Возьму в руки лист бумаги, распишусь внизу, и отправлю его в конверте, а на конверте напишу: господу-боженьке.Поймет ли меня почтовое ведомство, есть ли у него такой серенький, затертый ящичек для писем "без адресата", куда сложены послания неведомым благодетелям?И посмеет ли покорный почтовый работник поставить на него штамп "адресат не найден"?
Я, конечно, никогда не отправлю такое письмо, потому чтоу меня нет чистого белого листа. Мой единственный лист испещрен заметками разных лет, набросками,в трех местах стоят жирные пятна от шпрот, а в правом верхнем углу -чернильная клякса. Я пишу между строк, на полях, втискиваюсь, где только могу, и - на всякий случай - терплю и не переворачиваю лист. В конце концов, надо же оставлять себе возможность начать новую жизнь.
Иногда, после очередного упавшего бутерброда, я обещаю себе перевернуть лист и научиться, наконец, писать красиво,чисто и с запятыми в нужных места, особенно послепричастных оборотов. Но потом, как подумаю о дорогой мне чернильной кляксе, - а жилось бы мне так красиво без нее?- и мне становится стыдно и неловко. Поэтому я все никак не напишуписьма, ведь придется как-то объяснить его неряшливый вид и вложить шоколад, чтобы адресат не затаил на меня горькую обиду.
Так и живу я со своими кляксами, заметками между строк и шпротными пятнами, и живу не так уж плохо, как может показаться, и даже зажиточно.
День.
Пришло ко мне письмо от старушки-бабушки, бабушки-прабабушки.Прожила она долгую жизнь, настрадалась, и вот пишет она,что мучается от бессонницы, даразмышляет: всю жизнь страдала, вот и дети мои страдают. Выходит, убивцы нам добро делают, отправляя по очереди в рай. А не отправить ли мне в рай внучат своих, чтобы не мучались, родимые?
Хоть и работаю на почтеи к обязанностям своим отношусь порядочно, но не верю, прямо как Станиславский, таким вот письмам.Не бывает такого. Не бывает таких старушек, разве что, окончательно больных на голову. Но о такой ли писал автор письма? Да нет, начал он обычную, исписанную вдоль и поперек историю жизни, и начал терпимо, местами неплохо, хотя и с ошибками, а иногда и без нужных в таком деле запятых.
Родился человек, и пришло в жизнь его горе. Пришло первое горе, и человек перестал быть невинным. Мир его порушился и потребовал новой опоры. А горе все течет, течет. Ни конца ему, ни края.
Но сознание этого не приходит к старикам. Оно приходит к молодым. Они первыми понимают, что жизнь больше никогда не будет прежней. Они кричат и извиваются, лишь бы не принимать ее, эту жестокую, костлявую, бездушную жизнь, вырываются и громко зовут. В этой жизни больше никто ничего не должен им.
Одниполомаются и станутнесчастными, жалкими, инфантильными. Такие вечно озабочены, кто именно должен им и сколько; они всегда обижены. Они не способны переварить горести и беды, научиться чему-то, открыть в себе силы и продолжать жить. Они с каждым дуновением ветра все больше заболевают смертью. Они погрязли в вечном вопросе "почему". Они вопиюще некомпетентны в жизни, а потому нахмурены и хамоваты. Из них получаются очень плохие, злобные почтальоны, они вечно теряют ваши газеты.
Другие же взрослеют, мудрость проникает в их ум, и жизнь более не пугает их. Горе валом рушится на их юные головы, но лишь закаляетмолодой организм. Они умеют любить и искренне любят жизнь. Из таких получаются хорошие работники, которые никогда не открывают чужие письма.
Пройдет юность, и кто-то изменится, станет умнее, и однажды, принеся вам вовремя газету, вдруг поймет, что жизнь не так уж плоха. А другие останутся трамвайными хамами или решат, как некий Егор, "зарубить троих на масленицу" и взыскать долги.
Прожить жизнь, две мировые войны, нарожать детей, внуков и правнуков, - и задаться вопросом "кто же мне должен"? Нелепо. Нет, не верю. Очень глупо и безыскусно. Неплохим слогом было написано начало, но к чему пришел автор? К вопросу героя-"кто мне должен был все это время"? Стоило ли изводить для этого такой хороший лист бумаги и почтовую марку?
Автор, Вы взяли на себя редкостную смелость. Но нет, не верю ни единому Вашему слову. В принципе, Вы отдаленно представляете себе путь убийцы. Он начинает с некомпетентности жить. Он не способен примириться с горем. Он смотрит ввысь, рассылает сотни писем,но никто не отвечает ему. Ему кто-то должен, обязан дать это самое "райское счастье". Но оно все не приходит. И - слабая натура - он не понимает, что сам виноват в своей оценке мира. Он ищет виноватого.
Отправлю-ка я своих внучат в рай, чтобы не мучились. Явное психическое расстройство клинического свойства.
Откуда, откуда взялась эта больная бабка? Откуда ее болезнь? Она что, больна жизнью? Верно, больна. И только в конце своего пути поняла это? Неправдоподобно.
Вы неплохо описали нам воспоминание об этой жизни, о страданиях, горестях, у Вас есть чувство стиля, хотя сам стиль пока несовершенен.И вот -конец. Бабка, оказывается, больна. К чему было описание ее жизни? К чему был весь рассказ?
У нее дети, внуки, правнуки. Она прожила долгую жизнь. Она пережила две войны побольше и десяток поменьше. Как она могла пройти такой путь, отравленная инфантильностью, неумением принимать эту жизнь? Да никак.
Мое мнение, - Вы ничего не смогли сказать нам.Ваши слова надо было отправлять заказным письмом. Вы создали неправдоподобную форму, а потому в конце - нет, не бабка говорит, ибо ей никто не верит, - это Вы сами говорите, Ваше сознание.
И я не верю в такую бабку. А потому, сорвав покрывало, обнажив произведение, которое вдруг потеряло своего героя и свою достоверность, - все, что я вижу - это Ваши слова. И они не возбуждают во мне ни одной положительной мысли. Я напряженно всматриваюсь в свой листок, словно хочу посоветовать, сказать что-то дельное, потому что мне жалко не бабку, нет, -мне жалко Вас, автор. Но я почему-то молчу.
Вы решили показать становление убийцы на протяжении целой жизни? Но получилось глупо. Слышали Вы когда-нибудь о здоровой прабабушке, которая в конце жизни решила расправиться со всей семьей, не имея даже душевных сил- расправиться с собой? Так ли она устала от страданий?
Нет, я отказываю Вам в достоверности, автор, окончательно и бесповоротно.
Читали ли Вы библию так внимательно, как читают ее некоторые атеисты? "Любите убивающих Вас" - разве то не слова прощения приносящим Вам зло? Разве не есть то христианское смирение перед жизнью? Разве не есть ли то величайшее прощение злу? Разве не есть то величайшая любовь к жизни? И мне ли, атеисту, учить Вас христианскому духу, на который Вы ссылаетесь чуть ли не в каждой строчке? Да еще вынесли в заголовок? Мне неловко. Я читаю газеты и все-таки считаю себя несколько образованным человеком.
Теперь я прочитаю еще раз, не попытались ли Вы что-то сказать мне...Ведь в рассказе нет никого живого, кроме Вас.
Вечер.
Нет, мне все больше жаль автора. Письмо это - стон Вашей души? Но что Вы хотите спросить у меня - читателя? Я ведь обычный почтовый работник и на моем чистовике полно пятен и есть даже одна чернильная клякса. Вы словно обращаетесь ко мне, взываете к чему-то. Вы хотите поговорить? Но ведь это Вы должны были сказать.Вы должны были сказать мне что-то. Вы же прислали мне это письмо, адресованное "читателю", и мне пришлось взять на себя смелость распечатать его. Почему же я пишу Вам? Может, автор -это я? Может, письмо Вы написали сами себе? Я - лишь скромный почтовый работник. Мне даже не всегда разрешают ставить штампы и раскладывать газеты по алфавиту, и еще я очень люблю вытряхивать полные почтовые ящики.