Валька была разбитной девахой лет тридцати с небольшим и работала машинисткой в каком-то полусекретном конструкторском бюро. От быстро распавшегося брака у нее имелся семилетний сын, не сильно ее обременявший по причине перманентного проживания у бабушки в деревне.
Несмотря на весьма скромные внешние данные, тут, пожалуй, дело портили несколько коротковатые ноги и невыразительный нос, Валька обладала чем-то, что с неизбежностью удара молнии сражало любого индивидуума противоположного пола. На спор она неоднократно демонстрировала нехитрый, но весьма показательный этюд. На улице выбирался по возможности самый привлекательный объект, навстречу которому Валька затем и выходила своей обычной расслабленной походкой. Причем, что любопытно, ничего особенного ей делать и не приходилось, достаточно было брошенного на ходу полувзгляда. Затем, как правило, подопытный вел себя с непредсказуемостью стрелки компаса: несколько стандартных фраз, обозначающих направление его мыслей, выброшенная в сторону дороги рука и, как финал, рев стремительно набиравшей ход машины, уносившей с собой парочку. Впрочем, финалом это, конечно же, было только для сторонних наблюдателей.
Попытки осмыслить бешенный Валькин успех обычно заводили её подруг в тупик. Единственным, способным устоять под огнем критики результатом многочисленных дебатов на эту тему стало высказывание секретарши директора, слывшей в учреждении дамой рассудительной, несмотря на привычку красить волосы в розовый цвет. Между двумя затяжками ею было изречено следующее: "Девчонки, она просто настоящая". Впрочем, несмотря на весь Верочкин авторитет, никто её словам значения не придал. Ну, или сделали вид. Потому как признать чужие достоинства - как минимум усомниться в их наличии у самой себя. А кто на это пойдет? Поэтому предпочтение было отдано поиску неких таинственных химер внутри Валькиной сущности. Что же до Вальки, то ее это всё занимало не более, чем процесс дыхания. Она просто жила с этим.
Как-то раз Валькиному таланту удалось развернуться в полную меру. По заведенному в учреждении порядку секретарши, коими оное было обильно населено, были вынуждены вечерами высиживать ровно столько, покуда на работе находился их обожаемый шеф, даже если он просто курил сигареты, закинув ноги на стол. А уж если директор собирал начальников на совещание, вечерние бдения могли подзатянуться основательно.
В один из таких вечеров кто-то из секретарш, пытаясь взять Вальку на слабо, предложил позвонить директору и узнать когда же они там, дьяволы, думают, наконец, закругляться. Не долго думая, Валька тут же набрала нужный номер.
Судя потому, что совещание закончилось в считанные минуты, а Валька с полчаса пробыла в кабинете директора, можно было сделать вывод о том, что ей удалось найти нужные слова. Впрочем, малоопытному недавно назначенному директору достаточно быстро всё объяснили про Вальку и он больше не делал попыток искать с ней встреч.
Как и многих Вальку весьма удручала ежедневная обязанность, причем непременно вовремя, появляться в своем машбюро, потому как опоздание было всегда чревато безудержным рёвом матери-начальницы. А задача это была почти невыполнимая, учитывая, что Вальке в основном удавалось поспать ночью (или утром?) не более двух-трех часов, а иногда и того не выходило. Впрочем, последнее обстоятельство ни на Валькином лице - нарисовано не придерешься - ни на ее способностях споро печатать это почти не отражалось. Что же Валькиных отношений с пишущей машинкой, то это была тема особая и даже драматичная. По какой-то странной прихоти судьбы все документы, что попадали к Вальке, должны были печататься на полупрозрачной кальке. Один чуть более сильный удар по клавише - листок пробит навылет и можно начинать заново. Валька же, не выдавая никаких эмоций, терпеливо заправляла следующий и лишь когда испорченным оказывался четвертый-пятый она, витиевато выругавшись, резким броском отправляла смытый комок бумаги в корзину.
Мало кто знал, поскольку Валька, разумеется, ничего не афишировала, но свой первый стакан она имела уже в обеденный перерыв. Как ей это удавалось, в столь малоблагоприятствующий для этого период в истории страны - бог весть. Впрочем, последствия были малозаметны и только по характерному блеску в глазах те, кто знал ее чуть лучше могли определить, что Валька уже приняла толику живительной влаги. Количество же выпитого вечером и ночью ни Вальке, ни тем, кто был с ней в тот момент рядом, считать в голову, разумеется, не приходило. Всем напиткам Валька предпочитала обычную водку.
Между тем, не всё в жизни Вальки складывалось так уж гладко. Иногда у неё случались дикие срывы, когда она не появлялась на работе по два-три дня. Как это водилось, ей устраивался капитальный разнос, но выгонять не выгоняли - жалели - и она какое-то время держалась в рамках.
Так бы все это и катилось своим чередом непонятно куда, но в один момент все резко переменилось - Валька влюбилась. Как-то в конце весны откуда-то с Урала приехал командировочный. Обычный мужик, невысокий и крепкий, но ничем особенно внешне не примечательный. До того Виктор не один раз уже бывал в Валькином конструкторском бюро, однако, ни разу ей на глаза не попадался. А тут ему зачем-то понадобилось в машбюро, то ли сдать какие-то бумаги, то ли наоборот забрать и Валькина начальница кивнула головой именно в ее сторону.
Они встретились взглядами и тут, согласно законам физики, проскочила мощная искра, от которой, как говорили потом очевидцы, надолго обесточило полэтажа.
Срочно у обоих был оформлен отпуск за свой счет и на некоторое время их начисто вырвало из общественной жизни. Излишне говорить, что в тот период пара покидала постель только тогда, когда их животы по причине впалости уже рисковали слипнуться с позвоночником. Похудевшая и похорошевшая, вся светящаяся от счастья, Валька только в начале июня выпорхнула на работу. Казалось, уже ничто не может задеть ее, ни пробитые страницы, ни утренние вопли начальницы.
В таком безмятежном состоянии она пребывала несколько месяцев, хотя их встречи с Виктором, который по-прежнему жил у себя на Урале, были недолгими и не очень частыми. Несмотря на то, что Виктор мчался к Вальке при первой возможности, им удавалось видеться не чаще, чем раз-два в месяц. Телефонные провода они, правда, они раскаляли практически ежевечерне. Ближе к сентябрю им удалось съездить на юг, откуда оба вернулись дочерна загоревшие и исхудавшие, словно гончие собаки.
Но в какой-то момент Валька радость враз потускнела, от былой эйфории почти не осталось и следа. Как-то раз в один из таких дней Валька с совершенно серым лицом пришла утром на службу, но, несмотря на это, исправно стучала по клавишам до обеда. Потом ей где-то налили и она исчезла на неделю.
Виктору, извещенному кем-то из подруг про Валькин срыв, пришлось ее долго разыскивать, а затем и извлекать из какой-то совершенно жуткой компании. Притащив ее домой, Виктор до рассвета караулил Вальку, которая, как ни странно, несмотря на полубессознательное состояние, всё порывалась куда-то улизнуть. Лишь под утро Валька окончательно отключилась, дав возможность и Виктору немного подремать.
Днем Виктор после крупного разговора обозвал её дурой и укатил к себе домой. Ежевечерними звонками ему удалось вроде как-то наладить отношения, но Валька продержалась недолго.
Как ни пытались у неё подруги выведать причину, она отмалчивалась. Правда, позже пополз слушок, что Валька втихаря сделала аборт. Но что случилось на самом деле узнать уже нет никакой возможности.
Срывы случались все чаще, а поиски Вальки становились все более длительными и утомительными. Да и далеко не безопасными, поскольку Валькины кавалеры не очень-то были расположены к внезапному появлению Виктора. В том своем обычном состоянии Валька гнала Виктора от себя, не стесняясь в выражениях. Наутро же, боясь поднять глаза, тихо лежала, прижавшись к его коленям.
После очередного примирения Виктор неожиданно для Вальки предложил официально оформить отношения. Они уговорились, что Виктор приедет через две недели, а она его встретит на аэродроме.
С тяжелым сердцем Виктор сошел по трапу самолета, как будто заранее предчувствуя неладное. Нещадно палило солнце, заставляя болезненно щуриться, дул сухой, порывистый ветер, поднимавший тучи пыли. На условленном месте Вальки не оказалось. Покружив немного для очистки совести по зданию аэровокзала, Виктор бросился к стоянке такси.
Потрепанная желтая "Волга" привезла Виктора к расположенной почти на самой окраине города старой панельной пятиэтажке, где была Валькина квартира. Застать её там обычно было невозможно, но что-то толкнуло Виктора в этом направлении именно в тот день.
Почти бегом поднявшись на пятый этаж по сильно замусоренной лестнице, Виктор неожиданно для себя, обнаружил Валькину дверь слегка приоткрытой. Застыв в нерешительности, он какое-то время прислушивался к доносившимся изнутри звукам. Из недр квартиры слышался возбужденный Валькин голос, которая что-то внушала какому-то Алику. Тот в ответ бубнил что-то сердито. Потоптавшись еще несколько секунд, Виктор, четко, словно солдат на плацу, развернулся и медленно, почти беззвучно, сошел вниз и, с трудом оттянув тугую пружину двери, шагнул под выжигавшее двор послеполуденное солнце...