Ночная зимняя губа парила. На мелководье собирались 'блины', которые обступали легкий корпус 'К-21', шуршали, продвигаясь в корму, пока портовый буксир выводил лодку из Оленьей губы. Она только что прибыла на Северный флот, и это было её третий поход в составе флота. Собственно, это ещё не был 'флот', в привычном понимании этого вопроса. Несколько кораблей и несколько подводных лодок легли в основу будущего мощнейшего флота СССР. Наконец, буксирный конец отдан, застучали 9ДКР всеми восемью тысячами лошадей, выхлоп которых вспенивал воду с обоих бортов. Лодка уходила в сторону Печенги, которая носила сейчас название 'Петсамо' и принадлежала Финляндии. А сейчас там были немцы.
Лодка была новая: года не прошло, как она была принята в состав Балтийского флота. Таким же холодным февральским днём 41-го года у флотского экипажа на улице Карла Маркса, между Итальянским прудом и каналом Амазонка, был построен экипаж: 40 человек из 67 членов экипажа. Командир, капитан-лейтенант Жуков, доложил командиру бригады контр-адмиралу Заостровцеву, что личный состав подводной лодки 'К-21' построен. Адмирал зачитал приказ о зачислении корабля в учебную бригаду подводных лодок Краснознамённого Балтийского флота. Краснофлотцы прокричали 'Ура'. Время ввода лодки в строй не самое удачное: Маркизова Лужа во льдах до самого Таллина. Так что, застынет она у причала до самого мая, подключенная к паропроводу, линии электропередач, водопроводу и прочим 'земным' радостям... Больше всего проблем было с 'дедом': он с 'гражданки', заканчивал 'корабелку' и курсы комсостава. На флоте не служил, знаний хватало, а вот навыков не было. Флот рос быстро, людей катастрофически не хватало. Приближалась война: одна только что закончилась, вторая надвигалась. Все понимали, что войны с Германией не избежать. Пол Европы уже под Гитлером. Его сухопутная армия показывает чудеса взаимодействия, а люфтваффе раскатывает в блин всех, кто попал под её молот. Поэтому прошёл приказ привлечь к флоту всех, кто может исполнять обязанности командиров, механиков, штурманов. Из этой плеяды выйдут лучшие командиры кораблей и лодок, отличные 'деды'-стармехи, но, это будет позже... Чтобы стать ими, предстоит пройти через 41 год. А сейчас 'дед' 'К-21' браво заломил мичманку, несмотря на мороз, и на то, что сильно примораживает уши. Выглядит браво. Он - инженер, и с 'какой-то лодкой' справится. 'Жаль, что не линкор!'
Лодка большая: десять торпедных аппаратов, минный постановщик на двадцать мин, две 'сотки', две 'сорокапятки' и два зенитных 'максима'. Жуков, которого приписали к лодке с момента спуска на воду на Адмиралтейских верфях, был в курсе всей достройки. Он опробовал все механизмы, вводимые по общему плану, принимал экипаж лодки: каждого человека в отдельности. Лодка комплектовалась, достраивалась, на борту появлялись необходимые пособия, литература, наставления. Владимир Николаевич ездил на совещания, где передавался опыт использования этого проекта на основе проб и ошибок экипажей предыдущих лодок этого проекта. На основе этих 'опытов' менялись узлы и механизмы, дорабатывался сам проект, изменялись наставления, приказы, инструкции. Работы по приёмке лодки хватало. Но, где-то восемь месяцев назад, капитан-лейтенанту начали сниться странные сны. Вначале они очень заинтересовали его, особенно после того, как он проснулся и нажал ревун, объявив пожарную тревогу в четвёртом отсеке. Там действительно произошло возгорание. Пожар удалось быстро локализовать, даже не успело разгореться. Потом эти сны стали раздражать своей навязчивостью и жестокостью. Они были о войне, все. О потерях, об атаках пикировщиков, о том, что флот выдвинут к границе, и через сутки противник сможет атаковать Либаву. Что двух 'максимов' и двух 'сорокапяток' не хватит, чтобы отбиться от атаки штаффеля 'Ю-87'. О том, что предстоит переход на Север по Беломоро-Балтийкому каналу. Что Балтийский флот будет почти полностью уничтожен с воздуха, и понесёт большие потери на минах при запоздалом уходе из Таллина. В этих снах у него появился постоянный оппонент: немолодой бородатый командир с нашивками капитана второго ранга, но с погонами, как в царское время. На кителе у него серебристый силуэт подводной лодки типа 'Щ' со звездочкой. Странный командир говорил чуть хрипловатым голосом, знал о судьбе всех кораблей флота. Он же назвал день и час начала войны с Германией. Жуков не знал, что делать с этой информацией, а задать вопрос у него не получалось: как только он пытался что-то спросить, то автоматически просыпался и 'командир' исчезал. Докладывать начальству он не стал. А что тут доложишь? 'Товарищ контр-адмирал! Мне снятся сны!' Даже не смешно. Окончательно он убедился в том, что 'командир' знает о судьбе всех кораблей флота, когда 18 декабря 40-го года он сообщил, что при выходе на рейд в Кронштадте С-102 лишится винтов. Через пять часов именно это и произошло. Получив такое 'подтверждение' Жуков старался запоминать 'ночные кошмары', как он их назвал в разговоре с женой. Но, постепенно, он пришёл к мысли о том, что нужно что-то с этой информацией делать. Например, высказывая предположения на совещаниях комсостава. Заодно, необходимо усилить подготовку личного состава для действий в усложнённых условиях. И постепенно начал 'гонять' личный состав по всему заведованию.
Официально учебная бригада подчинялась адмиралу Галлеру, который заведовал пополнением флота, будучи заместителем Наркома флота по кораблестроению и вооружению. Он, непосредственно, требовал от командиров постоянного анализа происшествий, предложений по доработке проектов, новых приёмов действия кораблей флота. При этом постоянно упирал на то, что флоты должны быть сбалансированными, что требуется стремиться к тому, что каждая часть флота решает собственные задачи. На одном из заседаний Владимир попросил слова, и привёл расчёты огневой мощи подводной лодки типа 'К' в бою против пикировщиков 'Ю-87'. Вероятность поражения лодки составила более 90%. При условии того, что лодка длинная, и не особо маневренная, получалось, что обнаружение лодки воздушным противником однозначно ведёт к её потере. И поднял вопрос о перевооружении лодок типа 'К' зенитными автоматами калибром 12,7 или 40мм. Галлер внимательно выслушал его, попросил предоставить расчёты, а затем прогнал несколько лодок через испытания при помощи НИИ ВВС, где были немецкие самолёты. Испытания подтвердили правоту расчётов. Лев Михайлович поднял этот вопрос на заседании НКО в Москве. Заинтересовавшись молодым капитан-лейтенантом, Галлер встретился с ним на борту 'К-21', где Жуков и рассказал о 'своём' видении проблем флота, особенно подчеркнув уязвимость Либавской базы подводных лодок. От Мемеля до Либавы чуть больше сорока километров. А армейская группировка находится на 'зимних квартирах'. Развернуться она просто не успеет. А немцы и японцы нападают без объявления войны. Зенитных батарей явно недостаточно, ПВО базы состоит из шести 4-хорудийных зенитных батарей, авиационное прикрытие обеспечено на 15-20%%: один 148-й истребительный авиационный полк из состава 6-й смешанной авиадивизии - 63 самолета И-16. УР строится в 35 километрах от города. А в городе сейчас базируется отряд лёгких сил КБФ с двумя новейшими крейсерами. Галлер выразительно посмотрел на каплея и спросил:
- Но ведь необходимо пресечь возможность высадить десант в порту!
- Борьба с десантом не является целью для отряда лёгких сил, товарищ адмирал. Задача отряда: прикрыть действия минных постановщиков по блокированию входа в Финский и Рижский заливы, насколько я помню.
Галлер ничего не ответил, но гонял экипаж на проворачивании механизмов довольно долго. Затем вывез всех свободных от вахты в КУОПП имени С.М. Кирова, где провёл учения по борьбе за живучесть и покидание лодки через торпедные аппараты. Экипаж замечаний почти не получил.
- Ну, что ж, Владимир Николаевич. Людей Вы готовите хорошо. Обратите внимание на взаимодействие боцманской команды и БЧ-V. Наблюдается запаздывание в исполнении команд в БЧ-V. Весной я приеду вновь на проверку. Есть замечания по ведению журнала боевой подготовки. Темы не всегда совпадают с курсом. Изволите самовольствовать, хотя, надо отметить, что весьма по делу. По вашим рапортам и докладным будет проверка. Решение сообщим чуточку позже.
Присутствовавший при этом командир бригады Заостровцев почти сиял: Лев Михайлович очень редко обходился без 'фитиля', считал, что это норма проверки, иначе как поддерживать боеготовность и рвение комсостава. Алексей Тимофеевич расщедрился и дал три дня отдыха и увольнительных экипажу. Жуковы, постоянно проживавшие в Питере, пошли на концерт Шостаковича. Жена увлекалась классической музыкой, а Владимир предпочитал театр кухонным разговорам, тем более, что говорить о причине проверки лодки Галлером жене он не хотел. Само всплывёт, тогда и поговорим. Сидел и слушал 6-ю симфонию в исполнении оркестра под управлением Мравинского, особо не пытаясь понять смысл сложного и противоречивого произведения. Он просто отдыхал от потрескивания пара, грохота льда о лёгкий корпус, объявлений по 'берёзке', повизгивания репитеров. Из филармонии пошли пешком домой по хрустящему под ногами весеннему снегу, прихваченному ночным морозцем. Жена увлеченно пересказывала ему содержание какой-то статьи о симфонии, он ей поддакивал, не забывая при этом приветствовать попадающихся военнослужащих. Шли они в двух шагах от знаменитой Ленинградской комендатуры, славящейся своей гауптвахтой и строгим начальством. Однако, обошлось. Прибыв через день на корабль, узнал, что его персоной заинтересовался комфлота Трибуц, однако официального 'приглашения на ковер' он не получил. Зато на Арсенальном попался на глаза генерал-майору Дмитриеву, командующему береговой обороной КБФ, и получил трое суток ареста за нарушение формы одежды, выразившееся в неуставном шёлковом шарфике. Как командир корабля, он 'отдыхал' под арестом в собственной каюте.
15-го апреля ледокол 'Красин', бывший 'Святогор', взломал лёд, побуревший на солнце, и повёл 'К-21' курсом 285⁰ мимо маяка Толбухин. Старпом, обрадовавшись полученной краске и возможности помучить личный состав, закрасил всю пробку, которая должна впитывать конденсат, поэтому, при проходе через отсек, попадаешь под душ. В районе Таллина пару раз застряли во льду, 'Красин' пробежал вдоль борта, у старпома аж челюсть свело: льдины сдирали краску с лёгкого корпуса, продавливали его, превращая борта лодки в гофру. Наконец, чистая вода! Прекратился скрежет в отсеках, ровно стучат дизеля, шесть человек в ограждении рубки, расчёты ПВО в готовности у новых счетверенных 'Бофорсов' и по два человека у спаренных ДШК. Прошли траверз Прангли Лууд, расчёты ПВО скользнули по поручням в прочный корпус, лодка перешла в позиционное положение. Вместе с Жуковым на мостике адмирал Галлер, он будет принимать зачёты у командира, и подтверждать его право на управление лодкой.
- Дайте полный, Владимир Николаевич! - сказал Лев Михайлович, подходя с секундомером к пеленгатору на репитере гирокомпаса. Глухо звякнул телеграф, переведённый на 'самый полный вперёд'. Забурлила вода вокруг рубки, лодка довольно быстро набирала ход. 22 с половиной узла надводной скорости - это много для небольшого узкого корабля. Лодка шла внутри длинной волны, практически полностью спрятав рубку между волнами. Самый полный ход получился 22,4 узла. Практически расчётный, с учётом погрешностей. Удовлетворённо хмыкнув, адмирал закрыл пеленгатор и дал команду 'К погружению!', первым соскользнув вниз. Жуков уходил последним, лодка уже шла на электромоторах.
- Боцман! Ныряй!
Зашумел воздух, вытесняемый водой. Главстаршина Алексеев работал на горизонтальных, стараясь уйти под воду 'с шиком': без дифферента.
- Перископная!
Каплей провернулся на 360⁰, осматривая горизонт.
- Ныряй на 20!
- Есть!
Появился дифферент на нос около 5⁰, лодка пошла вниз.
- Центральный - седьмому! Поступление воды в районе приводов горизонтальных рулей!
- Аварийная тревога! Ликвидировать поступление воды в седьмом отсеке. Боцман! Глубина 10.
'Первый блин комом! Черт побери!' - подумал Владимир Николаевич. Через корпус донеслись удары кувалды в седьмом отсеке. А Галлер включил секундомер. Доклад из седьмого:
- Поступление воды ликвидировано! Поджат сальник, был посажен с перекосом.
- Курс две сотни, ровно, ход экономический. Свободным от вахты отдыхать!
Затем Жуков повернулся к адмиралу и спросил о замечаниях.
- Командиру БП-7 клизму с патефонными иголками, и благодарность его аварийной команде. Быстро сработали. Но отсек перед погружением не проверили. Чайку сообразите, Владимир Николаевич, продрог, знаете ли.
Отдав распоряжения, Жуков прошёл в свою каюту. В тесном 'гробике' было не развернуться, но он снял 'канадку' и повесил её в рундук. Штатное погружение прошло довольно гладко, но успокаиваться рано, необходимо отработать 'Срочное', где командира и стармеха подстерегает множество проблем. Через четыре часа пошли на всплытие, перешли на режим 'винт-зарядка', следуем район полигона номер 8 у Либавы. Там состоится пробная постановка учебных мин, возле которых прыгали две недели, подготавливая их к постановке. 'Командир' рассказывал о множестве недостатках и отказах системы, поэтому Жуков гонял 'бычка II-III' как сидорову козу, чтобы всё было притёрто, смазано, проверено. Вся система подверглась ревизии, сняты крышки, регулярно заклинивающиеся, на стоянке было произведено более тридцати испытаний. Жуков получил уже несколько взысканий за это, но, продолжал отстаивать свою точку зрения. Завтра предстоит всё это доказать. Сзади идёт 'К-3', с аналогичной задачей. Галлер решил поставить окончательную точку в затянувшемся споре.
- Командира просят подняться на мостик! - прозвучало по 'Березке'. Одеваясь на ходу Владимир выскочил наверх.
- Товарищ командир! Справа тридцать - огни, четыре цели строем 'правый пеленг'.
- Запросите позывные! - и тут же защёлкал ратьер.
- Эсминец 'Стерегущий' под флагом вице-адмирала Дрозда, товарищ командир! Приветствует и поздравляет с первым выходом.
- Отвечай: ПЛ 'К-21', под флагом адмирала Галлера, прибыла в район учений.
Затем он взял микрофон 'берёзки' и попросил подняться Льва Михайловича на мостик. Эсминцы шли самым малым, командир пошёл на сближение. Звякнул рубочный люк, чуть кряхтя на мостике появился адмирал Галлер.
- Быстренько дошли, командир! И точно. - сказал адмирал, открывая люк и снимая рупор. Лодка легла на циркуляцию, огибая ордер. Владимир сбросил ход, уравняв его с ходом 'Стерегущего'. Дрозд и Галлер с полчаса перекрикивались через рупор, оговаривая детали утреннего испытания. Затем 'К-21' взяла ближе к берегу и встала на якорь в надводном положении в 3 милях от маяка Сорвесаари. Около трех утра его ещё раз разбудили: подошла 'К-3'. Поговорив с Малафеевым и Заостровцевым, который находился на борту 'тройки', спустился вниз и позавтракал в кают-компании. Предстояло поставить минную банку в Ирбенском проливе из практических мин и дождаться их всплытия. Лев Михайлович, добив 'адмирала', отдал команду:
- Ну, что ж, товарищи! Приступайте!
- Есть! - ответил Жуков, и в микрофон полетела команда:
- По местам стоять, с якоря сниматься!
- Якорь встал! Патер!
Звякнул телеграф на самый малый вперёд, боцманская команда закрепила якорь-цепь, Владимир прибавил обороты и встал на курс 180⁰. Он решил немного усложнить ход учений, дав команду: 'Срочное погружение'. Взревел ревун короткими, двигатели остановлены, командир задраил рубочный люк, слышен свист воздуха из всех балластных цистерн. С дифферентом 5⁰ лодка ныряет, но, что такое? Лодка проваливается, растёт дифферент на нос, у боцмана носовые полностью на всплытие, а дифферент растёт.
- Пузырь в нос! - резко ударило по ушам.
- Уравнительную! Продуть ЦБП! - стрелка глубиномера остановилась, лодка начала выравниваться.
- Осмотреться в отсека! Доложить обстановку!
Остановились на 65 метрах, подвсплыли на заданную. Деда посадил высчитывать причины провала по глубине. Через полчаса он доложил, что предположительно не сработал клапан в минном отсеке. Показав ему кулак, командир доложил об этом Галлеру.
- Продолжайте исполнение задачи, капитан-лейтенант.
Много работы у штурманёнка Коли Моисеенко. Сейчас многое зависит от его точной работы. Свою прокладку ведёт и сам командир, и адмирал Галлер. Но Галлер просто что-то пишет в блокноте. Спустя два часа штурман сообщил, что через две минуты выйдем в точку последнего поворота. Жуков подал команду 'К минной постановке!' и включил секундомер.
- Товсь! Вторая! - всё повторилось. Выставив половину, дали циркуляцию влево и легли на обратный курс. После этого выставили оставшиеся десять мин.По приборам всё в полном порядке. Жуков облегчённо вздохнул и доложил адмиралу об исполнении упражнения. Галлер покачал головой. Подвсплыли на двадцать метров, затем под перископ. Жуков осмотрелся и дал команду всплывать.
Выскочивший на мостик штурманёнок хватает пеленги на ориентиры, и определяется по двум углам.
- Командир! Невязка полтора кабельтова!
'Попали!' - удовлетворённо подумал Жуков и доложил Галлеру. 'Дед' отправился в обследовать минно-балластный отсек. Изнутри, трюмные проверяли работу несработавшего клапана. Клапан продолжал заедать и срабатывать через раз. Галлер выговаривал что-то строителю Евгению Павловичу Корсаку, который тоже присутствовал на первом выходе лодки. Тот недоумённо разводил руками, говоря, что на ходовых этого не случалось. Владимир подключился к разговору:
- Евгений Павлович! Лодка впервые погружается по 'Срочному'! Если вы помните, во время ходовых шла война, и мы дальше Лужской губы не ходили, а там глубины не позволяли провести 'Срочное'. А летом, из-за устранения заводом выявленных дефектов, мы в море не ходили. Так что, исправляйте, выясняйте причину: почему клапан срабатывает не всегда.
- Требуется идти на завод!
- Нет, после учений встанем в Либаве, там, на 'Тосмаре', и исправляйте. Составьте РДО на завод, вызывайте людей.
Немного поворчав, для порядка, Корсак написал текст и передал его Жукову.
Шесть часов ждали всплытия 'своих' мин и результатов постановки 'К-3'. Счёт 18:2 в пользу 'К-21': у Малафеева 12 мин остались в корпусе, хотя приборы показали, что мины выставлены, шесть из восьми не всплыли, не отделились от якоря. Две мины из постановки 'К-21' тоже не всплыли. Галлер связался с Либавой, и приказал поднять все практические мины для проверки причин отказа. Наладить выпуск надежных замков промышленность не могла. Жуков специально ездил в 'Чумной форт' и отбраковал 2/3 мин именно по замкам. И, всё равно, две мины не сработали. Уже в Молотовске стали известны результаты проверки мин: дефект хромирования пальцев замка и коррозия.
Четверо суток меняли клапан в Либаве, затем ещё раз вышли в море, и от души 'поныряли' по 'Срочному'. Всё прошло чисто, если не считать постоянно висевшего в небе немецкого разведчика BV-138. До начала войны оставалось 45 суток.
Вечером того же дня, дивизион в составе шести лодок, вышел из Молотовска в Полярный, три лодки оставались на СевМаше, придут через полмесяца. До 'дома' добрались без приключений, а там началась 'пора перемен': дивизион перевели в Оленью губу, где построили три 'дома' ДКС, барачного типа, и два пирса для стоянок лодок, и к ещё одному поставили, пришедшую из Англии, плавказарму, три буксира и пять 'кораблей ПЛО'. На сопках соорудили позиции для крупнокалиберных зенитных батарей, внутри натыкали позиций МЗА. Вход перегородили боновым сооружением. Служба ОВРА и береговые службы флота продолжали строительство причалов и береговых сооружений. Отсутствовала бункербаза, не было позиций для мин и торпед. Шахтёры только начали долбить одну из сопок. Сюда должны были перебазироваться 3-й и 4-й дивизионы: самые многочисленные, но, флоту не хватало стройматериалов и людей, чтобы создать более-менее приемлемые условия для большого количества комсостава в условиях войны и разрушений в Полярном от бомбёжек. Лишь летом 42-го пришли 'сборно-щелевые' дома и стройматериалы для причалов. Само собой, как на командира дивизиона, на Жукова свалилась и куча забот по строительству базы. Главное, единственный тренажёр, естественно, остался в Полярном. Генералы Кустов и Кабанов, на которых тоже 'свалилось' это счастье, выделили два строительных батальона и один сапёрный. Основные работы по причалам вели водолазы ЭПРОНа и два небольших плавучих крана. Из-за высоких приливов, причалы получались высокими и неудобными для лодок. Но контр-адмирал Виноградов нежелание Жукова перемещаться в Оленью губу отмел тем, что для 'малюток' и 'эСок' там ещё более неудобно.
- А почему не плавучие? Ведь удобнее было бы!
- Цемент и арматуру выделили на стационарные. Чё ты-то беспокоишься?
- Мне лодки ставить некуда! И негде хранить торпеды и мины. Грузимся прямо с колёс. Это не дело.
- Ты знаешь, давай-ка, мы тебе начальником береговой службы определим Авраменко Александра Ефимовича? Он в Йоканьге строил базу. Все ходы-выходы знает. Вот только за ним глаз да глаз нужен, иначе много материалов окажется в соседних колхозах! Зато всё будет построено и в срок.
Пошли к Головко, тот согласился назначить хитрого и пронырливого полуукраинца-полуеврея на должность начальника береговой службы и тылового обеспечения. Тот начал, сразу, строительство свинофермы! Получив втык от Жукова, построил помещение для тренажёра, слетал в Ленинград, согласовал строительство наплавных причалов на местах будущих стационаров, выбил пусть небольшую, но плавмастерскую, которую перетащили из рыболовецкого колхоза имени Коминтерна. Мастерская была немецкая, ещё дореволюционной постройки, с хорошим станковым парком, трубогибными машинами, кузней и сварочными аппаратами.
Но, это было уже позже, а в тот день Жуков и Головко были приглашены на линкор 'Кинг Георг V' на шумную пьянку, которую устроил адмирал Фрейзер в честь победы над океанским флотом Германии. Каким боком флот Метрополии имел к этому отношение, Жуков не понял, но Головко приказал следовать за ним, предварительно поздравив Владимира Николаевича со званием контр-адмирала и разрешив ему повесить, в виде третьей звезды героя, один из дубликатов. Верховный Совет утвердил представление на звание трижды Герой Советского Союза. В этот раз все происходило очень быстро! Сталин старался на полную разыграть совершенно неожиданную победу в полярном море, и пытался 'сорвать банк'. Наиболее сильно повреждённый 'Лютцов', с затопленным машинным отделением, будут ремонтировать англичане, но на СевМаше, до конца войны он останется в составе Северного флота, потом уйдёт в Англию. Три остальные корабля остаются в СССР, на их ремонт выдан беспроцентный кредит, и открыта подписка на его погашение в США и Англии, из Америки вылетела группа специалистов, которая окажет помощь в составлении проектов переоборудования, заказов на запасные части, недостающее оборудование и, главное, винты для всех кораблей. Совершенно неожиданно для всех, малочисленный Северный флот показал бешеную эффективность. На фоне продолжающегося наступления Японии в Тихом океане, больших потерь в Атлантике, всё это выглядело нереально. И лишь фотографии раскрашенных полярным камуфляжем силуэтов двух линкоров и двух тяжёлых крейсеров под бело-голубым флагом ВМФ СССР, идущих на буксирах в устье Северной Двины, подчёркивали, что в мире появилась новая военно-морская мощь. Естественно, что все разговоры в 'адмиральской' кают-компании 'Джорджа' крутились возле 'Новой Земли'. Больше всего интересовало Фрейзера:
- Почему Вы не поставили нас в известность?
- Контр-адмирал Жуков, он оказался в том районе, когда сопровождал PQ-20, боясь спугнуть 'Тирпица', прислал мне вот эту радиограмму. - и Головко показал и перевёл Фрейзеру бланк РДО Жукова, в которой он просил сократить до минимума радиообмен, чтобы не спугнуть немцев. Фрейзер изумлённо посмотрел на Жукова.
- Вы предусмотрительны!
- Я уже выходил на него в атаку, господин адмирал, 5-го июля, но, за пять минут до залпа, он развернулся из-за того, что одна из моих лодок атаковала другой отряд кораблей, Цилиакс немедленно лег на контркурс, и ушёл в Хаммерфест. 'Шеер' не знал, что в районе находятся четыре лодки, и изображал бедного маленького козлёнка, которого используют, как приманку для тигра. Вы же, адмирал, служили в Индии?
- О, да! И на тигров охотился! Да, совершенно согласен с вами, очень похоже! Но, позже?
- Шли переговоры с немцами, последний из них согласился капитулировать за восемь часов до прихода 'Эдинбурга'. Я уже собирался его топить, но его командир застрелился, или его застрелили, и немцы сдались. В дальнейшем, мой дивизион только охранял конвой, а командование операцией осуществлял вице-адмирал Головко. Ваш крейсер очень помог нам, захватив немецкие буксиры, оставшиеся без охранения. Насколько я в курсе, один из тяжёлых крейсеров достался Великобритании, в качестве приза за спасение. Мы, конечно, могли довести их и самостоятельно, но, с меньшей скоростью, и, подвергая себя и трофеи возможности атак с воздуха. Немцы дотягиваются авиацией до Горла Белого моря.
- Да, 'Лютцов' будет передан нам после войны, уже подписано соглашение об этом. Но, адмирал, как вам удалось провести такой неравный бой и выиграть его? У противника было 12 кораблей ПЛО.
- Туман, господин адмирал, у немцев было только 7 кораблей, имевших локаторы. Первым же ударом мы вывели из строя шесть из них. И тренажер, который мы сделали здесь, в Полярном, на котором, до мельчайших подробностей, можно обучить командиров лодок совместным действиям. Так что, никакого секрета: хорошо сплаванная команда командиров лодок, локаторы и гидролокаторы. И, у нас нет проблем со взрывателями на торпедах!
- О, да! Это просто бич! Почти половина наших торпед не срабатывают. Мне оказана честь пригласить вас в Лондон, господин контр-адмирал! Народ Великобритании хочет видеть победителя 'гуннов'.
Жуков взглянул на Головко, тот согласно махнул головой.
- Да, господин адмирал, мне передавали из Москвы, что поступил такой запрос от Премьер-министра Черчилля. Но, предварительно, адмирал Жуков вылетит в Москву для награждения у нас.
- Тогда мы пришлём за ним 'Ланкастер'.
На следующий день удалось отправить в Батум жену с ребёнком, причём не на перекладных, а самолётом, следующим туда по каким-то флотским делам. Головко сам предложил и согласовал это с командующим ВВС генерал-майором Кузнецовым. На три недели в санаторий флота. Назад обещали тоже привезти. Потом отбивал атаку целого взвода журналистов, от которого удалось спастись, прыгнув в катер, идущий в Оленью губу. Свежий ветерок вытряхнул из головы остатки вчерашнего 'Навал Рум', после этого Жуков перешёл в кормовой кубрик. Катер глиссировал по ровной воде залива, ходко забирая влево и ориентируясь по береговой черте. Взвыла сирена, запрашивая 'Добро' на проход, катер с шиком подлетел к причалу, четко отработал назад, безукоризненно сработала боцманская команда. Владимир Николаевич перешел на причал, и собирался идти в штаб дивизиона, когда сзади его остановило обращение:
- Товарищ контр-адмирал! Разрешите обратиться! - на причал выскочили молоденький лейтенант и старшина 1 статьи, видимо, командир и боцман катера.
- Лейтенант Васильев, командир 'РК-12'!
- Старшина 1 статьи Рябушкин, боцман 'РК-12'!
- Возьмите нас в бригаду, товарищ адмирал.
- Так мне подводники нужны!
- Я - торпедист, заканчивал 'ФрунзЕ' и 'Кирова', а 'вожу' начальство по заливу. Уже год.
- Я тоже заканчивал УОПП, переведён с Балтики, но вакансий не оказалось. Рулевой на вертикальном и горизонтальном. Был боцманом на 'Щуках'. Мой командир, капитан-лейтенант Лукин, тоже переведён на север, но здесь его почему-то нет.
- Он в Молотовске, скоро придёт, решать ему. А по Вам, лейтенант... На лодках служили?
- Нет, товарищ адмирал, сразу после училища направлен в УОПП, оттуда сюда, с августа здесь.
- Мне нужны люди с опытом, лейтенант.
- Где ж его взять, товарищ адмирал! Ведь все когда-то начинают.
- Да, конечно, все. Я подумаю, лейтенант Васильев. - он повернулся, приложив руку к козырьку. С такими просьбами приставали часто, но, про боцмана надо не забыть! Ближе к вечеру пришлось снова идти на том же катере в Грязную губу. Его прислал Головко, они вместе вылетали в Москву, в которой Жуков уже давно не был.
Новенький Си-47 командующего, охранение из 'Кобр', долетели довольно быстро, и, несмотря на все попытки словоохотливого порученца командующего поговорить, Жуков и поспать успел, после чая с коньяком. В Москве сплошные приёмы, много слов и поздравлений. Третью звезду вручали в Георгиевском зале. Опять много прессы, предоставили двухнедельный отпуск, самолёт, и он полетел в Батум. Город не понравился: маленький, душный, был забит выздоравливающими, какими-то странными личностями и войсками. Санаторий с самом городе, возле Ботанического сада, дороговизна, даже по сравнению с Мурманском. Город весь пропах жареными каштанами и рапанами на прутиках. Но, море было тёплое, рядом с Владимиром и Варварой постоянно находился старший краснофлотец Василий Колчин, ставший ординарцем, который бдительно охранял всё семейство, оружие и документы, пока Жуковы плескались в море. Про воровство на пляжах, в шантанах, на вокзале и в гостиницах ходили просто легенды. Местные 'партайбонзы' вначале пропустили прилёт 'какого-то трижды Героя', пока Жукова не притащили, буквально силком, в клуб порта и Батумской военно-морской базы. Его и Варвару с сыном отловили на приморском бульваре несколько русских девушек-докеров. Пристали так, что было не отвертеться, потом к ним подключились моряки-черноморцы со стоявших здесь на ремонте кораблей, вырвавшихся из Севастополя. После этого подключились Политуправления флота и фронта, и отдых закончился. Лишь четыре дня удалось провести на озере Рица, на какой-то даче для местного начальства.
Возвращались через Архангельск и Молотовск. Иван Владимирович оморячился! Правда, при погружении заревел, продуваться ещё не умеет, но это тоже способ уравнять давление. И забортная вода ему, тоже, не сильно понравилась, сгущёнка ему нравится больше. Три 'Катюши' шли на базу: отремонтированная 'К-3', и две новых: '55' и '53'. У Йоканьги 'тройка' и 'пятьдесят третья' устроили охоту на 'немку'. А '55-я' их подстраховывала. Быстрее сработал Малафеев. Пришли в Полярный, доложились о прибытии. Оттуда лодки ушли в Оленью губу, а Жуков остался в штабе флота. В Политуправлении 'обрадовали':
- Вот, читай! - смущенно сунул ему в руку бумагу, украшенную грифами, дивизионный комиссар Николаев. В бумаге, черным по белому, было написано, что Политуправлению флота необходимо обеспечить условия, при которых контр-адмирал Жуков никаких выходов в море и, тем, более, боевых походов лично не исполнял. Обеспечить проживание при штабе Северного флота ему и его семье. В случае невозможности обеспечить безопасность товарища Жукова В.Н., рекомендовано направить его для дальнейшего прохождения службы в распоряжение кадров РККФ. - Ознакомился? Распишись!
- Как это? За что? Андрей Александрович!
- А вот так, Владимир Николаевич. Я им говорил, доказывал, в итоге: схлопотал выговор. Зная тебя, как облупленного, настаиваю на отправке тебя в Москву. Отвечать за тебя я не намерен! Мне ещё переаттестацию в следующем месяце проходить. Так что, вчера на Военном Совете решили, что ты сдаешь дела Августиновичу.
- Почему ему, а не Малафееву?
- Его Политуправление РККФ рекомендует: больше всех потопленных кораблей, после тебя, дважды Герой, а Малафеев только Герой.
- Он же на ремонте стоял!
- Вот именно. Короче, Августинович! Иди к Арсению Григорьевичу.
- Есть!
Головко отводил глаза, уходил от разговора, все аргументы Жукова до него не доходили. Когда ему надоело обороняться, он перешёл в атаку:
- А ты в курсе, что на тебя чуть уголовное дело не завели?
- За что?
- Ты издал приказ о строительстве дома, не указанного в проекте, на его строительство ушли казённые материалы. Это - хищение, о чём Политуправление было своевременно извещено!
- Это же здание тренажёра!
- Тренажер есть в Полярном.
- Да, есть, и создан он мною, но меня и мой дивизион выпроводили в Оленью губу.
- Кто мешает привозить сюда людей и тренировать их здесь? Впрочем, тебя это больше не касается. Дело заводить я запретил, но, если не перестанешь бузить, то запущу! И никакие звезды Героя не помогут. Сам знаешь. Сдавай дела и собирайся в Москву! И помни, что приказ грифованный! 'Совершенно секретно'.
Командиры лодок поздравляли Жукова, желали семи футов под килем, а он знал, что совершил последний переход из Молотовска в Полярный, больше выходов море не будет. Сдал дела, собрал 'тревожный чемодан', сел в поезд в Мурманске. Вышел на перроне в Архангельске, купил картошки и селёдки, бутылку водки. В Москве ещё тепло, форма одежды три, едва упаковал шинель, но, через некоторое время, снова надел её: сильно раздражало внимание москвичей к трём звездам. Доехал на метро почти к штабу, затем прошёлся по осенней Москве. Вот и Наркомат, синее старинное низенькое здание. Где-то в правом флигеле лежит решение его судьбы. Подал предписание в окошко какому-то капитану третьего ранга, подумав про себя: 'Почему у них звания морские?'
- Товарищ контр-адмирал, ознакомьтесь с приказом и распишитесь в получении.
- Давайте!
'...назначить начальником вновь формируемого 1-го Балтийского военно-морского командного училища, г. Ленинград. Направить в распоряжение командира ЛенВМБ. Нарком флота адмирал Кузнецов, начальник Главного политического управления РКВМФ армейский комиссар 2 ранга Рогов'. Внизу и сверху какие-то резолюции. Недоумённо покрутив в руках бумажку, Жуков расписался в получении, и сунул её в карман шинели. 'Стоило ли так далеко ехать!' - раздражённо подумал он, и направился к выходу.
- Товарищ контр-адмирал! - услышал он сзади, и повернулся.
- Извините. После получения приказа необходимо представиться начальнику ГПУ ВМФ Рогову. Согласно приказа ? 124 от 03.11.41. Управление находится в противоположном крыле здания.
- Добро!
Прошёл, куда указали, подошёл к дубовой двери, на которой была табличка 'Начальник ГПУ ВМФ', постучал, не дождавшись ответа, нажал на ручку и вошёл. Первое, что удивило: отсутствие адъютанта. Т-образный стол со стульями, накрытый зелёным сукном, лампа с зелёным абажуром, коротко стриженный бровастый человек с носом-картошкой, форма и нашивки береговой службы ВМФ.
- Разрешите войти?
- Входите!
- Контр-адмирал Жуков, представляюсь по поводу назначения начальником 1-го Балтийского военно-морского училища.
- Проходите, Владимир Николаевич. Садитесь. Обиделись?
- Да.
- На меня надавили в ГПУ. Приказали обеспечить вашу безопасность, как первого и единственного трижды Героя.
- Мне проще положить эту медаль на стол, товарищ армейский комиссар.
- Знаю! Не делайте этого. Вы ещё нужны флоту. Считайте это... отпуском, что ли. Наберитесь сил, но, огромная просьба: организуйте обучение будущих командиров-подводников. Флот растёт, а людей не хватает. Да что я Вам рассказываю! Сами знаете, каково положение на флотах. Ажиотаж с вашим награждением и боем у Новой Земли пройдёт, и я буду первым, кто рекомендует вас на командную должность на флоте. Верите?
- Вам - верю, а в остальное - не очень. Дивизион жалко! Только довел его до приемлемой численности.
- Обязательно посетите ЦКБ 18. Там идут работы по созданию новых проектов лодок. Вам будет интересно, и флоту полезно. Жить будете в Училище, там требуется косметический ремонт, проводите его и силами курсантов, тоже. Вашу жену переведут в Ленинград, на 196 завод.
Поезда в Питер ходили через Волхов или Кириши. Южнее были немцы. Зимой 41-42 их отжали от Ленинграда, но развить успех наземники не смогли. В Красногвардейске были немцы. Город подвергался бомбёжкам, флот занимался контрбатарейной борьбой и проводкой конвоев со снабжением и войсками для осаждённых Таллина, Моозунда и Ханко. Немцы активно занимались минными постановками из Риги и Усть-Луги с моря, и с воздуха, пытаясь обрезать снабжение осаждённых гарнизонов. Боролись с немецкими новинками: антенными и неконтактными донными минами. Ещё не очень хорошо получалось, с тяжёлыми потерями, со взлётами и провалами. На Севере выручали большие глубины, здесь их не было. Приборы кратности, установленные на минах, вынуждали многократно проходить над выявленным минным полем неконтактным тралом, и всё это в условиях господства немецкой авиации в воздухе. К лету 42 года обстановка в небе Балтики медленно стала меняться в нашу пользу, как за счёт того, что начали работать эвакуированные заводы в Сибири, так и за счёт поставок авиации по Ленд-лизу. Флот получил авиационную поддержку, новые неконтактные тралы, тринадцать новых тральщиков, и начал активно 'чистить' Маркизову Лужу, чтобы поддержать наступление на Лугу. В этих условиях Жуков приехал со своим предписанием к командиру Ленинградской военно-морской базы. Вошёл в хорошо знакомое здание на 11 линии, взбежал на второй этаж. Адъютант вскочил и вытянулся, чем немало удивил Жукова, и показал рукой на вешалку для шинелей справа от двери.
- Чем обязан? - спросил, поднявшийся из кресла, контр-адмирал Москаленко, недавно назначенный на эту должность.
- Прибыл в Ваше распоряжение! - ответил Владимир, и протянул ему предписание и пакет, переданный ему в Наркомате.
- Как это? - удивлённо выговорил Михаил Захарович, принимая бумаги. - Вас сняли???
- Там всё написано!
- Впрочем, меня тоже сняли. Присаживаетесь, адмирал. Как Вас по батюшке?
- Однако, задачка! И вся 'святая троица' подписалась! И утверждено Верховным. Влипли мы с вами, Владимир Николаевич! Но, делать нечего, приказ есть приказ! Есть какие-нибудь мысли, как это сделать?
Москаленко был старше Жукова и лет на десять-пятнадцать дольше служил на флоте, и адмиральствовал с сорокового, Жуков тогда ещё капитан-лейтенанта только получил. Михаила Захаровича знал с курсантских времён, проходил практику на кораблях, которыми командовал Москаленко. За что его сняли с 'Октябрины', Жуков не знал, да и не хотел вдаваться в подробности, но, тот сам сказал, что на этой должности временно, переходит на работу в штаб флота, вместо Пантелеева. Кого назначат вместо него, он не знает, но, чем сможет, тем поможет молодому начальнику училища. Выделил для него приказом 'эмку', посоветовал, кого взять заместителем из тех, кто был свободен в штате базы.
После представления, Жуков поехал в УОПП, 'вербовать' преподавателей. Не слишком удачное мероприятие обернулось тем, что кто-то из руководства УОППа написал об этом в НКВД, что контр-адмирал Жуков хочет разрушить существующую систему обучения подводников. Дело, правда, быстро замяли, ссылаясь на приказ Нарком флота. На 194-м заводе удалось получить 'замороженную' 'К-58', часть прочного корпуса которой, было повреждено при бомбардировке завода в 41-м году. Стоящую на стапеле лодку начали срочно достраивать, чтобы установить её на стоянке в Гутуевском ковше. Повреждённый прочный корпус просто заварили, вновь изготовленный 3-й отсек, который хотели врезать вместо повреждённого, пошёл на следующую лодку, а оборудование из него переместилось в училище, где был создан тренажёр, полностью совпадающий с ЦП 'Катюши'. 250 курсантов, набранных как на флоте, так и военкоматах, прошли через 'сито' экзаменов и собеседований, отсеялось почти 120 человек, после этого объявили второй набор. Главным критерием было умение быстро устно считать, аккуратность и спокойный выдержанный характер. Удалось переманить и уговорить перейти с флота несколько отличных преподавателей: кап-2 Гейро, капитанов 3 ранга Иванова, Долгова, Желтикова, Авраменко и каплея Каманина. На много лет вперёд они составили основной костяк большинства кафедр. Минный отсек 'К-58' оборудовали полностью, со всеми изменениями, внесёнными в 1-м дивизионе. Мины вернулись на лодку.
Кроме того, Жуков принял активное участие в разработке ГАС 'Дракон 240' с дальностью действия 240 кабельтовых, которую планировали устанавливать на все существующие лодки и корабли. Совмещённый индикатор мог выдавать пеленг, глубину и дистанцию одновременно, и вырабатывать сигналы непосредственно для ТАС. Сократилось количество операторов. Удалось сузить мертвую зону в корме до 12 градусов. На лодках шестой серии, благодаря поднятой на Балтике немецкой 'девятке', изменили набор прочного корпуса, изменили состав стали, и увеличили глубину погружения до 250 метров. Двенадцать лодок стояло на стапелях двух заводов. Собираться они будут в Молотовске. Верховное командование потребовало от Ленфронта освободить правый берег Свири, чтобы иметь возможность перебрасывать корабли 'на' и 'с' Севера. Использование лодок типа 'Ка' на Балтике было признано нецелесообразным. В начале января 43 года неожиданно пришёл приказ Жукову сдать дела капитану 1 ранга Алексееву, и срочно прибыть в Полярный. Самолёт за ним прилетел на Комендантский. Незнакомый молодой лётчик проверил документы, и они взлетели. Самолёт, явно, штабной: удобные кожаные кресла, два столика, бортмеханик подал кофе, лендлизовские печенье и шоколад, коньяк. Так летать можно! Сопровождения не было, ребята были не флотские, а армейские. Самолёт обычно возил комфронта Фролова. Сели в Петрозаводске, подобрали ещё людей. Среди них оказался флотский фотокорреспондент Женя Халдей, который и рассказал, что из похода не возвратились три 'катюши'.
- Кто?
- Уткин, Журков и Кульбакин.
- А Журков и Кульбакин на каких лодках были?
- Я не знаю, не вернулись 'К-1, 2 и 22'.
До самой посадки в Грязной губе Жуков молчал. Слишком много его связывало с Василием Уткиным: вместе учились, служили на Балтике и на Севере, в одно время стали командирами кораблей, вместе поехали принимать 'Катюши'. Но Вася довольно быстро получил свою 'двойку' и вернулся на север, а сам Жуков застрял в Питере надолго. Снова встретились уже на войне. В Грязной спустился к причалу, там стоял 'РК-12', разъездной катер штаба флота. Жуков, молча, поприветствовал лейтенанта Васильева, и прошёл в корму. Отдали концы, и катер полетел по ночному, чуть парящему, заливу. Жуков мрачно смотрел на прилепленные фотографии на небольшом стенде в пассажирском салоне катера. Вот и фотография счастливых Жукова, Уткина, Котельникова и Августиновича на причале в Молотовске после боя у Новой Земли. Вошёл лейтенант:
- Товарищ контр-адмирал! Вы насовсем вернулись?
- Не знаю!
- Через 15 минут будем на месте.
- Хорошо, иди в рубку.
На причале его встречал Виноградов, командир бригады подводных лодок, и адъютант командующего Банников. Синие фонари тускло подсвечивали дорогу к штабу флота. Разделись в 'чистилище', сняв 'канадки' и шапки, прошли в кабинет Головко. Там Карпунин, Августинович, Колышкин, Хомяков, Морозов. Весь старший командный состав подплава. Все встали, поздоровались, обнялись. Головко, с немного грустной улыбкой на лице, поздравил Жукова с возвращением в родную семью.
- По приказу Наркома флота, Вы, Владимир Николаевич, назначены командиром отдельной бригады подводных лодок Северного флота, вместо Николая Игнатьевича, который становится Вашим заместителем. Решение связано с резко возросшими потерями подводных лодок в последний период времени и общим снижением эффективности подводных сил флота. За последние месяцы потеряно 13 лодок, в том числе три 'крейсерских'. Мне, контр-адмиралу Кучерову, капитану 1 ранга Виноградову и капитану 2 ранга Карпунину вынесено предупреждение о неполном служебном соответствии Наркомом флота и Верховным Главнокомандующим. Мы обратились к Наркому с просьбой вернуть вас на наш флот, и было принято такое решение. Надеюсь, что совместными усилиями мы сможем решить возникшие проблемы. Немцы применяют какое-то новое оружие, установить, что это за оружие нам, пока, не удалось. Вы возглавите комиссию, которой поручено разобраться в причинах высоких потерь, и разработать комплекс мер технического и тактического характера, которые позволят свести к минимуму потери в отдельной бригаде ПЛ. Здесь сегодня весь командный состав отдела подводного плавания и старший комсостав бригады. Считайте это вашим представлением на новой должности.
- Арсений Григорьевич! А тот приказ, сентябрьский, отменён?
- Да, контр-адмиралу Николаеву объявлен выговор. Так что, Владимир Николаевич, принимайте командование. Да, пока вас не было, введён знак 'Командир подводной лодки РККФ'. Примите! - и он протянул Жукову, знакомый ему по снам, серебристый силуэт 'Щуки'.
- И ещё, товарищи офицеры! Именно, офицеры! Сегодня получен приказ о введении в армии и на флоте офицерских званий, и новой формы, с новыми знаками различия, которые носятся на погонах. Тыловая служба флота получила новое обмундирование. Переодеть бригаду надлежит в кратчайшие сроки! Мы работаем с союзниками, адмирал Кузнецов особо подчеркнул необходимость быстрого перехода на новую форму. Ну, а это мой подарок всем вам! - он раскрыл ящик стола, вытащил оттуда стопку погон, раздал каждому из присутствующих. Затем прошёл в комнату сзади своего стола и вернулся оттуда в новом парадном кителе с погонами вице-адмирала.
- На этом всё, товарищи! Владимир Николаевич! Все приказы у Кучерова, зайдите к нему и распишитесь.
Штаб бригады и кабинет командира располагались здесь же, в штабе флота, только глубже, и на другой стороне тоннеля. Все перешли туда. Попросив остальных задержаться в приёмной, Жуков пригласил Виноградова зайти в его бывший кабинет.
- Николай Игнатьевич, вы знали об этом?
- Да, конечно, поэтому и встречал на причале, но ты сразу начал задавать вопросы про своих, и я понял, что ты ничего не знаешь. Поэтому промолчал.
- Как-то так не совсем удобно получилось, по отношению к вам.
- Неудобно спать на потолке, Владимир Николаевич! Я распутать эту загадку не смог, за что и получил неполное служебное соответствие, и понижен в должности на одну ступень. Могли бы и в штрафбат отправить. А то, что о тебе вовремя вспомнили, это здорово. Так что я могу обижаться только на самого себя и немцев. Заместителем буду хорошим.
- Тогда зовите остальных!
Вместе с командирами дивизионов отметили позиции погибших лодок, их задания, даты первого 'не выхода' на связь. Расспросил каждого об их мыслях по тому, что могло произойти. Места гибели были разбросаны по всему театру. Николай Игнатьевич заметил, что подобный анализ уже проводился, и ничего не дал.
- Во-первых, товарищ капитан 1 ранга, мне требуется войти в курс дела, и не рассматривать уже созданный анализ, а посмотреть на это со всех сторон. Во-вторых, не знаю, как вы это анализировали, но, мне кажется, что вы искусственно сузили район поиска: вы искали одно оружие, одну причину, а здесь их минимум три или четыре. Причём, одна причина постоянно действующая, и три появившиеся в начале октября, 17 ноября и 20-го декабря.
- Это почему?
Владимир начал вычерчивать графики:
- Вот это, скорее всего, минная опасность. Смотрим: 'Д-3', 'Щ-401', 'малютки 121, 172, 173, 174, 176', 'Щ-403' и 'С-55' все находились в Варангере и Альтене, и по заданию должны были пересекать 100 м изобату. Немного выпадает 'С-55', она погибла севернее Рыбачьего, но и там глубины менее ста метров. Временной разброс идёт по всему периоду равномерно. Выпадают из этого: 'Щ-422', и все 'Ка' - большие глубины, мины отпадают сами собой.
Смотрим далее: 'Щ-422': гидролокатор не установлен, РЛС нет, следует на позицию в ночное время в район Новой Земли. Вывод: торпеда необнаруженной подводной лодки.
Следующая: 'К-1', одиночное плавание. Кстати, Михаил Петрович, почему она шла не в составе эскадры.
- Шла на замену '55-й', у которой 'заплакали' топливные танки. - Владимир Николаевич неудовлетворённо кашлянул.
- Сколько походов выполнил Журков к тому времени?
- Девять.
- Как это девять? Это был всего десятый выход лодки! Девять походов у Вас, Михаил Петрович!
- Старший лейтенант Журков - мой старпом с сорок первого года, Владимир Николаевич.
- То есть, это его первый поход и вышел он в него без сопровождающего? А где Вы были?
- На 'К-21', там Лунин выполнял первый самостоятельный поход на новой для него лодке.
- Вот Вам причина номер два: ошибочное, дважды ошибочное решение: в одиночное плавание пошёл молодой командир, без 'няньки', плюс не было никакой необходимости в этой замене. Сил и средств у Вас хватало, чтобы встретить и проводить конвой. Ну а вот о последних двух потерях я пока не могу сказать ничего. Лодки погибли в составе эскадры, ночью. В обоих случаях, находились довольно далеко друг от друга и от эскадры. Связь только на ключе.
- Нет, в момент их гибели мы разговаривали по УКВ.
- Тем более странно. Мне необходимо прочитать черновые журналы всех лодок, находившихся в походе, и переговорить с вахтенными начальниками всех лодок.
Четверо суток Жуков перелистывал и читал карандашные записи вахтенных журналов всех шести лодок, делая сам себе пометки в большом блокноте. Решение требовалось дать быстро. Лодкам скоро в поход, а источник угрозы не выявлен, значит, из следующего похода могут снова не вернуться уже другие лодки. Он обратил внимание на то обстоятельство, что только на 'К-21' вахтенные начальники отмечали время включения и выключения всех средств обнаружения. На остальных такие записи были эпизодическими. В то время, когда он командовал дивизионом, он требовал этого от всех. Сменилась метла, а в привычку у многих это ещё не вошло, поэтому люди стали записывать эти события нерегулярно. Пришлось поднять формуляры БЧ-1 и БЧ-4. Было установлено, что в момент работы УКВ станции SCR-284-A, американского производства, всегда выключались радиолокаторы и станция 'Накат', ибо фонила радиостанция при этом жутко. А Августинович оказался большим любителем поговорить по станции, произвести накачку командиров кораблей, потребовать отчёта и тому подобное. Так как ночь, авиация противника не летает, лодки идут под РДП, чтобы на полную использовать ГАС и шумопеленгатор. В перископ, практически, ничего не видно, и в этот момент для переговоров с 'начальством' выключаются и активный, и пассивный локатор: от активного 'фонит' радиостанция, а 'Накат' начинал 'крякать', реагируя на передачу УКВ.
С этими выводами он пришёл к Головко.
- Две лодки потоплены, скорее всего, авиацией, в момент атаки все лодки находились под РДП, работали гидролокаторы и шумопеленгаторы, доклада о шумах торпед не было. Акустики двух лодок зафиксировали несколько далёких взрывов, остальные ничего не услышали. Вывод может быть только один: немцы в состоянии обнаруживать лодку под РДП ночью с самолёта и точно её бомбить. Скорее всего, используют радиолокатор. Вот приказ, запрещающий использование УКВ, в случае, если она создаёт помехи для 'Наката'. И устанавливающий новый порядок всплытия под РДП: достигнув перископной глубины ночью, необходимо поднять антенну 'Наката', держа в готовности к работе РЛС, затем произвести обзор с помощью РЛС, и лишь потом выдвигать перископы. И ещё один приказ, касающийся командира дивизиона капитана 2 ранга Августиновича. Считаю, что во всех потерях лодок дивизиона есть его вина. Поэтому снимаю его с должности, а вместо него назначаю Малафеева. Прошу Вас утвердить приказ.
- Это ты, не потому, что он вместо тебя слетал в Англию, Николаич? - спросил Николаев.
- Нет. Мне всё равно, кто был в Англии. Я Малафеева предлагал ещё сентябре, но, тогда его кандидатура не прошла.
- Да, припоминаю. Политуправление не возражает!
- Давай приказ, подпишу. - сказал Головко.
Приказ был зачитан на совещании командного состава, и был громом среди ясного неба: до этого Августиновича все всегда хвалили. Он сумел поднять и дисциплину, и привел в полный порядок внешний вид, и очень много сделал в посёлке Оленья губа. Он был въедливым и придирчивым. Ему до всего всегда было дело. Не было такой мелочи, которая бы его не интересовала. Эдакий помещик, причём хороший помещик. Просто образец командира отдельной базы подводных лодок. Гроза всего гарнизона. Из обедневшей шляхты, много поколений подряд служащей на флоте, самый пожилой командир на Северном флоте. Все вышли из свежепостроенного клуба, а он продолжал сидеть за столом на трибуне, не понимая, что делать. Новость, буквально, раздавила его. Затем выскочил из клуба и почти побежал к малому причалу.
- Жуков где? - спросил он у дежурного.
- Вон катер адмирала пошёл.
- А Малафеев?
- Прошел на плавбазу. Вон, на второй палубе.
- Кузьма Иванович!!! Катер дай!
- Бери, Михал Петрович, далеко?
- К Жукову!
Перепрыгнув через борт, он отмахнулся от рапорта командира, ещё не знавшего, что командует уже не он, сказал:
- Заводи! В Екатерининскую!
Рыкнул '3д12', убраны концы и кранцы, катер отскочил от причала и побежал во тьму залива. Несколько раз подрезав маршрут, что он сам обычно запрещал командиру, он почти нагнал катер Жукова. Боны проходили вместе.
- Я к Вам, разрешите? - сказал он ещё на причале.
- Да, конечно, Михаил Петрович.
Они прошли в штаб флота в кабинет Жукова.
- И куда меня, Владимир Николаевич?
- Примите 'К-56' у Попова, и готовьтесь в поход.
- А Попов?
- Поедет принимать новые лодки, старшим группы. Там остальные командиры новые, лодок не знают, вот у них и будет 'вожак'. Или, если хотите, то вместо Попова на 'К-61'.
- А что за лодка?
- Шестая серия, опять с минами, более мощными и экономичными движками. Значительно доработанная, менее шумная, чем обычные 'катюши'. Весь этот год будем получать такие. Серия большая: 12 штук.
- Я не совсем понял: почему вы меня сняли, а не просто сделали замечание. Ведь никто не знал, что у немцев появилась возможность находить лодки ночью.
- Тут проблема больше в вас самом, чем в УКВ, локаторах и немецких самолётах. Вы - прекрасный командир лодки, но, вы - 'пастух' по натуре. Вы откровенно считаете, что без ваших ценных указаний всё развалится, всё будет сделано не так. Я внимательно прочёл журнал первого выхода Лунина на 'К-21'. По нему видно, что поход выполнили вы, а не Лунин. Так что во второй поход он пошёл самостоятельно и впервые в жизни. Тоже самое с Журковым. За вашей спиной он чувствовал себя прекрасно: надо было только вовремя вызвать командира. А пошёл самостоятельно, и лодка погибла. В эскадренном походе требуется не 'пастух', а 'вожак', 'лидер'. Чтобы командиры его чувствовали, а не ждали от него ценных указаний. Помните, по звукопроводке всё управление строилось на коде, а не на голосе. А два последних похода: вместо кода - длиннющие указания. А язык боя - короткий. Вот поэтому, Михаил Петрович.
- А вы правы! Водится за мной такой грешок. Вбит в загривок: меня так учили.
- Война кончится - получите дивизион обратно. В мирное время вам цены нет! И командир корабля из Вас отличный. Ну, куда? Решили?
- В Молотовск, на новую лодку, в том числе, чтобы и Малафееву не мешать.
Много работы было в штабе бригады. Требовалось по-новому научиться планировать операции второго, третьего и 4-го дивизионов, сформированных из лодок 'С', 'Щ', 'М' и 'В'. Потери 'эМок' были самыми высокими: во-первых, лезли в самые 'дыры', во-вторых, самые маленькие, поэтому на них сажали молодых командиров, штурманов и торпедёров, поэтому ошибки, навигационные и тактические, аварии, посадки на мель, отказы оборудования. В-третьих, очень маленькая живучесть, очень старый проект и слабое оборудование. Отсюда пожары, затопления, выход из строя важнейших узлов и механизмов. И, последнее, малая автономность под водой. 4-й дивизион был фактически разгромлен. Командовал дивизионом капитан 3 ранга Субботин. Из восьми лодок осталось три, и пять лодок типа 'В', это англичане, включённые в четвертый дивизион, одна потеря. Этими лодками, в основном, распоряжалось английское адмиралтейство.
'Щуки', они побольше, посолиднее, более живучие, но, те же самые проблемы с оборудованием и автономностью. Их осталось пять в третьем дивизионе у Колышкина. Две 'эСки', пять в ремонте в Англии, они ещё не дошли с Тихоокеанского флота. Пять 'эСок' застряли в Молотовске до весны. Морозова, комдива два, оставшегося почти совсем без лодок, но, по странному стечению обстоятельств, имевшего меньше всех потерь, направили в Молотовск, командовать приёмкой и ремонтом лодок.
Англичане: 'Тайгер' и 'Тайгрисс', эти здесь давно, спустя месяц после нападения Германии на СССР отметились. 'Тайгер' пришёл в Кольский залив с повреждениями, и с неразорвавшейся глубинной бомбой у рубки. Был отремонтирован, забункерован, и, по подписанному соглашению между странами, остался в Екатерининской гавани, как первый представитель союзного флота на Баренцевом море. Выходил в море, возвращался, получал снабжение и боеприпасы и снова уходил воевать. Его 'младшая сестра', однотипная лодка 'Тигрица', он был 'Тигром', появилась чуть позже, уже после подписания договоров, и вела такой же 'дикий образ жизни'. Четыре другие лодки новой серии: 'Морские Волки', имели в начале названия слово 'Sea', появились у причалов в Полярном после разгрома 'КОН-38'. Эти менялись. Иногда не возвращались, но причина не возвращения не была известна в Полярном. Некоторые уходили в Метрополию меняться, некоторые не возвращались по совсем другим причинам. Хорошие отношения у всех сложились с экипажами 'тэшек', с 'морскими' почти никто не дружил. Иногда им били морду в ресторанах Мурманска. Но и их командиры особо не скрывали, что их часто меняют с целью изучить театр боевых действий. Лодки 'Тайгер' и 'Тайгрисс' встречались после похода в Полярном точно так же, как же, как и наши лодки: они палили в воздух из орудий, получали поросят, предпочитали 'шило' всему остальному, до хрипоты ругались в штабе, доказывая, что потопили противника. В общем, были своими. Даже говорили по-русски со смешным акцентом. Единственное, что их отличало от наших: торпед они не экономили. В залпе менее четырёх торпед никогда не было, только если стреляли кормовыми. Тогда две. Свободный вход на 'англичанки' имели Головко, Николаев, комдив 'четыре' и действующий комбриг. И начальники особых отделов фронта и флота. Но, только на две. На остальные можно было войти только с разрешения командира лодки. В феврале пропала одна из 'Sea's'. В начале марта некоторые части этой лодки были обнаружены в Белом море, где никогда никаких позиций не было, но, в 41-м году было выставлено два минных поля. Жуков задал вопрос Фрейзеру, тот пожал плечами, четыре лодки убрали. К сожалению, среди них были 'Тайгер' и 'Тайгрисс'. Экипажи лодок провожали все! Их напоили, и отнесли на лодку. Заодно, заступившись за очень пьяненького радиста 'Тайгера', набили морду англичанам с 'S', и, подвернувшимся под руку, американцам с конвоя DW37. Военно-морскому братству по оружию пришёл конец. Англичан перевели в Мурманск, на рыбзавод, откуда они и ходили в море до 44-го года. Потом выгнали совсем.
Вышедшие на позицию для встречи очередного конвоя пять 'Катюш', действительно, зафиксировали работу радиолокаторов на частоте 185 МГц, и пролёты 'Кондоров' на малой высоте от трехсот до пятисот метров. Попыток противодействовать им Малафеев не предпринимал, просто уклонялся погружением, не подпуская близко эти машины. Выяснилось, что радиус обнаружения у немцев совсем маленький, и наводились они, первично, пеленгуя работу УКВ станций. Шестую лодку, на которой стояла новейшая ГАС 'Асдик 416', Жуков готовил к работе в Варангер-фьорде. Командование требовало вскрыть прибрежные фарватеры немцев и составить карту минных заграждений там. Судя по тому, что DW37 привез валы и винты из Америки, затевалось что-то серьёзное. 25 января он на 'К-52' вышел, после 5-тимесячного перерыва, в море.
Поход начался как обычно: маршем флотского оркестра на причале, буксиры разбили ледок в бухте и раскрыли боновое заграждение. Кап II Миша Федотов толкнул обе на самый малый вперед, лодку плавно выкатилась на выходные створы. Прошли узкость, легли на курс 89,5. Доворот влево, вот и 'Кильдин', лодка пошла средним, ориентируясь по лидирующему тральщику. Жуков спустился вниз, и, вместе со свободным от вахты штурманом, они попытались привязать подводную обстановку к карте, определяя границы обнаруженных 'Асдиком' минных постановок якорных мин. Затем сличили получившуюся картину с калькой, полученной из штаба флота. Были небольшие невязки. Удовлетворенно хлопнув старлея Викторова по плечу, Владимир спросил разрешения подняться наверх, поднялся и прокричал на ухо Федотову, что всё удалось, поправки получены. Накинув на голову капюшон 'канадки', осмотрелся, привыкая к темноте. Сделал замечание Михаилу Васильевичу, что тот не выставил расчёты на орудия ПВО.
- Если немцы применяют их у Медвежьего, то вполне могут применить и здесь! На ПВО района надейся, да сам не плошай! Ночь довольно светлая, вот-вот Луна появится!
Федотов передал команду по 'берёзке' вниз. Щёлкнул рубочный люк, из него выскочили матросы. Чуть взвизгнули приводы барбетов, обе башни провернулись на 360 градусов, стволы приподнялись под углом 45 градусов. Количество сигнальщиков утроилось. Через полчаса 'Кильдин' подал сигнал 'Счастливого плавания' и пошёл на циркуляцию влево. От Сетьнаволока заморгал семафор, запрашивая позывные. Тут же защелкал ратьер, отдавая их назад. Федоров принял балласт и перевёл лодку в позиционное положение. Слева шла небольшая, но крутая волна, слегка забрызгивающая выступающую надстройку. Увеличили ход до полного, и пошли противолодочным зигзагом к Цепьнаволоку. Федотов периодически включал 'Декку' и осматривался через локатор. Оператор снизу докладывал, что горизонт чист. Жуков спустился вниз, проверить несение вахты в ЦП. ГАС включен, на экране лишь плотные косяки пикши. Через час вниз спустился Михаил, доложил, что повернули на запад, и что появились облака, просил разрешения снять вахту у орудий, отправили расчёты вниз, включив на постоянную работу РЛС.
- Возьми мористее, Миша. Хочется пройти по курсу 'С-55', но парой миль левее.
Штурманёнок защелкал линейкой и транспортиром, и выдал новый курс.
- Добро! Меняйте. И внимательнее на ГАСе. А вот эту баночку обойти за изобатой 100! - приказал Федоров вахтенным. Допили чай, хлопнули по рукам и разошлись по каютам. Владимир прилёг на койку, полистал 'Отверженных'. Проснулся от перехода на электромоторы. Вышел в ЦП.
- Минная банка, товарищ контр-адмирал! Густо стоят. Углубление от трех до шестидесяти метров. - сказал штурман. В этот момент посыпались люди вниз из ходовой рубки, задраен рубочный люк. Федоров командует боцману нырять на 20 метров. Лодка идёт самым малым.
- Попробуем обойти и нанести границы. - сказал Михаил Васильевич.
- Глубоко не ныряй! Антенны у донных 18 метров. - напомнил Жуков.
- Помню.
Четыре часа обследовали банку. Нашли на дне две довольно крупные цели. Одна из них 'С-55'. Она шла из Англии, где первой закончила ремонт после перехода через два океана и Панамский канал. К месту приписки не дошла 225 миль. Отвернули от банки, всплыли и передали шифровку в штаб флота.
- А немцы про лодки не забывают! 20% мин выставлено с большим заглублением. Прямо завеса получается.
Самое удивительное произошло дальше! Тральцы, прибывшие на банку, на следующий день потеряли большую часть тралов. При попытке подсечь мину, она взрывалась. Почти все мины оказались снабжены неизвестным 'защитником'. Послали отчёт в Москву и Ленинград. Из Ленинграда прилетел инженер-капитан 2 ранга Тепин, старейший минер на всем флоте. С огромным риском выловили одну из подсечённых мин. У неё обнаружили в районе крепления минрепа дополнительный взрыватель, а на минрепе гофрированную трубку, которая не позволяла подсечь и перерезать минреп. Подтягивалась мина и трубка инициировала взрыватель, перебивая трал. На этой мине трубка 'КА' не сработала: часть троса оказалось плохо смазанной и туда густо 'сели' вездесущие гребешки, и резак подсёк минреп. Самым интересным оказалось то обстоятельство, что Балтийский флот занимался этим ещё осенью 41-го года, но весь его опыт так и остался на Балтике. 'НТЩ-41' поступил только на суда и корабли Балтики, а на Севере продолжали пользоваться довоенным наставлением 'НТЩ-40'. 'НТЩ-41', изданное в Луге ограниченным тиражом, больше не переиздавалось, а набор был потерян во время эвакуации типографии.
Обо всём этом Жуков узнал уже на берегу, а пока 'К-52' уходила к Молвику, где заканчивались прибрежные фарватеры немцев, и где они держали на постоянном дежурстве большое количество 'UJ', пытаясь не дать нашим лодкам сорвать доставку никеля в Германию. 'Охотники прятались в небольшой бухте Малый Молвик, их было больше двадцати. Пять-семь из них постоянно находились на позиции. Собачья служба, не позавидуешь. На дистанции в 40 миль перешли на винт-зарядку, и через два часа нырнули, обнаружив и привязав к месту головной катер немцев. 'К-52' значительно меньше шумит, чем 'двадцать первая'. Все постоянно работающие механизмы имеют противовибрационные 'подушки', включая и главные электродвигатели. В двух кормовых аппаратах лежали два 'сюрприза' для немцев: имитаторы подводной лодки. Он умели шуметь, как старая 'катюша', включать и выключать ГАС, могли имитировать звук продувки цистерн и звук открытия передних крышек торпедных аппаратов. Менять глубину погружения, двигаться со скоростью 3-5 узлов на расстояние до 30 миль. Были хорошо бронированы, и на бомбёжку почти не реагировали.
Подойдя к изобате 100 метров, и, находясь между обнаруженным катером и бухтой Малый Молвик, Жуков приказал выпустить имитатор курсом 220⁰. Запуск имитатора не требовал продувки воздухом. Через час на расстоянии три мили имитатор 'включил ГАС', и перешел со сверхбесшумного хода на излучение шумов лодки. В этот момент и Жуков включил 'Асдик', и проверил наличие якорных мин по курсу. Мин не было. Он двинулся вперёд, пытаясь занять линию, соединяющую имитатор и выход из Малого Молвика. В этот момент дежурный катер атаковал имитатор бомбами. Гидролокатор немец не включал, на что сильно надеялся Жуков, бомбил по шумопеленгатору. Видимо, морячина был опытный, потому, что СИПЛ-2м сменил курс, что ещё больше раззадорило немца, а от Малого Молвика на полном ходу бежало семь 'стотонников' строем пеленг, с юга бежало ещё три.
- Торпедная атака! Носовые аппараты товсь!
Охотники проскочили в двух кабельтовых от 'К-52', и с интервалом 1 секунда за ними выскочило 6 торпед 39У, а сама лодка находилась в мёртвой зоне их шумопеленгаторов. Пять взрывов через 3 минуты 12 секунд, затем довольно длительная задержка и ещё один взрыв. Федотов выставил РЛС и осмотрелся.
- Четыре цели на юге, одна на северо-западе у входа бухту. Больше никого.
- Предлагаю отойти на перезарядку и атаковать южную группу целей. - предложил Жуков.
- Может быть, артиллерией? У меня и калибр больше, и РЛС.
- Дистанция?
- 36 кабельтовых.
- Действуй!
- К всплытию! Артиллерийская атака!
Ну, не любили подводники 'шнелльботы'! При малейшей возможности старались рассчитаться с ними. Ночной бой выиграла 'К-52', два 'У-ягера' пошли на дно, два начали отход в сторону Киберга. А Жуков и штурмана наносили на карту, где проходили охотники. Немного увлёкшегося боем Федотова, Жуков остановил:
- У нас другая задача! Выходим из боя, все вниз! - неохотно Федотов подал команду:
- Дробь! Не наблюдать! Орудия на ноль! Чехлы одеть! Все вниз, к погружению! - продублировав это ревуном.
'К-52' погрузилась и обследовала район. Минные постановки были отмечены, начиная с глубин 90 метров. Они прикрывали прибрежный фарватер надежным щитом, лишь в пяти местах были небольшие проходы. Воспользовавшись одним из них, Федоров вышел на большие глубины. Всплыл, и начал отходить к Рыбачьему. Еще на двух банках были отмечены минные постановки. Немцы работали обстоятельно и серьёзно. В тот же день торпедные катера Шабалина захватили подбитый самолёт 'Арадо', которого повредил ночной истребитель 2-го гвардейского полка. У него под корпусом было подвешено огромное 6-тиметровое кольцо магнитометра для поиска лодок, находящихся на небольшой глубине и под РДП. Пленные немцы сообщили, что несколько таких самолётов, и половина 'Кондоров' переделаны немцами в противолодочные. Выполнив задание, 'К-52' возвратилась на базу. Федоров сказал, что поседел, пока шёл немецким фарватером. Впрочем, он и так весь седой, бородатый и с вечной трубкой в зубах. Довольно шумно отметили победу над 'У-ботами'.