Двадцать пятого июня две тысячи девятого года, в секторе G16, 38 квадрата объявляётся чрезвычайная ситуация, вызванная обострением внутреннего порядка внутри данной зоны и активизации враждебно настроенных групп, возможно террористического характера.
Согласно 5 и 6 пунктам параграфа о Противодействии Силам Организованной Преступной и Террористической Деятельности на Территории Российской Федерации, приказываю: направить в сектор G16 все приписанные и расквартированные в данном участке и в непосредственной близи от него, силы защиты общественного порядка, с целью погашения и нейтрализации очагов враждебной деятельности, а так же восстановления и поддержания порядка в данной зоне.
Молодая женщина лет тридцати в синих джинсах и тонкой сиреневой кофточке сидела в самом тёмном углу одной из комнат в квартире то ли на четвёртом, то ли на пятом этаже. Её руки были туго перевязаны верёвкой, во рту торчал кляп из грубой материи белого цвета. Она сидела практически в полной темноте вот уже несколько часов, едва ощущая затёкшие руки. Время от времени она подносила их к лицу, чтобы вытереть текущие сами собой слёзы, и даже пытаясь развязать верёвку зубами, но чем сильнее она тянула за неё, тем сильнее жгут пережимал руки.
- Даже не пытайся... - Тихий голос человека, сидящего на полу у единственного в комнате окна, на противоположной стороне, заставил её замереть от страха. Это был он, человек, что затащил её сюда, и бросил в углу.
- Не надо - Ласково добавил он через несколько секунд, слегка улыбнувшись - А то руки натрёшь ещё сильнее...
Мужчина с острыми чертами лица, и большими выразительными глазами, бросил на неё короткий взгляд, и хоть глаза его не выражали злобы, а даже веяли какой-то по настоящему домашней заботой, но всё это не могло скрыть чего-то жуткого, что читалось в душе этого человека.
Он отвернулся обратно к окну, с какой-то задумчивостью поднял голову, и, увидев небо сквозь стекло, замер без малейшего движения. Открытая банка консервов в его руке повисла над полом, вот-вот, готовая упасть.
В комнате, скромно заставленной мебелью, повисла гробовая тишина, часы на стене в виде трёхмачтовой серебреной бригантины с золотистыми парусами, мерно и со звоном отстукивали время. Наконец, девушка решила зашевелиться. Внезапное прозрение пришло на неё слишком поздно. Она не хотела рисковать, испытывая терпение своего похитителя, но всё же отважилась поднести связанные в замок руки ко рту, и спокойно вытащить кляп.
- Отпустите меня... - Тихо проговорила девушка, и вдавилась в стену от страха, словно готовясь к удару. Она видела у него пистолет, а винтовка со снайперским прицелом лежала на полу прямо перед ней. Мужчина резко повернул в её сторону голову, но на лице его играла добродушная улыбка:
- Что догадалась? - Как-то странно произнёс он, и тут же отвернулся обратно. Мужчина молчал.
- Отпустите меня... - Ещё раз повторила девушка, на сей раз громче. - Пожалуйста...
Он заговорил через несколько секунд, больше не смотря в лицо своей заложницы, однако, продолжая безвинно улыбаться.
- Погода сегодня не стабильна. - Мужчина снова проигнорировал её вопрос, в голосе его звучала настоящая озабоченность. Глаза бегали по стеклу, словно он хотел объять все видневшиеся отсюда тучи, то прятавшие, то обнажавшие солнце.
Сильный порыв ветра набросился на стекло, что жалобно затряслось под неимоверным натиском стихии, но уже через несколько секунд успокоилось. Мужчина не спеша, встал, настолько тихо, что девушка невольно вдавилась спиной в стену. Она никак не могла оторвать от него заворожённого взгляда. Так смотрел кролик на удава. Меж тем её похититель медленно развернулся в сторону двери, ведущей в коридор. Пленница не могла издать ни звука, увидев его отстранённые, спокойные глаза, лишь, когда мужчина поравнялся с ней, и уже положил руку на дверной замок, неожиданно заговорила.
- Я никому не скажу, пожалуйста, отпустите меня, у меня же ребёнок... - Быстро залепетала она, едва не глотая слова, но, вдруг почувствовав себя невероятно хорошо, ей казалось, что вот-вот и уговоры подействуют, слёзы просохли в глазах.
Он не дал ей договорить, подскочив к девушке словно змея, стрелок одним ударом заставил её заткнуться. Его глаза горели дьявольским огнём:
- Если ты думаешь, что я дал тебе возможность говорить, чтобы выслушивать всю эту херню, то глубоко ошибаешься! - Зашипел он сквозь зубы. Кулаки мужчины сжались от ненависти так, что побелели костяшки пальцев.
Девушка завалилась на бок, но стена удержала её от полного падения. Она молчала, не проронив ни звука. Слёзы закапали на ковёр с новой силой. Заложница поднесла связанные руки к левой щеке, где полыхал ярко-красный отпечаток удара, и сжалась в комок. Мужчина выпрямился в полный рост, он тяжело дышал, но уже через секунду, дыхание пришло в норму, и лицо его не выражало ничего кроме безразличия.
- Если сдвинешься с места, когда я приду - Совершенно спокойно произнёс он - Я тебя убью.
Девушка вздрогнула от страха, слова пленителя вонзились холодной сталью в её сердце.
- А пока придумай тему для нашего следующего разговора. - Добродушно произнёс мужчина, он повернул ручку дверного замка, и быстро вышел в коридор, громко захлопнув за собой дверь.
Ещё несколько секунд она не могла взять себя в руки, тихо плача в углу. Ей хотелось сползти на пол, но, вспомнив чем, пригрозил ей похититель, в том случае если она сдвинется с места, тут же отбросила эту идею. Девушка знала, что он не шутил...
Тучи за окном никак не хотели расходиться, погода стояла по-осеннему холодной и не навивала ничего кроме тоски. На одну секунду ей вдруг отчётливо захотелось встать и прыгнуть в окно, покончить со всем этим, раз и навсегда, но девушка опустила голову вниз и заплакала ещё сильнее, отчаянно борясь с истерикой, она знала, что на это у неё просто не хватило бы духу. И это было только начало...
Александр Творцов остановил свой автомобиль в ста метрах от поставленного ОМОНом кордона. Там, ниже по улице уже начиналась Зона Отчуждения, и дома, стоящие с другой стороны, в оцепенении смотрели в мир пустыми окнами-глазницами.
Опер прижал шестёрку к высокому бордюру, окаймленной цепочкой густого кустарника, неподалёку от магазина - булочной, умело вписанной в угол дома. В этот день огромная вывеска над входом не горела, как это было обычно, и выглядела как-то одиноко. Дверь магазина была распахнута, и поднимавшийся ветер, разносил по округе мусор - пустые пакеты и коробки. Было очевидно, что кто-то покопался там, мародеры для подобной ситуации были привычным делом. Творцов отстегнул ремень безопасности, и прежде чем выйти из машины, достал свой табельный "Макаров". Он понимал, что в ситуации, когда на него напала бы толпа разъярённых людей, такое миниатюрное оружие мало, чем могло помочь, однако лучше этого навряд ли что-то подходило для поисковой операции, которую опер хотел здесь начать...
Александр, наконец, отбросил в сторону свой мобильный телефон. Кажется, он не выпускал его из рук, с того самого момента, когда исчезла сотовая связь, ему показалось, что это было вечность назад, но, судя по часам, светящимся на панельной доске автомобиля, прошло всего четыре часа. Телефон упал на пассажирское сиденье рядом с чёрной папкой, от которой веяло настоящим холодом, отпружинив, и едва не свалившись на пол. Но теперь это не имело значения...
Творцов молча смотрел на улицу впереди. Он старался расслабиться и не поддаться панике, что нарастала внутри него с каждой минутой. В эти мгновения он мог думать только о том человеке, что сейчас находился в том каменном лабиринте, который с вызовом и безумным лукавством, смотрел на Александра в упор. Творцов достал обойму пистолета, убедившись, что она полна, и убрав обратно, вышел на улицу. Прохлада ударила в раскрасневшееся от напряжения лицо, в тщетных попытках остудить его пыл, и словно остановить. Но Александр был не преклонен. Он снял с себя пиджак, кинув на сиденье машины, присоединив его к телефону и папке. Как никогда Творцов был серьёзен. Он обнажил лёгкую рубашку, сверкнувшую своей мягкой безупречной голубизной. Край её ворота под первым же порывом ветра, задрался и прилип к щеке. Кобура, перекинутая через шею на чёрном ремне, беспомощно билась о бок Александра. Твёрдым шагом он направился к багажнику автомобиля. Резкий порыв ветра, снова ударивший Творцова в лицо, заставил его зажмуриться, но не заставил исчезнуть мучительное напряжение. Взгляд опера упал на трёх солдат, пробежавших мимо него сверху вниз. Они появились из подъехавшей машины, остановившейся в десяти метрах от шестёрки Александра. Он заметил, как вытянулось лицо шофёра автомобиля - дедка лет шестидесяти. Видимо он стал случайным извозчиком для этих парней. Он, не отрываясь, смотрел на происходящее впереди, обхватив, кажется огромный для него, руль и вжавшись в сиденье. Старик попытался закурить, но сигарета выпала из его трясущихся рук.
Оставаясь беспристрастным, Творцов открыл багажник левой рукой, и извлёк из его чрева старую спортивную сумку. Не на секунду он не ослабил своё внимание, "Макаров" в его правой руке, настороженно смотрел по сторонам. Александр тихо захлопнул багажник, и поставил на него сумку.
В этот момент чья-то рука схватила его за плечо. Творцов резко развернулся, вырвавшись из-под цепкого объятия, и направив дуло пистолета в человека, стоящего позади. Он не выстрелил, не позволил нервам сорваться, прекрасно понимая, что мирных людей в округе во многие разы было больше чем преступников, к тому же от его выдержки зависела жизнь его жены, что сейчас находилась в кромешном аду!
- Стой! - Вздрогнул от неожиданности омоновец, явно не ожидая такого поворота, и уже держа на изготовке, свой Калашников. - Брось оружие!
Скомандовал он, сделав шаг назад, но Александр опередил бойца, подняв пистолет дулом вверх, свободной рукой он вытащил из кармана рубашки удостоверение оперативника.
Несколько секунд омоновец подозрительно разглядывал ксиву Творцова. Его глаза сузились, когда он снова посмотрел на Александра, сравнивая его с фотографией в документе и, наконец, опустил оружие.
- Что вы тут делаете лейтенант? - Холодно спросил боец, приблизившись к оперу почти вплотную. Как и положено, в данных ситуациях, омоновец был в маске. Однако глаза, которые видел Творцов, были красноречивей любой мимики.
- Все работники милиции должны находиться в пункте приёма граждан, - Отчеканил он, суровым голосом, так, как был проинструктирован на такие ситуации. На ум Александра тут же пришёл вид толстого полковника, сидящего в душном штабе где-нибудь в Москве, и отдающего такой приказ по телефону. - И ждать приказа от руководства эвакуацией!
От этого Творцову стало тошно. Слишком хорошо он знал всю эту систему бюрократических ценностей. Слишком огромно было безразличие к человеческим лицам, что скрывались за такими словами...
Александр молча развернулся к машине. Он расстегнул сумку и извлёк из неё тёмно-синий бронежилет.
- Эй! - Увидев это, омоновец встрепенулся и снова ухватил Творцова за плечо. - Ты обалдел, лейтенант!?
- Это ты обалдел!!! - На этот раз Александру не хватило силы, чтобы удержать себя в руках. Гнев, копящийся внутри него уже несколько часов, наконец, нашёл лазейку, чтобы выплеснуться на волю!
Творцов с силой сорвал с себя руку омоновца, резко развернув корпус, и едва сдержался, что бы ни дать солдату между глаз локтём. От неожиданности омоновец отпрянул назад. Он поднял оружие и направил в спину, уже повернувшемуся обратно, оперу.
- Стоять! Пистолет на багажник!
Александр замер, услышав, как щёлкнул затвор автомата. Он спокойно выдохнул, отложив сложенную броню в сторону, и устало облокотился о багажник автомобиля свободной рукой. Макаров по-прежнему крепко лежал в ладони Творцова, и его рукоятка, кажется, была единственным, что хоть как-то согревало Александра на холодном ветру. Новый порыв, которого, тут же ударил в бок.
- Я сказал, оружие на машину!- Прорычал омоновец за его спиной. - Стреляю без предупреждения.
Творцов опустил глаза. Он и не думал, чтобы отступить от своего плана...
В этот момент звуки выстрелов донеслись до него со стороны Блокады внизу. Александр вздрогнул и, подняв взгляд с беспокойством оглядел обстановку. Дорога впереди, резко уходила вниз в нескольких метрах от того места, где Творцов припарковал свой автомобиль, и Блокаду, установленную там, он не мог видеть целиком. Однако общее оживление, творившееся по эту сторону, можно было разобрать и по головам, что бесконечно мелькали перед глазами опера.
- Ну же лейтенант! - Не унимался омоновец, он подошёл вплотную к Александру, приставив ствол Калашникова к его затылку. - Не заставляй меня...
Последнюю фразу боёц произнёс сквозь боль, и в этот момент Творцов почувствовал, что он не так одинок в своём горе. И человеку, держащего его на мушке, так же не доставляло всё это удовольствия. Омоновец с озабоченностью смотрел в сторону передовой. Откуда в очередной раз донеслась автоматная очередь, а через секунду приглушённый звук бьющегося стекла. Огромная длинная десятиэтажка, стоящая напротив, и уже, в зоне отчуждения, принимала на себя все пули. С их положения Александр мог разглядеть, что многие окна на её фасаде были уже разбиты...
- Ложи оружие, разве тебе жить не хочется! - Едва ли не заскулил боец, однако это больше походило на ярость. Творцов понял, что задерживал его, и, так не вовремя! Мимо пробежало ещё несколько солдат. Они все спешили на подмогу к своим товарищам. Опер чувствовал, что там, внизу, что-то шло не так...
Скорей всего омоновец, что остановил его, был новичком, с ещё не окаменевшим сердцем, иной уже давно разбил бы оперу нос, и не спросил бы даже документов.
Александр снова опустил взгляд. Положил пистолет на багажник.
- Послушай... - Спокойно начал Творцов, не без облегчения почувствовав, как холодная сталь отпустила его затылок. - Я не знаю кто ты... Но... у тебя семья есть? Жена, дети?
Наступила тишина. С Блокады впереди снова донеслись звуки стрельбы. Кто-то вскрикнул. Александр, вздрогнул в очередной раз, и осторожно повернулся к бойцу лицом. Омоновец отошёл на два шага назад, но дуло его автомата по-прежнему смотрело Творцову в живот. И судя по выражению его глаз, опер понял, что боец догадался, куда клонит опер.
- Есть. - Холодно, но слишком тихо ответил омоновец. Его взгляд оставался совершенно спокойным, но Александр почувствовал, что его отношение к сложившейся ситуации несколько изменилось.
- И у меня есть. - Творцов решил перейти в наступление, он сделал шаг вперёд, пристально смотря омоновцу в глаза. Вытянул левую руку, и указал на здание у себя за спиной. - Жена и дочка. Вон там, в том аду!
Последнее предложение Александр прорычал с такой ненавистью, что это убеждение подействовало эффективней, чем сотни других аргументов. Боец опустил оружие. Он молча смотрел Творцову в глаза, не зная, что и сказать. Так прошло несколько секунд пустого ожидания, глаза в глаза. Опер ждал, когда омоновец примет решение, но боец был слишком верен своему делу, а приказы не были для него пустыми словами.
Александр понял это. Наверное, окажись он на его месте, то поступил бы точно так же. Это не дало оперу облегчение, но понимание лишь углубило его веру в свою правоту.
- Я так и знал. - Злобно произнёс он, снова повернувшись к своей машине. Творцов поднял бронежилет и развернул его.
- Лейтенант. - Омоновец за спиной Александр не решился идти на поводу у чувств. Опер понял это по его голосу, как только услышал первое слово. Но, к своей удаче, не почувствовал былой агрессии с его стороны.
- Не лезь туда... - Мрачно произнёс боец.
- Не могу... - Творцов снял, уже ненужную кобуру, и, положил её на багажник машины рядом с сумкой. Он не спеша, накинул на себя броню, и уже начал застёгивать ремни.
В этот момент, из-за угла дома, рядом с которым Александр припарковал машину, выехал "пазик". Автобус остановился чуть выше них, на дороге, заехав на высокий бордюр передними колёсами. Дверь раскрылась, и из его чрева выбежало ещё пять омоновцев.
- Быстрей, быстрей! - Закричал первый из них, оказавшись командиром, и провожая остальных. - Надо эвакуировать оставшихся!
Он отдал приказ, но остался стоять на месте, лишь проследив взглядом за своими людьми. Отряд пробежал мимо, не тронув ни Творцова, ни омоновца. Видимо у них действительно хватало проблем. Человек, оставшийся у "пазика" кинул на них подозрительный взгляд, но не сдвинулся с места. На счастье Александра.
Опер укрепил бронежилет на теле, и подобрал свой пистолет.
- Тебе не понять... - Было начал Творцов, но в следующую секунду резкий удар в плечо нарушил ход его мыслей. Омоновец грубо схватил его, и развернул к себе. В этот раз Александр не позволил ярости выбраться наружу. Его взгляд остался не проницаемо холодным, даже когда боец вплотную приблизился к нему, и намертво ухватился за рубашку.
- Лейтенант, если ты попадешься мне на глаза, там внизу, пули не пожалею! Ты понял меня!? - Прошипел он оперу в лицо, так, что Творцов почувствовал его горячее дыхание.
Порыв ветра снова ударил в бок.
Александр молчал, лишь пристально глядел омоновцу в глаза...
Через секунду боец отпустил его. Он молча бросился вниз, обойдя машину, и даже ни разу не обернувшись, в сторону опера. У него было слишком много своих дел. Творцов проводил его холодным взглядом. Он ещё раз проверил бронежилет, и поправил рукав рубашки. Кажется, теперь ничто не стояло на его пути, и не могло помешать. Александр щёлкнул затвором пистолета, и ещё крепче сжал его в руке. Он не думал ни о чем, кроме того, как спасти свою жену...
Творцов двинулся вниз по улице. Он шёл ровно, и твёрдо ступая на землю. Макаров нервно бился у него в руке. Александр дошёл до края кирпичной девятиэтажки, у которой оставил машину. Опер неожиданно вспомнил, что забыл закрыть её, но мысли о том, чтобы вернуться уже не возникли в его голове, на счету была каждая секунда.
Творцов вышел с угла дома, и тут же, краем глаза увидел, как дверь домофона первого подъезда распахнулась, и люди в панике бросились на улицу. Несколько омоновцев с автоматами прикрывали отход гражданского населения, но, тут в некоторой отдалённости от Блокады, всё было намного спокойней. Опер кинул в их сторону короткий, ничего не значащий взгляд. Новый порыв ветра ударил его лицо. Творцов не зажмурился, лишь взгляд его стал ещё серьёзней, он знал, что холодный ветер был не самым страшным на его пути...
В этот момент Александр услышал очередной выстрел, донесшийся со стороны ограждения. Тихий хлопок, едва слышимый с такого расстояния, неожиданно заставил Творцова вздрогнуть. На секунду он заколебался, но тут же взял себя в руки, почувствовав, как какое-то нехорошее чувство заползло под кожу. Опер увидел как омоновцы с этой стороны Блокады, снова переместились. На секунду показалась рука одного из бойца, высунувшего дуло автомата Калашникова за край ограждения, и выпустившего короткую очередь в сторону дома. Огромные стальные щиты, составляющие Блокаду, стояли вдоль улицы, через равные промежутки расстояния в четыре метра, и с того места, где находился опер, были похожи на зубья крепостной стены средневекового замка. Правда, на этом их сходство и заканчивалось. Блокада с какой-то зловещность вписывалась в общую обстановку города, Александр знал, что это была только спасательная операция, но чем дальше развивалась ситуация, тем большее всё это походило на войну. Ему никак не давало покоя то, что оборвавшаяся несколько часов связь, никак не восстанавливалась. Омоновцы заполонили буквально весь город, и казалось, делали всё положенное в данной ситуации, всё, за исключением самых важных мелочей...
До ограждения оставалось половины пути, когда со стороны Блокады в сторону Творцова, неожиданно бросились люди. Александр не сразу заметил их, и не сразу понял, что произошло. Это были спасённые, мужчины и женщины, человек десять не больше, через секунду опер увидел, как вслед им вышли пятеро омоновцев, они старались идти в ногу друг с другом, сохраняя некоторое подобие шеренги, но почему-то ориентируясь больше на людей двигающихся впереди. Как только бойцы поднялись выше по улице, опер с удивлением заметил, что они шли фактически задом. Каждый нёс огромный железный щит прямоугольной формы, какие обычно применяют для создания преграды на пути бушующих толп, когда на создание более крепких ограждений нет времени. И словно прикрывая группу гражданского населения со спины, дышали им в след.
Творцов преодолел ещё несколько метров, оказавшись рядом с легковой иномаркой тёмно-синего цвета. Кто-то кинул её посередине дороги, почему-то оставив автомобиль поперёк проезжей части, видимо покидая это место в огромной спешке. Чуть ниже располагалась миниатюрная парковка, на которой стояло ещё несколько машин.
Творцов остановился около иномарки, встречая внимательным взглядом идущих снизу людей. Он откровенно надеялся, что его жена будет среди них, тех, кому повезло выбраться живыми. Несколько минут назад, он точно с таким же выражением на лице, обходил полевые койки с ранеными и совершенно здоровыми людьми, в пункте приёма и экстренного размещения гражданских лиц, расположенного в здании городской администрации, не так далеко от этого места. Огромное красное кирпичное здание располагалось много выше по улице, и на время произошедшего служила штабом для разработки и управления спецоперации.
Когда первые люди поравнялись с Александром, опер понял что ждать более, было бессмысленно. Его жены не было среди них...
- "Неужели ты думаешь, что это будет так легко!?" - Грустно улыбнулся Творцов сам себе. Он пропустил вперёд женщину и следующего после неё мужчину, их вид не вызывал ничего кроме жалости. Взъерошенные волосы, ужас во взгляде, который был обращён в пространство перед собой, и, кажется, не реагировал ни на что больше. Александр жалел их всем сердцем - эти бедняги не понимали, что произошло, их выдернули из повседневности, в которой они проснулись ещё сегодня утром, как из сладкого сна, и кинули в самое чрево кошмара...
Опер заметил, что каждый из них что-то нёс в руках. Казалось что только самое необходимое - документы, деньги, вещи. Но больше чем у половины из них, были фотоальбомы, и фотографии. В праздничных рамках, с детьми, пошедшими в первый класс, просто, дорогие родственники, и любимые люди.
- "Сентиментальная нация..." - С какой-то болью в душе, подумал Творцов. Он знал, что это было в крови у этого народа, и имело привычку всплывать в самых неожиданных жизненных ситуациях, но, сколько такая "особенность" принесла им вреда.... Навряд ли кто-то был в состоянии подсчитать этот ущерб. Зло и добро, как любовь и ненависть, между ними такая тонкая грань, что мало кто в действительности мог разглядеть и понять её...
Александр внимательно всматривался в лица людей, пытаясь определить их мысли, понять, что ждёт его впереди. Он сделал первый шаг. Обогнул машину, и пошёл против людского течения, в который раз удивляясь самому себе. С холодной решительностью во взгляде опер обошёл последнего человека, едва не задев его плечом. Пистолет в руке Творцова был опущен и смотрел в землю, но это была лишь видимость. Александр был готов применить его в любую секунду. На пути опера встали прикрывающие. Они находились в нескольких метрах от него, и уверенно поднимались вслед за спасенными. Творцов не думал о том, что отряд мог помешать ему. Они занимались, куда более важными делами, и навряд ли обратили на него особое внимание. Но что-то внутри Александра неотвратимо готовило его к очередным трудностям. Оперу стало невыносимо, от одной мысли, что кто-то снова попробует остановить его. Он сделал ещё несколько шагов в сторону Блокады, смотря строго вниз, и концентрируясь только на одной мысли, что имела сейчас значение. Перед глазами Творцова всплыл образ его жены, она ждала его с другой стороны.
Александр нервно сглотнул. Он не был дураком, и прекрасно понимал, что люди на его пути были куда серьезней, чем он надеялся. Опер почти не сомневался, что никто не пропустит его дальше кордона, но Творцов проклял себя, если бы хоть не попробовал это сделать! Александр неожиданно вспомнил того омоновца, что пригрозил застрелить его, если встретит там, внизу. И опер, почему-то, поверил ему всем сердцем.
Творцов увидел как омоновец, что шёл посередине, обернулся и посмотрел на него. Его взгляд стал хмурым, не предвещая ничего хорошего. Через секунду Александр увидел, как боец сместился со своей позиции, и направился в его сторону. Омоновец не на секунду не отпустил свой щит, который ему приходилось держать двумя руками. Автомат, перекинутый через шею, бился о его правый бок при каждом шаге. Он ещё раз посмотрел на Творцова, на сей раз разгневанным взглядом.
- Держать расстояние! - Рявкнул он бойцам, чьё направление пересёк, и продолжил движение в сторону Александра. Омоновец шёл к нему боком, но с каждым шагом увеличивая темп. Опер шел, вперёд делая вид что, не замечает его, надеясь добраться до Блокады без лишних неприятностей. Но в следующую секунду эта вероятность улетучилась с новым порывом ветра.
На одно мгновение из-за туч неожиданно показалось солнце, лучи которого ударили странным теплом но, когда Творцов почувствовал их, солнечный диск уже скрылся за плотным потоком серых облаков.
Омоновец подскочил к нему, кажется одним прыжком, преодолев последние метры пути. Он схватил Александра за предплечье, грубо и без особых церемоний.
- Что за чёрт! - Взревел боец, еще сильнее сжимая руку опера, и отдёргивая её на себя. Как и предвидел Творцов, добираться до Блокады с каждой минутой становилось всё тяжелей.
- Ты кто ... - Омоновец окинул его презрительным взглядом, увидев бронежилет, и табельный Макаров в руке. Щит, который ему теперь приходилось держать, одной рукой, слегка накренился на правый бок. - ... боец?!?!?!
Но даже со всей этой экипировкой Александр, впрочем, не был в состоянии хоть как-то повлиять на расклад дел внизу, он прекрасно понимал, что станет скорее помехой, чем помощью в, развернувшейся, спасательной операции. Если он и был героем, то скорее картонно - голливудским, тщательно маскируя все свои комплексы.
Боец подался вперёд, пристально сверля взглядом опера, словно пытаясь прочитать его мысли. Только сейчас Творцов поглядел ему в глаза. С грустью и ненавистью. Александр устал отвечать каждый раз на один и то же вопрос...
- Младший лейтенант милиции Александр Творцов, убойный отдел! - Злобно прокричал он, омоновцу в лицо. В этот момент, очередная автоматная очередь прорезала воздух. Александр надеялся, что такое начало смутит бойца, и хоть как-то повлияет на сложившуюся обстановку. Опер дёрнул рукой, пытаясь выдернуть её из грубого объятия, но просчитался. Неожиданный напор, со стороны Творцова, лишь ещё больше разозлил омоновца, его глаза налились кровью.
- Ты что тут делаешь Творцов!? - Едва не вскрикнул боец, сильнее дёрнув руку Александра на себя. Опер почувствовал некоторую благодарность омоновцу, за то, что он назвал его по фамилии, а не по должности. За несколько последних минут Творцов возненавидел слово "лейтенант"! Александр поддался рывку, однако выражение на его лице не изменилось. Он по-прежнему был готов свернуть горы, чтобы спасти свою жену.
- Моя жена...! - Прокричал опер, он снова вытянул в сторону кордона руку, указывая на дом по которому произвели ещё несколько коротких очередей. Творцов заметил, что огонь вёлся не прицельно, скорее, что бы припугнуть, но Александр ещё не слишком хорошо понимал, кого?! - ...В том аду!
Опер закончил фразу. Он уверенно смотрел в глаза омоновцу, но даже не собирался ждать его благосклонности. Чтобы подчеркнуть свою позицию, Творцов неожиданно перехватил руку бойца, и теперь сам держал его за запястье.
Глаза омоновца вспыхнули огнём. Он дёрнулся назад, опуская разъярённый взор на руку Александра. Заградительный щит, что держал боец второй рукой, начал крениться вправо. Он медленно обнажал силуэт мужчины со спины, открывая его десятиэтажке с другой стороны Блокады. Омоновец неожиданно замер. Он выпрямился в полный рост, словно вспомнив что-то важное, и медленно обернулся назад. Его щит завалился на бок под собственной тяжестью, окончательно. Глаза бойца расширились от ужаса, он посмотрел на свою защиту, что выдала его, и на здание внизу. Жилой дом, с изрешечённым пулями фасадом, словно смотрел на них с укоризной и насмешкой...
- В том АДУ! - Повторил Александр, и в следующую секунду тонкая струйка крови полоснула его по лицу. Жуткое тёпло ударило в кожу. Опер вздрогнул, как от пощёчины, Творцов отшатнулся назад, его глаза расширились от ужаса. Он увидел, как голова омоновца закинулась назад, защитная каска сорвалась, и упала на асфальт. Между изогнутых бровей бойца красовалась небольшое отверстие, с которого, по капле, стекала кровь.
Александр перенёс вес тела назад. Он обернулся, чтобы рассчитать траекторию своего падения, увидев, что до ближайшей машины, стоящей на парковке, было несколько метров. Он вполне мог спрятаться за ней. Со стороны Блокады снова донеслись звуки стрельбы. Опер обернулся, что бы увидеть людей, что ещё держали оборону там, он заметил, что в сторону дома теперь стрелял не один, а два омоновца. Казалось, они выпустили по обойме, и только после этого снова спрятались за баррикадой.
- Чёрт! - Творцов услышал справа от себя, разъярённый крик. Бойцы, что шли прикрывая гражданских, довели их до угла стоящей напротив пятиэтажки, ещё не находящейся в зоне отчуждения, и кинулись обратно.
Слишком поздно Александр понял, почему омоновцы принимали такие столь жёсткие меры предосторожности. Он дёрнулся назад, и только сейчас осознал, что всё ещё сжимал запястье убитого человека.
Омоновец рухнул на дорогу. Заградительный щит накрыл его сверху, закрыв живот. Голова бойца упала на бок. Пустое выражение раскрытых глаз было устремлено в сторону опера, и словно говорило ему: "Посмотри, что ты наделал!"
Творцов опомнился через секунду. Он нервно разжал пальцы, и освободил руку мертвеца, беззвучно ударившуюся об асфальт. Александр отскочил назад, стараясь подавить панику, что встала комом у него в груди. В этот момент к телу подскочили другие омоновцы. Двое из них встали впереди, загородив труп щитами, а двое других бойцов схватили убитого за руки.
- Быстрее! - Крикнул один из омоновцев другому. Снова, словно в насмешку над сложившейся ситуацией, из-за свинцовых туч, выглянуло солнце. На асфальт упали тени бойцов. Они потащили своего командира вверх по улице, направляясь к углу пятиэтажки. За их спинами Творцов заметил, что люди, переведённые туда, уже сидели в "пазике". Машина была переставлена, и теперь пряталась за фасад пятиэтажки. Там, по крайней мере, было пока безопасно...
Опасения Александра не подтвердились, бойцы, что забрали убитого, даже не обратили на него внимания. Опер спрятался за ближайшую машину, сидя на корточках. Он молча смотрел, как омоновцы сделали свою работу, и ещё долго провожая их отсутствующим взглядом, унимая дрожь в руках.
Ветер неожиданно резко ударил Творцова в спину, что обнажила задравшаяся рубашка. Александр вздрогнул, и встряхнул головой, прогоняя наваждение. Он опустил глаза на свою правую руку, что продолжала сжимать табельное оружие. Нервная дрожь заставляла оружие трястись в руке опера, и лишь через несколько секунд Творцов сумел её унять. Он пришёл в себя и осторожно, стараясь не высовываться, добрался до багажника белой "Волги", за которой укрылся, и аккуратно высунул голову. Он замер, готовясь получить пулю в лоб, но её не последовало.
Александр увидел как люди, прятавшиеся за блокадой, внимательно смотрели в его сторону. Опер не выдержал внутреннего напряжения и снова укрылся за машиной. Однако, понимая, что все его попытки прятаться в данной ситуации, были смешны. Если бы снайпер хотел убить его, то давно бы уже сделал это...
Творцов снова выглянул из своего укрытия, на этот раз более смело. Теперь его мысли пришли в норму. Александр снова вспомнил о жене. Он продолжил искать новые пути для того, что бы оказаться к баррикаде ещё ближе. Щит, которым прикрывался убитый омоновец, исчез. Опер не видел, как бойцы забрали его, но сомневаться в этом было бессмысленно.
В этот момент Творцов заметил, как один из омоновцев, со стороны Блокады, махнул ему рукой. Он удивился, увидев, что на бойце не было маски, однако и разглядеть его лицо с этой позиции не представлялось возможным. Александр сфокусировал на омоновце своё внимание. Из-за туч снова показалось солнце, его тепло ударило в спину. В следующую секунду боец выставил вперёд руку с тремя распрямленными пальцами. Опер безошибочно понял его замысел.... Через мгновение омоновец убрал один палец. Творцов принял спринтерскую позу, приготовившись к пробежке, подобравшись к краю автомобиля вплотную. Он знал, что вероятность попадания по нему уменьшилась бы не значительно от этого манёвра, но это был лучший вариант, из имеющихся...
Александр грустно улыбнулся: Если ему было суждено умереть в этот день, он сделал бы это ради любимого человека!
Омоновец загнул второй палец, и уже через секунду махнул рукой. Опер кинулся вперёд. Он по-прежнему держал пистолет, на изготовке, даже не взирая на тот факт, что в сложившейся ситуации он был совершенно бесполезен. Два омоновца, что стреляли по дому, когда снайпер убил бойца из отряда сопровождения, снова высунули из-за укрепления автоматы. Они открыли огонь, на мгновение, опередив Творцова.
Он бежал в такт сердечным ударам, прикрыв глаза и сосредоточившись на дыхании. Александр поставил своей целью скорость, что впрочем, изрядно снижал своей массой бронежилет. Но если бы в мире ставили рекорды по пробежке пятнадцати метров, то опер точно занял бы первое место...
Звуки стрельбы эхом звенели у него в ушах. Даже когда Творцов добрался до своей заветной цели, омоновцы не срезу прекратили огонь, с явным удовольствием продолжая расстреливать ни в чём не повинные стены и окна десятиэтажки, ещё несколько секунд.
Александр оказался у кордона, и едва не упал, заскользив на отработанных патронных гильзах. Он опустил взгляд на землю, и увидел, что около Блокады их было целое море. Видимо бойцы держали оборону не один час. И, насколько понимал опер, спасательная операция в этом районе находилась на грани срыва.
Чья-то рука, резко схватила его за ворот рубашки, и дёрнула на себя. Творцов упал на колени, и, подняв глаза, увидел перед собой того самого омоновца, что руководил его прикрытием. На нем, как и прежде не было маски, лицо, полное лёгкого раздражения, исказилось гримасой недоверчивости, и подозрения. Он не отпустил ворот Александра, лишь сжал его ещё крепче, и рывком приблизил опера к себе.
- Ты кто, мать твою...!? - Боец был в недоумении, увидев перед собой Творцова, он окинул его взглядом, и недовольно фыркнул, явно ожидая увидеть перед собой кого-то другого.
С каждым таким вопросом терпение Александра улетучивалось как дым. Уже который раз за день, он испытывал ощущение своей никчёмности, навязанной подобными вопросами. В глазах омоновцев он был ребёнком, и это начинало выводить опера из себя. Он знал, что был тут лишним, и более опытные бойцы не принимали Творцова всерьёз, но его намерения были как никогда серьёзны.
- Я лейтенант милиции...! - Начал говорить Александр, еле сдерживая свой гнев.
- ЧТО! - Омоновец схватил его за второй ворот, и ещё ближе притянул к себе, даже не желая слушать продолжение. - Ты что тут делаешь? Приказа не знаешь!?
Опер подался назад, он был уже готов к подобному повороту, и попытался освободиться из цепкой хватки, но боец не был так прост, он даже и не думал отпускать Творцова.
- Александр Творцов, убойный отдел! - Едва ли не прохрипел опер, он так же был готов стоять на своём до последнего. Но даже громкость этих слов не возымела, должного результата, лицо омоновца сделалось непроницаемо каменным, его хватка немного ослабла, но рассчитывать на то, что боец отпустит, Александр и не думал.
- Слушай лейтенант... - Неожиданно спокойно начал омоновец, но даже и, не пытаясь сдержать своего раздражения. На секунду Творцову показалось, что ещё немного и боец просто вышвырнет его за пределы ограждения. Омоновец резко поднял Александра на ноги, и прижал спиной к железному щиту, что ограждал их от Зоны Отчуждения. Краем глаза опер заметил, что на дороге, с другой стороны, лежало несколько трупов. И судя по одежде, больше половины из них были гражданским населением. - Не знаю, зачем ты сюда припёрся, и не хочу знать! Но тут работают профессионалы, жизни гражданского населения не угрожает опасности! А ты должен быть в администрации "Центра"!
- Да, конечно... - Прохрипел Творцов, пытаясь освободить шею, боец прижал его горло локтём, слегка придушив. - Ты это ИМ скажи!
Александр кивнул в сторону лежащих, с той стороны, тел. Омоновец понял его намёк, но идти на поводу не собирался.
- Здесь всё нормально... - Медленно и с расстановкой проговорил боец, для наглядности ещё сильнее вдавив, опера в ограждение. - Нам не нужна помощь...
Творцов засмеялся, наверное, впервые за эти несколько часов, но в следующую секунду из горла его вырвался хрип.
- Кто здесь старший? - Спросил он, подавив кашель.
Омоновец на мгновение задумался. Он обернулся, поглядев на дорогу, ведущую вверх по улице. Внутри Александра всё похолодело, он понял что человек, остановивший его на подходе к Блокаде, был их командиром... и теперь он был мёртв...
- Теперь я. - Тихо, но с вызовом в голосе, ответил боец, когда повернулся обратно. Он пристально глядел на Творцова, ожидая его реакции.
Александр с трудом протиснул левую руку за спину. Через усилие ему удалось засунуть кисть в карман джинсов, и извлечь из него паспорт в прозрачной обложке. Опер демонстративно поднёс его к лицу омоновца, и раскрыл. Без лишних слов и эмоций. Небольшая цветная фотография улыбающейся женщины была вложена между страницами. Творцов аккуратно прижал её пальцем, так чтобы не загородить лицо.
- Это... - Спокойно произнёс Александр, пристально глядя бойцу в глаза - моя жена. Она на восьмом месяце беременности. Она в том аду, и без посторонней помощи ей не выбраться...
Боец нервно дёрнул глазом, он медленно, но без особого энтузиазма перевёл взгляд на карточку. Несколько секунд омоновец разглядывал фотографию, ни на секунду не ослабляя хватку. И когда опер уже потерял последнюю надежду на то, что жалость в сердце бойца возьмет верх, омоновец неожиданно отпустил Творцова.
Александр снова захрипел, жадно глотая воздух ртом, и от изнеможения сполз по рифлёному листу железа на асфальт, на корточки. Ноги опера подкосились, но выдержка не дала упасть ему на колени. Свет перед глазами на мгновение померк, но уже в следующую секунду Творцов пришёл в себя. Он медленно стёр со лба капли горячего пота, и задрал голову, чтобы посмотреть в глаза своему мучителю.
Омоновец стоял не двигаясь, хмуро смотря на Александра сверху вниз. Его скулы зловеще играли на лице. Боец думал о том, что же теперь делать с нарушителем, и, видимо ему, ничего не приходило на ум. Опер понимал, что доставил им немало проблем, но по-другому было просто невозможно, да и отступать уже некуда!
Творцов медленно, не без усилия, поднялся на ноги. Паспорт всё ещё находился в его руке, как впрочем, и пистолет. Омоновец в задумчивости наблюдал за его действиями, молча и без выражения, но стоило Александру выпрямиться в полный рост, он тут же выхватил паспорт у него из рук, и, достав фотографию начал внимательно её изучать.
- Нет. - Наконец произнёс он, после нескольких секунд томительного ожидания, омоновец вложил карточку обратно в паспорт, и вручил Творцову. - Её здесь не было...
- Чёрт! - Тихо выругался опер, он забрал документ и поспешно убрал его в карман. Задумавшись, Александр рефлекторно пригладил волосы рукой, и осторожно спросил: - Сколько человек спасли?
Опер не надеялся, что омоновец ответит ему, но разговор надо было как-то продолжить.
- Около сотни... за полтора часа. - Неохотно, но боец всё-таки решился раскрыть эту тайну. - Не будь ты ментом... - Зло добавил мужчина в следующую секунду, и сделал угрожающий шаг вперёд, расставляя все точки над i. Он с подозрением поглядел на пистолет Творцова - Заряжен?
Александр молча кивнул. Он не испытывал особой радости от бесконечных унижений, но ради любимой мог вытерпеть их сколько угодно. Омоновец молча взял у него оружие. Творцов не сопротивлялся, он прекрасно понимал, что если не будет подчиняться общим правилам, бойцы ОМОНа не долго будут оставаться дружелюбными. Омоновец заученным движение, доведённым до автоматизма, вытащил обойму, и передёрнул затвор. Пуля выскочила из корпуса пистолета, но ловким движением руки, боец ухитрился поймать её на лету. Он вложил патрон в магазин, который тут же вставил обратно в оружие.
- Старший сержант Овчинников - Властно произнёс омоновец, представившись, и только после этого отдал "Макаров" Александру. - Лучше убери его...
Опер в недоумении взял пистолет, и несколько секунд разглядывал его, не зная, что делать. Творцов не ожидал, что боец отдаст ему его табельное оружие. Александр покрутил Макаров в руках, но куда положить его, опер так и не нашёл, кобуру, которая была на нём сначала, пришлось оставить у машины.
- Извини... - Произнёс боец после секундной паузы, он слегка улыбнулся. - Ничем не могу помочь... Тебе надо добраться до "Центра", она может быть там...
После секундного размышления опер засунул пистолет за пояс. Сталь охладила его кожу. Творцов задумался. Он снова вспомнил о своёй жене, о людях, что встретились ему на пути сюда, и о панике, что царила в городе.
Александр не заметил, как сержант отошёл от него в сторону, кажется, потеряв всякий интерес. Временная передышка дала оперу шанс осмотреться. И обстановка внутри Блокады несколько поразила его. Было достаточно один раз взглянуть на укрепление ОМОНа, как становилось сразу понятно, насколько серьёзна была их операция. В данный момент отряд бойцов состоял из восьми человек. Двое из которых стояли у прохода, ведущего в зону отчуждения, с автоматами на изготовку. Они недоверчиво косились в сторону Творцова, но Александр узнал в омоновцах своих спасителей, именно они прикрывали его. Справой стороны прохода, было ещё два человека. Они разместились на газоне, который примыкал к парковке, и тянулся на двадцать метров вдоль стоящего чуть выше дома. Опер заметил два чёрных мешка, что выглядывали из травянистого океана, и не смотрелись слишком обнадёживающе.
Творцов в задумчивости обернулся назад. Омоновец что теперь руководил здесь, отошёл к небольшому складному столику, который находился за спиной Александра и склонился над его поверхностью. Слегка пошатываясь, опер, двинулся в его сторону. Он старался держаться как можно ближе к ограждению. Там, где в цельной поверхности железных листов встречались прямоугольные вырезы, видимо сделанные для огневых точек, Творцов пригибался. Он ни на секунду не забывал о снайпере в доме напротив...
Александр осторожно подошёл к сержанту сзади. Опер встал чуть в стороне, терпеливо ожидая пока омоновец разберётся со своими делами. Творцов ещё не забыл, зачем пришёл сюда...
Тут же около стола, на земле стояла провизия. Александр увидел, что из ближайшего к нему, мешка торчали горлышки нескольких полуторолитровых бутылок, ещё закрытых, но без каких либо опознавательных знаков. Через несколько секунд, Овчинников поднял голову, и посмотрел в сторону опера, он взял со стола несколько листов белой бумаги, и, развернувшись, жестом подозвал Творцова к себе. Александр уверенно двинулся в его сторону.
- Вот списки людей, которых мы эвакуировали... - Омоновец отдал листы оперу. Творцов взял их, и принялся изучать. И первое что бросилось ему в глаза, был штамп, стоящий вверху каждой страницы: "Северные Ворота". На девственно чистых страницах, лишённых полей и каких либо других ориентировочных рисунков, в столбик были аккуратно написаны имена и фамилии людей, что прошли здесь. Их действительно было не больше сотни.
- Странно... - Тихо произнёс Александр, но сержант, что уже повернулся обратно к столу, услышал его и резко развернувшись, вопросительно поглядел на опера.
- Почему так мало? - Пояснил Творцов. - Тут живёт не меньше пятисот человек...
Александр поднял голову, в задумчивости поглядев на верхние этажи десятиэтажки, что возвышалась над ними. Отсюда, в её виде было ещё больше зловещности.
- Ровно столько, сколько было обнаружено... - Сухо ответил боец, он холодно посмотрел оперу в глаза, и снова повернулся к нему спиной. - Я думаю, твоя жена сейчас в "Центре"... и тебе стоит туда отправиться...
Сержант сказал это, как бы, между прочим, но с определённым нажимом, что совсем не понравилось Творцову. Его бездействие лишь усугубляло ситуацию, Александр чувствовал, что ему нужно было как можно скорее уходить отсюда, идти дальше.
- Нет. - Устало выдохнул опер. Он бегло посмотрел списки спасённых, но не нашёл нужной фамилии, да и не мог найти. Творцов знал это с самого начала. - Я был там... полчаса назад.
Омоновец медленно повернулся к нему. Глаза бойца горели яростным огнём. Александр протянул ему листы. Его взгляд не выражал абсолютно ничего. Уставшие глаза с грустью смотрели на сержанта. Овчинников гневным рывком выхватил списки из рук опера. Он положил их обратно на стол.
- И что теперь прикажешь!? - Издевательским тоном спросил омоновец, он был зол, но Творцов понимал, что эта злоба не была адресована лично к нему. Скорее всего, сам сержант был загнан в угол. Александр чувствовал это в его взгляде, в котором проскальзывало человеческое понимание. - Послать на её поиски ещё одну группу!?
Взгляд опера неожиданно прояснился.
- Ещё одну группу? - Переспросил он, пристально поглядев омоновцу в глаза, такие же уставшие и измученные.
- Слушай, Творцов... - Боец опустил голову. Он явно был на взводе, и был готов сорваться в любую минуту. Творцов понял, что если хочет пройти дальше, ему придется изменить тактику. - Веришь - нет, ты не вовремя!.. Мы уже послали туда на один отряд больше чем положено, тут героев хоть отбавляй! Хочешь хороший совет - уходи. Мы тебя прикроем...
Взгляд Александра остался неизменным, он был готов к такому повороту, и уже хотел сказать ему о своих планах в лицо, но в этот момент голос за спиной омоновца, прервал их беседу. К столу подскочил ещё один боец, он был взволнован, и слегка прищурился, когда лучи выглянувшего солнца, ударили ему в лицо.
- Штаб на связи... - Негромко возвестил он, увидев Творцова, и смерив его недоверчивым взглядом.
- Хорошо. - Сухо ответил сержант. Он ещё раз поглядел на Александра, ничего не сказав, но взгляд бойца был куда красноречивей любых фраз. Он говорил ему: позже!
Овчинников развернулся, и, собрав документы лежащие на столе в кучу, направился в самый дальний конец Блокады. Человек, отвлёкший их, последовал за командиром.
Творцов внимательно следил за ними, он увидел, как командующий блокадой дошёл до самого края кордона, где за дополнительной защитой, в виде заградительных щитов, стоящих буквой "Г", находился небольшой, переносной узел связи. Опер увидел как Овчинников, присел перед рацией на корточки и взял переговорное устройство. Боец, что позвал его, стоял рядом. Александр увидел, как он включил приём, и понял, что ожидать чего-то большего уже не стоило.
Опер в плотную подошёл к столу, и дал себе немного расслабиться. Он облокотился о его поверхность руками, прикрыв глаза и склонив голову над бумагами, что лежали на столе. Творцов не помышлял тем, чтобы влезть в чужие дела, но всё же не удержался и, открыв глаза, начал с интересов рассматривать страницы, разбросанные как попало. И первое что попало в его поле зрения, оказалась картой местности, что расположилась с другой стороны Блокады. Александр без труда узнал её. Поверх карты опер увидел листки со списком спасшихся. Творцов уже видел их, и эта информация уже не представляла для него ценности. Александр осторожно поднял глаза, удостоверившись, что оба омоновца заняты, и аккуратно, стараясь не отрывать ладони, пальцами, принялся ворошить наваленную кипу листов. К сожалению, опера больше половины из них были либо чисты, либо содержали информацию, совершенно для Творцова бесполезную. Неожиданно, среди груды этих документов, Александру на глаза попался приказ, подписанный главой разработки и управления спецоперацией, человека по фамилии Ивлев. Опер пробежал по нему глазами.
Сухой официальный текст приказа Љ4 разрешал ОМОНу открывать огонь на поражение по гражданским целям, в случае на неадекватное поведение последних, при непосредственном контакте с отрядами эвакуации...
Творцов в задумчивости поднял глаза, и вздрогнул от неожиданности. Сержант стоял напротив него, и с интересом наблюдал за Александром. Через секунду опер выпрямился, его взгляд снова наполнился решительностью, но говорить первым Творцов не отважился. Боец сделал это за него.
- Мы уходим через полтора часа... - Холодно проговорил он.
Омоновец перевёл взгляд, сосредоточившись на чём-то что, находилось за спиной Александра. Сержант нахмурил брови и двинулся вперёд, обойдя опера слева, и намереваясь пройти мимо. Творцов проводил его испытывающим взглядом, и когда Овчинников оказался у Александра за спиной, опер остановил его.
- Сколько там людей? - Не громко, но уверенно спросил Творцов. Он развернулся к бойцу лицом, увидев, что омоновец остановился в нескольких шагах от Александра. Сержант медленно развернулся. Он устало глядел оперу в глаза, и словно просил его отстать. Но Творцов даже не думал отступать, и омоновец понял это.
- Около двадцати человек гражданских, - Устало вздохнул он. - и два... то есть три наших эвакуационных отряда. Доволен?
- Там ещё люди?! - От удивления Александр подался вперёд. От дикости сложившейся ситуации у опера встал в горле ком.
- У них есть ещё полтора часа... - Сержант отрезал Творцова, пресекая все попытки Александра завязать с ним спор. Омоновец с напущенной суровостью взглянул ему в глаза, и в следующую секунду повернулся обратно. Боец продолжил движение, видимо направляясь к людям, что стояли у ворот Блокады на часах. Опер направился вслед за ним.
Творцов, в отличие от Овчинникова не считал, что их разговор закончен. Осознание того, что боец просто-напросто пытается отделаться от него, выводило Александра из себя. Он прибавил шаг, но, слишком поздно увидев, что сержант остановился. Омоновец резко развернулся и занёс руку, как показалось оперу, для удара, но боец лишь схватил Творцова за край бронежилета, и прижал к стене.
- Под пулю попасть захотел!? - Гневно прошипел сержант, тут же ослабив хватку. Только сейчас Александр понял, что вышел слишком далеко за пределы ограждающих щитов, становясь лёгкой добычей для снайпера. - Чего тебе вообще надо, Творцов!?
Опер слишком долго ждал этого вопроса. Он перехватил руку бойца, и заставил его отпустить бронежилет.
- Мне надо ТУДА! - С такой же злобой в голосе ответил Творцов. Он с вызовом подался вперёд.
Глаза Овчинникова расширились от удивления, но уже через мгновение налились кровью, и ненависти его не было конца.
- Ты псих! - Он снова схватил Александра, на сей раз двумя руками, и с силой вдавил опера обратно в железный забор. - Жить расхотелось!? Туда не войдёт больше ни один человек!
Сержант отпустил Творцова, но взгляд его не изменился. Казалось, произнеси Александр ещё хоть одно слово, и омоновец накинулся бы на опера, чтобы убить. Он презрительно хмыкнул, и нервно сплюнув, развернулся, продолжив движение. Но Овчинников недооценивал Творцова, он был готов на очень многое, для достижения своей цели. За сегодняшний день, ему уже пришлось пережить достаточно мук, и Александр был способен вынести ещё столько же...
- Где они!? - Не унимался опер. Он последовал за омоновцем, дыша ему в спину. Они добрались до пропускных ворот. Подходя к позиции первого стрелка, боец остановился, прижавшись к ограждению спиной. Творцов встал рядом. Александр ждал, когда сержант ответит на его вопрос, но боец упорно его игнорировал. Он вытянул голову и осторожно заглянул вперёд. Опер не сразу понял, что пытался сделать омоновец, лишь, когда сам, едва выдвинувшись вперёд, заглянул за плечо Овчинникова, увидел причину его беспокойства. Прямо перед ними, в ограждении располагалась небольшая выемка, Творцов увидел, что стена обрывалась, поворачивая за угол. Александр не видел её раньше, но, чуть нагнув голову, он заглянул в отверстие огневой точки, что была прорезана в ограждении между ним и сержантом, и находилась на уровне груди. Опер увидел, что стена тут, делала не просто поворот, а образовывала небольшое отделение уходящее в зону отчуждения на два метра. Будка наблюдения, насколько это понял Творцов, наполовину состояла из стекла - почти вся её передняя часть и крыша. Александр сумел разглядеть, что толщина стекла была значительно больше, чем обычно, это могло означать что человек, находящийся внутри был, сравнительно хорошо, защищён. Однако небольшие дырочки, усеявшие лобовое стекло, явно говорили об обратном. Опер понял, что стекло не было в состоянии выдержать выстрел из снайперской винтовки...
- Я пройду туда... хочешь ты этого или нет! - С хитрой улыбкой произнёс Творцов, Овчинникову почти в самое ухо. Он сделал два шага назад.
В этот раз сержант не удержался. Наглость Александра вывела его из себя. Омоновец резко развернулся, уже протягивая руку, чтобы снова схватить опера. Но в тот момент Творцов уже не был в зоне его досягаемости. Ему хватило метра, чтобы взять разбег и, обойдя сержанта слева, прыгнуть вперёд. К единственному месту, через которое он мог попасть к своей жене...
Слишком поздно Овчинников понял, что произошло, лишь краем глаза он увидел, как силуэт Александра промелькнул, слева от него, и исчез из поля зрения. В следующее мгновение грянул выстрел. Сержант вздрогнул, и быстро развернувшись, снова вжался в ограждение, отступив на один шаг назад.
Пуля прошла сквозь стекло, выбив из него несколько осколков, и въевшись в асфальт, тихо зашипела. Творцов, каким-то непостижимым образом, остался жив. Свинец не задел его лишь чудом, пуля рассекла воздух у ног. Если бы рефлекс снайпера был отточен идеально, и выпусти он пулю на долю секунды раньше, приключение опера оборвалось бы прямо здесь.
Александр приземлился на ноги, но чтобы окончательно смягчить падение, подался вперёд и сделал кувырок через плечо. Он приземлился рядом с омоновцем, что стоял на часах с их стороны ворот, и как только грянул выстрел, он высунул дуло автомата за край Блокады и выпустил короткую очередь в сторону дома.
Опер быстро пришёл в себя. Творцов огляделся по сторонам, оценив ситуацию, и неожиданно понял, что это был его шанс. Александр кинул взгляд в сторону дома, из которого был произведён выстрел, и заметил как стекло одного из окон, осколками посыпалось вниз. Опер заметил, как чья-то тень мелькнула в нём, уходя в глубь помещения. Как ударом молнии, Творцова поразило: снайпер менял позицию после каждого выстрела! Об этом, говорил и тот факт, что в здании были разбиты многие стёкла от третьего до шестого этажа, что располагались напротив Блокады. У Александра появилась ощутимая надежда добежать до дома, пока снайпер не занял новую позицию. Оперу оставалось лишь гадать, сколько секунд у него оставалось, и он не хотел терять ни одной...
- Не стрелять! - Крикнул Овчинников за спиной Творцова. Александр кинул на него взгляд, увидев, что лицо сержанта побагровело от злобы, и, не дожидаясь развязки, кинулся к воротам Блокады.
- Задержите его! - Выстрелом в спину прозвучал следующий крик омоновца. Опер не видел выражение лица Овчинникова, но, судя по интонации его голоса, Творцов почувствовал, что ненависть просто бурлила у сержанта в глотке!
До ворот оставалось несколько метров. Узкий проём маячил перед глазами опера, как спасительный выход. Однако на самом деле, и Творцов прекрасно понимал это, они были самыми настоящими вратами, за которыми открывался ад. Александр неожиданно поднял взгляд, увидев как где-то вдалеке, в узком поёме между домами, поднимался чёрный столб дыма. Это не было хорошим предзнаменованием, и отчего-то опер прибавил скорость, чувствуя, что сердце, участив биение, уже не помещалось в груди.
Омоновец что стоял у ворот, прижавшись к ограждению, непонимающе смотрел на него. Временное замешательство бойца было лишь на пользу Творцову. Он надеялся проскочить мимо него, но последний приказ Овчинникова прояснил ситуацию. В ту же секунду взгляд омоновца наполнился раздражением. Слишком быстро он понял, что произошло. Шансы на успех Александра таяли с каждым мгновением. Из последних сил опер сделал рывок, и уже когда до долгожданной победы оставалось каких-то полметра, энергия неожиданно покинула его. Сердце судорожно сжалось в груди. Ноги Творцова подкосились, и лишь сильный рывок в сторону не дал ему упасть прямо в воротах.
Омоновец с силой швырнул Александра в сторону. Опер ударился спиной об ограждение, и без сил рухнул на асфальт. Несколько секунд он судорожно хватал воздух ртом, пытаясь отдышаться. В этот момент сзади подскочил Овчинников. Он воспользовался вынужденной "передышкой" снайпера и преодолел своё препятствие. Сержант схватил Творцова и поднял его на ноги, сильно прижав, опера к стене. Его глаза бешено вращались в орбитах, а лицо перекосило гримасой злобы. Губы омоновца превратились в тонкую белую линию, а на лбу вышла испарина. Он хотел что-то сказать, но было видно, что не знал как.
Александр открыл глаза, сумев, наконец, выровнять дыхание, и увидев перед собой лицо Овчинникова, красное как помидор, не смог сдержаться и засмеялся, корчась от боли. Ему по-прежнему не хватало воздуха, и смех оказался беззвучным, лишь грудь вздрагивала и раздувалась как в предсмертной конвульсии.
От неожиданности сержант замер, не в силах понять происходящее. Его лицо вытянулось, и переполнилось брезгливостью. Руки ослабили хватку и через секунду отпустили Творцова, что никак не мог заставить себя успокоиться.
- Ты действительно сумасшедший... - Произнёс он томно, без всякой интонации.
- Мне надо туда попасть! - Александр сумел подавить свои эмоции. Перед глазами неожиданно померк свет, он устало нагнулся, уперев руки в колени, и сплюнул на землю, едва ли не кровью, чей привкус явственно ощущал во рту.
- Беречь каждый патрон! - Когда опер снова выпрямился, он увидел что Овчинников по-прежнему стоял напротив, но обращался к омоновцу который остановил Творцова, и Александр не исключал что, может быть, спас ему этим жизнь. - Подкрепления не будет, мы сворачиваемся через полтора часа...
Сержант договорил и снова перевёл взгляд на опера. Он деловито упёр руки в бока, и на секунду задумался. Это был хороший знак, Творцов почувствовал, что Овчинников наконец-то сдался. Он был готов пропустить его дальше. Омоновец заговорил через секунду.
- Я ведь не смогу остановить тебя... - Как-то неуверенно произнёс он, и Александр не смог понять сразу, был это вопрос, или нет. Сержант пронзительно поглядел оперу в глаза, словно искал ответ в нём.
Творцов молча покачал головой, он начинал понимать, к чему клонит Овчинников.
- Хорошо, значит, ты можешь помочь!
Александр предполагал, что для достижения своей цели ему придется многим пожертвовать и многое сделать, но даже и не думал, что для этого будет вынужден заключить сделку с дьяволом. Именно такое сравнение пришло оперу первым на ум. Зловещий силуэт сержанта заставил покрыться кожу Творцова мурашками. Но он понимал - пройти дальше можно только так!
- Что я должен сделать? - Холодно спросил Александр, уверенно встав на ноги, его взгляд потускнел, он снова стал невозмутимо серьёзным...
***
- I I -
***
- И так. - Начал сержант, он по-прежнему стоял напротив Творцова, но теперь убрал руки с боков, и скрестил на груди. - Ты уже знаешь, что где-то там находятся наши люди.
- Да. - Опер устало кивнул головой. Он стоял, облокотившись об ограждение, убрав руки за спину, и чувствуя себя не слишком уютно на этой "стажировке". Какое-то навязчивое чувство не давало Александру покоя, он словно чувствовал как снайпер в соседнем доме смотрит ему в спину, хоть это было невозможно.
- Мы не можем выйти с ними на связь. - Овчинников покачал головой, и опер увидел, как поменялось выражение его глаз. Омоновец задумался, словно что-то не понимая.
- Почему? - В этот раз Творцов несколько оживился. Именно этот вопрос крутился на уме сержанта.
- Мы не знаем. - С каким-то облегчением ответил Овчинников, он тяжело вздохнул, снова посмотрев Александру в глаза. - Все радио сигналы пропадают внутри Зоны Отчуждения.
- Пропадают? - Недоверчиво переспросил опер
- Да. - Сержант нахмурил брови. - Думаю, что в зоне находится что-то, что заглушает любую радио связь, какой-то источник... Мы обнаружили это, когда два наших первых отряда вошли туда.
- Источник!? - Произнёс Творцов, в задумчивости потерев подбородок. - Выходит, его кто-то включил!
- Это трудно сказать. - Невозмутимо ответил Овчинников. - Мы не знаем, что является излучателем. В центре Зоны стоит подстанция, это могут быть помехи техногенного происхождения... Что твориться с той стороны нам то же неизвестно. Снайпер отрезал любую, даже визуальную связь. И я не могу точно сказать, где находятся наши отряды, и живы ли они... Ты всё ещё уверен, что хочешь попасть туда?
Александр снова молча кивнул. Он уже не задумывался над этим, слишком многое, пережив, и слишком многое отдав. Сейчас опер не смог бы остаться в стороне. Перед глазами всплыл образ жены.
- Хорошо. - Облегчённо выдохнул сержант. Он посмотрел на наручные часы. - У нас есть час двадцать...
Овчинников неожиданно сделал шаг в сторону ворот. Он качнул головой, зовя за собой Творцова. Александр двинулся следом.
- Снайпер давно досаждает? - Опер старался мысленно подготовиться к будущей операции, она не сулила лёгкой прогулки, и чувство тревоги внутри никак не покидало Творцова. Пытаясь расслабиться, Александр хотел разорвать нависшую тишину в их разговоре, не сразу поняв, что в нём сыграл профессиональный интерес.
- Где-то через полчаса, когда вошла первая группа. - Отозвался сержант, чуть повернув в сторону опера голову. Они шли, почти вплотную прижавшись к ограждению. Творцов двигался сзади, боязливо сжимаясь в комок от каждого постороннего звука.
- Кто это, есть какая-нибудь информация? - Осторожно поинтересовался Александр.