Дубинин с трибуны яро разглагольствовал, внутри он готов был взорваться, но внешне был само спокойствие. Хотя на самом деле и не было никакой трибуны, но он обычно говорил так, что несложно было представить и трибуну, с которой возвышается его внушительная фигура. Он был предводителем свиты, которая пресмыкалась по краям комнатки и выскакивала, вставляя свои реплики и словечки, полностью подтверждающие правоту Дубинина.
- Как вы смеете говорить о родине, как ваши нерадивые рты смеют изрекать такие наглые фразы, как вы смеете отрицать русский дух, великий русский дух. Да если бы не было России, не было бы и вас. Она вас вырастила и выкормила. А вы неблагодарные бьете ее по рукам, по рукам, которые вас кормили. Ничтожества, вы не способны понимать такие великие вещи, до них еще надо дорасти.
- Послушай, в сотый раз тебе повторяю. Ты вслушайся в свои собственные слова - "Россия нас выкормила, "руки, которые вас кормили". Да мама с папой меня вырастили. Да где эти руки, покажи мне их. А Россия? Да на этом же примере Англия, Франция и любая страна. Как ты себе ее представляешь? Как какую-то тетку, которая носит тебя на руках и лелеет. Это ведь слово, придуманное людьми, это люди сами себе придумали. А теперь поклоняются, зачем? Идол очередной, рабство. Эти слова - патриотизм, родина, русский дух и т.д., от того, что вы так часто их повторяете, с рождения, не поняв, что это, блин, такое, они обессмысливаются. И становятся пустыми, все, - говорила уставшая, изнеможенная Аня.
- Вы слишком некомпетентны в этих вопросах. Надо дорасти, чтобы это понять. В течение многих лет эти понятия остаются неизменными.
- Да в том-то и дело, что неизменными. А не пора ль что-то поменять? - говорил Даня. - И понятия - всего лишь, за ними даже ничего не стоит, потому что вы кидаетесь заученными фразами, не вникая в их суть. А есть ли суть? Не спорю - наверно была, да, и наверняка сокровенная, важная, а сейчас опошлилась и сошла только к крикам: "Я патриот, я люблю Россию".
- С вами все ясно, вы отреклись от своего народа, от родины, которая дала вам так много, но вы неблагодарны ей, - поддакнул кое-кто из свиты Дубинина.
- Таких безродных человечков надо топить еще в младенчестве, - сказал сам предводитель "войска".
- Вот, и это слова праведного христианина, конечно, так и полагается, говорить христианам, - сказала Анна.
- Мне ваши выпады по поводу христианства не нужны. Вы ничего не понимаете в христианстве и только утрируете мои слова.
- Но вы же так и сказали.
Спор продолжался не один час и не одни день, видя всю безысходность спора, безумно устав, и зная, что так и не поймет Дубинин и его компания того, что она пытается сказать, хотя бы услышит, что она говорит, Аня решила уйти. Было очень гнусно, до слез, видя, что, пытаясь объяснить, что она думает, Аня спорит и спорит, и чем дальше, тем беспросветнее спор, и что иного выхода, как просто кому-то выйти из спора, нет. Послав все далеко и надолго, Аня выходит из спора.
- Ага, вот-вот, именно такие слова говорят о вашем пофигизме, что вам все равно, что вам на все плевать, - ввернул, конечно, Дубинин.
Но Аня не стала объяснять, что так иногда делают уставшие люди.
В другом месте и в другое время другая незнакомая девочка Надя сидела на стул и молчала. Она не плакала, но лучше б плакала, потому что это состояние гораздо хуже многих слез.
"Все люди делают бессмысленно, столько слов, столько важных вроде бы, но хамски сказанных слов, что любой смысл истощается, теряется, и все по инерции, люди рожают детей, люди идут на работу, а транспорте, как селедки, набиваются, и друг на друга косо смотрят, блюют в подвалах, а на следующий день выступают на собраниях и кричат о любви и родине, все по инерции, по инерции, потому что кто-то когда-то что-то сказал, и все последующие, кто после жил, подхватили, побежали, людишки, тошно".
Надя устала, так было мерзко видеть и слышать, и понимать, что видишь вокруг, просто усталость выматывающая, и бессилие, что, блин, так и будет, до конца этой земли все равно так и будет.
Она пошла на улицу, и все в своих мыслях стояла, напротив через дорогу была остановка трамвая, трамвая приближался, маленький мальчик побежал к рельсам и сел посреди них, разглядывая, видимо, какой-то камешек, да кто его знает, что он там разглядывал. Неизвестно, где были родители этого мальчика, и мальчик был наверно по-настоящему глухой, потому что водитель трамвая уже гудел, а он все сидел и что-то рассматривал. Надя бежала через дорогу, машины еле успевали тормозить и сворачивать. Водитель не успел затормозить. Нади не стало, а мальчик плакал...