Неведомые цветы и сплетающиеся в узоры листья не давали им покоя. А еще был непонятный зверь, дугой выгибающийся на крышке. С коротким хвостом и вытертыми до белизны, слепыми глазами. Но, наверное, больше всего их манила та высота, на которую дед эту супницу помещал. Высота наводила на определенные мысли. Не станут же обычную вещь держать под самым потолком! Может, там внутри что-то есть...
Словом, когда над Решкиной головой грохнуло, звякнуло, бухнуло и, жужжа, разлетелось во все стороны, он подумал, что двойняшки наконец доигрались. А когда из дровяной пристройки в кухню, грозно скрипя половицами, на шум поднялся дед, Решке брата с сестрой даже стало жалко. Уж кто-кто, а он знал, что рука у деда - муть какая тяжелая.
Мгновение наверху стояла оторопелая тишина.
Дед, видимо, сначала то ли не мог понять, чем это вокруг него усеян пол, то ли просто не мог поверить, что оберегаемая им реликвия - вот она, вся в мелких брызгах. Зато потом...
Ох, Решка никогда раньше не слышал, чтобы так орали.
Казалось, будто дом вот-вот раскатится по бревнышку. Вот постоит, покачается, сея пыль на темную Решкину макушку, и рухнет.
Решка даже отполз поближе к лазу, чтобы если что, успеть выскочить наружу.
-Вы! Вы, мутины дети! - орал дед. - Муть вас разрази! Чтоб вы ослепли, оглохли и онемели разом! Чтоб вас вывернуло! Чтоб вас мутью накрыло и припечатало!
Он гонял вопящих близнецов из комнаты в комнату и в топоте и хрипах Решке слышались шлепки его толстых ладоней по неуспевшим увернуться спинам.
-Ай! - вскрикивала тогда Бибби.
-Уй-юй! - подавал голос Хэн.
Дед же громогласно рычал и мутыкался на чем свет стоит.
Решка, которому мутыкаться не разрешали, выражения на всякий случай запоминал. Если Стрика опять надумает бодаться, уж он ее приложит!
Главное, чтоб поблизости никого не было.
-Вон!
Двойняшки вылетели во двор, дробным перестуком отметив ступени крыльца.
-Вон, мутины дети!
Зазвенело посланное им вслед ведро.
Решка хихикнул в подполе, уж больно живо представил этот бессильный, от злости бросок, и тут же затих. Тяжело дыша, дед выбрался на крыльцо сам. Тонкие солнечные нити, буравящие щели, перепутались, замигали, а потом пропали вовсе.
-Решка! - крикнул дед.
Решка замер.
-Вот, уродец, - сказал дед негромко, а потом опять во всю глотку: - Решка, где тебя муть носит? Внучо-ок!
Крякнули доски - дед, похоже, оглядывал окрестности, опираясь на перила.
-Решка!
Ага, сердито подумал Решка, уже.
Он знал: как выползешь, как явишься, так тут же и огребешь. Проходили, спасибо. Еще и виноватым окажешься.
-Решка! - дед, постояв, начал медленно спускаться. - Решка! Не зли меня!
Света в подполе прибавилось.
Решка продвинулся между сваями, рыхля коленями холодный песок.
Об этой его прятке никому известно не было. Лаз закрывали разросшиеся лопухи. Гигантские, мясистые, упругие, стоящие сплошной стеной. Юркнешь, обернешься, а они уже и сомкнулись, вот какие. Вдобавок, вплотную к лопухам прижималась старая, пустая собачья конура. А еще, будто зуб гнилой, торчал огрызок забора - спасал от любопытных глаз.
Ну и Решка, конечно, не дурил - соблюдал осторожность и нырял под дом, когда его никто не видел.
-Ре... кха-кха...
Дед закашлялся.
-Доброго здоровьичка вам!
Ура дядюшке Свеннсону! - чуть не крикнул Решка.
Голос у дядюшки Свеннсона был тонкий, дребезгливый, противный, наверное, самый противный из всех, что Решка когда-либо слышал. Но он все равно обрадовался, потому что дед теперь о поиске своем забудет напрочь.
Дядюшка Свеннсон жил с тетушкой Пикли в доме через кукурузное поле, и с дедом у него отношения были сложные: то война, то перемирие и затишье, а то и вполне дружеская попойка.
Сейчас период был военный, и невинное дядюшкино пожелание звучало как: "Чтоб ты сдох, старый хрыч!".
Дед в долгу не остался.
-Да уж как-нибудь без ва... кха-кха...
-А дай-ка я тебе по спинке постучу! - предложил дядюшка Свеннсон.
Решка так и вообразил сразу: в своеособенных широченных штанах, в незаправленной рубашке кашляет, сгибаясь, дед, а над ним заносит руку худой, длинный дядюшка Свеннсон - топорщатся волосы, поблескивает пенсне. Солнце.
Шлеп!
-Да что ж ты со всей дури-то! - взвился дед.
-Но кашель, кашель же прошел!
Жалея, что не может увидеть это по-настоящему, Решка заполз под крыльцо. Хоть на что-то посмотреть.
Щель в примеченной сучковатой доске была узкая, на один - правый - глаз, и к тому же имела наклон. Кроме пятачка желтоватой земли перед крыльцом ничего в нее видно не было. Правда, когда по ступенькам кто-нибудь поднимался или спускался, в поле Решкиного зрения попадали еще и ноги. Он даже научился определять, чьи. Например, тонкие, с легким, золотистым пушком, обутые в пупырчатые шлепанцы, принадлежали дылде Гавке. Икры в синяках и разношенные туфли с острыми носами - это был Йек. Подвернутые джинсовые штанины и кроссовки - Сид. Прошитые грубой ниткой кожаные чулки с беличьими или чьими-то там еще хвостами - Орлик. А Хэн и Бибби носили одинаковые полосатые гетры и сандалеты в дырочках.
Решка вжался в дерево щекой и носом и прищурился.
Дядюшка Свеннсон находился слева - его грязные резиновые сапоги на толстой подошве отступали мелкими шажками. Дедовы темно-желтые напластования мозолей грозно преследовали их, взрывая землю. Обуви дед не признавал.
-Кашель, кашель, говоришь, прошел?
И опять: муть, муть, муть через слово!
Как бы и тут ведро не полетело, подумал Решка.
-Ну что ты, Йохан, что ты, - лепетал растерянно дядюшка Свеннсон.
-А давай и я тебе стукну! - напирал дед.
-Н-не стоит...
Наблюдая, Решка осторожно пошевелился. Затем, шипя от неудобства, вывернул из-под себя гудящую ногу. Брямс! Дурацкая нога, распрямляясь, брякнула о боковину.
Решка окаменел.
-Кажется, Йохан, ваши что-то тащат, - сказал дядюшка Свеннсон.
-Это глупые увертки, - дед был настроен серьезно. - Поворачивайся.
-Нет, в самом деле...
-Ну, где? Ну что там в самом деле!? - раздражился дед.
Ф-фух! Решка осмелился тихо выдохнуть. Пронесло. Не услышали. Высматривают что-то.
-Вы это видите, Йохан? - после некоторого молчания спросил дядюшка Свеннсон.
-Муть моя, вижу, - дед сплюнул, и слюна запузырилась у его ступни. - Это никак землец...
Землец?
Решка скосил глаз, мечтая, чтобы и щель вывернулась в нужную сторону.
Через секунду-другую напряжения прорезалась сбоку водосборная бочка, но тут же оплыла, замылилась, заслезилась. Выскочили откуда-то и заплясали черные мушки.
Ну вот, пожалуйста...
Решка отлип от щели, потер глаз. Мушки разлетелись, но словно повисли где-то сзади, чтобы чуть что собраться по-новой.
-Что-то они на месте топчутся, - сказал дядюшка Свеннсон.
-Так землец, что ты хочешь, - заметил дед, - землец - тварь тяжелая.
Хоть вылезай, подумал Решка.
Он уже повернулся в направлении лаза, когда к старикам подскочила Гавка.
-Ой, а что вы тут стоите? - затараторила она. - Дядюшка Свеннсон? Деда? А чего это наши там тянут?
Решкина душа ушла в пятки.
Вот так вот и вылезешь, ага, затолклись испуганные мысли. Куда тут вылезать, когда там такие вредючины ходят! Не вредючины, а просто муть-вредючины какие-то!
Сколько Решка себя помнил, Гавка ни разу не сделала ему чего-то хорошего. Зато гадости всякие, щипки, тумаки, подзатыльники сыпались от нее на Решку регулярно. А еще она могла жгучей травы в трусы засунуть, или близняшек науськать, чтобы они камнями бросались, или Стрику из стойла, когда он идет, выпустить, а потом, едва он заревет, сказать, противно улыбаясь, что таким уродцам, как он, так и надо.
Дура - и все!
Решка разволновался и даже помесил пространство сбоку кулаками, представляя на месте пустоты высокую, длинноногую Гавку.
Ой-ой! - конечно же кричит Гавка. Не бей меня Решка, ты вовсе не урод. А он ей - на! На!
-Ты бы, Гавочка, не спрашивала, а сбегала и посмотрела сама, - между тем ласково протянул дед. - Глядишь и подмогла бы.
Конечно, подумал Решка, вновь прилаживаясь к щели, с ней так можно - Гавочка. А со мной - уродец и уродец. А я может хочу - Решечка...
Гавкины ноги с оббитыми пальцами вклинились между сапогами и мозолями. Золотился пушок на щиколотках.
-Сбегай, девонька, - поддержал деда дядюшка Свеннсон. - А то они до вечера проклятого землеца тащить будут.
-Ой, землец! - заприплясывала возбужденно Гавка. - Хочу-хочу! А куда тащить?
-Сюда, Гавочка.
Дед, судя по звуку, наградил дуру-Гавку легким тычком, и ту словно сдуло. Но ведь ненадолго, ясно ж. Нет, Решка решил пока не высовываться. Ему и в подполе неплохо.
А землеца он и так увидит.
-Ты послушай, как вымахала, - удивленно произнес дядюшка Свеннсон.
-Красавица! - сказал дед не без удовольствия.
Дура-дылда, отозвался Решка про себя.
А землеца, наверное, Орлик подстрелил,подумал он. Орлик - меткий. Просто муть какой.
Решка как-то подглядел, как Орлик дырявил доски. Вообще! Орлик рисовал углем кружки, отходил на двадцать или на тридцать шагов и - бац! бац! бац! - выпускал стрелы. Он почти и не целился. Только стрелы все равно попадали куда надо. Раз, два, три - и все кружки заняты.
-Давайте-давайте! - крикнул дядюшка Свеннсон. - Еще немного.
Тащившие приближались.
Сначала Решка услышал, как пыхтит грузный Йек, потом - как ноет Сид, а потом - пронзителый голос Гавки: "Ну опять вы не туда! Йек не пыхти, а заворачивай. А ты, Сидка, свой край приподними. Вот бестолочь!"
Где-то рядышком восхищенно заухали близнецы. Знают, что дед отходит быстро, вот и не боятся уже.
Решка вздохнул. Хорошо им!
-Возят и возят... Чего возят?
Дедовы ноги в щели не утерпели и, потоптавшись раздраженно, пропали. Навстречу отправились горе-тягунам.
-Ну-ка, взялись! И-рраз! И-рраз!
С дедом явно пошло веселей. С каждым рывком все сильнее вздрагивала земля под Решкой. Отдельные камешки прилетали к самому крыльцу.
-И-рраз! И-рраз!
-Еще чуть-чуточки! - забежала вперед Гавка. - Еще немножечко!
Ее шлепанцы протанцевали перед Решкиным глазом.
-Эх, муть!
В обозреваемый пятачок вторглась дедова ступня. За ней втиснулись напряженные туфли Йека. Разодранной кроссовкой отметился Сид.
-Ну, мальчики, - заныла Гавка, - ну не стойте же!
-Цыц! - прикрикнул дед.
Компания тягунов рванула снова, и Решка наконец увидел...
Землец похож был на гору. Косматую, красно-коричневую, с непонятными залысинами. В щель трудно было разобрать, где у него что.
По изгибам выходило, что вроде как ребры перед Решкой и лапа на них сложена. И волокуши примятые из-под тела торчат.
-Ну вот, - выдохнул дед.
Тень его упала на землеца. Решка скорее понял, чем увидел, что дед ворочает тушу, чего-то от нее добиваясь.
Красная, нетутошняя земля сыпалась с землеца дождиком.
-У-у! - сказал дед. - Матерый землец. Ты посмотри, морда ороговела вся.
-Где? Где морда? - припрыгнула Гавка, и ее тень слилась с дедовой.
Сейчас он скажет: "Вот, Гавочка!", подумал Решка.
-Вот, Гавочка. А это клыки. Вишь, как сточены?
-Нора у него должно быть знатная, - добавился голос дядюшки Свеннсона. - Землец-то сам что? Мясо вонючее. А вот нора...
-Ну, Орлик наверняка ее приметил, нору-то, - сказал дед.
Землец с его помощью шевельнулся снова, лапа его соскользнула и ударила в крыльцо, в нижние ступеньки. Прямо перед щелью застыли пальцы.
Решка чуть не вскрикнул от неожиданности, потому что пальцы, расходясь, разлепляясь, щелкнули когтями. Будто живые.
Это был настоящий, острый как Стрикин рог страх.
У Решки даже во рту пересохло. А если, подумал он, землец вовсе не мертвый? Если он притворяется? Или Орлик его ранил только?
Решка отодвинулся вглубь.
А ну как землец вскочит, раскидает там всех во дворе, а потом и его учует... Как схватит еще за ногу...
Он не успел додумать эту страшную мысль.
Темнота за спиной сдвинулась, дохнула и поймала не одну, а сразу обе ноги.
Землец! Живой!
-А-а-а! - заверещал Решка.
Холодный песок подпола ударил в грудь. Мелькнула свая. Решка попытался ухватиться за нее, но землец тянул и тянул.
Сейчас он унесет меня к себе в нору, понял Решка и заизвивался всем телом.
-А-а-а! Спасите! Меня землец схватил!
Землец недовольно дернул. Что-то зеленое, мягкое, кожистое хлестнуло Решку по рукам и лицу. Какая-то трава сунулась в нос. Посветлело.
Решка повернул голову и обнаружил у землеца широченные штаны и мозоли.
-Деда?
-А ты думал, ты от меня спрячешься?
Дед нависал, грозно раздувая ноздри и сводя седые брови к переносице. Из-за его спины корчила рожи Гавка.
Старая будка была повалена набок, прореженные лопухи стыдливо отворачивались от лаза. Вроде как ни при чем они.
-Ну, пошли, - дед ухватил Решку за майку, поставил. Стиснул запястье в своей ладони. - Пошли посмотрим, что ты наделал.
-Да ничё я не делал...
-А ты, муть, не огрызайся, моду взял - огрызаться.
-Не брал я ни...
Бам! От прилетевшего подзатыльника Решка едва не прикусил язык.
-Еще что-то хочешь сказать? - наклоняясь, спросил дед.
Чтобы не получить новый подзатыльник пришлось мотнуть головой. Вот убегу, обиженно думал Решка, и некого бить будет. Гавочку-то не тронете.
Они обогнули дом по натоптанной тропинке.
Слева потянулось кукурузное поле. Высокие желтые стебли стояли длинными рядами, белели початки. Дом дядюшки Свеннсона и тетушки Пикли скрывался за ними целиком, только железяка растопыренная виднелась. Железяка была прибита к крыше и называлась почему-то анатенна. Нет, антенна.
Дед поддернул Решку.
-Шевели ногами-то.
Землец не из-под крыльца казался уже не горой, а всего лишь кучей. И сразу было ясно - лежит он на боку, мордой уткнувшись в землю; бледный, почти безволосый живот - в корке черной засохшей крови.
-О! - обрадовался дядюшка Свеннсон Решке. - Еще одного землеца поймали!
Пенсне ехидно сверкнуло зеленым.
-Привет, уродец! - сказал Йек.
Сид насмешливо фыркнул, почесывая голую грудь.
-Приве-ет! - закричала прямо в лицо Решке Гавка, больно ухватив его за щеки. - Не молчи, уродец, когда с тобой здороваются. Приве-ет!
-Ну, будет, будет, - проворчал дед.
Перешагнув через землеца, он поволок Решку за собой.
В доме было прохладно. После солнца - чуть ли не до ознобных пупырышек.
-Вот, полюбуйся, - сказал дед.
Буфет темнел в кухонном углу. Рядом стояли два стула. Маленький табурет был водружен на них сверху, а все сооружение венчала перевернутая закопченая кастрюля - чтобы дотянуться до верхотуры с табурета, близнецам не хватило роста.
Осколки супницы усеивали пол.
-Это же не я, - сказал Решка, - это же Хэн и Бибби разбили.
-А кто за ними должен был следить? - Дед ухватил Решку за ухо. - Кто?
Ухо запульсировало от боли.
-А-а! Гавка же следила...
-Что ж ты, муть тебя раздери, врешь-то все!- сокрушился, выкручивая ухо, дед. - Что ж у тебя все другие виноваты!
-А-а! Да нет же!
Слезы брызнули у Решки из глаз.
-Нет же, нет же... Запел он... - Дед, присев, повернул Решку к себе. Поморщился. Вздохнул. Размазал слезы по грязным щекам жесткой ладонью. - Когда ты родился, тебя тут же хотели и утопить. Вот. Страшный ты уже тогда был. Жуткий. Но мамка твоя сказала, пусть ты не такой, как все, пусть уродливый, но все равно наша кровь. И мы с ней согласились. Приняли тебя в семью. Кормим. Одеваем.
-Но Гав...
Дед с размаху влепил Решке по губам.
-Не перебивай!
Решка всхлипнул.
-И не реви!
Дед ушел в комнаты, побрякал там, подергал занавески, что-то ища, наконец вернулся с метлой и совком.
-Вот, - сказал, вручая их Решке. - Подметешь здесь, выкинешь потом. Да не в яму, а в кучу за сараями. На обратном пути молока мамке из коровника прихвати. Ясно?
-И из-под лавок, из-под лавок тоже выгреби, - сказал, наблюдая, дед. - Эх, какая вещь была! С тех времен еще!
Решка полез метлой под лавки.
Цветные осколки вылетали бешеными пчелами. Муть-пчелами, вот что.
-Мети-мети, - дед скрипнул половицами и вышел.
Седая голова его мелькнула за окном.
-А ну-ка, - услышал его Решка. - Давайте-ка землеца под навес...
Конечно, горько подумал он, собирая остатки супницы в совок, землеца под навес, двойняшкам бей, а мне подметай. А Гавке вообще ничего...
-Ой, уродец за ум взялся!
Гавка была тут как тут. Ущипнула и процокала на длинных своих ногах вглубь дома. Решка мрачно просверлил ей взглядом узкую спину. Хоть бы кто отдубасил ее как-нибудь!
Стукнула дверца одежного шкафа. Полетели на невидимую кровать тряпки.
-А ты знаешь, почему деда тебя подметать заставил? А, уродец? - востренькое Гавкино лицо показалось из-за распахнутой створки. Тонкие губки раздвинулись в гаденькой улыбке. - Потому что ты - уродец. На тебя даже смотреть противно.
-Ну и не смотри, - тихо буркнул Решка.
Но Гавка, вот муть, разобрала.
-Как же не смотри! - она подскочила к нему, придерживая руками ненадетое платье. Голые ее плечи, светло-коричневые от загара, были покрыты белесой сыпью. - Ты же сам всюду лезешь! Кривенький, тощенький, ты вообще...
Она замахнулась. Глаза ее сверкнули. Решка как оружие выставил перед собой совок.
-Ой, смелый что ли?
-Ха! - неожиданно раздалось с крыльца.
Гавка, взвизгнув, бросилась обратно к створке. Вспомнила, что полуголая.
Йек, потопав, отряхнувшись на пороге, встал рядом с Решкой.
-Гавочка, - сказал он медовым голосом, - а что ты такое уродцу нашему показывала? Может, и мне можно посмотреть?
-Нельзя, - выглянула Гавка.
Потом вышла вся, раскрасневшаяся, расправила складки на нежно-зеленом, перешитом из двух платье. Крутнулась на месте.
-Ну как?
А ноги все равно напоказ, подумал Решка. Дли-инные.
-Я пойду, - сказал он.
-Ты такая красивая, Гавочка, - восхитился за спиной Йек.
Решка чуть не прыснул. Тили-тили-муть мутили...
В проеме, загораживая его, стоял Сид, покряхтывал, пытаясь без рук освободиться от кроссовок. Шкрябала о косяк неподатливая подошва.
-Я с мусором, - сказал Решка.
И совок под нос сунул - смотри.
Сид поморгал своими масляными глазками, что-то буркнул невразумительное, но посторонился. Прижался к стене.
Решка бочком-бочком и скользнул во двор.
Сида он побаивался. Сид был странный. Молчун. Толстяк. А еще он любил прижать Решку к себе, окунуть в рыхлую бело-розовую свою грудь его лицо и дышать-клокотать, противно подрагивая, ощупывая, оглаживая всего руками.
Потом - раз - и отлип.
Гавка со своей злостью и то была понятней.
-Все вымел?
Дед сидел на лавочке под навесом, положив ноги на землеца. Рядом попыхивала серым дымком из кривой жестяной трубы печь, возились с дровами близнецы, на дырчатой железной плите грелся в котлах ужин.
-Все.
Тень поскакала впереди Решки.
Крыша коровника по слепящему сверканию соперничала с солнцем. Стрика взмыкивала внутри, шумно переступала, терлась о брусья загона.
Жарко, да, Стрикочка? А вот нечего бодаться!
Перешептывались над головой деревья. Черное пятно давнишнего пожарища мигнуло по левую руку. Справа раскорячились кусты красноягодника. Зашумел невидимый здесь ручей.
Сараи, первый и - прилепом - второй, вывернулись из-за взгорка - широкие ворота на запорах, но в стене ближнего скалится пролом. Тропа свернула к ним.
Далеко впереди, внизу, блеснула река, проступил и тут же подернулся дымкой силуэт пристани. Там, по дедовым словам, была самая муть. Невыдохшаяся зараза. Нечего и думать туда сбежать. Орлик потом сразу застрелит.
Решка вздохнул: а там, наверное, хорошо, ругать некому...
Мусорная куча сразу за сараями начиналась с залежей битого кирпича. За ними вырастала целая гора из бревен, досок, разномастных железяк, ящиков, колес, оконных рам, рванины, целофана и стекла, пересыпанных щебнем и штакатуркой. Даже подходить к ней было страшно - а ну как обвалится. А не обвалится, так еще что-нибудь сделает - ступню зажмет или ладонь пропорет.
Уж спасибочки! Решка опрокинул совок на ближайшие кирпичи.
Сверху, из-под проросшей на куче порыжелой травы скатился камешек. Потом еще один. Крысюки, что ли?
-Я вас не боюсь, крысюки, - тихо сказал Решка, пятясь.
Получилось - как пискнул.
Целый ручеек из голышей в ответ брызнул вниз.
Решкино сердце ёкнуло. Это кто же там? Он сделал шаг назад, глядя на кучу во все глаза. Попробуй только отвернись...
Задул противный, холодный ветер, цапнул за шею, тревожная облачная тень прокатилась через сарай, объедая светлые солнечные краски.
-Бу! - сказала вдруг куча.
Решка взвизгнул, споткнулся и шлепнулся на зад.
И так и пополз спиной вперед по кирпичам, пока не уперся в серые сарайные доски.
-Что, страшно? - спросила куча.
Трава на верхушке ее зашевелилась и из нее показалась светлая Орликова голова - соломенные волосы торчком, веселые глаза насмешливо щурятся.
-Орлик! - выдохнул Решка.
-Совок-то подбери. - Орлик поднялся над травой. В сшитых из шкур мохнатых штанах и куртке он был как неведомый, непонятный зверь. - Испугался?
-Ага!
-Ну а что лыбишься?
Решка пожал плечами.
-Эх, уродец!
Орлик легко соскочил с вершины и в три прыжка оказался внизу. Решка даже рот от восхищения приоткрыл.
Мне бы так, подумал он, завидуя. От Гавки бы с ее ходулями.
-Ну, пошли? - спросил Орлик.
Лук торчал у него из-за спины, на широком ремне висели нож и веревка. От шкур пахло пылью и чем-то кислым.
-Пошли!
Решка схватился за поданную руку.
Облачная тень уплыла в сторону, и вокруг опять все засверкало, задышало солнечным теплом.