Старый Хэнко был чокнутым пограничным котом - знаете, из тех ушлёпков, которые вечно норовят обломать молодых. "Сынок-делай-что-тебе-велят-а-думать-оставь-старшим". Вопреки обыкновению таких старикашек, Хэнко действительно умел повышибать клыки чересчур о себе возомнившим. Потому в его салуне и отдыхалось в меру спокойно. Но даже подобному типу можно подпалить хвост - и я, парни, видел человечка, который это сделал.
Ну да, "человечка" я сказал. И нечего ухмыляться. Вы все только сплетни горазды по ушам развозить, а мне довелось увидать вот этими самыми глазами (тогда их было ещё два), как Конкордий Гебб въехал в Тиогранте.
Он, парни, прибыл на дилижансе - а дилижансы в те годы грабили в четырёх рейсах из пяти. Ну и Конни, ясная валерьяна, тоже попал под раздачу. Уже не помню, кто его тогда оприходовал - то ли Смурной Киз, то ли сам Большая Лапа - а только в салун Конкордий Гебб ввалился босой и с распухшим ухом. Одёжка грабителей не привлекла - потрёпанная она была, да и узковата, наши охламоны поплечистее раза в два. Деньги хитрюга Гебб умудрился спрятать, а вот на добротные сапоги позарились. Ежели собственная лапа не влезет, так всегда можно сыну подарить, или продать, или иное чего.
Ещё за каким-то шелудивым псом у Конни увели дряхлую кобылу сивой масти - сам он часто удивлялся, кому потребовалось это украшение живодёрни. Собственно, упустив кобылу Гебб и сел в дилижанс. Я лично думаю, что просто хотели над человеком посмеяться. В те времена люди редко гуляли по Предельным землям без охраны. Не больно-то в приграничье жаловали чужую кровь.
Да, парни, он не сопротивлялся. Даже когда получил в ухо. Убивать его не собирались, калечить - тоже, а изобразить безобидного растяпу Конкордий Гебб умел. Мы аж остолбенели, когда его увидали - как он ухитрился до Тиогранте живым добраться, бестолочь эта? Почему бестолочь? Ну, начнём с того, что, войдя в салун, он снял шляпу. Да, вам всем понятно - этикет, правила вежливости, но если ты хочешь выжить в приграничье, то держи руки свободными, а горло закрытым. Тонкой прослойки ткани может хватить, чтобы когти врага не добрались до твоего горла.
В общем, Конкордий прижимал шляпу к груди и растерянно оглядывался. Наше сборище тоже на него глазело. Шляпа у человека была - ну словно два кота её долго жевали, царапали, тянули каждый на себя, а потом им это занятие страшно надоело, они фыркнули и убежали. Да и сам он выглядел таким... жизнью пожёванным, признанным невкусным, а потому на четыре стороны, шестнадцать ветров отпущенным. Ростом любому из нас хорошо, ежели по плечо, нос крючком, волосёнки жиденькие, встрёпанные... В больших городах таких - двенадцать на дюжину, что да, то да. А вот в Тиогранте задохлики навроде него и посейчас редкость.
Я как раз у барной стойки сидел. Полюбовался на это чудо и к Хэнко повернулся, чтоб, значит, пофыркать в усы, а заодно и стакан наполнить. Только вместо этого растерялся вконец. А как не растеряться, если этот бешеным псом укушенный чокнутый кот уже наполовину Превратился - уши прижаты, шерсть топорщится, клыки оскалены... И когти барную стойку на ленточки полосуют.
- Эй, Хэнко, - говорю, - ты чего сам себе погром устроил? А кто платить будет?
Думаете, он мне ответил? Перепрыгнул через стойку - и шасть к белобрысому доходяге. Правда, по дороге себя в порядок привёл, чтоб, значит, не рычать, а говорить. Только нам с этого толку - как с весеннего заморозка урожая. Это сейчас Высокую речь любой паршивый щенок знает, а тогда в Тиогранте её, может, впервые с основания посёлка услыхали. Клирики-то в Предельных землях не задерживаются, небось, ни один фундамент не освящён.
Если вот так с памяти переводить, то Хэнко спросил, чем он обязан неудовольствию лицезреть высокого гостя. Ага, именно "неудовольствию лицезреть". Конкордий ответил просто: "Прячусь". Наш хозяин салуна заржал, что марийский жеребец, и высказался в том смысле, что парни из столицы вечно умудряются поменять плаху на виселицу. Гебб согласился: да, мол, смешно. Тогда Хэнко вконец озверел и велел пришлецу топать на второй этаж. Дескать, в комнате поговорим. Тот и потопал, чего ему. А наши крепко озлились. Не все, ясная валерьяна. Некоторые, кому человечий запах уж очень поперёк нутра. Во Внутренних землях оборотней тогда крепко прижимали, многие бежали сюда, в Предельные. В Тиогранте таких беглецов не было, но слыхать - слыхали. А тут мало что человечина, так ещё у старины Хэнко с ним непонятные дела, в которые честным котам ходу нет.
Первым высказался Тамир - парень, уважаемый в Тиогранте. У него, правда, жена из людей, но то ж баба, совсем другой разговор...
- Хэнко, а прав ли ты, меняя друзей на шавку из Внутренних? Мы могли весело провести вечер, вместе порадоваться жизни... Что скажешь?
Кому как, а мне на хозяина салуна смотреть было страшно.
- Я скажу, Тамир, что этот тип останется у меня. Ещё не знаю, сколько он здесь проживёт, но кто его тронет - поимеет неприятности. Крупные неприятности, Тамир. Поэтому проходите мимо него, парни. Вы меня знаете. Пока будете делать, как я говорю, все сохраните шкуры. Нинхо, смени меня!
Жена Хэнко встала за стойку, а он побрёл на второй этаж. Вышибалы напряглись, ожидая потасовки, я тоже о ней подумал. Но Тамир нарываться не стал, так что остальные погудели, пошипели да успокоились.
- - -
Вот так Конни остался в Тиогранте, у Хэнко в салуне. Поселился на втором этаже, кормился там же - первые дни и носу из комнаты не казал. Потом мало-помалу освоился. Наши его не трогали - ну вот вбил себе Хэнко в дурную башку, что человечек нужен, так это не повод лишаться хорошей выпивки! А такую бодягу со спиртом, валерьяной и Чили нигде больше не гнали, точно вам говорю. Даже Синий Тигр, заезжая в Тиогранте, рюмашку-другую всегда пропускал. И сманивал Хэнко в Ра-Чапу, где тогда держал своё знамя. Ра-Чапа город большой, там даже театр имелся и целых два борделя. Хэнко отказался.
Ну, проблемы, конечно, были. Как человек ни вертись, а хвост не отрастишь и мехом не покроешься. Добро бы ещё полукровка, у нас таких - хоть заместо кустов в землю сажай, понабежало тогда из Внутренних земель, так нет, человечина без примесей. Наши усами не вели, а пришлые заедались. В те годы много опасных парней шлялось в Предельных, подыскивая, чем бы таким попакостнее заняться - не капусту же полоть! Старина Синий Тигр как раз помер, а сынок его, Ормаи Арсауко, земли под себя подгрёб, конечно, быстро, но всё же не одним прыжком. Тут надо понимать, наши ребята - они такие, не каждого вожаком признают. Кого-то уговаривать приходится, кого-то куснуть, а кому-то и хребет сломать.
Ладно, я сейчас не об Ормаи, я о Конкордии. Пришлые - да, они его обижать пытались. Вначале, помнится, был один прилизанный красавчик из Миуластре. О, многих нагрел в кости этот шакалий помёт! И меня тоже, да. Так вот, этот тип с самого начала приставал к Геббу, подбивал его сыграть. Конни всё хлопал наивно глазами да отнекивался. На четвёртый день дошло до таких оскорблений, что парни - если б меня так назвали, я бы сдох, но порвал ублюдку глотку! Вмешался Хэнко, зарычал, но прилизанный настаивал. Мол, это дело "между двумя мужчинами". И он был прав, любой из нас бы согласился... если б речь не шла о беспомощной человечине. В общем, смолчали мы тогда, и до сих пор совесть и жена гложут меня за то молчание.
А Конни растерянно так челюсть отвесил и спрашивает Хэнко - мол, может, сыграть? Деньги опять же можно наперёд внести за проживание, то-сё... У нас глаза как пять монет - чего о себе возомнила эта человечина? А Хэнко сплюнул, рукой махнул и ответил: мол, делай, как знаешь, я тебе не советчик. И побрёл к барной стойке.
Ну, сели за стол, кости кинули. Раз кинули, второй... В "короля и ворона" играли. Первый круг Гебб продул, два других кое-как по нулям свёл, четвёртый смотрим - выиграл! На пятый пошли. А кто не знает - у нас в "короля и ворона" больше пяти кругов не режутся, путаются в расчётах. Возле стола толпа народу, всем уже интересно до зелёных собак. Прилизанный нервничает, человечек только глазами лупает и улыбается тупо. Вина у Хэнко заказал, удаче потрафить. А надо тут сказать, парни, что пиво у Хэнко в салуне девочки приносили на деревянных подносах. Эх, какие кошечки у старины Хэнко водились... ладно, не о том речь. О вине, да. Ежели в салун какую важную птицу заносило - хоть того же Синего Тигра - хозяин особый поднос вытаскивал. Из настоящего железа. Как этот поднос в порядке содержали, чтоб не ржавел и блестел, будто монета - я вам, ребята, не скажу. Сам не знаю. Но был такой поднос, клык даю. И тому, кто дорогое вино заказывал, эта штука тоже полагалась.
Впрок вино нашему Конни, вроде, не пошло. Проигрывал он пятый круг, парни. Чуток, но проигрывал. Знаете, вот та пара очков, за которые душу закладывают. А улыбался, как ни в чём не бывало. Я его тогда даже уважать начал. Судьба - она такая киса, что спокойных любит, учтите, парни. Вот и Геббу хвостом вильнула на предпоследнем броске. Выбросил он четыре крали, быка и короля, а у прилизанного до того пара воронов подгадила. Мы только радоваться - а на последнем броске у заезжего пять королей, как с куста!
Ух и тихо же в салуне стало... Прилизанный заржал, хотел кости огрести, но тут человечек наш его опередил. Цап - и к себе кости подгрёб. И улыбается, только уже нехорошо так, словно заклятье ветра в глубокой пещере сейчас начнёт читать.
- Э, нет, - говорит, - уважаемый. Давайте-ка будем честно играть. Вы эти кости кидали - теперь и я хочу.
И - хлесь их на железный поднос, не глядя! Смотрим, а пять из них воронами вверх лежат, а шестая оборотнем скалится.
Конкордий только головой качает.
- Старые кости, скорее всего, в рукаве, - говорит. - Там должен быть кармашек особый...
Парни, я сказал, в салуне тихо сделалось? Соврал, значит: вот теперь-то настоящая тишина и наступила. Правда, ненадолго. Шулер сразу унюхал палёное и рванул к выходу. Ясная валерьяна, мы за ним...
А чего там дальше о его судьбе рассказывать? Прикончили его, и я перед самым Небесным судом не раскаюсь в этом деле. Знали б вы, как этот зализанный шакал меня облегчил на звонкую монету!
Конни же после того дышать в Тиогранте стало легче.
- - -
О том, что наш человечек ещё и костоправ, мы узнали, когда у Конни Гебба прохудились штаны. Вот оно как бывает: Судьба - девка вёрткая, и неприятности часто оборачиваются наваром. Ну и наоборот, да.
В общем, штаны у парня разошлись вдоль, поперёк, да ещё и зацепились за гвоздь в том самом месте, которым к нам временами поворачивается удача. Конни скатертью обвязался, и видок у него был, скажу я вам, такой, что салун вылег со смеху. Удивляюсь, как стены не рухнули, когда мы животы надрывали.
Только Хэнко с Тамиром не ржали. Хэнко скривился, будто ему вместо спирта молока плеснули, а Тамир тогда вообще ходил не в себе. У него баба вскорости рожать должна была... эх, парни, послушайте совета: не крутите любовь с человеческими бабами! Вам хорошо, а им - смерть. И не спрашивайте, откуда полукровки берутся. Откуда-откуда... всё оттуда же. Дети иногда выживают, это раз, а два - наши девки тоже людьми того... интересуются.
Слухи ходят, что человечьи бабы тоже, бывает, после родов в живых остаются, но только самые выносливые. И не от тигров. От волков, орлов, крысолаков рожают, ага, а с тиграми не связываются. Дитё больно крупное получается и ещё чего-то... я не повитуха, не знаю. Знаю лишь, что Тамировой бабе не светило. Он как бы тоже это понимал, не посреди пустыни вырос, а потому, едва женился, постановил: детей у них не будет. Только когда любовь крутишь, случается всякое, вот и не углядели. Баба тоже хороша: знала, что Тамир заставит плод стравить, молчала до последнего. Кто её разберёт, о чём думала. Может, на чудо надеялась. У людей, парни, странные бывают закидоны...
Ясная валерьяна, Тамир психовал. Повитухи одна за другой головами мотали, самые опытные брались дитё спасти... от любых денег отказывались. Да и, к слову, кому интересно человечиху спасать? Тамиру, правда, этого в лицо не говорили. Одна попыталась - чуть не загрыз, жена и оттащила... Бабу свою он слушался. Странно на них смотреть было, честно говоря: она хлипкая, соплёй перешибёшь, мужу едва до плеча достаёт. Чудные вещи любовь творит, что с оборотнями, что с другими.
Но я о Конни речь веду. Он тогда чего спустился-то - попросить кого-никого из наших баб штаны заштопать. Сам не умел. Все просмеялись, и Лулла, добрая душа, убожище это латаное-перелатаное взяла. Ещё и посмеялась: кто тебе, мол, раньше заплаты ставил, другие девки? Конни смолчал, улыбнулся...
А Хэнко плеснул кому-то своей бодяги - и ласково так говорит:
- Помнится тебе, Конкордий Гебб, случалось и раны зашивать, и кости складывать, и роды принимать у себя там... там, в общем. У себя.
Мы все уши расставили, как те кролики. А Конни перестал Лулле любезности крупным оптом отвешивать, посмурнел слегка.
- Бывало, - отвечает, - и что?
Хэнко только намылился гадость сказать - поверьте, парни, я старого паскудника хорошо знаю, гадость из него пёрла, не иначе, - а Тамир уже тут как тут. И не понять, то ли дух из человечка вытрясти хочет, то ли на колени перед ним бахнуться.
- Жену мою спаси, - хрипит.
Конни вовсе смурной заделался. Сел за столик, Тамиру на соседний стул кивнул, - мол, давай по делу поговорим. Поговорили, чего там, только мы из того разговора, может, полсловечка и поняли. Сколько ребёнку месяцев, да какими хворями баба страдает. Потом Гебб плечами дёрнул, лоб наморщил - показал, в общем, что умный.
- Посмотреть надо, - говорит. - Лулла, звезда моих очей, штаны не готовы ли?
Вот так и брякнул, про звезду! Мы потом его любезности напамять учили, бабам нравилось... А штаны готовы не были. Когда, ежели Лулла со всеми вместе на Тамира пялилась?
И пошёл Конни к Тамиру домой в скатерти на бёдрах, а обратно вернулся в новых штанах, утопая в них по уши, потому как, ясная валерьяна, покупались они не для людских хлюпиков. И пусть меня разорвут шакалы, если хоть кто-то смеялся. Не смешно оно было, парни. Люди верят в свои чудеса и говорят, что приходят они с громом и молнией, или трубы трубят, или ещё чего. А оборотни просто чуют, когда в мире сдвигаются грани, и хлоп! - нате вам, всё пошло не так. Может, и правильно пошло, куда надо, только должно было - не туда. Это редко случается, и каждый раз хочется поджать хвост и склониться перед чудом. А то, что видно снаружи, не имеет значения.
Случится с вами - узнаете.
Конни Гебб не был заклинателем, точно говорю. Он просто умел держать чудеса при себе, как сменных лошадей. И я не знаю другого, кого бы они так слушались.
Впрочем, это всё мы потом поняли. А тогда Тамир исчез ненадолго, а вернулся с набором пыточных инструментов, которые наш Конни назвал хирургическими. Видать, с перепою такое длинное словцо выдумал. И через месяц где-то взрезал бабе живот, достал оттуда здоровёхонького карапуза, а живот зашил, костеря роженицу на все лады. Она долго болела, но выкарабкалась. Вот так Конни стал признанным костоправом Тиогранте.
А штаны он всё равно латать не умел. Шил только по-живому.
- - -
Ну, а тому, что Конни не только костоправ, но и костолом, в Тиогранте и посейчас не слишком верят. Да и как поверить в подобное, ежели вон он, Конни - слабый, ручонки короткие, щёки пухлые, отъел их на здешних харчах, глазами лупает жалобно... Хэнко точно знал, но помалкивал, и я его понимаю. У самого с трудом в башке поместилось, а ведь видел своими глазами! Да, тогда ещё двумя.
К тому времени, о котором речь пойдёт, много наших было у Конни-костоправа в долгу. Оборотни живучие, это верно, но ведь и плюхи мы друг другу раздаём серьёзные. Люди обычно мрут после такого, а ребята из Предельных... тоже мрут, когда без лекаря. Хороший лекарь, парни, стоит подороже фирменного арбалета от Вронски. И даже, если подумать, подороже хадмирского жеребца-трёхлетки.
Но уважение уважением, а к середине весны того года в Тиогранте мало оставалось ребят, готовых за Конни глотки перегрызть. Все ушли. Неприятности из Запределья табуном пёрли, Синий Тигр метался, словно ему хвост подпалили. Кочевники не просто спятили - они спятили за хорошие деньги, а это, парни, уже совсем другие следы. Конни и Хэнко втирали друг другу про династические браки с заморскими королями и неприятности во Внутренних землях. Их послушать, так в мире на каждый чих сто правителей скажут: "Будь здоров!" - и все сто на разные манеры этот чих истолкуют. Ну, мы парни простые, уловили самую суть - проплатили кочевым, чтоб они на Предельные земли навалились. Дескать, людишки из Внутренних сюда оттянутся, ан тут какие-то умники морем на готовенькое и подоспеют. Конни сказал ещё, что зря деньги плачены - дескать, не придёт сюда помощь, сейчас в Архане, столице человеческой, грызня за корону, им не до наших проблем. А Хэнко на это только плечами пожал.
- А как, - спрашивает, - в Архане будут выкручиваться, если Огненные волки загрызут Синего Тигра?
Огненные волки, парни - это одно из кочевых племён. Лютая стая была. В те времена они как раз соседей себе подчинили, чтобы, значит, сподручнее воевать.
Конни оскалился невесело.
- Никак в Архане не выкрутятся, тут ты, Хэнко, кругом прав. Но сдаётся мне, это уже будут проблемы не наших королей, а заморского наместника.
Я не выдержал, вмешался в разговор. Тут надо сказать, парни, что я тогда подхватил заразу какую-то, вот и сидел в Тиогранте, пока друзья волчьи шкуры рвали. Обидно, ну да куда ж деваться. Конни меня поил разными вонючими отварами и утешал - мол, скоро пройдёт. Дня четыре уже утешал, поэтому я готов был хоть спорить, хоть драться - лишь бы только делать что-нибудь, не валяться пластом. В общем, влез я, спрашиваю - какое-такое нам дело до Внутренних земель, да пусть хоть все там друг дружку поубивают! Их дело. А мы от кочевников сами отобьёмся, не впервой.
Сказал я это, смотрю - Хэнко вызверился. А Конни ему руку на плечо положил и мне спокойно отвечает:
- И шапками закидаете, конечно. Только скажи: раньше у кочевников трёхзарядные арбалеты у каждого пятого разве были? А отборное зерно для лошадей? А карты Предельных земель?
- Хватит, Конни, - Хэнко подуспокоился немного, рукой махнул. - Душу не трави.
А я задумался. И вышло у меня, парни, невесёлое... Вышло у меня, что люди - они силой нас никогда не возьмут. А вот друг на друга натравить, а затем всей кучей навалиться на оставшихся - это завсегда. Или ещё какую пакость учудить. Хитрые они, люди. И никогда мы не станем их хитрее.
Но вот своих людей завести, чтоб они за нас стояли, а мы б их защитили за это... может, и неплохая мысль.
Да только кто ж в Предельных возьмётся людей защищать?
Ладно, дело такое. Всё это я плёл, чтоб объяснить, с чего в Тиогранте для Гебба защитников не нашлось, когда Чайпо-Кругляш на него попёр. Чайпо этот у Смурного Киза шавкой подтявкивал, наверх-то рвался, но знаете, как говорят: ежели ты землеройка, так летать тебе лишь с пинка. Ему само время подгадало: стоящие ребята на войне шкуры рвали, тот же Киз договорился с Синим Тигром и в лейтенантах у него ходил, а Кругляш ошивался, где придётся, и гадил помаленьку. Вот и в Тиогранте его нелёгкая занесла. Не одного, ясная валерьяна - таких без стаи разве в конуре найдёшь. Ну а с шайкой они смелые. Душ пять их было, может, шесть - не помню точно.
Хэнко обычно всякое шакальё в салуне не привечал. Но дела шли туго, а деньги - они в любых руках блестят. Впустил он Чайпо и дружков его, зубами скрипнул, девчонкам велел меньше глазки строить и поодиночке из салуна не выходить. Кругляш и доволен: расселся, как у себя дома, шуточки всякие сквозь зубы цедит - ох, вогнали б ему эти шуточки в иное время обратно в глотку вместе с зубами! А сейчас некому. Вышибали подались к Синему Тигру, меня ещё колотит, а Хэнко один против кодлы не выдюжит. Хотя он уже готов был вздыбить шерсть, когда на ужин спустился Конни.
Чайпо вцепился в нашего костоправа, едва увидал. Ещё бы: человек, с виду слабый... Тьфу! Похуже того прилизанного шулера: тот хоть один на один пытался с Конни сойтись. Подначивал Кругляш Гебба долго, а тот и ухом не вёл, моргал себе да Луллу звёздочкой честил. В конце концов Чайпо рыкнул, что, мол, настоящие мужики давно б уже вышли и с обидчиком разобрались. Тут я не выдержал, влез. Говорю: не гони пыль по ветру, Кругляш, с костоправами не воюют, да и вообще - ты б ещё к девке человеческой прицепился, к мордобою её приспособил... Конни и на меня внимания не обратил, только уже по-иному. Знаете, парни, есть умники, которые на тебя и не глянут, словца худого не бросят, только лучше б изругали на все корки. Потому как понимаешь: ты для такого гадёныша вообще никто, нету тебя - и кончен разговор. И другие тоже это видят, вот в чём обида!
Понял я, что маху дал, теперь быть беде. А Кругляш ласково спрашивает:
- Уж не девка ли ты, человек? Ну-ка, ребята, снимите с этого хиляка штаны! Да не бойся: ежели там ничего не болтается, бить не станем!
Гебб - он вообще спокойный всегда. И тут смолчал. Он себя бить давал, я говорил уже, но только ежели потом его в покое оставят. А это шакальё - оно ж замордует и не поперхнётся! Я было вскочил, да толку: чуть пол из-под ног не ушёл. Хэнко меня придержал слегка, на место усадил. А Конни вздохнул тоскливо, взял стул и огрел им ближайшего из своры. Прямо по башке тюкнул, не промахнулся.
Дальше всё быстро пошло. Конни на стол вскочил, ногой в кадык одному здоровиле заехал. Мимо уха у Гебба нож просвистел, в стену вмазался, сломался. У Конни свой тесак имелся; он этим тесаком очень быстро ещё одному красавчику кишки из брюха выпустил. Хэнко из-под барной стойки дубину достал и тоже кой-кого по затылку ахнул. Я за арбалетом потянулся, да не успел: Конни чего-то дружку Кругляша сделал, тот по всему салуну с воем бегал, пока Лулла его бутылкой по башке не приголубила...
Остались Чайпо и Гебб друг напротив друга. Кругляш уже почти Превратился: уши прижал, когти отращивает... Только Конни первым прыгнул. Аккурат Чайпо на загривок. И ножом по горлу полоснул.
Крови много было. И визгу. Казалось бы, девчонки привычные, а в ушах прям звенело. Ну да их бабье дело - визжать.
Смотрю - Конни пополам согнулся, воздух ртом хватает. Я к нему подковылял осторожно, спрашиваю - задели тебя?
- Нет, - хрипит, - просто старый я уже...
Угу. Старый. Кровь по салуну весь вечер отмывали. Я было сунулся выспрашивать, чего ж Конни тогда всяким проходимцам отпор не даёт, да Хэнко меня за загривок обратно в койку отволок. И разъяснил: мол, ежели слух разойдётся о таком дивном человечке, так отбою не будет от желающих его прищучить. Так что, мол, держи рот на замке, слушайся старших, не то выйдут кругом неприятности. Я понял, посему и молчал.
А штаны тогда Гебб снова порвал. Когда скакал козлёночком.
Не везло ему со штанами.
- - -
Жестокое в том году вышло лето, парни, и порой некому после боя было хоронить друзей - что у нас, что у кочевников. Говорят, Огненные волки после этого лета и вовсе вышли... степь не любит неудачников. Но тогда они ломили вперёд, и да - оружие у них подчас попадалось такое, что наши за него дрались. Одно радовало: правильно этим оружием пользоваться Огненные волки в большинстве своём не умели. Арбалеты переходили в наши руки, а уж мы старались не сплоховать.
Ормаи Арсауко хоть и молод был, но показал, что династия Синих Тигров не оплешивела и жиром не заросла. Не думаю, что его папаша справился бы лучше. И всё же волки нас теснили, брали не умением, так числом. Мы не унывали: что бы там ни придумали важные человеческие короли, а кочевники по осени не воюют, возвращаются на проверенные пастбища, к жёнам и скоту. Когда Конни об этом узнал, он долго фыркал.
Но злились мы сильно, это да. Кочевые - они ж словно саранча, и проще строить по-новому, чем отстраиваться на пепелище. Ни хлеба, ни мяса там, где они прошли, ещё долго не будет.
С Конни я вновь повстречался уже в середине лета. После выздоровления мне одна дорога была - к Синему Тигру и старым приятелям, в вольные охотники. А Гебб остался в Тиогранте. Он говорил, что человеку не место там, где грызутся оборотни, и Хэнко одобрительно кивал. А у меня в голове всё вертелся Чайпо с перерезанной глоткой... Я чем больше думал, тем больше у меня выходило, что Конни знал, куда Чайпо прыгнет, и когда. Сколькому б Гебб мог ребят научить! Но спорить с двумя стариками, особенно, ежели один из них Хэнко - нет, парни, уж лучше погрызться с Огненными! Так что я ушёл к Синему Тигру и делал там, чего говорили.
К середине лета кочевые взяли Миуластре, не говоря о четырёх посёлках, названия которых я уже и не упомню, и подкатились к Тиогранте почти вплотную. Синий Тигр перенёс туда из Ра-Чапы своё знамя, поселился у Хэнко в салуне, однако почти там не ночевал, метался по округе. Нам не хватало леса и камня на постройку укреплений; разбирали дома. И весть об обозе приняли, как злую шутку.
Но обоз был! Настоящий, длинный, неспешный, как всё из Внутренних земель. Огроменные брёвна, мешки с песком и заклятой клейковиной - для постройки укреплений словно из ничего, хлеб... Даже несколько заклинателей явилось. Пусть молодые и зелёные, эти заклинатели ух как нам помогли!
Охраняли обоз человеческие гвардейцы - уже не помню, какого короля. И их капитан привёз ордер на арест Конни.
Герцога Конкордия Лайтенаса Гебба, бывшего Тайноблюстителя Короны, ныне - государственного изменника.
До отправки в человеческую столицу Конни за неимением тюрьмы бросили Хэнко в погреб. Гебб и не сопротивлялся. Пожал плечами, бросил гвардейцам: "Делайте, что велено".
Тайноблюститель, тьфу! Любят там, во Внутренних, длинные слова. Мы у Хэнко собрались, Тамир спросил, что это за пакость такая.
Синий Тигр, вопреки обыкновению, тоже в салуне сидел, вслушивался в нашу болтовню. А рядом с ним - капитан гвардейцев. Хэнко подумал-подумал, и так нам сказал:
- У себя в столице, в Архане этой, Конни важной птицей считался. Следил, чтобы никто не строил заговоров против короля. Это их, человеческий Синий Тигр, если кто не понял, - мы зашумели, мол, не кочевые, знаем о королях, и Хэнко продолжал:
- Знаете - и ладно. Короля наш Конни верно берёг. Собственно, мы с ним в Архане и встретились впервые. И с королём, и с Геббом. Я был молод, знатен и глуп... Впрочем, это дела прошлые, оно вам не надо. Король помер своей смертью, на престол... гм... воссел законный наследник, только беда в том, что думал этот шакалёнок тем, чем восседал. У Конни начались неприятности. Братцы короля... ну, разве могут у шакала львы в братьях ходить? Словом, Конни обвинили в измене, и он улепетнул. Правильно сделал, я вам скажу. А в Архане нынче полная...
- Ложь! - и когда это гвардейчик в салун зашёл? Молоденький, злой, аж трясётся. - Ты лжёшь, оборотень!
Мы зарычали - это будет тут человечина всякая нашему Хэнко на хвост наступать! А хозяин салуна ухмыльнулся, из-за стойки вышел да и говорит:
- Уверен ли, солдат, что когда домой вернёшься, встретит тебя тот же король, что и провожал?
Гвардейчик аж отшатнулся - губы прыгают, рука за саблю хватается. А Хэнко ему:
- Что, солдат, твоя семья всё поставила на того, кто на троне? Знаю, бывает. Но ты вокруг посмотри. Один обоз пригнали, да ещё и сожалели, небось - чего зверьё баловать? Один обоз, а надо - двадцать. И этот ведь не королевский. Я знаю, Гебб писал в столицу. Обменял свою жизнь на наши; знал, что просьбу исполнят, но выдадут. А ещё нам нужны воины и оружие, солдат. А вы не привезли ни того, ни другого, и если кочевники захватят Предельные земли, они ведь пойдут дальше. У Внутренних земель мягкое брюхо, и Огненные волки в него вцепятся. В этом году не пройдут - вернутся в следующем. И рано или поздно, солдат...
- Довольно, граф Ниори, - это капитан гвардейцев впервые голос подал. Мы поначалу думали, что он своего вояку строит, ан смотрим - Хэнко скривился, будто у него все клыки заныли. Капитан же дальше речь вёл:
- Мы с уважаемым Синим Тигром обсудили ситуацию. Полагаю... гм... мы задержимся до окончания кампании.
Я тогда не понял, что человек имел в виду. Одно понял: обоз этот Гебб на свою дурную башку сменял. А мог ведь уйти: мало ли земель, где такому типу рады будут? И подумал я, парни, вот о чём. Возьмём Конни нашего: всю жизнь он делал, чего ему говорили. Короля своего охранял, за мятежниками мотался... А благодарность какова? Теперь же он поступил по-своему, не по-книжному, не по-нужному - и вот к нам обоз пришёл.
Вон человеческий капитан стоит, на Хэнко пялится. У него задание простое: обоз до места довести, Гебба в столицу привезти. Так нет же, остаётся, приказ нарушает. И нам теперь подспорье.
Так что же теперь: мы будем делать, что нам важные шишки из Арханы говорят? Спокойно нашего костоправа отдадим?
И с чего бы это Конни добровольно должен голову в петлю совать? Предельные земли от века беглецов принимали, а дальше уж те вертелись, как сами знают. Да и обидно: как с хорошим чем - и привета из Внутренних не дождёшься, а как с паскудством - прям отворяй ворота шире, гости едут! Всё это я тихонько Тамиру изложил, да припомнил ещё, что там Хэнко с Конни говорили, будто мы Внутренние своими жизнями защищаем. Так вроде люди нам кой-чем обязаны, или нет?
Тамир со мной живо согласился, и вдвоём мы народ крепко взбаламутили. Хороший костоправ, да ещё и надёжный друг - он всем нужен.
К Синему Тигру нас пришло уже душ двести.
- - -
И всё-таки, старый Хэнко - самый чокнутый приграничный кот изо всех, кто хоть раз лапу на нашу землю ставил. Я бы крепко подумал, ежели б мне обещали вернуть титул графа, а он только зашипел и лапой отмахнулся.
- Проверки у вас нынче в столице совсем дурацкие стали, - говорит. - Хоть у Гебба пару уроков возьмите, ежели таки в Архану его повезёте.
Капитан гвардейцев аж зарделся весь.
- Мы, гм, с уважаемым Синим Тигром обсудили ситуацию, - так вот чего они делали, а я думал, пили до огненных волчат в зенках! - и пришли к выводу, что герцог Гебб погиб, гм, в битве...
Этот капитан - он всё время хмыкал. Только в драке не хмыкал. В драке он дрался.
Вот тогда, под Тиогранте, я людей всерьёз зауважал. И Конни совсем зауважал в этой битве на холмах.
Конни при Синем Тигре состоял. Сидел на холме, давал советы. И раздробил череп волку, который до того холма дорвался.
Умные советы были. Напомните когда-нибудь, расскажу я об этой драчке. Да, парни, под Тиогранте мы сломали кочевым хребет.
Именно там я глаз и потерял. Очнулся уже на главной площади, под навесом - там разместили госпиталь. Много у Конни было работы...
А потом Синий Тигр долго убеждал нашего костоправа перебраться в Ра-Чапу. И через пару лет убедил. Но это уже другая история.