Коляков Александр Михайлович : другие произведения.

8. Эра благоденствия или системный кризис

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  
ОЧЕРК VIII
  
Эра благоденствия или системный кризис?!
  
  
Если понимать под прогрессом движение вперед по ходу времени, то после вечерней зари наступают голубые сумерки, а за ними надвигается черная ночь. Однако эта последняя фаза современниками из виду упускается... (Л. Н. Гумилев)
  
  
Падение доходов элиты вызывает резкое усиление внутриэлитной конкуренции, борьбу за перераспределение ресурсов за счет уменьшения доли государства и народа, фракционирование элиты и столкновения различных группировок; в конечном счете эти процессы могут вызвать структурный кризис. (C. А. Нефедов)
  
   Раскол государства. "Племенные квартиры", или Административно-хозяйственные единицы? Немного об "урбанизации". Города русские и европейские: сходство и различия. Расцвет или упадок? Новые центры власти. "Колыбель автократии". На границах Руси. Система наследования: достоинства и недостатки. Семейные войны. Первое и второе взятие Киева. Раскол "восточнославянского этноса". Русь и соседи.
  
  
  
1. ЗАО "РЮРИКОВИЧИ"
  
   Если же будете в ненависти жить, в распрях и ссорах, то погибнете сами и погубите землю отцов своих и дедов, которые добыли ее трудом своим великим; но слушайтесь брат брата, живите мирно. (Завещание Ярослава Мудрого сыновьям)
  
   Ужасный век, ужасные сердца! (А. С. Пушкин)
  
   К концу XI века Киевская Русь, пройдя путь многих раннефеодальных государственных объединений, распадается на десяток фактически независимых княжеств. При взгляде на карту 7 складывается впечатление, что восточнославянские племена, подчиненные киевскими князьями всего лишь столетие назад, вновь обрели независимость.
  
  Карта 7. Распад Империи Рюриковичей
  
   Однако вывод о разделе Руси, прежде всего по племенному признаку, может оказаться поверхностным: между историками до сих пор ведутся споры по поводу того, соответствуют ли территории новых независимых княжеств ранним этногеографическим образованиям или же они сформировались на основе существовавших с конца Х - начала ХII веков "наместничеств", которые постепенно закреплялись за той или иной ветвью рода Рюриковичей1. Но, возможно, сторонники обеих версий напрасно ломают копья. Не исключен и третий вариант - основой возникших княжеств действительно являлись "наместничества", границы которых были определены первыми правителями еще единой Руси не произвольно, а как раз с учетом существовавшего племенного размежевания. Как бы там ни было, но со 2-й четверти XII столетия термин "земля", употребляемый ранее только по отношению к государству в целом, начинает применяться и к отдельным регионам Руси2. Кратко охарактеризуем их.
  
   Традиционно были несколько обособлены Новгородская (район расселения ильменских словен) и Псковская (псковские кривичи) земли, постепенно превратившиеся в аристократические республики, а также Полоцкое княжество, населенное полоцкими кривичами (полочанами) и дреговичами. На землях смоленских кривичей и радимичей возникло Смоленское княжество, на землях древлян - Турово-Пинское, на самой границе со Степью располагалось Переяславское княжество (основное население - северяне, поляне и частично уличи), а на восточной границе Руси - выделившееся из состава Черниговской земли Муромско-Рязанское княжество, об этническом составе населения которого в сообществе историков ведутся споры. Дулебы жили в Волынском княжестве, белые хорваты и тиверцы - в Галицком, северяне, радимичи, вятичи - в Черниговском. Особняком стоит "многонациональное" Ростово-Суздальское княжество, основными компонентами населения которого явились как постепенно переселяющиеся туда кривичи, ильменские словене, вятичи, так и жившие там до их прихода финно-угорские племена меря, мещеря, мурома и балтоязычное племя голядь.
  
   И, наконец, центральное ядро древнерусского государства - Киевское княжество (поляне). Хотя официально оно сохраняло главенствующее положение, а Киев, где по-прежнему находилась кафедра митрополита, продолжал сохранять статус столицы Империи, его реальное значение неуклонно падало. С одной стороны, крепли и усиливались региональные центры, с другой - в силу целого комплекса причин, о которых будет сказано ниже, постепенно приходил в запустение сам великокняжеский домен.
  
   При этом вся Русь продолжала формально оставаться единым целым, будучи как бы "закрытым акционерным обществом" многочисленных потомков Рюрика, которые считались братьями и совладельцами всей страны, а обособившиеся княжества можно уподобить вполне самостоятельным филиалам. "Члены Рюрикова рода носят исключительно название князей; оно принадлежит всем им по праву происхождения, не отнимается ни у кого ни в каком случае. Это звание князя, приобретаемое только рождением от Рюриковой крови, неотъемлемое, независящее ни от каких других условий, равняет между собою всех Рюриковичей, они прежде всего братья между собою"3.
  
   Что же привело к столь быстрому распаду единой державы и к последующим междоусобицам? Мы уже говорили, что у континентальных империй существует простая альтернатива - расширяться или умереть. И это не просто крылатая фраза - начиная с глубокой древности, правило работает безотказно. Чтобы не растекаться мыслью по древу, скажем, что, вероятно, причина заключается в том, что как только прекращаются внешние завоевания и начинается "внутреннее строительство" тут же обнажаются доселе скрытые противоречия (обостренные вдобавок прекращением притока военной добычи и неизбежной для большинства империй традиционалистской реакцией4) между различными группировками имперских элит. Более того, и сама империя оказывается элитам попросту без надобности (разве что императору и ближайшему кругу его сановников), и едва расширение границ Киевской Руси прекратилось, как... Но это, так сказать, рассуждения общего порядка. Попытаемся конкретизировать их.
  
   Традиционно одной из главных причин распада Киевской Руси и последующих то ли междоусобных войн внутри сохраняющей признаки формального единства Империи, то ли межгосударственных войн между обретшими фактическую независимость княжествами, считается так называемая лествичная система престолонаследования, в соответствии с которой власть переходила не к сыну умершего правителя, а к старшему мужчине в его роде. Вопрос о том, как и когда она возникла в клане Рюриковичей, полностью не выяснен.
  
   Л. Н. Гумилев, полемизируя с С. М. Соловьевым, искавшим ее корни в родовом строе, писал: "Конечно, этот административный порядок мог возникнуть самостоятельно в определенных условиях. Но нельзя ли предположить, что Ярослав, стремясь сохранить единство страны, когда стало ясно, что невозможно сохранить единство власти, учел опыт своих соседей? Общность условий создает общие цели, и в таких случаях зaимcтвование будет следcтвиeм не влияния, а примера, которым воспользовались просвещенные советники киевского князя"5. Возможно, картину проясняет польский хронист Кадлубек, свидетельствовавший, что аналогичным путем наследовалась власть у прибалтийских славян6 (это, кстати, является косвенным аргументом в пользу того, что русы именно ими и были). Но для нас более важен вопрос не об истоках столь нестандартной системы наследования, а о причинах, вызвавших ее появление на Руси, и о последствиях ее внедрения.
  
   По мнению Л. Н. Гумилева, лествичная система была призвана воспрепятствовать сепаратистским устремлениям окраин, лишенных прочных экономических связей с центром. "Только наместник, обладающий значительными силами, мог предотвратить отпадение племени. Но что могло заставить самого наместника сохранить верность, если в его руках были власть и войско и огромные расстояния отделяли его от ханской ставки?7. Одним из способов найти ответ на этот едва ли не самый злободневный для всех древних империй вопрос и явилась лествичная система, открывающая перед наместником (Тюркский каганат) или "держащим" одну из земель князем (Киевская Русь) перспективы "карьерного роста" в рамках единого государства. Ко всему лествичная система имела еще и то несомненное преимущество, что власть все время оказывалась в руках старшего в роду, успевшего к моменту ее получения побывать на многих высоких военных и административных должностях и получить соответствующий опыт в то время, как при прямом наследовании на вершине властной пирамиды мог оказаться неопытный юноша, а то и просто малолетний ребенок, неизбежно становящийся игрушкой в руках родственников, фаворитов матери, опекунов...
  
   В результате ее введения князья дома Рюриковичей, по сути, не имели постоянного престола, поскольку после смерти кого-либо из правящих князей в ЗАО "Киевская Русь" происходили масштабные кадровые изменения. "Управляющий" вторым по значению "филиалом" становился великим князем, на его место вместе со своими боярами и дружиной из другого княжества переезжал следующий по старшинству потомок Рюрика и т. д. За пределами Киевской Руси система эта практиковалась у некоторых государственных образований Великой степи, а впервые в законченном виде она появилась еще в конце VI века в Тюркском каганате, что, по мнению Л. Н. Гумилева, позволило прекратить на время междоусобицы и отдалить распад этой огромной державы. Но только на время. Несмотря на отдельные позитивы этого способа разрешения конфликтов при передаче власти, лествичная система была не более чем паллиативом. Убедительным подтверждением тому является история того же Тюркского каганата, охваченного с начала VII века междоусобицами и вскоре исчезнувшего под ударами соседей.
  
  Словом, лествичная система наследования не являлась панацеей от бед даже для степных государств, хотя, вполне возможно, как раз и была наиболее рациональной для этих постоянно воюющих кочевых сообществ. Однако она вряд ли подходила для земледельческих стран с оседлым населением, во всяком случае, применительно к Киевской Руси недостатков у нее обнаружилось гораздо больше, чем преимуществ: "...князья, перемещаясь из одной волости в другую, с младшего стола на старший, приводили с собою свою дружину, которую, разумеется, предпочитали дружине, найденной в новом княжестве, оставшейся после прежнего князя; отсюда проистекала невыгода, во-первых, для народа, потому что пришельцы не соблюдали выгод чуждой для них области и старались наживаться на счет граждан; во-вторых, для старых бояр, которых пришельцы отстраняли от важных должностей, от княжеского расположения..."8.
  
   Кроме того, эта система была чрезвычайно запутанной. Для примера можно указать на то обстоятельство, что даже мужья старших сестер могли от их имени претендовать на повышение в иерархической лестнице. (Думается, в наше относительно цивилизованное время подобные споры велись бы в "административно-хозяйственных" судах годами, а судьи долго бы не смогли определить, какой из норм "лествичного права" следует руководствоваться в том или ином случае.) Поэтому претенденты на освободившийся престол зачастую не утруждали себя юридическими тонкостями, предпочитая обосновывать свои претензии не силой права, а правом силы. Но, если даже временами удавалось достичь компромисса и устанавливалось хрупкое равновесие между членами правящего рода, то его постоянно нарушали так называемые князья-изгои9, для которых оставался только один способ получить доступ к "общесемейному имуществу" - вооруженный мятеж.
  
   Автор не утверждает, что именно из-за лествичной системы Киевская Русь перестала существовать как единое государство - рассказ о главных причинах начавшейся в 1065 году почти 200-летней перманентной междоусобицы еще впереди. Но то, что лествичная система усиливала действие как закономерных, так и случайных центробежных факторов, делая политическую ситуацию на Руси все более неустойчивой, несомненно.
  
   Первую из этих глубинных причин - "кризис элит" - мы уже обозначили выше. С прекращением крупных завоевательных походов и принятием христианства экспортные возможности Киевской Руси резко сократились (в Константинополе не одобряли торговлю единоверцами), что привело к экономическому, а вслед за ним и политическому кризису. Полюдье, требовавшее, с одной стороны, единения элит Империи в "Почтенной Восточно-Европейской компании", с другой - приносящее этим элитам сверхдоходы, а с третьей - обеспечивающее центральные власти средствами для содержания наемного варяжского войска, осталось в прошлом. И вместе с ним исчезли соответствующие политико-экономические основы существования единого государства, а восточноевропейские земли снова вернулись в блаженные для большей части населения, но никак не для "верхов", времена натурального хозяйства.
  
   Экспорт рабов, правда, продолжался и в дальнейшем, однако русские князья теперь утратили в этом "бизнесе" прежнее монопольное положение - значительный "сегмент рынка" заняли пришедшие во второй половине XI века в степи Северного Причерноморья и изгнавшие оттуда печенегов половцы. Если с печенегами можно было договариваться о проходе торговых караванов, да и в военном отношении они не могли соперничать с Русью эпохи Владимира - Ярослава, то половцы, имеющие на вооружении последнюю новинку того времени - кривую саблю10, оказались куда более грозным противником. Первое же крупное столкновение с новым врагом закончилось для княжеских дружин разгромом на реке Альта в 1068 году, а тяжелые поражения 1093 года в битвах на Стугне и Желани и последующий опустошительный рейд кочевников, казалось, поставили под угрозу само существование южнорусских княжеств. Не меньшую опасность таили княжеские междоусобицы - никакие половцы не смогли отвлечь детей и внуков Ярослава Мудрого от борьбы за Киевский и Черниговский столы. (Спустя полтора столетия эта ситуация повторится в Галицко-Волынской земле во время вторжения монголов.) И хотя, по мнению автора ПВЛ, именно половецкая угроза заставила князей сесть за стол переговоров в поисках компромисса, но, скорее, дело, как обычно бывает в подобных случаях, в примерном равенстве сил. В 1097 году на состоявшемся в Любече "общем собрании акционеров" был принят принцип "Каждый да держит отчизну свою", согласно которому каждое княжество закреплялось за своей династией, а лествичная система превращалась из общерусской во внутрикняжескую11.
  
   Тяжело судить, насколько последующие победы над половцами были связаны с "новым Уставом ЗАО". Возможно, дело было в налаживании массового производства оружия, в. т. ч. перенятых у половцев сабель, что позволило вооружить городские ополчения12. А может, просто переменчивая военная удача улыбнулась славянам. Как бы там ни было, после успешных походов 1103 и 1111 годов вглубь степей набеги половцев поутихли. Однако к этому времени половцы отрезали Русь и от Византии, и от ее "заморской колонии" - Тмутаракани, разорили южные земли Киевского, Переяславского и юго-восточную часть Черниговского княжества, тем самым еще более уменьшив экономические ресурсы элиты.
  
   "Беловежские соглашения" 1097 года фактически узаконили распад Руси на несколько самостоятельных княжеств и положили начало процессу "демаркации" и укрепления границ между ними. Причины вполне понятны: если раньше Русь была общей собственностью, и в четком размежевании земель не было острой необходимости, то теперь каждый князь стремился как можно более надежно отгородиться от соседей. Не уменьшили новые "правила игры" и числа внутрисемейных войн. Нам остается только гадать, действительно Василько Ростиславович злоумышлял против Давида Игоревича, или тот просто решил захватить его владения, но факт остается фактом - Василько был схвачен Давидом и ослеплен, а княжеская междоусобица продолжилась.
  
   Мало что поменял и новый съезд, состоявшийся в 1100 году в Витичеве под Киевом - ситуация внутри правящего страной семейного клана по мере его разрастания становилась все более запутанной и напряженной.
"Во второй половине XII в. трудно даже сосчитать по летописи всех наличных князей, и эти князья уже не близкие родственники, а большею частью троюродные, четвероюродные и, бог знает, какие братья и племянники. Отсюда чуть ни при каждой перемене в наличном составе княжеского рода рождались споры: 1) о порядке старшинства и 2) об очереди владения"
13. К спорам наследственным прибавились споры "межевые" - каждый князь стремился отхватить хоть клочок чужой земли. "Одна из основных функций феодального государства - расширение своей территории - осуществлялась в таких условиях вполне последовательно и определенно"14.
  
  _______________________________________________________
   1. Горский А. А. Русь: от славянского Расселения до Московского царства. Москва: Языки славянской культуры, 2004. С. 87-89.
  
   2. Там же. С. 137.
  
   3. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Москва: Мысль, 1988. Т. III. С. 7.
  
   4. Традиционалистская реакция - многозначное понятие, которое применительно к нашей теме можно обобщенно трактовать как стремление перевести стрелки исторических часов назад. Идеологическое обоснование традиционализма базируется на подсознательной тяге основной массы общества к "светлому прошлому" ("золотой век", "ории", "рыцарская честь", "ленинские нормы партийной жизни", "железная сталинская дисциплина", "при СССР такого не было" и т. п.). О том, насколько "светлым" было это прошлое, можно спорить бесконечно долго, но несомненно то, что под прикрытием красивых фраз о необходимости вернуться к традициям предков господствовавшие до создания империи элиты пытаются восстановить свое утраченное положение. Победа традиционалистской реакции приводит к распаду империи на мелкие государства потомков завоевателей... (Здесь невольно напрашиваются аналогии с распадом советской империи, когда во главе вновь образованных государств оказались "принцы крови" - бывшие партийные работники высшего ранга Б. Н. Ельцин, Л. М. Кравчук, Г. А. Алиев, Э. А. Шеварнадзе, Н. А. Назарбаев, И. А. Каримов, С. А. Ниязов.)
  
   4. Гумилев Л. Н. Удельно-лествичная система у тюрок в VI-VIII веках: к вопросу о ранних формах государственности. URL: http://gumilevica.kulichki.net/articles/Article119.htm
  
   5. Меркулов В. Немецкие генеалогии как источник по варяго-русской проблеме. URL: http://www.etnosy.ru/node/131
  
   6. Существовала лествичная система и у венгров.
  
   7. Гумилев Л. Н. Удельно-лествичная система у тюрок в VI-VIII веках: к вопросу о ранних формах государственности. URL: http://gumilevica.kulichki.net/articles/Article119.htm
  
   8. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Москва: Мысль, 1988. Т. 2. С. 356.
  
   9. Князья-изгои - члены правящего клана, чьи отцы умерли, не успев побывать на княжеском престоле. Согласно установленным правилам наследования и они, и, соответственно, их потомки навсегда исключались из очереди на правление. В результате "изгоям" оставалось либо довольствоваться выделенными более успешными родственниками волостями, либо попытаться "восстановить справедливость" силой оружия.
  
   10. Для легкой кавалерии сабля была гораздо более удобным и эффективным оружием, чем применявшиеся ранее однолезвийные палаши, не говоря уже о тяжелых обоюдоострых мечах. Кстати, это дает еще один повод усомниться в достоверности известной легенды о полянском мече и хазарской "сабле". Мечи менее удобны для конного боя, чем палаши (именно палашами, а не саблями, была вооружена кавалерии каганата), и вряд ли могли напугать хазарских старейшин.
  
   11. В год 6605 (1097). Пришли Святополк, и Владимир, и Давыд Игоревич, и Василько Ростиславич, и Давыд Святославич, и брат его Олег и собрались на совет в Любече для установления мира, и говорили друг другу: "Зачем губим Русскую землю, сами между собой устраивая распри? А половцы землю нашу несут розно и рады, что между нами до сих пор идут войны. Да отныне объединимся чистосердечно и будем блюсти Русскую землю, и пусть каждый владеет отчиной своей: Святополк - Киевом, Изяславовой отчиной, Владимир - Всеволодовой, Давыд и Олег и Ярослав - Святославовой, и те, кому Всеволод роздал города: Давыду - Владимир, Ростиславичам же: Володарю - Перемышль, Васильку - Теребовль". И на том целовали крест: "Если отныне кто на кого пойдет, против того будем мы все и крест честной". Сказали все: "Да будет против того крест честной и вся земля Русская". И попрощавшись, пошли восвояси. (ПСРЛ. Санкт-Петербург: Типография Эдуарда Праца, 1846. Т. 1. С. 109.)
  
   12. Нефедов С. А. История России. Факторный анализ. Т. 1: С древнейших времен до Великой Смуты. Москва: Изд. дом "Территория будущего", 2010. С. 122.
  
   13. Ключевский В. О. Курс русской истории. Москва: Мысль, 1987. Ч. 1. С. 190.
  
   14. Кучкин В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X-XIV вв. Москва: Наука, 1984. С. 76.
  _______________________________________________________
  
  
  
2. ГОРОДА
  
  
Городской воздух делает свободным.(Средневековая европейская поговорка)
  
   Начавшиеся усобицы и половецкие вторжения значительно изменили расклад сил внутри княжеств. Постоянно "кочующие" с одного стола на другой члены правящего клана перестали быть единственными держателями акций ЗАО "Киевская Русь". Теперь Рюриковичи едва ли не всецело зависели от симпатий и антипатий городского населения, поскольку именно горожане составляли большую часть княжеской армии во время крупномасштабных военных действий. (Вече могло как одобрить, так и отклонить "мобилизацию"). Подобное положение позволяло жителям городов, прежде всего столиц новых княжеств, в значительной степени контролировать не только внутреннюю, но и внешнюю политику своих князей, и даже "диктовать им линию поведения"1.
  
   Свои политические и экономические интересы столичное население закрепляло договорами с князем, а городское вече со временем стало органом управления не только стольным градом, но и всем княжеством. В итоге к концу XII века
  
  
"...Областные общества больше смотрели на вечевые сходки своих главных городов, чем на местных князей, являвшихся в них на короткое время. К тому же волостной город в каждой земле был один, а князей обыкновенно бывало много. Управление целой землёй редко сосредоточивалось в руках одного князя: обыкновенно она делилась на несколько княжеств по числу наличных взрослых князей известной линии и во владении этими княжествами соблюдалась та же очередь старшинства, сопровождавшаяся обычными спорами и раздорами"2.
  
   Невольно напрашивается сравнение с аналогичными процессами в Западной Европе, где примерно в то же время города освобождались от власти феодалов, становясь самостоятельной политической силой. Однако сходство это лишь внешнее, поскольку между европейскими и русскими городами того времени имелись коренные отличия. Вот лишь основные из них:
  
   Если в Европе монархи видели в городах союзников в борьбе с крупнейшими вассалами - полунезависимыми держателями наследственных ленов, то на Руси набирающие силу города, с их вечевыми собраниями и прочими зачатками демократических свобод, князья рассматривали не как союзников, а, скорее, как противников или в лучшем случае просто в качестве объекта налогообложения и источника пополнения своих вооруженных сил.
  
   Получившие магдебургское право западноевропейские города были избавлены от присутствия крупных феодалов и их административного аппарата. Совсем иную картину мы наблюдаем на Руси - там князья со своим "двором" постоянно проживали в столице (не суть важно всей земли или ее удела) и, естественно, такое "соседство" не способствовало развитию городского самоуправления.
  
   По сравнению с Европой городов на Руси было ничтожно мало, а расстояния между ними были очень велики. Это исключало возможность создания характерных для Европы того времени союзов коммун наподобие Ломбардской лиги или Ганзы, чьи вооруженные силы с успехом противостояли не только крупным феодалам, но и целым государствам.
  
   Монгольское нашествие оборвало процесс усиления городов. Многие из них были попросту уничтожены, а в тех, что уцелели, власть князя была "освящена" монгольским ярлыком, и любое неповиновение расценивалось как неповиновение захватчикам и каралось самым жестоким образом.
  
   Хотя большинству разрушенных монголами городов удалось в прямом смысле слова восстать из пепла, состав населения в них качественно изменился. На смену привыкшим к вечевым свободам "коренным жителям", убитым или угнанным в рабство, пришло население соседних деревень с устоявшимся патриархально-общинным сознанием. Для этих новых горожан власть князя была священна и непререкаема по определению...
  
  _______________________________________________________
   1. Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. Москва: Товарищество Клышников, Комаров и Ко совместно с издательством "Лорис", 1992. С. 201.
  
   Такое изменение баланса сил между княжеской властью и городским вече стало следствием половецкого вторжения. После первых поражений стало понятно, что одной конной дружиной врагов не одолеть. На Руси развернулось массовое производство оружия, были организованы достаточно хорошо вооруженные городские ополчения, и в результате кочевникам был нанесен ряд ощутимых ударов. Но теперь князья во многом стали зависеть от доброй воли "резервистов первой очереди". Впрочем, чаще всего интересы сторон совпадали - население столиц княжеств, надеясь поживиться добычей (прежде всего "полоном"), взятой во вражеских селах и мелких городах, было заинтересовано в войнах не меньше (а иногда и больше!) князей.
  
   2. Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. 1. С. 202.
  _______________________________________________________
  
  
3. НОВЫЕ ЦЕНТРЫ ВЛАСТИ
  
  
В этом-то крае, колонизованном пришельцами из разных славянорусских земель, образовалась новая ветвь славянорусской народности, положившая начало великорусскому народу; ветвь эта в течение последующей истории охватила все другие народные ветви в русской земле, поглотила многие из них совершенно и слила с собою, а другие ветви подчинила своему влиянию. (Н. И. Костомаров)
  
   Школьные учебники, а, как правило, именно они формируют взгляды на историю большинства людей во времена всеобщего среднего образования, характеризуют период с конца правления Ярослава Мудрого и вплоть до самого монгольского нашествия как "золотую эпоху" в истории Руси, время расцвета культуры, торговли, ремесел, градостроительства. Что же касается профессиональных историков, то их оценки внутреннего положения древнерусского государства куда менее восторженны. Более того, ряд из них считает, что охваченное постоянными гражданскими войнами государство находилось в глубоком упадке.
  
   Думается, что обе стороны и правы, и не правы одновременно. Если понимать под Русью только район проживания полян, то утверждения о ее кризисе, действительно, не вызывают никаких сомнений. Но если речь идет о всем "ЗАО" в целом, то картина роста богатеющих Великого Новгорода, Пскова, Смоленска, Чернигова, Ростова, Суздаля, городов юго-западной Руси, особенно явственная на фоне приходящего в упадок Киева, свидетельствует об обратном. Закономерным следствием экономического и политического усиления регионов стало формирование новых центров власти, пришедших на смену слабеющему Киевскому княжеству. В рамках "имперской" схемы генезиса Древней Руси в Российскую империю, о которой мы писали выше, считается, что первым усилилось и выделилось Владимиро-Суздальское княжество. Именно оно, согласно "официальной" истории, стало со второй половины XII века наиболее могущественным на Руси, и именно к нему перешла от Киева роль политического центра государства.
  
   С такой постановкой вопроса не согласен А. А. Горский1, считающий, что никаких реальных оснований под этой схемой нет, и поэтому говорить о каком-либо превосходстве Владимиро-Суздальского княжества над другими русскими землями в домонгольский период не приходится. Он объясняет, откуда, по его мнению, родился этот закрепившийся в исторической литературе стереотип: "Во-первых, большинство дошедших до нас летописей создано в Московском государстве в XV-XVI вв. Эти памятники основаны на летописании Северо-Восточной Руси предшествующего периода. Естественно, что северо-восточные летописцы 2-й половины XII - начала XIII в. уделяли наибольшее внимание событиям в своей земле и деяниям своих князей, не упуская возможностей представить их в выгодном свете. Этот "перекос" перешел в летописание "московской" эпохи, и исследователи попали под его влияние2.
  
   Во-вторых, в московской литературе XVI в. Был прямо сформулирован тезис о переходе столицы Руси из Киева во Владимир. В летописях XV - 1-й половины XVI в. его еще нет; сводчики тогда добросовестно приводили имевшиеся у них материалы об истории ЮжнойРуси XII - начала XIII в. и не пытались поставить правителей Суздальской земли выше других видных князей той эпохи. Иное произошло в произведениях, связанных с оформлением идеологии Московского царства, т. е. имевших целью обосновать древность царского достоинства князей Московского дома (потомков именно правителей Суздальской земли XII - начала XIII в. - Юрия Долгорукого и Всеволода Большое Гнездо)"3.
  
   Действительно, если определять могущество "земель" количеством городов на их территории, то неожиданно окажется, что расклад сил был совсем иной, и тезис о безусловном первенстве Владимиро-Суздальского княжества можно на самом деле отнести к позднейшим идеологическим построениям, призванным обосновать притязания московских князей на роль правителей всех древнерусских земель. Во всяком случае, в рассматриваемый период и Черниговское, и Смоленское, и Галицко-Волынское княжества не только не уступали ему по числу городов и "поселков городского типа", но даже значительно превосходили его.
  
   Согласно А. А. Горскому, "урбанизация" Руси в последнее столетие перед монгольским нашествием выглядела так: Черниговская земля - 268 укрепленных поселений (из них 32 площадью свыше 1 га); Галицко-Волынская земля - 180 (53); Смоленская - 156 (18); Киевская - 115 (20); Переяславская - 78 (15); Владимиро-Суздальская - 73 (29); Полоцкая - 57 (13); Рязанско-Муромская - 56 (12); Новгородская - 50 (10); Пинская -12 (2)4. Итого - 1045 поселений и 204 города, если наделять статусом города все населенные пункты, расстояние от центра которых до оборонительных стен будет измеряться несколькими десятками метров, что, мягко говоря, не слишком впечатляюще для такой обширной территории...
  
   Об отсутствии явного первенства Владимиро-Суздальского княжества говорят и итоги его военно-политического противостояния с основными конкурентами, самым сильным из которых было, вероятно, Черниговское княжество. Его правители (Ольговичи) традиционно опирались на скрепленные родственными узами союзы с половецкими ханами. Эти связи были настолько крепкими, что к концу XII века половецкая кровь текла в жилах всех князей черниговского дома.
  
   Поэтому любителям конспирологии советуем еще раз внимательно перечитать знаменитое "Слово о походе Игоревом, Игоря, сына Святославова, внука Олегова" и сравнить его с реальными историческими фактами. А они таковы: за пять лет до описываемых в "Слове" событий Игорь и его будущий "тюремщик" Кончак терпят поражение в совместном походе против смоленских князей и спасаются от преследующих врагов в однойлодке. Находясь "в плену" (от нескольких недель по одним версиям, до года -по другим), князь Игорь весело проводит время в пирах и на охоте, и в итоге женит своего сына на дочери Кончака (Свободе, в крещении Настасье). Впрочем, эти факты, если и выглядят необычными, то лишь в глазах современных читателей. Мораль того времени допускала не только войны с родственниками, но и убийство их. Родные, а уж тем более двоюродные и троюродные братья воевали друг с другом, дяди -с племянниками, тести с зятьями, а недавние союзники и боевые побратимы, клявшиеся друг другу в верности, неожиданно начинали враждовать друг с другом... И даже если князья женились на ханских дочках, то это вовсе не гарантировало их земли от набегов со стороны новых родственников. А кочевья тех, в свою очередь, от ответных походов...
  
   Что касается мнения о Владимиро-Суздальском княжестве как об очаге мира и спокойствия, о его некой монолитности в сравнении с другими русскими землями... На наш взгляд, с этим можно согласиться, хотя и с некоторыми оговорками. В отличие от Южной Руси, "колыбель российской автократии" не знала половецких набегов и не была центральной ареной княжеских междоусобиц. Однако на восточных рубежах княжества десятилетиями длилась война с Булгарией, да и особой внутриполитической стабильности, которая зависела, скорее, от личности правителя и случая, нежели от каких-то других факторов, в нем не было. Так, период жесткого авторитарного правления Юрия Долгорукого и Андрея Боголюбского5 сменился смутой, начавшейся после убийства последнего. Новое усиление княжества при Всеволоде III закончилось внутренними войнами между его многочисленными сыновьями. Словом, в действительности все обстояло далеко не столь радужно, и "очагом стабильности" Владимиро-Суздальская земля выглядела лишь в сравнении с Киевским и Переяславским княжествами.
  
   В это же время на далеком юго-западе усиливается Галицко-Волынское княжество, которое становится вполне европейским государством, ведущим постоянные войны, заключающим союзы и династические браки с польскими, чешскими и венгерскими правителями. Персонификацией этого вектора можно считать Романа Галицкого6, соединившего под своей властью Галич и Владимир-Волынский. Всю свою жизнь Роман провел в войнах "на два фронта", разрываясь между борьбой за киевский престол и активным участием в междоусобной борьбе польских родственников (Его матерью была дочь польского князя Болеслава III Кривоустого.) Во время очередного похода в Польшу он и нашел свою смерть, а Галицко-Волынская земля на 40 лет погрузилась в пучину гражданской войны.
  
   Четвертым по счету, но какое-то время первым по силе княжеством, было Смоленское, которое достигло наивысшего могущества в самом начале XIII века. Достаточно сказать, что в 1217-1218, а также и в 1220-1221 годах смоленские Ростиславовичи владели и Новгородом, и Киевом, и Галичем7. Однако и там ни о какой стабильности говорить не приходится - как и в других древнерусских княжествах все зависело от ряда преимущественно случайных обстоятельств. Последующий стремительный упадок Смоленска, начавшийся всего лишь через одно-два десятилетия после пика наивысшего могущества, был закономерен в силу самой своей случайности, выразившейся в практически одновременном проявлении нескольких вполне обычных для средневекового мира факторов. Впрочем, к этим двум княжествам мы еще вернемся, а пока перейдем к рассказу о врагах Древней Руси.
  
  _______________________________________________________
   1. Горский А. А. (род. 1959) - доктор исторических наук, профессор кафедры истории России до XIX века исторического факультета МГУ. Как и его родители, доктора исторических наук А. Д. Горский и Н. А. Горская (Кожина), специализируется на изучении истории средневековой Руси.
  
   2. Горский А. А. Русь: от славянского Расселения до Московского царства. С. 87-89.
  
   3. Там же. С. 152.
  
   Юрий Долгорукий (1090-е годы - 1157) - правнук Ярослава Мудрого. С его именем связывают превращение Ростово-Суздальского княжества в одно из сильнейших на Руси, жестокую борьбу с черниговскими князьями за Киев, первые проявления авторитаризма, а также "основание" в 1147 году Москвы, хотя на самом деле обнесенное деревянными стенами поселение под названием Москов, вероятно, существовало уже в XI веке. И 1147 год - это лишь дата первого упоминания о будущей столице огромной империи в летописи.
  
   Всеволод Юрьевич "Большое гнездо" (1154-1212) - великий князь владимирский с 1176 года.
  
   4. Горский А. А. Русь: от славянского Расселения до Московского царства. С. 148.
  
   5. Андрей Боголюбский (1111?-1174) - владимиро-суздальский князь, считается "идеологическим прародителем" характерной для Северо-Восточной Руси авторитарной модели управления. Для методов его правления характерно "унижение младших князей, превращение их в "подручников", нежелание опираться на местную аристократию - дружинников отца, бояр, а также городскую элиту, правившую через вече". Боголюбский предпочитал выбирать приближенных из неродовитых низов, считая важнейшим достоинством не родовитость, а верность и послушание.
  
   6. Роман Мстиславович Галицкий (ок. 1150-1205) - сын великого князя Мстислава II Изяславича и польской княжны Агнешки. В 1199 году при поддержке войск своих польских родственников объединил Галицкие и Волынские земли в единое княжество, ставшее одним из сильнейших на Руси. Во внутренней политике проводил жесткую, иногда даже жестокую линию, направленную на ослабление позиций могущественного галицкого боярства. Осуществлял активную многовекторную внешнюю политику, борясь за Киев на востоке, воюя с половцами на юге и с литовскими племенами на севере. На западе постоянно участвовал в польских междоусобицах, что в итоге привело его к гибели во время похода в Малую Польшу.
  
   7. Горский А. А. Русь: от славянского Расселения до Московского царства. С. 184.
  _______________________________________________________
  
  
4. ВРАГИ ВНЕШНИЕ И ВРАГИ ВНУТРЕННИЕ
  
  
И был в Киеве среди всех людей стон, и тоска, и скорбь неутешная, и слезы непрестанные. (Ипатьевская летопись)
  
   Начнем с рассказа о менее опасных врагах - внешних. Вплоть до начала XIII века обстановка на северо-западных и западных границах Руси была достаточно стабильной. Швеция не являлась в то время серьезной военной силой20, да и основная тематика ее конфликтов с новгородцами сводилась к выяснению вопроса, кому будут платить дань финские племена. Крестовые походы европейских феодалов в XI-XII веках были направлены в Восточное Средиземноморье, а интересы Польши, Чехии и Венгрии не простирались дальше Галицко-Волынской земли, причем чаще всего эти государства выступали не союзниками, а противниками. Что же касается прибалтийских племен, то пограничная война с ними проходила с явным перевесом более организованных и лучше вооруженных русских войск.
  
   Не вызывала особых опасений и восточная граница. В среднем течении Волги, то затухая, то разгораясь, шла война Владимиро-Суздальского и Рязанского княжеств с Булгарией, ведущая свой отсчет от первых военных столкновений конца X века. Но поскольку силы сторон были примерно равны, то дело ограничивалось взаимными набегами, не приводящими к каким-либо территориальным изменениям.
  
   Тревогу вызывали лишь южные рубежи, но и половцы, несмотря на свое несомненное воинское мастерство и первоначальные успехи, не представляли реальной угрозы существованию Руси. Дело даже не в их раздробленности и относительной малочисленности (по некоторым оценкам, население западно-половецких кочевий не превышало 300-400 тыс., в то время как русских было 5-6 млн1), а в том, что они, как и большинство кочевников, вовсе не стремились к территориальным завоеваниям вне своей любимой степи. В 40-60-х годах XII века их участие в междоусобных войнах русских князей стало обыденным явлением ("половцы принимали участие в феодальных войнах в 1147, 1148, 1149, 1150, 1151, 1152, 1154, 1160, 1161, 1162, 1167 гг."2). Однако экономические и демографические последствия для южнорусских княжеств от этого были достаточно серьезными. Поэтому не стоит, подобно Л. Н. Гумилеву, идеализировать отношения русских и половцев, логичнее принять за основу более взвешенную оценку В. В. Каргалова: "Борьба с половецким наступлением на русские земли длилась более полутора столетий. В этой борьбе были периоды ожесточенного натиска кочевников и временного затишья, периоды победоносных походов русских князей в половецкие степи и поражений под стенами собственных столиц, периоды неустойчивого "мира" с половецкими ханами и совместных походов во время феодальных войн"3.
  
   Словом, внешние враги у Древней Руси, безусловно, были, но ни один из них не нанес ей такого разрушительного урона, как куда более страшные внутренние враги - многочисленные и постоянно воюющие между собой потомки Рюрика. Их войны по форме являлись междоусобно феодальными, но по ожесточению - самыми настоящими гражданскими. В этом, впрочем, Русь ничем не отличалась от Западной Европы, для которой междоусобицы в те годы были самым обыденным явлением. (Там все воевали против всех. Императоры - против пап, короли - против стремящихся к независимости крупных феодалов, феодалы сражались с другими феодалами и городами, города - друг с другом. Да и внутри городов шла борьба цехов против городского нобилитета и между собой, наемные рабочие и подмастерья противостояли мастерам).
  
   Растет и ожесточение простых воинов. Наиболее ярким свидетельством этому является знаменитая битва 1216 года на реке Липице, когда разгромленное владимиро-суздальское войско, по данным летописи, потеряло 9233 человека убитыми и только 60 пленными. Это значит, что в плен новгородцы и их союзники никого не брали. А при захвате "вражеских" городов от ярости победителей не были защищены ни христианские храмы, ни мирные жители:
"...И два дня грабили весь город - Подол и Гору, и монастыри и Софию, и Десятинную Богородицу, и не было помилования никому и ниоткуда. Церкви горели, христиан убивали, других вязали, жен вели в плен, силой разлучая с мужьями... Взяли множество богатства, церкви обнажили от икон, книг, риз, колоколов... Поганые зажгли и монастырь Печерской святой Богородицы, но Бог молитвами святой Богородицы уберег его от такой беды"4.
  
   Возможно, вы, уважаемые читатели, подумали, что это описание событий 1240 года, когда войска Батыя взяли Киев. Отнюдь. Это всего лишь 1169 год, когда город был разгромлен своими "родными" православными славянами - воинами коалиции из 11 князей под "общим руководством" Андрея Боголюбского. Особо следует отметить, что штурма, при котором подобные эксцессы зачастую случаются помимо воли командиров, не было - киевляне открыли ворота города сами. Кстати, не совсем ясно, кого летописец именует "погаными" и обвиняет в поджоге Печерского монастыря - то ли половцев (обычно именно так называли степных кочевников), то ли "своих", то ли и тех и других вместе...5
  
   Именно эти трагические события, а вовсе не монголо-татарское нашествие, многими историками считаются началом раскола некогда единого этносоциального поля восточных славян. Такие корифеи исторической науки, как Н. М. Карамзин, С. М. Соловьев, М. С. Грушевский, В. О. Ключевский, Л. Н. Гумилев, занимая несхожие, а подчас и прямо противоположные позиции по другим узловым проблемам древнерусской истории, в данном вопросе проявляли удивительное единодушие.
  
   С собственной, пусть уже во многом номинальной, столицей победители поступили как с вражеским городом, что можно, с одной стороны, объяснить расколом этого самого "поля", с другой, - согласно Л. Л. Зализняку, желанием региональных властителей нанести удар по "имперскому центру", а с третьей - банальной местью киевлянам. За 12 лет до описываемых событий горожане, воспользовавшись смертью отца Андрея Боголюбского Юрия Долгорукого (возможно, он был отравлен киевскими боярами), подняли в Киеве мятеж и вырезали пришлых суздальцев. Впрочем, все эти версии вполне сочетаются друг с другом.
  
   В 1203 году Киев переживает еще один разгром, на этот раз от Рюрика Ростиславовича - правителя усилившегося к тому времени Смоленского княжества, и его черниговских и половецких союзников. По данным Лаврентьевской летописи, погром этот был еще более страшным, чем первый: "Взят был Киев Рюриком и Олеговичами и всей Половецкою землею. И сотворилось великое зло в Русской земле, какого не было от крещения над Киевом"6. А в 1235 году в самый канун монгольского вторжения некогда процветающий город был основательно разграблен черниговско-половецким войском еще раз.
  
   Поэтому не стоит, на наш взгляд, преувеличивать роль Андрея Боголюбского ни в расколе Руси, ни в "деле продвижения авторитаризма". Едва ли не единственной "политической инновацией" князя был фактический перенос центра власти из, условно говоря, "демократического" вечно мятежного Киева (автор убедительно просит читателя не проводить никаких аналогий с современностью) на северо-восток, где, по его словам, было "тише", спокойнее управлять. А в остальном он ничем особо не отличался от других своих близких и дальних родственников и был, как модно теперь говорить, типичным продуктом своего времени - то есть любил власть, а еще сильнее - власть ничем и никем не ограниченную. Да и жизнь свою он закончил так, как и многие из авторитарных правителей/диктаторов, успев настроить против себя едва ли не всех: ближайших родственников, которым не захотел выделять положенные по завещанию отца уделы, отстраненных от дел прежних отцовских бояр, городские верхи, своих новых приближенных и даже вторую жену7. Так что нет ничего удивительного ни в том, что через пять лет после киевского погрома Андрей был убит в своей спальне боярами-заговорщиками, ни в том, что после его гибели во Владимиро-Суздальском княжестве незамедлительно началась война за опустевший престол...
  
   Чтобы убедить читателя в том, что Боголюбский вовсе не был каким-то исключением в "дружной" семье Рюриковичей, вспомним о Романе Галицком (ок. 1150-1205), практически современнике Боголюбского, который, присоединив в 1199 году Галич к своему Владимиро-Волынскому княжеству, повел решительную и, по свидетельству польского хрониста Кадлубека, чрезвычайно жестокую борьбу с многочисленным местным боярством8. Эту борьбу, протекавшую с переменным успехом, продолжил сын Романа Даниил9. А поскольку в ходе сорокалетней междоусобной войны и связанной с ней чехардой на княжеском престоле галицко-волынское боярство еще больше усилилось, то можно констатировать, что и на юго-западе Руси княжеской власти не удалось достичь окончательной победы.
  
   Повторим, причины, приведшие к запустению некогда благоденствующих Киева и окрестных земель, заключались вовсе не в личности Боголюбского или какого-нибудь другого Рюриковича. К ним, по мнению В. О. Ключевского, можно отнести: усилившееся юридическое и экономическое давление на низшие классы со стороны правящей верхушки, княжеские усобицы и половецкие нападения. И как результат, уже со второй половины XII века, то есть задолго до монгольского нашествия, признаки запустения Киевской Руси и Поднепровья становятся все более отчетливыми. Речная полоса по среднему Днепру с притоками, издавна так хорошо заселённая, с этого времени пустеет, население её "исчезает куда-то"10.
  
   Впрочем, для В. О. Ключевского это "куда-то" не представляло тайны: "Отлив населения из Поднепровья шёл в двух направлениях, двумя противоположными струями. Одна струя направлялась на запад, на Западный Буг, в область верхнего Днестра и верхней Вислы, вглубь Галиции и Польши"11. "Другая струя колонизации из Приднепровья направлялась в противоположный угол Русской земли, на северо-восток, за реку Угру, в междуречье Оки и верхней Волги"12. Именно с этого времени начинается резкое усиление двух доселе ничем не выделяющихся княжеств: Галицко-Волынского и Владимиро-Суздальского, и, вполне возможно, третьего - Смоленского, куда также мигрировало население Киевского княжества.
  
   _______________________________________________________
   1. Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. С. 224.
  
   2. Каргалов В. В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. С. 49.
  
   3. Там же. С. 38.
  
   4. ПСРЛ. Санкт-Петербург: Типография Эдуарда Праца, 1845. Т. 2. С. 100.
  
   Невольно напрашиваются аналогии с Римом. Город-завоеватель, доставивший на невольничьи рынки немало живого товара, сам стал ареной охоты за пленниками. Злая, но по-своему справедливая усмешка истории...
  
   5. В распоряжении историков нет сведений об участии половцев в разгроме Киева. Но известно, что среди лидеров коалиции были Ольговичи, и, следовательно, можно предположить - без степняков дело не обошлось.
  
   6. ПСРЛ. Санкт-Петербург: Типография Эдуарда Праца, 1846. Т. 1. С. 176.
  
   7. Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. 1. С. 323-324.
  
   8. Грушевський М. С. Iсторiя України-Руси. Київ: Наук. думка, 1993. Т. 3. С. 12-13.
  
   9. Даниил Романович Галицкий (?-1264) - сын Романа Мстиславовича. Одержал победу в сорокалетней гражданской войне за Галицкий престол. Как и его отец, вел упорную борьбу с боярами. Будучи связанным родственными узами со многими правящими домами Европы, проводил активную европейскую политику. На востоке боролся за обладание Киевом с Михаилом Черниговским, а после монгольского нашествия стал младшим союзником правителей Золотой Орды, сохранив, в отличие от других русских княжеств, полную самостоятельность во внутренних делах. (Подробнее см. очерк XVII).
  
   10. Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. 1. С. 285.
  
   11. Там же. С. 286.
  
   12. Там же. С. 289.
  _______________________________________________________
  
  
  
5. НАКАНУНЕ
  
  
...Для полного и совершенного опустошения русских областей не было ни малейшей надобности в татарском нашествии. (М. Н. Покровский)
  
   Итак, можно утверждать, что укоренившееся в историографии, но, прежде всего, в массовом сознании представление о Киевской Руси как о благоденствующей и процветающей державе является всего лишь, мягко говоря, ничем не обоснованной мифологемой. На самом деле, это было обычное для своего времени государство, охваченное постоянными внутренними конфликтами и перманентными войнами с соседями. Однако и картина полного (или даже полнейшего) упадка является не менее далекой от действительности. По крайней мере, на фоне большинства современных ей европейских или азиатских стран, где кровь текла рекой, пылали города, умирали в темницах пленники, - достаточно вспомнить о крестовых походах на юг Франции против альбигойцев, борьбу гвельфов (сторонников папы) и гибеллинов (сторонников рода Гогенштауфенов), постоянные войны сельджукских эмиров в Передней Азии и т. п., - ЗАО "Рюриковичи" выглядело вполне пристойно.
  
   Немилосерден был весь средневековый мир. Поэтому беспощадные расправы над побежденными противниками в ходе борьбы за галицкий престол, сожжение Рязани, беспрецедентное даже по тем суровым временам убийство шести Рюриковичей вместе с их свитой на съезде рязанских князей, убийство монгольских послов в 1223 году вряд ли можно считать доказательствами некой "обскурации"1 древнерусского этноса. Нет, сами факты абсолютно достоверны - сомнения вызывает вывод Л. Н. Гумилева о том, что Древнюю Русь перед монгольским нашествием поразил недуг едва ли не тотального имморализма.
  
   Подобная жестокость, повторим, была в то время совершенно обыденным явлением во всей Ойкумене, даже самые жестокие русские князья начала XIII века могли выглядеть на фоне некоторых своих европейских "коллег" весьма милосердными правителями. Этого не отрицал и сам Л. Н. Гумилев: "А Западная Европа по-прежнему обливалась кровью. В Германии гибеллинов возглавлял Гогенштауфен, Филипп Швабский, опиравшийся на Восточную и Южную Германию, а его противник, Оттон IV, сын Генриха Льва и племянник Ричарда Львиное Сердце, был популярен на Нижнем Рейне и в Вестфалии; его поддерживал папа Иннокентий III. Силы были равны, и война шла напряженно"2. Однако в процессе обоснования своей пассионарной теории этногенеза одни и те же факты ее автор трактует совершенно по-разному. Так, жестокость и предательство русских князей - это, по его мнению, свидетельство падения пассионарного заряда, а те же деяния европейских властителей - роста пассионарности. "А теперь перейдем к этнологическому анализу. Социальный аспект: и в Европе, и на Руси шли феодальные войны. Но фазы этногенеза были различны: Европа прожила к 1205 г. меньше трети нормального цикла. Там пассионарность была в акматической фазе"3.
  
   С точки зрения этнологии пытается оценить усобицы и Л. Л. Зализняк. Правда, его взгляд значительно отличается от гумилевского:
"... Период феодальной раздробленности (XII-III вв.) можно рассматривать как период борьбы за независимость молодых восточнославянских этносов (белорусов, псково-новгородцев, русских) с имперским Киевом, который их породил в процессе этнокультурной экспансии в завоеванные провинции."
Добившись победы, эти этносы (как в свое время после падения Рима галло-римляне, иберо-римляне, дако-римляне, итало-римляне) вышли на историческую сцену4.
  
   К пассионарной теории этногенеза и ее автору мы еще не раз будем возвращаться на страницах нашей книги, а пока лишь рискнем предположить, что вовсе не княжеские усобицы или некая "обскурация" явились причиной "погибели" Русской земли. Вряд ли стоит считать единственной причиной этого экономический или эко-социальный5 кризис. Конечно, золотые времена полюдья остались в далеком прошлом, и экономика Руси переживала не лучшие времена. Вследствие этого обострились и противоречия среди верхов, что напрямую связано с численным ростом элит - к "демографическому взрыву" у Рюриковичей добавился и рост численности военно-бюрократического аппарата, поскольку каждый вновь возникающий удел требовал своей администрации. Зато на внешних границах царило относительное спокойствие. Даже по отдельности вооруженных сил любой из земель с лихвой хватало не только для участия в непрерывных "семейных" войнах, но и для активной обороны "своего участка" общерусской границы, как от хорошо знакомых половцев, булгар, поляков, литовцев, шведов, так и от новых соседей - появившихся в Прибалтике крестоносцев.
  
   Иначе говоря, на взгляд автора, никаких особых предпосылок для "погибели Русской земли", пусть даже изрядно изъеденной "средневековыми червями"6, как это пытались представить некоторые историки7, не было. Да, Русь эпохи усобиц Рюриковичей не была идеальным государством, и мы постарались максимально полно рассказать читателю о ее проблемах. Но следует помнить и о том, что сила государства - понятие не абсолютное, а относительное. На фоне соседних стран, как восточных, так и европейских, даже отдельные русские княжества выглядели вполне достойно и уж, во всяком случае, никак не хуже раздробленных на множество феодальных владений Германии и Италии или охваченной междоусобицами соседней Польши. Однако в естественный ход событий вмешалась всего лишь одна случайность. Случайность, ставшая возможной лишь в результате совпадения многих других маловероятных событий и поэтому не имеющая аналогов в мировой истории. Случайность, предопределившая дальнейшую историю Евразийского материка8. Но об этом - в третьей части нашей книги.
  
  _______________________________________________________
   1. Обскурация - по Л. Н. Гумилеву, одна из завершающих фаз этногенеза, характеризующаяся практически полной утратой этносом пассионарного заряда.
  
   2. Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. С. 334.
  
   3. Там же. С. 334.
  
   Акматическая фаза - от греч. ακμή - вершина, зенит, высшая точка, что означает наивысшую или наилучшую степень чего-либо. Л. Н. Гумилёв и А. Тойнби определяют этот период как эпоху молодости и расцвета в жизни суперэтносов.
  
   4. Залiзняк Л. Л. Стародавня iсторiя України. Київ: Темпора, 2012. С. 437.
  
   5. В начале XIII века Русь перенесла несколько "моров", причиной которых был голод и сопутствующие ему эпидемии. Однако эти бедствия были обычными явлениями не только для Руси, но и для всего тогдашнего мира. В Европе голодные годы в среднем наступали, как минимум, раз в десятилетие, но временами принимали характер стихийного бедствия (во Франции - в первой половине XI века, в Германии - в 1125 году, во Франции и Англии - в 1235 году, в Богемии - 1280-1282, и, наконец, Великий голод - 1315-1317 годов). За голодом следовали болезни, вызванные общим ослаблением организма из-за недоедания, а также употреблением в пищу зараженного спорыньей зерна - "Антониев огонь", "ведьмина корча". Не менее опустошительными были эпидемии, самая ужасная из которых вошла в историю под названием "Черная смерть". Начав путь в степях Монголии, она прошлась своей косой едва ли не по всей Ойкумене, унеся до четверти ее жителей.
  
   6. Как и в случае с современными "червями", мы не вправе обвинять "червей" средневековых в осознанном стремлении причинить вред своим княжествам. Они просто питались...
  
   7. Основатель евразийства Н. С. Трубецкой даже объявлял Киевскую Русь изначально нежизнеспособным образованием, "географическое задание" которого сводилось к осуществлению товарообмена между Балтийским и Черным морями. (Трубецкой Н. С. Наследие Чингисхана. Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока. Основы евразийства. Москва, 2002. С. 268.)
  
   8. Вероятно, нежелание профессиональных историков упомянуть в ряду возможных причин "погибели земли Русской" простую случайность является не более чем попыткой придать дополнительный "вес" и "научность" своим теориям, защитить "честь мундира". И в самом деле, слово "случайность" звучит как-то не "академично"...
  _______________________________________________________
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"