Аннотация: Странновато получилось... Угу. Сам знаю:)
Другой?..
"Такой необычный, иногда даже странный и не всегда понятный мир. Он похож на белый экран в кинотеатре, где изображение картины занимает не все огромное полотно, а лишь большой квадрат в его центре, оставляя вокруг белые рамки. Мир предстает в сером, черном и белом цвете, словно в старом кино, со старой, изъеденной временем пленкой, где изображение в темных углах становится иссиня-черным, а лица людей и яркий дневной свет делаются донельзя белыми, отчего приходится вглядываться в детали и неприязненно морщить лоб. Иногда пленка заедает и тогда мир беспорядочно скачет в своем квадрате, показывая невнятные картины, которые мечутся из угла в угол, и края пленки мелькают вдоль экрана. Тогда хочется закрыть глаза, сильно зажмуриться и подождать, когда все придет в норму. Такое бывает. Порой даже не успеваешь зажмуриться как уже все в порядке и беспокоиться не о чем. Но бывает и иначе. Пленка рвется, однако мир никуда не исчезает, он лишь беспорядочно мечется, а этот звук разорванной, пожеванной пленки разносится по всему залу. Вот тогда действительно становится плохо. Тогда сильно-сильно зажмуриваешь глаза и начинаешь кричать. Кричишь, потому что хочешь заглушить своим криком этот неприятный звук изорванной пленки, который невыносимо слышать. И только бы это продолжалось недолго, потому что если оно будет долго, если это не остановится, если не прекратится, то тогда кричишь во все горло, орешь, что есть мочи, и уже нельзя совладать с собой, и вот тогда становится по-настоящему страшно.
Однако справедливости ради нужно сказать, что мир не всегда такой. Бывает так, что изображение на экране меняется. Отовсюду наползают краски. Мир наполняется цветом. Монотонный звук диска пропадает. Уже не слышно как стрекочет пленка, а звуки льются с экрана. Тогда становится хорошо. Чувствуешь небольшое волнение, но это только от того, что квадрат мира на экране становится живым, и уже не только ты смотришь на него, но и он смотрит на тебя. Порой мир проявляет к тебе больше интереса, чем ты к нему. Отовсюду льются невидимые запахи. Они есть и тогда, когда экран серый и черный, и слышен звук играющей пленки. Но тогда на них мало обращаешь внимания, если только не почувствуешь знакомый и приятный запах, способный в одно мгновение все разукрасить и пустить улыбку на лицо.
Цветной мир не зажат в плоскости экрана. Когда ему вздумается, он смешно выгибается, стараясь вырваться на простор. Изображение плывет через несколько рядов кресел и останавливается совсем рядом. Вот тогда-то и начинается самое интересное и веселое. Мир внимательно осматривает тебя. Сначала ноги; он вглядывается в каждую ногу и по много раз вертит головой, словно сверяет конечности. Быть может он пытается уразуметь, зачем они нужны и почему их должно быть обязательно две. Он прислушивается к ним, принюхивается, затем слегка трогает и тут же одергивается назад, сам немного побаиваясь неизвестной реакции. Когда же все успокаивается и мир понимает, что ничего страшного не случится, он переходит к туловищу и рукам. На руках он долго не задерживается. Они кажутся ему похожими на ноги, и он сразу же принимается ощупывать их. От этого становится щекотно и невозможно удержать смех. Вначале красочное изображение недоуменно смотрит и вертит головой, не совсем понимая, что это за звук и как на него реагировать, - но потом оно наполняется свежей гущей красок и льется почти такой же звук. Мир тоже смеется и от этого делается еще веселее. Когда с этим заканчиваешь, ожившая картина быстренько пробегает по животу и груди и останавливается у самой головы. Вглядываясь в его взор, он с тем же интересом всматривается в твои глаза. Это очень необычно. Появляются разные чувства, которые, знаешь, возникают и у него. А затем он прикасается ко лбу, и здесь уж совсем невероятно.
...Интересно рисовать. Бумага обязательно должна быть в клеточку. Уголки листа следует немного загнуть. Разноцветным карандашам полагается всегда быть под рукой и в большом, огромном количестве, даже если множество из них одного и того же цвета. Очень приятно слышать, как жирный графитовый стержень создает на бумаге линии; как он шуршит, слегка посвистывает, а если сильно и быстро резануть, - можно услышать жалобный скрип, но линия тогда выйдет плохая. Жаль только что рисунки надолго не занимают. Вот те, которые в журналах искусства, очень интересные. Их можно подолгу рассматривать и изучать, и с каждой секундой все в них становится ближе и яснее.
...Руки любимого человека заставляют скорее биться сердце. Такое происходит не всегда, но когда происходит, когда руки нежно обнимают тебя и ты тонешь в этих объятьях, становится очень приятно и тогда наступает один из тех редких моментов, когда все вокруг наполняется смыслом и все необычное и непонятное умирает, и приходит некое просветление, дарующее новые чувства и мысли. Бесшумно накатывает волна - огромная и грузная. Она накрывает тебя, но страха нет. Ты купаешься в ее прозрачных недрах и вокруг только тепло и любовь. А затем тебе что-то говорят и целуют в лоб... и голова опускается на грудь и одна рука гладит волосы, а другая обнимает плечи... В такой момент кажется, будто ангел проникает в тело. Он прокрадывается в то место, где ютится душа; забирается в тесное вместилище и ложится рядом. А здесь так тесно, - наверное, у многих тесно, - что невольно упираешься лбом в его лоб... и сильное, но довольно страшное чувство одиночества уходит... и тогда хорошо.
...И было бы славно, если б так все и было. Тогда все было бы просто и понятно. И нет ничего сложного; и только так - в двух словах... Но есть многое другое. Есть то, чего мир не видит, и ты не находишь в нем, но чувствуешь - оно есть..."
Елена стала у порога комнаты. Она взялась рукой за дверную ручку, а щекой прислонилась к стене.
- Ты хочешь показать ему свой рисунок? - улыбнувшись, произнесла женщина. - Хорошо. Ему понравится. Ну, теперь пойдем.
Тучная деревянная дверь подъезда мягко затворилась. Лена держала за руку восьмилетнего мальчика. Его черные завитушки трепал ветерок. На улице было немного прохладно. Осень делала лишь первые шаги; листочки только начинали наливаться густым окрасом. Мальчишка с юным лицом был одет в широкую болоньевую ветровку. В левой руке он держал скрученный, немного помятый лист и несколько карандашей - все это он прижимал к груди. Его глаза смотрели вперед и вниз; и много чего в них может отразиться, и не всегда все то, что на самом деле находится впереди.
Они прошлись по дороге в конец улицы. Лена отпустила мальчика и подошла к машине. Женщина открыла дверь и повернулась; паренек оставался на месте. Тогда она слегка улыбнулась, закрыла машину, вновь взяла ребенка за руку и они пошли пешком.
Шли не быстро. Гуляли по городу, но заданным курсом. Мальчик иногда всматривался в лица прохожих. Порой он морщил лицо, будто только что проглотил что-то очень кислое; в остальном же он не выражал никаких эмоций. Лишь один раз, когда они уже почти пришли, он увидел интересную девушку, которая была запахнута в плащ. Она была худая, а на голове торчали ежом маленькие струнки волос. Ее уши были проколоты с десяток колец. Над левым глазом так же красовалось колечко проколовшее бровь. У нее были резкие черты лица, и она стояла на остановке, сосредоточенным взором глядя вдаль.
"Надо улыбнуться..."
Когда та девушка почувствовала его взгляд и посмотрела - он вдруг улыбнулся ей. Она тоже улыбнулась и подмигнула ему.
- Понравилась? - спросила Лена, когда парень вновь опустил глаза, и улыбка ушла, и он смотрел уже только вперед и вниз. - Да-а... она ничего, - и, улыбнувшись, взвихрила рукой его кудряшки...
...Они вошли в большое здание частного медицинского центра; поднялись по лестнице на четвертый этаж. Людей здесь было немного, совсем немного. За приемным столиком сидела молодая красивая девушка. Она увидела Елену и мальчика когда они еще только шли ей навстречу, проходя по голубому коридору, и уже улыбалась им - широко, открыто, приветливо. Елена - столь же молодая и красивая как эта девушка - кивнула и тоже улыбнулась.
- Заходите, - утвердительно кивнула головой девушка, отвечая на немой вопрос Елены. - Он как раз сейчас вас и дожидается.
Они вошли в кабинет. Комната оказалась большой, просторной. Стены были исписаны широкими извивами, словно волны и огромные капели, множеством красок.
- Здравствуйте! - поприветствовал их врач - мужчина с абсолютно лысой головой, широким лбом, густыми бровями и резкими, подчеркнутыми скулами, - обладатель добродушных глаз. - А я вас и встречаю! Ну проходите, располагайтесь...
- Сашенька к вам с подарком, - сказала Лена, когда все уселись.
- Подарки я люблю, - улыбнулся лысый врач. - Покажи мне, Александр... что у тебя для меня?
Но мальчик никак не отреагировал. Он лишь сидел рядом с женщиной и смотрел в сторону. Врач придвинулся к нему ближе.
- Саша, - сказал мужчина мягко, - посмотри на меня... подними глаза... - Он медленно повел ладонью у мальчика перед глазами, и все говорил, и поднимал руку. - Посмотри, пожалуйста... мне очень хочется увидеть твои глаза...
Саша перевел взгляд на руку врача. Он следил за ней, а потом мужчина убрал руку и мальчик уже смотрел тому прямо в глаза.
- Ну привет, - улыбнулся врач.
Саша улыбнулся тоже. Мальчик протянул ему лист в клеточку, с загнутыми уголками. Когда врач взял его, Саша опустил улыбку и вновь перевел свой взор куда-то в сторону.
- Ох, как здорово! Как похож! Какой красавец!.. - восклицал мужчина с добродушными глазами.
Мальчик нарисовал врача одним, серым карандашом, и рисунок этот действительно был хорош. Цвета были лишь за гранью портретного контура; они напоминали стены этой комнаты.
- Очень хорошо! - в последний раз воскликнул врач и покивал самому себе. - Обязательно поставлю в рамку.
Елена улыбалась и гладила мальчика по голове.
- Знаете, Михаил, - сказала она, - я уже думаю, что не надо никакого лечения. Мне кажется, что он этого не хочет.
- Я вас понимаю, - отозвался врач. - Но все же не принимайте поспешных решений. Благо, времени все обдумать у вас еще есть. Светила медицины прочат этому экспериментальному лечению большое будущее. Я тоже так думаю, иначе не внес бы вас в квоту. Вы все же подумайте...
- Конечно, Михаил, мы подумаем. Да Саша? Подумаем?..
Мальчик повернул голову, взглянул ей в глаза и улыбнулся.