"Наука побеждать" А.В. Суворова и её значение в эпоху современных войн
В русской и мировой военной истории имя Александра Васильевича Суворова занимает выдающееся место.
На протяжении почти пятидесяти лет своего боевого пути он не знал поражений. Им были не раз были разгромлены лучшие армии Европы.
Поэтому суворовские принципы ведения боя далеко выходят за рамки одной только военной истории ХVIII века.
Причина побед Суворова заключалась в том, что он, как полководец, выражал в себе лучшие качества русского национального характера: природный ум, смекалку, мужество, упорство, преданность Родине.
Но он не только выражал эти качества, но и опирался на них и использовал их в своих оперативно-тактических построениях. Именно поэтому Суворов был последовательным и непримиримым борцом за самостоятельность русского военного искусства, выступая против чуждого иностранного влияния. То есть, по словам Белинского: "У себя, в себе, вокруг себя мы должны искать решение всех наших вопросов".
Суворов оставил большое теоретическое наследие в виде многочисленных приказов, инструкций, военной переписки. Но среди этого наследия наиболее выдающиеся и обобщающее значение имеет написанная им книга "Наука побеждать".
Это произведение представляет собой популярное, доступное для понимания практически каждым грамотным человеком, изложение основных оперативно-тактических принципов А.В. Суворова.
Оно было предназначено им не только для генералов и офицеров, но и для сержантов и солдат, поскольку Суворов всегда стремился поднять, по тогдашнему выражению, "нижних чинов", до понимания не только своих прямых обязанностей, но и общего смысла действий их подразделения, части и даже соединения. Как говорил по этому поводу сам Суворов: "Каждый воин должен понимать свой маневр" и "Ефрейтор - на четверть генерал".
То есть он считал необходимым воспитывать солдата и сержанта не как биоробота с ограниченной программой или, по выражению антагониста Суворова, императора Павла: "Солдат есть механизм, уставом предусмотренный", а воспитывать сознательного бойца, понимающего общий смысл совершаемых им в бою действий.
Именно поэтому Суворов уделял особое внимание моральной составляющей боевой подготовки личного состава. Она, по его мнению, в первую очередь заключалась в том, чтобы вытравить из солдата чувство страха и даже робости, в максимально возможной степени подавить у него инстинкт самосохранения.
Результатом такого воспитания должно было стать то, что солдат перестал бы сосредотачивать свою мысль на трудности и опасности того, что он делает сначала в ходе учения, а затем в бою.
Для офицерского состава, кроме воспитания личной храбрости Суворов считал необходимым в первую очередь воспитывать, то, что называется "гражданским мужеством", то есть способность самостоятельно принимать решения и отвечать за результаты их осуществления, не ожидая в быстро меняющейся обстановке боя соответствующего приказа вышестоящего начальника, перекладывая ответственность на него.
По мнению Суворова правильная тактика ведения боя и высокие моральные качества личного состава - это несть что-то раз и навсегда достигнутое. Оба эти качества войска, нуждаются в постоянной поддержке. В одном из своих приказов по этому поводу писал в 1770 году следующее: "Хотя храбрость, бодрость и мужество всюду и при всех случаях потребны, только напрасны они, если не будут происходить от искусства, которое вырастает от испытания, при внушениях и затверждениях, каждому по должности его".
Основной принцип боевой учебы, согласно Суворову - это учить, прежде всего, тому, что требуется на войне. А для этого проводить учебу личного состава в обстановке максимально приближенной к боевой.
Вот что об этом писал младший современник Суворова, теоретик и практик русской партизанской войны генерал-лейтенант Давыдов Денис Васильевич: "Суворов считал войско орудием, а не игрушкой и поэтому требовал подчинять все в обучении войска требованию боя, а не красивости" (Д. Давыдов, "Военные записки" - М.: Воениздат, 1982. - с. 31).
Однако при этом Суворов, избегая того, что Давыдов называл "красивостью", тем не менее, уделял в своей "Науке побеждать" большое место строевой подготовке, считая её одной из важнейших форм обучения личного состава совместным действиям в бою в составе своего подразделения, по принципу "Строй - основа порядка" и "Хорош в строю - силен в бою". Сам он непосредственно этих двух принципов не провозглашал, но практически их проводил в жизнь и подробно описал в главе "Ученье разводное или пред разводом".
В целом значение суворовской "Науки побеждать" и всего его военно-теоретического наследия заключается в том, что задолго до Клаузевица и Энгельса им была определена зависимость оперативно-тактических форм боя от боевых свойств военной техники и связь между требованиями тактики и методикой боевой подготовки личного состава.
Основа оперативно-тактического искусства, согласно Суворову, - это стремление и способность военачальника навязать противнику ближний бой, как единственный способ нанести ему максимально возможные потери в живой силе и затем произвести его полное уничтожение.
Именно степень уничтожения и пленения живой силы противника Суворов считал главным показателем его поражения.
По поводу основы оперативно-тактического искусства Суворова - тактике ближнего боя, Денис Давыдов в своих "Военных записках" отмечал следующее: "Из его приказов мы видим, лишь похвалы штыку и презрение к ружейной пальбе. Это значит, избегая пальбы, мало вредящей и затягивающей развязку битвы, сближаться с противником грудь в грудь в рукопашной схватке". (Д. Давыдов "Военные записки"... - С. 27).
Свои основные оперативно-тактические принципы Суворов сформулировал в известной триединой формуле "Глазомер, быстрота, натиск".
Вот как описывал значение каждого из них в отдельности и всех трех в совокупности Д.В. Давыдов: "Он предал анафеме всякое оборонительное и еще в больше степени отступательное действие в русской армии. И 40 лет, от начала и до конца своей службы, действовал не иначе, как наступательно. Он собирал все силы и всегда воевал одной массой, что давало ему решительное превосходство над рассеянным образом военных действий, принятым в Европе. Что касается чисто боевого действия, то Суворов сначала стоял на месте, вникая в замыслы противника и, проникнув в них, стремительно бросался на него усиленными переходами и падал как снег на голову. Стремительные переходы служили Суворову для того, чтобы застать противника врасплох во время его неготовности к бою. Этот образ действий он приспосабливал к местности и обстоятельствам. Выбирал кратчайший путь к месту боя и наилучшее место боя. По этому пути и к этому месту он устремлял все силы, не отвлекая их никакими посторонними происшествиями, случаями и предметами". (Д. Давыдов "Военные записки"... - С. 26-27).
Основой оперативно-тактического искусства Суворова являлся "глазомер". Согласно взглядам Суворова "глазомер" - это, прежде всего, учет всех элементов обстановки предшествующей бою и в ходе самого боя, знание особенностей тактики ведения боя противником, способность всеми видами разведки выяснить замыслы противника и расположение его войск. И затем, исходя из всего этого, выбрать ту или иную тактику боя.
Простота и конкретность - основа тактики Суворова: "В баталии полевой: три атаки в крыло, которое слабее. Атака в середину - невыгодна, разве что конница хорошо рубить будет, а иначе самих сожмут. Атака в тыл, очень хорошо, только для небольшого корпуса, а армией заходить тяжело".
Этот же "глазомер" помогал Суворову избегать шаблона и догматизма, и пересматривая в случае необходимости основные положения своей же тактики боя, в зависимости от конкретной обстановки.
Как здесь уже говорилось, что ружейному и пушечному огню в условиях полевого сражения Суворов предпочитал штыковой удар пехотной массы и сабельный удар кавалерией, как основной способ нанесения поражения противнику. Но когда Суворову в 1790 году поручили взять штурмом Измаил - сильнейшую крепость тогдашней Европы, то её штурму предшествовала длительная артиллерийская подготовка, которая проводилась по всему периметру крепостной стены, включая огонь со стороны реки Дунай кораблями Дунайской флотилии.
После артиллерийской подготовки турецкая оборона была атакована с нескольких направлений многочисленными колоннами, впереди которых шли подразделения саперов, расчищавших им путь от инженерных заграждений противника. Когда пехота и кавалерия вошли на улицы Измаила, их продвижение сопровождалось постоянным артиллерийским огнем, расчищавшим им дальнейшую дорогу и подавлявшим сопротивление противника.
Другим элементом оперативно-тактического искусства Суворова являлась "быстрота". По Суворову "быстрота" - это способность военачальника своими действиями опережать возможные и реальные действия войск противника. По словам самого Суворова: "Деньги дороги, жизнь человеческая еще дороже, а время дороже всего".
Основу "быстроты" Суворов видел, в том числе и в способности военачальника обеспечить максимально возможно высокую подвижность своих войск.
"Быстрота" по Суворову - это также средство добиться эффекта внезапности, чтобы захватить инициативу в бою.
Внезапность, как результата "быстроты", Суворов" считал мерой, способной восполнить недостаток сил, по сравнению с противником: "Неприятель нас не чает, считает за 100 верст. Вдруг мы на него, как снег на голову. Закружится у него голова. Атакуй с чем пришел, с чем бог послал. Руби, коли, гони, отрезай, не упускай!".
Третий элемент суворовской оперативно-тактической формулы - "натиск", подготавливается "глазомером" и "быстротой".
"Натиск" по Суворову - это стремительный и сокрушительный удар по противнику всеми средствами поражения, имеющимися в распоряжении военачальника.
Кроме этого Суворов вкладывал в понятие "натиск" и моральное содержание - готовность, стремление и способность личного состава к коллективным, быстрым и решительным действиям.
Развивая идею "натиска" в своей "Науке побеждать" и ряд других работ и документов, Суворов дал оценку двух основных видов оружия пехоты: колюще-рубящего и огнестрельного.
В европейских странах, начиная с ХVIII века, главным средством поражения противника считался ружейный и пушечный огонь, который и определил линейную тактику боя пехоты европейских армий.
В ходе создания в России в начале ХVIII века регулярной армии. Петр I сделал основой тактики боя русской пехоты штыковой удар.
В период между Петром I и Суворовым в русской армии официально действовали европейские уставы, но во всех войнах ХVIII века русская пехота предпочитала штыковой бой.
Суворов не только возродил официально тактику штыкового боя, но довел её до самой высокой степени совершенства, сделав штыковой удар основным средством превосходства русской армии над армиями европейских стран. Как по этому поводу говорил сам Суворов: "У неприятеля те же руки, да русского штыка не знает".
Уже упоминавшийся Д.В. Давыдов, анализируя в своих "Военных записках" два крупнейших сражения русской армии в эпоху наполеоновских войн: Эйлау в 1807 году и Бородино в 1812-м, указывал, что: "Огнестрельное оружие при всех сражениях производит больше шуму, чем гибели, более потрясает воображение человека, чем достигает цели всякого оружия: вернейшего и скорейшего истребления противника. В этом отношении огнестрельное действие далеко уступает рукопашной схватке, где удары даром не расточаются, падая на предметы, находящиеся под самым лезвием. Огнестрельное оружие производит удары неверные, гадательные, вредящие больше количеством, чем своим достоинством". Далее Д.В. Давыдов отмечал, что потери сторон в сражении при Эйлау были выше, чем при Бородино, потому что при Эйлау в основном происходили рукопашные бои, а при Бородино артиллерийские дуэли. (Д. Давыдов "Военные записки"... - С. 58).
Это открытие Суворова и Давыдова по поводу снижения общей численности людских потерь, по мере оснащения регулярных армий различными типами ручного и огнестрельного оружия, его совершенствования и повышения мощности доставляемого им к месту предполагаемого поражения боеприпаса, полностью подтверждается дальнейшими событиями военной истории человечества.
Возьмем, например, два военных события, происходивших на одном и том же месте, но с разделением во времени почти на столетие. Это две обороны Севастополя: первая - 1854-1855 гг., и вторая - 1941-1942 гг.
Во время первой обороны Севастополя обе противоборствующие стороны - русская и франко-английская армии - имея каждая в ходе боев за город по 150-170 тысяч человек, за 349 дней осады Севастополя потеряли убитыми, умершими от ран и болезней 120 и 100 тысяч человек соответственно. Во время второй обороны Севастополя 1941-1942 гг., длившейся 250 дней, советские войска потеряли около 50 тысяч убитыми и умершими от ран и болезней, немецкие войска - около 70 тысяч, хотя их совокупная огневая мощь, по сравнению с серединой ХIХ века возросла в несколько сот, если не в тысячу раз.
Цифровые соотношения потерь предстанут еще более удивительными, если рассмотреть их по отдельным сражениям. Так, первая оборона Севастополя началась с Альминского сражения на северных подступах к городу русской и англо-французской армий 20 сентября (по новому стилю) 1854 г. В ходе этого сражения, продолжавшегося около пяти часов, русские потеряли около 4.500 убитыми и ранеными, а поскольку большинство из раненых тогда умерало, поэтому можно считать около 3.000 убитых, англо-французские войска - около 2.000 убитых (по тем же критериям учета). Во время первого штурма Севастополя немецкими войсками 31 октября - 20 ноября 1941 г., длившийся таким образом 21 день, потери убитыми у немцев составили около 5 тысяч, у советских войск - около 3 тысяч.
Это, разумеется, не означает, что в войсках начала ХХI века нужно сходиться с противником в штыки, но это означает, что если воевать по-суворовски, то нужно сближаться с противником как можно теснее и вести с ним ближний маневренный огневой бой. Это, кстати, ограничит применение противником таких наиболее мощных средств массового огневого поражения, как тяжелая артиллерия, реактивные системы залпового огня, боевые самолеты и вертолеты.
То есть, если действовать согласно Суворову в наше время, то нельзя позволять противнику укрываться за долговременными оборонительными сооружениями или давать ему возможность развернуть свои силы для наступления, а внезапным выходом к месту его расположения навязать ему ближний маневренный бой и разгромить его в короткие сроки, не дав получить подкрепления или подвести к месту боя основные силы.
Наиболее ярким примером использования этой суворовской тактики стал разгром группировкой войск 51-й армии в составе 4-го механизированного корпуса и 87-й стрелковой дивизии в ночь с 15 на 16 декабря 1942 г. в поселке Верхнекумском 6-й немецкой танковой дивизии из 57-го танкового корпуса армейской группы "Гот", которая участвовала в операции по деблокированию окруженной в Сталинграде 6-й немецкой армии.
Вечером 15 декабря 1942 года разведка донесла командованию 4-го мехкорпуса, что примерно в 10 километрах от его линии обороны в поселок Верхнекумский вошли разместились там на ночлег основные силы 6-й немецкой танковой дивизии. Командир корпуса генерал-майор Вольский принял решение уничтожить скопившиеся в этом населенном пункте силы противника внезапным ночным ударом.
Для уничтожения свернувшей свои боевые порядки немецкой танковой дивизии, командование корпуса создало ударную группировку из частей корпуса и приданной ему 87-й стрелковой дивизии в составе 59-й и 60-й стрелковых бригад, 55-й отдельный танкового полка (всего 17 танков) и 1387-й стрелкового полка из 87-й стрелковой дивизии.
Для того, чтобы читатель правильно представлял себе соотношение сил, отмечу, что в 1942-1945 гг. советские танковые и механизированные корпуса по численности танков, самоходной артиллерии и личному составу примерно соответствовали немецкой танковой дивизии. Советские стрелковые дивизии того периода времени, имея численность от 4-х до 6 тысяч человек, соответствовали пехотным бригадам, а их полки - батальонам.
Таким образом, для уничтожения сосредоточившихся в Верхнекумском главных сил 6-й немецкой танковой дивизии в составе около 10 тысяч человек и ста танков командование 4-го мехкорпуса выделило около 4-х тысяч человек и 17 танков или в два с половиной раза меньше людей и в шесть раз меньше танков.
Тем не менее, благодаря внезапному ночному удару по сосредоточившемуся на отдых противнику, он был после нескольких часов ночного боя полностью разгромлен. К утру 16 декабря 1942 года 6-я немецкая танковая дивизия практически прекратила свое существование потеряв все свои танки (75 подбитых и 20 захваченных в исправном состоянии), весь автотранспорта, половину личного состава убитыми и пленными.(С.М. Саркисов "51 армия" - М.: Воениздат, 1983 - С. 109-110, "История Великой Отечественной войны" - М.: Воениздат, 1961 - Т.-3 - С. 46).
Похожим был способ уничтожения дивизии СС "Мертвая голова", осуществленный в августе 1941 года на дальних подступах к Ленинграду частями 237-й стрелковой дивизии, которой командовал полковник В.Я. Тишинский. Эсэсовцы попали в засаду, находясь на марше и были полностью уничтожены. С советской стороны потери были минимальные.
Что же произошло с наследием А. В. Суворова за примерно 200 лет прошедших после его смерти в 1800 году?
К сожалению, картина оказалась весьма удручающей. Использование суворовских оперативно-тактических принципов в русской армии прекратилось практически сразу после смерти А.В. Суворова.
Во время русско-французских войн 1805-1814 гг., ни один из русских военачальников, считавшихся ближайшими сподвижниками и учениками Суворова, как, например, Кутузов, Багратион, и целый ряд других, не показали в ходе боевых действий образцов использования суворовского оперативно-тактического искусства.
О Крымской войне и говорить не приходиться. Какое вообще могло быть воинское искусство в армии того государства, о котором В.Г. Белинский в своем широко известном "Письме к Гоголю 1847 года" писал следующее: "В России нет государства даже в полицейском смысле этого слова. В ней существуют лишь различные корпорации служебных воров и грабителей".
Последовавшие затем преобразования 1861-1874 гг. несколько оздоровили обстановку в стране, а, значит, и в армии. В результате в конце 70-х - начале 80-х годов ХIХ века в русской армии в лице Скобелева и Драгомирова появились военачальники, освоившие определенную часть суворовских принципов.
Однако эти принципы так и не стали господствующими в русской армии, что показала русско-японская война 1904-1905 гг., поскольку разложение политического и экономического строя Российской империи приняло необратимый характер.
После установления в России Советской власти, образования СССР и создания красной Армии на словах суворовская доктрина стала господствующей. В лице М.В. Фрунзе, не проигравшего ни одного сражения Гражданской войны, в СССР появился свой "красный Суворов".
Однако ранняя смерть Фрунзе в октябре 1925 года и затем тяжелейшие поражения Красной Армии в 1941-1942 гг. показали, что провозглашенный в духе Суворова в середине 30-х годов ХХ века в СССР лозунг "Война малой кровью и на чужой территории", так и не был воплощен в жизнь. Победы Красной Армии в 1942-1945 годах объясняются только тем, что наряду с обеспеченным советской промышленностью военно-техническим превосходством Красной Армии над германской, добавилось, наконец, освоение к концу 1942 г. советским генералитетом элементарных навыков вождения войск и способность обеспечивать взаимодействие различных родов войско между собой.
Этот парадокс объясняется тем, что из-за господства марксистских предрассудков советская правящая элита 20-30-х годов ХХ века считала, что одна только смена отсталого экономического и политического строя в стране на более прогрессивный, сама по себе обеспечит прогресс в области военного искусства.
Наиболее обобщенное выражение эти марксистские предрассудки получили в книге Л. Соболева "Капитальный ремонт.
Остается надеяться, что нынешняя эпоха войн обеспечит востребование тех вечных принципов полевого боя, которые разработал А.В. Суворов.