Владимир КОЛЫШКИН
МАРКШЕЙДЕР
Памяти Эмиля Федоровича Бачурина,
первооткрывателя аномальной зоны в Молёбке, посвящается.
Сергей развернул карту. - Вот она, деревня Похлёбкино. А там, значит, речка Похлёбка... - Он указал на серебристую ленту, вьющуюся среди зарослей ивняка. - Шеф, у нас какой сейчас будет азимут? - Ядрит твою налево - у нас будет азимут... Давай, двигай на север триста метров. - Прямо на север не получится, тут болото. - Ну, тогда дуй на север через северо-запад. И побыстрей, всю замеры мы должны сделать за три дня. Петр Васильевич стал устанавливать теодолит на треноге, а помощник с рейкой на плече потащился в обход болота. Начал накрапывать мелкий дождик. Только этого нам не хватало, подумал Петр Васильевич, вынул из кармана несвежий носовой платок и принялся протирать окуляр и объектив теодолита. Вскоре запищала рация. Петр Васильевич щелкнул кнопкой и сказал : "Прием". "Шеф, я прибыл на место, подкорректируйте, прием". - "Поставь рейку правее метра на два, еще чуть-чуть. О'к. Держи вертикаль". Петр Васильевич записал цифры съемки в журнал, капли дождя падали на бумагу, цифры расплывались. К вечеру они промокли, замерзли и проголодались. Самое время было идти в деревню и проситься на ночлег. Они спустились с горы, миновали маленький лесок. Впереди была открытая холмистая местность вплоть до самой деревни. - Ну-ка, остановись чуток, а то я задохся, - сказал Петр Васильевич, садясь на пенек и снимая сапог. - Ноги все промокли к чертям... - Наверное, вы черпанули, когда мы речку переходили вброд... - Между прочим, эта уральская деревня, Похлёбкино, прославилась на весь Советский Союз. - Слыхал, - ответил Сергей, закуривая. - Типа того, что НЛО тут всякие летают. - В 81-м году я в этих краях встретил первый летающий шар... - Ага. Вы рассказывали. Петр Васильевич, нахмурившись, принялся отжимать сырые портянки и переобуваться. - Сейчас зайдем в сельсовет, спросим насчет переночевать. - Хорошо бы пожрать... борщеца горяченького! - размечтался Сергей. - Интересно, у них тут столовка есть?" - Это вряд ли, - Петр Васильевич притопнул резиновым сапогом, подхватил треногу с теодолитом, закинул сумку на другое плечо и скомандовал: "Вперед". Они двинулись через мокрое поле, ощетинившееся скошенной травой, потом шли по раскисшей глиняной дороге, скользкой и липкой. Предсельсовета - крепкая, еще не старая женщина, лицом и фигурой похожая на уральских каменных идолов, приняла их радушно, несмотря на внешнюю свою суровость. - Откель такие? - спросила она, разглядывая снаряжение чужаков. - Маркшейдеры мы, - сказал старший, плотного сложения мужчина. - Из евреев что ли будете..? - В глазах председательши отразилась нечто вроде жалости. - Почему из евреев? Я - Петр Васильевич Бичурин, а это мой помощник Сергей Желобков. А маркшейдеры - таково название нашей профессии. Маркшейдер - это по-немецки, означает - горный инженер или техник, специалист по пространственно-геометрическим измерениям в недрах земли и на соответствующих участках ее поверхности с последующим изображением на планах... - А-а, так вы землемеры! - Ну... пусть будет так... - Тогда уж - геодезисты, - вставил слово Сергей и кривовато улыбнулся. У него слева вверху не было зуба, и он слегка кривил губу, чтобы прикрыть дефект своей внешности. - А это у вас что? - спросила председательша, указывая на черные коробочки, висевшие у гостей на груди. - Это рации, - ответил Бичурин. - А вы, часом, не шпионы будете? - засмеялась баба. - А то у нас как-то словили одного. Все выспрашивал, выведывал, где тут у нас находится космодром пришельцев. Ну, его сдали куда следвует, оказался американским шпионом. - Нет, не шпионы мы, смею вас заверить. Нам без рации никак нельзя. Мы ведь в паре работаем и на большом расстоянии друг от друга... Вот и приходится переговариваться по рации. - Ну, проходите, раздевайтесь, - любезно сказала хозяйка. - Меня зовут Зинаида. Сейчас я вас накормлю горячей похлебкой. Да, у нас по-простому, борщей, каких любит ваш помощник, мы не варим, зато вкусная похлебка завсегда найдется... Рукомойник вон там, в углу. - Слышь, Василич, - прошептал Сергей, когда они, тесня друг друга плечами, мыли руки, громыхая соском рукомойника, - откуда она знает, что я люблю борщ? - У тебя на физиономии написано, - ответил Петр Васильевич, набирая полную пригоршню воды и плеская себе в лицо - широкое, обветренное, с волевым подбородком. Похлебка и в самом деле оказалась дюже вкусной: наваристая, мясная, пахнущая таинственными травами. - А что, правда, у вас тут тарелочки летают? - спросил Сергей. - А как же, - ответила Зинаида, - иногда пролётывают ишо по привычке, но теперьча редко, а раньше-то, при Горбачеве, от их прям отбою не было. Так и шастали тут... А вы чё тут землю меряете, никак строить что намечаете, так знайте, мы против стройки. - Тут, хозяюшка, намечается прокладка подземной железнодорожной ветки, - объяснил Бичурин, - так что не беспокойтесь, землю вашу трогать никто не собирается. Во всяком случае, на поверхности. - Тю! Никак метро строить собрались? Так здеся вам, поди, не город... - Нет, просто подземная железная дорога. На случай войны... но это тс-с... гостайна. Зинаида понятливо кивнула. Наш человек к гостайне привык относиться уважительно. В доме предсельсовета спальное место нашлось для одного Петра Васильевича. А его помощника любезная хозяйка отвела в соседнюю избу, к какой-то молодухе Клавке. Можно сказать, Сереге повезло. Остальное население деревни, как сообщила Зинаида, были люди в возрасте. Уставший Петр Васильевич мгновенно уснул на свежих простынях. Ведя кочевой образ жизни, он привык засыпать в любом подходящем месте, лишь бы сверху не капало. Но среди ночи, как обычно, проснулся. Было тихо, словно уши ватой заложило. Даже собаки не брехали. Лунный свет вливался в проемы небольших окон, выбеливал неровные прямоугольники на деревянном полу. Петру Васильевичу захотелось по-маленькому. Надо было идти во двор, искать туалет. Петр Васильевич поднялся и, как был в майке и трусах, на цыпочках пересек комнату. Пройдя кухню, он посмотрел в сторону комнаты хозяйки. Дверей там не было, лишь легкая занавеска прикрывала проем, да и та сейчас была сдвинута. Он глянул только мельком, но и этого хватило, чтобы увидеть в полутьма белую простынь и откинутое одеяло. Кровать была пуста. Хозяйка отсутствовала. Черт, слегка огорчился Петр Васильевич, ей, наверное, тоже приспичило именно сейчас в туалет. Надо переждать, а то неудобно встречаться в полуголом виде в таком интимном месте. Петр Васильевич вернулся к себе в комнату. Послонялся по углам, зевая и почесываясь, поразглядывал фотокарточки, развешанные на стенах. Молодая Зинаида и бравый матрос, вероятно, ее муж, который, столь же вероятно, уже давно отправился в безвозвратное плавание. Доверчиво сблизив головы, они бесстрашно глядели в свое светлое будущее ясными глазами. Казалось, прошла малая вечность, но он так и не услышал, чтобы хозяйка вернулась на свое ложе. У Петра Васильевича мелькнула даже мысль, а не открыть ли окно в своей комнате, да не выпрыгнуть ли на улицу. Но он отверг эту крамольную мысль. Не хватало ему, чтобы кто-нибудь из местных увидел его, лазающего в окна, еще подумают чего... Наконец, терпение его лопнуло гораздо раньше, чем мочевой пузырь. Петр Васильевич вышел на задний двор, натянув на босые ноги влажные еще резиновые свои сапоги. Дощатый нужник отыскался сразу в дальнем углу участка, по краям которого вдоль забора тянулись заросли малинника. К счастью, хозяйку он не встретил, но и в нужник не пошел, а только сунулся туда и сразу обратно, ибо в этом вонючем домике не было видно ни зги. Он стал под яблоню, начал бесшумно мочиться на ствол. В этакую минуту излияния русский человек обычно смотрит в небо. К ночи тучи ушли, обнажив звездный бисер. А посреди этого великолепия сияла полная луна, как огромный природный фонарь освещала местность. Луна была настолько большой, что не составляло труда разглядеть кратеры на ее поверхности и все сухопутные моря в виде темных пятен. В ночном небе призрачной белесой размытостью пролетел неопознанный объект. А, может, это была просто большая птица: аист или журавль. Однако они припозднились. На дворе уже осень, того и гляди, заморозки ударят. Петр Васильевич поежился от ночного холода, сорвал, маячившее перед глазами одинокое яблоко, обтер плод о майку, хрустнул сочной мякотью. В избу он вбежал, весь дрожа от холода, и с наслаждением нырнул под одеяло. С минуту его колотило, а потом блаженное тепло уволокло сознание в омут сновидений. Работа у них чего-то не ладилась. Проклятая местность была словно заколдована. Цифры замеров не совпадали при повторе, приходилось перезамерять по нескольку раз. Это выматывало и раздражало. Чего-то тут с пространством неладное творилось. - Это все оттого, что здесь аномальная зона, - авторитетно заявил Петр Васильевич. - Я это предвидел. Потому и взял старое оборудование. Оно хоть худо-бедно, но работает. А электронные тахеометры здесь вообще не пашут.. - Похлебский треугольник, мать его... - плюнул Сергей. Во вторую ночь Петр Васильевич спал дурно. В голове все крутились цифры, которые никак не хотели сходиться. Теперь сходитесь, говорили секунданты. Он вздрагивал, просыпаясь. Среди ночи он услышал, как хозяйка встала, вышла во двор и долго не возвращалась. "Может, у нее где-то недалече заимка имеется, и она там самогон варит. По ночам. Чтоб участковый не застукал. Я бы сейчас грамм сто не отказался выпить..." В третью ночь, как только услышал он, что скрипнули пружины хозяйкиной кровати, решил проследить за этой странной женщиной. Её таинственные ночные визиты неизвестно куда просто-таки заворожили его. Пришлось ему вспомнить все военные хитрости, которым он научился, служа в погранвойсках. Неслышным шагом пограничника крался он за "нарушителем". Дверь, ведущая во двор, была приотворена, и Петр Васильевич сразу увидел Зинаиду, стоящую посреди участка. Босая, в белой долгополой ночной рубашке из простого материала Зинаида походила на некую святую, которая вышла помолиться под открытые небеса. Он глядел в щелку, стараясь придерживать дверь так, чтобы та случайно не скрипнула. Зинаида стояла, вся облитая лунным светом, протягивала руки к небу и вправду словно молилась. Вдруг он понял: черт! Она же лунатик! Сейчас на крышу полезет. Вот почему он в первый раз ее не увидел. Потому что на крышу не посмотрел. Петр Васильевич не знал, что предпринять. С одной стороны хотелось остановить больную, с другой - помнил, что делать этого не следует. Насильно разбуженная, она может испугаться, и с ней случится припадок. Пока он думал да решался хоть на что-нибудь, Зинаида бесшумно и грациозно поднялась в небо. Подол ее рубашки затрепетал под ветром, она сделала разворот на левое крыло, то есть, на левую руку, и на бреющем полете пронеслась над домом соседа, потом набрала высоту и улетела в сторону леса. "Святые угодники!.. Ну, не на шабаш же она полетела, в самом деле, - ошалело подумал маркшейдер. Как человек образованный, он ни в какую нечистую силу не верил, только в святую науку. "Вот она, зона-матушка, что с человеком делает! Это же настоящая левитация!!!" Четвертый день их пребывания в деревне выпадал на воскресенье, и они с помощником устроили выходной, несмотря на то, что существенно отстали от графика. Сергей ушел гулять со своей молодой хозяюшкой. Видно, что парень увлекся девонькой. А что, оба холостые да незамужние, чего бы не порезвиться. Весь выходной Петр Васильевич провел с Зинаидой, исподтишка наблюдая за её поведением. Все хотел спросить про левитацию, да что-то стеснялся. А вдруг это у нее своего рода летучий лунатизм, и она все эти пируэты в воздухе проводит в сонном состоянии. А, проснувшись, ничегошеньки не помнит. Зачем смущать женщину. Неизвестно, как это отразится на психике, если сказать ей о ночных полетах, про которые она ведать не ведает. В четвертую ночь Зинаида опять вышла во двор. "Как на работу ходит, - подумал Петр Васильевич, крадясь за ней. - Авиаторша...". На сей раз он был не столь осторожен, уверенный, что женщина, находясь в трансе, не услышит его шаги. Он даже дверь раскрыл, не таясь. Зинаида обернулась. Петр Васильевич весь облился потом, несмотря на осенний холод и более чем легкую свою ночную одежду. Зинаида улыбнулась и поманила мужчину. Как сомнамбула, Петр Васильевич спустился с крылечка и пошел по тропинке сада. В трусах и майке. И босиком. - Хочешь, полетим вместе? - сказала Зинаида. - Хочу, - прошептал он и даже не удивился, и не спросил себя, а способна ли поднять летающая женщина мужика, весом под восемьдесят кило? Зинаида взяла Петра Васильевича за руку, и сразу холод, который поколачивал его, пока он шел, куда-то делся, вернее его оттеснил внутренний жар. Горячая волна так и поперла изнутри, аж жарко стало. Все правильно, подумал Петр Васильевич, у птиц температура тела за сорок, чтобы не мерзнуть в полете. Вот она мне температуру и поднимает, чтоб там, в холодных небесах, не околеть. - Оп! - сказала Зинаида, и они взлетели. У Петра Васильевича перехватило дыхание, но он справился с избытком кислорода, бившим ему в рот. Они приноровились друг к другу и полетели ровно. Невысоко. Зинаида не хотела пугать мужчину, не привыкшего еще к полетам. А Петр Васильевич подумал, что со стороны летящая пара - мужчина и женщина - похожа на картину Марка Шагала. Шагал любил такие сюжеты. А, может, он тоже с чем-то подобным сталкивался? - Кто такой Шагал? - спросила Зинаида, плавно набирая высоту. Петр Васильевич, без труда летевший рядом, мельком перебрал в уме некоторые периоды жизни знаменитого художника, насколько помнил. - Достаточно, - сказала Зинаида, - неужели и вправду он прожил сто лет? Крепкий, видать, был этот витебский мужик. Внизу земля окуталась мраком, лишь кое-где перемигивались пригоршни огоньков, то были соседние деревни. Только огромная луна сияла так, что своим светом притягивала к себе внимание, как свет фонаря притягивает мотыльков. - Ну, куда бы ты хотел полететь? - спросила Зинаида, когда Петр Васильевич немного освоился с полетом и перестал дергаться. - На Луну, - пошутил Петр Васильевич. - Еще пацаном мечтал пройтись по ней. По пыльным тропинкам, так сказать, далеких планет... хе-хе! - Ну, тогда держись, - сказала Зинаида и стала резко набирать скорость. Петр Васильевич, как ни странно, не отстал, словно мощное течение подхватило и несло его рядышком с этой удивительной женщиной. Они прошли атмосферу. Земной шар, окутанный голубой ватой, стремительно удалялся, словно проваливался в звездную бездну. А навстречу, с другой стороны этой бездны, вырастала, ослепительно сияя, обнаженная Луна, вечный спутник Земли. Петр Васильевич вдруг все понял. Ну, конечно, он спит и это все сон. Иначе невозможно объяснить, как он может продолжать дышать в безвоздушном пространстве. И где, кстати, господствует убийственный холод, так называемый абсолютный нуль, - 273 градуса по Цельсию. Меж тем Луна приблизилась настолько, что закрыла собой весь небосвод. "Сядем вон на том участке, - сказала Зинаида, личный ракетоноситель Петра Васильевича. - Люблю там гулять. Место ровное, тихое..." "Да уж, подумал Петр Васильевич, тише места не найти, в безвоздушном пространстве звуки не распространяются". Однако он прекрасно слышал Зинаиду. Ясное дело, сон. Но какой продолжительный и логичный. Они совершили посадку мягко, как два перышка. Куда ни посмотри, кругом камни, да серая пыль. Тоскливое, однако, место, подумал Петр Васильевич, глядя на отдаленный кратер и зубчатую гряду гор на горизонте. Впрочем, горизонт был несуразно близко, казалось, протяни руку... Петр Васильевич присел на корточки, протянул руку и поднял камень. Он был непривычно легкий в условиях пониженной гравитации Луны. Это образованный горный инженер знал хорошо. Присмотревшись, Петр Васильевич с удивлением обнаружил, что камень удивительно походит формой на окаменевший панцирь трилобита. Такие находки были не редки во время проведения горных работ или в штреках шахт. Это древнейшее животное жило в первобытных океанах Земли полмиллиарда лет назад. Черт возьми! Неужели же и здесь когда-то тоже были океаны или моря? И шли дожди, и был воздух, которым можно было дышать. И здесь кипела жизнь. Пока не улетучилась атмосфера, вследствие малой силой тяжести. Петр Васильевич показал находку Зинаиде, но ей это было не интересно. Петр Васильевич спрятал камень за пазуху. Майка даже не оттянулась. Маркшейдер подсмыкнул трусы и побежал догонять свою даму. Идти было необычайно легко. Особенно удобно оказалось передвигаться кенгуриными прыжками. Цепочка следов тянулась за ними: отпечатки босых ног, навеки застывшие в лунной пыли. Так прогуливались они, дыша экологически чистым вакуумом. Петр Васильевич совсем не удивился, когда увидел, что навстречу приближается такая же парочка. Молодуха Клавка была одета в модную коротенькую ночную рубашку со шнурковыми лямочками. А, может, это было платье, Петр Васильевич не очень разбирался в молодежной моде. Зато на Сереге, вне всякой двусмысленности, были надеты спортивные трусы с лампасами и футболка с надписью "Оршавин". Парочки поприветствовали друг друга. Женщины стали судачить о своем, а мужчины о своем. Петр Васильевич показал помощнику найденного трилобита. Серега повертел в руках окаменелость, хмыкнул и попытался закурить. Спички в вакууме не зажигались. Петр Васильевич сказал: "Теперь я понимаю выражение коллективный сон". - Ну, как вам моя Клавка? - спросил напарник. Бичурин молча показал большой палец. - Вот что, Высилич, я, наверное, подам на расчет, перееду сюда, в Похлёбкино, да и женюсь на Клавке. Как, шеф, одобряете? - Всей душой приветствую твое решение. - Да и вам, Василич, не мешало бы, как грится, завести спутницу жизни. Не век же вам бобылем маяться. Мужик вы еще не старый, да и Зинаида женщина видная, как раз для вас. Опять же одинокая... - А что, хорошая идея. Останемся в Похлёбкино, проведем им здесь метро... Они засмеялись весело. * * *
На станции, в ожидании поезда на Пермь, они пили из горлышка бутылочное пиво. У Бичурина было гадкое настроение. Неужели все это был только сон? Прекрасный сон. Несбыточный, как все сны. И тут он вспомнил о своей находке. Быстро раскрыл рюкзак и стал вытаскивать вещи, раскладывать их на лавочке. - Василич, вы чё? Сейчас поезд придет... - встревожился помощник Серега. - Вот он! - воскликнул Петр Васильевич, сжимая в руке трилобита. - Вот это я нашел на Луне! А ты не верил... Помощник взял окаменелость, повертел, хмыкнул. - Так это вы на Стрелке подобрали. Ну да, квадрат Q-16. Там высокий берег, выход пород. "Слоёный пирог" аж до самого кембрия. Речка размыла кембрийский пласт - вот там вы и нашли этого трилобита. - Точно? - начальник с сомнением посмотрел на помощника. - Век в поле не ходить! - экспансивно поклялся помощник, закуривая. Бичурин стянул с головы вязаную шапочку, взъерошил мокрый седоватый ёжик волос: - Пр-р-роклятый склероз! * * *
Через пару лет Бичурин вышел на пенсию. Продал квартиру в Перми и купил старый дом в деревне Похлёбкино, окончательно перебрался туда. С Зинаидой их совместная жизнь не сложилась, но поддерживали соседские отношения. Сергей женился на Клавдии, но в деревне остаться все-таки не захотел, увез жену в областной центр, город Пермь. Однажды ночью, во время очередного патрульного полета, Зинаида увидела в направлении своей деревни зловещие отблески пожара. Когда она подлетела к родному селению, дом Бичурина уже полыхал вовсю. Пока разбудили деда Федора, пока он второпях сгонял тучи и вызывал ливень, дом успел сгореть дотла. Вместе с новым хозяином. Правда, местная ясновидящая Марфа Никитична Колобкова высказывалась в том смысле, что Петра Васильевича забрали пришельцы, а дом, дескать, запалили для отвода глаз. Как бы там ни было, но свой земной путь маркшейдер Петр Васильевич Бичурин закончил. Мир праху его! --------------------------------------- ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА: Я много раз видел Эмиля Федоровича Бачурина, первооткрывателя аномальной зоны М-ского треугольника, начиная с середины 80-х и до 90-го года, когда он приходил с лекциями в наш Проектный институт (Филиал Газпрома РСФСР). 24 февраля 2009 года Эмиль Федорович при невыясненных обстоятельствах трагически погиб в своем доме в Молёбке. --------------------------------------- Рассказ написан 5, 6, 7 ноября 2010 г.
