Ноябрьский ветер и моросящий дождь заставляли прохожих ускорять шаг и плотнее кутаться в плащи и куртки, но Анечка мечтательно шагала из университета по лужам и, казалось, не замечала ничего вокруг. Все её мысли были заняты лишь одним, и этого хватало, чтобы осветить мир ярким весенним солнцем.
Несколько минут ушло на поиски ключа - бесплодные, впрочем, он, как и обычно, остался утром на столе - и Анечка решительно позвонила в дверь соседке. Если она сейчас же не поделиться новостью хоть с кем-то, то просто взорвется.
Лиза, соседка, была предметом обожания Анечки все школьные годы. Лиза была старше её самой на пару лет, была тонкой натурой и знала жизнь. Она заводила романы с андеграундными музыкантами, непонятыми молодыми художниками и прочими творческими личностями, что давало ей неиссякаемый источник для километровых постов в ЖЖ, витиеватых и полных цитат, метафор и разочарования в окружающем мире. Анечка не всегда понимала особенно длинные слова, но всегда признавала в Лизе несомненный талант и неординарную личность.
Вот и сейчас Лиза появилась на пороге в чем-то средним между пеньюаром и кимоно, ярко-алым и расшитым райскими птицами. В квартире играла восточная музыка и горело несколько аромаламп. Анечка закашлялась:
- Может, открыть окно? Как-то душновато у тебя здесь.
- Эфирное масло иланг-иланга воздействует на организм сразу на трех уровнях: эмоциональном, ментальном и физическом, - нараспев проговорила Лиза, - ты же не хочешь лишиться его благотворного эффекта?
Анечка подумала было, что единственным благотворным эффектом Лизиных масел обычно была разве что мигрень, но сегодня она была слишком счастлива, чтоб чувствовать раздражение на что бы то ни было. Она больше просто не могла сдерживать это в себе и выпалила:
- Лизонька, ты не поверишь! Я счастлива, так счастлива! Самый чудесный мужчина на земле наконец-то улыбнулся мне сегодня! Мы предназначены друг для друга, и теперь я знаю, что тоже нравлюсь ему!
Лиза приподняла и переспросила:
-Мужчину? Кажется, еще совсем недавно ты вздыхала по своему бывшему однокласснику, как та его з...
- Не напоминай мне о нем, - прервала её Анечка. - Я и сама не понимаю, как я могла быть такой идиоткой, чтобы потратить столько времени на этого Макса. Он не стоит даже мизинца Романа Алексеевича! Ах, ты бы видела его глаза! Серые, бездонные, в них утонуть можно! И руки, эти руки с пальцами пианиста...
- Серьезность не к лицу, когда семнадцать лет...
Однажды вечером прочь кружки и бокалы,
И шумное кафе, и люстры яркий свет!
Бродить под липами пора для вас настала*, - продекламировала Лиза.
- Красиво. Сама написала?
Лиза улыбнулась уголками губ, но промолчала. Анечка, хоть и не умела долго обижаться, особенно сейчас, но все же с некоторым неудовольствием подумала, что хоть её подруга и была, конечно, творческой личностью, но могла бы и вести себя как все нормальные люди в некоторые моменты. В такие как этот, например.
Лиза предложила погадать на картах Таро, но Анечка отказалась. По правде говоря, предсказания помешанной на мистике соседки чаще не сбывались, чем наоборот, но неблагополучный прогноз сейчас просто разбил бы ей сердце. Так что они просто пили зелёный чай без сахара и рассматривали фотографии, отснятые Лизой несколько дней назад. Фотографии были достаточно вызывающие, и даже провокационные, но мысли Анечки уносились далеко от них под убаюкивающий голос, вещающий что-то про игру цвета и тени и черно-белую гамму. Она подумала, что у них с Романом будет все совсем по другому, не так, как на этих фото. Они будут самой романтичной парой на свете!
* * *
На следующее утро Анечка особенно тщательно подвела глаза и накрасила ресницы, хотя обычно первая пара не оставляла ей времени. Впрочем, в этот день проснуться вовремя снова не удалось, но Анечка решила, что идеально наложенный макияж стоит пропущенной лекции, ведь следующее занятие - история, которую и ведет Роман Алексеевич. Мелькнула предательская мысль, что стоило хотя бы попытаться открыть учебник, но Анечка привыкла быстро избавляться от угрызений совести такого рода.
Роман Алексеевич зашел в аудиторию быстрым шагом и со слабой улыбкой на губах. Анечка залюбовалась его идеально отглаженным костюмом и полоской кожи, виднеющейся в расстегнутом вороте рубашки. Юля, соседка по парте и приятельница, пихнула Анечку в бок, и они захихикали. Сзади послышался недовольный шепот и едкие комментарии, но Анечка предпочла не вслушиваться. По правде говоря, она не слишком вникала и в суть лекции, а просто растворялась в бархатном голосе преподавателя:
- Влiтку 1651 року Хмельницький, розлютившись, наказав своєму старшому сину Тимошу повiсити мачуху на воротах батькiвського дому в Чигиринi, за пiдозрою у зрадi. Невдовзi вiн одружився втретє з...
Анечка могла слушать его вечно.
Вечером Анечке все же пришлось обложиться учениками - она не смогла ответить ни на один вопрос Романа Алексеевича, и теперь писала невыносимо скучный реферат о политике Богдана Хмельницкого. И все же Анечка не унывала - возможно, ей удастся вручить его на проверку наедине, и тогда... Она еще не знала точно, что случится тогда, и с нетерпением ждала подходящего момента это выяснить.
Отложив наконец ручку, Анечка потянулась и встала. Она подошла к книжному шкафу, и выудила с самой верхней полки из кипы старых учебников зачитанный томик. На обложке мускулистый красавец сжимал в объятьях девушку в вечернем платье. Анечка стыдливо поморщилась, представив на секунду выражение лица, например, Лизы, если бы та увидела эту книгу, но вдруг неожиданно для себя заговорщически ухмыльнулась и подмигнула обложке.
Анечке повезло - когда она через несколько дней, затаив дыхание и скрестив пальцы, заглянула на кафедру истории, Роман Алексеевич был там один. Он ободряюще улыбнулся, и сердце девушки забилось быстрее. Она решительно перешагнула порог и закрыла за собой дверь, вытягивая вперед реферат, как щит, и пытаясь унять дрожь.
- Роман... Роман Алексеевич, я...
- У тебя очень красивые волосы, - мягко произнес преподаватель, и Анечка смущенно встряхнула головой, подумав, что, возможно, две косички были не самым выигрышным вариантом. Она сделала шаг вперед, и Роман Алексеевич нежно и легко коснулся рукой её щеки. Тогда Анечка зажмурилась, и, бросившись а омут с головой, прижалась губами к его губам.
Они гуляли по набережной и наслаждались последними отблесками осеннего солнца. Роман Алексеевич знал сотни разных историй, он заставлял Анечку смеяться до слез и забывать о разнице межу ними. Она была влюблена и беззаботно счастлива.
Они спустились к воде и смотрели, как волны набрасываются на пирс. Анечка прижалась к Роману Алексеевичу и положила голову ему на плече.
- Днепр прекрасен в непогоду. Волны сливаются с небом, отражаются в нем, неукротимые, свободные. Есть что-то совершенное в их темной глубине, у них цвет твоих глаз.
Роман Алексеевич удивленно взглянул на Анечку и притянул к себе:
- Что ты думаешь о том, чтобы выпить что-то согревающее в какой-нибудь маленькой уютной кофейне?
Роман Алексеевич повел Анечку в небольшой суши-бар, где учил пользоваться палочками, а потом отвез к себе домой. В темной прихожей она споткнулась обо что-то, но бережные руки подхватили её и подтолкнули к гостиной.
- Хочешь что-нибудь выпить?
Анечка улыбнулась и кивнула, хотя у неё и без алкоголя кружилась голова. Пока Роман Алексеевич убирал что-то с книжного шкафа и разливал вино, она быстро набросала родителям по смс, что задержится сегодня у Юли.
Роман Алексеевич протянул ей бокал и приподнял свой:
-За тебя.
-За тебя, - зачарованно повторила Анечка.
Она огляделась вокруг: книги, телевизор, ноутбук, мебель в теплых коричневых тонах. В глаза вдруг бросилась керамическая статуэтка ангелочка с сердцем в руках. Краешком сознания Анечка удивилась, ей было странно ассоциировать Романа Алексеевича с такими вещицами. Он перехватил её взгляд:
- Просто дань сентиментальности, - слабо улыбнулся он, снова поцеловав Анечку, которая тут же забыла обо всем на свете, и коснулся пуговицы на её рубашке, -Можно?
Следующий день, суббота, выдался на удивление безоблачным для этой поры - настоящее запоздавшее бабье лето. Хоть Роман и предупредил, что хочет это утро посвятить накопившейся работе, Анечка решила сделать ему сюрприз и заехать к нему домой с тортиком собственного приготовления. Дома она не меньше часа провела перед зеркалом, и сейчас была жутко довольна своими кудрями, уложенными в идеальном беспорядке, зеленым шифоновым шарфиком, небрежно закинутым на плечо, и блестящими туфлями на небольшой шпильке, в которых погода чувствовалась гораздо отчетливее, чем в обманчиво ярком осеннем солнце.
На углу перед домом Романа - унылой блочной девятиэтажки, которые делают любой спальный район похожим на сотни других таких же районов по всему городу, по всей стране, - Анечка столкнулась с миниатюрной женщиной с огромным животом, тащившей внушительных размеров чемодан. Беременная остановилась перевести дух, и Анечка подбежала к ней, чтобы помочь. Женщина пожаловалась, что муж, который должен был её выйти и встретить, что-то запаздывает, а затем рассыпалась в благодарностях, хотя идти оставалось недолго - она жила в этом же доме, в том же подъезде, что и Роман. Анечке это показалось забавным и она даже решила, что обязательно расспросит у него про эту соседку.
И вдруг, когда они уже практически поравнялись с нужным подъездом, ветер сорвал лежащий свободно на плечах у Анечки шарфик, закружил и понес назад. Выругавшись и наспех извинившись, она побежала догонять беглеца, которого отнесло уже практически за угол дома. Черт! Весь грязный, как теперь в таком показаться Ро... Анечка оглянулась, и застыла как вкопанная. Роман, её Роман как раз стоял на крыльце, а беременная женщина бросилась ему на шею. Он зарылся лицом в её волосы и наклонился, чтобы поцеловать, но Анечка уже не могла вынести видеть все это хоть секунду дольше. Она развернулась, и побежала, не разбирая дороги и захлебываясь в рыданиях.
Анечка ни разу больше не появилась на истории, хотя к сессии, в её зачетке чудесным образом появилось написанное аккуратным мелким почерком и, какое-то кажется даже, съежившееся "отлично". Впрочем, Анечке мало было до этого дела, как и до всего вокруг в последнее время, но Лиза отпустила по этому поводу несколько довольно едких комментариев. Анечка попыталась было возразить, но апатия в конце концов взяла верх. Они сидели у Лизы, в комнате, завешанной постерами черно-белых фильмов и фотографиями кинозвезд Золотого века Голливуда (последнее Лизино увлечение). Аромалампы, врочем, были на месте - некоторые вещи не меняются.
- Все, что нас не убивает, делает нас сильнее, Анечка, - глубокомысленно заявила Лиза, и у Анечки аж зубы свело от такой банальщины. - Что ж, это был бесценный опыт... Кстати, я запостила твою, кхм, историю в свой блог, сперва немного её литературно обработав, ну, ты ведь понимаешь. Хочешь почитать комментарии?
Анечка зыркнула на Лизу, но та, похоже, была абсолютно серьёзна.
- Да ты же просто... а, - оборвала она сама себя, и выбежала из душной комнаты, постаравшись даже не особо сильно хлопнуть дверью, и спустилась на улицу.
Снег блестел на солнце, и какие-то дети слепили перед домом целое семейство снеговиков. Один из них, со смешным вздернутым носом-морковкой и серыми пуговицами вместо глаз, напомнил Ане Романа Алексеевича. Она поёжилась от холода и улыбнулась.