Поезда на подземной станции 'Ремонт и обслуживание' ходили с большими интервалами. После долгого ожидания я влетел в открывшуюся дверь поезда, столкнувшись с девушкой в розовом защитном костюме. В мою спину понеслась ругань, растворенная в гуле отъезжающего поезда. Остальные же пассажиры были одеты как под копирку: серые однотипные комбинезоны, респираторы, затянутые капюшоны. Только с помощью ви-очков возможно было получить информацию о людях, если они того желали. Ничего не изменилось за время длительной экспедиции.
Минуты в подземке тянулись, поезда ехали медленно, на пересадках постоянно кто-то мешался под ногами. Я спешил, потому что дома ждали. Что Она сейчас делает? Готовит? Спит? А дождалась ли Она меня? Конечно. Вера в это помогала вести наш сломанный корабль домой. Связь с Землей вышла из строя еще в самом начале полета, поэтому мы прибегли к древним способам передачи, и лишь отчитывались о том, живы ли. Многие спутники планеты, поддерживающие дальнюю радиосвязь, давно вышли из строя за ненадобностью, поэтому за десять месяцев мы смогли лишь пару раз получить ответные послания. А все это означает, что мы с любимой не общались очень долго, намного больше, если измерять в однообразных днях на маленьком судне. Но знание того, что Она ждет, помогало справиться со всеми трудностями, в том числе с уплывающим сознанием из-за гипоксии, возникшей по причине ремонта в открытом космосе. В конце полета, когда мы проходили пояс астероидов, была повреждена обшивка. Лишь издалека космическая пыль смотрится грозно, на самом деле столкновение в ней с действительно опасным телом очень маловероятно. Кораблю не повезло. Как говорят в наших руководствах по выживанию, что перед потерей головы обычно теряют бдительность. Наша беспечность чуть не стоила жизней всего экипажа. Так что корабль надолго вышел из строя, ремонт значительно затянется.
В ответ на сообщение 'прибываем', разрешили посадку в старом и почти заброшенном Космопорте, с помощью которого несколько лет назад сбежала часть населения планеты: ученые, врачи... люди совершенно разных профессий, а если говорить просто - 'предатели'. А всех тех, кто не был согласен с их убеждениями, оставили умирать на агонизирующей Земле. Разница взглядов была огромной. На планете остались те, кто был за мирный атом, за ядерный синтез, за тотальный контроль во избежание новых войн, за постройку светлого будущего сообща. Предатели хотели свободу, свои дома, капиталы, разную одежду, а не опостылевшие защитные костюмы, и при этом всем мирное небо. Новое правительство обещало поквитаться с изменниками и завоевать их планету, но пока нам требовался 'перевалочный пункт' для восстановления боевой мощи и человеческих ресурсов.
Старые постройки, обслуживающие запуск кораблей при помощи энергии ядерного синтеза, навеяли воспоминания. Я тогда стоял там же, где и вышел сегодня из своего корабля. Тогда, в Космопорте, стоял огромный лайнер, красивый, похожий на черную гору. В тот день разогнали тучи, от чего черная обшивка гиганта сверкала как драгоценный камень. Мне предлагали должность пилота и руководителя сменного экипажа, что было воплощением моей мечты, но в последнюю минуту пришлось отказаться. Я знал, что остаюсь почти на верную гибель, убеждения оказались выше смерти.
Работники Космопорта должны были известить близких всего экипажа о том, когда пройдет приземление. Но моей любимой никто ничего не передавал. Она не была моей женой, даже не дали разрешения на брак. Подчиненные говорили: 'Капитан, все в порядке. Все наладится'. Друзья крутили пальцем у виска: 'Ты окончательно сошел с ума. Найди себе нормальную женщину, с которой у тебя будут семья и дети...'. Да, у меня этого не будет, но зато есть верная и любящая Она. Никто не верил, в ее чувство ко мне. А ведь только после нашей встречи я задался целью найти новую планету по-настоящему. Не для умирающих миллиардов.
Поездка из порта домой была долгой, на другой конец города. Я не решился позвонить. А вдруг ни кто не ответит? Из всех прошлых экспедиций Она меня встречала у порога. Стоило только распахнуть дверь, как она бросалась в мои объятья. Сегодня все будет иначе. Зато у меня есть редкая возможность узнать, чем занимается любимая дома одна.
Секунды очистки защитного костюма при входе в здание тянулись, лифт не хотел меня быстро везти на верхний этаж, я перебирал в руках снятый зачем-то рюкзак, вынутые заранее ключи, стянутый с лица респиратор. Но когда я открыл дрожащей рукой дверь, в объятья рухнул цветастый вихрь. Она не смеялась как обычно. Мокрая щека прижалась к моей, шмыгал нос.
- Я так ждала тебя!
- А я тебя. Такое чувство, что ты не отходила от двери все это время.
- Именно так и было.
От невеселой шутки я рассмеялся и она вслед за мной. Звонкие переливы, усилившиеся эхом от стен лестничной клетки, смывали с меня тревоги, печали и усталость.
- Как ты себя чувствуешь? - вырывается последняя из тревог наружу.
- Лучше, любимый. Не печалься. Все расскажу позже, - отвечала она, смеясь в крепких объятьях.
Чтобы лучше меня рассмотреть, она отодвинулась. Голубые глаза ярко сверкали под лампами дневного света. Поцелуй оказался горячим, даже жарким, но не от любви. Болезнь прогрессировала, и ни один врач в этой идеальной медицинской системе не может нам помочь. 'Организм выработал свой ресурс' - говорили хором все, к кому мы ходили.
Немногим позже мы устраиваем праздничный ужин. Я счастливый сижу на кухне, а она крутится по ней в своем неповторимом танце: вот описала полукруг тарелка в ее руке, в атакующем движении половники и миски, как дальняя звезда плывет по небосводу кухни что-то из холодильника в духовку. Шлейф платья повторяет все движенья, каблучки отстукивают свой ритм по камню, в танец вступают ложки и вилки. Она сама кормит меня, ничего не доверяя моим рукам.
- Сколько? - решаюсь на вопрос.
- Не больше месяца. Все удивились, когда увидели меня живой! Но я надеялась еще на одну встречу. Дождалась, - с бессменной улыбкой говорит любимая.
Она смирилась со своей болезнью и с тем, что я постоянно в космосе. Мне же это все разрывало душу.
- Мое чутье подсказывает, что надо сделать еще один шаг и поиски увенчаются успехом! Новая планета! Уверен, там найдется лекарство, даже если состав почвы, флора и фауна будут отличаться. Что-нибудь подойдет! Нужно лететь, а тебе вместе со мной. Команда согласиться, выхода у них нет! Решено!
Я все говорил и говорил, о том, как будет обустраиваться новая Земля, какое там будет чистое небо, высокая трава. Но мысли вернулись к дождям, грязи и засухам. Мутной воде и растаявшим ледникам. На нашей умирающей планете почти не осталось никаких ресурсов, животных, растений. Все умирало, и вопрос переселения был решающим. Сотня кораблей, как мой, исследовали просторы вселенной в поисках второй планеты для землян, ведь первую заняли улетевшие раньше. Правительство спонсировало полеты как могло, но ремонт и обслуживание часто проходили силами Капитана и экипажа. После прилета давалась передышка в три месяца, после которой нужно было снова лететь в космос. Следовать этим правилам было сложно, приходилось убегать, как только корабль был готов, а команда собрана. Когда появилась в моей жизни Она - все изменилось. Я наслаждался каждой секундой на Земле. Стали понятны слова 'вернуться домой'. А потом она заболела. С того дня поломки не мешали отлету, чинились в дороге.
- Останься со мной. Пожалуйста. Твоя вера в удачу и мое спасение так велика, что не дает понять, что конец неизбежен, - она опустила голову на минуту, вдруг встрепенулась и проговорила, - останься со мной. Пожалуйста. Твоя вера в удачу нахождения планеты так велика, что не дает понять, что мой конец неизбежен. И там, в другом мире, может и не быть ресурсов, таких же, как на Земле.
Я с ужасом смотрел на нее. Что отрезвило больше - не знаю, слова или молчание между ними. Осознание того, что она не должна сидеть тут, толкнуло на решение.
- Я буду с тобой до конца.
Все равно корабль сломан. От избытка эмоций голова закружилась, а руки свело судорогой.
Она предложила идти в горы. Мы часто так делали, собирали палатку, карабины, веревки и улетали на пару дней. В этот раз ей захотелось покорять то, что 'неподвластно человеку'. В мире полном щелочных дождей были островки 'старой природы', не задетые радиационным загрязнением. Там можно дышать без маски и ходить без защитного костюма.
Мы поднялись над облаками на мелкой воздушке, барахлящей от старости. Тут было светло-голубое небо, яркое солнце. На окнах капли дождя, оставшиеся еще во время взлета, превращались в снежинки. Лишь черные тучи под нами напоминали о том, что там, внизу, умирают люди от недостатка еды и света.
Через пару часов показались пики гор. Во всех наших прошлых походах я ни разу не видел такой красоты, да и, вообще, за всю жизнь. Передо мной развернулась красивейшая панорама: высоченные горы, утопающие в облаках, да так, что и вершин не видно. Белые шапки, как в старинных фильмах и картинах. Кажется, что они легки как вата, манят к себе. А за облаками склоняющееся к закату солнце, скромно протискивается своими острыми лучами через белые нагромождения. А за спиной река. Тихая. Лишь еле слышен ее звон, как от ветряных колокольчиков. Нет людей, лишь мы вдвоем с Ней. С Любимой.
Ночь наступила внезапно. В небе одна за одной загорались звезды, пылал искусственный костер. Она распахнула свои бездонные глаза и пожирала открывшийся вид: млечный путь, кометы, миры и вселенную. Болезненный жар теперь не казался опасным. Прижаться к ее спине, чувствовать мерные удары 'тук-тук-тук', от чего в моей душе поднималась волна, сужающая весь мир в одну точку.
В голове снова крутились неприятные мысли. На самом деле меня никто никогда не любил. Родители не успели. Все население было военнообязанным. Их вызвали поздней ночью, когда мне было не полных пять лет. Тела не нашли. Других родственников не было. В детском доме стало больше на одного нескладного, долговязого мальчика, мечтающего иметь свой корабль. Следуя своей мечте, я ничего не замечал. Красавицей женой было мое судно, в котором так хотелось покорить вселенную, раствориться в черных бесконечных просторах. Девушки, зацикленные на долге и обязанностях, не нравились. Лишь встретив любимую, стало понятно, что на самом деле хотелось тепла, как было в далеком-далеком детстве. Поэтому когда Она подошла в торговом центре и пригладила мои растрёпанные волосы, встав на носочки, я опешил. А она только посмеялась надо мной, по-доброму. Голубые, блестящие глаза излучали только радость, смотря на нескладное тело. Как оказалось, большего мне и не надо.
На следующий после прилета день мы начали восхождение. На всех сложных участках любимая была впереди. Я оказывал поддержку как мог, словом и крепкой рукой, сильно волновался. Она отмахивалась, говорила, чтобы следил за собой, смеялась и шутила. Почти отвесная скала давалась с большим трудом.
Вдали послышалось тихое шуршание, я даже не успел подумать, что же это может быть, как весь мир превратился в черную кашу из камней и пыли.
Обвал, обрыв.
Боль вырвалась через стиснутые зубы стоном. Пришлось задержать дыхание, как при погружении под воду. Происходящее не укладывалось в голове. Я намертво вцепился за ближайший выступ. Все закончилось так же внезапно, как и началось. Только стоящая стеной пыль и наше плачевное положение напоминало о прошедшем.
Она висела на веревке, которая крепилась к моей обвязке. Ноги почти не помещались на узком карнизе.
- Ты цела?
- Да, - ответила Она.
- Очки вызвали подмогу, держись, за меня не волнуйся.
- Когда они прибудут?
Пальцы немеют, болят, и такая простая мысль, что спасатели прилетят в лучшем случае лишь через десяток минут, не давалась мне.
- Скоро, - соврал я, - продержусь, - уверял себя.
- Ты врешь мне, знаю. Люблю, кто бы что ни говорил. Выживи. Твои пальцы уже синие.
- Не смей! Не смей!
- Я умираю и так. А ты живи. Найди новую Землю, полюби еще раз, я так хочу. В тебе столько нерастраченной нежности. Прощай.
Смотреть вниз не получалось, натяжение пропало, послышался глухой удар.
Спасатели прибыли через полчаса. Ноги не держали, и идти в их воздушку я отказался. Хотелось увидеть изломанное тело и увериться, что все кончено.
Рука девушки дернулась. И еще раз. Если первое движение, как я думал, мне показалось, то второе я четко увидел. Истерика накрыла волной. Мольбы о помощи, о том, чтобы они спасли любимую, не прекращались. Люди в спецовках после долгих колебаний согласились.
Гулким эхом отражались от скал слова: 'Карта памяти цела'... 'бракованная партия'... А в ответ лишь повторялось: 'Но ведь она любила...'.
- Она сломалась от того, что ее элемент питания разбился. Эта модель с браком, ко всему очень старая, постоянный перегрев, что-то там у них в железной голове заедало. Вы не знали про брак? Хм, - парень задумался, осматривая ткани, - Она и так должна была скоро выйти из строя, органические ткани не подлежат лечению из-за перегрева и без полной замены сердечника, а их больше не делают, не из чего. Любой грамм металла бесценен. Экономия. Карту памяти вставите в современную модель, и будет как новая, без сбоев как у этой, - говорил осматривающий андроид спасатель.
- Но ведь она любила...
- Это лишь бракованная партия.
- Господин старший архивариус, можно я Вас оторву от дел, у меня проблемы с данными, - мямлил студент исторического факультета, догоняя рослого и сильного мужчину, по виду его ровесника.
В первую секунду начальник архива вскипел от злости, ведь можно было обратиться к простому архивисту, но известие о проблемах с его обожаемыми картами остановило.
- И какого же рода неполадки? У нас самые лучшие системы, записи просто невозможно повредить. Идем.
Они ворвались в душную комнату, заваленную информационными картами разных периодов. На сверкающий интерактивный дисплей были подгружены множества данных.
- Может Вам, уважаемый студент, вызвать уборщика, а не отрывать меня от дел? Показывай.
- Данные с памяти людей определенного периода прерывисты. Системы записи памяти были придуманы гораздо раньше, и карты более ранних периодов хорошо читаются. Ядерная война, кризис, загрязнение Земли - я все хорошо описал. Но последний период до отлета людей с планеты неразборчив.
- Это естественные нарушения. В те годы эмоциональные всплески мешали записи информации с мозга на карты, тем более что их тогда делали посмертно.
Студент шлепнулся на стул, взъерошил волосы, и разводя руки в стороны, продолжал.
- Я понимаю, это тысяча лет назад. Но после были войны, порабощение людей и даже повторная колонизация Земли. Но нигде нет таких записей, где почти каждая первая карта снята с мозга душевнобольного.
После этих слов пелена строгости слетела со старшего архивариуса. Он тоже сел.
- Те годы были одни из самых темных для наших предков. Когда знаешь о собственной неминуемой гибели, когда требуется рвать жилы для общего спасения, которого ни кто не видит - тяжело сохранять спокойствие. Требуются недюжинные способности, огромная вера в самого себя. Посмотри хотя бы на открытый файл. Попробуй не обращать внимания на его эмоции, просто запиши, что 'были оборудованы специальные корабли для поиска, по данным из памяти одного из пилотов мы выяснили...'.