Однажды отправился Антошка с друзьями в лес по грибы. Родители его, как всегда, с лёгким сердцем отпустили. Лес-то был недальний, знакомый. К тому же, они как раз ему компас подарили и как им пользоваться научили. Так что Антошка в лесу этот приборчик опробовать намеревался, так сказать, на практике. Ну и, само собой, грибов насобирать, друзей не растерять.
Да только пока Антошка с компасом возился, по азимуту сверялся, друзей уж и след простыл. Покричал им Антошка и слышит, их "ау" с юго-запада раздалось. Покричал в другой раз - с юго-востока послышалось. "Что-то они плутают, - подумалось Антошке. - Надо б их нагнать да по компасу путь сверить". "Ау!" да "Ау!" - слышит Антошка и идёт себе всё дальше в чащу, а друзей никак не догонит. Уж больно шибко они припустили.
Вдруг вышел Антошка на лесную поляну. Только поляна-то эта, похоже, ещё вчера лесом дремучим была, с деревьями вековыми. Но кто-то могучий выкорчевал враз все деревья и прямо с корнями корявыми посередине поляны вроде как для костра их сложил, шалашом таким огромным. Словно поджечь собирался.
И слышит Антошка, из этого кострища голоса раздаются. И зовут они именно его, Антошку Завираку! Обходя глубокие ямы, приблизился Антошка к этой свалке из деревьев. И тут заметил он, что меж корней огромная куриная лапа торчит.
"Э, да деревья ж на избушку на курьих ножках навалились! - догадался Антошка. - Вон как её придавило! Так и плюхнулась наземь, старушенция, лапы в стороны выставив".
А голос-то из-под деревьев как будто знакомый раздаётся, он-то Антошкину догадку и подтвердил:
─ Антошечка, свет мой ясный! Это я, Бабушка Яга! Помоги мне, касатик! Уж я тебя отблагодарю!
И другой голос из избушки, мужской, ей вторит-подвывает:
─ Помоги-и... Отблагодарю-у...
И Баба Яга с подвывающим этим голосом Антошке в 2-х словах беду свою обрисовала. Ну, а мы тебе всё в подробностях изложим.
***
Итак, в то самое утро, когда Антошка только по грибы собирался, в избушке на курьих ножках, прямо сидя за столом колченогим, проснулся ... царь. Вот так чудо! Царь, как царь, в золотой короне набекрень, в царской одежде, золотом шитой. Проснулся он, однако, не в своей постели царской шёлковой, не на перине пуховой, не в палатах каменных, а в убогой избушке, да на курьих ножках!
Протёр царь глаза и огляделся.
─ Эт-то что такое? Где это я? - почесал он бородёнку. ─ А ну-ка дать мне ответ! - грохнул он кулаком по столу, сдвинув брови. - Постельничий! - крикнул царь и подбоченился. ─ ...Нет постельничего. Стража! ...─ ан, и стражи нет. ─ Бояре!... И бояр нету... До-оченька, Марья-царевна! - возопил царь в тревоге нешуточной. ─ И дочки... Так есть здесь кто-нибудь? ─ жалобно просипел он в недоумении, теряя свой царский гнев и робко оглядываясь.
─ Э-кхе-кхе, - послышалось с печки.
Царь вздрогнул и прижался к столу.
─ Кто здесь разбушевался? - спросил сердитый голос Бабы Яги. Свесила она с печки свой длинный нос, принюхиваясь. - Чу, русским духом пахнет...
Высунулась Баба Яга посильней да огляделась в своей хоромине по-хозяйски. Вдруг заметила она гостя и заморгала удивлённо. Кряхтя и охая, слезла Баба Яга с печи и не спеша к нему проковыляла. Нахмурила косматые брови, разглядывая. Может, Леший переодетый шутки шутит? Да нет, этот не так лохмат и дремуч. Иль Кощей Бессмертный? Нет, у того корона с черепами, да и с лица страшнее будет. То подойдёт Баба Яга поближе, в лицо вглядываясь, материю на одежде царской щупая, то подальше отступит да прищурится. А царь лицо гневное делает да отворачивается, но на Бабу Ягу всё ж одним глазом косит-поглядывает.
─ Ты как сюда попал, мил-человек? - сурово молвила старая, ─ Избушку мою не окликал, к лесу задом поворачиваться не велел, а здесь - сидишь да ещё шумишь? - Баба Яга ткнула в царя когтистым пальцем.
Царь осерчал да как грохнет кулаком по столу - аж стол зашатался.
─ Молчать! Ты как с царём разговариваешь? Пади ниц, пади!
─ Еш-щё чаво! В своём-то домушке! - подбоченилась Баба Яга и даже спину распрямила, насколько ещё могла. - Жила тут, жила цельный век, а то и больше... Забыла уж, сколько тут жила, да сама себе хозяйкою. Безо всякого царя... в голове. И вдруг - нате, царь! Не знаю я никаких царей.
─ Никакого почтения к царской особе! - продолжал пыхтеть царь, однако не так громко. - Ты кто такая будешь?
─ Как кто? ─ обомлела старая. ─ Баба Яга я, Костяная нога. Тебе что, царь, сказок в детстве не рассказывали?
─ Подумаешь, Баба Яга! - хмыкнул царь.
Достал он монету, потёр о живот, чтоб лучше сияла, и протянул прямо к длинному носу старухи.
- Во, видала?
Баба Яга скосила глаза к переносице, разглядывая.
─ Не видала. Это ещё чаво?
─ Как "чаво"? Монета. Золотая. А на ней, смотри, ─ мой профиль. Это я, царь Еремей III. Похож? - царь задрал бородёнку для пущего сходства.
─ Ну, - пожала Баба Яга горбатыми плечами, ─ а зачем мне монеты в моём дремучем лесу? И царь - без надобности.
─ Твой дремучий лес - в моём Тридевятом царстве, ─ взвился царь. - Хошь жить без монет - живи. Но царя не признавать - не позволю! Стража! - гаркнул он и тут же, опомнившись, испуганно покосился на старуху.
Прищурилась Баба Яга и спросила с издёвкой:
- Ну, где твоя стража, царь-государь? А дверка-то - вон она. Загостился ты в моей избёнке, я так думаю. Избушка, избушка, - скомандовала Баба Яга зычным голосом, - стань к лесу задом, распахни дверь да выгони непрошеного гостя.
Но эта генеральская команда осталась без последствий. Баба Яга подождала- подождала и проговорила скороговоркой:
─ Хм. Избушка, избушка, это я, Баба Яга. Как слышишь? Приём, ─ и выставила ухо из платка, чтоб лучше слышать, но ничего не услышала. - Ну да, моя избушка внимательно слушает, ─ заверила она царя, бодро подмигнув, и повторила громко да раздельно: ─ Избушка, избушка, стань к лесу задом, к стёжке-дорожке передом да изгони непрошеного гостя, именующего себя царём Еремеем.
Царь возмущённо надулся, глотая воздух ртом. Но избушка и на этот раз не заскрипела, не заохала, не закудахтала и не шелохнулась.
- Э, да она спит ещё! - с напускной уверенностью подмигнула царю Баба Яга.
Стало так тихо, даже мыши прекратили в углу возиться. Но избушка не скрипнула, не шелохнулась.
─ Ну, развалюха древняя, неповоротливая! Почто ты меня перед людьми конфузишь? Отвечай, когда тебя хозяйка спрашивает!
Вздохнула избушка всеми своими брёвнышками и молвила человеческим голосом:
─ Не серчай, Баба Яга. Заколдована я.
─ За-кол-до-вана? - вздрогнула Баба Яга. ─ Как зовут того злодея, что тебя заколдовал?
─ Неведомо мне, - простонала избушка.
Бросилась Баба Яга к окошку и видит: всего за одну ночь деревья так разрослись, что всю избушку оплели.
─ Фу ты, ну ты! Что за напасть!
─ Чтой-то больно сумрачно за окном, э? - отважился царь на замечание.
─ И ты тут ещё! ─ обернулась к нему разъярённая Баба Яга. ─ А ну, вылезай отсюда через печь, по трубе, чтобы духу твоего царского здесь не было!
Царь отступал от неё, пятился, пятился. Но не очень-то в этой избушке и попятишься. Цапнула его Баба Яга когтистой лапой за рукав и подтащила к печке да в шею ткнула так, что корона со звоном на пол слетела. Делать нечего. Царь без свиты - всё равно, что не царь. Подхватил свою корону, подобрал подол камзола царского и полез он в закопчённую печь. С одной ноги попробовал, с другой попытался, затем снова с той же ноги, а никак не выходит.
─ Не гневайся, боярыня, ─ взмолился царь. - Несподручно мне в моём возрасте и сане в твою печь чумазую.
─ А ты садись на заслонку. Я твою царскую особу сама туда закину. Да не бойсь, не уроню твоё царское величество.
─ Уж куда ниже уронить, ─ вздохнул царь, повесив голову.
Глянула на него Баба Яга, и что-то у неё в груди ёкнуло (она никогда не замечала, что у неё сердце есть). Уж больно жалок стал царь. Да и в трубу всё равно не пролезет. Сошла с неё злость, словно мартовский снег.
─ Ну, ты вот что... ладно, вставай, не кручинься, - махнула Баба Яга костлявой рукой. ─ Не обижу я тебя, ─ взяла она из его рук корону и напялила на царскую голову. - Пойдём вот на лавку, к столу. Ты ж мой гость. Я тебя угощать буду.
Покорно, сам не свой, сел царь к столу. А Баба Яга загрякала горшками.
─ Что тут у меня на завтрак-то приготовлено? Баба Яга - хозяйка запасливая. У меня всегда что-нибудь приготовлено. Вот, лягушечки жареные. С вечера пожарила, к утру припасла. Да не побрезгуй, я от всей души, ─ Баба Яга грохнула сковородку на стол.
Отодвинулся царь от угощенья такого.
─ А! У меня ж ещё пиявочки солёненькие были! ─ вспомнила Баба Яга. ─ Ой, были, были! Где ж они? Неужто Леший все съел? А! Да в кадушечке! - Баба Яга прошаркала в угол, где стояла пара кадушек. Открыла одну и даже подпрыгнула от радости. - Вот они, мухоморчики мочёные, прошлогодние! А я-то про них позабыла совсем. Смахнула она с кадки паутину, накидала мухоморов в миску. Из другой кадушки пиявок зачерпнула и шмякнула миску перед царём. - Во, угощайся, царь-государь. Я бабка щедрая.
─ Что ты, что ты, - замотал царь бородой, - не ем я мухоморов. Я не бессмертный.
─ Ну, тогда пиявочек солёненьких.
Царь вздрогнул.
─ А хлебца у тебя не найдётся?
─ Не водится.
─ А водицы?
─ Да сколько угодно, болотной, свеженькой.
─ Бр-р.
─ Ну, лягушечек жареных-то отведай, ─ Баба Яга схватила за лапку лягушку со сковородки и протянула к носу царя, не замечая его испуганного взгляда.
─ Что ты, что ты, не хочу я твоего угощенья!
─ А зря. Ох, и духовитые!
Царь осторожно принюхался.
─ Жареные, говоришь? Эх, курятинки бы... Ну, давай своих квакушек.
Царь зажмурился и осторожно попробовал.
─ Я ещё живой? - спросил он, открыв один глаз.
─ Шивой, куда ты денешься, ─ прошамкала Баба Яга с набитым ртом и придвинула к нему сковородку поближе. - Бери ишшо, не стесняйсь, государь.
Царь ещё немного осторожно пожевал и поклонился:
─ Спасибо за угощенье. Такого ещё не едал.
─ Плохо же тебя кормят, я смотрю, - покачала Баба Яга головой, уплетая лягушачью лапку.
─ Да, неважно. Одному повару приказал голову отрубить, другому... А остальные, вроде, ничего стряпают. Осетринка отварная, гусятинка тушёная, грибочки жареные, белые, поросятки молочные - ммм - объеденье. Кулебячки да пирожки с пылу, с жару. Икорочка чёрная да красная. Эх, на пиру - так по полсотни блюд, а то и больше. Не считал...
─ И чего тебе в твоих палатах царских не хватало-то? Как да зачем ты в моей избушке-то оказался?
─ Неведомо, ─ развёл царь руками с тяжким вздохом.
- Неужто и впрямь не припомнишь, как ты здесь оказался?
- То-то и оно! Не покидал я палат своих каменных! Лёг я спать в постель свою пуховую... А! Может, ты мне снишься? Дай, ущипну тебя.
- Я те ущипну! - Баба Яга решительно выставила костлявый локоть.
Царь боязливо отдёрнул свою руку и почесал в затылке.
- Вот, как счас помню, лёг я, стало быть, не раздеваясь, прямо в сапогах.
- А зачем в сапогах?
- Да так, разуваться не захотелось. Постельничего прогнал - надоел.
- А может, и ты кому надоел? - проворчала Баба Яга.
Но царь её не слушал и продолжал:
- И вот - пригодились, сапоги-то. Обутым-то здесь всё ж лучше, нежели босиком.
- А по мне ты - что обутый, что разутый - всё одно лишний тута, - буркнула Баба Яга. ─ А теперича, знать, к моей избушке тебя приколдовали? И надолго ли?
Царь в ответ лишь потупился с виноватым вздохом и зажал ладони между колен. И вдруг запричитал:
- Эх, горе мне горе! Государство моё - Тридевятое царство - без присмотру! Дочка моя, Марья-царевна, на выданье - сиротинкой осталась. Где войско моё с Воеводой? Бояре мои, ищут ли меня? Чей заговор? Кто меня сюда сослал?
- Не тужи, государь, не печалься. Беда у нас общая. Ведь и мою избушку заколдовали. Щас узнаем, чей заговор-то. Погадаю-ка я на волшебной водице.
Вытерла Баба Яга руки о драный передник, достала из-за печки небольшой чугунок с плескавшейся в ней водой и бережно поставила его на стол.
- Ну, гляди, что видишь?
Заглянул царь в чугунок и отвечает:
- Старуху страшную, крючконосую.
Нахмурилась Баба Яга и говорит вредным голосом:
- А я - бывшего царя, в короне набекрень.
Спохватился царь и поджал губы.
- А теперь молчи, - приказала Баба Яга, - гадать буду. Чуфы-пуфы, пуфы-чуфы! - принялась она разводить руками над водицей. - Я, Баба Яга-Костяная нога, желаю знать, кто послал на нас напасть.
Тут замутилась вода, затуманилась и увидели они такое, что оба подскочили и лбами стукнулись. Увидали они молодца бравого, широкоплечего да чернявого, до зубов вооружённого. Глаз узкий, недобрый, ус чёрный, длинный.
- Да это ж Салават - новый начальник стражи моей! - вскричал царь.
- Да это ж Соловей-разбойник! - вскричала Баба Яга.
- Как разбойник?!
- Не знаю, как. А откуда, ведаю - с большой дороги разбойник. Уж как засвищет, как засвищет, бывалочи, - всё с неба падает: птицы, деревья, рыбы, лягушки, зайцы...
- Стой, стой, чтой-то я не пойму. Ну, птицы - понятно. А деревья-то, рыбы, лягушки и прочее - почему с неба?
- Ну, деревья - те с корнями выкорчёвываются.
- От одного его свиста?
- Сама видала, от одного. А он и два, и три, и много раз засвистеть может. Я-то больше сосчитать не умею. А ему-то - что. Посвищет да похохочет над тем, как всё с неба посыплется.
- А откуда ж на небе рыбы-то да и лягушки, зайцы?
- Дык всё от его свиста в небо взлетает. Речка не то, что с рыбами да лягушками - прям с водою. А что по земле прыгает да ползает, и подавно вихрем закружит. С подвод да телег, что по дороге едут, всё сдувает да прямо в загребущие руки его летит. Да это всё - что! Но ведь и мою-то ступу дважды сбивал. Вон, горб какой у меня от этого. Потому в ссоре мы с ним давнишней. Я его метлою отходила - проучить хотела.
- А он что, проучился?
- Не-а. Он к моей избушке припожаловал. Слышу - свист. Только я, было, к оконцу сунулась, как начала моя избушка кружиться да вертеться - ну, прямо, хлюгер, что над Кощеевой башней торчит.
-Что за хлюгер?
- Ну, этот, что от ветра крутится.
- А, флюгер!
- Во, он самый. Распласталась я на полу, руками голову прикрыла. С печки горшки сыплются, кадушки через меня перекатываются, лавка упала, стол шатается, вот-вот на мой горб грохнется. Но только это ещё пустяки. Чую, завалится моя избушка, несдобровать мне. Заикаюсь, а заклинания твержу, какие вспомнить в силах. Однако, выстояли мы с избушкой. Поднялась я, распахнула дверь, стою на крыльце, пошатываясь. В глазах всё так и вертится, но виду не подаю. А Соловей-разбойник-то хохочет, довольный, и говорит: "Яга, ещё тебя увижу с метлою твоей - так свистну, что крыша с твоей избёнки за Кудыкину гору улетит."
- От, злодей!
- Но и я, однако ж, - Баба Яга! Навела я на него порчу, с крыльца не сходя.
- У-у. И как? Успешно?
- А как же! Чихать он начал. Ка-ак чи-ихнёт! С ёлок шишки и белки попадали. Так, чихаючи, - ни вздохнуть, ни охнуть, от меня и убежал. Всего пару дней почихал, а ни одной шишки в лесу не осталось. У всех белок бока зашиблены. Надоело ему чихать, и подался он к ведьме одной. Велела она ему от меня подальше держаться. Мол, всё, как рукой, снимет. Вот он и подался куда-то. К тебе, небось.
- Н-да, а я его начальником стражи определил.
Вдруг Баба Яга ткнула локтем царя в бок и показала на водицу.
- Гляди, ктой-то тут ещё появился.
А там и впрямь перед Соловьём-разбойником какой-то юркий человечек согнулся.
- О, да это ж мой Постельничий! - сразу узнал его царь по тощей спине.
- Тс-с! - зашипела Баба Яга и как раз вовремя, потому что Соловей-разбойник спросил царского Постельничего:
- Ну, что, поджёг кострище?
- Никак нет, мой господин, - отвечал тот с подобострастием.
- Как нет? - вскричал Соловей, сверкнув чёрными глазами. - Я царя усыпил, в избушку на курьих ножках отправил...
- Истинно так, у меня даже уши заложило. Да и я сам чуть в окно не вылетел вслед за ним. Ох, вы и свищете!
- Я избушку деревьями завалил, так же грозно продолжал Соловей-разбойник, наступая на Постельничего, - а ты своё дело не сделал!
- Истинно так, мой господин, - отвечал Постельничий, беспрестанно кланяясь, - но не прогневайся, мой господин, позволь слово молвить.
- Ну? - Соловей заиграл бицепсами, сверля Постельничего глазами. Ох, и страшно же он смотрел! У царя даже мурашки по спине побежали.
- Поджечь избёнку на курьих ножках нетрудно, - залебезил Постельничий, вихляя спиной, словно червяк, - Да я, хоть сейчас, сгоняю и подожгу. Да лесу-то, лесу сколько заодно сгорит! Сколько сгори-ит! Убытков-то, убытков, ах, сколько бу-удет! А я так думаю, господин, ты избушку-то деревьями надёжно завалил - не выбраться. Там теперь царь с Бабой Ягою, что пауки в банке, друг друга так и изничтожат. Сам слышал, бранятся. У царя...
- У бывшего.
- Что? Что вы изволили?
- У бывшего царя, - повторил разбойник с каменным лицом.
- Да, да, мой господин, у бывшего царя характер - ого-го. Да и Баба Яга...
- Да, эта старуха трёх бывших царей стоит, - подхватил разбойник, поглаживая тонкий чёрный ус. - Чуть что - сразу порчу наведёт, метлой огреет. Изжарить бы их для верности, но насчёт леса да убытков ты прав, однако.
Тут их речь неслышной стала, картинка на воде затуманилась и вовсе пропала.
- Вот оно что! - сказала Баба Яга, сощурившись. - Соловей-разбойник нас деревьями завалил, да ещё чуть живьём не зажарил!
- А мой Постельничий, ничтожный предатель, с ним в сговоре! А Воевода мой где? Армия у меня - тыща сабель. Э-эх!
Но не слушала его Баба Яга, а всё себе под нос бормотала:
- Леший - тот не справится. Змей Горыныч? На меня в обиде. А Кощей... этот может. Да и за живой водой он ко мне, почитай, каждый год шастает. Был бы он Бессмертным без меня! Как же!
Из своей причёски, то есть из седой пряди, что из-под платка торчала, выдернула Баба Яга волосину и что-то над ней пошептала, поплевала, снова пошептала, три раза вокруг когтистого пальца обмотала и проговорила:
- Алё, Кощей Бессмертный? Это Баба Яга. Как слышно? Приём.
- Слышно, старая. Говори быстрей, а то не до тебя.
- Слышь, Кощеюшка, в беду я попала. Выручай меня...
- Не могу, Ягуся. Сам пропадаю. Царёво войско под стеною стоит, из пушек палит. А мои стражники в подвалах сырых заржавели. Не то, что воевать, пошевелиться не могут. Рукой махнут - рука отваливается, голову повернут - голова сама собой с плеч долой. - Тут послышался свист летящего ядра, затем страшный грохот и звон. Царь и Баба Яга даже пригнулись.
- Кощеюшка, цел ли ты? - закричала Баба Яга, не на шутку испугавшись.
- Цел покуда. Только корону сбило. Так что, Яга, не до тебя мне.
- Кощей, Кощей, - закричала Яга. - Царь-то у меня в избушке, не посылал он войска, слышь?
- Слышу, но мне не легче! - Снова раздался взрыв. - Бывай!
Царь и Баба Яга переглянулись. Царь почесал в затылке, сдвинув корону на лоб.
- Что же это получается? - он даже выпучил глаза, размышляя. - Моё войско воюет, мои пушки ядра метают, а я ничего не приказывал!
- Да, плохо всё получается, - покачала головой Баба Яга и снова поплевала на волосину, пошептала, в другую сторону вокруг пальца обмотала, снова пошептала и закричала:
- Алё, Леший! Привет от Яги.
- Привет, Ягуся.
- Как жив-здоров?
- Как всегда, старая.
- Беда у меня, Лешенька.
- Что стряслося?
- Ох, и не спрашивай. Сама толком не разберуся. Кажись, деревьями избушку завалило, выйти не могу. Давай живей к моей избушке - выручай.
- Бегу, старая, уже бегу.
Лешему примчаться - три раза вокруг себя обернуться - и вот он. Огляделся, почесал в лохматом затылке, поплевал на ладони и принялся за дело - только сучья затрещали. И не только. Ухватился Леший без разбору за могучий ствол, дёрнул его со всей силы и потащил. А другие деревья, что на него навалены были, на избушку грохнулись. Крыша затрещала, а Баба Яга заверещала:
- Ой, Лешушка, дружочек! Ты полегче, полегче давай!
Обошёл Леший вокруг "кострища", выбрал деревце полегче и враз его выдернул. А вместе с ним и половину соломы с проломленной крыши стащил. Баба Яга из избушки снова заголосила:
- Стой, Лешик, не годится так! Ты меня крова лишишь! Отдохни покуда. На волшебной водице погадаю, как нам быть.
Вспомнила Баба Яга про Антошку Завираку. Вот, кто помочь сможет. Непременно сможет. Уж как в водицу она глянула, прошептав заклинание, так от радости аж подпрыгнула. Царь посмотрел в горшок и даже глаза протёр. Видит, обычный отрок с корзинкой по лесу бродит, грибы собирает, на какую-то круглую штуковину в руке поглядывает. Если что в нём и было примечательным, так только рыжие кудри. А Баба Яга своим узловатым пальцем в воду тычет и от радости даже заикается:
- Антошка За-за-за...
- Ну и что ж, что "За-за-за", - пожал плечами царь.
- Завирака! - выпалила наконец Баба Яга. - Вот, кто нас из беды выручит! Он придумает! Вот увидишь!
Весело, словно крыша у неё цела-целёхонька, закричала Баба Яга в оконце:
- Лешенька! На опушке мальчишка, Антошка Завирака, грибы собирает. Уж он поможет! Замани-ка его сюда!
Лешему кого-нибудь в чащу заманить - самое обычное дело. Он так и сделал. И вот Антошка Завирака оказался у гигантского кострища да о злоключениях Бабы Яги и царя Еремея узнал.
***
- Антоша, придумай, как нас вызволить отсюда, да чтоб избушка цела осталась, и я вместе с ней, - кричит Баба Яга из-под деревьев.
А царь подвывыает:
- И я!
Оглядел Антошка гору великую, пожал плечами, почесал в рыжих кудрях и кричит в ответ:
- Да мне одному не справиться. Здесь подъёмный кран нужен!
Услыхали царь с Бабой Ягой, друг на друга смотрят и плечами пожимают.
- Какой такой кран? - кричит царь.
- Подъёмный, такой высокий, с длинной шеей, - отвечал Антошка и осёкся. Что толку объяснять, коль такого во всём их дремучем лесу не сыщешь.
- Ишь, что твой Завирака завирает, - рассердился царь. - Больше он, верно, ничего не умеет. А завираками дела не делаются.
- Не ругай моего Завираку! - накинулась на него Баба Яга. - Вон, какое он мне чудо-самоварное отопление придумал, - показала она костлявым пальцем в угол на огромный самовар с трубами вокруг всей избы. - Всю зиму грело, как в бане. И топить не надо было. Как сказал, так и сделал.
- Так где ж такой кран взять, с длинной шеей? - закричал царь Антошке царским голосом.
- Ума не приложу! - отвечал Антошка, присев на корягу. - Может, опять Кощей поможет?
Царь обречённо махнул рукой и отвернулся от окна, пробормотав:
- Кощею не до нас, он и сам не знает, как отбиться.
А Баба Яга воздела вверх свой крючковатый указательный палец и захихикала:
- Высокий и с длинной шеей! С тремя шеями! Хи-хи! Да это ж Змей Горыныч! Только, ох, в обиде он на меня.
- Слышь, Антошечка! - закричала она в оконце. - А Змей Горыныч не сгодится?
Вприпрыжку бросилась Баба Яга в угол за печку, где в корзинке ее волшебный клубок лежал. Пошептала она клубочку заклинание и просунула его в окошко.
- Лови, касатик, мой клубочек, - закричала Баба Яга, - доведёт он тебя до Змея Горыныча. Только сердит на меня Горыныч. Но ты уговори его мне помочь, Антошечка! На тебя одного надежда!
С этими словами выкатился из-под корневища серый клубок и прыгнул в Антошкину корзинку. Хотел его Антошка получше рассмотреть, а клубок как выскочит из его рук и покатился по лесу. Поспешил за ним Антошка, да только всего лишь три шага и сделал, как вышел из лесу и оказался на открытом берегу извилистой реки. Далеко видать было с крутого берега, как внизу река извивалась и петляла, вдалеке на рукава разделялась и снова сливалась. Да только не мог Антошка на дали речные любоваться, потому как огромная спина зелёного чудовища ему всю панораму загораживала. И вообще, понятное дело, не до красоты стало. Голов у чудища было целых три, покачивались они на длинных мощных шеях. Сидело чудовище, рыдало и чешуйчатым хвостом щёлкало, только пыль столбом взлетала.
- Ох, и силён Змей Горыныч, - заробел Антошка.
Даже серый клубок, словно испугавшись, в Антошкину корзинку прыгнул и спрятался.
Делать нечего. Крикнул Антошка зажмурившись:
- Эй, Змей Горыныч, о чём плачешь-рыдаешь? Может, помощь нужна? Чем могу - помогу.
Стало жарко Антошке. Открыл он глаза - Змей Горыныч, оборотившись, на него глядел. Одна голова ему прямо в лицо жаром дышала, а две другие с боков разглядывали - того гляди, с трёх сторон поджарят. Глаза огромные, по блюдцу. А в глазах - печаль-тоска.
- Ты кто такой будешь? - спросила средняя голова. И крупные слезины удивлённо повисли на ресницах, забыв скатиться.
- Антошка Завирака.
- А я Змей Горыныч.
- Да, Горынычи мы, - кивнули две боковые головы. - Какой маленький да нагленький, - обменялись они между собой впечатлениями, переглянувшись.
- Так о чём печаль-тоска? - бодро спросил Антошка, на всякий случай отступив подальше.
- Во, - сказала средняя голова, и лапа протянула к Антошкиному носу картинку из книжки. А на ней - жирафа. - Моя любовь, - добавила правая голова. - А где её найти, не знаю, - закончила левая голова.
- А где ты её потерял? - спросил Антошка.
- Я её не терял, - замотал Горыныч средней головой.
- Чтобы потерять, надо найти, - объяснила правая голова.
- А я нашёл только её портрет, - грустно вздохнула левая голова и выдохнула в сторонку свою огненную грусть, подпалив сухую метёлку конского щавеля.
- Нашёл этот листок и влюбился в портрет? - докапывался Антошка до сути, слегка отшатнувшись.
- Так, так, именно так, - закивали головы.
- И не знаешь, где искать эту жирафу?
- Как ты её назвал? - замерли все три головы, вытаращив глаза и открыв пасти. При этом они опасались дышать в полную силу, чтобы не опалить случайному помощнику его рыжие волосы.
- Да это же жирафа! - засмеялся Антошка, стараясь ещё больше отступить на безопасное расстояние. А то вдруг как Горыныч выдохнет на радостях огоньком.
- Жира-а-афа, - произнесла средняя голова, расплываясь в улыбке.
- Жира-а-афа, - повторила правая голова, подняв мечтательно глаза к голубому небу.
- Жира-а-афа, - пропела левая голова и выдохнула вверх три колечка дыма.
- Такая стройная!
- Такая изящная!
- С такой длинной шейкой!
- Жёлтенькая!
- С веснушечками! - продолжали ворковать головы влюблённого Змея Горыныча.
"Ничего себе веснушечки, - подумал Антошка. - Настоящие пятнышки".
- А какие глазки! - причитали головы.
- А какие рожки!
- С помпончиками!
- О, да, рожки с помпончиками - таких ни у кого больше нет.
Головы дружно закивали, снова всхлипнув, и заговорили все три разом:
- Вот сижу я на краю земли, вокруг смотрю. Всё видно, до самого горизонта, а её нигде не-ет.
- Этот берег - ещё не край земли. Отсюда ты её не увидишь, - сказал Антошка. - Жирафа же в Африке живёт.
- В Африке? - переспросила средняя голова.
- Я никогда не был в Африке, - сказала правая голова.
- Это далеко? - спросила левая голова.
- Да, далеко. Но ты ж, Горыныч, - вон какой большой. Что тебе стоит долететь - пару раз крыльями махнёшь - и там.
