80 - летие начала Первой Мировой войны, которое будет вскоре отмечено, заставляет еще раз вглядеться в прошлое нашей страны, тем более, что это прошлое поразительно напоминает настоящее.
В этой связи вспоминаются документальные кинофильмы Станислава Говорухина "Россия, которую мы потеряли" и "Великая криминальная революция". В первом рисуется Россия до 1917 г., как зажиточная, передовая, уверенно идущая по пути прогресса монархия, которая, к сожалению, по нелепой случайности была погублена кучкой глубоко чуждых ей авантюристов - заговорщиков, насильно прервавших ее естественное, поступательное развитие. Во второй работе изображена разоренная, ежедневно разграбляемая страна, спустя 80 лет, после показанных в первой работе событий. Сам автор не видит и, судя по всему, не желает видеть того, что Россия периода великой криминальной революции, как раз и есть возвращение того "утерянного рая" образца 1914 года, о котором он так скорбел в своей первой картине.
Чтобы не быть голословным, утверждая подобное, коснусь основных фактов положения России в первом десятилетии XX века, которые известны всякому более менее изучившему данный период историку.
Итак, что же представляла собой Россия в 1914 году, накануне Первой Мировой войны, столь резко изменившей вектор ее развития? По большинству объективных показателей она занимала в Европе не совсем почетное место рядом с тогдашней Испанией или чуть впереди нее. Судите сами, к 1914 году 86% населения страны проживало в сельской местности, сельское хозяйство производило 58% продукции народного хозяйства, то есть, вопреки распространяемому Говорухиным мифу о продовольственном изобилии в царской России, один крестьянин с трудом кормил себя и плюс еще 0,2 горожанина. То для того что бы накормить одного горожанина требовался требовалось пять крестьян. В этой ситуации экспорт сельхозпродукции производился по циничному принципу, сформулированному еще в начале 90 - х годов XIX века, министром финансов Вышеградским: "Не доедим, но вывезем". Понятно, кому предоставлял право не доедать господин министр.
Осуществлять этот принцип было тем более легко, что ни в одной развитой капиталистической стране мира в тот период пропасть между распределением доходов различных слоев населения не была так глубока, как в России. 17% населения, относящихся к эксплуататорским классам города и деревни, имели совокупный доход, равный доходу остальных 83% жителей страны. В селе 30 тысяч помещиков имели столько же земли, сколько 10 миллионов крестьянских семей. Такой вот "гармоничной", была Россия, если изучать ее не так, как это делает маститый автор. Правда, нужно отметить, что в этом плане Россия 1999 года немного превзошла 1914 год, сейчас в ней около 8% населения имеют совокупный доход, равный доходу остальных 92%.
В силу вышеописанного положения Россия в 1901 - 1914 годах, была единственной из империалистических стран, которая не только не вывозила капиталов за рубеж, но сама была ареной вложения иностранных капиталов, а ее внутренний рынок - объектом дележа среди международных финансовых монополий. В результате к началу Первой Мировой войны в руках иностранного капитала находились такие основные отрасли промышленности, как: металлургическая, угольная, нефтяная, электроэнергетика.
Россия была связана с Западом цепью кабальных займов. Иностранный финансовый капитал практически полностью контролировал ее банковскую систему. В основном капитале восемнадцати крупнейших банков России - 43% составляли капиталы французских, английских и бельгийских банков. В результате, внешний долг России вырос за 20 лет к 1914 году, в два раза и составил 4 миллиардов рублей или половину государственного бюджета.
За предшествовавшие Первой Мировой войне 33 года из России ушло за границу в виде процентов по займам и дивидендам иностранным акционерам средств в два раза больше, чем стоимость основных фондов всей российской промышленности.
Внешнеэкономическая зависимость неизбежно вела к зависимости внешнеполитической от стран - кредиторов. Внешним результатом резкого усиления такой зависимости к началу XX века, стала целая серия неравноправных экономических и политических договоров заключённых в 1904 году с Германией, 1905 году с Францией и 1907 году с Англией.
По договорам с Францией и Англией Россия должна была оплачивать свои долги не только деньгами, но и "пушечным мясом", корректируя в угоду им свои военно - стратегические планы (вместо более выгодного для России нанесения главного удара в предстоящей войне по более слабой Австро - Венгрии, она должна была наносить его по Германии с тем, чтобы облегчить положение Франции).
Французские и английские правительства, пользуясь "союзническими договорами" с Россией, принуждали царское правительство размещать свои зарубежные военные заказы только на их предприятиях.
Русские промышленники и банкиры, о "патриотизме", которых так умильно вспоминает Говорухин, будучи тесно связанными с иностранным капиталом, обогащались на его привлечении в Россию даже на самых кабальных условиях, становились соучастниками ограбления своей страны, скатываясь при этом очень часто до прямой государственной измены. Так, в 1907 году в договоре известного российского частного предприятия военно - промышленного комплекса "Объединение Путиловских заводов", с аналогичной немецкой фирмой Круппа, среди прочего, предусматривалось ознакомление немецких партнеров с условиями и требованиями русского военного министерства к производимым вооружениям.
Впрочем, даже обычная деловая деятельность русских капиталистов наносила ущерб их на словах столь "горячо любимой Родине". Так, в 1907 году управляющий делами крупнейшей угольной монополии России - "Продуголь", в очередном ежегодном докладе с сожалением отмечал, что "периоды угольного голода бывают очень редко, а с ними и период высоких цен".
В отличие от угольной монополии, другим российским монополиям голод на свою продукцию удавалось держать гораздо дольше. Так, в 1910 году металлургическая монополия "Продамет" организовала "металлургический голод", продолжавшийся до начала Первой Мировой войны. В 1912 году аналогичную операцию проделали нефтяные монополии "Мазут" и "Нобель". В результате, в 1910 - 1914 годах, цены на металл поднялись на 38%, превысив в два раза мировые, цены на уголь поднялись на 54%, на нефть на 200%.
Царское правительство даже не пыталось ограничить этот грабеж страны со стороны отечественных и зарубежных монополий, о чем Совет министров прямо заявил в 1914 году, приняв решение "О недопустимости воздействия на промышленность с целью приспособления ее к спросу".
Причины такого покровительства "рыцарям наживы", были очень просты. В этот период шло интенсивное сращивание правящей полуфеодальной верхушки с отечественным и зарубежным капиталом. К примеру, наместник Кавказа граф Воронцов - Дашков был владельцем большого пакета акций нефтяных компаний. Великие князья являлись акционерами Владикавказской железной дороги, директор Волжско - Камского банка Барк в 1914 году, стал министром финансов, в общем и так далее и тому подобное..
Ревностно отстаивали интересы крупных монополий тогдашние российские буржуазные партии, и разумеется, не только из - за идеологических соображений. Например, Азово-Донской банк финансировал партию "кадетов", 52 торговые фирмы Москвы - партию "Союз 17 октября" ("октябристы").
Для оправдания своей антинародной и антинациональной политики господствующие классы России под прикрытием словесного казенного псевдопатриотизма всячески насаждали через продажную буржуазную прессу и интеллигенцию низкопоклонство перед Западом путем проповедей о якобы "извечной ученической роли России" по отношению к нему, намекая на культурную и духовную неполноценность русского народа.
Результатом этого было то, что правящая верхушка, будучи глубоко чуждой основной массе русского народа, не верила в его творческие силы и не допускала мысли, что Россия способна собственными силами преодолеть свою временную и относительную отсталость перед Западом, пренебрежительно относилась к конкретным достижениям русских ученых и изобретателей.
В связи с этим достаточно вспомнить похождения ряда международных авантюристов от науки в тогдашней России. Один из них, некий Маркони, оспаривавший за рубежом различными жульническими приемами первенство А.С. Попова в изобретении радио. В 1912 году Маркони, при поддержке "истинно русских патриотов" из черносотенной газеты "Новое время" и стоявших за ней банковских кругов, попытался получить концессию с монопольными правами в области радиофикации России.
Маркони не был одинок в своих притязаниях. В 1908 году, некий дель Пропосто, используя оказавшиеся у него в руках чертежи подводной лодки конструкции русского инженера Джевецкого, попытался получить выгодный контракт на ее производство.
Благосклонно относясь к разного рода, международным авантюристам, царские чиновники ледяным равнодушием встречали отечественных изобретателей. Мичурин в 1908 году с горечью отмечал: "У нас в России с пренебрежением и недоверием относятся ко всему русскому, ко всем оригинальным трудам русского человека". С этим же отношением пришлось столкнуться в 1912 году, Циолковскому, обратившемуся в Генеральный штаб с проектом дирижабля и получившему издевательский ответ, что он может заниматься им "без каких-либо расходов от казны".
И если таким образом правящая верхушка относилась к мыслящей элите общества, то можно представить уровень ее отношения к простому народу. В этой связи жалко выглядят попытки Говорухина и Солженицына рассуждать о России того времени как о стране якобы с самым передовым социальным законодательством в мире. Принятое в конце 90 - х годов XIX века законодательное ограничение рабочего дня 11,5 часами продолжало действовать вплоть до Февральской революции 1917 года, в то время, как в США, Германии, Англии, Франции рабочий день в начале XX века.составлял в среднем 9 часов и не превышал 10 часов. Заработная плата русских рабочих была в этот период в 20 раз меньше, чем у американских, хотя производительность труда в различных отраслях производства была меньше в 5 - 10 раз.
Закон о рабочем страховании 1912 года распространялся лишь на шестую часть рабочего класса. Пособия за полученные увечья были мизерные, да еще надо было доказывать, что получены они не по своей вине. Выплачивалось пособие 12 недель, а затем живи, как знаешь.
Дешево ценилось жизнь и здоровье рабочего в царской России. На государственном Обуховском оружейном заводе в цехах была вывешена "Таблица оценки повреждений организма рабочего". Расценки единовременных пособий за полученные увечья были следующие: за потерю зрения на один глаз - 35 рублей, оба глаза - 100 руб., полная потеря слуха - 50 руб., потеря речи - 40 рублей.
Не менее, а точнее более остро стоял в России того времени крестьянский вопрос, который, по мнению уже упомянутых Говорухина и Солженицына, был так "мудро" решен Столыпиным. Его преподносят как образец государственной мудрости и предусмотрительности, выражая сожаление, что, дескать, его гибель положила конец его же столь многообещающим реформам.
Ограниченность поклонников Столыпина не дает им возможности понять тот простой факт, что не гибель Столыпина привела к провалу его реформ, а провал его реформ привел Столыпина к физической гибели по принципу социального и политического дарвинизма: "Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?"
Пока политика Столыпина приносила успех и создавала видимость успокоения в России, все его ненавистники из числа упертых монархистов ничего не могли с ним сделать, ограничиваясь нападками в печати и придворными интригами. Но стоило Столыпину потерпеть неудачу, споткнуться, как он был разорван ими на куски.
А неудача, основы политической линии Столыпина - реформы в аграрной сфере, - стали к 1911 году очевидны всем. Все основные составляющие этой реформы, а именно, ликвидация общины и массовое переселение крестьян за Урал на свободные земли, потерпели явный крах. В 1910 году 80% крестьян по - прежнему оставались в составе общин, правда, после всего происшедшего изрядно разоренные и обозленные. Из отправленных в 1906 - 1910 годах за Урал 2 миллионов 700 тысяч переселенцев свыше 800 тысяч вернулись полностью разоренными на прежнее местожительство, 700 тысяч нищенствовали по Сибири, 100 тысяч умерли от голода и болезней и лишь 1 миллион 100 тысяч как - то закрепились на новом месте.
Таким образом, социально - политическая напряженность в русском селе, на снятие которой, на словах, были направлены столыпинские реформы, не только не исчезла, но еще больше возросла. Царизм не смог найти в селе надежной политической опоры, к чему он так стремился. Вот собственно, за что заплатил своей жизнью Столыпин.
Продолжая рассматривать положение России в 1914 году, неизбежно приходишь к проблеме участия России в Первой Мировой войне, которая началась 1 августа 1914 года.
Из всего вышесказанного ясно следует, что никакой самостоятельной роли в этом крупнейшем событии мировой истории Россия иметь не могла. Ей и ее народу предназначалась роль пушечного мяса. И эта роль определялась не только отсутствием политической самостоятельности России накануне Первой Мировой, но тем мизерным экономическим потенциалом, с которым Россия вступила в войну. Громадная Российская империя с населением в 170 миллионов человек, или почти столько же сколько во всех остальных странах Западной Европы вместе взятых, вступила в войну с ежегодным производством 4 миллионов тонн стали, 9 миллионов тонн нефти, 29 миллионов тонн угля, 22 миллионов тонн товарного зерна, 740 тысяч тонн хлопка.
Последствия такой скудости сказались очень быстро. Накануне Первой Мировой войны русская военная промышленность производила 380 тысяч пудов пороха в год, а уже в 1916 году русской армии потребовалось 700 тысяч пудов пороха, но уже не в год, а в месяц. Уже весной 1915 года русская армия начала ощущать катастрофическую нехватку боеприпасов и, прежде всего, снарядов, довоенные запасы которых были расстреляны в первые четыре месяца войны, а текущее производство не восполняло их нехватку. Именно это и стало главной причиной поражения русской армии по всей линии фронта в ходе весеннее - летней кампании 1915 года.
Военная промышленность царской России не справлялась с поставкой на фронт не только боеприпасов, но и легкого стрелкового оружия, прежде всего винтовок, которых до войны на складах находилось 4 миллиона штук, и ещё 525 тысяч ежегодно производили все оружейные заводы империи. Предполагалось, что всего этого количества хватит до конца войны. Однако реальность опрокинула все расчеты. Уже к концу первого года войны ежегодная потребность в винтовках составляла 8 миллионов штук, а к концу 1916 года - 17 миллионов. Восполнить нехватку винтовок не удалось даже с помощью импорта до самого конца Первой Мировой войны.
Вот где лежат причины поражения царской России, а не в "злодеях - революционерах, подкупленных немецким золотом", бред, казалось бы давно уже опровергнутый историей, но который вновь, очевидно за неимением лучшего, использует часть современной российской историографии.
Ну, а после распада СССР, очень быстро выяснилось, что Россия 1914 года вовсе не потеряна, вопреки печалям некоторых публицистов. Она вновь возродилась и вернулась к нам в результате "Великой криминальной революции". Но, так же очевидно, что ее конец будет таким же, если не более бесславным, чем у ее предшественницы.
Данная статья была написана в 5 июля 1994 года. Впервые опубликована в севастопольской газете "Флаг Родины" 9 августа 1994. Затем в московской газете "Дуэль" - 1999 - No 32 - с. 1.