Средина семидесятых. Все ещё живы -- родители, их дети, приехавшие в отпуск. Сидим на Водокачке, примыкающей к стадиону "Локомотив". Компания собралась не совсем обычная. Все мы выпускники СШ N 2 различных годов. Два доктора наук -- Жора Кобельков и Витя Шпицберг. Юра Бойко -- экономист весьма высокого европейского уровня и я -- председатель районного экстерната, выполняющий Программу Партии "О всеобщем среднем образовании". Выдаю Аттестаты зрелости по первому требованию желающих по предъявлению паспорта или без.
Лениво перебрасываемся в "Сочинку" -- эту разновидность "тяжёлого дурака" с вистами.
Беседуем беспредметно. К теньку подтягивается различный народец. Жара спадёт, и мы займёмся настоящим делом -- футболом, баскетболом. К нам подсаживается представитель специфической цивилизации, т.н. Реф в звании бригадира с моим дипломом. Рефов возят по стране в спецпоездах, люди они далеко не бедные -- кроме зарплаты и командировочных подрабатывают продажей перевозимых продуктов. Самоуважение пропорционально доходам. Все рефы приличные преферансисты. Бригадир преодолел вплавь пролив, соединяющий Малый и Большой заливы водоёма. Течение там очень сильное, большинство жителей села Казатин обычно преодолевают Перешеек пешком, особенно если у них за плечами мешок с дарами садов и огородов пригородного колхоза.
Витя работает в Институте молекулярной биологии и повествует об успехах в синтезе полипептидов на твёрдом носителе. Длина цепочки аминокислотных остатков уже достигла четырнадцати. Восхищённое молчание прерывается голосом бригадира:
-- Пиздишь!
Витя -- типичная жертва советской ущербной науки. Прямо со школьной скамьи поступил в Первый медин в Москве, увлекается молекулярной биологией, защитившись, работает у Энгельгарта. Имеет довольно туманное представление о реальной жизни. Он из семьи потомственных врачей.
-- Нет не пиздю, как Вы изволили аргументировать свою позицию. Я работал в лучших лабораториях Империал Колледжа, Токио и Торонто. Представьте себе, там достигли полипептидной цепочки, состоящей из 20 аминокислотных остатков.
-- Кончай пиздеть! -- прерывает его бригадир.
Народ начинает потихоньку расползаться по кустам. Юра хватается за живот, его еле удерживают от броска в воду.
Витя ещё ничего не усёк.
-- Как Вы не понимаете, что при достижении магического числа в 22 остатка полипептид спонтанно принимает вторичную структуру, присущую белковой молекуле, к примеру, вазопресина.
Реф воспринимает "вазопресин" как личное оскорбление. Со сжатыми кулаками он бросается на беззащитного интеллигента. Но... В МГУ Жора тренировался с двукратным Олимпийским чемпионом по боксу Борисом Лагутиным. Реакция доктора физмат наук была мгновенной. Хук! Оппонент доктора Шпицберга в нокауте. Его сердобольно относят в тень, где уже корчится от хохота Ю. Бойко.
-- Жора, -- говорю я другу, -- ты помнишь, чем заканчивается "На дне" Горького?
-- Конечно, "Эх... испортил песню... дурак".
-- Именно -- я хотел провести диспут о методе доказательств теоремы Ферма и Пуанкаре в присутствии представителя иной цивилизации
-- Ещё не всё потеряно: вот через Перекоп переползают-переплывают две латимерии-целиканты, Валеня и Головатый. Можно продолжить.
-- Давай завалим их сразу, без диспута на тему частных производных и облигатного "не пизди".
-- Витя, -- обратился Юра к Шпицбергу, -- ты что-либо понял?
-- Конечно: в каждой научной дискуссии решающим аргументом является хук. Так сказать Ultima Racia.
Городок провинциальный. Летняя жара. Мы попиваем Budweiser в Biergarten Карлсруэ. Жора работает в тамошнем университете приглашённым профессором.
-- Herr Ober, -- обращаюсь к официанту, -- bitte, noch Mal Grosse.