Аннотация: Один из возможных вариантов реальных исторических событий, произошедших во времена XVIII династии египетских царей.
Достопочтенный Санифер, главный помощник начальника царского строительства Тефнахта, укрылся от полуденного зноя в небольшой тростниковой хижине, у площадки, на которой должен был вырасти загородный храм нового бога Кеми. Это обстоятельство его весьма позабавило "Укрыватьться от лучей Атона, во время строительства храма Атона, что ж, это вполне в духе новой политики нашего государства..." Размышления Санифера были прерваны сопением входящего в хижину Усертепа. Юноша тяжело дышал, таща две огромные корзины. Одну корзину занимал длинный саисский горшок, с ягнёнком в барбарисовой подливке, а в другой лежали свежие ячменные лепёшки и огромный кувшин пива.
- Госпожа Метита передает Вам своё почтение, - тяжело выдохнул Усертеп вместо приветствия.
- Устал? - спросил юношу Санифер.
- Как вавилонский вол.
- Тогда отдохни. Ночью будем по звёздам ориентировать фундамент храма. А пока что надо поесть и отдохнуть.
- Я извиняюсь, достопочтенный Санифер, но... - замялся Усертеп.
- Говори как есть, - властно сказал Санифер.
- Во дворце болтают, что негоже человеку вашего ума и положения обедать и почивать в хижинах...
- Много эти мерзкие крысы понимают. Намного приятнее отобедать с рабами в хижине, чем с этими нубийскими шакалами во дворце. И когда только у нашего государя дойдут руки скормить этих гадких пиявок крокодилам, - проворчал Санифер, но, приоткрыв крышку и вдохнув аромат, приготовленного самой госпожой Метита ягнёнка, подобрел и тяжело выдохнул, - впрочем, те, что придут на их место будут точно такие же. Если не хуже. Так что пусть эти презренные тарантулы пока живут и рассуждают о чужом этикете...
Полог хижины резко распахнулся и в нее буквально влетел Боо, домашний раб Санифера. Хижина была явно мала для огромного широкоплечего раба. Впрочем, для людей такого габарита любая хижина мала. На Боо была набедренная повязка из тончайшего хеттского сукна, кожаные сандалии с серебряными пряжками, золотые браслеты на руках и ногах и бусы из слоновой кости на шее. Завершали картину маленькая бородка на широком непроницаемом лице и косичка на самом затылке гладко выбритой головы. Мало какой вельможа одевался изысканнее. Боо, без лишних слов, вытащил из складок повязки клочок папируса, и немедленно передал его своему господину. Тут же он извлёк небольшой кинжал, которым принялся разделывать барашка.
- А скажи мне Боо, - обратился к нему Санифер, - не считаешь ли своё поведение недостойным и оскорбляющим честь твоего господина.
- Нисколько, - промямлил Боо, уплетая барашка за обе щеки, - я со вчера еще ничего не ел. Так что самое достойное, что я могу сделать - это хорошенько подкрепиться.
- Вот видишь Усертеп, - развёл руками Санифер, - у каждого своё понимание этикета и достоинства.
- Приветствую Усертеп, извини, что сразу не заметил, от этой жары пот залил глаза так, что ничего не вижу, - пробормотал скороговоркой Боо, не отрываясь от барашка.
Тем временем Санифер принялся за чтение записки. Весь текст состоял из семи иероглифов и нескольких штрихов под ними. Но прочесть этот текст мог далеко не каждый писец. А уж понять его могли всего два человека. Ну и, возможно, третий, о котором Санифер только догадывался.
- Так значит завтра?! - ледяным, как зимний ветр с Северного моря, голосом спросил Санифер после долгого размышления над текстом записки.
- Утром, - кивнул головой Боо, принимаясь за пиво.
- А знаешь Боо, - не понятно к чему сказал Санифер, - перед твоим приходом мы с Усертепом рассуждали о дворцовом этикете.
- Да? - ухмыльнулся Боо, оторвавшись от пива, - а скажите, господа, кто-то из вас видел схватку скорпионов?
- Причем тут скорпионы? - недоуменно спросил Усертеп.
- При том, - ответил Боо, - что прежде, чем ужалить, они долго танцуют один вокруг другого. Та вот эти танцы и есть весь дворцовый этикет.
- Может ты и прав... - кивнул головой Санифер.
- Ладно, я побежал, у меня сегодня еще много забот, - вскочил на ноги Боо, и буквально вылетел из хижины.
- Странный этикет у этого Боо, - проворчал Усертеп, - уходить, не спросив разрешения господина.
- Да нет, - возразил Санифер, - он исполняет очень важное поручение, и я бы больше прогневился тем, что он тратит время на разные этикеты и церемонии, а не на дело.
- Надеюсь, что дело этого стоит, - покачал головой Усертеп.
- Надеюсь, что оно будет того стоить, - ответил ему Санифер, сделав ударение на слове "будет".
Ранним утром покой священной реки Итеру был нарушен барабанным боем и плёском вёсел. Правитель страны Кеми, а волей-неволей и вся его свита возжелали встретить рассвет на месте нового загородного храма. Государь Эхнатон даже написал для этого новый гимн.
На первой лодке плыл сам правитель в сопровождении царедворцев. Эхнатон стоял посредине огромной лодки нервно поглядывая то на гребцов, то на розовеющее небо. Придворные столпились на носу и корме, образовав между собой и правителем промежуток почтения. Непосредственно возле государя находилась его новая жена и соправительница Тийя, носитель опахала - его сиятельство Маху и личный царский писец Яхмес. Также на лодке присутствовало несколько личных охранников правителя, чего раньше не наблюдалось и что свидетельствовало о явно неспокойной обстановке в Кеми. Тем более, что третья лодка была буквально перегружена дворцовой стражей.
На второй лодке плыл начальник переправ его светлости Пауах и собственноручно бил в барабан, задавая такт гребцам на всех трех лодках. Вместе с ним на лодке находилась чиновники более низкого ранга и придворные писцы во главе с досточтимым Ипи.
Особую пикантность процессии предавал опоздавший к отплытию военачальник Хоремхеб, еле успевший запрыгнуть на третью лодку. Теперь он сидел на ее корме, ловя ехидные взгляды придворных, пробивавшиеся сквозь воинов стражи, как песок Западной пустыни пробивается сквозь все преграды, чтобы мерзко заскрипеть на зубах.
В это время Боо сидел в прибрежных зарослях и делал последние приготовления. Он еще раз проверил тяжелый ассирийский лук и привязал к тетиве стрелу. Теперь стрела могла лишь что-то толкнуть, не улетев при этом сама. И это "что-то" было немедленно извлечено из небольшого кедрового ящика, окованного бронзой. Устройство напоминало маленький лук размером в ладонь с толстой стрелой толщиной в указательный палец. Боо начал медленно взводить маленький лук. Из толстой стрелы, оказавшейся кипарисовой трубкой выдвинулась где-то на палец более тонкая трубка из тиса. При последующем надавливании на маленький лук и из тисовой трубки тоже где-то на палец выдвинулся пучок бронзовых иголок. Раздался щелчок, и устройство встало на боевой взвод. Далее Боо взял немного мягкой шерсти и затолкал ее между иголок. После этого из того же кипарисового ящика были извлечены маленькие бронзовые флакончики финикийской работы, из которых на паклю было сделано по несколько капель отборных халдейских ядов. Далее к хитроумному устройству было прикреплено два больших орлиных пера, а само устройство было одето на привязанную к ассирийскому луку стрелу.
Следом настал черед стоявшей рядом катапульты, которая чем-то напоминала хеттскую, но была намного меньше и, к тому же, была направлена почти вертикально вверх. Боо взвёл катапульту и зарядил ее небольшой шарообразной корзинкой с негашеной известью. Рядом поставил кувшин с маслом. Прутья корзинки были довольно редкими и обмотанными льняной паклей.
Процессия из трех лодок приближалась к засаде.
Боо взял кувшин и обильно полил корзинку маслом. Известь недовольно зашипела. И этот Пентутимес будет утверждать, что в его масле нет ни капельки воды? Грязная эфиопская свинья!
Нос царской лодки поравнялся с засадой. Боо дёрнул спуск катапульты. Корзинка, описав высокую дугу, плюхнулась в воду в дюжине шагов за царской лодкой. Плеск падающей корзинки сбил с размеренного ритма его светлость Пауаха и он так и застыл с поднятой колотушкой в руке. Гребцы замерли с поднятыми вёслами. По воде шли круги раскрашенные известью и маслом. Солнце еще не взошло, но уже было достаточно светло, чтобы разглядеть серо-радужные круги на воде. Все участники процессии испуганно смотрели на зловещее предзнаменование. Похоже, что его величеству Эхнатону надо было прежде посоветоваться с богиней Хапи, а уж потом назначать верховным богом Атона. Либо воздерживаться от речных прогулок.
Пока все, включая гребцов, смотрели на непонятное, а от того еще более зловещее знамение, Боо прицелился и отпустил тетиву своего ассирийского лука. Адское устройство сорвалось с толкнувшей его стрелы и по широкой дуге полетело прямо в спину государя.
Сперва Эхнатону в кожу впились бронзовые иголки и буквально нашпиговали его смесью ядов из шерстяного комка. Далее по инерции в его спину упёрлась тисовая трубка. Как только это произошло, она сдвинула какую-то внутреннюю защелку и маленький лук, резко вернувшись в исходное положение, оторвал адское устройство от спины и отбросил в воду.
Когда Эхнатон развернулся, то единственное, что он увидел - небольшие круги от упавшего в воду механического убийцы. Он хотел что-то сказать придворным, но вместо слов из его рта вышла пена. А придворные всё смотрели и смотрели на непонятные круги и пятна на воде.
Пока не закричала Тийя.
Если бы Небо могло упасть от крика, то это был именно такой крик...
Его величество так и не почтил своим присутствием постройку нового храма. Не доплыв буквально сотню шагов до причала, лодки остановились, а потом с непонятными криками и воплями резко повернули обратно. Саниферу ничего не осталось, как отпустить домой уставших за ночь рабочих и рабов, а самому отправиться во дворец за пояснениями и новыми распоряжениями. Повозку ждать не было времени, да и просто захотелось прогуляться вдоль берега Итеру, вдыхая свежесть раннего утра и размышляя о превратностях прошедшей ночи. Санифер решил не петлять узкими улочками, населенными ремесленниками и мелкими чиновниками, а пройтись прямо по Царской дороге, хоть он этого и очень не любил. Всегда встретишь какого-то надменного павиана из государевой свиты и он обязательно испортит тебе настроение на весь последующий день.
Но сегодня Царская дорога была совершенно пуста. Санифер приблизился к Северному дворцу. Из главных ворот дворца буквально вылетел Хоремхеб:
- А, Санифер, ты уже слышал печальную новость?
- Ах, достопочтенный Хоремхеб, сейчас времена такие, что все новости печальны.
- Но эта особенно печальна.
- Не из-за нее ли государь жизнь-здоровье-сила не посетил новое строительство.
- Любезный Санифер, к сожалению, ты прав - наш государь жизнь-здоровье-сила внезапно заболел, - сокрушенно покачал головой Хоремхеб, а потом тихо, чтобы не услышали стражники, добавил, - быстро в Южный дворец.
И Санифер направился к Южному дворцу. На полпути его настиг всё тот же Хоремхеб. Теперь их никто не слышал, и военачальник дал волю чувствам.
- Ну ты и свинья, Санифер! Сколько можно тебя ждать?
- Как всё прошло? - сухо спросил Санифер.
- Как на уасетском рынке - все деньги уже растрачены, а товар еще не куплен.
- Боо никто не заметил?
- Шутишь? Даже я поначалу ничего не понял!
- А как Эхнатон?
- Достопочтенный Пенту одной рукой пытается его оживить, а другой уже зовёт парарасхетов.
- Ой Хоремхеб, боюсь я парасхетов...
- Ты чего? - заржал Хоремхеб, - рано тебе об них думать.
- Да я о тех, которые бальзамируя нашего правителя, обнаружат лишние царапины на его теле.
- Если людям хорошо платить, то они тихо делают своё дело и не отвлекаются на посторонние мелочи.
- Хотелось бы верить, - покачал головой Санифер, - а что ели Пенту что-то обнаружит?
- Тогда не знаю, - растерялся Хоремхеб, - придётся что-то предпринимать.
- Скажи мне Хоремхеб, ты опоздал на государеву лодку, как я тебе и рекомендовал? - Санифер еле удержался от слова "приказал".
- Да я вообще еле успел. Плыл на последней лодке как последний бродяга. И зачем только это надо было делать?
- Затем, уважаемый Хоремхеб, что если кто-то как-то всё-таки обнаружит лишние царапины на Эхнатоне, то именно ты возглавишь расследование. Ты ведь был на другой лодке и абсолютно непричастен к делу. В отличие от остальных...
- Санифер, ты голова! - заорал на всю улицу Хоремхеб, - да я прямо сейчас соберу всех, кто плыл на царской лодке, в подвалах Северного дворца и продержу их там до тех пор, пока они не сознаются в цареубийстве.
- Не спеши, Хоремхеб, не спеши. Как говорит досточтимый Эйве "не в наших силах ни ускорить, ни замедлить течение Итеру". Пусть всё идёт своим чередом. Кстати, а почему мы идём в Южный дворец?
- Не мы, а ты, - шмыгнул носом Хоремхеб, - тебя проведёт дальше Нофер, а мне пора возвращаться в Северный дворец. Похороны государя дело хлопотное.
- Похороны вообще дело хлопотное...
Возле входа в Южный дворец стоял Нофер. Как только к нему подошёл Санифер, он развернулся и коротко, но властно, сказал: "Ступай за мной". Немного поблуждав по лабиринтам Южного дворца, они вошли в небольшую полуподвальную комнату. Санифер был готов увидеть всё, что угодно, только не это...
Возле стены, под самым окном, в глубоком вавилонском кресле сидела Нефертити. А возле левой стены на циновке сидели, поджав ноги, Боо и Усертеп. Чтобы выиграть время, Санифер склонился в глубоком поклоне. При этом он скосил взгляд на Боо - нет ли на нём веревок. Веревок не было...
- Ты чем-то удивлён, Санифер? - строго спросила Нефертити.
- Да вот с самого утра, только то и делаю, что удивляюсь, моя госпожа...
- Как ты меня назвал?
- Моя госпожа, о сиятельная Нефертити.
- А разве твоя госпожа не Тийя?
- Она соправительница. А раз нет правителя, то...
- Уже нет?! - вскочила Нефертити.
- Если и есть, то еще недолго ему осталось. Халдейские яды безжалостны как суховей с Западной пустыни.
- Будем надеяться. - Нефертити снова села в кресло, - Так что же тебя удивляет целое утро?
- Сначала меня удивило то, что стража не погналась за Боо. Я ведь потому и просил уговорить Эхнатона избрать водный путь, чтобы у Боо было больше времени на бегство. Потом меня удивила стража, не арестовавшая меня вместе с орущим на весь город Хоремхебом. Теперь меня удивляет присутствие здесь Усертепа...
- Пусть тебя это не удивляет, Усертеп мой доверенный человек.
- Ну и зачем же было шпионить за мной?
- За тобой никто не шпионил. Скорее наоборот. Усертеп должен был следить не шпионит ли кто за тобой и Боо.
Усертеп кивнул головой и попытался что-то сказать, но Нефертити властным жестом его оборвала.
- И это всё, что тебя удивляет? -спросила Нефертити сделав ударение на слове "всё".
- То, что Хоремхеб в этом заговоре фигура не самостоятельная было ясно с самого начала, - тяжело выдохнул Санифер, - но я думал, что за ним стоит Эйве.
- Эйве? - удивилась Нефертити, - Эта старая обезьяна?
- Так больше некому.
- Ты прав Санифер, это ничтожество окружило себя подданными такими же бездарными как и оно само. Единственный кто хоть на что-то способен это Хоремхеб. И то его надо постоянно направлять, так как мозгов у него не больше, чем у цыплёнка. Хетты пинками гонят его воинов к Тростниковому морю, а он всё не даст команду показать силу, поскольку его недалёкий правитель видите ли ищет мира с соседями.
- Я надеюсь, что скоро у Хорехемба появится более решительный правитель, и наши соседи снова поймут, где их место в этом мире.
- Кого ты имеешь ввиду?
- Хатшепсут. Новую Хатшепсут.
- Нет дорогой Санифер, это не для меня.
- Не вижу причин, почему бы Кеми не могла править ее величество Нефертити.
- Ты думаешь, что всё это из-за власти?
- Ну а из-за чего же еще в Кеми укорачивают земную жизнь своим правителям?
- Ты знаешь, что такое любовь? - строго спросила Нефертити, пристально глядя в глаза Саниферу.
- Возможно... - Санифер отвёл взгляд.
- Именно по этому тебе меня не понять.
- Государыня, я лишь жалкий ремесленник
- Но даже самый жалкий раб считает себя выше любой госпожи, только потому, что он мужчина.
- Я так не думаю, - запротестовал Санифер.
- Ты, может и нет, хотя в этом я сильно сомневаюсь. А вот остальные мужчины не более чем самцы эфиопского бабуина, изучившие грамоту или ремесло.
- Государыня, - осмелел Санифер, - могу ли я узнать, что вообще происходит в Кеми?
- Именно для этого я вас и собрала. Так вот Санифер, Боо и Усертеп слушайте и запоминайте, что вам скажет ваша госпожа. Когда-то я страстно любила это ничтожество. Впрочем, тогда он еще не был таким. Поначалу он был очень добрым и обходительным. Мне было тяжело смотреть, как все эти дармоеды жрецы буквально издеваются над его неопытностью. И тогда я посоветовала ему оставить для Кеми только одного бога, и только его жрецов. А остальных бездельников заставить самих зарабатывать себе на пропитание. И он это сделал. Стало ли от этого хуже нашей несчастной Кеми?
- Наоборот, государыня, только лучше.
- Может ты и прав. Только уже поздно. Вместе с Эхнатоном уйдёт и его религия, а на ее место вернутся старые добрые боги Кеми и сотрут память об этом ничтожестве. Я так решила! А Хоремхеб это сделает. - Нефертити глубоко вдохнула и выдохнула, словно ей не хватало воздуха, - Так вот, когда я увидела, что все государевы решения вязнут в паутине из друзей и родственников, я посоветовала построить новую столицу, я даже сама указала место для Ахетатона. Разве государственные дела не стали идти лучше?
- Поначалу да... - несмело подтвердил Санифер.
- Вот именно, Санифер, поначалу. А потом он превратился в обычное ничтожество и окружил себя такими же, ни на что не способными ничтожествами. Впрочем, для нашей несчастной Кеми это в порядке вещей. После Хатшепсут, которую ты только что упомянул, нашей несчастной страной правят одни ничтожества. И это ничтожество было бы не лучше и не хуже предыдущих. Если бы не эта помесь шакала и скорпиона - Тийя. Соправительница ничтожества. Много всего было в истории несчастной Кеми, но блудница на троне, это слишком даже для нынешнего упадка нравов. Я долго терпела. Я много терпела. Но есть такое, что ни одна женщина выдержать не может. И я тоже не из камня. Поэтому это ничтожество должно умереть. Отныне, если его и будут вспоминать, то только лишь как лживого еретика и отступника. Я так сделаю. И так будет. А кто после смерти этого ничтожества будет править страной мне уже безразлично. Я просто устала.
- Мы все устали, - тяжело выдохнул Боо.
- Тогда идите отдыхать. При необходимости вас позовут, - Нефертити медленно встала с кресла, - Санифер, я вижу, тебя снова что-то удивляет?
- Да, моя госпожа, - склонил голову Санифер, - обычно с услышавших такое, берут клятву молчания.
- А зачем мне ваше молчание? - пожала плечами Нефертити, - можете рассказывать это в трактирах, можете высечь это на самой высокой скале Кеми - всё равно вам никто не поверит. Санифер, если ты станешь рассказывать, что это ничтожество убили старые боги, которые вдруг заметили, что уже много лет их храмы используются как отхожие места - то тебе поверят. Если ты расскажешь, что его убили жрецы, которые за много лет даже не удосужились бросить камень через дворцовую ограду, в надежде, что он попадёт по назначению - тебе поверят. Если расскажешь, что верховное ничтожество было убито придворными ничтожествами - тебе тоже поверят. А вот если ты скажешь правду, то тебе никто не поверит.