Колотилина Октавия Владимировна : другие произведения.

Птица (Роман целиком)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Здесь можно скачать роман целиком.

Черный ангел печали, давай отдохнем,
Посидим на ветвях, помолчим в тишине.
Что на небе такого, что стоит того,
Чтобы рухнуть на камни тебе или мне?

Группа Наутилус Помпилиус, "Одинокая птица"

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

1. Чрезвычайное происшествие

  
   Сергей слегка наморщил высокий лоб и чуть-чуть скривил крупные губы. Младший научный сотрудник с удовлетворением разглядывал содержимое реактора: сегодня явно что-то получилось. Ещё бы понять - что?
   Внутри большой круглодонной колбы пульсировала оранжевая масса - то вздувалась, то опадала, то поднималась и схлопывалась сама в себя.
   Ученый с сомнением потер кончик точеного носа: интересно, оранжевые яблоки - бывают? Масса между тем перестала пульсировать и вся собралась на дне реактора. Явно замышляет недоброе...
   В препараторной давно следовало прибрать. Допотопный насос, прислоненный к не работающему термостату, загромождал проход; картонные коробки из-под приборов, шкафы с пыльной посудой, газовая плита химиков с четвертого этажа - в большом помещении ощущалась теснота, неудобство и нельзя было поставить ногу, чтобы под ней чего-нибудь не хрустнуло.
   Протоплазма отчаянно хлюпнула, вылетела апельсиновой каплей вверх и шмякнулась о потолок.
   Сергей с трудом вспомнил и прочел Формулу Левитации. Надо срочно ловить, если заведующий лабораторией увидит...
   Оранжевая медуза дернулась туда-сюда, видимо, уловила движение воздуха - и двинулась к трубе вентиляции.
   Только не хватало, чтобы оно наружу выбралось! Маг нагнулся, подхватил оцинкованное ведро для мытья полов. В коридоре послышалась уверенные шаги. Молодой ученый с опаской ступил на невидимую опору, снова поднял ногу, как на лестнице. Протоплазма петляла, но довольно скоро продвигалась к отверстию.
   Главное - не смотреть вниз. Сергей быстро взбежал к потолку, стукнул кулаком по штукатурке.
   Дверь широко открылась, и на пороге предстал Феофан Никитич Полозов, заведующий лабораторией, профессор магических наук, автор сорока с лишним трудов по фольклорным существам.
   В подставленное ведро плюхнуло, окатив белый халат младшего научного сотрудника брызгами.
   Завлаб подозрительно повел носом:
   - Сергей! У тебя тут, случайно, не протоплазма? Опять неправильно массу живой воды посчитал? Смотри, в этом месяце нам больше не выдадут!
   - Что вы, Феофан Никич! - безмятежно улыбнулся Сергей, сидя на перевернутом ведре. Он обладал прозрачным взглядом, в спокойный интерес которого собеседник наивно проваливался, а после тонул. - Какая протоплазма...
   От резкого удара изнутри ведерко подпрыгнуло.
   - Да не вставай! - махнул рукой профессор и оперся о стол. Ему шло сердиться. Обычно рассеянное лицо сразу как-то собиралось в кулачок: топорщились вперед брови, острел нос, подбородок вытягивался в линию с ними и неуверенная складка у рта пропадала. Такому серьёзному руководителю приятно подчиняться. Но морщинистый палец перебивал всё впечатление: сребся и скребся в фолиант латинской "Вульгаты", будто прося убежища. - Эх, что-то не ладится у нас с тобой эта работа. Конечно, знаю я, о чем вы, молодые, думаете: итак все посты в институте стариками заняты, ещё молодильные яблоки им подавай...
   - Феофан Никич, я вовсе так не думаю! - горячо воскликнул Сергей.
   Однако завлаб не слушал.
   - Но я-то уйду скоро. У меня сердце больное, пора на пенсию, тебе лабораторию оставлю...
   - Мы же без вас не справимся!..
   Ведро медленно, но верно отползало в сторону. Хорошо - профессор погрузился в лекцию и ничего не замечал.
   - Пока работаю, опыта набирайся, диссертацию защищай. А то директор на место завлаба определит своего секретаря, Василия - он давно метит. И мне не удастся убедить ученый совет поставить тебя во главе лаборатории, если ты будешь без степени.
   Младший сотрудник заприметил под тягой баллончик с жидким азотом и попробовал пододвинуться в том направлении - всё равно ползет!
   - Этот скелет василиска, который Сеня у нас в подвале обнаружил - огромная удача...
   Воспоминание пришло единой картинкой: низкие своды подвала, скелет василиска, длиннющий, как от большого ящера, желтый, директор пожимает Сергею руку и говорит о светлом будущем, о молодых кадрах, о перспективах, а Феофан Никич просто стоит напротив и блаженно улыбается. Сеня тогда ворвался с новостью...
   Желтый скелет василиска на клочке пола, расчищенного от завалов старья. Сергей в состоянии абсолютной эйфории, и даже Василий, секретарь директора, пожимает руку и говорит: "Искренне рад". Что самое странное - на лице Василия действительно неподдельное удовольствие.
   - Сергей, ты меня слушаешь - или в керлинг играешь?
   Тут заслуженного ученого прервали быстрые удары в дверь. Он обернулся:
   - Кого там ещё?.. Закончен рабочий день, завтра к десяти, Сеня, иди сдавай ключи... Да на тебе лица нет!
   Лаборант с семьсот второй комнаты, Сорочкин Сеня, привалился спиной к стене и отрывисто, с присвистом вдыхал. Он заскочил в кабинет заведующего, быстро прижал дверь. Веснусчатые щеки сплошь залил румянец, рыжеватые волосы растрепаны, халат застегнут на одну пуговицу, и то наперекосяк.
   Пользуясь моментом, Сергей стащил баллончик и закатил струю сжиженного газа под ведро.
   - В чем дело, Сорочкин? - спросил Феофан Никитич с тревогой.
   Сухо сглотнув, Сеня выпалил:
   - Вы тут сидите, а там людей убивают!
   - Чего? - завлаб явно растерялся.
   - У нас в башне ЧП! А никого нет, все в командировке, только я, а оно... Оно убило... Тварь... Она убила Ирину! - сбивчиво затараторил лаборант. Не имея больше сил говорить, Сеня призывно махнул рукой - дескать, следуйте за мной - и выбежал.
   Феофан Никич оглянулся в поисках подчиненного. Сергей стоял уже в другом углу препараторной и усердно вытряхивал нечто из покрытого инеем ведра в большой металлический бак.
   - Да потом уберешься, пойдем скорее! Какое-такое ЧП могло приключиться?
  
   2. Сидела нагая
  
   Сидела нагая, свесив ноги над бездной; ветер шевелил легкие светлые волосы и белый пух крыльев. Впереди, в необозримой синеве неба, лежал Город, и лес обнимал его с четырех сторон; и листья, желтые березовые листья носились в теплых потоках терпкого воздуха, над Городом, под ногами.
   Их ловило Солнце нежными, прощальными лучами, словно любимого при последнем свидании: расставаясь и удерживая. Безбрежная ласковость разлилась во все стороны, ужасом и радостью сжимая хрупкое существо. Твердый подоконник холодил ладони. Манили верхушки деревьев - крошечные, рыжие, зацелованные Солнцем, и, поддаваясь зову, она оттолкнулась от острого камня, расправила огромные белые крылья, и упругий ветер принял её. Окружило лазурным блеском, пронизало ледяным, облило сиянием света; она задохнулась на мгновение... высота и разрывающая грудь свобода.
   Внизу проносились домики - с красными крышами, расписные; яблони, будто обсыпанные светло-зеленым горохом; пластилиновые тополя с ломкими сучьями; дороги в черной паутине проводов. Переливчатый благовест тек с холма, где подмигивали золотые искры маковок. Пахло яблоками и чем-то ещё, пока неузнаваемым, но подкравшимся уже близко.
   Избы внезапно кончились. За желтыми полями, на охрово-зеленом сатине сверкнула сабля дамасской стали. Река - пятнистая рысь, осторожным изгибом подойдя к городу, пугалась его, резко поворачивала, убегала в леса. Лоскуток отраженного неба струился, стремился, вливался где-то в лазоревый океан.
   Вот берег с осокой совсем близко, рябь на воде от частых взмахов, - там расступается тина над глубиной, могильный вздох черного омута, - о ужас! Кто это, за его гладью? Скорее вверх, вверх, вверх! Прочь!
   Под крыльями проносятся болота, покосы заплатами в хвое, кудрявое, темно-зеленое, бархатное одеяло, зовущее укрыть покоем и долгой, древней мудростью, и во все стороны раскинулся, разлился лес. Блаженна дрема прикорнувших деревьев - сильные руки дубов обещают защиту - но только вершины их щекотнули живот. Выше, выше!
   Припасть к своей же тени, взбудоражить сильными взмахами листву, коснуться кожей упругих веток - и ввысь, в безмятежную ласковую бирюзу, и нет ничего - только беспредельная сияющая свобода. Пить ветер - кристальным эфиром наполнять грудную клетку, горным ручьём - на лице брызги солнца. Потоки, безбрежные могучие потоки ловить крыльями, купаться в их гигантском течении, и на миг - век, год, жизнь - быть песней жаворонка в самом пике творения.
   В какую неоглядную глубь неба она принеслась! Земля своим горбом сжалась, скукожилась вокруг слюдяного озера - веселый глаз косится в густой поволоке зеленых ресниц. Словно ящерка - Хозяйка Медной горы - показывает гостю свои сокровища: вот адамант - озеро в малахитовой оправе сосен; яшмой и хризолитом увенчаны леса, и россыпи сапфиров нанизаны на золотые нити Солнца.
   Громоздятся невесомые замки, тают, летняя синева вот-вот, сейчас исчезнет в сером. Невозможно дышать: восторг и грусть
   струёй забивают легкие.
  

3. Смертельная угроза

  
   Винтовая лестница, ведущая в Башню Снов, узкая, стены - мореный дуб с темными потеками, была довольно длинной, так что все запыхались. Сеня поднимался первым и на ходу рассказывал:
   - Я открываю комнату, а оно там, на окне... неповижное, шею вытянуло перед собой... я вошел, а оно жутко как зыркнуло - у меня аж дрожь по всему телу, а оно - снова отвернулось, а крылья - белые - на полкомнаты, я из-за них и не заметил сначала... А Ирина Витальевна... лежит... на диване... - тут дыхание у Сени перехватило, и он еле слышно прошептал: - Мертвая...
   Сеню все знакомые звали "Шуриком", потому что лаборант действительно был похож на Шурика из "Кавказской пленницы", доброго и немного рассеянного.
   Феофан Никич хмурил брови и озабоченно кивал:
   - Этого следовало ожидать.
   Вот и выход на седьмой этаж. Быстрее! Так, коридор, наконец-то. Первый кабинет, направо. Феофан Никитич вбежал первым, только мелькнула тревожная табличка "Не входить! Идет эксперимент!"
   Комната сейчас казалась больше, чем шесть на пять метров. Окно распахнуто, тяжелые сорванные жалюзи ковыряет ветер. Сталь операционного стола, еле прикрытая скомканной простыней, поблескивает фиолетовым в закатном мареве. Фиолетовым и желтым переливаются осколки на полу, обломанная стеклянная трубка величиной с печную трубу.
   Стол пуст. Комната покинута. Никого.
   Хотя... У дальней стены, на диванчике? Да, так и есть: Ирина Витальевна.
   В совершенно неестественной позе лежит: голова безвольно откинута и свесилась почти до пола, рядом с обмякшей левой рукой валяется скальпель.
   Ирина всегда носила новые, немного помятые халаты. Под ними скрывались выпуклые формы хорошо сложенной девушки. Странная, очень странная и замкнутая, проскальзывая по коридорам, она окукливалась в непроницаемое каштановое пальто-шинель, и можно было заметить только бледную ладонь из всех частей её соблазнительного тела.
   И сейчас видна долина ладони с подрумяненными щелочью холмиками большого и мизинца: так Рафаэлло рисовал. Темная шерсть платья через все тело - вспорота: кто бы подумал, что у мертвой - упругая грудь и тугие соски цвета запекшейся крови?..
   Глупые мысли!
   Сергей рванулся к дивану, с трудом поднял за хрупкие плечи девушку, вдруг ставшую очень тяжелой, осторожно пристроил, подложил под шею подушку, и взглянул в бледное, такое знакомое и такое чужое теперь лицо.
   Глаза Ирины ещё не заволокло белесой дымкой, но их покинуло привычное напряжение, в черных зрачках теперь не билась мысль; широко распахнутые, они уже никуда не глядели, словно жилец ушел и оставил двери дома открытыми настежь.
   Несколько минут Сергей искал за карей радужкой тепло, мысленно звал коллегу по имени, пытаясь найти и вернуть этого заблудившегося человека. Но вдруг понял, что ничего не может сделать, бережно опустил её голову и встал.
   В душе сейчас мешались жалость и какая-то несуразная, но упрямая обида: зачем у него отняли этот предмет, над которым так забавно было подшучивать? Украли вздернутый носик, и гусиные брови, и всезнающую складку у рта, и очень длинные пальцы, два дня назад неуверенно сжимавшие колбу... Зачем разорвали это темное закрытое платье? Зачем кинули небрежно это тело, такое ловкое и молодое?
   - Человекоподобное существо с крыльями... - Феофан Никитич успел уже заглянуть в каждый угол лаборатории и теперь нервно затягивался сигаретой у открытого окна, стряхивая пепел прямо в мензурку с каким-то раствором. Грязно-бурая жидкость вспучивалась и клокотала, порождая тяжелые, рыхлые хлопья осадка. Сеня куда-то делся. - Судя по всему, это гомункулус.
   - Человек из пробирки? - вяло отозвался Сергей, всё ещё рассматривая застывшее лицо. - Такой, которого ещё в средние века алхимики пытались создать?
   - Не обязательно - человек. Свойства можно задать любые. Заметь, у алхимиков тогда ничего не вышло.
   - Почему?
   - Видишь ли, создать тело, само по себе, не проблема. Получаешь протоплазму... - (При этих словах веко Сергея непроизвольно дернулось. Но младший сотрудник тут же с самым невинно-заинтересованным видом уставился на руководителя), - Потом строишь объемную магическую структуру и преобразуешь протоплазму в ту форму, которая тебе требуется. Однако жить такое существо не будет: мы не боги, не можем сотворить нового человека, вдохнуть, так сказать, душу. Конечно, можно заставить тело двигаться с помощью кибернетических мозгов. Заложить программу, как в робота. В Московской академии, вроде бы, велись такие разработки.
   - Я тоже слышал, - откликнулся Сергей, - Только ведь гомункулов запретили - вроде, неэтично, - и оборудование должны были изъять...
   - Э-э, молодой человек, - Феофан Никитич задавил окурок и бросил в окно. - Закон о запрете гомункулов вступил в силу феврале - всего-то семь месяцев прошло, а в нашей стране быстро только кошки размножаются и цены растут. Наверняка в глубинке ещё осталось оборудование.
   - Думаете - это кто-то из наших сотворил? Институтских? Ну и достанется же ему, такое пятно на репутации...
   - Пятно будет на всем институте, - сказал от двери вкрадчивый голос.
   Сергей и завлаб разом оглянулись. Директор института, сам Наиль Дамирович Шархимуллин, продвигался к столу боком, как очень толстая лиса. За ним шлепал на длинных ногах Василий - секретарь, первый помощник и не последний пройдоха. Вошел ещё один сотрудник, потом Сеня, он же Шурик.
   - Кому это только понадобилось? - директор оглядел лабораторию, - И кого следующего оно убьёт? В город, говоришь, полетела? - оглянулся он на Сеню. Тот печально кивнул; взгляд лаборанта был направлен в сторону Ирины. - Если пострадают люди, у института могут быть серьёзные проблемы. Алексей, посмотри, что там с девушкой?
   Мимо Василия протиснулся специалист из блока ИСЧ (Исследований Сверхвозможностей Человека) и склонился над Ириной.
   - Вроде - жива, - ответил он, поднимаясь. Широкие плечи, открытое честное лицо и большие руки заставляли вспомнить кличку, которую дали ему в институте - "Наш доктор Алекс". - Но привести в сознание не получится - души нет.
   - Как это - нет души?!
   - Наверное, кто-то выпил, - "Наш доктор" пожал широкими плечами.
   - И сколько она протянет?
   - Кома. Нужно вести в больницу, класть под капельницу. Там посмотрим.
   - В больнице надо объяснять, что случилось. Всё не должно пока выходить наружу. Своими средствами не обойдемся? - просительно поднял густые брови Наиль Дамирович.
   - Я постараюсь соорудить, - тяжело вздохнул Алекс.
   - Вот и отлично, Алексей. Тварь, которая выпивает души! И она полетела в город! Немыслимо. Как она вообще сюда попала?
   Директор казался всегда чуть испуганным. Он старался отгородиться от собеседника всё равно чем - столом, креслом, - и немного отстранялся назад, словно ждал, что на него кинутся. Наверное, это уважительно-осторожное поведение мелкого чиновника приросло к Наилю Дамировичу в Министерстве, где директор всё время выбивал гранты. У него были косматые, наполовину седые брови и широкий приплюснутый нос. Потомственный татарин - тюбетейка так и просится, но говорит по-русски очень чисто, без акцента.
   - Через окно, откуда ещё, - специалист ИСЧ кивнул на распахнутые створки.
   - Почему окна держите открытыми? У нас секретный объект! Кто отвечает здесь за технику безопасности? - директор грозно повернулся к Феофану Никичу.
   - Вы же сами отделили от нас эту ЛИТЭ, - безмятежно отвечал руководитель Сергея. ЛИТЭ (Лаборатория исследования тонких эманаций) ещё год назад входила в состав отдела, которым заведовал Никич, - И поставили под начало Ивана Людвиговича. Он уже неделю в командировке с двумя сотрудниками.
   - Да, - стушевался директор, - Я знаю, извините. Но я хотел просить Вас, Феофан Никич, о помощи... Мне сейчас некому поручить, такое сложное дело... Хотя, - он обернулся к секретарю, - Василий, вот отличный шанс для вас показать себя с лучшей стороны. Помнится, вы жаловались на бумажную рутину, что я не даю вам настоящей работы?
   Василий с опаской рассматривал окно, словно ожидая возвращения чудовища. Он сглотнул и жалобно посмотрел на директора:
   - Наиль Дамирович, вы же сами поручили мне писать планы, я не успею к сроку, извините, сейчас ни как не могу отвлекаться...
   - Да-да, - понимающе покивал директор, за сочувствием пряча саркастическую улыбку, - Феофан Никич, на вас вся надежда. У вас есть в команде опытные маги?
   - Вот, Сергей, дипломированный специалист, уже пять лет успешно проводит различные испытания. Владеет девятью магическими Формулами, в том числе тремя Могучими. Если помните, Наиль Дамирович, у него диссертация по василискам, в декабре защищаться будет.
   - А, молодой исследователь древних монстров, конечно! - заулыбался директор и сощурился на "исследователя". - Наша смена, так сказать. Вот кто нам нужен! Сможете, Сергей, уничтожить этого... как там?..
   - Гомункулус.
   - Да, гомункулуса! Конечно, со стороны Института мы окажем всяческую поддержку. Василий! Тот мотоцикл немецкий ещё у тебя?
   - Какой мотоцикл? - стрельнул глазками секретарь.
   - Ну экспериментальная модель, навороченный. Который по программе "Соединение магических и современных технологий" недавно поставили?
   - Ах, этот... - пришлось припомнить Василию, - Вы знаете, Наиль Дамирович, я всё ещё его тестирую.
   - Ничего, я думаю, Сергей с тестированием вполне справится, - директор незаметно подмигнул Сергею, - Передайте ему ключи.
   Секретарь неохотно полез в карман и с явным сожалением выложил на стол связку ключей. Новый обладатель мотоцикла не глядя сгреб их в карман.
   - А разве не два комплекта было?
   - Не знаю, Наиль Дамирович. Наверное, при поставке что-то напутали.
   - Ладно, не важно, - директор снова обернулся к Сергею. - Ну, молодой человек, на вас теперь честь нашего института, так сказать. Если гомункулус этот в городе кого-нибудь убьет или покалечит, нашего Кузю лишат лицензии - как минимум.
   "Кузей" сотрудники любовно звали свой НИИ КУЗЗ(я) (Казанский Универсальный Научно-исследовательский институт имени Змея Зиланта (языческое отделение). Так же народ его величал "Заведение Зеленого Змия" или "три З". В основном "Кузя" специализировался на изучении наследия языческих культов. В Москве существовало Православное отделение, где исследовали предания о чудесах подвижников и свойства различных мощей. В центре калмыцких степей, в Астане, работало Буддийское отделение. Все магические институты располагались в местах силы, например, НИИ КУЗЗ(я) - на знаменитой Зилантовой горе. Скажете - там ведь монастырь стоит? Так то - для отвода глаз, и совсем на другом холме. Надо куда-то туристов водить, не в закрытое же учреждение!
   - Не беспокойтесь, Наиль Дамирович, - улыбнулся Сергей, - Я ликвидирую тварь как можно быстрее.
   - Вот и отличненько. Да, вам нужен будет ордер на магию в городе, зайдите в офис, к Антонине Николаевне. Сегодня уже все ушли, вот беда... Ладно, завтра с утра получите и приступайте. Надеюсь, все здесь понимают, - директор обвел взглядом присутствующих, - Что о происшедшем никто больше знать не должен? Объявляю режим абсолютной секретности.
   Присутствующие понимающе закивали. Особенно энергично кивал встрепанный Шурик. Когда директор с секретарем двинулись к выходу, Доктор Алекс хлопнул Сергея по спине:
   - Эй, парень, помоги тело перенести.
   Девушка оказалась не очень тяжелой, но до блока ИСЧ (Исследования Сверхвозможностей Человека) было прилично идти. Оба вспотели и остановились на лестнице передохнуть.
   - И как я на мотоцикле поеду? - подумал вслух Сергей, - У меня прав-то нет.
   - А, не проблема, - махнул рукой Алекс, - Я тебе свои отдам. Понимаешь, хотел мотоцикл купить, а хватило только на мопед. На него права не нужны. Да я и не езжу почти, всё на автобусе.
   - Почему?
   - Мопед белый, пачкается на раз, потом отмывай...
   В своей лаборатории Алекс вынул из тумбочки красную корочку, вручил Сергею. И тут же отобрал:
   - Погоди-ка...
   Он раскрыл права, прошептал несколько слов и провел над ними ладонью. Потом взглянул на коллегу и ещё раз провел.
   - Держи!
   Сергей открыл и залюбовался своей фотографией в рабочем халате с оранжевыми пятнышками, в углу стояла печать и подпись.
  

4. Спор

  
   Сергей присутствовал, когда руководитель лаборатории ИТЭ (гнездившейся за стенкой кабинета Феофана Никича) вводил новую сотрудницу в курс дела. Она тогда ещё переспросила, как бы не понимая сути проблемы:
   - Вы занимаетесь определением счастья? Странно... Мне кажется, даже подростки знают, что это. Намного труднее определить своё предназначение и исполнить его. Догадаться, в чем твой долг? Ведь разум, тело без болезней, магическая сила - это кредит, и как понять, на что именно он тебе дан?
   - И что же такое, по-вашему, счастье? - Ивана Людвиговича задело небрежение, с которым выскочка из Москвы говорила о теме его будущей докторской диссертации. - Расскажите, раз вы так давно в данном вопросе разобрались. А то вот коллектив уже три года, как бьётся, и вопрос всё равно до конца не ясен.
   Руководитель ЛИТЭ на досуге не любил задумываться о счастье. Часто человек, работая годами над общественной проблемой, в глубине души считает, что она стоит на самой последней строчке в предъявленном человечеству и лично ему списке.
   Поэтому, наверное, остаются вечными вопросы религии, экологии и снабжения населения горячей водой.
   - Я вам, Иван Людвигович, лучше докажу, - улыбнулась тогда Ирина. - Экспериментально.
   От Ирины веяло юношеской созидающей энергией, она словно светилась от идей, которым только предстоит воплотиться. Этим её наивным вдохновением хотелось заражаться. Может, просто быть рядом и наблюдать с доброй улыбкой, как за пушистым котенком.
   Сергей никогда не смущался знакомиться с интересными женщинами. Он собирал особую коллекцию. Уже на вторую субботу новая коллега была приглашена после работы в кафе.
   Небольшой зал на одиннадцатом этаже новой высотки был пуст и прохладен. Здесь всё лучилось чистотой, ненавязчивостью, к тому же хорошо готовили. Все остальные кафе в округе уже были испробованы и надоели. Дома же мать была обычно занята и он готовил всегда сам, всегда блинчики - один с мясом, один с творогом, всегда оба на одной сковородке. Своё свободное время он полностью отдавал чтению. Нет, не правда; всё его время было чтением. Сергей читал, когда ел, читал, когда ехал в транспорте, на службе читал с монитора, ложась спать, не глядя нажимал торшер и листал страницы. Дома не терпел телевизора, не держал собаки, с матерью-риэлтором они жили в разных координатах, а отец ушел слишком давно.
   От прадеда-татарина Сергею достались крупные красивые губы с надменным любованием и круглые чувственные ноздри. Русые волосы аккуратным ежиком, льдисто- голубые глаза; Сергей высок, его телосложение можно описать как "ничего лишнего": оструганный рубанком деревянный брусок, глазу просто не за что зацепиться. Пиджак слишком свободно вставал над плечами сидящего, что молодого ученого не портило и не смущало. Обыденная форма для обыденной рабочей рутины.
   Девушки были ему скучны. Ни в их словах, ни в поступках не находилось и намека на оригинальность.
   Да, в общем-то, и читать стало неимоверно скучно. Просто к чтению выработалась привычка.
   Впрочем, как и к работе.
   Впрочем, как и к взаимозаменяемым девушкам.
   - Счастье, Ирина, - говорил он иронично, словно презирая определение, которое давал, - Это семейный очаг, любимое занятие и вкусная еда. Стандарты тебе надо знать.
   Голубовато-холодные зрачки наблюдали за московской красоткой с неуловимой долей скепсиса, словно и тело, и душа её были абсолютно прозрачны. Она чувствовала себя хлореллой на приборном стекле, простейшим, внутри которого двигаются какие-то червоточины, кусочки пищи. Причем, казалось - только их передвижения и занимают собеседника.
   - Настроение человека зависит от количества вырабатываемых эндорфинов. А количество зависит от правильного питания, достаточных физических нагрузок...
   - Но мы же говорим не об этом, Сергей. Что ты сам думаешь, только честно?
   - Да, конечно, - он чуть скривил уголки губ, - Ну, по-моему, Ир, счастье - это стабильная работа, которая тебе нравится, приличный доход, здоровье и полная семья. Что тут ещё можно разрабатывать? Вся ваша лаборатория, - извини, моё мнение, - просто мается дурью.
   Девушка беспокойно посмотрела в сторону и немного нахмурилась. Гримаска ей чрезвычайно шла.
   - Если всё так просто, - наконец, сказала она тихо, - Если во всех учениях это сказано, если мы все это понимаем - почему же мы все не счастливы?
   "И почему ты, Сергей, такой умный, такой восхитительный, - читалось в её карих глазах, - Почему ты не счастлив?"
   Сергей отвернулся, сощурился на мгновение. Потом отхлебнул ещё кофе латте. Латте здесь подавали отличный, четырехслойный, с клюквенным сиропом и взбитыми сливками.
   - А ты как считаешь? - наконец, спросил он.
   Ирина, глубоко и беззащитно склонив голову направо, изучала сумрак под столом. Молчала. И вдруг решительно вытолкнула:
   - По-моему, счастье - это свобода.
   Она замерла, приостановив себя, но тут же - неудержимый поток скорее боли, чем речи, понес её:
   - Больше свободы - больше счастья, нас слишком притягивает земля, мы теряем столько времени, ожидая "потом", разыскиваем и поглощаем пищу, добываем средства, нам нужны деньги, вещи!..
   Девушка чуть-чуть приблизилась к Сергею и убеждающе зашептала:
   - Сережа, мне тоже кажется, что счастье - не проблема. Я в своей жизни никогда не искала счастья: все занимали мысли - как помочь больному отцу, сестре, как выполнить долг перед Родиной. Все, что кроме; только не его. Но если бы взяться! Если бы поручили кто-нибудь! Если бы всего лишь задуматься над этим!..
   - Поздно уже, тебе долго возвращаться, - маг слегка улыбнулся; он был похож сейчас на сытого кота. - Пойдем ко мне? Здесь недалеко, смотри, - он указал в окно, - Вон там, за магазинчиком с сапогом на вывеске, дом-шоколадка. Семнадцатый этаж, последнее окно справа - моё.
   - Как-нибудь потом зайду, - мягко улыбнулась Ирина.
  

5. "Свобода для"

  
   Когда Сергей спустился на стоянку, то сразу увидел железного зверя. Огромный, черный, с оскаленной волчьей мордой на полуобтекателе. Роскошно сиял массивный хромированный корпус воздухофильтра. Вдоль сидения красовалась надпись по-немецки: "Graubein".
   - Ну, привет, Серый волк! - приветливо сказал новоиспеченный мотоциклист, - Будешь мне служить?
   Изображение волка смотрело оценивающе, и даже немного наклонило голову вбок. Показалось?.. Ключ с щелчком вошел в зажигание. Сергей надел стильный черный шлем, скрывавший лицо, закинул на плечи рюкзак с вещами. Пахло бензином и кожей. Молодой ученый поёрзал, устраиваясь поудобнее на широком сидении. Мотоцикл скептически фыркнул.
   Двигатель заворчал, прогреваясь. Сергей выехал за ворота и резко набрал обороты. "Серый волк" зарычал - и рванул по пустому шоссе. Перехватило дыхание от скорости, маг вцепился в ребристую поверхность рогатки. В мгновение за спиной остался институт и Зилантова Гора.
   Об этой горе рассказывают, что основатели древней Казани, булгары, решили вывести водившихся на склонах змей. Собрали шаманы всех гадов в одну яму - да и сожгли. Обычных-то змей сожгли, но вот после этого начало твориться что-то совсем неладное. Из огня вылез гигантский крылатый змей и бросился на людей. Чтобы приручить могущественного духа, жители стали регулярно "задабривать" его жертвами, в результате чего из врага он сделался "покровителем и хранителем" города.
   Деревья по сторонам струились светло-зеленым потоком. Сергей открыл "газ" до упора. Байк пронзал воздух, как будто густое масло, асфальт превратился в какую-то ирреальную поверхность. Невозможно было представить, что фонарные столбы могут так быстро мелькать. Впереди замаячил покосившийся сельский домик; мотоциклист едва успел повернуть, но в поворот вписался. Под колеса попалась лужа, и грязное цунами окатило забор. "Серый" довольно рыкнул; похоже, такая езда ему нравилась. Одноэтажные дома улепетывали прочь, легковушки шарахались от шального байка. Да, давненько Сергей не садился за руль! Он уже и забыл, как пьянит встречный ветер. Открылась ровная широкая трасса. "Волк" громко взревел и понесся ещё быстрее, так, что заложило уши. Мимо проскакивали попутные машины, тоже ехавшие прилично.
   Сергей жил в высотке на юго-западе Казани. Чтобы добраться от института до дома, нужно было пересечь Казанку (приток Волги) и почти весь город.
   Ближе к центру машин стало больше. Попадались уже и грузовики, и автобусы, но тормозить не хотелось. Если ты маг, владеющий Формулой Забывчивости, можно не опасаться гибэдэдешников. А если у тебя, к тому же, есть официальное разрешение на применение магии за пределами "Кузи"... Ну или завтра будет - кто там особо станет докапываться. Если человек забыл, что тебя видел, он вряд ли сможет объяснить, когда это было.
   На светофоре собралась пробка. Сергей пролетел её по скользкой разделительной, оставляя за собой недовольно гудящих водил. "Серый волк" насмешливо сверкнул им задними огнями. Снова открылась свободная дорога; но не надолго.
   Почти всю проезжую часть загородили. Железные коробки тянулись, кажется, на километр. Как бараны в стаде, они жались друг к другу, с тоской глядя на свободные полосы слева.
   Черный мотоцикл петлял между ними, два раза чуть не задев, но каждый раз Сергей мастерски выворачивал тяжелый байк. Скоро это надоело, и он уверенно свернул на встречку. Пестрое стадо покорно замелькало мимо. "Серый волк" взял уже триста; в его грохочущей поступи чудился то ли смех, то ли победный вой.
   Попавшийся навстречу внедорожник судорожно мигнул фарами и отправился в кювет. Правильно, он ведь вне-дорожник - что же ему на дороге делать?! Пошел в родную среду! Сергей от греха свернул на разделительную.
   Никогда раньше он не добирался до дома так быстро. На раз пролетели центр, пару кварталов.
   На "Сером волке" оказался встроенный навигатор и компьютер с МАГ-портом, через который можно было подключить практически любой артефакт, хоть Меч-Кладенец, хоть туфельки Элли из Изумрудного города (если бы такие нашлись). След магического излучения на поверхности земли система определяла в радиусе двух километров, ориентируясь по искажениям магнитного поля планеты. Да, постарались немцы...
   Внезапно раздался хриплый длинный свист. К чему бы?.. А, это ему свистят.
   Первая мысль была - послать. Просто не останавливаться, пусть себе погоняются... Но Сергей привык решать проблемы в зародыше. Он нажал тормоза.
   Черный зверь поднялся на дыбы, задрав мощное переднее колесо, опустился, развернулся - и встал. Даже не запыхался, только бока пылали спокойным жаром.
   Уже почти стемнело. Приближался гибэдэдешник, помахивая своей полосатой палкой. Сергей слез, энергично нагнулся, выбрал камешек покруглее и прошептал Формулу Забывчивости.
   Заклятие лучше всего держится на предмете простой формы - подходит шар, в крайнем случае - кольцо. Работает любая Маг-Формула по касанию.
   Гибэдэдешник подошел совсем близко. Маг зажал камешек в ладони. Потребует документы, тогда коснуться его руки...
   - Сережа? Ты, что ли? - спросил знакомый голос.
   Сергей всмотрелся: в форме дорожной милиции, с отсверкивающими полосками, у дороги стоял их бывший участковый.
   - Миша? Так ты здесь теперь... Дежуришь? - маг подвигал бровями, чтобы скрыть смущение.
   - Да вот, перевели, - милиционер поправил фуражку, - У тебя же, вроде, не было мотоцикла? Купил?
   - По работе дали. Для дела.
   - Понятно... - Михаил обошел кругом "Серого волка", пощупал хромированный воздухофильтр - и зацокал языком: - Ничего себе, машина! Зверь.
   Бывший участковый щелкнул по носу оскаленную морду и довольно заулыбался:
   - Клычищи! А вот мне обещают тоже "Хонду", никак не дадут.
   Сергей незаметно бросил камешек в траву. Маленький розовый вьюнок, который в тот миг закрывался на ночь, забыл, что он делал и принялся снова открываться.
   Милиционер остановился напротив нарушителя, поглядел себе под ноги, повертел палочку за спиной. Потом поднял укоризненные синие глаза на Сергея:
   - Сереж, ну ты это... Тут и дети, вообще-то, ходят... Сто двадцать километров, а положено - шестьдесят. От кого - от кого, а от тебя не ожидал.
   Маг поймал себя на том, что ему действительно стыдно.
   - Хорошо, Миша, я сейчас штраф...
   - Да какой там штраф! - отмахнулся гибэдэдешник. - Просто аккуратней в следующий раз, ладно?
   - Ладно.
   Сергей завел мотор, медленно отъехал. Михаил остался стоять у обочины, блистая светоотражателями. Под его ногами подслеповато щурился в темноту розовый вьюнок.
   После поворота "Серый волк" рванул было, но хозяин удержал "зверя". Гнать больше не хотелось.
  

6. Вне рамок

   Поутру Сергей, как только приехал в институт, сразу отправился в офис. Антонина Николаевна ушла за печатью, и, поджидая ордер, ученый примостился на стульчик для посетителей. В маленькой комнатке, чуть ли не друг у друга на головах, помещалось шесть человек. Маргоша предложила чаю. Маргоше было лет шестьдесят, не меньше, но она продолжала строить глазки молодым мужчинам, носить макияж с толстым слоем пудры и мини-юбки. Напротив Сергея сидела Вера, намеренно не замечая. Прошлым летом у них произошел роман. Хотя бурные сцены давно уже прекратились, Вера до сих пор дулась. За соседним столом Анюта с Леной-расчетчицей наводили маникюр. Стоял запах лака, ксерокса и потравленных на прошлой неделе мышей.
   - Сергей, - обернулся Абрам Михайлович Трахман, главный бухгалтер. Настойчиво мигая, он погрозил пухлым пальцем: - Я вас ошень уважаю, но когда я увижу, на минуточку, накладную подписанную? На прошлой неделе Феофан Никич обещал...
   - Сегодня занесу, - пришлось пообещать.
   В коридоре послышалась барабанная дробь каблучков. Казалось, их специально вонзают в пол, чтобы паркет не расслаблялся. В офис ворвалась Вика из приемной и сразу угрожающе потянула носом. Девушки быстро спрятали лак под стол.
   По натуре Вика - абсолютная брюнетка. Но нарочно красится в блондинку с вызывающе-бронзовым акцентом. Её лицо в свинцовых белилах берет ваше сознание за руки - за ноги и бросает в Древний Китай, в самое логово бесцеремонных гейш. Секретарша встала над главным бухгалтером, пожилым мужчиной, и тот сразу согнулся, как под ударами.
   - Сроки, - тихо и четко пригрозила Вика, сузив угольки глаз. От природы одаренная хорошими формами, худая она была настолько, чтобы даже у последнего скептика не осталось сомнений, насколько строго здесь соблюдается диета. Термин "злобная" не шел к ней; скорее, сочился на всех окружающих. - Почему вас не было вчера после обеда? Если вы хотите остаться без места, Абрам Михайлович, можете отправляться домой прямо с утра, - и пошла прочь, отстукивая марсельезу.
   Девушки облегченно достали лак.
   - Может, ещё чайку? - проворковала Маргоша, придвигаясь поближе к молодому ученому. Сергей немного отстранился. Но это не помогло: перепудренное морщинистое лицо искало встречи с его носом.
   - Вы знаете, Сережа, - зашептала пожилая красотка, - У Лизочки с пятого этажа... - и принялась с придыханием рассказывать очередную сплетню. Молодой ученый попытался отвернуться.
   - Нечего на меня смотреть, - ни с того ни с сего огрызнулась Вера.
   Сплетница между тем боролась за внимание невольного слушателя.
   - Вы представляете? Закрылись с директором в кабинете, и оттуда такой стук!..
   Сергей уже не знал, куда деваться, когда вошла Антонина Николаевна, отдала ордер, и наконец-то удалось выскочить в узкий коридор. После духоты и скученности офиса здесь казалось просторно.
   "Как же хорошо, - думал Сергей, - Что мне не надо весь день там сидеть, ждать окончания рабочего дня, перебирать унылые бумаги. Как хорошо, что я - не клерк!" В кабинете Никича, в аквариуме, стоял древний, загадочный скелет василиска, и скоро можно будет вернуться к его изучению.
   На стоянке с нетерпением ждал "Серый волк". Мерцающие фары глядели с укоризной - дескать, чего так долго, хозяин? Давно пора искать гомункулуса!
   Только вот где его искать? Если в твари кибернетические мозги, то создатель должен был заложить определенную программу действий. Какую? Что могло понадобиться этому самому создателю? И кто он, наконец? Многовато вопросов.
   Ну, сероногий, след!
  

7. Спор (продолжение)

   В кафе играла непринужденная музыка. Они взяли ещё по латте. Здесь подавали замечательный латте с банановым сиропом.
   - Ирин, вот скажи: Милль с Ницше выделяли "свободу от" и "свободу для". Ты какую имеешь ввиду?
   Ирина склонила хорошенькую головку вбок.
   - А есть ли она, "свобода для", Сергей? Как дать ей определение? Может - "свобода для" того, чтобы понять: при всём богатстве выбора у тебя нет другой альтернативы?
   - Не так, Ирин. "Свобода для" - это определенное пространство, в котором ты должен совершить доброе дело.
   - То-есть "свобода для" - вроде как "свобода от" плюс её оправдание всеобщим благом? "Свобода от" плюс ноль угрызений совести? Но представь, что ты "свободен от" всего. В том числе и от мук совести. И где же тогда грань, скажи? Различие?
   Сергей нарочито рассмеялся:
   - Опасно, Ирин, смотри! У Гитлера тоже не было угрызений совести.
   - Ну, допустим, ты просто никому не вредишь своей свободой.
   Сергей довольно улыбнулся: дескать, подловил.
   - "Свободой от", как ты её понимаешь, невозможно никому не навредить. Если ты не нарушаешь правил, то свобода превращается в рутину. А правила, Ирин, просто так не устанавливают.
   - Но ведь не обязательно делать кому-то плохо! Свобода может быть и внутренняя!
   - У тебя она есть, Ирин? - спросил маг неожиданно грустно.
   Они сидели и молчали, не глядя друг на друга. Звенели ложки в белых кофейных чашечках. Башня из стекла и металла раскачивалась, как китайский фарфоровый мудрец. Все посетители уже ушли. Прибранные столы накрывала потихоньку темнота. Давно пора было домой. За окнами носился ветер, с нажимом лизал здания, скользил прочь - свободный, и потому никогда не одинокий.
  
   8. Тополиный пух
  
   Высоченные тополя охранниками болтаются при школе. Удивительно: почему осенью нет тополиного пуха? Ведь самое время для легкого кружения в синее, от пожухшей родительской кроны?
   С холма посреди деревни видны маленькие облачка на безудержном просторе цвета индиго - и сосны вдали, за всем: за ветхими домишками, за кривыми делянками, за людским мусором, огромнее, важнее.
   Сосны, сосны, сосны - спи. Чтобы почувствовать силу за спиной и умчаться. Свет, свобода. Теперь глядишь прямо, не прячешь глаз от неба, не запираешься в четыре тесные стены с потолком. Нет. Ты расстилаешь крыла над деревней, охватывая её вместе с опушками, воздушные штрихи облаков - наметки перьев. Страх, боль, сомнения - их не стало! Ведь свежая, как эфир, радость заполнила мир.
   Где-то остался твой дом, но больше нет и не будет на свете ничего твоего, ты всё отдала за упругий ветер под крыльями, несущийся навстречу и назад. Гигантские массы воздуха бродят по земле, в сравнении с ними - айсберги кажутся тающим сахаром. Но ты ныряешь между ними.
  

9. Следы на земле

   Сергей колесил по центру, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку. Но определитель молчал. Внезапно прибор запищал: на карте навигатора, возле улицы Карла Маркса, мигала красная точка. Наездник отпустил удила, позволив программе самой довести мотоцикл до места. "Серый волк" сделал стойку, блеснул фарами - и сорвался в погоню.
   Одно- и двухэтажные ветхие здания сменила элитная застройка. Возле розовых четырехэтажек трудно было проехать из-за припаркованных иномарок.
   Мотоцикл подъехал к мусорным контейнерам и замер. У контейнеров был свален старый продавленный диван со стертыми подушками, без подлокотников.
   - И-эх, ведь рассказать - не поверят, - вздохнули за спиной Сергея. Он резко обернулся. Лысоватый толстячок с лицом несостоявшегося интеллигента, в ношенных брюках на подтяжках и засаленном пиджаке стоял и смотрел на диван. Глаза его слезились.
   - Вы видели что-то необычное? - как можно ласковей спросил Сергей, - Где?
   Интеллигент по-женски коротко вздохнул и объяснил:
   - Да вот тут она прям прошла, вышла из-за стенки. Я диван выносил, этот самый, - кивнул рассказчик на развалину, - Переворачиваю его, значит, на попа, - а тут - р-раз! - выпадает моя заначка с весны! Я и забыл совсем, такое дело...
   - Ты здесь ещё! - завопил сверху женский голос. Лоджия третьего этажа распахнулась и оттуда прилетел тапок, врезал по припаркованной "Мазде". Машина взвизгнула, зашлась ором. - Нашел время языком трепать! Магазин закроют! Топай, топай давай!
   - Да-да, дорогая, - рефлекторно вжал голову в плечи толстячок, - Так вот, - громким полушопотом продолжил он, - Смотрю - девушка идет не одетая, а за плечами - и-эх, не поверишь ведь! - крылья снежные...
   Лоджия вновь ожила.
   - Картошки смотри купи! И никакого пива, алкаш!
   - Ни-ни, дорогая, - пришиблено теребя авоську, откликнулся мужик. И прошептал:
   - Вы знаете, - он мечтательно вгляделся в небо, - Эта девушка... Я в жизни не видел никого прекраснее! Фигурка, знаете, как из кости выточенная, а какие изящные ножки, вы бы только...
   Второй тапок не заставил себя ждать. "Мазда" охнула, заткнулась.
   - Ишь, бабник! - завопили с третьего этажа, - Девку голую увидит - и слюни на весь квартал! Приди мне только домой! Кобель!
   Толстячок снова по-женски тонко вздохнул, совсем вжал голову и поплелся прочь. Но искоса он всё же взглядывал на небо.
   "Что здесь надо было твари? - думал Сергей. - Рядом - площадь Свободы, Государственный совет Татарстана. Что-то в новостях такое промелькнуло... Да, сегодня же должны проект принимать, по которому расходы республики на науку и магию урезают! Кто-то из наших решил устроить теракт, сорвать голосование? Так. Надо срочно предупредить власти... Но скандал!.. Это явно не прибавит "Кузе" популярности. Финансирование институту отрежут, если вообще не закроют. Нет, сначала нужно досконально разобраться".
   Сергей уже собрался догнать мужика с авоськой и расспросить подробнее, но тут зазвонил мобильник. На экране высветилось: "бухгалтерия". "Опять насчет накладной", - подумал младший научный сотрудник, скрипнул зубами и взял трубку.
   - Сергей, приезжайте скорее! - убежденно выдал сотовый, - Оно таки здесь!
   - Вы о чем, Абрам Михайлович? - прищурился Сергей.
   - Чудовище, вам говорят! Таки мене чуть не загрызло! Толстого улица, шестнадцать, ну где вы есть?!
   - Какое... - начал Сергей, но его прервали захлебывающимся тенором:
   - Не вешайте мене макароны! Верочка уже все рассказала про Ирину Витальевну, про вашу миссию, Сергей, вы же должны его уничтожить, ну що вы стоите?!
   Раздались гудки. Охотник недоуменно спрятал мобильник и отправился на Толстого, 16.
   Интересно, кто сказал Верочке о секретной операции? Шурик, небось. Почему Толстого? Почему? Кого тварь там ищет?
   Вот и нужная улица. Погодите-ка... Напротив - аппетитный песочный банк с колоннами. Неужели ограбление?
   В проулке между двумя серыми домами жался к стене институтский главбух. К груди он прижимал тонкую папку с документами, прикрываясь ею вместо щита.
   - Сергей! - выразительно дергая головой и жестикулируя, Абрам Михайлович Трахман подзывал к себе. Когда ученый подъехал, бухгалтер облегченно вздохнул и начал рассказ.
   - Так страшно, что даже сейчас страшно! Я как узнал о скорбном событии, решил после обеда - немедленно домой. Вы мене понимаете? По темноте ходить в таких обстоятельствах можно не на нашу зарплату. Сергей, вы только директору не говорите, що меня видели! Ведь уволят же, уволят враз! А теперь кризис, работу не найдешь, вы мене понимаете? Итак уже Вика грозится... - он пафосно прикрыл рукой лоб.
   - Вы успокойтесь, Абрам Михайлович. Расскажите по порядку, - Сергей подал платок.
   - Таки вот, иду, - бухгалтер высморкался, - На небо поглядываю, и вдруг - раз! Що вы думаетэ? Прямо надо мной пролетела, жуть! Огромная, сильная, на тот забор бетонный села, обернулась - и глядит! А глаза-то... Я вам не могу передать... Сергей, - Трахман просительно приобнял Сергея папкой, - Вы бы мене до дому проводили, недалеко совсем. Ведь разорвет! Оно на мене глаз положило, вы мене понимаете?
   "С бухгалтерией лучше не ссориться", - решил маг и проводил. По дороге Абрам Михайлович всё время переживал "за то, що мене пришлось пережить", говорил о кризисе и косился на небо.
   - Обращайтесь, если надо будет, - сказал он на прощание очень дружелюбно.
   С реки пахнуло бризом. Определитель пискнул; "Серый Волк" прикинул координаты и зарычал.
   Вот она! Наконец-то - свежий след!
   Сергей положил ладони на рукоятки руля, пробежался по ним пальцами, как по фортепианным клавишам, и крепко вцепился в ребристые грани, не оторвешь. Зверь под ним рыкнул басом и бросился в погоню.
   Через двадцать минут они въехали в сонный район с осыпающимися хрущевками. Здесь было ещё больше, чем везде, зеленых ясеней, серых старушек на лавочках и пугливых кошек всех цветов. Мотоцикл остановился во внутреннем дворике. Это был один из тех внутренних двориков, в котором ничего не меняли со времен советской власти - разве что сломали качели на детской площадке. Его пенсионный покой нарушала стайка школьников. Четверо третьеклашек гонялись за пятым, визжали "Дай! Дай!" Тот, который убегал, над головой на вытянутой руке держал нечто белое, вроде тряпочки. Около развороченной песочницы были брошены кучкой портфели и сменки. На лицах детей играли солнечные зайчики озорного, безбашенного счастья.
   Счетчик излучения запищал: его зашкаливало. "Серый Волк" рвался к детям. Сергей слез с мотоцикла и преградил путь удирающему школьнику. Парнишка не растерялся - в три подтягивания очутился на обломанном ясене. Теперь Сергей невооруженным глазом видел голубоватое магическое свечение вокруг правой руки ребенка. Преследователи окружили ясень, загалдели и запрыгали:
   - Нечестно! Нечестно на дерево!
   - Что у него в руке? - спросил Сергей одного в салатовой курточке, обернув к себе.
   - Дяденька, дяденька, - затараторил малыш, - Скажите, нечестно! Я первый её увидел, а Женька подобрал, а Вовка взял и отобрал! Нечестно!
   - Кого увидел? - охотник затаил дыхание.
   - Тетеньку с крыльями! Огромные, белые-белые! Красивая тетенька, как... как большая перемена!
   - Не, как выходные, - авторитетно поправил другой третьекласник.
   - Нет, как летние каникулы! - вставил третий.
   Сергей задрал голову и крикнул быстроногому Вовке:
   - Отдай, пожалуйста! Мне очень надо!
   Школьник сверху вниз глянул на взрослого и скептически бросил:
   - Меняю на мороженное, - цену своей находке он явно знал.
   - Годится! - согласился Сергей. - Слезай!
   - Для всех! - насупился Вовка.
   - Хорошо, - покорно кивнул охотник, - Пошли к ларьку.
   Мороженное каждый выбирал сам, долго и обстоятельно. Только когда все обзавелись лакомством в яркой упаковке, Сергею вручили артефакт - белое перо, хорошо измятое и посыпанное пылью.
   Сергей сунул улику в рюкзак, сел на мотоцикл и обернулся. Пять юных ртов сосредоточенно лизали и грызли. Третьеклашки казались довольными.
   - А красивое было перо, - сказал вдруг малыш в салатовой курточке, - Жалко...
   И сразу все стали какими-то задумчивыми, скучными. Когда Сергей отъезжал, малыш начал хныкать.
   Стрелка датчика подрагивала у нижней отметки. "Серый Волк" зарычал, снова ринулся в погоню.
   "Как, всё-таки, странно, - думал Сергей, - Никаких особо важных объектов в этом спальном районе нет. Связи между наблюдающими тварь субъектами тоже не видно. Да и случаев нападения вроде бы нет. По какой же программе действует гомункулус? Что за цели вложил в него тот, кто создавал? И кто этот создатель?"
   Сергей шел по координатам, которые выдавал компьютер - места остановок твари. Она летела кругами, зигзагами в различных направлениях. Никакой логики. И никаких предположений.
   След уводил в лес. Сергей добрался до оврага на опушке; дальше не проедешь, только пешком. Следующее место остановки твари - глубоко в чащобе.
   Всё-таки - по какому же принципу она перемещается? Может, что-то ищет?
   Но что?
   Ехать по лесу на мотоцикле - дело не благодарное. К тому же, у него появилась одна идея.
   Имея клок волос или ноготь, можно узнать о человеке всё: кто он, чем питается, даже - где сейчас находится. При чем тут анализ ДНК?! Баба-Яга это делала без всякого сложного оборудования, при помощи клубка ниток. Естественно, не простого клубка - поисковика по-научному. Где-то такой клубок на складе был... У Сергея же теперь есть перо!
   Сергей ещё раз достал белое перо и залюбовался им. Голубое сияние в магическом спектре сильное - значит, существо очень быстро теряет энергию. "А должно быть, она всё-таки красивая..."
   Охотник глянул на часы: пятнадцать минут шестого. "Завхоз же домой уйдет! - словно ледяной водой окатило, - Склад закроет, до утра клубок не достанешь. А за ночь может такое случиться!..". Он бережно спрятал в рюкзак перо. Потом подумал и засунул перо в багажник, чтобы не сбивать "Серому" нюх. Резко развернул мотоцикл - на земле осталась глубокая загогулина - и рванул в институт.
   У проходной ему навстречу попались девушки из офиса. Завидев Сергея, девушки повели себя крайне необычно: собрались в кучку и стали шептаться. Сергей буднично поздоровался. Анюта и Вера прыснули, как будто им сделали комплимент.
   - Мы за тебя болеем. Не подкачай, Сережа, - с теплотой сказала строгая Антонина Николаевна.
   - Удачи! - проходя мимо, шепнула Анюта.
   А Вера специально ото всех отстала, подлетела и чмокнула в щеку.
   "Кто мог сказать девчонкам? Неужели Шурик? Вот трепло!" - Сергей спешил к офисному этажу, потирая щеку. Профессора, которые попадались на лестнице, здоровались и глядели многозначительно. Похоже, весь институт был в курсе "секретной операции".
   Завхоз, естественно, ушел. Сергей стоял возле обитой кожзамом двери и безрезультатно дергал ручку. Сзади коварно подкрался Василий.
   - Сергей, вы приготовили отчет для директора о своих действиях?
   Ученый только отмахнулся - мол, некогда.
   - Наиль Дамирович уже два часа ждет вестей. Что мне ему передать?
   Сергей начал вкратце рассказывать о своем расследовании, что у него есть перо, по перу с помощью поисковика - клубочка Бабы-Яги можно найти опасную тварь...
   И тут Сергея озарило.
   - Василий! Слушай, ведь у тебя тоже есть ключи от склада! Давай быстрей, нужно взять поисковик!
   - Какой поисковик? Зачем тебе? - прищурился секретарь.
   - Да я ж говорю, клубочек Бабы Яги, на складе лежит. Вставлю перо - и выслежу тварюгу!
   - Как же ты её выследишь?
   Сергей мысленно сплюнул и принялся объяснять "для тех, кто в танке", что на мотоцикле встроенный компьютер и навигатор, надо через специальный МАГ-порт подключить поисковик - и мотоцикл сам куда надо отвезет.
   - В мотоцикле же итак есть система определения? - недоверчиво склонил чубчик Василий.
   - "Серый Волк" ищет следы магического излучения неподалеку, и только те, которые оставлены на земле. Когда тварь летит, он её не чует. А клубочек приведет прямиком в то место, где она сейчас находится. Неважно, насколько далеко или высоко это существо забралось. Давай ключи, времени мало, - закончил Сергей.
   - Понимаешь, Сергей, я обязательно дал бы тебе ключи, - зеленые глаза Василия превратились в две смеющиеся капли, - Но у нас сейчас строгая отчетность. Наиль Дамирович голову снимет. Так что извини.
   - Да Наиль Дамирович первый сказал, чтобы ты мне во всем помогал! Честь же института... - Сергей взглянул на делано-участливую физиономию Василия - и понял, что его не проймешь.
   - Хорошо, - неожиданно согласился секретарь, - И где же твоё перо?
   Сергей хлопнул по карманам.
   - В рюкзаке... Нет, на мотоцикле осталось, в багажнике. Да при чем тут...
   Василий обиделся.
   - Знаете, Сергей, мне ваши шуточки! Меня директор с отчетом ждет, извините.
   - Но поисковик... Клубочек, то-есть...
   - Получите у завхоза в установленном порядке. Вы заявку на него писали?
   - Какая... - начал Сергей, потом плюнул и ушел.
   "Вот гад ползучий, - думал ученый, спускаясь к себе. - Зачем вообще было заговаривать с этой змеёй подколодной? - Потому что надо людей спасать". Припомнилась Ирина.
   Ирина... Безжизненная ладонь, железный стол, осколки стекла... Стоп!
   Сергей остановился. Там на полу валялась огромная стеклянная трубка. Горлышко от реторты! А может - это в их лаборатории и создали гомункулуса? Надо непременно вернуться в ЛИТЭ, порыться в бумагах. Что за исследования они проводили в последнее время?
   Феофан Никич ещё работал в своем уютном кабинете. Сергей зашел только поздороваться, но пришлось рассказывать о сегодняшнем походе.
   - Так что гомункулус ведет себя крайне странно. Если действительно в существо заложены кибернетические мозги - непонятно, по какой программе они действуют, какую цель задал им создатель.
   - Да, - погладил подбородок научрук, - Значит, пока не удалось поймать чудовище?
   - В городе его нет, - пожал плечами охотник, - Похоже, улетело в лес.
   В углу послышалось сдавленное хихиканье. Там сидели три маленьких сморщенных женщины и мусолили тряпочками деревянные тарелки. Тарелки уже в некоторых местах были истерты до дыр.
   - Что здесь смешного? - повернулся к ним Сергей. Миниатюрные мойщицы переглянулись между собой, ещё раз хихикнули и уставились в пол.
   - Ну... - Попыталась объяснить одна из них, полыхая синим румянцем, - Деревья... Знаете, они такие длиннючие... и... и с ветками! - она стрельнула глазками на другой конец комнаты, где в углу стоял веник, и ещё больше залилась синевой, а обе её подружки расхохотались.
   - Не обращай внимания, - махнул рукой Феофан Никитич. - Домовихи. Только и думают, что об уборке. - В углу разгоралась истерика. - Ха-ха вам! - прикрикнул на расшумевшихся заведующий. - Распылить бы их скопом, да души некуда деть. Жалко.
   - Вы что, всё время здесь сидели? - спросил Сергей. Ему почему-то вдруг стало не по себе. - И когда я пришел?
   - Видали, видали, како пришкондылял, - закивали наперебой домовихи, - Гря-яязненький, - снова закрякал смущенный смех - словно ворота заскрипели.
   - Феофан Никич, а откуда они вообще взялись? - Сергей задал вопрос, чтобы потянуть время. Очень не хотелось сейчас вставать с дивана, подниматься в башню ЛИТЭ; да и на самом деле разобрало любопытство.
   - Домовихи? - заведующий заварил себе и уставшему молодому охотнику кофе, достал крекеры, взял сигарету и устроился в любимом кресле. - Хм, понимаешь ли... В древности колдуны на Руси гомункулов этих делали на раз-два. Им нужны были помощники, да и просто в глуши поболтать не с кем. О кибернетике, естественно, не знали. Зато с душами всё было просто. Ты же помнишь по сказкам, что русалки получаются из утопленниц, прочая нечисть - из пропавших некрещеных детей. Колдуны подлавливали самоубийц, приходили в деревни, где мор - и собирали себе души, не особо испорченные жизнью. А потом делали тело, какое им надо, подсаживали "начинку" - и готов слуга.
   - Ну так то же давным-давно было! - кивнул Сергей на домових. Создания древних колдунов вырывали друг у друга его губку для обуви, не переставая хихикать.
   - Ну почему давно? - поднял кустистые брови Феофан Никич. - Пару веков назад - ещё делали. В них же механизм старения не заложен. Сморщиваются, усыхают, печенье по шкафчикам воруют, - да и живут.
   Кофе у завлаба получался отменный. Сергей задумчиво прихлебывал, вертел кружку - и тут его озарило.
   - Слушайте, Феофан Никич! А что если в гомункулусе нашем вовсе не железо, а живая человеческая душа?
   - Откуда? - качнул головой научрук, - Технология давно утрачена. Да и чтобы душу пересадить, нужно согласие человека. А кто же на такое согласится? Сейчас народ просвещенный, магов не боится, жизнь свою ценит. Нет, вряд ли.
   Распрощавшись с руководителем, Сергей поднялся по лестнице в башню и свернул направо, в лабораторию, где нашли Ирину. Над железной дверью, как всегда, не горела лампочка. Ключ оказался на прежнем месте - за притолокой. "А как же вчера Шурик зашел?" - вспомнил Сергей. Опять его дурацкие фокусы с разрыв-травой. Вот человек: четыре года в институте, а всё балуется с примитивной магией. Давно бы уже диссер сделал.
  
   10. Озарение
  
   Уткнуться носом в шляпку белого гриба, изгрызенную белками, прохладную и влажную, как творог, с густым, дремучим ароматом, почти еловым. Фактура ножки, вытянутые коричневые поры клеток.
   Ты входишь в лес. Мысли и ярчайшие образы вспыхивают, начинают кружить вокруг твоей головы.
   Вдруг сам пришел давно разыскиваемый рецепт, простой и ясный; вихрь замечательных идей несется, ныряет сверху наискосок, словно феи в пурпурных и зеленых лентах хороводят.
   То гонишься за одной мыслью, то хватаешь за длинный хвост вторую - пей и смакуй, как спелые вишни и инжир в южном саду - ты танцуешь, мелькает безумный свет, развеваются шлейфы и рукава, в напоре сил нужны сразу все направления, и материя трещит, запинаясь о ленивый воздух. Эликсир бессмертия - гениально, понятно, легко! Вечная молодость - хоть сейчас заливай в реактор, чтобы помириться с Сеней, нужно просто подарить ему ту приставку для анализа плазмы, а ключ к диссертации Сергея - вот же он, совсем рядом. Конечно, только там и надо искать! На Черной горке, под склоном. Как просто! Как весело!
   Верхушки деревьев вертятся вихрем в исступлении. Сергей будет счастлив! Обязательно, непременно счастлив!
   А потом ты отталкиваешь от себя все мысли из прежней жизни, как отпускают венок по реке. Ничего уже не пригодится. Полоса вечерней воды ширится. Горят зажженные свечи, красные дорожки огоньков в темной глади остаются далеко, далеко, сливаются в один и навсегда пропадают за волнами от парохода.
   Покой леса, позднего, без птиц. Только кроны шумят. Спокойствие выстоялось. Мягкий, довольный влагой мох. Былинка брусники лежит на руках тишины. Только осины трепещут, качаясь на заросшей вырубке, зовут дальше.
  
  

11. В Башне Снов

   Стемнело. Осенний мрак за окном такой густой, что кажется - можно утонуть: новолуние. Сергей всё ещё разбирал бумаги ЛИТЭ, и кое-что нашел.
   Он никогда не оставался в здании института так поздно. Хотя сидеть после работы вошло у него в привычку: последние три года диссертация отнимала всё время. Но и тема, конечно, безумно интересная - василиски. В нашем и в прошлом столетиях ни одного живого василиска не зафиксировали. А вот раньше они очень даже водились. Судя по литературе. Сергей изрыл горы справочников, облазил архивы сорока трех палеонтологических музеев в стране и за рубежом - однако останков ископаемого нигде не было. Описания скелета, внешнего вида, записки со слов очевидцев - этого хватало. Но для серьёзного научного исследования нужны материальные свидетельства. Сергей уже хотел бросить эту тему. И бросил бы: Феофан Никич предлагал заняться изучением домовых, благо домовихи - под боком, изучай - не хочу. И грант за них предлагали... Сергей уже начал делать литобзор по домовым, когда вдруг обнаружился... Чтоб вы думали? Скелет василиска! И где!? В подвале их же института!
   Большая - нет, огромная удача. И как он прекрасно сохранился! Некрупный экземпляр с очень четким магическим фоном. Сергей постоянно тестировал эти кости: надо было писать практическую часть диссертации. И сделал множество открытий - они легли в основу работы, составили "новизну", без которой не защитишься. С древними описаниями многое не совпадало.
   Василиск! Что за удивительное существо! Голова петуха, туловище и глаза жабы, хвост - змеи; он обладает ядовитыми клыками, когтями и дыханием; его кости светятся зеленым в новолуние; он способен убивать лишь одним своим взглядом; где он появляется, разверзается пустыня.
   В Средние века наибольшее признание получили теория, что чёрный семигодовалый петух может отложить яйцо. Если такое яйцо высидит жаба, то из него вылупится василиск. Вероятность появления, по расчетам, составляет раз в двести пятьдесят лет. Неизвестно, сколько петушиных яиц за это время разбивается завистливыми квочками. Неизвестно, сколько нетрадиционно-ориентированных жаб хоронят свой талант наседки. Но однажды две трамвайные рельсы их судеб пересекаются, и появляется василиск. Последний такой случай был отмечен как раз двести пятьдесят лет назад. Именно тогда на месте хвойных лесов образовалась огромнейшая пустыня Европы - Алешковские пески.
   Скелету, который исследовал Сергей, явно не больше века. Что полностью подтверждает расчеты. Все опыты уже проведены, составлены таблицы метрик, сделаны выводы о предполагаемых свойствах, рекомендации по выведению вида и мерам борьбы с дикими экземплярами. Теперь оставалось только закончить оформление, подкорректировать список литературы. На декабрь назначена защита, а у Сергея ещё конь не валялся! Да, Феофан Никич прав, надо больше работать...
  

12. Знаки

   Они с Ириной сидели вдвоем в лаборатории, пили чай из китайского сервиза с выпуклыми зелеными драконами. Сергей рассказывал о своей диссертации.
   - Средневековые алхимики обозначали василиска знаком "кокатрис".
   - Что за знак? - с интересом спросила девушка.
   - Ну, смотри, - Сергей нарисовал на салфетке английскую "S", сверху - трехзубую корону, чуть-чуть пододвинул салфетку к коллеге и прикрыл левой ладонью. Он сделал это намеренно: Ирине пришлось придвинуться ближе, чтобы заглянуть под ладонь. Сергей приобнял девушку и чмокнул её в щечку. "Ты красивая", - прошептал он ей на ушко.
   Ирина от неожиданности ойкнула и рванулась обратно на своё место. Она сидела вся пунцовая, долго не решаясь поднять глаз. Сергей же не спешил: он изящно подцепил чайник с зелеными драконами и подлил в маленькие фарфоровые чашечки ещё "Рубинового змея".
   - Я смотрю, у вас тут василиски повсюду, - наконец, проговорила она. - И на фасаде, и на каждом бланке.
   - Ты что, это ж Змей Зилант, эмблема нашего института! - укоризненно заулыбался маг. - У вас в Московском отделении, помнится, на эмблеме Макошь?
   - Да, это древнее славянское божество женщин. Оно и Москве покровительствует, ведь изначальное название Москвы - Мокша, одно из имен богини. Вода под её властью...
   Внезапно Ирина дерзко взглянула прямо в глаза собеседнику:
   - А я сейчас тоже работаю над одной темой. Вот Сергей, скажи - что такое, по-твоему, абсолютное счастье? - сказала она так, словно давно собиралась и, наконец, решилась.
   - Абсолютное счастье - это когда нет проблем, - по привычке сострил Сергей.
   Ирина осеклась, сконфузилась и отвернулась в угол. Её собеседник тоже молчал. Казалось, он потерял какую-то вещь, что-то очень нужное. За окнами гулял ветер, свободный и потому никогда не одинокий.
  

13. Разгадка

   Сергей поднял голову от стола; он сам не заметил, как уснул. Точно, Ирина же говорила о своём новом исследовании по проблеме абсолютного счастья! Может, здесь и разгадка? Он отыскал в груде документов лабораторный журнал с подзаголовком "Формула АС". На обложке стояла эмблема "Макошь", красная стилизованная фигурка женщины, которая держит в руках двух птиц. Раньше такую изображали на наличниках, на вышивке. Значит - Ирина начала разрабатывать тему ещё до приезда, в Москве.
   За дверью донеслось шарканье: сторож делает обход. Действительно, припозднился. Сергей быстро сунул журнал за пазуху и выключил свет. Сторож остановился. Было слышно, как он дышит: резкий вдох и выдох с присвистом. Сергей затаился. В дверь громко постучали.
   - Есть кто?
   "Кажется, я всё же защелкнул замок", - вспоминал Сергей. Ручка двери с невыносимым скрипом повернулась - и не поддалась. Шарканье удалилось дальше по коридору, постепенно стихло.
   Сергей подождал для верности минуты три, вышел, запер лабораторию. "А ведь Ирина в коме, возле неё кто-то должен дежурить", - медленно всплыло в голове.
   Он спустился на третий этаж. Весь блок Исследования Сверхвозможностей мирно дремал под тусклыми ночными лампами. Только из одного кабинета пробивался лучик света.
   За компьютером сидел сам Доктор Алекс. Насколько Сергей знал, Алексей Романов не перестал быть бабником даже после того, как женился. Истинно арийская внешность, широкие плечи, пухлые губы, налет ленцы - если бы выяснилось, что он потомок тех самых, царственных Романовых, - никто бы не удивился.
   Всю стену напротив занимали стеллажи с книгами по медицине. На операционном столе лежала девушка, накрытая по шею простыней. К ней тянулись провода и трубки системы жизнеобеспечения. Рядом, на тумбочке, в вазе из обрезанной пластиковой бутылки - стоял шикарнейший букет желтых хризантем.
   - Привет, Алексей, - Сергей никак не мог отвести взгляда от двух холмиков, приподнявших простыню.
   - Привет, - откликнулся Доктор, не поворачивая головы, - На хризантемы смотришь? Это Сеня ваш сегодня принес. Полдня здесь сидел, всё кофе выпил. Так что с вашего отдела - банка.
   - Не вопрос. Как Ирина? - Сергей заставил себя отвернуться и подойти к компьютеру.
   - Очень быстро теряет силы. Как если бы её кто-то выпивал. Тебе удалось выяснить, что за существо на неё напало? - Алекс ожесточенно долбил по клавиатуре.
   - По-моему, никто на неё не нападал.
   Доктор медленно повернулся и посмотрел с интересом:
   - Что же тогда с ней? Обморок от успехов?
   Сергей улыбнулся уголком рта.
   - Не совсем. Смотри.
   Алекс поднялся.
   Сергей достал журнал с надписью "Формула АС" на обложке. Оттуда выпал лист большого формата, сложенный в четыре раза. Сергей развернул его; это был подробный чертеж с полной экспликацией.
   Алекс внимательно рассматривал рисунок.
   - Занимательно. Получается, она сама себе это устроила? Эту тяжелейшую кому? У неё же теперь вся карьера, получается, загублена? Если не жизнь!
   Сергей пожал плечами и кивнул.
   - Человекоподобный гомункулус, шесть конечностей, системы пищеварения и размножения отсутствуют. - Алекс выпятил свою пухлую нижнюю губу. - Для чего? А, понятно. Облегчала конструкцию. Приток энергии... Чего? Ты читал, Сергей?
   - Не успел. Ну-ка... "Приток энергии за счет связи с телом донора"? Это как?
   - Донор - ясно кто. - Алекс, склонив голову, посмотрел на лежащее тело. - Значит, существу не надо ни есть, ни пить. Силы оно получает прямиком от Ирины. Теперь понятно, почему девушка высыхает на глазах. Не смотря на все наши усилия. Как это вообще возможно? Не догадываешься?
   - Древние колдуны умели пересаживать души людей в созданные тела. А в Москве научились делать гомункулусов. Человек из пробирки... Помнишь, в лаборатории возле стола горлышко от реторты валялось? Создала, значит, наша москвичка это существо, вложила в него душу - в прямом смысле, и питает своей жизненной энергией. А о себе даже не позаботилась. Как ты думаешь, насколько её хватит?
   - Кто знает! Суток на пару-тройку, вряд ли больше протянет. Хотя девушка крепкая. Пересадка душ... Да, теперь припоминаю. В бытность мою студентом нам читали пару лекций. Кажется, курс "История магии".
   - Тогда ответь: если убить тварь - душа вернется?
   - Скорее всего - нет, заблудится. Душу лучше вручную поймать и на место засунуть.
   - А как? Знаешь?
   - Сам никогда не делал, но читал про ацтекский способ. Ацтеки были доки по извлечению душ; всё своих богов прикармливали. Погоди, в "Энциклопедии народных методов лечения" посмотрим.
   Алексей приставил стул к стеллажам, добрался до верхней полки и потянул один из фолиантов. На "Нашего доктора" обрушился ниагарский водопад пыли. "Надо было всё же в больницу вести", - поморщился Сергей.
   - Апчхи! Сейчас... А, вот. "Грудную клетку рассечь наискось. Произнести Формулу Захвата. Вынуть сердце, не повреждая. Окружить Оболочкой Сохранения, произнеся соответствующую формулу. Перенести на требуемое место (к телу реципиента) в течение трех часов. В целях вживления..." Короче, на, держи, почитаешь.
   Сергей глянул на книгу так, словно это был сам королевский василиск.
   - Алекс, ты мне предлагаешь всё проделать? Мне?! - Сергей сглотнул, - Я ведь даже не медик...
   - А кому? Я буду за тварью гоняться? Тут около донора, - он кивнул на бледное лицо девушки, - Хватает работы. Своих дел ещё невпроворот.
   - Алекс, а там написано... Сердце из живого человека... существа - надо доставать?
   - Разумеется. Если ты его сначала убьешь, душа улетит.
   Сергей ошарашено смотрел на стеллажи.
   Алекс спустился и осторожно хлопнул коллегу по плечу.
   - Послушай, Серёга. Если душу не вернуть, Ирина дня через три - максимум - умрет. Ты этого хочешь?
   Наконец, Сергей встряхнулся и заставил себя улыбнуться. Беззаботной улыбки, похоже, не вышло.
   - Ладно, Доктор. Не нервничай. Давай книгу. Директору скажешь?
   - Скажу. Удачи.
   Сергей спускался к себе, как во сне. Он открыл дверь кабинета Никича и крикнул во тьму:
   - Эй, домовихи, вы здесь?
   - А како же? - раздался недружный хор писклявых голосков, - Тута мы, куды нам деться-то!
   - Выметайтесь, - широко махнул рукой маг. Голоски недовольно зашушукались. - Я спать буду. Ну, живо, а то распылю!
   Из-за двери покорно вышла процессия с тарелками и удалилась по коридору.
   В кабинете было чернее, чем у домового под печкой. За окнами стояла ранняя сентябрьская тьма.
   Охотник на чудовищ нащупал выключатель и тут же зажмурился от ярких ртутных ламп. Он попытался нащупать кресло и тут же налетел на аквариум со скелетом василиска. Сыпля проклятьями и растирая шишку над бровью, побрел к кожаному диванчику.
   Вдруг словно искра пробежала в мозгу. Сергей посмотрел на скелет. Вернулся, снова выключил свет. Оранжевые круги перед глазами постепенно прошли. Тьма. Новолуние. Скелет не светился.
   Сергей не мог уже ничего думать. Он в изнеможении добрался до диванчика и заснул.
  
  
   14. Ночь
  
   Она бы качалась на ветвях всю ночь. Она бы слушала и слушала ночные вздохи леса, но... В городе осталось нечто важное. Какое-то незавершенное дело. Нужно непременно вернуться. Она поднялась и полетела к мерцанию и шуму. Сердце прыгало бодро, как гарцующая кобылка, из груди по телу разливался здоровый жар. Приятно было ощущать силу в мышцах, приятно разрезать и отталкивать ленивые массы воздуха.
   Внизу переливалась ночная река. Рассыпались и унеслись назад огни порта. Потянулась автострада - гул и пара бесконечных гирлянд.
   Железная Башня мерно раскачивалась под собственной тяжестью. Ярко горели окна кафе; между столами двигались пары. Она приземлилась на крышу и огляделась, пытаясь вспомнить.
   Вон там, за магазинчиком с сапогом на вывеске, дом-шоколадка. Семнадцатый этаж, последнее окно справа.
   Сделать шаг с крыши, спланировать, наслаждаясь теплым восходящим потоком - и туда.
   Наконец-то - оно, последнее окно справа. Закрыто, за стеклом - тьма. Попытаться постучать? Никто не отвечает. Нужно спускаться.
   Она приземлилась на тротуар и вошла в подъезд. Где-то далеко, за два квартала, рычал мотоцикл. Было в этом рыке что-то угрожающее. Вызвала лифт, поднялась на семнадцатый этаж. На площадке - четыре двери. Что дальше? Позвонить в квартиру? В какую?
   Она замерла, не решаясь что-либо предпринять. Лампа на потолке гудела и тревожно подмигивала. Где-то за окнами, внизу, снова послышалось рычание мотоцикла. Странное предчувствие кольнуло под лопаткой. Сжав сердце в кулак, она наугад приблизилась к железной двери справа и нажала звонок.
   Внизу вдруг заработал лифт. И сразу остановился.
   Минуты три никто не открывал. Она нажала другой звонок.
   Лифт заработал снова.
   В квартире раздался утробный собачий лай. "Тихо, ты!" - прикрикнули изнутри. Хозяин пошлепал к двери.
   - Кто там? - спросил сонный женский голос.
   Лифт остановился этажом ниже.
   Изнутри квартиры заскреблись. "Сейчас посмотрю, отойди, Найда!" Собака громко скулила и подгавкивала. Выпуклый глазок слепо таращился, словно око мертвеца.
   За дверью завопили - тонко, в истерику.
   Лифт приехал и открылся. Из дверей выпрыгнул человек во всем черном, с мотоциклетным шлемом на голове. Двумя руками он держал пистолет. Дуло поднялось и уставилось - провалом в ничто.
   Она развернулась и побежала. Грянул выстрел, посыпалась штукатурка. Поворот на лестницу. Вверх, вверх! Ступеньки твердые для босых ног; пальцы ушибаются об углы. Пролет, ещё пролет. Сзади слышался топот. Она бежала, хватаясь за перила. Топот нарастал.
   Последний этаж, дальше - решетка и замок. Она оглянулась по сторонам в поисках выхода. Стены, исписанные бранью. Окно! Глянцево-черное окно. Как же оно открывается?! Защелка заела... Быстрей, быстрей! Рама слиплась.
   Преследователь выскочил из-за поворота лестницы.
   Меньшая половинка окна открыта, протиснуться бы! За ней - холод и высота. Плечи застряли...
   Гром, брызги стекла. Скорей вперед, в ночь! Нырнуть - и - падение.
   Она расправила крылья, рвануло вверх. Закачалась на свежем, упругом ветре. Опасность осталась сзади, прикованная к монолиту "шоколадки". Редкие оранжевые огни в неспящих квартирах, прямоугольники домов нахохлились, скользят мимо. Изнутри бетон светится, как перламутровая раковина. Внизу разматывается цепочка фонарей. Темные спины гаражей, квадратики песочниц, газоны - всё дремлет. Вот широкая магистраль, проносятся с воем машины.
   Неясные тени домов всё плотнее жались друг к другу; но словно ходы, прогрызенные огненным червём, - показались центральные улицы. Гостеприимно расстилались проезжие дороги, сейчас пустые, и тротуары без прохожих.
   Нужно было немного передохнуть. Она выбрала широкую аллею: волшебными кострами по обе стороны горели фонари. Старый оперный театр улыбался рядом белых колон, сглаженные фигуры на фронтоне танцевали, манили. Она устремилась вверх, к ним. На крыше оказалась удобная смотровая площадка с бортиками в античном стиле. Через слуховое окошко доносилась музыка: женский голос выводил нечто вдохновенное, длинное, настолько приятное, что даже отвернувшаяся муза оперы замерла, облокотилась на арфу.
   Может быть, это юная певица в голубом пеньюаре не могла уснуть перед бенефисом, и всё повторяла, повторяла несложную партию. А может - пожилая примадонна с поредевшими волосами, которая за всю жизнь не смогла вырваться из провинции, страдала бессонницей и в лунную эту ночь вспоминала молодость, свой триумф, как возносили её над сценой мускулистые плечи атлетов в шквале оваций, блесток и страусиных перьев...
   Но какая, в общем-то, разница, кто там пел и зачем? Одинокое сопрано звучало и звучало под луной, и стены старого театра тихонько подрагивали, сдерживая слёзы. Аллея, скульптуры на ней, деревья, клумбы - всё дремало и грезило. Загадочно светился фасад, внутри рассказывали сказку, давали представление, которое никто не увидит.
   И она заслушалась, не заметила, как подкрался ловец.
   Взорвался выстрел; левое предплечье ожгла боль. Она взлетела, роняя перья.
   Танцующие с фронтона улыбались: в сентябре над театром пошел снег.
   Мир перекувыркнулся; небо оказалось дорогой и понеслось вниз. Она попыталась выправиться, работая изо всех сил. К самому лицу подскочили перевернутые арочные окна; завалиться направо, быстрее! Загребая левым крылом, наконец, удалось поймать равновесие. "Аэродинамика нарушена" - всплыло странное слово. А-динамика, динамики, динамо, динамо-машина... Машина... Снова черный человек!
   По дороге с ревом неслись два призрачно-бледных глаза. Птица развернулась и полетела между домами - медленно, слишком медленно. Призрачные глаза становились всё больше. Слева осталось гигантское светящееся кольцо на универмаге. Она резко свернула к темной кипе деревьев. Преследователь нагонял. Пожалуй, деревья её не спрячут; пришлось снова резко свернуть. Мимо промелькнула стройная башня с серебристым куполом. Черный в шлеме - уже совсем близко, здесь, внизу, наводит свой пистолет! Она напрягла все силы и рванула вверх, преодолевая густую ночь. Словно плыть против течения; мышцы ноют.
   Ходы огненного червя снова смешались внизу. Редкие машины проносились по ним с жужжанием. Ночной воздух, тягучий и недвижный, прилипал к крыльям, и что-то липкое стекало в ладонь. Далеко, за рекой, занималась фиолетовая заря. Долго держать набранную высоту не удалось: земля тянула к себе.
   Центральная площадь, красивые здания с подсветкой. Два снежно-белых крылатых барса сторожат кирпичный вокзал. Она приземлилась и подошла к одному из стражей, присела рядом на ступени. Барс не обратил на неё внимания; чуть жмурился и следил за площадью. От барса веяло надежностью, теплом. К покатому кошачьему лбу в течение дня прикасались тысячи ладоней и ладошек. С осторожностью и нежностью она погладила статую. Кажется, барс даже заурчал. Она обняла твердую шею, отполированную, стертую касаниями. Железное урчание нарастало.
   Урчание превратилось в рык; на площадь вылетел мотоцикл.
   Она оглянулась и прыгнула ввысь прежде, чем разлетелись осколки ступеней. Хорошо подняться больше не удалось; охотник развернулся и последовал за ней.
   Открылось большое пространство перед кремлем. Синими огнями, как гирляндами - ёлка, сияет стеклянная пирамида. Спина устала, лететь становилось уже тяжело. Куда же спрятаться, куда?! Сзади фыркали, словно посмеиваясь. Рядом с призрачными глазами уже можно различить кровавую пасть и белые клыки. Показались прожектора стадиона; конечно же - к ним! Преодолеть четырехметровую стену непросто, но она должна! Живот оцарапало парапетом; она спускалась, и вместе с ней спускались ряды скамеек.
   Поле расчерчено беговыми дорожками. Приземление на жирную отметку "500". Очень неуютно под прожекторами: кажется, с трибун смотрят и сейчас засвистят. По крайней мере, сюда никакой мотоцикл не проедет. Птица улеглась прямо на жесткое покрытие "под траву". С неба сошли звезды. Пунцовая полоса протянулась почти до середины. В лесу сейчас распеваются птахи, ложится роса, готовясь встретить новый день. Верхушки молоденьких елей нежатся в море тумана. Не заснуть бы...
   Насторожило шебуршание со стороны двухэтажного входа. Она повернула голову: в окне мелькнула черная фигура. По стадиону эхом разнесся скрип замка. Неужели для Того запертые двери - не преграда?!
   Птица не стала дожидаться преследователя: поднялась, неверными шагами поплелась по беговой дорожке - согреться. Левая рука совсем занемела и не слушалась. Нужно бежать, бежать! Твердь пружинила под ногами, крылья расправились сами собой. Воздух свистел, не успевая отступить, ложился упругой дорогой, давай, давай, - отрыв! Ряды трибун один за одним неохотно отступали вниз.
   Стадион внезапно оборвался; снова заиграла пирамида. Теперь земля казалась чужой, враждебной. Птица почему-то стала бояться тротуаров, словно они могли хищным ковром скрутиться и поглотить всякого, кто посмеет на них встать. Перекрестки только ждали момента, чтобы разверзнуть пропасть. Притулиться в узком укромном проулке - всё равно как выйти в поле и крикнуть "Я здесь!"
   Снова этот театр! Она с опаской опустилась к газону и осторожно ступила на траву. Тут же где-то далеко отдались раскаты мотора. Птицу словно подкинули. За углом темно-серого дома с узкими окнами оказалось приметное двухэтажное здание. Еле-еле удалось добраться до плоской крыши. Перевести дух - и ещё на этаж. Как бы забраться повыше? Она перелетела через улицу к благородного вида особняку: здесь можно спрятаться между башенкой с чердачным окошком и выступом трубы. Присесть, обнять колени, прикрыть голову сложенными крыльями...
   Слышно было, как приехал на площадь мотоцикл, покружил, замолк. Остановился наверняка - у того самого газона. Откуда, откуда он знает?!. Словно волк, крадется по запаху. Она плотнее прижалась к облупленной стене башенки; из-под пятки выскользнул кусок штукатурки и осыпался с легким стуком. Нет, Тот не мог услышать. Не мог, слишком далеко! Ведь не мог?.. Рыка не было. Где-то на центральной улице мерно жужжали машины. Кажется, действительно пронесло...
   И тут мотоцикл завелся снова. Из-за угла выплыли два бледных глаза. Преследователь тихим ходом проехал переулок... Вернулся. Затормозил прямо под ней. Ах, да - туда же упала штукатурка. Нагнулся... Сейчас вверх будет смотреть! Она отпрянула назад, отгородившись козырьком крыши.
   Негромко, но четко произнесли три фразы. Какой знакомый голос... Она не выдержала и снова выглянула: Черный поднимался по воздуху, словно по ступеням! Что делать? Лететь? Нет, он не сюда, - на то приметное здание через дорогу. Птица обнаружила, что её трясет - от холода, наверное. Кажется, она прилипла к стене. Черный стоит уже на той крыше, осматривается, быстрее спрятаться за выступ! Преследуемая не могла сдвинуться. Вот он подымает глаза...
   Сама удивилась - с какой скоростью оказалась с другой стороны башенки. Сердце колотилось бешено: этот стук, кажется, слышен за километр! Наверное, прошел год. А потом внизу завелся мотоцикл... И - уехал!
   Она без сил сползла по стене и скукожилась. Бил озноб, левая рука совсем отнялась. Уже почти рассвело, но солнце не показывалось. Вот бы увидеть солнце... Лететь невозможно, надо поспать. Солнце, где же ты? Такое большое, теплое, рыжее...
   Она проснулась от чьего-то взгляда. Черный человек стоял напротив, шагах в пяти, на пустоте - и смотрел! Ужас подкинул её вверх лучше реактивной ракеты. Прочь, прочь, прочь! Впереди показалась река. Нет, реку сейчас не преодолеть. Пришлось снова сворачивать, снова петлять между домами. Ужас не отпускал её, пух крыльев возле ребер промок и слипся.
   Рык снова нагонял. Да, мотоцикл с волчьим оскалом ехал следом. Подняться выше не оставалось сил. Мимо проносились дома - новые, расцвеченные - и кирпичные развалины с безобразными провалами вместо окон. Между домами показалась узорная розовая башенка с куполом. На огороженном участке стоял храм. От второго этажа спускалась крутая каменная лестница. Птица без сил опустилась на лестничную площадку. Отсюда было видно, что до горизонта громоздятся друг на друга крыши, покрытые серой толью, и железные трубы.
   Преследователь подъехал к запертым воротам, соскочил с мотоцикла. Он задержался перед высокими коваными створками. Может быть, это его остановит?..
   Собор Петра и Павла, величественный, высокий - и по-домашнему затейливый. Первый этаж без украшений, второй - только наличники на окнах, третий - сцены из евангелия, а четвертый очень богато украшен.
   Черный человек стянул перчатку, достал что-то из кармана, зажал в кулаке и ударил по замку. Ворота содрогнулись; створка медленно приоткрылась. Он неторопливо зашел во двор и направился налево, к лестнице. И пропал из виду.
   Птица с ужасом смотрела на изящное обрамление входа в храм. На двери - огромный замок. Тум-тум. Тот, черный, ступил на лестницу.
   Лепные лозы вьются по колоннам, тяжелые гроздья сиреневого винограда. Голубика настолько крупная, огромные ягоды, которых не может быть, но очень хочется.
   Тум-тум. Не стреляет, подбирается поближе. Чтобы наверняка.
   Тум-тум-тум. Слышно, как дышит. Сейчас, сейчас он будет здесь.
   Птица отвернулась - не смотреть снова на черное дрожащее дуло. Только крыши, крыши и трубы. Из-за домов встало умытое солнце, сильное, словно ещё летнее. Её волосы трепетали, поднимались вверх, восходящий поток щекотал подкрылки... Восходящий поток!
   Она почувствовала это вдруг, всем существом, вдохнула полной грудью утренний, новый воздух. Миг - вскочить на перила и развернуть оперенье для полета; пронзил рассветный холод.
   Черный уже вот, уже стреляет... Она натянутой струной медленно упала вперед, лицом вниз, в протянутые руки ветра. Могучая воля выгнула её, выкрутила плечи назад, но - держать размах! Стало жарко от усилий. Крыши и трубы делались всё меньше: её уносило вверх. Мелькнул игрушечный, расписной собор с черной черточкой у входа, золотые маковки приветствовали солнце. Стало видно кремль с синими башенками, широкое пространство Волги... Но и Волга тоже свернулась извилистой полосой. Осталось только парить на теплых руках ветра.
   Парить, грезить...
  

15. Охота

   В замке металлически зашебуршался ключ. Сергей сел на кровати и поёжился от холода. "Где я?" - саркастически подумал он. Перед глазами собирался из двух половинок кабинет Феофана Никича. "Нет, надо было домой ехать. Лучше два часа сна дома, чем пять - на работе". Вошел хозяин помещения.
   - Сергей! - изумился научрук. - Ты до петухов сидел, что ли?
   Молодой маг тряхнул головой, пытаясь быстрей проснуться. Из угла послышалось знакомое хихиканье. Домовихи деловито мусолили его ботинки.
   - Эй, вы что же, всю ночь были здесь?! - Сергей затравлено вскочил, осмотрел в кабинете каждую пядь, даже под диван заглянул - ни дыр, ни мышиных нор.
   Никич, глядя на него, засмеялся и закашлялся:
   - Да они везде проберутся, везде спрячутся! Надо было просто веник выставить - и все дела. Ну, не беспокойся, они не опасные. Что там с бумагами ЛИТЭ?
   Сергей плюхнулся снова на диван и потер лоб.
   - Ирина делала научную работу по выведению Формулы Абсолютного Счастья, - ответил он, наблюдая за домовихами. Завлаб зашел в уличной обуви, и сморщенные создания вдохновенно затирали следы. - Теорию Ирина разработала, но нужно было провести эксперимент. И она решила поставить опыт на себе. Создала гомункулуса, пересадила в него свою душу старым варварским методом - без возможности самостоятельного возвращения. Теперь тварь связана с девушкой, летает за счет Ирининых жизненных сил. А силы у неё дня через два закончатся, и наша естествоиспытательница погибнет.
   Молодой ученый наткнулся взглядом на аквариум и вдруг вспомнил: новолуние, тьма. Он вскочил. Сердце его бешено заколотилось. Чудовищная догадка уже сформировалась; догадка выла, требовала подтверждения.
   Перед ним, как сейчас, встало давнишнее: желтый скелет василиска на клочке пола, расчищенного от завалов старья. Состояние абсолютной эйфории, и даже Василий, секретарь директора, пожимает руку и говорит: "Искренне рад". Что самое странное - на лице Василия действительно неподдельное удовольствие.
   Удовольствие... Так вот что он сделал, змей! Скелет не светится в новолуние, значит - никакой это не василиск. Фальшивка, подстава, дрянь! Рухлядь, на которую потрачено столько сил, столько трудов... Хотелось завыть серым волком.
   Кто же мог устроить подмену?!
   Скелет в подвале обнаружил Шурик. Ничего не объясняя научруку, Сергей вынул сотовый и набрал Сеню.
   - Сергей... - ответил виноватый Сенин голос. В трубке что-то знакомо гудело.
   - Шурик, признавайся - это ты сделал?
   Последовало молчание.
   - Да, - наконец, сознался лаборант.
   - Но зачем?!
   - Как же объяснить, Сергей... Я её люблю. А у тебя всё равно ничего бы не получилось. Извини...
   - Не твоё дело, получилось бы или нет! Я полгода потратил на опыты с этим дурацким скелетом! По вечерам сидел, в выходные! Теперь всё насмарку, понимаешь? Практическая часть диссера - пшик!
   - А-а-а, - протянул Сеня почти облегченно, - Да это мы с Василием просто пошутить хотели.
   - С Василием?! - перед Сергеем сразу предстала гнусная ухмылка секретаря в тот день. - Я сразу догадался - нечист змей, но дойти до такого!..
   - Да ты чего, Сер? Это же шутка была, шутка, понимаешь? У Василия дядя с Антильских островов привез варана, - с досадой в голосе выдал лаборант, - А варан взял - да и издох. Вот он мне и говорит...
   - Варан?!.
   - Василий! Говорит, дескать, скоро первое апреля, давай нашего всезнайку - тебя, значит, - разыграем. И вот...
   - Что?.. - со злостью спросил Сергей. Что-то в груди у него упало: значит, правда - конец диссертации.
   - Тушу освежевали, кости в кислоте состарили...
   - А как же магический фон? - спохватился Сергей.
   - Василий со склада живой воды притаранил, облили и...
   - И?
   - В подвал наш приволокли. Ты так обрадовался, разочаровывать тебя не хотелось. Может - защитишься, ничего? Не заметят? Не расстраивайся...
   Сергей не стал слушать, захлопнул мобильник-"раскладушку". Руки дрожали.
   - Что случилось, Сережа? - Феофан Никич глядел на своего младшего коллегу с тревогой, сдвинув косматые брови.
   - Я не пойду в декабре на защиту, - ровным, бледным голосом произнес Сергей, - Вообще никогда не пойду. Это Сеня с Василием скелет сделали, - он закусил пересохшую губу, - Василисков в природе не существует. И не существовало! - он вскочил, как мячик, одним движением вырвал скелет из аквариума и шмякнул об пол изо всех сил. В разные стороны полетели позвонки.
   Заведующий лабораторией, кажется, потерял дар речи; сейчас он нащупывал сердце сквозь свитер.
   Молодой человек же стоял с опущенными руками, весь как-то понурившись.
   - Можете готовить Василия на место завлаба, Феофан Никич. Он своего добился. Я уволюсь... наверное.
   Сергей не мог даже заставить себя попрощаться - вылетел из кабинета и понесся по коридорам к выходу. Его уже душило раскаяние за устроенный спектакль. "Как девчонка, - думал он. - Однако, взялся за гуш... Я всё равно верну Ирине душу. Верну, и уйду. А может... А может, и не буду уходить. Мы ещё посмотрим, кто кого. Василий-то - тварь не взялся ловить".
   Размышляя, он спустился к институтской стоянке. И обомлел: мотоцикла не было.
   Сергей точно помнил, где его оставил. Пусто.
   Он в растерянности обошел ещё раз стоянку. Пусто. Кто мог взять "Серого Волка"? Единственный комплект ключей секретарь отдал Сергею. А если не единственный?.. У кого ещё могут быть ключи?
   И тут ему вдруг в подробностях вспомнился вчерашний разговор с Василием, как тот сразу заторопился, узнав про перо и про клубочек. Сергей готов был скрежетать зубами и метать молнии - а молнии у него выходили отменные, испепеляющие, с пятью ветками. "Тварь не взялся ловить!" - передразнил охотник себя, - И ведь я сам, сам ему рассказал, как и что надо делать!.."
   Около фонтана во внутреннем дворике располагался портал, ведущий прямиком в Парк Тысячелетия. Этот портал выбили у директора сотрудники: дескать, хорошо, конечно, по легендарной Зилантовой Горе после работы погулять, но куда на обед выбраться? Кругом - глушь, ни одной захудалой кафешки.
   Сергей доплелся до дворика, подошел к фонтану, и, не глядя, шагнул в портал. Мир моргнул, переворачиваясь.
   Парк в центре города, пыльный и вытоптанный, но все равно - зеленый, был отрадой для всех офисных калек в округе. Сергей купил в палатке сочный, хрустящий эчпочмак и опустился на первую попавшуюся пустую лавочку. Стараясь ни о чем не думать, он впился зубами в слоеное поджаренное тесто; брызнул ароматный мясной сок. Приятно было жевать и просто слушать плеск листвы, говорок гуляющих, гул дороги за парком.
   Нет, ни черта он не уволится - куда ему тогда идти работать? Придется терпеть в начальниках Василия, заниматься всякой бумажной волыной - это тебе не Феофан Никич, Василий настоящую науку сроду не видел, заставит теперь писать горы отчетов, и никакой свободы творчества. А главное - если не делать диссертацию, если отказаться от своей цели, то какой вообще смысл работать, жить?..
   На соседней лавочке, возле памятника, молодежь из театрального кружка готовилась к вечернему спектаклю.
   - Я мало жил, и жил в плену, - паясничая, декламировал долговязый кудрявый парень. - Таких две жизни за одну, но только полную тревог, я променял бы, если б мог.
   Мцыри. Слово "тревог" здесь не подходит, оно - для рифмы. Мелких волнений, сиюминутных катастроф и в повседневной рутине хватает. Здесь - не то: просто погода прекрасная, последние теплые дни, а ты сидишь и думаешь, когда же, наконец, все обязанности закончатся и можно будет просто пойти домой. Вот школьники, вот студенты; и они ждут, когда же пройдут пары.
   И ты раньше ждал.
   Ведь надеялся - не навсегда, настанет такой беспросветной, ерундовой жизни перемена!.. Обменять её всю на три солнечных дня, на миг полета. Уйти, хлопнуть дверью... Нет, теперь ты, Сергей, уже не обменяешь: прирос к тверди, отяжелел.
   Он оставил еду и с досадой и с завистью взглянул на студентов.
   Когда-то, в 16 лет, Сергей тоже писал стихи. И однажды собрался с духом и показал матери. Мать слушала внимательно, с затаенным превосходством, а после сказала, что это "подражательно, наивно, зелено, слишком много красивости, но, в общем-то, почему бы и нет". И посоветовала почесть Мандельштама.
   Что странно. За двенадцать лет после того было проглочено томов двадцать поэтов Серебряного века, но до Мандельштама добраться так и не удалось. Кумиром же был избран Ходасевич.
   В 24 года сложнейший технический институт остался позади, карман грел новенький красный диплом. Феофан Никич уговаривал взять легкую тему и быстрее защититься; но Сергея влекла идея, предназначение.
   С самого раннего детства он мечтал победить дракона. Ну или - хотя бы - василиска. Мать читала книжки о героях, сражавших змеев, мальчишками во дворе они бегали с мечами и ловили ужей.
   Теперь Сергей не мог вспомнить всех своих юношеских рассуждений. Их слишком быстро захлестывал поток ледяной осенней иронии. На месте младшего научного сотрудника невозможно было ничего сделать, а двигаться выше не получалось, не смотря на всё старание. Если у тебя нет таланта к жизни в бумажных кругах, сколько усилий не прикладывай - любой немного более одаренный по части интриг коллега обойдет тебя и плюнет сверху. Да и драконов уже не существует.
   А потом появился этот скелет. Все опыты были давно проведены. Год работы и цистерна реактивов. Тема нужная, сильная, и оставалось только "довести её до дела", как говорил Феофан Никич. В декабре защита...
   Сергей сжал виски кулаками. Всё, всё собаке под хвост - диссертация, карьера, мечты о достойном заработке, о семье... О семье... Отчего-то вспомнилась Ирина... Ведь её тоже не удастся теперь спасти...
   Вдруг по согретому солнцем тротуару проскользнула тень. Сергей вскинул голову - и задохнулся: над тополями летел альбатрос.
   Да не альбатрос! Синий магический фон!
   Запихнув остатки эчпочмака в мусорку, Сергей оттолкнул прохожего и побежал, всё время взглядывая на небо.
   Птица с магическим фоном летела вроде бы не слишком быстро, но бывший наездник "Серого Волка" уже стал задыхаться. Проклятый змей Василий! Прохлаждается же сейчас где-то с казенным мотоциклом, а тут такая удача пропадает! Нет, пешком не догнать...
   Сергей на бегу достал сотовый и принялся звонить Алексу. Трубку взяли довольно быстро.
   - Доктор, я её нашел! Кого-кого, гомункулуса! Да нет, преследую, но как бы не упустить. У тебя, вроде, мопед был?
   Через семь минут сзади оглушительно засигналили. Сергея обогнал мопед с белой, словно покрытой эмалью облицовкой. Алексей был в расстегнутом лабораторном халате, без куртки. Он развернулся, соскочил на ходу и вручил машину сослуживцу:
   - Держи, охотник! Я его зову "Конек-горбунок", пару раз меня выручал.
   - Спасибо, Алекс! - Сергей сжал плечо товарища с каким-то восторгом, нет, даже - с упоением. Он немного запыхался, щеки горели, и азарт погони сладко разливался по всему телу.
   - Эх, был бы у меня ордер на магию в городе - поехали бы вместе...
   - Всё равно вдвоем на мопеде не разгонишься, - утешил Сергей Доктора.
   - Ладно, шлем не забудь надеть. Удачи!
   Мопед оказался вполне удобным; конечно, этому драндулету до "Серого Волка" - как лягушке до принцессы, но всё лучше, чем на своих двоих. Впрочем, "Конек" был машинкой весьма проворной и покладистой. Сергей сразу почувствовал тепло надежного железа, скрип седла обещал относительный комфорт. Охотник глубоко вдохнул и уверенно покрутил в ладонях резину "рогатки". Ну, Василий! Ещё посмотрим, за кем победа! "Альбатрос" улетел в сторону центра, упускать его нельзя...
   Время было уже к обеду. На главных улицах понемногу собирались немаленькие пробки. Словно разноцветные бусы, у светофоров нанизывались и гудели пузатые "форды", мордастые "нисаны", узкобокие "ауди". Обгонять их было одно удовольствие.
   Сергей протискивался между рядами обездвиженных автомодников и все поглядывал между крыш. Похоже, объект сел где-то в районе Кремлевского метро. Выехав на улицу Чернышевского, Сергей понял, что потерял след. Он съехал на обочину, ловко затормозив в каких-то сантиметрах от бетонного забора, стянул шлем и стал оглядываться.
   Впереди стоял роскошный особняк в стиле барокко с безобразными провалами выбитых окон. Особняк походил на дворянина, который давно и безнадежно просит милостыню. Словно волшебная фатамаргана, легонько колыхалась на нем зеленая маскировочная сетка, вся в пыли и копоти выхлопов. У выбитых дверей лежали кучи мусора, но если взглянуть выше, казалось - морские волны колышутся над дворцом Атлантиды. Сквозь провалы по другую сторону была видна узорчатая башня: собор Петра и Павла.
   Но что это, на втором этаже, на балконе? За шевелением сетки неожиданно обрисовалась крылатая фигурка!
   Сергей, стараясь не делать резких движений, достал маленький железный шарик, и проговорил Формулу Удержания. Он нарочито медленно подъехал с другой стороны здания, оставил мотоцикл под забором и пошел вдоль куч мусора.
   Тварь почти не двигалась, и, похоже, заворожено разглядывала старинный дом напротив. Сергею удалось подкрасться незамеченным под самый балкон. Создание задумчиво поглаживало остатки лепных перил; похоже, она ничего не заметила. Сергей размахнулся и бросил шарик; шарик стукнулся в обрешетку балкона; обрешетка звякнула. "Да, так себе из меня баскетболист", - самокритично подумал Сергей. Вверху захлопали крылья, поднялась туча пыли.
   Чихая и отплевываясь, Сергей выполз на дорогу; большая птица удалялась в сторону протоки. Пришлось срочно хватать мопед и догонять.
   За невысокими крышами плыл Кремль, надменная мечеть с синими навершиями минаретов, красная башня Сююмбике. Рассказывают, что когда Иван Грозный покорил Казань, он решил взять замуж татарскую царицу Сююмбике. Царица поставила условие: построить высокую башню, а когда её просьбу выполнили, кинулась с самого верхнего яруса, чтобы не достаться захватчику.
   Пробки разрослись и заматерели. Между стонущими автомобилями лавировал ещё один мотоциклист, в черном шлеме и на настоящем, большом мотоцикле. Что-то в нем было знакомое... Сергей на минутку остановился у обочины, порыскал в рюкзаке. Нашлось пять железных шариков. Заколдовать удалось только три: больше невозможно было держать в руках и одновременно вести мопед, а класть заколдованный шарик в карман нельзя - Формула раньше времени сработает.
   Тварь полетела через парк, Сергей свернул сначала на Кремлевскую улицу, затем снова на Чернышевского. На мгновение потерял её из виду, свернул вправо, влево, потом опять вправо, на Большую Красную. Мимо пронеслась стройная новенькая Пятницкая церковь. Сергей всё время старался глядеть вверх и чуть не попал под колеса грузовика. Его окатило грязью и сочными матюгами. На душе стало как-то невесомо, бездумно-весело.
   Наконец, птице надоело петлять между домами: теперь она пристроилась на колокольне Евдокиинской церкви.
   Сергей остановился и задрал голову: да, без пожарной лестницы не достать. Со скрипом он припомнил Формулу Левитации. Эх, подзабылись азы, а Примитивную магию нужно помнить пуще родной матери, как говорит Феофан Никич.
   Здесь было не людно. Что ж, очень хорошо для операции. Сергей спешился. Однако вдруг из-за угла, словно чтобы испортить картину, подъехал желтый туристический автобус с тонированными стеклами и остановился напротив церкви. Сергей непринужденно миновал ворота, прогулочным шагом обошел ветхую обитель и задрал голову.
   Тварь в арочном проеме устало прислонилась к стене; похоже, разглядывала дали и не видела подбирающегося преследователя. Тихонько гудели колокола. Вот и сиди так, молодец. Формула Левитации, словно эскалатор в небо, понесла Сергея к золотой маковке. Из желтого автобуса между тем вываливались помятые, но оживленные туристы. Охотник переложил в правую руку один шарик и прицелился; широкая часть колокольни была позади, тварь по-прежнему его не замечала. Внизу раздалась иностранная речь - вроде кошачьего мяуканья - и щелчки объективов. У ворот собралась группка китайцев: они тыкали пальцами в Сергея, поднимали фотоаппараты со вспышкой и теребили экскурсовода.
   Сергей выругался про себя. Наши, казанские, ко всему привыкли и на магов из Зилантова института внимания не обращают (как и на криминальные разборки), но вот если материал пойдет за границу... Белое оперение было уже метрах в трех; размахнуться и...
   Иностранцы принялись по очереди сниматься на фоне церкви. Каждый из них принимал одну и ту же позу, указывал на левитирующего и корчил изумленную рожицу. Что тут начнется, когда Сергей начнет извлекать ацтекским способом душу из гомункулуса... Охотник со вздохом опустил руку: надо быстро заметать следы. Память сразу целой толпе чистить - это только магам с высшей квалификацией доступно, а вот пленку лучше бы засветить.
   К китайцам пристроилась стайка беспризорников. Парнишки лет десяти-двенадцати показывали, откуда лучше вид и клянчили денег. Один из них, самый высокий и смуглый, забрался на бетонную плиту и принялся выкрикивать: "Аа-аттракцион "Летающий русский!" Бии-илетики, покупаем бии-илетики!". Туристы покорно встали в очередь.
   Птица устало прислонилась к арчатому окну. Может, ещё посидит. Ага, надейся... В центре слишком много народу; вот если бы она полетела, скажем, к реке... "А чего я гадаю? - про себя усмехнулся охотник, - Надо действовать!"
   Китайцы, завидев, что левитирующий спускается, защелкали объективами вдвое интенсивнее. Сергей не спеша ступил на тротуар, подошел к группе, как можно радушнее улыбаясь. Его встретил град вспышек. "Летающий русский" начал приглашать "гостей Казани" на "незабываемое представление во всемирно известный цирк"... Вместо названия "цирка" он произнес Формулу Магнетизма - всю электронику рубит напрочь. Вспышки стали заметно реже; вот один турист склонился над своим аппаратом, другой... Воспользовавшись всеобщим смятением, Сергей проскользнул к смуглому парнишке.
   - Ты главный? - спросил маг, и, не дожидаясь утвердительного кивка, предложил: - Тут нужно немного пошуметь. Куплю каждому по мороженному.
   - Ага, держи карман шире! - презрительно сдвинул бордовую тюбетейку мальчик. - Сто баксов гони.
   - За такую плёвую работу - стольник?! - в тон ему возмутился охотник, - Пятнадцать!
   Птица снова поднялась на крыло. Сергею стало не до торгов, поэтому сошлись на сорока пяти.
  

16. Противник

  
   Алекс ворвался в офис, кинулся прямиком к Лене-расчетчице и громко прошептал:
   - Масяня, у кого на компе была программа - съемки смотреть в прямом эфире? У тебя?
   Лену друзья звали "Масяней" за маленький рост и полное отсутствие груди. Расчетчица совершенно не обижалась.
   - Ну, - прищурилась подозрительно Лена. Она смотрела снизу вверх на "доктора" и была похожа на очень недоверчивую курицу.
   - На, быстро подключай! - сунули ей передатчик. - Давай-давай, я Сергею на мопед домовиху с камерой заслал, сейчас кино смотреть будем!
   - Да ну? - глаза у Масяни стали больше, чем в мультике.
   Некоторое время на экране мелькал то перевернутое седло, то серый асфальт, то кусок неба. Наконец, камера уставилась на удаляющийся плакат "Швабры Zorden! Немецкое качество" с милой парочкой рекламируемых изделий.
   - Дурында! - крикнул Алекс в сотовый, - Снимай, что впереди, а не сзади!
   Опять мелькнуло небо, дорога, и весь обзор закрыла растяжка "Распродажа пылесосов!" Красный, лоснящийся пылесос совершенно бесстыже выставлял шланг.
   - С этими домовихами невозможно работать. Одна уборка на уме! - то ли пожаловался, то ли извинился Алекс и закричал в трубку: - Ниже, ниже держи!
   Мелькнула табличка с названием улицы: "Касаткина". Из динамиков компьютера несся дальний визг автомобильных сигнализаций; в него вливались всё новые и новые голоса. Алекс ещё раз переговорил с домовихой, постучал по монитору, чтобы картинка не прыгала (она действительно установилась) и стал объяснять Масяне:
   - Загонщики идут со стороны Федосеевской улицы, это вот, почти у реки, - водил он пальцем по карте, - А Сергей притаится с противоположной стороны, у высотных домов на набережной. Понимаешь, здесь Казанка широкая, тварь как бы прижимают к реке. Тут деваться больше некуда - только к Сергею, а он стоит высоко на "леветэйте".
   - Зачем? - подняла круглые глаза девушка.
   - Спрашиваешь! На такой позиции гораздо проще шарики с заклятьем кидать. Судя по картинке - мотоцикл тоже наверху. Думаю, он кроме Левитации прочитал Формулу Пути, так что ещё и в горизонтальном направлении метров на двадцать может перемещаться. Сейчас тварь выгонят на Сергея, и ему останется только кинуть шарик с Формулой Удержания в Пространстве. Ну и дальше сделать... То, что он должен сделать.
   - Как умно! - прослезилась подсевшая Маргоша. - Я бы ни за что не додумалась! - девушка (вернее, бабушка) изящно подняла платочек и, не донося его до носа буквально на миллиметр - не стереть пудру - изящно высморкалась.
   Экран показывал дорогу в перспективе, полоску пляжа, чей-то палисадник перед домом, клочок заляпанной облицовки мопеда. Камера неумолимо клонилась в сторону деревьев. Взгляд наблюдателя с вожделением полз по голому тополю с торчащими метелками прутьев. Вот метелка крупным планом: какой гладкий ствол, как часто растут прутья, какая она густая, как похожа на...
   Камера вдруг метнулась: что это там, у палисадника? Кто там движется? Высокие мужские сапоги, брезентовый передник, брутальная борода - о, да! Да, это он - дворник. А что это он делает? Туда, потом сюда, потом туда, потом сюда... Мощные движения плечами, туда-сюда, туда-сюда... (Пение сирен, между тем, приблизилось. Послышались задорные крики загонщиков, свист.) А в руках у него, с такой длинной-длинной ручкой, с подобранными один к одному прутиками...
   - Камеры на дорогу! На дорогу, Дурында! - затряс сотовый Алекс.
   Экран с неохотой оставил дворника и медленно и мрачно переключился на общий вид.
   - Вот! - Алекс в порыве азарта щелкнул по картинке, - Вот она!
   Слева показалась скользящая по пляжу тень очень большой птицы.
   - Ну, давай, давай! - Алекс придвинулся ближе к монитору.
   Тень прошлась по деревьям, потом по дороге - явно забирала в сторону высоток.
   - Так, так, подходи, - Алекс сел на подлокотник и чуть не влез в экран.
   - Эй, убери голову, другим же тоже хочется посмотреть! - толкнула его Масяня.
   В кадре показалась напряженная ладонь Сергея с шариком.
   Кроме Маргоши, к Лениному компьютеру подсели Анюта и Антонина Николаевна. Из всего офиса только Абрам Михайлович ещё крепился и, насупившись, ожесточенно щелкал мышкой в своём углу.
   На экране появилась приближающаяся птица. Размах крыльев - метров пять, не меньше.
   Рука с шариком поднялась; мелькнули тополя, стали больше - крупные метелки, прутик к прутику...
   Где-то рядом зарычал мотор.
   - На дорогу! - крикнули одновременно Алекс, Вера и Маргоша.
   Камера послушно скакнула. Справа неожиданно вылетел мотоциклист в черном, его вытянутая рука держала пистолет. Пистолет был направлен в летящую.
   - Откуда взялся этот гад! - нервно прошептал Алекс, вглядываясь в мотоциклиста. - Он же убьет гомункулуса!
   - Так вроде от твари надо избавиться? - не поняла Масяня.
   - Если это существо убить, то Ирина тоже умрет, - объяснил Алекс.
   В офисе повисла тишина, даже мышка Абрама Михайловича перестала щелкать.
   Птица приближалась. Грянул выстрел.
   - Нет!!! - хором вскричали Алекс, Вера, Маргоша, Лена, Анюта и даже Валентина Николаевна.
   Тень метнулась к реке.
   - Не попал! - прокатился по офису облегченный шепоток.
   Камера поплыла за тенью. Несколько секунд птица металась вперед-назад над пляжем, а затем, тяжело взмахнув крыльями, отправилась через Казанку на ту сторону. Раздался всеобщий разочарованный стон.
   В коридоре послышался железный стук каблуков, и в офис ураганом ворвалась Вика из приемной.
   - Что-о?! - зло обвела она взглядом честное собрание, - Что вы тут делаете?! Обед давно кончился, работа стоит! У нас сроки горят! По местам, живо!
   Все покорно разбрелись по своим столам. Принужденно зацокали мышки и зазвенела капелью клавиатура. Вика положила под нос главному бухгалтеру какую-то бумагу, развернулась. Взгляд её, словно бурав, уперся в широкоплечего Алекса.
   - Алексей, не ожидала увидеть вас здесь в рабочее время. Какие-то проблемы?
   - Да вот, компьютер Мася... то-есть Лене чиню, - широко улыбнулся "Наш Доктор". Харизмы ему было не занимать.
   Секретарша ещё раз подозрительно всех оглядела и вышла. Её прямой спине позавидовала бы любая доска.
   Алекс тут же набрал Сергея.
   - Ну, как у тебя?
   - Я устроил засаду, - донесся голос сквозь свист и шум мотора, - Но тварь вспугнул этот... Один тип. Она полетела через Казанку. Я сейчас еду к Кировской дамбе.
   - Да ведь Ленинская, Ленинская дамба там рядом! - заволновался Алекс.
   В трубке раздался смешок.
   - Тот тип тоже пустился по Ленинской. Но тут сильный ветер в сторону
Волги, и тварь обязательно снесет влево. Как раз к Кировской дамбе.
   - Ну ты мозг! - восхитился доктор, - Только бы получилось! Видел - тип твой с пистолетом? Если он доберется первым до гомункулуса...
   - Спокойно, - ответил Сергей, - всё под контролем.
   Однако всё совсем не было под контролем. После того, как слева остались великолепные стены, башни и минареты Кремля, тварь исчезла из вида. Может, зря он рванулся к Кировской?.. Но назад ехать уже не имело смысла. Показалась дамба, за нею - потрясающая панорама Волги с её зелеными волнами, стаями чаек, с многоярусными теплоходами и громадными платформами, которые насыпают новые острова.
   Мчащийся Сергей не смотрел на все эти изумительные просторы; он выискивал в устье Казанки одну-единственную тень. Но добычей его напряженного взгляда были только чайки, которые бесцельно кружились над плавучими кучами мусора и лениво окунались в воду. Он уже почти пересек дамбу, когда в отчаянии огляделся кругом и слева, над Волгой, увидел большую серебристую птицу. Птица мелькнула - и исчезла среди домов на берегу. Сергей от воодушевления чуть не слетел с мопеда. Кировская дамба кончилась, он свернул под старый мост; сверху грохотала электричка. Здесь, за рекой, застройка была намного попроще, чем в центре - никаких старинных особняков, обычный спальный район. Мелькнула табличка - улица Клары Цеткин; вот назвали же... Слева открылся парк-не парк, - так, несколько деревьев. Над деревьями мелькнула... да, не показалось: серебристое оперение, синий магический фон - это она!
   Сергей увеличил скорость и рванул к парку. Птица то ли увидела его, то ли услышала рев мотора - крылья заработали быстрее. Подскакивая на воздушных горках, она стремилась скрыться за трехэтажками. Охотник поддал еще "газу" и выжал пятьдесят километров, что было довольно рискованно, ибо ему приходилось маневрировать по узким улочкам, которые то и дело изгибались.
   Было видно, что летучее существо изо всех сил работает крыльями. Сергей открыл "газ" до упора; расстояние между ними медленно, но верно сокращалось. Под колеса бросилась рыжая дворняга, пришлось резко вильнуть. В двух сантиметрах от зеркала мелькнул столб и скользнул по ботинку. Сергей сжал зубы, крутанул руль и выскочил снова на дорогу. Тварь, однако, была всё ближе. Уже сверкало преследователю серебристое оперение, когда дома вдруг кончились и поперек пути встали кусты. В которые Сергей и влетел.
   Мопед вырвался из-под седока; наездник "Конька" перекувыркнулся и бухнулся в колючки.
   Щеку и лоб расцарапало, в бок впилась острый сук. Впереди, почти под носом грохотал поезд. Небо улыбалось безмятежной осенней синевой: то ли издевалось, то ли ему, небу, было по барабану. Сергей лежал на упругих ветвях и почти спокойно отдыхал под шум поезда. Думать ни о чем не хотелось, только глядеть и глядеть в синеву, глубокую, бессмысленную, прекрасную...
   В кармане джинсов надрывался сотовый, на экране мерцало: Алексей.
   - Как ты там, Серега?!
   - Порядок, - процедил Сергей, сделал над собой усилие и поднялся. - Тварь улетела за железку, мне здесь хода нет. Глянь по карте, где ближайший переезд?
   - Ой, далеко! Только там, где ты уже проезжал - сразу после Кировской дамбы. Ты всё ещё видишь тварюгу?
   - Нет.
   - Ну всё, упустил. Улетела. Как ты её теперь отыщешь, без немецкой системы определения? Эх, где же "Серый волк"...
   - Не дергайся, доктор. - Сергей вытаскивал мопед из кустов, попутно отдирая с облицовки листья. "Конёк-Горбунёк" тоже исцарапался о ветки, посерел от пыли, но в общем был на ходу. Маг снова оседлал его и отправился назад, к переезду. - Будем применять дедуктивный метод. Летает она уже долго, силы берет в Иринином теле, а сил там не так уж и много.
   - Думаешь, скоро остановится передохнуть?
   - Обязательно.
   - Ну и что? Она может приземлиться в любом месте.
   - Не в любом. В ней же душа Ирины, а Ирина - тонкая, эстетически воспитанная натура. Есть там, за железкой, какие-нибудь памятники зодчества?
   - Какие памятники? Глухой район! Ни дворцов, ни церквей, ни даже партячеек.
   - Ну хоть парк есть?
   - И не мечтай.
   Сергей второй раз за час проехал под старым мостом и остановился. Куда дальше? Прочесывать все улочки вдоль железной дороги? Улица Жуковка, Иовлева, Серп и Молот... Вот уж точно - "серп и молот": закоси и забей, уже не отыщешь птицу, не спасешь Ирину.
   И тут его осенило.
   - Слушай, Алекс! Что лучше всего видно сверху?
   - Что?
   - Водоем, вот что! В этом районе есть речка какая-нибудь, озеро?
   - Только пруд какой-то возле Иовлева.
   - Пруд! Ну конечно, её наверняка привлечет вода и природа! Быстро, Алекс, называй адрес!
   Сергей рванул к зеленым насаждениям, вдавливая несчадно газ - "Конек" только сердито пофыркивал. С хорошей дороги пришлось съехать на просеку, мопед подбрасывало на кочках. Дубы здесь стояли раскидистые, с сочной листвой, словно был разгар лета, а не сентябрь. Впереди встали заросли камышей. Сергей спешился, снял шлем, спрятал "Конька" в кусты и начал обходить пруд по левой стороне. Он старался идти как можно тише, сам же прислушивался к каждому шороху. Первое, что он услышал - далекий плеск. Подкравшись ближе и раздвинув осот, он увидел сначала только темную воду в зеленом обрамлении, широкую блестящую гладь и - слева, у другого берега, в небольшом заливчике - что-то большое, белое!
   Она стояла по колена в воде и осторожно опускала сложенные лодочкой ладони, плескала на себя, умывалась, отфыркивалась. Вокруг неё расходились круги, в болотной воде колебалось продолжение обнаженных ног, тела, простынями полоскались блики крыльев. Сергею впервые удалось увидеть её так близко - и сразу сделалось неловко подглядывать. Разгоряченная полетом, девушка веселилась вовсю, вокруг летели брызги; она пожималась от холода, смеялась. На её личике - то восторженном, то испуганном - алел румянец, маленькие упругие груди заиндевели в ледяных струях и покрылись пупырышками. Мягкие, сильные движения, как у дикой кошки, изгиб талии переходит в округлость бедра, и такой же точеный изгиб в основании крыльев. Даже слишком широкие плечи не портили этого поразительного создания; оно казалось таким живым, таким органичным...
   "Она прекрасна", - с ужасом подумал Сергей, ощущая в ладони железный шарик. Шарик отчего-то казался очень тяжелым. - "Всего пятнадцать метров. Я смогу", - решил он и сделал шаг назад. Пальцы дрожали. - "Главное, собраться". - Сергей размахнулся, поставил поудобнее ногу - и почувствовал, что проваливается. Он неловко взмахнул рукой, схватился за какую-то корягу, но равновесия всё равно не удержал и вместе с корягой полетел в пруд. Девушка на другом берегу прекратила плескаться. Сергей поднялся - здесь было всего по щиколотку. Они смотрели друг на друга только пару секунд: охотник и жертва. Охотник снова размахнулся; птица прянула в воздух. Сергей понимал, что снова не успевает, и кинул мяч со всей возможной силой вверх.
   Она застыла в полуметре от воды так, как была - с распростертыми для рывка крыльями. "Формула Удержания фиксирует объект в определенном объеме пространства", - вспомнилась фраза из учебника. Сергей перевел дыхание, достал нож. Формулу Левитации он решил не кидать, вполне можно дойти по берегу. В пруду с распростертыми крыльями замер двойник девушки. Сейчас нельзя отвлекаться, а то Формула Удержания слетит. Сергей рассмотрел теперь глаза твари - большие, темные, без белков - не человеческие глаза, переполненные ужасом. Он сделал шаг, второй, - и тут слева, с другой стороны пруда, послышался нарастающий гул.
   Из камышей напротив вылетел мотоциклист в черном. В его вытянутой руке был пистолет. Ещё не затормозив, он принялся стрелять.
   Сергей принял решение и исполнил его на каком-то рефлекторном уровне, даже не доводя идею до сознания. Просто тряхнул головой и зажмурился.
   В мозгу раздался легкий щелчок, Формула слетела; полетели брызги - тварь упала в воду, подскочила и вылетела в небо, как из пушки, только её и видели.
   Последовал ещё один запоздалый выстрел, за ним - проклятия черного: не попал. Мотоцикл по самую волчью морду завяз в грязи.
   В этот момент Сергей хотел бы сказать Василию очень много разных слов. Из них культурных - очень мало. Но птица снова уходила, и довольно быстро - наверное, хорошо испугалась. Так что пришлось быстро бежать к "Горбуньку", спешно выруливать на дорогу. Утешало только то, что Черный застрял, и мешать на сей раз не будет.
   Мимо неслась улица Табейкина. Дичь взяла направление на реку. Сергей остановился, заколдовал третий шарик - взамен потраченного. Потом снова газанул, свернул на Гладилова, встал в пробку на перекрестке, и вновь поехал по набережной, узкой - всего в две полосы - и прямой дороге.
   Тем временем, весь офис сгрудился вокруг экрана расчетчицы.
   К болельщикам теперь присоединился Абрам Михайлович. Он оказался неисправимым любителем охоты на рябчиков и с упоением вещал народу о пищике, манке и призывном свисте. Народ вежливо, но отчаянно пытался избежать этой лекции, переходя подальше от рассказчика. Таким образом, у главбуха оказалось самое завидное место возле экрана.
   За дорогой была видна желтая полоска пляжа. Около воды сидели редкие отдыхающие, они задирали головы и указывали пальцами в небо. По песку скользила огромная тень летучего существа.
   - Устал, значит, гомункулус, - комментировал Алекс, - Не решается пересекать Казанку, ещё бы - она в том месте широченная! Серега, - крикнул он в трубку, - Ты шлем-то надень!
   На узкой набережной было не много машин, но разогнаться не получалось. Впереди "Конька" еле тарахтел "Запорожец", доверху нагруженный дачным урожаем. Его багажник не закрывался и был затянут на резинку; на крыше ехала внушительных размеров сетка с картофелем.
   - Ух ты, какая крупная! - восхитилась Антонина Николаевна, - Одна к одной. А у нас на участке в этом году - просто мелочевка.
   "Запорожец" ехал медленно и помпезно, как траурный Кадиллак. Птица же улетала дальше и дальше; вот-вот её крылатый профиль затеряется между чаек.
   Сергей на ходу нацепил шлем, вдавил газ и выехал на встречку, обгоняя дачника. Перед ним встали фары красного слепого КАМАЗа; дальнобойщику даже не было видно крошку-мопед. Сергей отшатнулся влево, встраиваясь между легковушками. В нескольких сантиметрах от него прогрохотало колесо размерами с "Конька".
   - Если вы имеете интерес поохотиться на рябчика, - между тем просвещал собравшихся главбух, - Главное надо птичку к стрелку подманить. А как её подманишь, на минуточку? Лаской надо, ласковое слово оно всем приятно. Самца курочкой приветить, посвистеть ему так немного слабенько, глуховато, с "хрипотцой" - приходи, миленький! - Тут главбух издал призывное курлыканье, отчего все сразу на него оглянулись. Ободренный вниманием, Абрам Михайлович набрал в грудь воздуха и запел ещё и "петушком".
   Теперь впереди весело подскакивал коричневый "Жигуленок"; к его крыше был примотан длинючий брус. С заднего сидения английский сеттер, высунув язык до плеч, обалдело и восторжено смотрел на мир. Сергей резко забрал вправо и запетлял между деревьев, спускаясь к пляжу. Скорость на песке заметно упала; из-под колес с воплями разбегались отдыхающие.
   - Дави их, дави! - азартно кричал в наушниках голос Алекса.
   Охотника мотало в седле из стороны в сторону. Он снова свернул к дороге: здесь был относительно свободный участок. Наконец-то удалось разогнаться, и крылатый силуэт на горизонте начал увеличиваться. И тут Сергей услышал то, чего всё время опасался услышать - рев байка за спиной.
   - Ну! Ну! Ну! - выдыхала Масяня себе в кулаки.
   - А-ах! - вскрикивали то Вера, то Анюта.
   - Давай, Серега, давай, родной! - твердила Антонина Николаевна.
   Маргоша всхлипывала и протирала глаза платочком.
   Абрам Михайлович же издавал мелодичный тонкий свист, состоящий из двух длинных и четырех коротких колен.
   Внезапно дверь офиса раскрылась: на пороге появился директор института.
   Антонина Николаевна сходу попыталась за всех оправдаться, но у неё вырвалось лишь растерянное "Э-э-э..." Лена и Анюта разом покраснели и дуэтом закашлялись. Главбух рванулся было на своё рабочее место, но не смог выбраться из плотного клина сотрудников. Маргоша от нервов принялась пудрить носик.
   Павел Джибраелович вопросительно обвел взглядом собравшихся. Из-за его спины победоносно улыбалась секретарша Вика.
   Сотрудники пригнулись, предчувствуя неминуемую кару.
   - Ну, как там наш Сережа? - спросил директор, - Догоняет гомункулуса?
   По офису неслышно пролетел вздох облегчения.
   "Конек-Горбунёк" гнал так, как только мог: он взял семьдесят километров в час, что для мопеда очень неплохо. Но "Серый волк" несся под сто, и уже почти поравнялся с "Коньком". Сергей обернулся, оценивая дистанцию, переложил в правую руку один из шариков - и метнул в черный мотоцикл. На этот раз повезло: рев запнулся; "Серый" замер позади.
   - Так его! - пронеслось по офису. Директор одобрительно закивал.
   Вдогонку мопеду рассержено резанул выстрел. Птица между тем была уже близко. У Сергея оставалось ещё два шарика. Пополнить бы запас - запас, как известно, карман не тянет... Но чтобы наложить Формулу, нужно минут пять, а минут этих сейчас не было.
   К обычному говору "Конька" примешивался какой-то свист. Сергей прислушался - и выругался: колесо зацепило! Пришлось останавливаться, наскоро латать магией. Благо, Формула Цельности относилась к простым. В мозгу щелкнуло; сзади взревел байк.
   Сергей вскочил в седло, разогнался.
   Главбух забыл про рябчиков и выкрикивал "Давай! Давай!" на ухо Масяне. Камера переключалась то на скользящую по пляжу тень, то на черный байк. Похоже, даже домовиха увлеклась погоней.
   Дорогу опять преграждал тот же самый дачный "Запорожец".
   - Тише едешь - дальше будешь, - подытожил Алекс.
   - Хорошо тебе там, в кресле, ерничать! - отозвался Сергей, - А мне что с этим черным гадом делать?
   - Овощами его закидай.
   - Дело!
   Сергей зашел слева от легковушки, размахнулся, вытянулся в седле и полоснул ножом по сетке с картошкой. Сетка лопнула; корнеплоды запрыгали на дорогу. Попав под бомбардировку, "Серый волк" яростно рыкнул, поскользнулся и полетел на обочину.
   - Так его! - удовлетворенно крякнул главбух.
   "Конек" же обогнал "Запорожец", благополучно разошелся со встречным автобусом и обходил "Жигуленка". Английский сеттер удивленно провожал взглядом белый мопед.
   Однако Черный был совсем не прост: он вырулил, подняв стену песка, и начал стрелять. Сергей припал к рулю; пуля ударила в заднее стекло "Жигулей", водитель которых от неожиданности вдавил тормоз. Машину развернуло; длиннющая брусина с размаху угодила Сергею в затылок.
   Девушки у компьютера дружно ахнули.
   - Как ты, Серега?! - закричал Алекс.
   Тот не отвечал.
   - Ты жив? Сергей! - вырвал сотовый уже директор.
   - Жив, жив... Голова гудит.
   - Ну вот! - обрадовался Алекс, - А ты шлем не хотел надевать!
   Судя по звуку, байк снова нагонял. Сергей оглянулся: дорогу перегородили "Жигули" со своим брусом. На них несся тяжело груженый "Запорожец", и явно не успевал затормозить.
   Охотник взглянул на птицу впереди: та улетела недалеко - видимо, выбилась из сил - и повернул назад.
   Водитель "Запорожца" видел, что он сейчас врежется. Нога жала тормоз, машина визжала, но неумолимо неслась на коричневую дверь, за которой бесновался сеттер.
   Что-то звонко ударило по лобовому стеклу - и вдруг всё застыло: дверь перестала расти, подушки безопасности замерли полураскрытые, словно мифические цветы. Водитель ткнулся в подушки и отключился. На стекло плавно опускался сухой тополиный лист.
   В этот момент "Серый волк" почти нагнал "Запорожец".
   Резинка на багажнике не вынесла перегрузок - лопнула. Из распахнутого зада машины выскочила хорошая коробка помидоров, и град овощей накрыл Черного.
   - Есть!!! - вскричал в едином порыве весь офис, включая директора.
   Сергей взвесил в руке последний оставшийся шарик. Нужно будет попасть с первого раза.
   Открылся вид на Ленинскую дамбу. Птица сделала нерешительный круг, немного опустилась и полетела над дамбой. Сергей чуть не слетел с сидения, заворачивая. Не успел он отъехать еще и четверти дамбы, как сзади снова раздался рев. "Конек" старался изо всех сил - но куда ему до "Серого"! Черный байк обгонял, оставляя за собой в воздухе дорожку из капель томата.
   - Гад! Убьет ведь её! - стонал Алекс в наушниках.
   Сергей же просто ехал следом. Он сделал всё, что мог - и продолжал делать - так к чему дергаться?
   - Кстати, Алекс. Если у тебя там рядом Наиль Дамирович, спроси, где сейчас его секретарь.
   - Василий? Вчера вечером у меня отпросился, - хмуря густые брови, ответил директор. - У него какие-то свои "семейные обстоятельства". А что такое?
   - Да нет, ничего, - процедил Сергей, крепче сжав руль.
   Весь экран заняла аморфная масса с пятнами черного и серого.
   - Что это? - Масяня схватила за рукав Алекса.
   - Похоже на Формулу Хаоса, - ответил тот.
   - Хаоса ещё не хватало! - испугался Наиль Дамирович.
   Алекс энергично наморщил лоб.
   - А! - воскликнул он, - У меня ж под сиденьем тряпка, фары протирать! Дурында, камеры на дорогу!
   Открылась широкая панорама Казанки. Там, где мост поворачивал влево, на перилах сидела худенькая девушка с большими поникшими крыльями и смотрела куда-то в сторону Кремля. Прямо на неё несся черный мотоцикл. В руке у байкера прыгал наган, тратя последние патроны. Девушка, не оборачиваясь, сложила крылья и бросилась вниз, в реку. Черный попытался затормозить, но было поздно: байк запнулся о бордюр, подлетел, перескочил через перила и рухнул с двадцати метров в ледяные воды, взорвав их величественным траурным фонтаном.
   Наездник "Конька", затормозивший у самых перил, встал и придирчиво отряхнул пыль со штанов. Он размял затекшую кисть, сотворил заклятие, неспешно зашагал по воздуху. Черный мотоциклист завис в нелепой позе, боясь дышать, чтобы не стряхнуть Формулу Удержания. К нему с некоторой ленцой подошел Сергей, взял за шкирку и выволок на мост. Тот не сопротивлялся.
   Сомнение закралось в сердце мага и постепенно захватывало позиции. "Почему он такой легкий? И фигура совсем не Василия..."
   Покрытый пылью черный шлем упал, покатился...
   - Шурик! - пораженно воскликнул Сергей. - Почему ты?..
   - А-а, я её почти поймал, если бы не ты, - грустно, почти без досады проронил Сеня. Мимо грохотали грузовики, гудели легковушки. Круги от "Серого Волка", наверное, уже разошлись.
   - Если бы не я? - горько усмехнулся Сергей, - Тебя, может, ещё оставить над Казанкой повисеть? Ветерок обдует? Значит, вот кто у меня "Серого волка" украл. А я-то на Василия грешил. Куда там Василию! Его буквоедская кишка тонковата. Вот ты, Сеня - молодец. Орел. Мотоцикл вместе с пером утопил. Единственный компьютер с МАГ-портом. Как теперь прикажешь Ирину искать?
   - Ирину? - не понял Сеня. Он устало хмурил лоб.
   - В твари этой - душа Ирины. Если бы ты тварь таки пристрелил, Ирина бы умерла.
   Сергей тяжело встал и, не оглядываясь, поковылял к своему железному коню походкой конкистадора - ноги после езды не гнулись. Завел мотор, надел шлем - и только тогда окликнул Сеню.
   Сеня выглядел не просто убитым, но ещё и похороненным. Он молча пристроился сзади. По его волосам и лицу стекало красное.
   - Ты ранен? - обеспокоено спросил Сергей.
   Сеня утерся и поглядел на рукав:
   - Помидоры! В рот никогда больше не возьму эту гадость.
   Развернулись, миновали мост, снова выехали на Пролетарскую.
   "Странно, - думал Сергей, - Позади меня сидит человек, из-за которого загублена моя диссертация, миссия, - да что там - карьера! Из-за которого милая, хорошая Ирина умрет, не выйдет из комы, потому что единственная возможность её спасения - лежит на дне Казанки. И вот на этого человека, позади меня, я совершенно не злюсь. Мне его жалко. Странно..."
   Шурик заговорил первым:
   - Знаешь... - задыхаясь от ветра, прокричал он, - А ведь был момент, когда я мог бы её подстрелить.
   - Ну и чего? - через плечо бросил Сергей, - Пожалел?
   - Да нет. Я же с Формулой Левитации, на воздухе стоял. Вот и подумал: сейчас выстрелю, а меня отдачей как шарахнет о соседний дом...
   - Правильно сделал. Что подумал.
   Сергей покривил губы, поморщился - и всё-таки не удержался от вопроса:
   - Одного не пойму. Как ты мотоцикл ухитрился угнать, ведь ключи были только у меня да, может, ещё у Василия?
   - Разрыв-трава, - каким-то механическим голосом проговорил лаборант, - Эта травка мне и с дедушкиным сейфом помогла, в котором наган лежал.
   Помолчали. Асфальт серой рекой тек прочь.
   - Сергей, скажи... Ты же видел, как я слетел с мотоцикла, и мы с ним падали раздельно. Почему заклятьем ты запустил в меня? Ведь мог бы спасти мотоцикл?
   - А черт его знает, - пожал плечами Сергей, не оборачиваясь. - Рефлекс, наверное.
   - Жалеешь? - зло спросил Сеня. Через две куртки и слои одежды можно было почувствовать, как его трясло. Он резко подался вперед, надавил тормоз и соскочил. Перекувыркнулся пару раз на обочине, встал и пошел назад. Потом побежал.
   Сергей про себя чертыхнулся, плавно развернул мопед и перегородил лаборанту дорогу.
   - Отойди, - кричал Сеня, широко отмахиваясь левой. Он был похож на пьяного. - Я сам с того моста прыгну! Мне твоих подарков не надо! Мне вот где твои подарки!
   Сергей рванулся вперед. Дотянулся до плеча Сени, легонько хлопнул. Формула Спокойствия, или "Рассольчик", как её называли сотрудники "Кузи", подействовала мгновенно: лаборант обмяк и осел на колени. Оставалось только погрузить безразличного ко всему Шурика на мопед.
   - Прыгну, прыгну... Кто тогда в ЛИТЭ работать будет? Сиди уж, последний из могикан, - проворчал маг и отвез тело сотрудника в институт.
   Все девушки из офиса высыпали во двор. Как только Сергей слез с седла, ему на шею бросились и Масяня, и главбух. В глазах Анюты горел восторг, Маргоша вздыхала. Но тут пришла секретарша Вика и погнала всех работать.
   Сдав доктору Алексу "Конька" вместе с Сеней, Сергей узнал нечто ужасное.
   - Лежать им рядышком с Ириной, - пафосно пропыхтел Алексей, принимая тело. - Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео... Да, Сергей! Слушай, твоего научрука в больницу увезли. Сердечный приступ.
   Как кирпичом по голове хватил. "И ведь я видел, что Никичу плохо, - повторял про себя Сергей, пока они тащили безвольного лаборанта наверх, - Почему, ну почему я ушел?!"
   Алекс глянул искоса и покачал головой.
   - Что-то ты, парень, совсем не в себе. Езжай-ка домой. У тебя дома кто-нибудь есть?
   - Нет, - ответил злополучный охотник равнодушно, - Мать в командировке.
   Доктор по-доброму улыбнулся; в его исполнении это выглядело чудесно.
   - Тогда айда ко мне! Жена с сыном уехали на неделю в Египет, я один скучаю, посидим, раздавим коньячку. Сейчас я, смену сдам. Дождись меня обязательно! - крикнул Алексей, скрываясь в дебрях своего отделения.
   По коридору крались мягкие шаги. Сергей оглянулся: да, это Василий.
   - И чего я постоянно на тебя натыкаюсь? - сказал маг вслух. Нечаянно.
   Секретарь любезно улыбнулся - совершенно по-змеиному.
   - Теперь мы с вами будем видится ещё чаще. Надеюсь. Меня временно назначили и.о. заведующего вашей лаборатории.
   - Я тоже надеюсь, Василий, - отозвался Сергей, - Что это временно.
   Скрывать свою неприязнь сейчас не было ни сил, ни желания.
   Василий вскинул голову:
   - Так как я теперь ваш руководитель, прошу называть меня по имени и отчеству - Басилевс Джулевич.
   На лице мага появилась настолько нехорошая ухмылка, что "Басилевс" предпочел ретироваться, не прощаясь.
  

17. Гроза

   - Мужики губят себя ради женщин, - рассуждал Алекс. Они с Сергеем сидели на кухне, коньяка оставалось ещё полбутылки. На столе прямо в пакетах были разложены сыр, колбаса, разломанная кура гриль. Уже стемнело, но домой Сергею не хотелось. - Не зря у мусульман женщина считается воплощением злых сил. Мы бы занимались искусством, спортом, рыбалкой, наконец - многими полезными для мира и для себя вещами, если бы жены, - дочери, мамы, любовницы, - не гундели всё время под ухом "вынеси ведро", "забери Антона из садика", "нам нужно купить машину". Вот кого я уважаю - это немца Кьеркьегора. До смерти оставался девственником - и какую философию сочинил! Ещё по одной?
   - Давай.
   - Представляешь, Серега, сколько гениев не состоялось по вине прелестных глазок и коротких юбочек!
   Выпили, закусили. Где-то вдалеке проворчал гром. Сергей снова переключился на больную тему. Он уже рассказал Алексу про назначение нового заведующего лабораторией, но никак не мог успокоиться.
   - Алекс, вот ты знал, что наш Василий - вовсе не Василий, а Базилевс Джулич?
   - Да я всегда знал, что наш Василиск - жулик. Не переживай, он же только и.о. Вот защитишься в декабре, и тебя назначат. Если, конечно, Никич к тому времени не выйдет на работу.
   Раскаты грома стали громче.
   - Защитишься, - проворчал Сергей, - Я же тебе говорю, что скелет, который я исследовал, оказался липой. Накрылась моя диссертация.
   - Но у тебя столько собрано материалов!
   - А! - махнул с досадой Сергей. - Всё теория - легенды, сказки, досужие вымыслы разных монахов и рыбаков. Где подтверждение, что эти твари действительно есть или были? Практическая часть, всё исследование свойств - псу под хвост.
   - Или василиску, - попытался пошутить Алекс. Кухня осветилась мгновенной вспышкой; минуты через две загрохотало. - Слушай, маг, выше нос. Ты радуйся, что подлог раньше вскрылся, а не на защите. А то бы тебе вообще тему запретили защищать, или из института выгнали. Радуйся!
   - Да я радуюсь...
   - А я радуюсь, что твоих василисков всё-таки нет. Ты меня, Серега, извини душевно. Но представляешь - высидит у тебя под боком какая-нибудь жаба петушиное яичко, а ты и знать не будешь. И через пару лет раз - вместо леса - пустыня, вместо города - руины. Хуже ядерной войны эти твои василиски. Ну их.
   Занавески поднялись, как приведения. Пахнуло мокрым асфальтом, пыльной геранью - и свежестью, донесенной с залива.
   - Ну их, - эхом отозвался Сергей. - А гомункулуса я упустил. Теперь, без "Серого волка", её не найти, - не чокаясь, он опрокинул свою рюмку и поморщился.
   - Серега, не расстраивайся! - Алексей протянул пакет с колбасой, - Ты бы видел, как девчонки за тебя болели! А Абрам Михайлович лекцию читал, про манки.
   - Стой! - вскочил охотник, - Манок, говоришь? Это же мысль!
   - Какой манок, Серега? Семечки гомункулусу будешь сыпать? Петушком манить? "Системы пищеварения и размножения отсутствуют", помнишь? Не хочется ей ни есть, ни размножаться.
   На миг зажегся белый, и тут же взрыв грома сотряс дом.
   - А чего же ей хочется?
   - Я почем знаю! Летать, наверное.
   Ливануло сразу, стеной, совсем по-летнему. Теплые струи всё одели серым маревом.
   - Смотри, смотри! - подошел ближе к балкону Алексей.
   Нечто черное пронеслось между высотками, взлохмаченная тень. Ворона? Нет, крупновато. Ещё раз!
   Аркаша, заплывший кастрированный кот, сдвинул уши чуть не в острый угол к усам и вспрыгнул на сваленный у подоконника хлам. Он мелко тыкался, словно пробуя, в стекло, и так отрывисто, жалобно умолял: - Мя!-мя!-мя!
   - Закрой ставню, - всполошился Алекс, - Ещё выпрыгнет!
   Кот мотал хвостом-анакондой, громко, призывно мурлыкал, тянул пушистую мордочку к небу.
   В разошедшейся буре страшным чем-то клацала ночь, и тень носилась от одной крыши до другой. Вот молния с грохотом перепахала валы дождя - фигура резко сворачивает, несется к свету, кувыркается, рвется к другому зигзагу - и мечется, и танцует между струями.
   Порывы ветра доносят адский смех, его раскаты глотает гром.
   - Да это же наша Вика! - изумился хозяин. - Ты глянь!
   В тоне, красивых губах "доктора" - торжество и лукавство. Сергей смотрел, удивляясь, не веря: действительно, полностью обнаженная девушка на длинной и узкой жердочке (неужели - метла?!) ныряет среди сполохов, и дождь размывает изгибистые очертания.
   - Вика! Эй, Викаа! - зачем-то крикнул в форточку Алексей.
   Фигурка быстро развернулась, понеслась к ним - действительно, секретарша! Но агатовые змеи волос беспокойно облепили плечи и лоб, взгляд прожигает! Сергею жестко врезалось в память: вода струится по упругой коже, обтекая соски, и безумная ведьма с перекошенным ртом ближе, ближе - сейчас протаранит окно!
   По ту сторону мокрая ладонь шмякнула в стекло, дом сотряс удар грома...
   И всё исчезло. Да нет, вон она, низко, над кустами!
   Ведьма металась между мгновенных столбов молний, мощные струи змеились, дьявольски отсверкивая на плечах, вдоль чувственного позвоночника.
   - Бесятся бабы, - дал заключение Алексей, - Осень.
  
   18. Принцесса
  
   Она проснулась на крыше нового здания, выглянула из-под теплого крыла. Изморозь мукой обсыпала её полупрозрачную розовую руку. Мириады алмазов блистали в светлых волосах, а перья были посеребрены морозом.
   Предзимнее утро разлилось и застыло. Внизу, в голубом безмолвии, стояли избы, наслаждаясь торжественностью. Магазинчик с красными расписными наличниками просто радовался новому дню, весело закручивались деревянные узоры под крышей.
   Ярое солнце державными, сильными лучами ласкало этот чистый мир, приготовляя к празднику, и играло бриллиантами в русой короне его крохотной принцессы.
   Принцесса осторожно расправила длинное крыло и посмотрела на замерший лес за городом, на далекое, чуть тронутое хрупким льдом озеро. А немного выше, над пушистыми от инея верхушками деревьев, над недвижными озерами, над домами, надо всем молчаливым и сверкающим - от края и до края - разверзлось беспредельное небо - манящее, бездонное, ликующее.
   Существо протянуло руки к свету, к свободе, распластало крылья навстречу Солнцу, и холод обнял тонкое тело, вливая силу.
   Обнаженные стопы прилипают к заиндевелому железу, но черные глаза устремлены вперед, в пронзительную лазоревую пропасть, и невыносимо горячо стучит сердце.
   Шаг, ещё шаг - легкая серебристая фигурка прянула вперед, засвистел под нежным пухом ветер, сдувая последнее сонное тепло.
  

19. Надежда

   Наконец-то Сергей был дома. В своей пустой холостяцкой квартире на семнадцатом этаже. Ночь на работе, ночь у Алекса, днем - работа. Но, в общем-то, зачем ему было торопиться сюда? Дома его никто не ждал.
   Одев тапочки и халат, Сергей заварил кофе, поставил жариться блинчики, и с раскрытым томиком Масахико Симады зашел к себе в комнату. Перелистнул страницу, мельком отметил распахнутое окно - и обмер.
   Она сидела на подоконнике. Солнце светило ей в спину, пронзая почти насквозь. Казалось, что это статуэтка розового хрусталя с синими прожилками и рубиновым огнем внутри. Изящная головка в золотом ореоле волос, лицо скрыто тьмой.
   Сергей бросился через комнату к ней. И почти успел. Было мгновение, - миг - когда он даже касался полупрозрачной кожи, чувствовал её тепло. Он поймал взгляд: совершенно звериный, полный сначала - мольбы, надежды, и вдруг - ужаса, взгляд узнавшего свою смерть. Глаза были абсолютно черные, без белков. Нечеловеческие.
   Тварь отпрянула и ухнула камнем. Сергей высунулся из окна: далеко внизу парило существо с размахом крыльев около пяти метров. Оно плавно скрылось за углом дома-шоколадки напротив.
   Охотник вздохнул. Догонять бесполезно: пока спустишься, пока заведешь мопед... Сергей сжал зубы и в каком-то немом отупении уставился между ладоней на подоконник; не было даже досады - только стояла перед глазами удивительная хрустальная фигура и ощущение тепла в пальцах не проходило.
   Вдруг он заметил нечто в углу, рядом с рамой. Белые линии в пыли: английская "S" и трезубая корона над ней. "Алхимический знак василиска? - удивился маг, - Откуда? Неужели о н а начертила? Как?! Ах да, в ней же душа Ирины... Значит - что-то нашла? Что-то интересное. Что-то интересное, раз не побоялась прилететь прямо ко мне. Но зачем? Торгуется за свою жизнь? Вряд ли мозг гомункулуса настолько сложно организован". Снова вспомнился желтый скелет в подвале, рукопожатие Василия, невиноватый взлохмаченный Шурик... Сергея обдало жаром. Что она нашла? Что?
   Следующую ночь он почти не спал. Только ворочался и пытался успокоиться, а мысли всё шли и шли. Зачем же, всё-таки, Ирина создала гомункулуса? А что, если она хотела помочь Сергею с диссертацией? Значит, он ей настолько небезразличен? "А если, - внезапно осенила догадка, - Это ловушка? Если птица хочет избавиться от преследователя? Кто знает, что на уме у этой твари..."
  

20. Человеческое

  
   Утром в институт нагрянула комиссия из Министерства. Наиль Дамирович, красный, как испуганный лобстер, привел следователя в кабинет Никича. Сергей ждал здесь уже час, хотя руки чесались действовать, искать, немедленно пускаться в погоню. Директор выглядывал из-за спины гостя и выразительно подмигивал - просил быть повежливее.
   Сейчас напротив Сергея, за соседним столом, сидел Виталий, неплохой парень со светлыми волосами и бледной кожей. По-кроличьи подобранные щечки выдавали в нем питерца. Переехал в Казань он недавно, и, казалось, всё ещё продолжает растворяться в невском нерешительном тумане. Даже фигура его, грушевидная, с начинающим расти семейным животиком, заявляла о том, что перед вами специалист высшего уровня, из столицы.
   - Нарушение постановления "О допустимом уровне магии". Создание искусственных существ без согласования, ведущее к угрозе жизни для человека, - сказал он и надолго поджал бескровные нежные губки. Окруженные молчанием, слова следователя казались ещё значительнее. - До трёх лет, с лишением права заниматься практикой.
   - Послушайте, Виталий, - как можно мягче произнес Сергей, - Да, мне было поручено отыскать гомункулуса и уничтожить его. Все три дня я вел поиски. И теперь я бы хотел к ним вернуться.
   - Ликвидацией искусственного существа уже занимаются наши специалисты, - скучно и веско парировал следователь. На боку у него покачивалась кобура, только не как у пистолета, а прямая. - Насколько мне известно, у института нет лицензии на отлов. Вам дали необоснованное поручение. Я очень уважаю Феофана Никича, ведь он сейчас в больнице? Так что постараюсь не отмечать это в рапорте. Надеюсь, в будущем вы, Сергей, не станете способствовать нарушению закона.
   Сергею захотелось сразу очень многое сказать, но он сдержался, только бросил "спасибо".
   Весь день прошел в бессмысленной беготне, срочном составлении недостающих отчетов. Место преступления - лабораторию, где была найдена Ирина - опечатали. Вечером маг сидел в башне, в соседней комнате, и работал. Какая-то мысль всё время крутилась у него в голове, какой-то вопрос подспудно давил и мешал думать. Сергей заставил себя успокоиться и прислушаться. Где-то капала вода. Недалеко, за стеной, скрипуче хихикали домовихи. Зачем Ирине всё это понадобилось? - Вопрос, наконец, всплыл.
   Действительно - зачем? Сергей достал из рюкзака измятый журнал с надписью "Формула АС" и начал листать. На форзаце стояла формула: "счастье = свобода". На одном из полей летучий почерк признавался: "Мы не подходим друг другу, совсем не подходим. Как сиреневый и темно-зеленый. Как изображение зеркала: слишком близко, рукой не достать".
   Маг поднялся и прошелся по комнате. Её рецепт. Очень простой. Очень сложный.
   Сергей встал на подоконник, взглянул вниз. Там не было ничего, никакой опоры, только ожидающее брожение вечернего тумана. И человек поспешно вернулся обратно в комнату.
  

21. Земля

   Моросил дождь, мелкий, липкий. Бесконечный дождь. Всё было серым. Бетонные углы слепых домов переходили в размытый асфальт. Даже сиротливый клочок газона разбух от влаги, и в черной жиже торчали, как волоски, редкие травинки.
   Сергей слез с мопеда: нужно было зайти в аптеку. Случайные прохожие спали на ходу под зонтами, и не видели друг друга. Они шли мимо под дождем и не обращали внимания на тонкую фигурку, которая, как в обноски, пряталась в мокрые крылья.
   Она сидела на холодных ступенях, у забитого досками подъезда. Всюду лилась ледяная вода, вверху и внизу. Вода стекала по её локонам и перьям, плечи были опущены. У неё не осталось больше сил подняться; кажется, серый бетон присосался к ногам хваткой мертвеца.
   Сергей подошел и остановился над ней. Тварь взглянула, и резко вдохнула, и крепче обняла своё нагое тело. С крыльев текли ручьи; она дрожала, всё больше вжимаясь в глухую стену. Но глаза не отводила. Большие черные глаза без белков.
   - Узнала? - охотник сел рядом на корточки.
   - Ты ведь хотела мне что-то показать, верно?
   Палец мага чертил в луже на асфальте. След на воде не сходился, не исчезал. Синее свечение среди тусклой воды: "S" и трезубая корона. Знак василиска.
   Она осторожно посмотрела из-под крыла, слабо кивнула. Удивительная, почти прозрачная рука нерешительно потянулась к светящимся линиям, робко отдернулась, потом снова потянулась.
   - А, тебя манит энергия? - догадался Сергей, - Силы кончились?
   Та, в которой была душа Ирины, медленно и устало моргнула.
   Он уверенно протянул руку и схватил плечо с промокшим оперением. Тварь попыталась отдернуться, но захват у мага был цепкий. С любопытством развернул крыло, которое делало слабые попытки вырваться. Изнутри пушистая подложка оказалась вполне сухой, напоминающей на ощупь шелк.
   - Добротно сделано, - оценил он и посмотрел существу прямо в глаза. Оно хотело отвернуться, куда-нибудь деться, но Сергей поймал взгляд черных расширенных зрачков и проник до дна.
   - Что ты знаешь?
   Тварь дернулась, однако отвести глаза не смогла. Кристальный взор охотника пронзал её, как игла - бабочку.
   - Что ты нашла?
   Но за двумя черными зеркалами всё было переполнено лишь страхом.
   "Бесполезно, - подумал маг. - Покончить со всем этим сейчас..."
   Длинные перья переливались жемчугом. Холодный дождь уже начал облизывать пух подкрылок, которые дрожали от напряжения под неотпускавшей рукой.
   - Как же с тобой быть? - вслух сказал Сергей.
   Розовая, очень нежная кожа, личико, бледное, как у мраморной Афродиты. Взять душу этого цыпленка - вот сейчас, теперь... И никогда не узнать что-то важное о василисках.
   - Покажи мне, - охотник указал на знак, - Я последую на расстоянии, далеко, не буду тебя пугать. Ты даже не заметишь, что я иду за тобой.
   Сергей наклонился вперед; она попыталась уклониться и вжалась ещё сильнее в бетон. Маг поймал и обнял её, трепещущую. Он просунул ладони под мягкое оперение и нащупал округлости - чуть теплые плечи, настолько тонкие, кажется, легонько надави - и хрустнут. Было слышно, как пульсирует кровь и быстро-быстро стучит сердце. Его так просто вырвать: можно сунуть напряженные пальцы между ребер и схватить, как перепелку. Так легко... Ирина будет спасена.
   Тельце дрожало; силы в нем действительно почти не осталось. Перепелка билась в грудной клетке. Только раздвинуть прутья - и схватить...
   Сергей тряхнул головой. Потом набрал в грудь воздуха и направил восходящий поток энергии аккуратно в верхние чакры создания. Оно поначалу заперлось, но полностью экранировать поток не смогло, поток пробил себе дорогу, начал вливаться. Через минуту бледные щечки порозовели. Она глубоко вздохнула, расправила крылья во весь размах.
   Сергей отскочил.
   - Веди!
   Заметался ветер, сыпанули брызги - создание Ирины поднялось метра на три, и, тяжело приникая к земле, полетело между домов. Потом взлетело выше, заскользило увереннее. Сделало круг и двинулось на северо-восток. Сергей немного подождал, оседлал "Конька" и поехал следом.
  
   22. Небо
  
   Лететь! После мокрой, чуждой, мертвой земли снова - лететь. Из сердца по всему телу расходился жар. Тепло проникало в предплечья, в заиндевевшие пальцы, в стопы. Целительный поток ласкал каждую клеточку, до самых кончиков расправленных крыльев.
   Она устремилась ввысь, пронзила обложные тучи. Здесь, в безумно синих небесах, не было дождя, здесь сияло солнце. Солнце улыбалось, грело. Облака, взбитые нежнее самой легчайшей ваты, простирались во все стороны. Безбрежный мир легких облаков. Плавать и нырять в лучах... Синий мир безбрежных облаков.
   Но что-то она забыла. Что-то очень важное там, на земле. Что?.. Что же?.. Надо вернуться.
   Спускалась плавными кругами. Многоэтажные дома-шоколадки, неприступные вблизи, сверху почти не отличались от травы. Лишь Волга, величавая лента, разрезала ландшафт. Но вот река осталась слева, дома возвысились; башня с вывеской "Кафе"... Да! Конечно! Гора, поросшая ельником. Нужно на северо-восток.
   Внизу проносились улицы и дворы. Раскинулась двумя гирляндами проводов автострада, и тут сзади послышалось ворчание мотоцикла. От его взревываний по спине и затылку бежали мурашки. Вспомнился ночной кошмар. Она неуверенно повернула влево, сделала круг. Вроде бы - ничего. Но мурашки не отпускали. Зачем она летит на северо-восток? Нужно на северо-восток... Зачем? Ах, да. Гора с ельником.
   Рев мотоцикла преследовал её. Или показалось? Вот, опять! Открылся городской парк, жар красок - желтый, зеленый, оранжевый. Птица сложила крылья и нырнула в кусты. Под ногами хрустнула жухлая листва, от густого опада пахло карамелью. Лечь на мягкий податливый ковер... Красные гроздья боярышника склонились над ней, баюкая. Хорошо... Просто отдыхать... Недалеко послышался детский голосок:
   - Пап, смотри, ещё скуптура!
   - Это журавушка, - ответил неуверенный басок.
   Сквозь кусты было видно: отец и сын. Мальчик подошел к гипсовому журавлю и погладил по клюву.
   - Какая красивая!
   "Ты красивая", - вспомнился шепот - давно, из сна. Шепот, касанье губ... Сергей! Его же надо привести к Черной Горке, скорее!
   Она встала, потянулась, расправляя плечи во весь размах, сладко вздрогнула всем телом, как кошка. Пара взмахов - и листья разбегаются, остаются внизу.
   - Смотри, папа, журавель полетел! Настоящий! - с восторгом закричали ей вслед.
   За старинные дома, над Казанкой, над одноэтажными кварталами - дальше, дальше, в леса. Потянулись деревеньки, аккуратные прямоугольники грядок, серебристые жнивы в изумрудных лугах.
   И тут, над перепаханным холмом, на неё напали.
   - Грам! - раздалось вдруг, - и ещё: - Грам! Грам!
   Покосившийся домик, возле него - мужик в тельняшке перезаряжает двустволку. Захлебывается лаем собака.
   Птица метнулась прочь.
   - Грам! Грам! - неслось вслед. Лай стоял уже по всей деревне, и сзади, и впереди.
   Она ткнулась в одну сторону, в другую; везде псы рвались с цепей, хозяева задирали головы вверх, кто-то тыкал пальцем и кричал, кто-то - тоже начал палить.
   - Грам! Грам! Грам! Грам! - наваливалось отовсюду.
   Лодыжку ожгло пулей; птица два раза перекувыркнулась в воздухе, дворы прыгнули в лицо. Кое-как выкрутившись, она поймала равновесие. К лесу! К лесу, скорей!
   Приблизились спасительные кроны. Лес - это море с волнами из рощ и вырубок.
   Гвалт вдалеке всё не унимался, каждая собака чуяла птицу и лаяла именно на неё. Дальше от деревень, глубже в чащу.
   Она села на замшелый ствол, глухой, как девяностолетний старец, и зыбкий. Хотелось прижаться щекой к ноге большой сосны, как к отцу в детстве. Шершавая прямая штанина, удивительно мягкая, и бьется под тонкой корой живое, сочное, стремиться к вершине.
   На этом месте когда-то была река, текла под землей. Тепло-охровые сосны подкидывали вверх, здесь, как ключи, били восходящие потоки, фонтаны энергии вставали выше пушистых вершин.
   Она вышла на самую стремнину, расправила крылья и взмыла. Молодой, пахучий от смолы эфир закачал её.
   Два круга над головой Сергея, который отстал на опушке - и по лесной дороге, едва не касаясь стволов, вести его к заветному месту.
   Птица поднялась повыше, чтобы видеть цель. Понижения и спуски плавно покрывало ровное руно хвои. Там, за полуночным ельником, выглядывала Черная Горка. Южный склон холма зарос; а под северным, скалистым и обрывистым, пряталась нора. Птица спикировала к холму; сзади петлял мотоцикл, взрыкивая на кочках.
   Вход был довольно просторным. В пещере тревожно пахло чем-то острым. На полу сидела большая коричневая жаба: не верилось, что бывают такие огромные. Жаба пару раз надула пузырь, переступила лапками. То, на чем она сидела, оказалось вовсе не булыжниками, а тремя яйцами. Они были крупные, наверное, куриные. Точнее - петушиные. Слегка вытянутые, желтые, с пояском посредине.
   - Всё, как описано в литературе! В литературе о василисках! Неужели - гнездо? - сказал возбужденно очень знакомый голос.
   Она обернулась: да, это был Сергей, её Сергей! Улыбался и обрадовано смотрел то на неё, то на гнездо, то на жабу.
   - Слушай, Ирина, как же ты их нашла? Вот спасибо!
   Он засмеялся и помотал головой от счастья. Значит, ничего плохого больше не случится! Теперь всё будет хорошо, Сергей защитит её от охотника. Сергей пришел, и всё-всё будет хорошо. Он же очень сильный, сильный и добрый.
   На лице девушки появлялась, исчезала, снова появлялась пугливая детская улыбка. Ведь Сергей больше не оставит её одну? Одной страшно, холодно.
   Послышался слабый треск. На яйце, лежащем слева, зазмеилась трещина. Жаба издала утробное клокотание и осторожно отошла. Трещина расширилась, показался маленький желтый клювик, подслеповатая головка с гребешком. Из скорлупы выбралась ящерка, раскрыла большие зеленые глазюки и уставилась на соседнее яйцо. Яйцо медленно покрылось серым; оказалось - на его месте лежит камешек. Ящерка, ставшая заметно крупнее, повернулась к другому своему невылупившемуся братцу. Покончив с нерасторопными родственниками, василиск уставился на жабу; та даже квакнуть не успела.
   - Спасибо тебе, спасибо... Только знаешь, тут одно дело есть... - Сергей вздохнул и оглянулся вокруг, будто не находя выхода. Он покусывал нижнюю губу. Почему он смущен? Почему?
   - Понимаешь, Ирина... - Сергей сглотнул, опустил глаза и полез в карман.
   Хочет ей показать какую-то вещь?
   - Ты не обижайся, Ирин, просто нет другого способа... - Сергей, не поднимая глаз, подошел ближе. Неужели - её опять хотят оставить одну? Что он такое говорит?
   - Ты только расслабься, не нервничай. Я постараюсь быстро.
   Голос какой-то чужой... А вдруг - это не Сергей?
   - Вдохни, пожалуйста.
   Мужчина поднял взгляд, ледяной взгляд прозрачных голубоватых глаз. Она узнала его!
   Охотник.
   Птица всплеснула крыльями.
   Охотник распрямился, кидая нечто.
   Оперение уже развернулось, уже пахнуло ветром - но поздно: шарик больно стукнул в грудь, и тело сковало. Как тогда, на болоте! Как тогда...
   - Вот и хорошо, - с облегчением сказал охотник. - А то всё время уходишь.
   Скованная, птица не могла двинуть ни ногой, ни крылом.
   Он медленно приблизился. Лицо напряжено, губы сжаты.
   - Черт, зря я с тобой заговорил, - кадык прошелся снизу вверх, - Теперь трудно... Не бойся, ладно?
   В руке блеснул нож.
   Она не могла пошевелиться, не могла даже зажмуриться. Под черной радужкой глаз бился ужас.
   Охотник подошел вплотную.
   - Прости меня, Ирин. Я делаю это для тебя.
   Рука со сталью размахнулась. Нож полетел и вонзился под сердце; брызнула кровь, всё кругом затуманилось.
   - Черт, надо сильнее... - услышала птица сквозь красную пелену. - Да я и кроликов никогда не резал... Сейчас. Потерпи...
   Раздался довольный писк. Василиск взглядом слизывал кровь с пола, оставляя на её месте бурую гальку. Охотник обернулся, в два прыжка подскочил к ящерке, на бегу закрываясь мотоциклетным шлемом; в сторону полетел окаменевший нож. На полу под шлемом снова раздался писк, на этот раз - недовольный. Изнутри послышались удары клювика о гранит, который тут же пошел трещинами. Охотник спешно проговорил заклятье: трещины заросли. Одновременно раздался ментальный щелчок, и птица почувствовала, что может свободно вздохнуть. Она оттолкнулась, прыгнула в воздух, рванулась к свету.
   Голова кружилась. Легкие обволакивал пряный запах хвои. Ей удалось, она снова свободна! В небесах ничто не сравнится с силой её крыльев, никто не догонит. Ликование уносило к солнцу, теплые потоки гладили вдоль ребер и ниже. Птица вошла в невообразимый пирует, а выйдя из него - рассмеялась.
  

23. Манок

   Палата Феофана Никича была рассчитана на четырех человек, но завлаб лежал в блаженном одиночестве. Операция прошла успешно, правда больной ещё чувствовал слабость и говорил медленно. Сергей принес апельсины, лекарства и хорошие известия.
   - Так что василиску у нас живется сносно, а город вне опасности. Только растет, змеёныш, чересчур быстро: сколько не говорю девчонкам, чтобы не подкармливали - всё равно пробираются. Зовут его "прелесть маленькая".
   - Хорошо, что маленькая, - усмехнулся Никич. - Большую "прелесть" вы стенами не удержите. Гоняй девчонок, гоняй.
   - И всё-таки я не понимаю, - вздохнул Сергей, - Как она обнаружила ту пещеру? Кладка под самым боком, можно сказать, у целого института магов - и никто из нас не догадался! А она - запросто!
   Никич задумчиво сдвинул брови.
   - Понимаешь, Сережа... Человек в окружающем мире определяет предметы и строит логические связи между ними. Для магического существа эти связи будут совсем другими. У него иной угол зрения, поэтому оно находит то, чего не замечаем мы.
   - То-есть сверху - виднее? - улыбнулся молодой ученый.
   - Почему бы и нет.
   В дверь заглянула медсестра и строго постучала по наручным часам, поторапливая посетителя. Сергей засобирался.
   - Кстати, как у тебя с охотой? Может, подманить чем-нибудь?
   - Понимаете, Феофан Никич, это тело безупречно, ничем его не подманишь.
   - Ну, если не получается поймать тело, лови душу, - подмигнул научрук.
   Сергей прищурился:
   - Как её ловить? Манок на душу? Какая же песня у души?
   - А твоя душа, Серёжа, разве никогда не пела? - коварно улыбнулся Никич, - Какая песня у души? Разве не знаешь?
   - Не могу сообразить...
   - Любовь, молодой человек, - с укоризной покивал и рассмеялся старый маг.
   Молодой ученый удивленно посмотрел на руководителя, затем в окно. После продолжительной паузы нахмурился:
   - Эх, Феофан Никич, перо, то, которое я нашел - в Казанке утопло.
   - Стой! - научрук схватил охотника за плечи.
   - Вы что, вам же нельзя, резкие движения...
   Никич отогнул воротник рубашки Сергея и схватил то, что там белело.
   - Вот оно, родимое! - в пальцах завлаба светилось синим в магическом спектре
   маленькое пушистое перышко.
  

24. Ларец Кащея

   В пятницу после обеда институт выглядел покинутым. Больница по сравнению с ним казалась базарной площадью. Коренастый завхоз размашисто шагал по коридору, гремя увесистой связкой ключей. За ним пытался успеть Сергей и на ходу объяснял, что ему срочно нужен клубочек Бабы Яги.
   - Накладная из бухгалтерии у тебя есть? - не оборачиваясь, вопрошал завхоз.
   - Сегодня короткий день, все ушли уже в бухгалтерии! - убеждал Сергей, - Кузьма Юрич, дайте мне клубочек, а накладную я вам потом принесу.
   - Ишь ты, потом! - всплескивал короткими ручками завхоз. - Вот в понедельник всё оформишь - и приходи. Мне домой пора.
   - Да в понедельник поздно будет! - разозлился маг.
   - Ничего не знаю. Без накладной не выдаем.
   - Подождите минутку.
   Сергей вытащил мобильник и набрал главбуха.
   - Абрам Михайлович, вы сейчас дома?
   - Таки да. На дачу с Розой собрались. А що такое?
   - Вы не могли бы... вернуться в институт? - младший научный сотрудник даже запнулся от собственной наглости, - Очень нужна накладная на магическую вещь.
   - Для вас, Сережа - хоть на золотой, извиняюся, унитаз. Трахман услуг не забывает. Сию минуточку буду!
   Через полчаса завхоз размашисто шагал в обратную сторону, к складу. Открывая свинцовые ворота с чугунными заклепками, он задумчиво произнес:
   - М-да, тебе бы душенакопитель выдать... Но на него специальная бумага нужна. Без бумаги - ни-ни.
   - Что за душенакопитель?
   - Ну, Кащеева Игла, какими старые маги пользовались. Видел, небось, министерские с ними?
   Припомнилась кобура на боку у Виктора.
   - Ничего себе - игла! - присвистнул Сергей. - Как такая в утку пролезет?
   Завхоз взглянул мельком на молодого сотрудника и хмыкнул.
   - Раньше-то всё больше было, и утки, и зайцы, - проворчал он, - И Иваны Царевичи, кстати, - тоже. Не проси даже, без разрешения министерства выдавать не положено.
   Сергей спустился на остановку, чувствуя в сумке приятную тяжесть добытого артефакта. Надраенный "Конек-Горбунок" восторженно сиял, словно снежная лавина.
   Из-под мопеда выскочила домовиха в белой эмалированной миске, переделанной под шлем. Домовиха вытянулась в струнку и отрапортовала:
   - Транспортное средство к выезду готово!
   - Ну вот, молодец, - похвалил Сергей, - А то - "коняшку почистить, коняшку почистить"...
   Он сел в седло и включил мотор. У ворот проехались по небольшой лужице; домовиха с тряпкой кинулась под колеса.
   - Куда! - схватил её за шкирку маг, - Дурында, во время движения - никаких уборок.
   Эмалированный шлем хихикнул и нырнул в багажник.
   Сергей вырулил на шоссе, где сразу врубил семьдесят, обрывая на ходу пестрые ленточки с "рогатки".

25. Артефакт

   По проспекту катился клубочек толстых красных ниток. Катился сам, неторопливо, как пообедавший турист. Прохожих, которые норовили на него наступить, клубочек аккуратно огибал. Парень в кожаной куртке встал, как вкопанный, потом погнался за движущимися нитками и попытался пнуть. Клубок подскочил на полтора метра и приземлился точно на ногу атакующему. Парень взвыл: на вид-то клубок был, вроде, легкий. На вид.
   Немного позади на первой скорости ехал белый мопед, сияющий идеальной чистотой.
   Клубочек остановился, подергиваясь; если бы он был человеком, то, возможно, качал бы головой и щелкал в раздумье пальцами. Потом так же неспешно отправился в обратную сторону. Сергей чертыхнулся и - в который раз! - повернул мопед. С "Серым волком" было бы всё куда проще: подключил поисковик к МАГ-порту мотоцикла и езжай себе по навигатору. А таким черепашьим шагом за птицей гоняться...
   Раздался звонок.
   - Ну, как там твой гомункулус? - весело спросил в наушниках голос Алекса.
   - Всё время меняет направление. Такое впечатление, что она летает кругами.
   - Ну, заблудилась значит, леший водит. Или кто там, в воздухе...
   - Планетники.
   - Вот-вот. Ты спец по нечистой силе, тебе лучше знать. Где ты сейчас?
   - На Баумана гуляю. Погоди-ка... Слушай, да она, кажется, в Кремль летит!
   Клубочек деловито запетлял между ног в сторону широченной площади Первого мая.
   Сергей прибавил скорость. Возле строгой островерхой Спасской башни ему преградил путь милиционер. Как ни странно, это был снова Михаил.
   - Сережа! - узнал он. - В Кремль, на мотоцикле!
   Синие глаза смотрели укоризненно и печально. Но сейчас маг никаких угрызений совести не почувствовал.
   - Миша, привет. Мне надо проехать, у меня задание.
   - Какое задание? - вроде бы удивился бывший участковый.
   Ну что тут скажешь?.. Сергей перевел дыхание. Он попытался говорить как можно убедительнее:
   - Понимаешь, Миша. От того, проеду я или нет, зависит жизнь человека... - голос предательски дрогнул.
   - Ну, если так - проезжай.
   Михаил понимающе улыбнулся и освободил проход. На поясе у гибэдэдэшника висела длинная прямая кобура.
   "Так он из министерских! - внезапно понял Сергей, - Ничего себе!.."
   Узкий зев Спасской башни, похожий на устье печи, проглотил мопед. Открылась самая главная улица города, прямая и светлая.
   Клубочек описал неверную дугу между вытянувшихся молчаливым караулом фонарей, закружился на месте, подкатился, прижался к колесу "Конька" и затих.
   - Эй, ты чего? - поднял его Сергей. Поднять было не просто: небольшой моток ниток весил килограмм двадцать. Он мелко дрожал.
   - Да в Кремле каждый камень кровью пропитан, - сообразил Алекс, - Вот маленький и напугался. Здесь же ещё Иоанн Грозный...
   - Ладно, кончай мне лекции по родной истории читать. У кого бы кипяточка спросить? - Сергей развернулся и поехал назад, к воротам. Должны же сторожа обедать?
  

26. Кремль

  
   Сергей стоял на центральной улице Казани, невероятно древней, немыслимо безупречной. Абсолютно ровные ряды окон, словно солдаты на параде, затаили дыхание. Кажется, пройдет миг - и раздастся громовой рев тысячи глоток. Но миг всё длился. В руке мага блестела маленькая чашечка из китайского сервиза, обвитая выпуклыми зелеными драконами. Чай давно остыл.
   Напротив него, шагах в десяти, приземлилось существо с размахом крыльев под пять метров; оно зачарованно глядело на чашку, и глаза были полностью черные. Сергей улыбнулся как можно приветливее, кивком предложил чайку. Птица осторожно сделала шаг на встречу, второй.
   - Ирина, - позвал Сергей.
   Существо встрепенулось. Как будто вышло из транса, посмотрело в упор, в глаза. Её лицо озарилось узнаванием, по нему пробежала неумелая улыбка - но через мгновение мелькнула обида, потом - страх. Сергей кинулся вперед, стараясь докинуть чашку, попасть хотя бы по касательной, однако уже заплескалось белое оперение, и птица снова поднялась в воздух. Летела она тяжело, припадая на левую сторону.
   Сзади приближались гудки сирены. Маг оглянулся.
   Черная "Волга" с мигалкой остановилась, оттуда вылез Виктор и вразвалочку пошел к Сергею. "Ну, всё, - подумал нелицензированный охотник, - Влип".
   Приблизившись, следователь снял с пояса продолговатую кобуру и протянул Сергею.
   - Что это? - не понял тот.
   - Мой табельный душенакопитель, или, как его в народе называют, "Веретёнце Спящей красавицы". Похоже, гомункулус доверяет вам. Нужно только уколоть. Прибор сам поймает душу. Удачи.
  
   27. Птица
  
   Она опустилась на покатую черепицу в самой высшей точке казанского Кремля, башню Сююмбике. Сил больше не было, и крылья слипались. Далеко-далеко за рекой темнеют вольные леса. Слишком долго добираться.
   Рык мотоцикла приближался. Очень скоро он будет здесь.
   Надо лететь, скорее, скорее лететь! Красная башня Сююмбике склоняется над древним городом. Листья, желтые березовые листья носятся в теплых потоках терпкого воздуха, над Городом, под ногами.
   Мотоцикл нагнал, взвизгнул и остановился перед башней. Да, надо лететь, но во всем теле странное оцепенение. Маленькие янтарные сосны за городом тянут к себе, баюкающая глубина зовет, стелет постель. Кажется, слышно пряный хвойный запах.
   Мотоциклист внизу снял шлем, запрокинул голову и уже видит свою жертву. Мышцы не слушаются. Самая пушистая сосна вышла на опушку, встречать, и по-отцовски протянула руки.
   Вот охотник неспешно совершает пасы, и начинает подыматься по воздушной лестнице. Птица подалась назад, отгородившись козырьком крыши. Где-то там озеро в малахитовой оправе, хороводы фей на лугах. Он всё ближе. Идет, неторопливо и неизбежно, с одной целью - убить.
   Усталость не дает даже раза взмахнуть крыльями.
   Неужели она больше никогда не увидит синий мир, взбитые облака? Неужели никогда не почувствует больше свежего, упругого ветра?!
   Из-за парапета поднимается высокий лоб, круглые чувственные ноздри, крупные красивые губы с надменным любованием. Охотник наставляет свои прозрачные, неумолимые глаза. Но он ещё молчит, ещё не произносит заклятия.
   Охотник изучает.
   Пытаясь защититься, она подняла локоть; запястье было обсыпано известкой, словно изморозью. Птица затрепетала, почувствовав, как эти ледяные глаза касаются кожи живота, лба, шеи, охватывают целиком, до кончиков перьев, и властно зажимают каждую клеточку тела. Опутывает, готовит к смерти, чтобы не было больно. Жертва дернулась и застыла, скованная.
   Она больше не смотрела на палача. Её взгляд скользил за крыши, за реку, за деревни, за поля - туда. Там - лес.
   Теперь охотник держал существо полностью в прочной сетке заклятья. Надо только нажать на спуск.
   Одинокая пушинка опустилась осторожно, замерла - и унеслась прочь.
   Охотник схлопнул ладони.
   Её шеи коснулась холодная сталь. Укол...
   К брусчатке долго опускались белоснежные перья.
  

28. После

   Когда веретенце было принесено к изголовью Ирины, больная очнулась. Совсем ничего не говорила, никого не узнала. Доктор Алекс прописал ей постельный режим. Он лично выставил всех из кабинета.
   Сергей покинул институт, вышел на шоссе и зашагал по серому, сухому от мороза асфальту, упрямо не сводя глаз с дороги.
   Счастье абсолютной свободы... Может быть. Но все ли возраста способны к нему?
   Вспомни, как манит в 16 лет полоска высоты между крышами домов? Ради каждого оттенка синего, фиолетового, черного со звездами неба стоит оставить всё, нужно только сильней оттолкнуться от земли! "Почему же у меня нет крыльев? - вопрошаешь ты. - Взмахнуть руками, лететь туда, сию же минуту лететь!" И эйфория, и тоска взрываются по очереди сверхновой в грудной клетке... В 16 лет груды годов впереди так легко отдать за миг счастья.
   А потом... Потом мы слишком привязываемся к земным удовольствиям. Недавно съеденный обед приятно тяжелит желудок. Тебе уже нравится думать о своих, таких важных, обязанностях. Ты теперь стыдишься смотреть вверх. Наверное, весь жизненный путь - это путь от неба к земле.
  

29. Он и Она

  
   Прошло четыре недели. Они сидели в комнате на семнадцатом этаже, снаружи злилась октябрьская непогода. Отопление ещё не включили, и было холодно, но комната понемногу согревалась дыханием двоих. По радио негромко пела Сурганова:
  
   Я знаю женщину - Молчанье.
   Усталость горькая от слов
   Живет в таинственном мерцанье
   Ее расширенных зрачков.
  
   Ее душа открыта жадно
   Лишь медной музыке стиха,
   Пред жизнью, дольней и отрадной
   Высокомерна и глуха.
  
   - Пока ты болела, комиссия прошерстила весь институт, - рассказывал Сергей, - Главу вашей лаборатории уволили за нарушение техники безопасности. Тебе влепили строгий выговор.
   Ирина чуть-чуть пожала плечами в пуховой шали, словно слушала прогноз погоды и сказанное её совсем не касалось. Девушка как-то зачарованно глядела в окно.
  
   Она светла в часы томлений
   И держит молнии в руке,
   И четки сны ее, как тени
   На райском огненном песке.
  
   - Ну и кто у нас теперь новый глава лаборатории? - спросила, скорее, из приличия.
   - Я, - скромно улыбнулся Сергей. - Феофан Никич вернулся из больницы и предложил кандидатуру своего почти защитившегося сотрудника, а директору просто некуда было деваться.
   - Так ты теперь - моё новое начальство? - оживилась девушка. В её карих глазах снова заплясали искорки - впервые после болезни.
   - Да, и как ваш руководитель, Ирина Витальевна, - взял делано-строгий тон Сергей, чуть-чуть кривя губы, - Хотел бы внести коррективы в вашу последнюю работу!
   В комнате стало заметно теплее.
   Он достал журнал с надписью "Формула АС", сел рядом с Ириной, открыл на форзаце, где стояло "счастье = свобода", и вывел:
   Бытиё + свобода = 1
   Счастье = Бытиё * Свобода
   отсюда:
   Бытиё = 0,1, Свобода = 0,9, отсюда:
   Счастье = 0,1 * 0,9 = 0,09
   Но если:
   Бытиё = 0,5, Счастье = 0,5, отсюда:
   Счастье = 0,5 * 0,5 = 0,25.
   Под жирной чертой Сергей написал:
   0,25 > 0,09.
   - Вот так, - улыбнулся по-доброму новый заведующий ЛИТЭ и протянул журнал девушке, - Для свободы нельзя жертвовать бытием. Впрочем, как и для бытия - свободой.
   - Оставь себе, - Ирина отвернулась, подошла к окну. Постояла - и вдруг разом распахнула створки. В комнату ворвался ветер. Он растрепал волосы Ирины, смахнул со стола чертежи и вымел махом всё тепло, что они вдвоем надышали.
  

30. Она и Он

  
   И тогда зажгли свечи, включили музыку, неловко переступали в вальсе. У матери в шкафу нашлась распечатанная бутылка вина, густое, красное лежало на дне бокалов. А потом он и она легли вместе в накрахмаленные тяжелые простыни. И всё было хорошо, но когда наступило время...
   - Слишком просто, - с отчаянием сказала она, - Совсем не так.
   И выскользнула из кровати.
  

31. Окно

  
   Сергей прошел на кухню и заварил себе кофе. Он хмурился. Теперь, когда неразбериха прошла и жизнь снова вернулась в спокойную колею, аромат приключения, погони окончательно рассеялся.
   Теперь совсем другая ситуация. Он обязан заботиться об Ирине, о непутевом Сене, поднимать на ноги ЛИТЭ. Работы полно. Не побегаешь...
   Привычная тяжесть, по которой он, оказывается, даже успел соскучиться, безвыходно и приятно наваливалась на спину. Вокруг сгустилось неожиданно спокойное разочарование. Абсолютная свобода... Миф.
   Вдруг в коридоре засвистел ветер. Половица у входа шевельнулась, заплясала, как ковер-самолет: на лоджии открыли окно. Под ребрами сильно застучало, оборвалось, и Сергей кинулся в спальню. В спальне никого не было, дверь на балкон слабо раскачивалась. Декабрист и горшки с алое сдвинули в сторону, желтый виниловый утеплитель свисал отодранный, и за открытой настежь створкой, в сиреневой рассветной ясности, всходила на всё небо торжествующая фигура Макоши.
   Сергей схватился за раму и выглянул. Внизу, во тьме, сплетались полосы тумана.
   - Ирина! Ирина! - крикнул он вниз. Голос охрип и срывался. Тьма не ответила.
   "Зачем? - подумалось в этот миг, - Зачем были все усилия, слова, чувства?!"
   Казалось - это не силуэт богини, а огромное, немыслимое горе встало во всё небо, и под ним исчезли, как блики, лаборатория, диссертация, сама жизнь с её тревожными мелочами.
   "Почему?! Почему она так поступила с собой... И со мной - тоже?!"
   Тут послышался всхлип. Ирина сидела в углу, положив голову на согнутые колени. Он подошел, сел рядом на пол, обнял девушку за плечи и зашептал на ушко.
   Сергей нашептывал, Ирина перестала плакать, слушала. За окнами было тихо, ничто не двигалось, не трепетало. Свободный ветер приобнял зарю и залег с нею в камыши на Волге. Сиреневая фигура Макоши постояла ещё немного над Казанью - и отпустила своих птиц, расплылась, растаяла.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   В романе использованы:
   - текст песни "Я Знаю Женщину Молчание", группа "Сурганова И Оркестр" (Ст. Н. Гумилёв);
   - отрывок из поэмы "Мцыри" М.Ю. Лермонтова.мы " -екст
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   7
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"