Тёмно-синий фургон "Шевроле" остановился на перекрестке. Водитель окинул взглядом сидящих в машине людей и произнес:
- Борис и Димитри выходят здесь, остальные поедут дальше. Ты помнишь маршрут?- обратился он Борису, крупному бородатому мужчине средних лет. - Идёте по улице до конца, сворачиваете направо, доходите до перекрестка, поворачиваете налево и выходите к светофору. Когда закончите разноску, ждите меня около "Макдональда". Возьмите две пачки реклам, - и он указал рукой на объемистые стопки, перетянутые пластиковой лентой.
Борис и Димитри вышли из машины, открыли заднюю дверцу, вытащили две пачки реклам, положили их на тротуар. Ребята изнутри захлопнули дверцу, и машина тронулась с места.
- Ну что, начнем? - спросил Борис, развязывая пачку. - Это твоя первая разноска? Ты говоришь по-русски?
- Да, я немного знаю. Я из Болгарии.
- Это хорошо. А то я как-то работал с одни мексиканцем, он говорил только по-испански. Ну и намучался я с этим "бесамемучо"! Приходилось объясняться знаками и жестами. Правда, бегал он шустро. Но мы особо торопиться не будем. Возьми половину из каждой пачки, клади в сумку. В каждый ящик будешь класть по две рекламы. Только не перепутай и не халтурь, потому что мне это боком выйдет, понял?
Болгарин непонимающе посмотрел на Бориса и тот засмеялся.
- Я хочу сказать, чтобы ты не пропускал дома по твоей стороне и не выбрасывал рекламы в мусорные ящики. Бывают и такие работнички, которые чтобы избавиться от груза, готовы облегчить свою ношу любыми путями. А потом поступают жалобы, достается хозяину, а заодно и нам. Делай все, как надо, а если не будешь успевать, я тебе помогу. О'кей?
- О'кей, - ответил Димитри.
- Я пойду по той стороне улицы, а ты по этой, она проще, - закончил разговор Борис и, взвалив на плечо ярко-красную сумку, направился к первому дому на противоположной стороне.
Маршрут был несложный, в основном одноэтажные дома без лестниц. Борис работал спокойно, время от времени, поглядывая на противоположную сторону.
И вспомнился ему первый день работы разносчиком рекламы. Это было несколько лет назад, тогда он нанялся к Тони, канадцу итальянского происхождения.
Старенький "Ван" был битком забит рекламами, свободное место имелось только рядом с водителем, и занял его местный, уже с опытом работы. Остальные пристроились кое-как среди пачек реклам.
В тот день шел дождь. Один из постоянных работников не вышел, и тогда взяли на пробу Бориса. Конкуренция в то время была большая, а платили всего 5 долларов в час. Рекламы разносили в пригороде, где, в основном, частные двухэтажные дома с крутыми лестницами.
Команда была смешанная: иммигранты и местные "квебекуа". Ходили по двое: один по одной стороне улицы, другой - по противоположной стороне, а они не всегда равнозначны.
Тогда Борис еще не знал, как много значит одежда и обувь. В некоторых местах дома стояли на значительном расстоянии друг от друга, тротуаров кое-где не было, и ходить приходилось по проезжей части по лужам. Трава перед домами была пропитана водой.
В первый же час работы кроссовки набухли, подошвы скользили. Борис дважды поскользнулся на лестнице. И без того тяжелая сумка стала еще тяжелее от дождя. К тому же, из-за отсутствия опыта все время приходилось догонять напарника и почти бежать от дома к дому.
За четыре часа работы он основательно промок и чертыхался на чем свет стоит. С непривычки болело колено и ныло плечо от ремня сумки.
Перерыв на полчаса просидели в машине. Опытные работники прихватили на ленч из дома термосы с горячим кофе и внушительного размера сэндвичи. Борис же захватил с собой тощий бутерброд и банку Кока колы.
После перерыва выходить из машины не хотелось, но, преодолев себя, Борис поплелся по улицам, уже не заботясь о партнере, который, закончив работу на своей стороне, возвратился помогать напарнику.
Дождь не прекращался и вскоре хозяин решил прекратить разноску и повез обратно к метро.
В тот день работали всего шесть часов, но реклама еще оставалась, а это означало, что завтра предстоит работать допоздна. На обратном пути Тони все время подбадривал Бориса, говорил, что ему понравилось, как он работает, что первый день самый трудный, и не каждый выдерживает даже четыре часа да еще в такую погоду. Хозяин посоветовал завтра на работу не выходить, а как следует отдохнуть, и обещал позвонить через день.
На следующей неделе Борис проработал уже восемь часов. Постепенно он привык к длительной ходьбе и мог работать по 9-10 часов.
С тех пор прошло немало времени. Прежний хозяин ушел из рекламного бизнеса. Борис сменил ни одно место работы: был и грузчиком, и сварщиком, и уборщиком в госпитале, и даже консьержем. И вот опять вернулся к разноске рекламы.
Сказать по правде, работа не пыльная, и даже полезная для его комплекции. Никакой продукции выдавать не надо, Всё предельно просто: работодатель подвозит тебя к месту, сбрасывает, нагружает рекламами, указывает маршрут, который тебе чаще всего известен - и ты разносишь рекламу по домам: где-то кладешь у дверей, где-то опускаешь в почтовый ящик. Когда сумка опустеет, ты уже подходишь к назначенному месту, а там тебя ждет новая партия реклам. И так весь день. Если погода хорошая, хозяин толковый, и дело поставлено умело, то работа не гнетет. Да, иногда очень устаешь, и оплата низкая. Но ведь человеку всегда приходится выбирать, на какую чашу весов положить гири своих желаний. Или ты выбираешь деньги, беспокойство, зависимость и постоянный страх потерять тепленькое местечко, или тебе больше по душе жизнь свободного художника, хоть и не богатая, но спокойная, а работа и деньги является только источником существования, и тебя больше интересует духовная жизнь.
Разноска рекламы не требует от работника умственных усилий и нервного напряжения. Мозг как бы отдыхает, и его невостребованные клеточки формируют свободно парящие мысли, и замечаешь всё, мимо чего проходят поглощенные решением своих бесчисленных проблем сограждане. Они замечают красивые машины, но не видят, как распускаются бутоны; они старательно обходят дождевые лужи - и не видят радуги, которая воздушным мостом перекинулась через весь город; они спешат домой быстрее насытиться и уткнуться в бездушный телевизор, заглатывая наживку, насыщенную политическими интригами, сомнительным юмором и фильмами, изобилующими сценами насилия и секса. Что ж, каждому - своё, и каждая работа имеет свои плюсы и минусы.
Борис не мог сказать, что был в восторге от своей работы, но она дает возможность чувствовать себя в большей степени человеком, чем просто работником.
Так размышляя, Борис незаметно дошел до конца улицы. Он перешел перекресток. На следующей улице справа был большой парк, и дома стояли только по одной стороне. Борис немного подождал подходившего Димитрия, и дальше они пошли вместе.
- Ну, как дела? - спросил Борис. - Не очень тяжело?
- Все хорошо, - ответил Димитри,- уже совсем легко.
Борис улыбнулся
- Пройдем cul-de-sac, - сказал он, - и будет еще легче.
- Что такое куль-де-сак?
- Как тебе объяснить? Куль-де-сак - это как тупик. Вот идешь ты улице, а она вдруг сворачивает вправо. Ты продолжаешь идти, улица потихоньку поворачивает - и ты возвращаешься назад.
- Это как круг?
- Полукруг. Ну, ты увидишь.
Закончив разносить первую партию рекламы, Борис и Димитри подошли к "Макдональду". Хозяина еще не было. Они разговорились, сидя за столиком перед рестораном. Болгарин неплохо говорил по-русски, иногда только коверкал слово и путал падежи.
Оказалось, что он в Монреале уже два года, ему 30 лет, женат, двое детей. Жена работает в каком-то агентстве. Сам он инженер, но работу по специальности найти не может, хотя неплохо говорит по-английски, и недавно окончил курсы французского языка. Теперь надо переквалифицироваться, и он уже записался в колледж, где готовят компьютерных специалистов. Если повезет, станет программистом. Но занятия начинаются только в середине сентября, а пока он решил подработать на разноске рекламы.
Вскоре подъехала машина с рекламами и все снова занялись работой. В обеденный перерыв перекусили в машине. Интересно, что все иммигранты взяли с собой "тормозки" из дома, а все местные "квебекуа" пошли обедать в кафе. Борис ни разу не видел, чтобы местные приносили с собой еду из дома. По всей видимости, у них все же другая ментальность, им привычнее сидеть в кафе и ресторанах, чем готовить дома и экономить на еде.
После перерыва погода испортилась, небо заволокло тучами, и стал накрапывать дождь.
- Иди осторожно, - посоветовал Борис напарнику, - особенно по лестницам. Не сбегай по ступенькам, они скользкие, можно упасть. Вообще будь повнимательнее, потому что ты, наверное, уже устал.
Димитри понимающе кивнул, и они пошли по разным сторонам улицы. На стороне Бориса был небольшой куль-де-сак, и он на какое-то время потерял из вида напарника, а у того начался ряд домов с крутыми лестницами.
Димитри прошел уже три дома. В первых домах почтовые ящики находились внизу, и подниматься по лестницам не было необходимости. В четвертом доме ящик был почему-то наверху. Димитри недовольно поморщился, вздохнул и стал подниматься, Он уже чувствовал усталость и боль в коленках. Он с трудом открыл почтовый ящик и положил в него две рекламы. У него создалось впечатление, что ящик давно никто не открывал. Это удивило Димитрия, но он не придал этому значения и не обратил внимания на надпись, в которой хозяева просили не беспокоить их рекламами. Не заметил он и собаку, притаившуюся под лестницей. Она сидела тихо и пропустила его наверх, ожидая, когда он начнет спускаться. В ее серых глазах горел недобрый огонек. Не успел Димитри спуститься, как собака бросилась на него из своего укрытия и укусила за лодыжку.
Громко вскрикнув, Димитри упал. Собака отскочила в сторону и залаяла.
Тут же наверху появился хозяин дома. Он уставился на Динитрия, потом перевел взгляд на собаку и все понял. Окриком отогнав собаку назад стал спускаться по лестнице. В это время из куль-де-сака вышел Борис. Услышав лай собаки, он затревожился и бросился к лежащему на земле напарнику.
- Что за черт! - воскликнул он. - Откуда взялась здесь эта сучка? Я забыл тебе сказать, чтобы ты не заходил в этот дом. Тут неприветливые хозяева, они терпеть не могут реклам. Но собаки здесь никогда не было! Куда она тебя укусила?
Ранка была неглубокой, но Димитри испугался, что собака могла быть бешеной. Хозяин успокаивал его, говорил, что это недоразумение, что собака обычно находится дома, она здорова и опасаться нечего. Хозяин пригласил их в дом и оказал пострадавшему первую помощь.
Через некоторое время Борис и прихрамывающий Димитри покинули дом. О том, чтобы продолжать работу не было и речи. Когда подъехала машина с рекламами, Борис рассказал хозяину о происшествии.
- Да, не повезло, - вздохнул хозяин. - Собаки попадались в этом районе и раньше, но чтобы укусила - такое впервые. Ладно, садись в машину, - обратился он к Димитрию, - я отвезу тебя в больницу. Там тебя осмотрят. А ты, Борис, работай. Я вернусь и помогу тебе.
После того, как машина уехала, Борис продолжил работу. Он шел и думал о случившемся инциденте. Ему жаль было хорошего парня.
Как же так получилось, - думал он, - что ни с ним, ни с его товарищами по работе ничего подобного никогда не случалось, а произошло это с новичком. Может, это судьба предупреждает Димитрия, что такая работа не для него? И вообще, существует ли свобода выбора, или всё заранее предопределено? Мы сами решаем, или за нас кто-то решает, а нам только кажется, что это мы выбираем? Кто или что толкает людей на определенные поступки?
У каждого иммигранта была своя причина покинуть Родину, но есть же нечто общее, что собрало разных людей в одну точку Земли, в одну страну, в один город.
Как так получилось, что я по своей воле таскаю рекламы в городе, о котором несколько лет назад еще ничего не знал?
Жизнь - это грандиозный спектакль. С годами меняется антураж, декорации, меняются роли, актеры приходят и уходят, Этот спектакль состоит из бесчисленного количества актов, но каждый человек, играя отведенную ему роль, так и не знает общего замысла режиссера. Но ведь должна же быть хоть какая-то свобода в выборе роли и ясность цели!
Через час вернулся хозяин. Он сказал, что с Димитрием все в порядке и через пару недель он будет в форме. Затем разноску реклам продолжили, и день завершился.
Дома Борис рассказал жене о происшествии. Он с грустью думал о том, что завершился еще один акт из пьесы жизни и так будет изо дня в день до конца. И тут его осенило, что каждый человек подсознательно ждет окончания игры, ибо все его существо протестует против навязанной ему роли, и он жаждет сбросить маску, чтобы, наконец, обрести свободу воли, свободу выбора.