Владимир КОЛЫШКИН

ТЕТЯ АСЯ СЛАБА НА ПЕРЕДОК

  

  

   Колян давно слышал от соседей, что тетя Ася "слаба на передок". Но что означала эта фраза, он не догадывался по малолетству. Через три года Колян как-то сразу вырос и обогнал своих сверстников по росту и возмужалости. В свои 16 лет он выглядел вполне по-взрослому.

   Однажды, стоя на площадке, он ждал лифта, чтобы ехать к себе на пятый этаж. От нетерпения вертел ключи в руках. И вдруг выронил связку. Ключи - дзинь! - упали на пол и, о подлость! юркнули в единственную дырочку в полу, что была перед лифтом. Связка улетела в подвал.

   Колян стал на карачки, заглянул в круглую дыру, оттуда дуло холодом и было темно. Кипец, подумал парень.

   Эта была катастрофа! Сегодня была пятница. Родители уехали на дачу, а Колян уже представлял, как он проведет выходные без родителей. То есть, вольная птица, у которой есть свое собственное гнездо. Можно было пригласить Наташку и устроить вечер при свечах.

   Может, удалось бы уболтать её на что-нибудь... И тут такой облом! Хотелось плакать, как последнему сопляку. Подумалось, залезть в подвал, но подвал закрыт на замок, а слесаря из домоуправления, конечно, уже все разбежались. Вот же невезуха!

   Остаются два выхода. Три дня бедствовать без жратвы, денег-то с собой кот наплакал, или ехать на дачу на электричке зайцем. А если высадят, писячить по шпалам!.. Тупик, бляха-муха.

   Тут дверь подъезда хлопнула, и вошла тетя Ася - женщина лет тридцати. В руках у нее была сумка с продуктами.

   - Здравствуйте, - сказал Колян, косясь на торчащий французский батон из сумки соседки.

   - Привет, Коля! Что, лифт не работает?

   - Работает, только у меня авария случилась...

   - Резинка на трусах лопнула?

   - Да не... - покраснел парень.

   И он вкратце изложил ситуацию.

   - Понятно, сказала тетя Ася. - Хочешь, идем ко мне, я тебя обедом накормлю. Ты, поди, не евши...

   - Да не... я к Вовке пойду... - неуверенно сказал Колян и невольно сглотнул голодную слюну.

   Проклятый батон с хрустящей корочкой овладел его сознанием.

   - К какому Вовке? Тимонину что ли?.. Да у них у самих жрать в доме нечего, еще тебя кормить будут.

   Это была правда.

   - Давай, пошли, не стесняйся. Соседи мы или нет? - настойчиво сказала тетя Ася, нажимая вызов лифта, и, когда двери с треском распахнулись, взяла под локоть Коляна и втянула внутрь кабины.

   Лифт дернулся и поехал, натужно гудя. Колян впервые стоял так близко от тети Аси. Раньше как-то не попадало, чтобы вместе ехать. Колян глянул на соседку сверху вниз, она посмотрела в ответ снизу вверх. Колян увидел, что у неё глаза как у молодой девушки - четкие зрачки, голубого цвета радужка. И нос ничего себе, аккуратный такой. А губы, хотя и ярко накрашены, так и напрашивались на поцелуй. Если бы это была Наташка, Колян попытался бы ее поцеловать. Но это была тетя Ася, старуха в понимании молодого человека, но вот так близко, казалась молоденькой. У нее даже морщин не было возле рта, как у мамы. И пахла она приятными духами.

   Вдруг Колян вспомнил, что тетя Ася "слаба на передок". Теперь-то он понимал, что это значит. И у него вдруг все всколыхнулось с трусах. В животе стало горячо, а дружок, с которым он играл иногда, когда припрет, встал с такой силой, что головка коснулась пупка, когда Колян слегка согнулся. Щеки горели как огонь. Колян не знал, куда глаза девать.

   - А ты стал совсем взрослый, - сказала тетя Ася. - Как время-то бежит...

   - А по мне так оно тащится еле-еле... Хочется в армию скорее пойти.

   - Ох! Какие мы мужественные! В армию рвется парень... Другие, наоборот, стараются отмазаться, а этот...

   Тут они приехали. Тетя Ася жила на два этажа выше. Выйдя из лифта, добрая соседка достала свои ключи (вот как делают умные-то люди, обругал себя Колян), быстро открыла дверь, и широким жестом пригласила парня в свое жилище.

  

  

   На кухне жарилось, парилось, булькало и скворчало. Тетя Ася готовила - не то ранний ужин, не то поздний обед. Колян сидел в гостиной и, как голодный волчара, втягивал в себя вкусные запахи, которые ползли из кухни. У тети Аси, кроме всего прочего, были два мягких кресла, наверное, дорогущие, и новый цветной телевизор "Горизонт". На экране выступал Горбачев, что-то говорил о Перестройке, и все депутаты сидели с важными лицами и слушали его. Колян тоже слушал вполуха, а сам размышлял, так ли уж слаба на передок тетя Ася, как это говорил дядя Захар. Он соврет - недорого возьмет, обычный мужской треп. Разве он, Колян, не рассказывал Юрке-дурачку, как он еб...л Наташку, а на самом деле вовсе и не еб...л, хотя там, на свадьбе у Игоря, куда он случайно попал, все лежали на полу, и рядом была Наташка, и он мог бы, наверное, если бы, но он только руку положил ей на грудь и больше ничего не хотелось, потому что у него к Наташке чистые чувства, а когда чувства чистые, то о сексе думать не хочется, да и не поднимался у него. А тут ТЕТЯ АСЯ! Взрослый человек. Да она ему как двинет по роже, если он чуть заикнется или какое поползновение устроит... Ой!

   От неожиданности он даже подпрыгнул на сидении. Это из кухни вдруг вышла тетя Ася, уселась боком к нему на мягкий подлокотник и приобняла одной рукой.

   - О чем задумались, вьюноша?

   -  Так... ни о чем... доклад вот слушаю...

   - Политикой интересуешься? Молодец. Сейчас будем обедать.

   Она была в шелковом халате после того, как побывала в ванной. Он слышал, как она там плескалась. Сейчас от нее вкусно пахло шампунем, влажные локоны выбивались из-под накрученного на голове полотенца. Низ халата у тети Аси раздвинулся, и была видна голая нога почти до паха. Колян покосился на ногу, и ему стало невмоготу, яички заломило со страшной силой.

   На кухне что-то полилось и зашипело. Тетя Ася вскрикнула: "Ёп-компот"! и, вскочив, умчалась к плите. Бегает как девочка, подумал Колян и поднялся с кресла. Дружок стоял, рвал штаны. Чтоб тебя, выругался парень и с усилием перенаправил головку в сторону, чтобы не торчало. Подошел к окну, к форточке, оттуда веяло прохладой. Остудись, парень, сказал он себе.

   Тетя Ася вошла в гостиную, увидела Коляна, глядевшего в окно. "Нравится вид? У меня тут так красиво, я люблю смотреть вдаль". Тетя Ася стала рядом с той стороны, куда у Коляна смотрела головка воспаленная. "А вон там, - сказала хозяйка и показала влево, - даже виден лес".

   Колян посмотрел влево, почти уперся лбом в стекло, нависая над тетей Асей, чтобы не упасть, пришлось, поборов смущение, робко положить кончики пальцев на её плечо. Плохо было видно, лес показался только краешком и, чтобы лучше его рассмотреть, пришлось слегка приналечь сзади на тетю Асю. Чуть-чуть, боком, на ее ягодицу. "Плохо видно, сказал Колян", и стекло перед ним тотчас запотело, и мир за окном совсем исчез в тумане.

   Тетя Ася чуть пригнулась, тоже прильнула лбом к стеклу, а попа ее вдруг выдвинулась назад. И тогда напряженная головка уперлась в воздушно-мягкое, податливое, и вместе с тем упругое.

   Видишь? Спросила тетя Ася и еще больше подалась назад. Вижу, прохрипел Колян, и в трусах стало мокро, а по спине пробежал озноб. Вот так бы стоять всю жизнь, подумал парень. Но тетя Ася уже занялась чисто женским делом. Развязала полотенце, достала фен и стала сушить волосы. Они у ней были красивые, переливались как радуга, а сами при этом были черными. Причесавшись, тетя Ася потащила парня на кухню, потому что он стеснительно упирался.

  

   Всё приготовленное тетей Асей было так вкусно, что Колян даже забыл про секс.

   А любезная хозяйка не уставала подкладывать добавки, приговаривая, ешь-ешь, мужчина должен много есть. Плохо будешь питаться, девушки любить не будут.

   - А чё это любить не будут?

   - Да уж так... А у тебя девушка есть?

   - Есть. Наташкой её зовут.

   - Это Семёнова что ли?

   - Не, вы её не знаете. Она с Первомайки...

   - Ой! Завтра же 1-е мая! Совсем забыла... Я так люблю ходить на демонстрацию! Но только 1-го мая, а октябрьскую не люблю. Холодрыга... То ли дело первого мая... все цветет, все распускается... Господи, только бы не было войны...

   Колян увидел как декольте халата распустилось и стала видна обнаженная круглая грудь. Небольшая, аккуратная, совсем не провислая. В сочетании с выставленной голой ногой - это был термоядерный удар по его яйцам. Колян аж скривился от боли.

   - А ты что, не любишь демонстрации? - встревожилась тетя Ася.

   - Люблю... - хрипло ответил пацан.

   - Слушай, у меня идея! Надо выпить за наступающий праздник. Грех не выпить. Ты как? У меня есть легкое вино.

   - Я - за. А что за вино?

   - "Кагор", его даже детям дают, так что ты не бойся...

   - Ха! сказали тоже, боюсь... смешно... да я в прошлом году...

   - Ладно-ладно хвастать... Пить, вообще-то, вредно, а хвастаться еще хуже. Наливай, мужчина. Поухаживай за дамой. Сегодня я твоя дама. А завтра к своей Наташке пойдешь...

   Колян разлил вино по рюмкам недрогнувшей рукой, как настоящий мужик, который пришел к своей бабе, а она сидит в халате, вся чисто вымытая, готовая подставить передок, когда все будет выпито.

   Они чокнулись за Первое мая и выпили. Вино было красным, терпко-сладким, ничего так, пить можно. Хотя можно и не пить. Колян был к этому как-то равнодушен. Пожалуй, он был исключением из общего правила. Многие его друзья, несмотря на малолетство, пили каждый день краснуху, гадкий "Солнцедар", травились им даже...

   Тетя Ася весело о чем-то болтала, а у Коляна в башке всё как-то поплыло куда-то и легко представилось, как, роняя на пол рюмки и тарелки, он кладет тетю Ася поперек кухонного стола, задирает ей халат, раздвигает ноги и...

   - Ну что, еще по одной, и пойдем смотреть телевизор? - предложила хозяйка.

   - А это у вас какой приемник? - сказал Колян, когда они переместились из кухни в гостиную.

   - А не знаю, старинный он, от отца еще остался.

   Колян знал, что у тети Ася предки умерли.

   Это был огромный ламповый мастодонт ушедшей великой эпохи.

   - Хочешь, пластинку поставлю, - сказала тетя Ася, - открыла крышку приемника, обнажив допотопную конструкцию с примитивной иглой звукоснимателя. И это в то время, когда в магазине "Мелодия" появился в продаже классный проигрыватель с колонками, с алмазной иглой, со стробоскопической регулировкой скорости, под названием "Вега-101". У Витьки папаша купил. Колян завидовал, но надеялся как-нибудь раскрутить своих предков...

   Колян подошел сзади, чтобы посмотреть приемник, который ему на хрен был не нужен.

   - Только у меня пластинки все старые...

   Колян приблизился к её спине. Тетя Ася вдруг наклонилась, чтобы достать пластинки из тумбочки и её задок аккуратно так воткнулся в стоящий напряженно болт Коляна.

   - Не знаю, что тебе и поставить... "АББУ" любишь?

   - Не... очень... - Колян придвинулся к спине тети Аси вплотную. Она уже выпрямилась, стояла перед включенным приемником и перебирала конверты с винилом.

   - Вот, тогда поставлю Демиса Руссоса. Потрясающий голос. Я от него балдею...

   Колян притиснул её задок к тумбочке, плотно так, как будто потерял равновесие.

   - Держитесь на ногах, молодой человек, - она поставила пластинку на диск и опустила звукосниматель на бороздки. Раздалось шипение.

   Колян опять легонько положил руку на плечико тети Аси, чтобы не качаться и посмотрел на обложку отложенного конверта. Там был изображен толстый мужик с бородой, одетый в белый балахон, напоминавший поповскую рясу или исподнюю рубаху.

   - Это греческий певец, поет на английском, я от него вся не могу...

   Заиграла музыка, ничего себе так. И толстяк запел вдруг удивительно тонким голосом. Голосом кастрата.

   - Моя любимая... Называется "Гуд бай, май лав, гуд бай".

   Тетя Ася повернулась разгоряченным лицом к пылающему страстью Коляну. И ему ничего не оставалась, как пригласить даму на танец.

  

   Наконец-то он обнял её, как ему хотелось, не совсем, правда, как хотелось, но довольно-таки плотно притянул к себе. Она умело вела его, поскольку он был в таких близких танцах профаном. Обычно-то ведь как танцуешь - прыгаешь на расстоянии друг от друга, чем больше куча, тем лучше, групповуха да и только. А здесь близость, имтим. Он уже чувствует давление её грудей под халатом. Его нога почему-то все время оказывалась у нее между ног, и она, тетя Ася, хорошо чувствовала его напряженный стояк своим животом. В комнате сгустился сумрак, а свет они не зажигали, только ярко горел зеленый глаз индикатора на мягко светящейся панели приемника. Зрачок индикатора дрожал, сужался и раздвигался, как у кошки.

   Толстяк запел про сувениры, так понял Колян, несмотря на близость вожделенного тела, которое буквально высасывало из него всю энергию, он еще что-то соображал. "Ася, Ася", - хотел он сказать, без этой отдаляющей приставки "тетя".

   Музыка кончилась, и тетя Ася пошла ставить другую пластинку. Колян, уже не стесняясь, подошел сзади и обеими руками обнял тетеньку, ладони проникли под отвороты халата и упругие мячики грудей смялись под давлением его пальцев. 

   - Ну, вы совсем, молодой человек!..

   Тетя Ася повела плечами, но не настойчиво, потому, что бесполезно было сопротивляться молодому напору.

   Он наклонился и приложился губами к ее шее. Втянул слегка нежную кожу. Тетя Ася отклонила голову, искоса, закатывая глаза, глянула на парня.

   - Эй, осторожно, синяков мне не оставь... ладно-ладно, побаловался и будет... Курить хочется зверски, - сказала она, и вдруг легко высвободившись, пошла на кухню.

   Колян даже удивился, как она это проделала.

   На кухне она закурила, стала, опершись задом на разделочную тумбу. Он сел за стол напротив нее. Курить ему вовсе не хотелось, но он закурил, чтобы казаться старше. Проклятый дым рвал легкие, мучительно хотелось кашлять. Но он знал, если кашлянет, из носа вылетит сопля. Приходилось пыжиться, сдерживаться, краснеть от натуги.

   А тетя Ася стояла перед ним, элегантно держа сигарету двумя прямыми пальцами, слегка склонив голову, чтобы дым не лез в глаза, по-женски часто затягиваясь и, чуть скривив губу, пускала дым в потолок. Потом держала руку на отлете, красиво держала.

   - Потуши сигарету, - приказала тетя Ася пацану.

   Тот с удовольствием повиновался - раздавил гадину в пепельнице.

   - Кто тебя научил так изощренно соблазнять женщин? - спросила она голосом доброго следователя.

   - Никто, - честно признался юноша. - Само как-то получилось...

   - Хорошо получилось...

   И тут, от такого женского поощрения, у него язык вдруг развязался.

   - А правда, что вы слабы на передок? - спросил он и от наглости почувствовал дикое возбуждение.

   Тетя Ася сначала оторопела, чуть сигарету не выронила, потом захохотала, наконец, справилась с эмоциями:

   - Кто это тебе сказал?

   - Да, так... Дядя Захар из 7-й квартиры...

   - Вот гад! Это потому что я ему не дала, потому он и наговаривает. Мужики все такие. Если баба ему не дает - значит б...дь...

   - Не все такие мужики.

   - Ну, ты, положим, еще не мужик...

   - Это почему же?

   - Потому... потому что не видел еще передка... не видел ведь?

   - Нет, - чистосердечно признался Колян.

   - Ну что ж, когда-то же надо начинать. Лучше я буду твоей училкой, чем какая-нибудь мымра... Хочешь увидеть мой передок?

   - Х-х-х-хочу, - просипел Колян, враз потеряв голос.

   Ну, смотри, - сказала тетя Ася и развязала поясок халата.

   Это был передок - всем передкам передок.

   Аккуратный (у нее все аккуратное, подумал он) треугольник темных волос. Тетя Ася, встав на цыпочки, легко села на разделочный стол и раздвинула ноги, откинувшись и опершись на руки, халат соскользнул с ее плеч и сполз назад.

   Её орган напоминал раковину, закрывшую створки, и волнистые кромки створок были розовыми, совсем не противными, не такими, как Колян видел однажды с пацанами у одной бабы, где они подглядывали в дощатом туалете на станции, когда ждали электричку, чтобы ехать на пляж.

         

    Он поднялся и, как сомнамбула, пошел навстречу этой раковине, не в силах от нее оторвать глаз, и видя, как она постепенно раскрывает створки. Колян протянул руку меж раздвинутых ног, положил туда ладонь на мягкое, горячее и влажное. Тетя Ася, опираясь одной рукой о столешницу, другой обняла парня за спину, потом ее ладонь скользнула вверх, и пальцы запутались в его крепких патлах. Она притянула голову парня к своему лицу, они впились губами во взаимном поцелуе.

   Он чувствовал, как опытные руки потянули за ремень его джинсов, и стали расстегивать у него ширинку, потом эти руки спустили ему штаны, а затем и трусы. Все это упало к его ногам. Колян взял обеими руками свою любовницу за попу и притянул к себе, её ноги легли вокруг его бедер. Тетя Ася откинулась, Колян почувствовал, как его взяли за член, оттянули непокорного вниз и куда-то направили. Там было узко, горячо и мокро. Это было сравнимо с погружением в сладостную бездну.

   Колян интуитивно понял, как надо двигаться, хотя до этого смутно представлял себе саму технику полового акта. Он двигался ритмично, женщина, как позволяла поза, помогала ему. Дышала тетя Ася довольно шумно, а вскоре и вовсе стала вскрикивать. Колян испугался, что делает больно своей любимой, остановился и спросил, все ли в порядке? Ах, не останавливайся! Никогда не останавливайся, ради всего... Ой, ты боже мой, как он долбит, стахановец мой... У тебя все тело как пружина... Вот что значит молодой парень...

   Она стала вскрикивать все громче, тумба слегка поскрипывала, Колян подумал, что у него там что-то перекрылось, потому что давление нарастало, а выплеска не происходило. Ему так было неудобно, да и проникал он не до донышка.

   Подожди, сказала тетя Ася, слезая со столешницы тумбы, давай поменяем позицию. Она повернулась к нему спиной и локтями легла на столешницу. Колян обхватил её за груди, прижался к пружинным ягодицам, потом сам вошел, куда надо. В такой позиции, можно было двигаться свободно навстречу друг другу. И когда тетя Ася вскричала особенно громко, у него случился  сумасшедший оргазм, и началось вулканическое извержение семени. Сначала он испугался, что тетя Ася забеременеет прямо тут же, и хотел выскочить из норки, но тетя Ася сказала, чтобы он не смел из нее выходить и чтобы продолжал ласкать. Что Колян и делал, лежа на влажной женской спине, и тяжело дыша.

   Потом они под душем мыли друг друга. Намылившись душистым мылом, они скользили друг о дружку, яко змеи. Тут Колян познал всю упругость тети асиных грудей. Но это были не все её достоинства и умения. Тетя Ася одарила его оральной лаской. То, что в их среде называлось минетом и считалось чем-то постыдным. Он испытал запредельное блаженство, и почему-то совсем не было гадко. Наверное, потому, что на них лилась смывающая все грехи вода. 

  

   Когда они лежали в чистой постели с хрустящими простынями, Колян спросил, не боится ли она, тетя Ася, забеременеть. Тетя Ася ответила, что не боится, потому что забеременеть теперь она уже не может.

   - Это почему? - вроде как расстроился парень.

   Потому, объяснили ему, что когда-то, очень давно она полюбила парня, которого тоже звали Коля, и "залетела" от него. А он, сволочь такая, взял после того, как узнал, да и сбежал. Отказался от встреч и вообще вскоре женился на другой. Вот и пойми мужчин. Пришлось тете Асе, а тогда еще молоденькой девушке, идти в больницу, где её сначала отругали, как последнюю распутницу, а потом засунули внутрь "мясорубку" и уничтожили плод, доставая его по кусочкам.

   - Ужас! - искренне сказал Колян. - Я бы вас никогда не бросил...

   - Все вы так говорите, когда знаете, что вам ничего не угрожает...

   - Честное слово! Хотите, пойдем в ЗАГС и зарегистрируемся. Мне уже скоро исполнится 17.

   - Глупый, ну, глупый же ты... Господи, ну какой еще ЗАГС?.. Женилка у тебя, не спорю, выросла, да еще будь здоров какая... удивительно даже, какой он у тебя большой... Но сам ты еще ребенок. Да мне твоя мать все глаза выцарапает, что я совратила тебя...

   Тетя Ася вдруг заплакала. Колян не знал, что надо в таких случаях делать. Стал утешать, как мог. Кончилось это тем, что они опять погрузились в запредельное блаженство и упивались друг другом, не останавливаясь, целых 50 минут. Так показывали часики - будильник на её прикроватной тумбочке.

   - Вам нравится, как я могу долго?..

   - Нравится...

   - И мне нравится... быть там, у вас, внутри... Узко так, а мужики говорили, что у женщин... ну, не у всех так узко, а даже наоборот... врут, да?

   - Это потому, что я не рожала. И груди потому стоят...

   - А можно, я вас на ты буду называть?

   - Нет.

   - Ну и зря...

   - Нет, не зря. Потом поймешь, что так лучше... Завтра ты на меня даже не взглянешь...

   - А вот и взгляну, еще как взгляну. Я вас навечно полюбил. А завтра мы вместе пойдем на демонстрацию.

   - А если твои пацаны увидят, как ты со старушкой под руку идешь в колонне, что они скажут?

   - Ну... не знаю... Почему они должны увидеть? Там столько народу будет, что...

   - А как же Наташка? Ты, поди, ей обещал то же самое, что и мне?

   - Наташка... Наташка...

   - Вот видишь, как все сложно. Это тебе не в снежки играть. Это жизнь. И твоя жизнь - это долгая дорога с Наташкой. Которая родит тебе сына, а потом дочь, и будет у вас семья - счастливая...

   - А вы? Как же вы? Ася? - он смутился, впервые назвав женщину без детской приставки "тетя". - А, Ася? Как же вы?

   - А что я... Переживу как-нибудь. Не привыкать. Да, вообще, на фиг ты мне нужен, салага! Чтобы я о тебе думала.

   - Я не салага. Зачем вы обзываетесь?..

   - Так легче... Легче рвать. А еще легче, если мы поссоримся. Это было бы здорово. Поссориться и разойтись, как...

   - ...в море корабли?

   - Как корабли...

   Горела на тумбочке настольная лампа с красным абажуром, и тетя Ася вдруг уснула, на его руке. Он не решался вытянуть руку, хотя она вся затекла. Потом сам куда-то провалился, а когда проснулся, было утро, Первое мая, громко играло радио, и Николай Петрович посмотрел на спящую жену, тихо встал, сходил в туалет, потом помылся, вышел в кухню и стал готовить завтрак для всей семьи.

   И вот они все собрались за семейным столом: жена Наталья, сын Вовка, который уже собирался поступать в институт, дочка младшеклассница, по имени Ася. И еще кот Лемур, вылизывал свою порцию в миске.

   Потом они все дружно пошли на демонстрацию. Первомайских демонстраций в 90-х годах вовсе не было, были одни митинги, потом народ снова вспомнил добрые традиции, и теперь уже люди шли дружными колоннами, как в далеком счастливом прошлом. Впрочем, Николаю Петровичу грех жаловаться, у него хороший бизнес, не олигарх, конечно, но доход приличный имеет. Жена может не работать и все время отдавать воспитанию детей.

   Они прошли всю первомайскую дистанцию - с музыкой, песнями, кое-где и с танцами. Было весело и слегка печально. Потом сидели в кафе и обедали.

   После обеда, не торопясь прогулялись до кладбища. Николай Петрович никогда не пропускал этот ритуал. У бабок, что строем стояли с цветами, Николай купил букет.

   Могила тети Аси была ухоженной, видно, что её не забывали. Зря что ли он приплачивал сторожу. Николай Петрович положил на могилку свежие цветы, убрал старые. Присел на лавочку, закурил сигарету. Он вообще-то не курил, но надмогильная сигаретка тоже входила в ритуал поминания тети Аси.

  

   Она покончила с собой через два года, после того, как Николай сходил в Армию (ВДВ) и женился на Наташке, дождавшейся его.

   Тетя Ася купила в аптеке два флакона йоду, вылила их в стакан и залпом выпила. Правда смогла только один глоток сделать, зато приличный, в стакане осталось на донышке. Горло сразу у нее перехватило, случился спазм. Горло и вся нижняя часть лица почернела и даже до кончиков ушей страшная волна докатилась. Поэтому хоронили её в закрытом гробу.

   Николай Петрович встал с лавки и пошел к жене и детям, ожидавшим его неподалеку. В церкви при кладбище Николай Петрович поставил свечку за рабу божью Анастасию.

   С паперти они вышли на проспект, ярко светило солнце, был Первомай, любимый тети Асин праздник.

  

   ----------------------------------

   20 октября 2009 г.