскала свою бывшую одноклассницу Аню Державину.
  - Фиалка! Требуется срочная помощь!... Ну кто, кто? Лена! ... Ночесветка, вот кто! ... Ну то-то же... Жду в медпункте, подходи скорей, пока докторша не появилась.
  Кому-кому, а Ленке отказать было грех, и Аня, только что вынырнувшая из своих видений, вздохнула, взяла костыли и отправилась в медпункт. Решительная Леночка, расцеловав подругу, потребовала немедленно вытащить Достигаева из болезни и безумия.
  - Понимаешь, у нас с Костей все было на мази, пока эта фифа не появилась. А потом смотрю, он как чужой, в глаза не смотрит, даже здороваться перестал. Ладно, придушили ее, стерву, но он после этого совсем неживой. Вера Николаевна их обоих успокоительными накачала, а все равно - глаза у ребят мертвые!
  - Ленка, мне тоже парней жалко, но что я-то могу сделать?
  - Аня, я, может, дура, но с неделю назад не выдержала и к тетке Серафиме в Охотино поехала, фотографию Костину показала. Серафима - знахарка сильная, к ней очередь на два месяца вперед расписана. Я пролезла, потому что мы с ее племянницей с детского сада дружим. Ну так вот, она на фото взглянула, побледнела и давай креститься: "Нет, - говорит, - это мне не по силам, иди, девушка, отсюда, а то и тебе плохо будет, и сюда сатана доберется"... Я - в слезы, спрашиваю, к кому еще пойти, а Серафима мне шепотом: "На всякое зло есть свое ремесло!... Ищи воду мертвую, девицу гордую, тяжелый опорок да пару подпорок". Говорит эту дребедень, в глаза мне смотрит и еще больше бледнеет. Я оттуда опрометью бежать, думаю, совсем у тетки крыша поехала... Ничего никому на сказала, но запомнила - в голове эта чепуха крутится, даже во сне снится - тяжелый опорок и пара подпорок... А сегодня вдруг как ударило: девица гордая и пара подпорок - это же ты!
  - Ну ты скажешь, - отмахнулась Аня, чувствуя, как холодок пробегает у нее по спине. - А где вода мертвая?
  - Тебе лучше знать! Иди, посмотри на них, пожалуйста... Хочешь, я на колени встану?
  Так и оказалась Анечка в процедурной, где на узких больничных кроватях лежали зафиксированные по всем правилам два парня с одинаковыми безучастными глазами.
  Наблюдавшая в щелку двери Лена увидела, как ее подруга, отбросив костыли, сделала пару шагов, протянула руки вперед, словно отталкивая от себя что-то невидимое, потом глубоко вздохнула, подняла глаза к потолку и медленно опустила руки. Лена так и не поняла, что происходит в изоляторе, поскольку ноги у нее подогнулись, откуда-то сошел на душу абсолютный покой, а вслед за покоем небывалый золотистый свет... Очнулась она, обнаружив, что стоит на коленях, не утирая обильных счастливых слез, Анечка ее тормошит, а в палате Костя с Петром Васильевичем ругаются страшными словами - в честь чего это их связали, им давно на дежурство пора, ну, немного перепили, так это не повод для гнусных розыгрышей!
  Много позже, когда утихли и забылись трагические события, перевернувшие сонное существование поселка, Лена, старшая медсестра городской больницы, уложив дочку спать, говорила Косте:
  - Нет, ты как хочешь, пусть они там хоть на метлах летают, но это не для нас. Дети, работа, огород - и никакой магии. Страшно уж очень...
  И Костя, ласково глядя на умницу-жену, полностью с ней соглашался, а потом отправлялся зубрить курс лекций А.В. Цыпина по прикладной биокибернетике, поскольку учился уже на четвертом курсе Российской Академии эзотерических наук, совмещая учебу с работой заместителя начальника охраны Центра Новых Технологий...
  
  Глава 9
  
  Отец Михаил никому не доверил исследование подвалов вверенного ему храма. В джинсах, ковбойке, вооруженный мощным фонарем, он первым спустился в темное вместилище разнообразного барахла, где по твердому убеждению Шахова должна была находиться дверь в подземный ход. Румяное кареглазое лицо почтенного иерея храма Марии Магдалины горело азартом исследователя и, если бы не светлая пушистая борода, было бы совсем мальчишеским.
  Андрей познакомился с отцом Михаилом, когда тот пришел к директору Центра за помощью по оборудованию воскресной школы. Несмотря на свой сан и двоих дочерей, которых друг за другом с промежутком в год родила ему попадья Анна Васильевна, иерей был похож на воспитанного мальчика из хорошей семьи с неотразимым обаянием юности, чистоты и ничем пока не замутненной веры в изначальную божественную сущность человека. Андрей отстегнул на богоугодное дело компьютер и ксерокс, а с отцом Михаилом у них завязались прочные дружеские отношения. Раз в неделю Цыпин наведывался в уютный поповский дом поиграть в шахматы, попить чайку, благоухающего мелиссой и чабрецом, с прозрачным липовым медом или вишневым вареньем, да поспорить о свободе воли человека, зачем она ему дана, если все в руце Божией. Разговор неизменно сводился к путям возрождения России, преодоления духовного кризиса, и здесь ученый и священник были единодушны. Оба они считали, что неизмеримо богата русская земля талантами, умом и силой, только вот как ключи от этих сокровищ отыскать, неизвестно...
  Неля Розен за традиционным субботним преферансом неизменно высмеивала "поповские посиделки", уверяя Андрея, что все служители Церкви Христовой - лицемеры и карьеристы, нашли, понимаешь, теплое местечко, бандитские "мерины" святой водой кропить! Однако, побывав по приглашению иерея в воскресной школе, поговорив с ее воспитанниками, удивившись их открытости, раскованности и редкому чувству собственного достоинства, Неля стала посматривать на отца Михаила с уважением и все меньше подкалывала Цыпина за его конъюнктурные увлечения.
  Подвал храма был захламлен до чрезвычайности. Чего только туда не сваливали за последние семьдесят лет! Были здесь пожелтевшие ломкие листы историй болезни туберкулезного санатория, который после революции разместился на территории церкви в Кустово, валялись кипы бланков и каких-то железок - остатки деятельности производственно-диспетчерского отдела завода прецизионных приборных подшипников, перебазированного от московской пыли и вибраций в этот райский уголок на место ликвидированного санатория. Новейшие наслоения - обрезки цветной ткани двух швейных кооперативов, какие-то деревяшки... У отца Михаила за прочими насущными делами руки никак не доходили до этого подвала. Зато теперь несколько дюжих охранников часа за два выволокли во двор церкви большую часть всей дребедени, освободив путь к дальней стене большого подземного хранилища, облицованного старинным кирпичом чрезвычайной прочности. Такую кладку в пору повального разрушения церковных построек даже взрывчатка не брала. И никакого намека на дверь. Однако Николай Иванович, вполголоса матюгнувшись ("Извини, батюшка, у меня самого дед был попом, но не заругаешься - и дело не пойдет"), взял кувалду и от души врезал прямо в центр торцовой стены.
  К удивлению отца Михаила, знающего прочность старых церковных построек, часть кирпичей обрушилась, и тут все увидели, что стенку здесь выложили тонкую, в полкирпича, а за ней были темные деревянные доски, плотно пригнанные друг к другу.
  - Не может быть, чтобы рязанский лапоть и воду пропускал, - провозгласил Шахов, принимаясь разбирать кирпичный слой. Кирпичи вынимались легко, как будто их не скрепляли раствором.
  Когда Николай Иванович с помощью двух крепких охранников, пришедших к нему на помощь, закончил работу, глазам присутствующих открылась крепкая дубовая дверь под кирпичной аркой, стянутая медными полосами и закрытая двумя внушительными засовами.
  - Фу, - облегченно вздохнул Шахов, - ключа, стало быть, не надо. Хорошо, а то бы пришлось дверь ломать. Ну-ка, помощнички, вперед! У вас сил побольше.
  Однако, чугунные засовы отодвинулись как по маслу, без каких либо осложнений. Знали свое дело старые мастера, даже время не испортило филигранной подгонки всех деталей. Шахов навалился плечом на тяжелую дверь, и она без скрипа медленно повернулась на шарнирах.
  - Ну вот, отец Михаил, у вас фонарь, хотите идти первым? Или давайте, я пойду...
  - Фиг вам, Николай Иванович, - интеллигентно ответил священник и шагнул в темный зев туннеля.
  Рекогносцировка показала, что подземный ход вплоть до выхода в районе Спасо-Вифаньевского монастыря практически нигде не обрушился. Конечно, небольшая расчистка потребовалась, особенно у вторых дубовых дверей. Монастырь был давно заброшен, стены его кое-где были разобраны дачниками, на остальных зеленели смелые пушистые березки. Подвал, где находилась вторая дверь туннеля, сохранился, но вход в него был замурован глиной, ветками, обломками кирпича. Раскопки с обеих сторон заняли около полутора часов. Видимо, это укромное место служило для кого-то убежищем, но очень давно. Камелек, сложенный из кирпичей, топчан у стены, толстая книга в телячьем переплете - все это говорило, что здесь когда-то прятались, а потом ушли, замаскировав вход. Неизвестные беглецы до двери в подземный ход не добрались, но, благодаря им, старинный подвал в монастыре, переставшем действовать аж в восемнадцатом веке, оказался недоступен для неугомонных кладоискателей.
  Вечерело. Длинный день, наполненный событиями, тревогами, лихорадочной деятельностью, подходил к концу. Перепачканные землей и кирпичной крошкой мужчины стояли на поляне у расчищенного входа в подвал. Здесь когда-то были строения, но теперь даже и стен не осталось, а остатки фундамента потонули в буйном разнотравье. Цветущие травы благоухали медовым с горьковатым оттенком ароматом, тем, который будит в душе легкую грусть предчувствия осени. После стоячего стерильного воздуха туннеля запахи и краски гаснущего августовского дня заиграли в полную силу, и усталые люди, отвыкшие в городских квартирах от волшебства первозданной природы, никак не могли надышаться и налюбоваться чудесным уголком лесного Подмосковья.
  Наконец, один из охранников стряхнул с себя очарование летнего заката и сообщил, что пойдет поищет автомобильную дорогу. Отец Михаил взглянул на книгу, найденную им в старом убежище, раскрыл ее, в свете фонарика вчитался в церковно-славянскую вязь и даже присвистнул по-мальчишески от удивления.
  - Смотрите, Николай Иванович, это же феноменально! Перевод "Авесты" и не позднее семнадцатого века! Конечно, не всей "Авесты", но гимны и заклинания малоизвестные. Ай-яй-яй, вот они, следы солнцепоклонников на Руси!
  Шахов с недоумением слушал восхищенную тираду священника, не понимая, что тот нашел в этой рукописной книге с медными застежками.
  - Что за Авеста, отец Михаил?
  - Язычество зороастрийское, - малопонятно пояснил разрумянившийся иерей. - Очень живучая ересь. Ваш директор и то ей грешит... Свобода воли... Диалог с Господом... Вся ваша богопротивная магия оттуда! Маги - так ведь называли древних жрецов Заратуштры...
  Возвратившийся охранник сообщил, что дорога неподалеку и выходит она прямиком на федеральное шоссе.
  - Вот и славно, - сказал Шахов, обрадовавшись прекращению пугавшего его разговора. - Как домой-то отправимся? Опять в туннель?
  Лица мужчин помрачнели. От такого воздуха и опять в подземелье! А лесом идти по оврагам и буеракам - часа три проковыляешь, особенно в темноте...
  - Ладно, - сжалился Николай Иванович. - Витек, Кирюха, выкатывайте экипаж! - А насчет шоссе могли бы и у меня спросить...
  Он жестом позвал с собой парней и подвел их к укрытой ветвями своей старенькой Волге, которая смирно стояла у края проселочной дороги.
  - Николай Иванович! - оторвался от книги отец Михаил. - Как же это? Почему у вас тут машина оказалась?
  - Я, что сюда первый раз пришел, батюшка? - улыбнулся Шахов. - По компасу, да по карте давно уж определил, что выход здесь. Одному вот только разобрать завал было не по силам. Вот и бродил иногда по монастырю - место, сами видите, красивое. А вчера приехали сюда, приняли на грудь по паре стаканов, домой собрались, только подъезжаю к шоссе, а там ГАИ прямо на въезде! Хорошо, меня не заметили из-за поворота. Я - тут же назад, машину - в кусты и в Зарю - пешочком. Два часа по лесу - всего делов. Боровиков по дороге набрали целый пакет. Машину оставили. А кто ее здесь тронет, родимую?
  - Да, повезло нам, - радостно прогудел Витек. - С ветерком доберемся...
  - Повезло... - подтвердил Кирилл. - А ты, что, не один был, Николай Иванович?
  - Кто ж один-то пьет? С Беней Беспалым прокатились... - беспечно ответил Шахов.
  
  Глава 10
  
  Совещание проходило поздней ночью в кабинете директора, присутствовали сам Цыпин, Пичев, Неля, Шахов, в углу дремала Анечка и на краешке стула сидел смущенный отец Михаил, на которого Пичев время от времени бросал холодные недоуменные взгляды.
  - Ну откуда я знал, что этот гад подколодный - чей-то шпион? - горестно вопросил у присутствующих Николай Иванович.
  - Сам говорил, что нет у Чумы родственников в Белоруссии, - мрачно заметила Неля.
  - Ну так его Александрыч должен был проверить, разве нет? Я смотрю - гуляет, значит, все тип-топ.
  - А когда подземным ходом занялись, - оторвал взгляд от бедного иерея Пичев, - тогда-то ты мог вспомнить, что с этой падлой там побывал? Сколько времени убили на чертов туннель и все зря!
  - Да мне и не пахло, кто он такой. Я же у Веры Николаевны под капельницей лежал, пока вы его ловили. И потом никто ни полслова. Вот только сейчас и сказали... И вообще, он же не знает, что там выход!
  - А про подземный ход знает?
  - Н-нет, - ответил Коль-Ваныч неуверенно и глаза его метнулись в сторону.
  - Знает, - сделала вывод Неля. - Колька, выкладывай все, как на духу, не время сейчас лукавить, большой кровью может обернуться.
  - Намекнул я ему на обратном пути... - после недолгого раздумья признался Шахов. - Дескать, не знаю, как у вас в Белоруссии, а у нас с древних времен секретные коммуникации сохранились. Черт попутал похвастаться.
  - А еще что-нибудь сказал? - спокойно поинтересовался Андрей.
  - Сказал, - поморщился Николай. - Мол, идем мы с тобой, а под нами, может быть, подземный ход прорыт...
  Вот где ему был этот допрос! В других обстоятельствах черта с два бы он сознался в своей пьяной дурости, но сейчас, под внимательными взглядами людей, которые доверяли ему... "Все водка проклятая! Никогда больше в рот не возьму!", - в сотый раз поклялся он себе.
  - Ну, если он не дурак, то соответствующие выводы сделал, - подвел итог Пичев и покачал головой. - И соваться с оборудованием туда, значит, прямиком к ним в руки...
  - А может, оно и к лучшему, - неожиданно проговорил Андрей. - Я ведь вас собрал, господа, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие... Ну, ладно, известие потом. Виктор Александрович, вы можете выполнить отвлекающий маневр - заранее подогнать джипы туда, к монастырю, якобы под погрузку, и устроить там засаду? Только учтите, это вам не по Белому Дому стрелять, профессионалы придут. Ваша задача - отвлечь их внимание и продержаться, сколько можно. Потом уйдете в туннель.
  - Андрей Валерьевич! Ты же их на смерть посылаешь, - ахнула Неля. - Эти сволочи двери взорвут и перестреляют ребят, как куропаток...
  - На то они и спецслужба, чтобы перехитрить противника, - жестко ответил Цыпин. - Ну так как, господин Пичев?
  - А что, действительно, если они купятся на эту уловку, неплохо может получиться, - ответил тот и насмешливо поклонился Неле. - А туннель заминировать можно и самим рвануть при отходе...
  - Тем временем ты, Николай Иванович, скрытно вывезешь Нелю с Аней.
  - Не понял, - вмешался Пичев. - Без охраны? На старом драндулете?
  - Именно так. В лицо наших женщин их команда не знает. Кто поверит, что мы главный свой секрет вывозим на старой "Волге" с полупьяным водителем? А потом, поверьте, Виктор Александрович, другого выхода нет.
  - Почему нет? У меня другие инструкции. Кстати, Державину по костылям сразу вычислят.
  - А вот это мы будем посмотреть, - улыбнулся Андрей. - И забудьте ваши инструкции, Виктор Александрович, хотя бы на время. Кстати, а что это за амбалы у вас в Дубравке?
  - Уже не в Дубравке. Передислоцировал я их поближе, - нехотя ответил Пичев. Сильное тело его подобралось, словно большой опасный хищник приготовился к прыжку. - Их вышестоящее начальство прислало. Да вы не беспокойтесь, документы у них в порядке, пароль тоже назвали. Но странные ребята. Подготовочка чувствуется - не моим чета, а говорят, что раньше архивы охраняли.
  - Расслабься, господин начальник, - попросил Андрей. - Уж очень своей мускулатурой на психику давишь. Архивы, значит? Это хорошо. Правда, Неля Витальевна? ...Ты, кстати, знаешь, какие у господина Пичева инструкции? В случае малейшей опасности меня, тебя и Анечку застрелить на месте. Контрольный выстрел в голову и все дела. Аппаратуру взорвать. Так, Виктор Александрович?
  - А ты представляешь, что произойдет, если вы и вот это все попадет в чужие руки? - ощетинился Пичев.
  - Я-то представляю, - криво усмехнулся Цыпин. Сейчас он совсем не походил на добродушного Винни-Пуха, лицо осунулось, под глазами темнели круги. - А вот ты, Виктор Александрович, на данный момент всей информацией не владеешь. Отец Михаил!
  Священник, потрясенный услышанным, осторожно прокашлялся и слабым голосом отозвался:
  - Слушаю вас, Андрей Валерьевич....
  - Ваша задача - завтра с утра довести до паствы, что мы к вечеру будем проводить эксперимент с очень нехорошим излучением. У женщин от такого излучения инициируются раковые опухоли, а мужикам половое бессилие гарантировано. Действует оно в пределах поселка, поняли. Запустите такую информацию, а чтобы вам поверили, сами забирайте Машку и Дашку и езжайте до послезавтрашнего утра куда угодно - к родственникам, друзьям, просто гулять. Вещей не берите. Я думаю, грабить никто не будет. Напугайте их хорошенько, но не до паники. Мне надо, чтобы к вечеру поселок был пустым. За сотрудников Центра не волнуйтесь, я Мурылевой дал деньги - большая часть людей уедет в двухдневный пансионат на автобусах. Тимофеевна - тетка гениальная, уже все организовала, завтра в одиннадцать автобусы подойдут. Кстати, там будет много свободных мест, подскажите бабушкам, что заодно можно и в пансионате отдохнуть на халяву... Сделаете?
  - Ничего не понял, но постараюсь, - неуверенно проговорил иерей.
  - Батюшка, дело богоугодное, спасете не одну душу... А сейчас идите спать, вас Кирилл проводит, мы тут о черной магии поговорим...
  - Свят, свят, свят, - перекрестился священник и торопливо пошел к выходу, забыв в замешательстве книгу, найденную в подвале монастыря. - До свидания, Бог вам в помощь, только уж ересями не увлекайтесь...
  
  Глава 11
  
  - Что случилось, Андрей? - с тревогой спросила Неля, едва только закрылась дверь за отцом Михаилом.
  Все, что произошло здесь, в кабинете, было абсолютно непонятно, нелогично и никак не укладывалось в голове. Ну ладно, Пичев с его людоедскими инструкциями. Значит, в самом деле на ФСБ работает. Это там ему, что ли приказали нас прикончить в случае чего? Но Андрей-то почему нагородил сорок бочек арестантов! То надо демонтировать аппаратуру и срочно эвакуироваться... Теперь с точностью до наоборот - эвакуируем поселок, женщин и детей, а сами, значит, отстреливаемся до последнего патрона. От кого отстреливаемся и зачем? Ведь можно просто вот сейчас, ночью, выехать в неизвестном направлении и ищи-свищи, тем более, что запасную базу давно подготовили. Охрана не подведет, "архивы охраняли" - это пароль от Архивариуса. Нет, ничего не понятно! Значит, произошло что-то экстраординарное.
  - Рассказывай давай, что стряслось сегодня? - она подошла к Цыпину, который упорно молчал, испытующе оглядывая свою немногочисленную гвардию.
  - Это у вас с Анечкой надо спрашивать, - через силу улыбнулся Андрей. - Пойдемте, покажу...
  Они спустились на первый этаж к серой металлической двери, за которой была спрятана святая святых Центра - силовая аппаратура для исследования гиперзвука и сигналов информационного поля. Андрей набрал код, дверь открылась и заинтригованные соратники шагнули в просторное помещение, предназначенное в бытность здесь института для термической и испытательной лабораторий. Неле вспомнилось, что вот там напротив, стояла вакуумная электропечь, опутанная системой кабелей и труб, а за тонкой стенкой неустанно грохотали десять машин для испытания контактной выносливости образцов высокопрочных сталей. Сейчас все перегородки сломали и нижний этаж здания превратился в просторный зал, увешанный плоскими экранами, какими-то приборами, светящимися табло - узел управления энергетическими установками Центра. Зал был ярко освещен и пахло здесь свежестью, словно перед грозой.
  - Степаныч! - негромко позвал Цыпин и откуда-то из-за стеллажей появилась невысокая сухощавая фигура в белом халате.
  - А, это ты, Андрей... Да еще и с экскурсантами.... Я, - подтвердил Цыпин. - Что нового, Степаныч?
  - Копаемся помаленьку. Ребят меняю через пятнадцать минут, больше нельзя, сам понимаешь.
  - Сколько тебе еще времени надо?
  - День простоять, да ночь продержаться, - усмехнулся Степаныч. - Не меньше десяти часов, да еще часов двенадцать, чтобы полностью вырубить реактор...
  - Слышали? - повернулся Андрей к своим экскурсантам. - Так что, Владимир Александрович, демонтировать или взорвать аппаратуру мы можем не раньше, чем через двадцать два часа. Иначе родному Подмосковью второй Чернобыль устроим...
  - Там же тройная защита! И автоматика, - сдавленным голосом сказал Пичев.
  - Бублик с маком там сейчас, а не автоматика, - ответил устало Степаныч. - Вот наладят ребята ручную регулировку графитовых стержней, тогда и будет тройная защита. Андрей Валерьевич, я пошел, а ты, если хочешь, автоматику этому профессору продемонстрируй.
  Андрей посмотрел в спину Степанычу, подождал, пока тот скрылся за свинцовой дверью и повернулся к Пичеву.
  - Владимир Александрович, там за вами телевизор стоит. Можете включить?
  - Зачем?
  - Ну хоть программу "Вести" посмотреть. Или что там еще ночью идет...
  Пичев начал на кнопку пульта, экран большого телевизора осветился, на нем появилась синяя физиономия, украшенная витыми рожками. Физиономия что-то вещала коротким посвистыванием и жужжанием. На заднем плане менялся непередаваемый пейзаж, состоящий из шевелящихся розовых отростков и серебряной арматуры.
  - Опять Спиллберг, - фыркнул Пичев. - Что-то я у него такого фильма не видел.
  Он выбрал другую программу, и на экране возник волосатый кукиш с голубыми иероглифами, вытатуированными на каждом пальце. На других программах метались зеленые и красные линии и геометрические фигуры.
  - Так, - сказал Андрей. - А теперь включим компьютер.
  Новейший "Pentium" вместо привычной заставки продемонстрировал что-то вроде одной из картин Кандинского, потом во весь экран появилась большая красная кнопка с надписью "Нажми". Пичев нажал "Enter", на экране появилась надпись: "Ну и дурак". Потом надпись побледнела, исчезла и появился клубок разноцветных змей, сплетающихся и расплетающихся в гипнотизирующем танце.
  - Хватит, - резко сказал Цыпин, отодвинул от компьютера остолбеневшего Пичева и выдернул вилку из сети. Экран погас.
  - И вот так вся автоматика, - сказал Андрей, адресуясь к остальным присутствующим. - Показывает уровень сексуальных эмоций в дебрях экваториальной Африки... Взбесившееся информационное поле - а мы с включенным реактором в самом его центре...
  - Так значит, и связи нет, - севшим голосом сказал Пичев.
  - И связи нет, - подтвердил Андрей и пристально посмотрел на Нелю. - Сознавайся, ваша работа?
  - Н-не знаю, - неуверенно ответила Неля. - А когда это все началось?
  - Часа три назад.
  - Тогда не наша. Мы с Анечкой с утра занимались. Хотя... А где Аня?
  - Николай Иванович! Ты последний из кабинета выходил, Аню не видел? - нервно обратился к Шахову Андрей.
  - Да там она, в кабинете и осталась, - безмятежно ответил Шахов. Он был единственным, на кого демонстрация Андрея не произвела никакого впечатления, то ли от абсолютной веры в ум и силу начальника, то ли в силу дремучего невежества в ядерной физике ...
  - А что она там делает? - недоуменно спросила Неля.
  - Откуда я знаю, - огрызнулся Шахов. - Книжку, наверное, читает. Там отец Михаил книжку старую оставил, мы ее в монастыре нашли, так она в нее прямо вцепилась...
  - Иваныч, будь другом, сходи наверх, приведи сюда эту маленькую разбойницу, разбираться вместе с ней надо...
  Шахов, что-то недовольно ворча себе под нос, отправился на второй этаж, а Неля обратила испуганный взор к Андрею.
  - Мы тут действительно кое-что накопали...- и отведя его в сторону, коротко пересказала содержание последнего сеанса.
  Андрей слушал ее, не перебивая, но когда Неля дошла до "поля смерти", лицо его побелело...
  - Прямой выход... И три часа назад Анечка его опробовала... Все! Бери Аню, запрягайте Николая Ивановича и немедленно уезжайте! Немедленно, слышите!
  - Никуда я не поеду, - тихо но внятно сказала Аня.
  Она стояла в дверях, держа книгу в телячьем переплете и смотрела на Андрея с решимостью и отчаянием.
  - Ты знаешь, Лиацея один раз предала свою любовь! Я этого не повторю! И убери ребят из радиационной зоны. Я сама погашу реактор, когда будет нужно.
  Ошеломленный Цыпин попытался что-то сказать, но не нашел слов. Он повернулся к Пичеву, но Аня, словно читая его мысли, подошла к нему, взяла за руку и попросила:
  - Андрюша, не надо меня отправлять силой. Поверь, я могу заставить вас делать все, что я захочу, но тогда ничего не будет, понимаешь? Дай мне время, любимый...
  Из всего произошедшего Владимир Александрович Пичев понял главное: второго Чернобыля не будет. Это открытие восстановило его душевное равновесие и заставило вспомнить о времени.
  - Кстати, если кому-то интересно, то уже пять утра. Госпожа Державина, а где ваши костыли?
  Веселый голос Пичева словно разбудил застывшего Андрея. Он обнял Аню за хрупкие плечи и прикоснулся губами к ее ресницам.
  - Ладно, ребенок, даю тебе время. Вернее, это Владимир Александрович с командой тебе его дает.
  - Так точно, - откликнулся Пичев. - Андрей Валерьевич, вашу "архивную" охрану мы оставим здесь, а я со своими ребятами буду делать отвлекающий маневр. Думаю, отобьемся... Услышите пальбу, поторопитесь.
  Он взглянул на Нелю и запнулся. Потом подошел к ней и не обращая внимания ни на ее протестующий жест, ни на удивленного Шахова, взял ее лицо в свои широкие ладони.
  - Неля, может быть, больше не увидимся,... всякое может быть,... так ты выслушай меня напоследок. Я - негодяй, я виноват во всем, что тогда произошло, ну дурак, попался к длинноногой стерве на крючок, через год развелись, я пытался тебя искать, но не нашел... Потом еще раз женился, опять ничего не получилось и тогда я понял, что любил одну тебя. Я знаю, что причинил тебе боль, что ты сейчас счастлива со своим охламоном, но хочу, чтобы ты знала - никого, кроме тебя, у меня на свете нет. Прости меня, если сможешь...
  Он повернулся и медленно пошел к двери. Неля смотрела ему вслед и вспоминала, как дождливым октябрьским вечером она приехала в его общежитие, ведь они уже две недели не виделись, Володька на ее телефонные звонки отвечал, что очень занят, делает диплом, а ей надо было ему сказать, что у них будет ребенок. Она шла по коридору к его комнате, веселая и счастливая, откидывая мокрые кудряшки со лба, дошла, перевела дыхание, постучала и тут же толкнула дверь. Он сидел на кровати и на коленях у него, обнимая его за шею, умостилась девушка в халатике, дающем возможность в полной мере полюбоваться ее стройными ногами, красивая девушка с капризным ртом и темными насмешливыми глазами. На столе стояла бутылка шампанского и какие-то фрукты. Все это она увидела в доли секунды, оторопело сказала: "Извините" и захлопнула дверь. В каком-то ступоре она медленно пошла обратно, взяла свой студенческий билет у вахтерши, машинально кивнула в ответ на вопрос, который даже не расслышала, и так же медленно, не раскрывая зонта, побрела под дождем к трамвайной остановке. Володька догнал ее у самой остановки, пытался что-то объяснить, а она запрокидывала голову, чтобы слезы не покатились по щекам... И, наверное, из-за слез, потому что их так и не удалось удержать, она, не дослушав его объяснений, вскочила на подножку первого подошедшего трамвая и, не оборачиваясь, прошла в вагон... Трамвай двинулся, а он остался там, на остановке, под большим черным зонтом, совсем уже невидимый в октябрьской мгле...
  Неля вспомнила свою боль, которая пришла потом, и поняла, что не может, не должна вот так отпустить постаревшего Володьку. Она встретилась глазами с Шаховым, тот смотрел на нее непонятным взглядом, и тогда она сорвалась с места, подбежала к Пичеву, чуть замешкавшемуся у двери, повернула его к себе, встала на цыпочки, прижалась губами к щеке и сказала:
  - Я все помню, Володя. Возвращайся живым, пожалуйста...
  Много позже в минуту откровенности Шахов ворчливо скажет:
  - А вот если бы ты к нему не подошла, я бы с тобой развелся.
  И Неля уткнется лбом в небритую щеку своего охламона, думая, как ей повезло с мужем, и мысленно прощая ему все будущие пьянки на десять лет вперед...
  
  Глава 12
  
  Августовское утро было свежим и солнечным. На площади перед проходной Центра стояли автобусы, Валентина Тимофеевна Мурылева с удовольствием занималась организацией посадки и отправления. Сотрудники Центра собрались семьями, весело перекликаясь и предвкушая беззаботные дни отдыха в дорогом пансионате.
  - Петрович, ты волейбольный мяч взял?
  - А речка там есть?
  - Шеф, у магазина не забудь остановить, вином надо затариться!
  - Бабуся, ты тоже с нами? Давай-давай, залезай! Эй, компания, бабку впереди посадите!
  В течение часа погрузка была закончена, заработали моторы и под залихватское пение : "Во середу бабка, во середу Любка!..." автобусы покинули поселок.
  Отец Михаил выполнил обещанное. Во время заутрени он порекомендовал пастве съездить куда-нибудь в гости дня на два, не очень пугая, но настоятельно рекомендуя. Поэтому вслед за автобусами к шоссе двинулись потрепанные "Запорожцы", "Москвичи" и "Жигули", увозя своих хозяев, их друзей и соседей. На остановке тоже скопилось немалое количество желающих на время покинуть родные пенаты. Как Андрей и рассчитывал, такая подспудная агитация оказалась действеннее всех объявлений и приказов. Так уж устроен русский человек - под ружьем выселяй, не поедет, а если услышит в магазине или от соседки, что начальство втихую производит опасный эксперимент, поверит с ходу и быстренько сделает ноги... К обеду в Заре было тихо, как на кладбище. Команда Архивариуса прошла по улицам, встретила пару бездомных собак и несколько разомлевших на солнце кошек. Магазин, библиотека, детский сад, клуб - все было закрыто, опечатано, поставлено на сигнализацию. Непривычная тишина вселяла тревогу.
  - Как в Припяти после аварии третьего блока, - сказал Степаныч Андрею.
  - А ты там был? - поинтересовался Цыпин.
  - Пришлось, - вздохнул Степаныч, - я все же ядерщик... А ты не зря ребят отозвал, Андрей Валерьевич?
  - Успокойся, Степаныч, - заверил его Андрей без особой убежденности в голосе. - Все под контролем.
  - Нашему бы теляти да волка съесть..., - проговорил начальник энергоблока и покачал головой.
  Неля проснулась поздно, пощекотала пятку спящему супругу, тот что-то недовольно проворчал и подтянул ногу под одеяло. Она накинула халат, отправилась на кухню, поставила чайник на огонь и пошла умываться. На душе было пусто и гулко, каждое движение механически отмечалось разумом, но чувства словно умерли. " Это, наверное, от тишины", - сказала себе Неля и попробовала включить компьютер. На экране бежала строчка арабского письма и полыхало северное сияние.
  - Взбесившееся информационное поле, - вслух произнесла она.
  - Точно, - отозвался Шахов и потянулся за пультом.
  - И не пробуй, чтобы не расстраиваться, - посоветовала Неля. - Вставай лучше. Чайник вскипел, будем кофе пить.
  - А ты опять сигареты с тумбочки утащила, - обвинил ее муж. - Вот всегда так, никакой заботы о ближних.
  Неля взяла пачку с журнального столика, вынула сигарету, прикурила и, присев на кровать, отдала ее Шахову. Он приподнялся и, шутливо рыча, попытался повалить супругу навзничь. Белый маленький песик Минька залился суматошным лаем, чтобы предотвратить предполагаемую драку. Все шло по привычному ритуалу, но что-то было не так.
  - Словно в последний раз, - вслух подумала Неля.
  - Ага, - подтвердил Николай, - как ты думаешь, что теперь делать ?
  - Снять штаны и бегать вокруг дома, - отмахнулась от вопроса озабоченная супруга. - Пошли, кофе стынет.
  Аня Державина вовсе не ложилась. Остаток ночи она зачитывала изумленному Андрею тексты из книги в телячьем переплете, сопровождая их рассказами об невероятных способностях хромой девочки. Они впервые сидели обнявшись. Цыпин гладил ее волосы, ласково целовал шелковистые ресницы и нежность светилась в его золотисто-карих глазах. Но не было в сердце Ани радости. Раньше каждое касание Андрея потрясало ее, как электрический разряд, ей казалось, что умрет от счастья, очутившись в этих сильных объятиях... Наступил долгожданный миг - но под влиянием обретенной силы все эмоции погасли. Ровный холодный покой. Отдаленность. Отчуждение. Потом Цыпин ушел, и она облегченно вздохнула, его присутствие уже тяготило ее.
  Наступившее в поселке безмолвие не тревожило Аню. Так было даже легче сосредоточиться.
  - Сегодня ночью будет звездопад, - сообщила она пушистому игрушечному львенку. - Метеоритный поток Леониды, так это называется. Вот!
  После обеда в Зарю приехал Архивариус. Седой, подтянутый, и какой-то очень светлый - белые брюки, белая свежевыглаженная сорочка и неизменная синяя курточка - он беспрепятственно прошел на территорию Центра, прогулялся по аллеям, одобрительно поглядывая на голубые ели, завезенные сюда аж в пятидесятые годы, и, не спрашивая дороги, направился в директорский кабинет. Андрей со своей гвардией был уже там. Шахов уныло посматривал в окно. Его общительная душа маялась от тишины и безлюдья. Неля, плотно сжав губы, размышляла о чем-то не очень веселом, рассеянным взглядом уставившись на дверь. Она-то первая и увидела вошедшего в кабинет человека.
  Он действительно был похож на артиста Юри Ярвета и чуть-чуть - на Игоря Викторовича Крагельского, автора теории трения, с которым Неля встречалась на одном из семинаров. В этом человеке была та же простота и непринужденность гения...
  - Наворочали вы тут дел, - поздоровавшись с присутствующими, сообщил Андрею Архивариус. - Извините, задержался, автобусы ваши пришлось вызволять.
  - Что с ними? - побледнел Цыпин.
  - Сейчас все в порядке, но чуть не опоздали. Кто-то остановил колонну на посту ГАИ на федеральном шоссе, откуда ни возьмись - отряд РУОПа, принялись проводить обыск на предмет обнаружения наркотиков под предлогом полученной оперативной информации, крик, слезы... А ты что, думал, их так просто из кольца выпустят?
  - Где они?
  - Да на месте, в пансионате. Тот же РУОП их и охраняет, только парочку командиров у них пришлось забрать, очень у них интересные были командиры. Кстати, сами же подчиненные их и обезвредили после того, как мы кое-что им продемонстрировали...
  Андрей с уважением взглянул на Архивариуса. Он не сомневался, что операция была произведена спокойно, изысканно, но вот как убедить бойцов РУОПа повязать своих начальников и поставленное задание перевернуть с головы на ноги... А ведь эти двое бандитов стрельбу устроить могли...
  - Нет, стрельбу они вряд ли бы начали, - словно прочитав мысли Андрея, сказал Архивариус. - Но вот если бы мы опоздали, если бы они автобусы к месту базирования основной группировки успели отогнать...
  Аня, неожиданно вошедшая в кабинет, услышала конец фразы и бросилась к Архивариусу.
  - Что с ними? Они живы? Да отвечайте же!
  И вдруг, словно споткнувшись, она остановилась, не отрывая глаз от седого ясноглазого человека. Неле почудилось, словно солнечный ветер прошел по комнате, и серебряные голоса то ли проговорили, то ли пропели:
  - Элам морвэрэн вайне, Арлан?
  - Элам морвэрэн, Элайна...
  Нет, показалось. Правда, Аня почему-то улыбнулась и сказала звонко:
  -Здравствуйте. Вы - Архивариус?
  - Иван Петрович, - коротко поклонился Архивариус, подошел к Ане, внимательно взглянул ей в глаза и приложился к ручке, как заправский гусар восемнадцатого столетия.
  - Неля, - вдруг влез Шахов в повисшее молчание. - Золотой ореол, это что означает?
  - Аура Учителя, - ответила Неля Витальевна.
  
  Глава 13
  
  Иса рассматривал в бинокль безлюдный поселок. Солнце горело и плавилось в алом зеве заката у него за спиной и серый силикатный кирпич четырехэтажных домов отсвечивал розоватым жемчугом. Поселок был построен на пологом лесистом взгорье, дома располагались террасами, спускаясь сверху к маленькой заболоченной речке и тихому озеру. Сам Центр не просматривался, он был надежно укрыт высокими березами, зато благодаря сквозной аллее церковь и прилегающая к ней территория были как на ладони. И там вовсю копошились крохотные человечки, таскали деревянные ящики, открывали и закрывали двери, ведущие в подвал церкви, снова куда-то убегали. Иса, наблюдая это мельтешение, с удовольствием констатировал свою правоту. Есть у них тут подземный ход и они явно намерены им воспользоваться. Он вынул рацию и связался с командиром второго отряда.
  - Докладывай, Брауни.
  - Два джипа, грузовик с тентом и отряд охраны, человек пятнадцать, - отозвался Брауни. - Ты прав, Джинн, они здесь, в развалинах...
  - Сиди тихо, - приказал Иса. - Никаких действий до сигнала!
  - Понял, отключаюсь.
  Всякий, видевший Беню Беспалого или оператора Мосфильма товарища Исмаилова, вряд ли бы узнал одного из двух вышеозначенных граждан в том, кого только что назвали Джинном. Камуфляжная одежда, черный платок, автомат, бинокль, еще куча всяких диверсионных принадлежностей, конечно, меняют внешний вид человека. Но и внутренне Иса уже был другим.
  Добравшись до контрольного пункта Организации, он передал сообщение коротенькому белобрысому человеку с бульдожьей физиономией и холодными глазами, а сам ушел в комнату отдыха, куда хрупкая кореяночка, секретарша "бульдога", принесла ему крохотную чашку с ароматным чаем и пару таких же крохотных бутербродов с сыром. Это был резервный пункт, используемый в экстраординарных случаях, когда на обычную конспиративную цепочку для передачи информации не хватало времени. Знали об истинном назначении закрытого акционерного общества "Базиль" считанные единицы, для остальных это была одна из множества посреднических фирм, промышляющих экспортом и импортом.
  - Почему такая срочность?
  Красная надутая физиономия "бульдога" выражала крайнее недовольство.
  Иса коротко доложил о произошедшем. Однако, сам себе при этом удивляясь, несколько скорректировал недавние события. В его изложении Светлана оказалась заурядной шантажисткой.
  - Так и заявила, дескать, хватит какому-то чурке мной командовать, - вдохновенно вешал Иса лапшу на уши Лошакину, так на белой глянцевой табличке именовался директор ЗАО "Базиль".
  Вообще-то, Лошакин был упрямым злобным дураком, большая редкость в Организации, но здесь, где требовалось принять и передать информацию, практически не вникая в ее суть, он был незаменим. По своей непроходимой тупости он не мог ни понять, ни использовать то, что проходило через его руки, а то, что каждый второй курьер мечтал набить "бульдогу" морду где-нибудь в темном углу, руководителей не волновало.
  Вот и сейчас у Исы просто чесались руки, когда этот кургузый недоумок, ходячий почтовый ящик, сначала орал на него, брызгая слюной, а через полчаса, получив указания, с гаденькой злорадной улыбкой сообщил, что дальнейшие инструктаж будет произведен после психокоррекции агента на базе "А". Краем глаза Иса уловил выражение страха и жалости на лице хорошенькой кореянки и не очень удивился появлению двух сопровождающих, каждый из которых стоил, по меньшей мере, милицейского взвода.
  Что делали с ним специалисты Организации, Иса не помнил, но он превратился в ледяной сгусток направленной ненависти, при этом рефлексы и мышление стали невиданно четкими и острыми.
  Задание было - возглавить боевую группу по зачистке Центра, свидетелей убрать, оборудование взорвать, Цыпина и Державину захватить живыми и невредимыми. В ответ он коротко кивнул, ощущая холодную непреодолимую мощь. В этой мощи были точность, ясность и беспощадность нацеленного оружия.
  Однако через пару часов, после знакомства со старшими двух приданных групп и совместной отработки вариантов взаимодействия, Иса начал чувствовать, что его ледяную броню взламывает какая-то тревожная мысль... Сначала это было просто легким беспокойством, как рябь на тихом озере, потом тревога стала настойчивее и в конце концов Исе пришлось прибегнуть к испытанному средству восстановления самодисциплины. Поручив помощникам подобрать и погрузить в милицейские "Уазики" оружие и боеприпасы, Иса уселся в кабину одной из машин, расслабился, закрыл глаза и попытался остановить внутренний диалог, убрать из сознания все мысли и разобраться, что же с ним происходит. Это оказалось не так-то легко. Даже когда он стер с воображаемого экрана все обрывки связной речи, крутившиеся у него в голове, все равно остался повелительный голос, говорящий что-то недоступное для сознания, но невероятно важное...И там, внутри, за командным голосом, стучала тревога... Иса сосредоточился на этом глухом ритме, не обращая внимания на внезапную боль в висках и учащенное сердцебиение. Вдруг словно раздвинулась завеса, и перед его внутренним взором появились два врача в белых накрахмаленных халатах. Один смотрел на экран незнакомого прибора, второй наклонялся над ним, Исой, распростертым на кушетке. На лбу и руках у себя Иса почувствовал металлическое касание контактов.
  - Ты обрати внимание, - сказал тот, что стоял у прибора. - Вот здесь альфа-ритм двоится, будто два сознания в одном мозгу. Я с подобным еще не встречался. Может, поисследуем парня? Жалко такой материал упускать ,а?
  - Нельзя, - ответил второй, вглядываясь острыми черными глазами в остановившиеся зрачки Исы. - Сам знаешь, приказали провести психокоррекцию по нулевому варианту. Два дня отработает на полную катушку с гашением всех эмоций, а потом - разрыв сосудов мозга. Другой вариант и не подойдет. Ты его энергетику видел?
  - Ага, - согласился первый. - Силища необычная. Для такого наши обычные меры, что укус комара. Ну, врубаю?
  - Давай, - кивнул второй.
  И чуть слышный щелчок тумблера. Потом обрушилась чернота, расшитая разноцветными строчками болевых импульсов.
  - Джинн! Джинн! Здоров же ты, бродяга! Первый раз вижу, чтоб так дрыхли перед выходом на операцию...
  Ису тормошил Брауни. Его костистая физиономия выражала искреннее восхищение невозмутимостью командира и тот, слегка подыграв подчиненному, сладко потянулся, зевнул:
  - Ну что, поехали?
  Хорошо, что Брауни тут же отошел, потому что голова просто раскалывалась, да и сознание никак не могло переварить увиденное.
  Здесь, на взгорье, оказавшись наедине с собой, Иса снова попробовал разобраться, что же с ним происходит. Так, с коррекцией все ясно. Были разговоры о загадочных смертях молодых и здоровых ребят - вот оно, значит, как происходило. Он и сам давал сведения о ненадежных, усомнившихся, а то и потенциальных предателях. И те, на кого он указывал, или исчезали, или скоропостижно умирали от обычного инсульта. Теперь пришла его очередь. Но разве он уже не достоин доверия?
  Наверное, не достоин... Иса размышлял о своем страшном будущем спокойно и отстраненно, словно о другом, совершенно чужом человеке. Хорошо поработали ребята - ни обиды, ни страха, ни удивления. Но откуда тогда тревога, позволившая ему вызвать эту, явно стертую, память? Он снова сосредоточился на глухих толчках и, словно из небытия, выплыло лицо Светланы Бурьяновой, темные глаза, алые губы - язык пламени, жгущий оледенелые нервы...
  Настойчивый сигнал рации оторвал Ису от безмолвного разговора с самим собой.
  - Джинн! Джинн! Ты меня слышишь?
  - Слышу, - недовольно отозвался Иса. - Что ты орешь, как зарезанный?
  - Меня еще никто не резал, - обиделся Тролль. - Но здесь такая херня, связи нет, пришлось к дороге уходить, вот только сейчас рация заработала. И людей нет, будто все вымерли...
  - Ладно, будь пока на связи, и пусть твои ребята хорошо пошарят в поселке. Не может быть, чтобы никого не осталось. Твое дело взять заложников, хоть сам рожай, но чтоб были...
  Иса снова взглянул во двор церкви. Ого! Суета прекратилась, двери в подвал закрыты. Неужели все ушли? Пора начинать, пожалуй. Жаль, что нет заложников. Поставить под автомат небольшую кучку старух с детенышами, и эти псы сами бы оружие сложили.
  - Тролль! Ну что там у тебя?
  - Есть, шеф! Волк доложил, что у магазина кто-то песни орет. Сейчас возьмем.
  - А, - с отвращением сказал Иса. - Синяки, наверное. Местные пьяницы. Ладно, хватай хоть этих. И потряси как следует, может быть, кто еще остался... Кого возьмешь, отправляй к Брауни, остальные силы - на блокировку подвала. В случае чего, взрывай его к чертовой матери. Давай, приступай. Закончишь операцию, посигналь маяком.
  - Понял, Джинн, - сказал Тролль и отключился.
  Теперь надо ждать, хотя Исе очень хотелось быть там, у развалин, где сейчас начнется главный этап операции. Тролль подаст сигнал, что подвал заблокирован и профессионалы Брауни - бесшумные черные тени - обрушатся на самоуверенных идиотов, считающих, что они всех перехитрили с этим подземным ходом... Но язычок пламени на краю сознания загорелся чуть ярче, освещая какое-то другое знание, по телу прошел холодок. "Спокойно, - сказал себе Иса, - все идет по плану"... Он ждал минут пятнадцать, и вот, наконец, у подвала победно замигала красная точка лазерного маяка. "Пора!", - он нажал кнопку на устройстве, включающем лазерный маяк здесь, на горе. Сейчас наблюдатель Брауни взмахнет рукой, и начнется штурм. Удобная штука эти маяки. Диверсионная группа слишком близко подобралась к ничего не подозревающей охране, чтобы пользоваться рацией, а тут бесшумный сигнал - и действия полностью согласованы. Ну, пора к главному театру военных действий...
  
  ...Они действительно были под землей, хотя и не там, где предполагали боевики Организации. Аня весь день находилась в состоянии отрешенной сосредоточенности, словно выстраивала что-то внутри себя. Архивариус после короткого разговора с Андреем куда-то пропал, словно его и не было. Неля допросила Цыпу, тот нехотя объяснил ей, что нельзя Архивариусу с его степенью Посвящения вмешиваться в любой физический контакт, чреватый смертью, а здесь без драки и крови не обойдешься...
  - Сектант и дезертир, - мрачно констатировала Неля и отправилась в столовую, чтобы состряпать обед, поскольку Ираклия чуть не силой выпроводили в пансионат. Утром он приготовил огромное количество сдобных пирожков и своих знаменитых бутербродов, часть оставил в столовой, часть раздал отъезжающим, долго объяснял Неле, что где лежит, инструктировал по приготовлению харчо и плова, жестикулировал, ругался, пока охранники вежливо, но решительно не посадили его в отъезжающий автобус. Однако, когда новоиспеченная повариха решительно вошла на кухню, то с изумлением увидела знакомую тощую фигуру, в белом халате и колпаке, из-под которого выбивались жесткие рыжие волосы.
  - Вай, водитель - тоже человек! Коньяк ему дал, сказал, что забыл плиту выключить, - объяснил Ираклий. - Слушай, не ругайся, бери халат, сациви делать будем!
  Андрей с Николаем Ивановичем с обеда были заняты по уши - симулировали активную работу по перетаскиванию оборудования в церковный подвал. Андрей предполагал, что за ними наблюдают, поэтому работать Шахова и добровольцев из охраны заставлял без устали, спланировав спектакль эвакуации со скрупулезностью ученого. К вечеру все артисты выбились из сил, словно в самом деле демонтировали и перетащили десятки тонн оборудования.
  - Хорошо Пичеву, - позавидовал Шахов. - Сидит себе в укрытии, в тенечке, а тут жопа в мыле целый день...
  Он никак не верил в возможность нападения и не уставал доказывать Андрею, что этого не может быть, потому что не может быть никогда.
  - Сам подумай, мы с тобой в середине России! Одно дело бомбу заложить, но не на целый же поселок напасть! Где милиция, ОМОН, ФСБ?
  - А ты уверен, что под видом отряда ОМОНа не появится та же диверсионная группа? Это тебе не Чечня, тут бери повыше. Знаешь, какие интересы задействованы...
  - Да брось, мало у нас в России таких центров, что ли!
  - Таких мало. И это - наше будущее.
  - Это Нелька-то с Анютой - наше будущее? Ну, ты скажешь, начальник, как в лужу... плюнешь, - несколько смягчил Шахов общеизвестное выражение. - Ни за что не поверю!
  - Не ты один, - горько усмехнулся Андрей.
  Ковыряя ботинком выщербленную, растрескавшуюся бетонную дорожку, он вспомнил, как референт из окружения Президента в легком светском разговоре намекнул, что этот сомнительный проект в определенных кругах рассматривается, как неплохое средство для выкачивания денег на секретные счета сильных мира сего. Андрей едва сдержался, но, видимо, что-то отразилось у него на лице, потому что розовощекий чиновник поспешно замял разговор. Андрея даже сейчас передернуло - ведь, наверное, часть финансирования так и ушла в чьи-то бездонные карманы...И, может быть, действительно, как у Стругацких, этот старый, покрытый плесенью, мир должен рухнуть, расползтись под освежающим ливнем, чтобы на смену ему пришло новое, яркое, сильное поколение. "Сколько нам еще надо получить затрещин, сколько открыть для себя горьких истин, пока найдет путь к настоящей свободе скованный великий дух русского человека... Если он еще остался в обнищавшей растерянной России..."
  Андрей вздохнул, огляделся, увидел у забора стройную рябину, праздничную, гордую, всю в тяжелых гроздьях оранжевых ягод и с неожиданным облегчением подумал: "Фиг вам, нытики! Мы выкрутимся. Мы встанем на ноги. И будет на нашей земле и счастье, и гармония, и радостный труд..."
  
  Глава 14
  
  Боевики Тролля попали в элементарную западню, идею которой подсказал Шахов. Он на сто процентов был уверен - и оказался прав - что не все уехали из поселка. Гоп-компания Мишки Филина - Толян, Бублик, Чума - отоварившись утром самогонкой, закатились в лесную сторожку, а когда горючее кончилось, осторожно выбрались на опушку. Тут-то их и прихватила архивная команда.
  - Ну и что с ними делать? - спросил у Андрея старший группы.
  "М-да, реставраторы", - Андрей с улыбкой вспомнил доклад Шахова, глядя на мощную фигуру и квадратный подбородок двухметрового детины в камуфляжной форме.
  - А ничего, - неожиданно вмешался Николай Иванович. - Андрей, у тебя спиртное найдется? Выдай им на опохмелку, только пусть вон там гудят, в Сокольниках.
  Сокольниками местные жители называли березовый лесок позади магазина, излюбленное место поселковых пьяниц.
  - Может, я американских боевиков насмотрелся, но нападающей стороне заложники могут понадобиться. А мы их им на тарелочке. С голубой каемочкой. Реставраторы у корта залягут, если кто клюнет, возьмут тепленькими.
  - Ты думаешь, они все-таки в поселок сунутся?
  - Обязательно, - поддержал Шахова командир "реставраторов". - Я бы точно сунулся, чтобы захватить туннель с тыла.
  - Так значит, и подвал тоже надо охранять, - упавшим голосом сказал Андрей.
  - Еще бы! А зачем мы, спрашивается, здесь остались, - удивился "реставратор". - Там давно уже ребята окопались. А здесь человека четыре, наверное, хватит...
  - Я с вами, - неожиданно для себя сказал Шахов.
  - Можете с мужиками посидеть за бутылкой, - улыбнулся охранник. - Им ничего говорить не надо, а вы будете готовы к нападению. Сориентируетесь, в случае чего.
  - Ага, - буркнул Николай Иванович. Роль живца ему не особенно понравилась, но сам предложил, никто за язык не тянул. Назвался груздем...
  Пес Минька, сидевший у него на плече, почувствовал тревогу хозяина и тихонько зарычал.
  - Ой, а я думал, это у вас кот!
  - Ну да, - улыбнулся Шахов. - Все так думают. Я со щенков его приучил на плече сидеть. Волкодав по имени Минос.
  - Как, как? - переспросил Андрей.
  - Минос, царь Крита, - гордо пояснил Шахов. - Я-то обычно его Минькой кличу.
  - Небось, Неля выпендрилась, - хмыкнул Цыпин. - Надо же такой чебурашке и такое грозное имя выбрать...
  - А меня Сергеем зовут, - сказал реставратор, заглянув в коричневые глаза песика.
  - Э-э, осторожнее, цапнуть может, - предостерег Шахов. - Он, когда на плече, хозяина от всех защищает.
  - Царь Крита, - уважительно кивнул Сергей.
  ...Боевики Тролля вынырнули из мягких августовских сумерек как раз, когда компания расслабилась и затянула гимн Сокольников.
  - И снится нам не рокот космодрома, - завел мягким баритоном коротенький мужичок с морщинистым лицом и наивными детскими глазами со смешной кличкой Бублик.
  Вдруг Минька залился истошным лаем, и одновременно раздался жесткий голос:
  - Сидеть! А то перестреляем на месте!
  Николай Иванович дернулся, рука одного из нападающих припечатала его к земле, и в тот же момент острые, как иголки, зубки пса вцепились в эту большую вражескую руку. Бандит взвыл от неожиданности, затряс рукой, пытаясь сбросить маленького рычащего сатану, но тот не разжал зубы. Через несколько мгновений все было кончено. Синяки так и остались сидеть с полуоткрытыми ртами, а невесть откуда взявшиеся мужики в камуфляже уже укладывали оглушенных и сноровисто связанных бандитов лицом вниз на поляне. По лбу одного из них текла струйка крови. Видимо, Сергей, спасая песика, не рассчитал удар.
  Минька, очутившись на земле, выпустил из зубов безвольную руку бандита, на всякий случай облаял новоприбывших, но узнав Сергея, вильнул хвостом и поскреб передними лапками ногу хозяина...
  - На плечо просится, защитник, - усмехнулся Шахов. - Ну-ка, а что это у тебя с лапкой?
  - Ушиб, наверное, - отозвался Сергей. - Афанасий сейчас посмотрит. Афон, займись раненым!
  - Я тоже ранен, - обиженно сообщил Бублик, ощупывая вспухающую шишку на лбу. - Во жизнь пошла! Ни тебе выпить, ни расслабиться... Бац-бац - и по роже! Так вы нас, значит, освободили? Можем продолжать симпозиум?
  - Продолжайте, - милостиво разрешил Сергей. - Но если услышите выстрелы, тут же падайте на землю, а то одной шишкой не отделаетесь. А еще лучше - по домам, и до завтрашнего утра носа на улицу не высовывать.
  Афанасий тем временем осторожно осмотрел песика.
  - Здоров твой герой. Лапку зашиб, но ничего, заживет, как на собаке.
  Сергей прислушался.
  - Эге, у подвала заварушка началась. Афоня, что с пленными?
  - Пусть валяются. Я им по два кубика хитрого препарата вкатил - часов двенадцать теперь ни рукой, ни ногой не шевельнут.
  - Тогда пошли. Николай Иванович, сейчас у КПП разделимся. Мы - к подвалу, а вы, скрытно - к директору. Доложите ему о произошедшем. Только, ради Бога, пусть сидят тихо.
  - Может, им в пещеру спуститься? - предложил Шахов.
  - Да они уже там, - сообщил Сергей. - Ну, братва, вперед!
  
  Глава 15
  
  - Как ты там без меня? - спросила мама.
  - Не очень, - пожаловалась Неля. - Вон что в стране творится, институт давно развалился, зарабатываю на жизнь черт знает чем. Да ты будто не знаешь...
  - Знаю, - согласилась мама. - Я это так. Выяснить твое отношение.
  - Да нет никакого отношения, плакать иногда хочется.
  - Ох! - вздохнула мама. - Взрослая умная женщина, а до сих пор, как дите...
  - А ты-то как? - поспешила Неля перевести разговор.
  Мамина седая челка засветилась голубым ореолом, еще откуда-то хлынул свет, мамино лицо дрогнуло в печальной улыбке и стало таять в этом свете.
  - Что ты! Нельзя такой вопрос задавать, - зазвенели, зашелестели крыльями сиреневые птицы, а бархатный баритон откуда-то сбоку сказал:
  - Свидание окончено. Нарушение правил.
  - Ну, еще немножко, - взмолилась Неля. - Мама, подожди!
  - Нарушение правил, - пропели над ухом сиреневые птицы. - Нельзя задавать вопросы по параграфам "а", "б", "в" и по регламенту от тысяча двадцать девятого номера до два миллиона одиннадцатого.
  - Бюрократы! - рявкнула Неля. - Откуда мне знать ваш регламент?
  - Ознакомить, - сказал баритон, и перед Нелей шлепнулась толстенная книга в телячьем переплете, раскрывшись где-то посредине. Незнакомые знаки вились по страницам, сливаясь в непонятный узор. От книги пахло детством - маленькими белыми цветочками, окаймляющими клумбы и сильный медовый запах догоняет тебя и ударяет в сердце...
  - Но я же ничего не понимаю. Здесь не по-русски, - жалобно сказала Неля.
  - Как не по-русски? - удивился баритон, а птицы, мерцая шелковым оперением, уселись рядом с книгой и спели:
  - По-арамейски, по-арамейски... На русский перевели только два тома. До пятьсот семнадцатого номера.
  - А когда же остальное? - с надеждой спросила Неля.
  - Не по нашему ведомству, - объяснил бас.
  Неля вцепилась в книгу. Теперь от нее пахло золотистыми беляшами.
  - Хорошо. Я ее себе оставлю. Найду переводчика и обойдемся без ваших ведомств.
  - Вот нахалка! - восхитился голос. - Дать ей еще пять секунд!
  Книга выплыла из рук , растаяла в воздухе и перед Нелей опять появилась мама - в синей курточке от спортивного костюма и в юбке из старого Нелиного платья.
  - А повесть свою ты написала?
  - Да что ты, мам... И не бралась.
  - Пиши, - твердо сказала мама. - Нужно. Для себя, для очищения души.
  Секунды плыли медленно. Птичий серебряный голос пропел: "Две...Две..."
  Неля вглядывалась в такое живое, помолодевшее мамино лицо.
  - Напишу. Вот только времени не хватает.
  - Три...три, - чирикнула по-воробьиному птица.
  - Время, - улыбнулась мама. - Как его может не хватать? Смотри, сколько его!
  Она повела рукой по воздуху. Разноцветные искры загорались у ее пальцев. Их было, и правда, много, они вырывались пучками из каждой точки пространства, гасли и снова появлялись.
  - Вот, - сказала мама. - Хочешь, научу?
  Неля тоже пошевелила пальцами, десяток разноцветных искр вспыхнул и угас, возникло удивительное ощущение единства, как будто в растянутом мгновении настоящего умещались все картины прошедшей жизни с живыми яркими впечатлениями, освещенными каким-то нездешним светом, и Главная Тайна, мерещившаяся ей еще в юности, приобретала в этом свете новые очертания.
  - Правильно, - улыбнулась мама.
  Неля моргнула и чувство бесконечного времени погасло в душе.
  - Попробуй еще раз, - терпеливо сказал ей родной голос. - Не боги горшки обжигают. Научишься.
  "Это же школа! - вдруг дошло до Нели. - Самая настоящая школа. Крючки и палочки, первый класс...А впереди огромный труд души, шаг за шагом к самому удивительному познанию в моей жизни"
  - Я попробую. Вот, кажется, получилось!
  На кончиках пальцев снова затрепетали искры.
  
  ... Андрей смотрел на темные морщинистые руки бабушки Луши. Эти руки пахли яблоками, он в детстве любил прижаться к ним губами, а потом зарыться в клетчатую бабушкину юбку. Ему вдруг вспомнилось как, будучи в деревне, родители послали его к соседям за сметаной. У соседей сметаны не оказалось. Семилетний карапуз, сжимая выданную мамой трешку, обошел полдеревни, и все-таки нашел хозяев, у которых смог купить заказанный продукт. Тем временем стемнело, Андрюша у самого дома споткнулся, упал и разбил банку. Конечно, никто его не ругал, когда он, горько плача, весь перепачканный в сметане, появился на пороге. Но только бабушка, утирая его зареванную рожицу, мудро угадала главную причину детского горя..."Ты, Аська, дуреха, послала малого под вечер, когда все дачники поразобрали... А ведь уговорил кого-то, лялька моя, а потом бежал, сломя голову, порадовать нас хотел..."
  - Андрейка мой, - низким певучим голосом сказала бабушка.
  - Баба Луша, - тонким детским голосом спросил Андрей, - ты разве не умерла?
  - Вот глупенький, - засмеялась бабушка. - А то ты не знаешь, что смерти нет...
  - Ну да, - обиженно протянул Андрей. - Ты ушла, а я для себя сочинил, что наш мир - это тюрьма, место для страданий, и ты, баба Луша, из этой тюрьмы ушла туда, где хорошо, а я вот свой срок промучаюсь и приду к тебе...
  - Ты и так ко мне пришел, - ласково улыбнулась старая женщина и уютные морщинки побежали от глаз, словно теплые весенние лучи. - Не надо мучиться, зайка мой белый, учиться надо...
  
  ... Ираклий не мог вымолвить ни единого слова. А зачем слова, когда рядом Гаянэ, солнце его жизни? Не видение, не сон, хотя сколько раз он видел ее во сне после того, как лавина превратила их селение в братскую могилу... А она говорила звонким гортанным голосом и в душе Ираклия вставало солнце, хотя где-то и таился серый туман сомнения...
  
  Коля Шахов переводил взгляд с ясноглазого седого человека на темнокудрого цыгана. Он никак не мог поверить, что рядом с ним дедушка, расстрелянный в тридцать седьмом и отец, сгинувший где-то в сибирских просторах.
  - Я не могу тебя научить нашим тайнам, Золотанька, - говорил отец, подкрепляя речь выразительными жестами. - Но я попросился с этим добрым человеком, потому что очень тебя люблю. А вот его ты слушайся, он - твой дед, раньше попом был, то есть, извини, дорогой, священником! Он тебя всю жизнь от беды берег и плохому не научит...
  
  И вдруг все рухнуло. Неля сначала не поняла, что происходит, почему погас ровный золотистый свет, откуда здесь полутьма, грохот, мерцание газовых фонарей...
  Резкий мужской голос истерически метался, отражаясь эхом от каменного потолка и стен пещеры.
  - Всем стоять! Стоять, я сказал! Кто пошевелится без приказа, пристрелю на месте. Жирный, иди сюда! Скажи своей сучке, чтобы прекратила!
  - Что прекратила? - повернулся к бандиту Андрей. - Лицо его было ясным, глаза сияли спокойной радостью.
  "Наверное, Цыпин тоже понял про школу, - подумала Неля. - А интересно, кого он выбрал в учителя?"
  Иса нажал на гашетку и автоматная очередь ушла в потолок. Пули высекли искры из твердого гранита и только чудом никого не задели рикошетом
  - Ты что, издеваешься, жирный? Следующая очередь - тебе в брюхо.
  Иса и сам себе не мог бы объяснить, почему он не отправился к Брауни, как было условлено, а решил спуститься в поселок. Как будто неведомая сила повела его в другую сторону и он пошел, повинуясь оживающей в сознании программе. Та же сила подсказала ему, что не следует идти по дороге, и он свернул на тропу, перешел речку по деревянному мосту, но не по настилу, а под ним, цепляясь руками за края досок и упираясь ногами в бревна, служившие основанием моста. Потом так же скрытно, держась в тени кустов, наработанным беззвучным шагом он направился к магазину, где должен был состояться захват заложников. Наткнувшись на своих обездвиженных соратников, Иса постоял около них несколько мгновений. Это не могло быть случайной неудачей. Справиться с людьми Тролля было под силу только профессионалам высокого класса. Охранники Пичева таким классом не отличались. Они были хороши при огневом контакте, поскольку имели опыт вооруженных столкновений в локальных конфликтах, но чтобы так грамотно, без шума вывести из строя четверых солдат тайной войны... Здесь пахло хорошо спланированной ловушкой и, возможно, провалом операции. Но Тролль ведь подал сигнал о захвате входа в туннель!
  Утроив осторожность, превратившись в почти бесплотный призрак, Иса направился к церкви. Там он чуть не столкнулся с караульным нарядом из команды "реставраторов", бдительно обходившим поселок. Иса замер в нескольких метрах от двоих верзил в камуфляже. Большие кошки, и очень опасные кошки. Его счастье, что он услышал их чуть раньше, чем они его. Иса перестал дышать и не сделал ни одного движения даже после того, как караул прошел мимо. Так и есть! Следом шел еще один боевик. Грамотно, пес их заешь!
  Ну так, а где же Тролль? Приближаясь к церкви, Иса услышал негромкие распоряжения ихнего командира. Тот направлял часть команды на помощь Пичеву по подземному ходу. Остальные должны были патрулировать поселок и особо охранять периметр Центра. Значит, Тролля и его группы больше нет. Дерьмо кошачье! Но не все потеряно - он жив, свободен, и есть группа Брауни. В снаряжение Исы входило достаточно новейших средств ведения диверсионной войны, и нападение с тыла на ничего не подозревающего противника могло быть очень эффективным. Уничтожить всех, как тараканов, а потом обрушиться на Центр! Иса скользнул в туннель и замер. Рядом кто-то был.
  - Иди-иди, - добродушно сказал невидимый часовой. - Догоняй ребят, отстающий...Дал бы фонарь, да у самого Афанасий забрал.
  Его приняли за своего! Иса хмыкнул и рванул в черноту туннеля, натыкаясь в темноте на стены. Сразу же за поворотом он сбавил скорость. Слишком ранняя встреча с противником не входила в его планы. Он подождал, пока свет фонарей и звук шагов не удалится на достаточное расстояние и беззвучно стал красться следом. Глаза постепенно привыкали к темноте, поэтому полоска света, едва брезжившего между неплотно уложенными камнями, показалась ему чуть ли не лучом прожектора. Это был наблюдательный пункт Шахова и, осторожно вынув камни, Иса тут же отпрянул назад - перед ним открылась пещера, освещенная ровным золотистым светом. Хромая девка - он ее сразу узнал, хотя сейчас она была без костылей - стояла в центре этого сияния, в середине желтого круга, а поодаль, кто - сидя на валуне, кто - прислонившись к стене, располагались еще несколько человек. Шахов с собачонкой на руках, его баба, рыжий повар....Ближе всего к Исе стоял директор Центра, Цыпин. Эту необъятную спину он бы из тысячи узнал. А самое главное - охранников здесь не было! Ни одного вооруженного человека, а эти и не видят ничего, таращатся перед собой, как околдованные. И над каждым - золотистый ореол, не такой яркий, как в круге, но словно живой...Ну, Ису такими штучками не возьмешь. Он выждал еще, пока, по его расчетам, те псы добрались до выхода. Теперь за звуками боя они ничего не услышат. Небольшой кусок пластиковой взрывчатки, шнур, дистанционный взрыватель.. Отойдя на безопасное расстояние, Иса нажал на кнопку - туннель дрогнул, но стены выдержали, не обрушились. Зато на месте, где было смотровое окошко, образовался пролом, в который и ринулся Иса с автоматом у бедра...
  
  - Аня, не надо, - предостерегающе сказал Андрей. - Не обращай на него внимания. Ты же знаешь, смерти нет.
  От ровного голоса Цыпина в душе Исы что-то дрогнуло. Действительно, впервые безоружные люди так спокойно стояли под дулом автомата.
  - А-а-а, гяуры проклятые! - заорал он, накачивая себя. - Сейчас мы проверим, жирный, где твоя вонючая смерть!
  И эхом этого исступленного крика отозвался горестный вопль Шахова. Одна из пуль, рикошетом отскочившая от каменного свода, все же нашла свою цель - теплое тельце Миньки. Тот лишь слабо взвизгнул и кровь, окрашивая снежно-белую шерстку, потекла на руки Николая Ивановича.
  - Ну, гад! Да я тебя голыми руками задушу!
  Иса полоснул очередью по рванувшемуся к нему поджарому телу бывшего собутыльника, но пули встретили другую цель. Словно молния, сверкнула рыжая шевелюра Ираклия, заслонившего собой Николая Ивановича.
  - Иду к тебе, Гаянэ, - тихо сказал Ираклий и осел на каменный пол.
  Не отводя черного зрачка автомата от помертвевшего Шахова, Иса оглянулся на Цыпина и наткнулся на темный яростный взгляд Ани. Под этим взглядом руки его разжались, автомат брякнулся на каменный пол и огненный обруч неумолимо сдавил виски. "Заклятие"! - приказал кто-то у него в голове. "Какое заклятие"? - пробормотал Иса, но неожиданно для себя вдруг сдавленным голосом стал выкрикивать непонятные слова, вертевшиеся в сознании по дороге в поселок... "Так, молодец, - подбодрил его внутренний собеседник. - Сейчас эта хромая колдунья будет в наших руках..."
  Аня замерла. Черная сеть стала наползать на ее сознание, высасывая силы. "Он сильнее", - со странным равнодушием подумала она, беспомощно огляделась по сторонам, увидела растерянные глаза Андрея, и ее вдруг словно обожгло. Да что же это? Сколько можно быть игрушкой в руках нечеловеческих сил? Пропали бы они все пропадом, никакое могущество не стоит жизни и счастья тех, кого ты любишь. И опять, как в том видении с чудовищами, светлая волна любви и тоски подняла ее на гребень, освободила разум от тисков. Аня гордо вскинула голову и черная сеть отступила. Иса продолжал смотреть на нее пристальным умоляющим взглядом, но его бормотание теперь стало внятным.
  - Остановись, подожди! Я тебе предлагаю могущество. Твои знания и моя сила - если их объединить, то нам будет подвластно все. И кто тебе помешает творить добро для них? - Иса мотнул головой в сторону оцепеневших свидетелей странного диалога. - Ты даже этого рыжего дурака сможешь оживить. Не веришь? Попробуй! А сколько ты вылечишь больных детей! Я не буду тебе мешать. Мне ведь тоже убийства не нужны. Мы накажем злобных и бесчестных, отучим ваших русских алкоголиков пить водку, уничтожим наркотики. А над всем этим ты и я - король и королева счастливого мира.
  Глаза у Исы сверкали, голос его становился все звучнее, он даже как будто стал выше ростом.
  Аня взглянула на Шахова, наклонившегося над распростертым Ираклием.
  - Он умер, - глухо сообщил Николай Иванович, ласковым отцовским жестом провел ладонью по обострившемуся лицу шеф-повара, закрывая его потухшие глаза. - Ушел к своей Гаянэ...
  Плечи Шахова затряслись, он положил вытянувшее тельце мертвого песика рядом с Ираклием, погладил шелковистую белую шерстку и зарыдал, не стесняясь, в голос.
  - Поторопись и мы вернем их к жизни, - приказал Иса.
  Он торжествовал победу, чувствуя, что нашел верные стимулы.
  - Ну, повторяй за мной...
  - Нет! - закричал Андрей. - Аня, остановись! Это уже было. Людей уже заставляли быть счастливыми, ты вспомни, что из этого вышло.
  - Молчи, жирный, - презрительно кинул Иса. - Что ты знаешь о счастье?
  - Ты - убийца, - неуверенно сказала Аня.
  Ей было трудно говорить, слишком прекрасной мечтой поманил ее Иса. "Соглашайся!", - кричал разум, "Соглашайся", - подтверждала логика... Ведь это так легко! Зачем школа, зачем кропотливое воспитание сверхсознания, тоненькие ручейки силы к немногим людям, которые в состоянии воспринять новое Знание? И очень мало дней, когда новички могут выйти к Силе... Сегодня - да, это она узнала из Авесты, а когда еще? Иса предложил ей заманчиво легкий путь. Она открывает энергетический канал, Иса модулирует энергетику своими магическими кодами. Такие коды были зашифрованы в великих книгах древности. Но оживали они только в присутствии Знающих. И тогда возникали новые религии, новые царства. В ее руках - ключ к изменению сознания человечества. Приказ - и мир насилия начнет превращаться в царство справедливости. ...И возляжет лев рядом с ягненком... Не сразу, но есть средства массовой информации, добраться до какой-нибудь телевизионной программы, дальше число последователей пойдет по геометрической прогрессии. И усилитель Андрея очень поможет, с ним радиус воздействия возрастает до километра... И воскресить убитых она тоже сможет, стремительно залечивая телесные повреждения - только скажи: "Да". Но что вместо божественной души вдохнет в них магия Исы?
  Аня вдруг ясно поняла смысл своих последних видений. Все правильно, ее тогда украли из школы Знающих, и Учитель воспитывал себе послушное орудие, ключ к силе. С таким ключом он мог стать властелином мира. Мог, но ведь не стал. А почему?
  Что-то убедительно говорил Иса, Андрей смотрел обреченно, как Форн на площади, а перед Аней из глубины веков выплыло измученное мужское лицо. Учитель сказал, что это разбойник, убийца, и она должна заставить его говорить. Не допрашивать, а просто подавить своей силой его сопротивление, ведь языка она до сих пор так и не выучила. И вот в маленьком тюремном дворе она рассматривала доставленного из камеры негодяя, все меньше веря словам Учителя. Она уже видела убийц, не в первый раз ее приводили в этот дворик, и ущербная злобность их больных душ вызывала у нее тошноту. В этот раз ей противостояла другая сила - горькое и насмешливое выражение горящих черных глаз, твердые точеные губы потомственного аристократа... Конечно аристократ! Грязные лохмотья не могли скрыть гордой осанки, а всклокоченная борода явно раньше имела благородную красивую форму. Следы перстней на длинных чутких пальцах... Скованный избитый пленник не был преступником, он был врагом Учителя, умным и независимым. Преврати она его в безвольное послушное животное (а это хуже, чем убийство) - и открыт путь новому владыке. Но душа вдруг заболела нестерпимо, словно давняя тоска по свободе навалилась всей тяжестью, не давая дышать, смеяться и плакать. И тогда она упала в обморок, это умеют делать многие женщины, слабостью тела побеждая мужскую жестокость и упорство.
  ...Аня подняла глаза на недоумевающего Ису. Теперь она знала, что произошло потом - бунт Знающей против порабощения ее дара, попытка подчинить себе Учителя, удар, темнота... и долгое последующее обычное существование - в роли жены, матери, благополучной богатой женщины в государстве Ахеменидов, существование, подобное сну или смерти для того, кто узнал вкус настоящего Знания... Но она знала и другое - удар был взаимным. Учитель тоже потерял свою власть над магическими линиями судьбы соплеменников. Он остался советником при царствующем доме только благодаря своим обширным знаниям тогдашней химии, психологии и медицины.
  - Ты - убийца, - повторила Аня медленно, почти по слогам.
  Исе не потребовалось дальнейших разъяснений. Взгляд его полыхнул ненавистью и, словно клинок, скрестился с ясным и твердым взором девушки.
  Всего несколько секунд продолжался поединок клубящегося хаоса древней магии с направленным потоком музыки Вселенной. Первым сдался Иса. Внезапно он обхватил голову руками и, как подрубленный, упал на каменные плиты. Но и Аня вдруг жалобно вскрикнула, покачнулась и медленно, словно падающий лист, опустилась на желтый круг.
  Тут же все пришло в движение. От двери по ступеням бежали охранники. Андрей кинулся к Ане, Неля на негнущихся ногах подошла к Шахову, опустившемуся на колени над телом Ираклия.
  Охранники торопливо скрутили безвольное тело террориста. Но в этом не было необходимости. В темных глазах Исы застыла пустота. Он был жив, но жесточайший поединок стер всю его память.
  Андрей держал голову Анечки на коленях и, сам не замечая того, раскачивался, как от нестерпимой боли.
  - Девочка моя, я же говорил, не надо... Что же делать теперь? Как я жить без тебя буду? Аня! Очнись!
  И словно в ответ на эту мольбу Анины ресницы затрепетали, открылись и засияли глаза, словно небо раскрылось, спокойное и бесконечное.
  - Андрей... я больше никогда не услышу Голос. Ты меня за это не разлюбишь?
  Андрей бережно поднял девушку и прижал к себе ее легкое стройное тело.
  По ступенькам кубарем скатился Степаныч.
  - Андрей Валерьевич! Вы живы? Автоматика в порядке. И связь появилась.
  
  Где-то у монастыря еще грохотал бой. Боевики Брауни, не желая признавать поражение, отстреливались до последнего. В туннеле лежал тяжелораненый Пичев. Пуля раздробила ему бедро. Во время отражения первой атаки погиб Петр Оплеткин. Костя Достигаев, перемазанный грязью, весь в копоти и чужой крови, азартно всаживал пулю за пулей в темные кусты, где за полуразрушенной стеной заняли оборону остатки банды. Туда в обход пошли "реставраторы", а Костя стрелял и стрелял, отвлекая бандитов - за Петра, за изрешеченного осколками гранаты Афанасия, и за других ребят, которые навсегда остались здесь, у входа в туннель... А потом, когда бой затих, сдавшихся террористов погрузили в джипы, раненых забрала неистово завывающая городская "Скорая", Сергей подошел к Косте, который пристально смотрел куда-то в темноту, беззвучно шевеля губами.
  - Ты что, молишься?
  - Нет, - ответил Достигаев. - Песню вспоминаю. Помнишь, вчера Афанасий пел под гитару: "Знай, что победят только лишь честь и свобода..."
  - "Да, только они, все остальное не в счет...", - механически продолжил Сергей врезавшиеся в память строки, судорожно сглотнул и крепко обнял Костю за плечи.
  
  ЭПИЛОГ
  
  Анна Егоровна Цыпина закончила занятия в Центре с группой Слушающих и медленно шла домой, машинально стараясь не наступать на стыки темно-желтых плит пешеходной дорожки. Торопиться было некуда, Ася с Ираклием еще в школе, потом они побегут к отцу Михаилу на факультатив по Новому Завету. Это Андрей настоял, чтобы у детей было альтернативное образование. "Ничего нельзя запрещать и тем более - навязывать. Перед ними - океан знаний, пусть сами выбирают свой путь...", - говорил он, забирая у Ани с рук годовалую Аську, а та радостно смеялась, тараща на папу свои вишневые глазенки... А им теперь все интересно, и с отцом в лаборатории что-то колдуют, и в церковь ходят, домой не загонишь. Андрея тоже долго не будет, укатил в Москву на какой-то симпозиум, так что можно прогуляться, никуда не спеша.
  Аня остановилась у памятника павшим. Легкая женская фигура на высоком постаменте слегка склонила гордую голову, руки ее протянуты вниз, чуть-чуть не дотянувшись до простертых рук рванувшегося к ней Ираклия. В порыве его сильного мужского тела - и мука, и счастье, и сумасшедшая надежда. Чуть поодаль, словно на страже - погибшие в том бою ребята...На плече Афанасия - белый песик, даже в камне похожий на обаятельную мягкую игрушку.
  Сергей Ванин, бывший командир отряда боевиков, а теперь талантливый скульптор, вложил в этот памятник горечь утраты и теплый свет памяти. Скульптурную группу поставили в бывших "Сокольниках" на опушке березовой рощицы. У подножия постамента лежали свежие цветы, а у ног Афанасия - сахарная кость с остатками мяса. Шахов, значит, недавно приходил... Не может он мимо памятника пройти и что-нибудь погибшему Миньке не оставить.
  Сморгнув слезу, Аня положила на землю несколько ромашек, сорванных тут же, у пешеходной дорожки. Все-таки, молодец Сережа, сколько лет прошло, а приходишь сюда - и в горле ком, и снова, как клятву, повторяешь про себя высеченную на постаменте вместо эпитафии строку: "Знай, что победят только честь и свобода!"... Катарсис - очищение страданием...
  А Шахова будто подменили с той ночи - никаких запоев, виски седые, в уголках рта - горькие складки... Правда, это не мешает ему регулярно разыгрывать Пичева, с самым серьезным видом сообщая ему очередные тревожные данные поселкового ОБС. Аня даже хихикнула про себя, вспомнив, как Пичев озадаченно спросил:
  - ОБС? Это что, отдел безопасности и слежки?
  - Ага, - кивнул бессовестный Шахов, едва удерживаясь от смеха. - А еще: "Одна баба сказала"...
  Бедный Пичев, рану ему вылечили, даже хромоты не осталось, зато теперь другая напасть. Как охранять Центр, если никакой секретности, полная свобода передвижения и при всем при этом что ни день - новые люди... И хотя он сам понимает, что вряд ли возможно повторение тех трагических событий, но все же раз в месяц достает Андрея и сотрудников своими инструктажами по безопасности, а службу охраны муштрует, как бойцов спецназа...
  Аня вгляделась в строгие каменные черты Афанасия и вздохнула. Все-таки ребята погибли не зря. Успела она сдвинуть камешек, за которым идет лавина. За небольшое, отвоеванное ими время, ей, видимо, удалось открыть каналы связи с непостижимой силой Космоса для Андрея, Нели и Николая Ивановича. Что удивительно, у Кости Достигаева тоже появились способности. Так что четверка Знающих в Центре уже есть. Было бы шестеро, если бы не погибли Ираклий и Петя Оплеткин... Но и оставшиеся справляются. Человек пять в месяц им разбудить удается. А дальше - рутинная работа, настройка дара. Это, конечно, не тот дар, который чуть не сжег ее душу, но Андрей теперь называет Центр инкубатором гениев. Несколько человек овладели телекинезом и телепортацией. Группа молодых ребят занимается управлением гравитационными полями. Андрей разрабатывает новые источники энергии, не оставляя попытки постичь природу Времени. Они опять работают с Розеном. Шурик приехал из Канады на месяц, увлекся и остался, несмотря на Татьянины звонки и телеграммы.
  Ане в этой деятельности тоже достался участок. Она ведь не забыла уроки Учителей, и сейчас сама стала одной из тех, кто не имея дара, знает, как его применить. Вот и работает она сейчас с учениками по древней методике: "Слушай дерево... Слушай камень... Правильно... А вот это запомни..."
  Все хорошо, дети растут, Андрей относится к любимой жене с неубывающей нежностью, но в редкие мгновения, особенно после встречи с молчаливым беспалым дворником, который отзывается на имя Беня, почему-то вдруг подступают слезы и вспоминается давно прочитанное: "Слушай беззвучие..." и еще что-то насчет венецианского окна и винограда, вьющегося до самой крыши... И подступает тоска, которую убаюкивает только неизвестно откуда доносящийся голос, который произносит с легкой картавинкой одни и те же строки:
  - Счастлив, кто посетил сей мир
  В его минуты роковые.
  Его призвали всеблагие,
  Как собеседника, на пир...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  (c) Copyright Горгона, 2002
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"