Йолинель замер возле зеркала, неотрывно глядя на своё меняющееся отражение. Волосы, ставшие после посещения Геббината тусклыми и ломкими, как солома, прямо на глазах выцветали ещё сильнее, приобретая молочно-белый оттенок. На неестественно бледных скулах проступили неровные пятна болезненного румянца, а алые искорки в глазах перестали мигать и слились в тонкий ободок вокруг зрачка. Впрочем, странные изменения во внешности больше не волновали Йолинеля: по телу его медленно разливался поток чужеродной магии, наливая мышцы теплом и сковывая душу мертвенным холодом безразличия. Где-то на краю сознания, словно бабочка в паутине, билась мысль о том, что нужно куда-то спешить, кому-то помочь, за кого-то отомстить, но, кроме лёгкого раздражения, иных эмоций она не вызывала. А вскоре никчемная мысль и вовсе пропала.
В голове стало пусто и звонко, на душе - спокойно, как никогда раньше. Все также не сводя взгляда со своего отражения, принц собрал волосы, разделил их на пряди и принялся заплетать косу. Пальцы покалывало от морозной стужи, что исходила от волос, и в такт острым иголочкам, наигрывающим мелодию холода, запульсировала рана в животе. Тепло, ласкающее внутренности, полыхнуло обжигающе ярким огнём, и принц вскрикнул от боли. Боль, правда, почти сразу исчезла, но дело своё сделала: корка равнодушия треснула и ошеломительная волна злости и раздражения обрушилась на Йолинеля. Перед глазами замелькали разрозненные картинки из детства и юности; мелкие обиды, неприятности и промахи, казавшиеся давно пережитыми и забытыми, внезапно зазвучали с новой силой, обрели новый смысл, новое виденье, стали невероятно значимыми и острыми.
Принц разжал пальцы, выпуская ледяную косу на свободу, и тут же сжал их в кулаки. Хотелось рвать и метать, а лучше - кого-нибудь придушить.
- Меня никто никогда не ценил, - прошептал Йолинель и повернулся к зеркалу спиной, не в силах смотреть на своё искаженное душевной мукой лицо. - Меня никто никогда не любил. - Взгляд принца пробежался по белоснежным деревянным стенам, по кадкам и горшкам с цветами и замер на развороченной постели. - Они вновь притащили меня в Лес, чтобы помыкать как маленьким. Издеваются, издеваются, и всё им мало! Сначала лишили дома, семьи, сунули в лапы мэтров, затем - в казармы. Потом и вовсе отослали прочь, со старым придурковатым сильфом и невеждой гномом, который за все годы в Академии так и не научился вести себя подобающим образом. - Йоль шагнул вперёд, безжалостно сминая босыми ступнями яркие головки медуниц, клевера и люцерны, и вскинул руку. - Я принц, но все, кому не лень, командовали мною, как заблагорассудится. И заклинание на меня наложили скрывающее, чтобы проще было мною вертеть. Сволочи!
С пальцев сорвалась тёмно-красная молния и с оглушительным хлопком врезалась в изголовье кровати. Вспыхнули подушки, простыни, одеяло, и через секунду-другую постель превратилась в большой ярко полыхающий костёр. Но Йолю этого показалось мало. Он слегка наклонился вперед и с силой дунул в сторону горящей кровати. Языки пламени взвились до потолка и начали расползаться в стороны, жадно поглощая всё на своём пути.
- Вы заплатите за моё унижение, - капризным, резким тоном произнёс Йолинель и направился к выходу, оставляя дом Глашатая на расправу огню.
Сбежав с крыльца, принц остановился, жадно втянул ноздрями воздух и скривился. Вместо сладости лесных ароматов он ощутил затхлый запах болотной гнили: Волшебный Лес игнорировал своё дитя, не желая делиться с ними целительной силой. На душе стало ещё темнее.
- Ну и пожалуйста! - рыкнул Йоль и с досадой топнул ногой.
Бессильная ярость создателя распалила пламя, и, пробив крышу дома, оранжево-красный столбом устремился вверх ,будто желая опалить небеса. А в следующий миг Вечный лес сотряс невероятный по силе громовой раскат. Над поляной сгустились тучи, и на полыхающее жилище Глашатая хлынули мощные струи дождя. Огонь и вода схлестнулись, раздалось ужасающее шипение, и поляну заволокло густыми клубами пара. Только Йолинель этого даже не заметил. Тьма в душе гнала его прочь, заставляя забыть о настоящем и грезить о будущем - о мести и власти, о расправах и убийствах. И, покинув место битвы, принц решительно зашагал в сторону Храмовой Рощи, уж больно хотелось ему взглянуть в глаза презренным мэтрам и мэтрессам и высказать им всё, что накопилось в душе. "Это они во всём виноваты! Они заставили меня жить в безвестности. Я должен был расти во Дворце, в роскоши, поклонении и всеобщей любви! А они лишили меня этого! И должны знать, как я их теперь ненавижу!" И пусть звучали мысли принца немного по-детски, намерения его отнюдь не блистали наивностью. В конце своей пламенной речи перед магами он собирался сжечь их всех, раз и навсегда освободив свой народ от лживых и мерзких менторов.
- Сдохнут, как собаки, а я вернусь домой.
На губах принца засияла жесткая улыбка. За всю его не слишком длинную, по меркам эльфов, жизнь мысль о возвращении в Белый дворец никогда еще не казалась настолько верной и своевременной. "И чего я раньше тянул? Всё на чудо надеялся? А надо было рассчитывать только на себя. Я, между прочим, будущий король, и все эльфы обязаны с этим считаться. А уж когда я правителем стану и при каких обстоятельствах - не их дело. Они просто должны почитать меня и выполнять приказы. Беспрекословно!.. Прекрасно звучит! Пожалуй, мне действительно пора встреться с папашей и отправить его на покой. Пусть отдыхает за гранью, там ему самое место. Старый нытик и так засиделся на троне. А чтобы ни у кого и мысли о бунте не возникло, отправлю вместе с ним Глашатая и его банду умников. Никто не смеет манипулировать королём и указывать мне, что делать и как! Я не потерплю неповиновения!"
Йолинель шумно выдохнул, сжал кулаки и хищно зыркнул по сторонам, словно перед ним, в ожидании приговора, выстроилась шеренга провинившихся подданных. Никогда еще принц не испытывал столь острого желания кого-нибудь убить. И не просто убить, а разорвать на мелкие кусочки голыми руками.
"Что же ты делаешь?" - прозвучал в голове смутно знакомый голос, и перед Йолем возникла призрачная фигура гнома с простодушным открытым лицом, обрамлённом короткой окладистой бородой и непокорными тёмно-жёлтыми волосами. Выразительные сиреневые глаза с укоризной смотрели на принца, и он вдруг почувствовал себя ужасно неуютно, точно нашкодивший школьник, которого строгий учитель застал на месте преступления. Чувство это Йолинелю ой как не понравилось, и он злобно прорычал:
- Уходи! Убирайся! Ты не имеешь права так смотреть на правителя Федерации! Знаешь, что я с тобой сделаю?
"Со мной ты уже ничего не сможешь сделать", - с тонкой ноткой печали прозвучало в ответ, и Йоль отшатнулся: голова гнома мотнулась из стороны в сторону и покатилась с плеч на землю.
Острая боль полоснула по сердцу. Принц всматривался в мёртвое лицо гнома, отчаянно пытаясь вспомнить, как его звали, ибо точно знал - это имя ключ к очень важным, но почему-то утерянным воспоминаниям.
- Йолинель! Посмотри на меня!
Принц с усилием оторвал взгляд от призрака, с недовольным видом повернулся к окликнувшему его мужчине, и в глазах его вспыхнуло сначала узнавание, а следом - торжество:
- Ты?!? Какая удача! Я собирался искать тебя, а ты пришёл сам. Умри же, подлец!
Йоль вскинул руки, и к Глашатаю устремился поток черно-красного пламени. Словно гигантская приливная волна, он накатил на Литониэля, на мгновение скрыв его от взора принца, и превратился в пар, полупрозрачные белоснежные струи которого взмыли к небу, чтобы секундой спустя раствориться в прохладном утреннем воздухе. Йолинель зарычал от досады и, скрипнув зубами, зашептал новое заклинание. Сердце его горело нестерпимым желанием разорвать ненавистного мага на куски, и желание это очень удачно влилось в слова заклятья: воздух перед Йолем дрогнул, завибрировал и прямо из пустоты на землю спрыгнули четыре громадных волка. Раскрытые в яростном оскале морды, вздыбленная багрово-золотая шерсть, черные, изогнутые когти, невероятно большие и острые, с поблескивающими капельками яда по всей длине.
- Вот тебе мой прощальный подарок, Глашатай! - самодовольно ухмыльнулся принц и скомандовал: - Ату его!
Огласив Великий лес утробным ликующим рыком, волки сорвались с места, но Глашатай даже не посмотрел на них. Его взгляд был намертво прикован к самому принцу, точнее к тому существу, что стояло сейчас на противоположной стороне поляны, а мозг отчаянно пытался понять, как же обратить вспять все то, что сотворили с ним в треклятом Геббинате. Он едва не пропустил момент, когда сотворённые Йолем волки оказались совсем близко и, оттолкнувшись от земли, отправились в свой решающий прыжок, целью которого были шея и грудь мага, но в последний миг всё же успел выстроить защитный купол. Раздался глухой удар, острые когти со страшным скрежетом скользнули по невидимой глазу поверхности, и магические звери рухнули на траву, тяжело дыша и повизгивая, словно и в самом деле были живыми.
Литониэль бросил на них жалостливый взгляд и посмотрел на сгорающего от досады принца:
- Соизволь объяснить, чем я вызвал твою ненависть?
Строгий голос Глашатая заставил Йоля оскалиться не хуже его созданий:
- Ты разрушил мою жизнь! - Йолинель подался вперёд и обвиняющее ткнул пальцем в сторону мага. - Ты лишил меня дома и семьи, заставил жить в Лесу. А я не отшельник, я - принц!
- Принц, - согласно кивнул Литониэль, с тревогой глядя на язычок темно-малинового пламени, дрожащий на кончике мертвенно-бледного пальца Йоля. - И как принц ты обязан держать себя в руках. Всегда. При любых обстоятельствах Соберись, мальчик! Умерь ненадолго свой гнев и давай поговорим. Мы же родичи, мы сумеем понять друг друга...
- И не надейся, что я снизойду до беседы с тобой, Глашатай! Я твой правитель и ты обязан подчиняться моим приказам! И я приказываю тебе: умри!
Лицо Литониэля обдало волной жара, словно ненависть и ярость принца стали вдруг материальными, а волки, лежащие у его ног, почуяв желание своего создателя, вскочили и с неистовым бешенством стали биться о стены защитного купола. Глашатай глубоко вздохнул и прикрыл глаза: "Почему ты молчишь, Лес? Ты не позволил избавить его от страданий, когда стало ясно, что мэтры не в силах исцелить поселившуюся в нём гниль. Ты разрешаешь взбесившемуся мальчишке использовать запретную магию в своих чертогах. Почему? Он так важен для нас?" Литониэль взывал к Великому лесу настойчиво и пылко, но ответа не дождался. Возможно, Лес не хотел раскрывать свои секреты или, быть может, счёл, что для объяснений ещё не настало время. А в следующую минуту и вовсе стало не до того - на поляну выбежала Таэль.
- Йоль, мальчик мой, что ты творишь?!
Глашатай распахнул глаза и, с ужасом посмотрев на женщину, закричал:
- Он опасен, Таэль! Уходи! Немедленно!
- Сыночек, что с тобой?
Таэль оставила предупреждение мага без внимания. Приподняв край длинного изумрудно-зелёного одеяния, она торопливо зашагала к Йолинелю, с тревогой вглядываясь в его болезненно-белое лицо. Всем своим существом королева чувствовала, как гнев и ярость кипят внутри её мальчика, по капле выдавливая жизнь и превращая его во что-то иное, чуждое и опасное. "Если процесс продолжиться, Йоля убьют!" - ужаснулась Таэль и протянула руки к сыну, словно умоляя его остановить запретное колдовство и стать прежним: добрым, немного наивным, родным.
Литониэль зло посмотрел на беснующихся за стенами купола волков, прикидывая, сможет ли одним махом уничтожить их, сохранив при этом защитное поле, а ещё лучше увеличив его, чтобы хоть как-то обезопасить безрассудную мэтрессу. Лес, судя по всему, в ситуацию вмешиваться пока не собирался, но Глашатай надеялся, что именно "пока", ибо с трудом представлял, на что именно способен бурлящий запретной магией принц.
Йолинель между тем ничего больше не предпринимал, лишь с каким-то нездоровым интересом смотрел на приближающуюся к нему мать, будто видел перед собой новое, до конца ему не понятное, но крайне любопытное и оригинальное существо.
"Он решает, как именно её убить, - неожиданно понял Литониэль и сжал кулаки, собирая энергию для удара. - Медлить больше нельзя!"
- Остановись, Таэль! - осознавая всю бессмысленность зова, всё-таки выкрикнул он и начал быстро шептать заклинание, но осёкся: к поляне на всех парах приближался король Фалинель.
"Сегодня всё идёт наперекосяк, - мелькнуло в сознании мага и, досадуя на собственную глупость, ведь что ему стоило прежде чем бежать к горящему дому накрепко запечатать главную арку, он поднял руки и направил свою силу прямо на Йолинеля. - Чует моё сердце, я ещё пожалею об этом", - наблюдая, как нежно-салатовый вихрь подхватывает принца и исчезает вместе с ним, подумал Глашатай и шагнул сквозь купол. Защита ему больше не требовалась: стоило Йолю исчезнуть и его создания лопнули, словно мыльные пузыри, ржавыми, красно-бурыми каплями брызнув на прекрасную изумрудную траву.
- Мой мальчик! - Таэль остановилась, покачнулась и осела на землю, беспомощно всплеснув руками. - Зачем, Литониэль? Ты же видел, что с ним творится. Только здесь у него был шанс на спасение. Зачем ты услал его? И куда? - Королева подняла голову и посмотрела на подошедшего к ней мага: - Он погибнет по твоей вине.
- Прости, - тихо отозвался Глашатай, - но мне пришлось. Я не мог оставить страну без правителя. Только не сейчас.
- О чём ты говоришь?
- О пророчестве.
Литониэль указал на что-то позади Таэль, и та послушно обернулась: на поляну выбежал взмыленный, запыхавшийся Фалинель. Бедный король был невероятно зол и расстроен. Сначала Лес заставил его блуждать по своим тропинкам, а когда всё же выпустил на поляну, оказалось что Йолинеля здесь нет.
- Где мой сын? - тяжело дыша, рявкнул он и смерил сердитым взглядом Глашатая и сидящую на траве жену.
- Как можно дальше от Вас, Ваше величество, - ответил Литониэль и устало опустился на землю рядом с королевой. - И давайте сразу опустим все посторонние разговоры. Претензии друг другу мы сможем выразить позднее. Сейчас надо решить, что делать дальше.
Фалинель тяжело вздохнул, подошёл к Глашатаю и уселся справа от него:
- Скажи только: где он?
- Понятия не имею, - дёрнув плечом, ответил Литониэль. - Отсылая принца, я хотел лишь одного, чтобы никто не пострадал.
- Мой сын... - с надрывом прошептала королева, и бледно-синяя вязь на её лице стала ярче и чётче . - Он обречён.
Фалинель покосился на Глашатая, вздохнул и поднялся. Подошёл к жене и, склонившись, положил ладони на её хрупкие плечи:
- Мы найдём его, Таэль, обещаю тебе. Я уже отправил зов Рейдому, и как только вернусь во дворец, отправлю на поиски Йолинеля всю личную гвардию. Потом свяжусь с Тарго и другими разведчиками. Я мир переверну, но найду его, обещаю!
- Конечно, любимый. - Таэль с тихой грустью взглянула на мужа, но уже через миг грусть в её взгляде сменилась решимостью. Королева резко тряхнула золотистыми волосами и категорично заявила: - Я еду с тобой! - Она с вызовом посмотрела на Глашатая, ожидая возражений, но тот промолчал. - Идём.
Таэль поднялась на ноги и потянула Фалинеля за собой, а Литониэль так и остался сидеть на траве, отрешённо глядя на обугленные руины своего жилища, проглядывающие сквозь просветы между волшебными деревьями. Он вполне допускал, что королю с его многочисленными магами удастся отыскать принца, но что принесёт с собой эта встреча? Будет ли принц мёртв к этому моменту или умрёт король, едва прижмёт сына к груди...
- В любом случае, спокойные дни для Федерации кончились, - одними губами произнёс Глашатай и закрыл глаза, мысленно взывая к Великому лесу.
Прежде чем делать резкие движения, он хотел знать мнение своего покровителя. Литониэль не ждал быстрого ответа, потому что в последнее время Лес всё чаще отмалчивался, точно пытался отгородиться от всего происходящего на Иртане, но, как ни странно, на этот раз Лес тянуть не стал, и перед внутренним взором мага почти сразу возникла красочная и, одновременно, ужасающая картина: испуганный медноволосый парень бежит по площади в толпе людей., а вокруг - крики, магические вспышки, хаос рушащейся обыденности мира.
- Это же Ликана, я правильно понимаю? Что там у них творится и почему ты показываешь мне этого мальчишку?
В лицо дунул лёгкий настойчивый ветерок, и Глашатай напрягся, вслушиваясь в тихие мелодичные слова, что нашёптывал ему призрачный голос.
- Я понял. Можешь на меня положиться. - Литониэль поднялся и, не раздумывая, шагнул в раскрывшийся перед ним портал.