В коридоре между уроками, как обычно, мобильнику упасть негде... А уж в воздухе такой гомон стоит, уши воском заливай - всё равно не поможет...
Хорошо нашим "ботам"[1], предки у них цивильные. Никто по ночам спать не мешает. А мои церберы первые полночи лаялись, потом сгоняли в ларёк, всосали по флакону "трояра"... и понеслась, блин... личная жизнь. Тьфу... Ну я-то, ладно, уже взрослый, Машутки бы постеснялись. Соплюша же совсем, до сих пор меня по утрам каждый раз спрашивает, почему папка мамку так мучает... И ведь тоже не высыпается, мелочь конопатая, на уроках носом клюёт.
- Чего хмурый такой, Ухарь? - Спросил меня Сыч. - Домашку к химии не сделал? Так не парься, не будет её сегодня, после второго урока сплошное ОБЖ. Грымза лично предупредила. Странная она сегодня, даже "вынос не оптичила"[2].
Сыч - это он по фамилии, потому что Сычов Сергей, а Ухарем меня за порванное собакой ухо второй год кличут, так-то я - Алексей Степанов. "Боты" - это ботаники наши. Те, кто по конкурсу в школу эту попал. А нас они "люмами" между собой зовут, сокращённо от люмпенов. Потому, что мы по территориальному принципу в классы распределены. Из микрорайона мы школьного. Без отборов и конкурсов.
Живём мы с "ботами", как кошка с собакой, и на всё реагируем по-разному: для них-то сегодняшние перемены в расписании - трагедия, особенно для тех, кому химия в ВУЗ нужна. А нам лажа такая - "по кайфовскому".
Грымза, директриса местная, очень энергичная женщина. Мечтает школу свою в окружные[3] лидеры вывести. "Люмы" ей, естественно, как гири на ногах. Ну, и отношение к нам соответствующее. Ладно, не будем о грустном...
Тем более что ОБЖ - фигня сплошная. Мундштук эту муть ведёт, а от него, кроме выправки военной, ничего, почитай, к без малого семидесяти годам и не осталось. Видит плохо, слышит ещё хуже. Он, говорят, с военной подготовки начинал, до того как её на ОБЖ поменяли, так его до сих пор с любой темы через полчаса на армейские байки сносит... А под настроение и до Анголы своей любимой успевает дойти. Советником он у них был, на войне с ЮАРовцами. Тогда, вообще - вынос мозга мелкими клочками... Для нас, "люмов" - бальзам по сердцу. А "боты", те - на него за это Грымзе стучат...
Но вот, дребезжит первый звонок, и к классу вместе с Мундштуком какой-то штырь сторонний подваливает. Высокий крепкий мужик средних лет в светло-серой безрукавке с кармашками. Рукава клетчатой рубахи обтягивают могучие бицепсы. Под мышкой тубус, в руке кожаная папочка на молнии. И Грымза с ними приперлась... Что-то необычное намечается. Ладно, нам - лишь бы не химия.
- Садитесь! - Скомандовала директриса, как только в классе установилась относительная тишина. - Сегодня мы совместили три урока, чтобы дать вам возможность целиком послушать лекцию "О безопасном поведении в чрезвычайных ситуациях: при пожарах, землетрясениях и терактах". Для этого пригласили специалиста по психологии катастроф из НИИ экстремальной медицины. Знакомьтесь: Игорь Михайлович Лепешинский, профессор, доктор наук. Мы с Михаилом Семёновичем тоже останемся послушать...
С "камчатки" донеслись сдержанные смешки. Мы с Сычом посмотрели вправо. Там, в соседнем ряду чуть назад по диагонали, ещё двое наших - Шама и Кость. В прошлый раз на лекции "Этика и психология семейной жизни" наша четвёрка устроила врачихе из женской консультации весёлую жизнь... До сих пор вспомнить приятно. Видно, из-за этого сегодня Грымза и решила подстраховаться... Ну-ну...
- Большую часть своей жизни. - Принялся толкать речь психолог, по виду похожий на Михаила Кокляева. - Мы совершаем набор стандартных действий. Ходим в школу, на работу, в магазин. Читаем газеты, книги, учебники. Едим, моем посуду, и т.д. и т.п. Что-то необычное, требующее нестандартной реакции, происходит с человеком крайне редко. Поэтому в критических ситуациях люди обычно теряются и ведут себя неловко, неуверенно. И большая часть жертв ЧП - результат такого вот неадекватного поведения.
Лектор раскрыл тубус и прижал магнитиками к белой стальной доске первый плакат.
- Здесь вы видите план здания Нью-Йоркского супермаркета, в котором около восьмидесяти лет назад произошёл пожар, унесший жизни почти сорока человек. И все они могли выжить, если бы не создавали давку у ближайшей двери. Нетрудно увидеть: выходов из магазина семь, основной и шесть аварийных. - Он несколько раз ткнул в схему указкой. - И все они были открыты, все обозначены, как положено. Но люди, не слушая персонал, ломились именно в ту дверь, через которую в магазин входили. Результат - девять человек погибли в давке на месте, двое скончались в больнице от травм, ещё двадцать восемь - задохнулись в дыму. Почти все погибшие - маленькие дети.
Я бросил взгляд на Шаму. Бледный, глаза распахнуты, судорожно хватает ртом воздух. Двое его братишек в младших классах учатся, один из них - вместе с моей Машуткой.
- А почему так много задохнувшихся? - Задала вопрос Грымза. - От двери же воздух свежий поступать должен.
- Так они не там, в глубине зала задохнулись. - Развёл руками психолог. - Дети часто от проблем в укромное место убежать стараются. Вот они и спрятались в зале с перепугу, а потом сидели среди коробок, прилавков и вешалок, пока дымом не отравились.
Ответив ещё на пару вопросов, лектор перешёл к рассказам об оползнях и снежных лавинах, а меня ткнула в плечо Ленка Оборина.
- От Кости. - Шепнула она.
И на парту передо мной упал комочек бумаги. Я развернул.
"Мы с Шамой на ЭТО не подём. И вам не советуим"[4] - было написано корявым почерком Кости. Я протянул записку Сычу. Он кивнул и посмотрел на меня.
"Мы тоже" - накарябал я под Костиными каракулями и, скатав бумажку в комок, перебросил её на Ленкину парту.
- Что я тебе, почтальон? - Проворчала она, но записку передала.
Психолог бубнил что-то про извержения вулканов и землетрясения, а мне было не до этого. Очень просто написать "не пойдём" в записке друг другу. Гораздо сложнее то же самое сказать Черепу сегодня вечером, глаза в глаза... Он же нас людьми считает. Он верит нам, а мы... Но мы же не знали! Да и он, наверняка, даже не предполагает, чем может закончиться задуманная нами шутка.
Вообще-то, Череп - пацан реальный, и за шашки дымовые с ним по-любому рассчитываться придётся. Ну да, придумаем чего-нибудь, вот хоть гараж дедов ему на пару месяцев сдам. Под байк[5] ... Он ведь с этим ко мне сначала подкатил, а потом уже по дымовухам мы с ним замутили...
- ...но самая распространённая и опасная социальная болезнь современности - терроризм. - Внезапно повысил голос лектор. - И если нарисовать кибернетическую схему этого явления, то получится вот такая картинка, очень похожая на песочные часы.
Психолог пришпилил магнитиками очередной плакат, на котором были изображены два слепившихся вершинами треугольника, основания которых упирались в верхний и нижний край листа.
- Вот здесь находятся финансисты, снабжающие организацию деньгами. - Указка лектора описала круг в центре верхнего треугольника и спустилась ниже. - От них средства переходят к организаторам терактов, которые и распределяют деньги среди исполнителей.
Указка лектора описала круг внутри нижнего треугольника.
- Интересно, что далеко не все участники процесса осознают свою принадлежность к этой террористической структуре. Так, - указка снова уткнулась в верхний треугольник, - довольно большая группа финансистов уверена, что снабжает деньгами благотворительные фонды. Ещё больше тех, кто считает организаторов простой криминальной крышей, занимающейся вполне обычным в уголовной среде рэкетом.
- Вы так это говорите, как будто они жертвы терроризма, а не источник его существования. - Не выдержала роль беспристрастного наблюдателя Грымза. - А ведь именно их деньги превращаются в кровь, смерть и слёзы. Конечно, те, кого силой принуждают спонсировать террористов, заслуживают некоторого снисхождения, но добровольные финансисты - преступники, и они должны быть наказаны.
- Давайте смоделируем ситуацию. - Ответил ей лектор. - Вы проходите мимо церкви, около которой несколько оборванцев просят милостыню. Ваши действия? Вы подаёте нищим на улице?
- Да! Милосердие - одна из высших добродетелей!
- А если я вам скажу (и это, кстати, истинная правда) что место около церкви стоит три тысячи рублей в день. И эту сумму каждый стоящий на паперти ежевечерне отстёгивает собственной "крыше", оставляя себе примерно столько же. Покажу служебный фильм, как эти жалкие побродяжки по домам с работы на "реношках" и "фордах" уезжают. Согласитесь, что если среди их криминальных покровителей есть организатор терактов, то вы даже подозревать не будете, что и ваша милостыня ушла в фонд помощи террористам...
- Какой ужас! - Непроизвольно вырвалось у кого-то из девушек с первых парт.
- Ещё интереснее то, что и исполнители терактов не обязательно подходят под определения "исчадье ада"...
- Ну, здесь вы точно не правы! - Отозвалась Грымза. - Изверги, убивающие беззащитных людей за деньги! Как вы можете их оправдывать?
- Есть среди них и такие, но не так много, как принято думать. - Продолжил свою речь психолог. - Однако, согласно статистике, почти треть современных террористов - смертники. Не спорю, среди подонков общества можно найти готовых убивать за деньги. Особенно, если - за большие. Но никто не согласится из-за них умирать. Хотя бы потому, что на том свете деньги не пригодятся.
- А за что же они умирают? За идеалы? - Хмыкнула Грымза.
- Есть и такие, но не о них сейчас речь... Идеалами этими в обычной жизни трудно заразиться, а вот по глупости исполнителем теракта стать - в это вляпаться относительно несложно. Легче даже, чем превратиться в финансиста террористичекой структуры. Ну, вот представьте себе ситуацию: стоите вы в очереди на самолёт, и выясняется, что у соседа вашего багаж сверхлимитный получается. А денег нет, чтобы его оплачивать. Поистратился человек в командировке. Финансы не рассчитал. Вот он ходит вдоль очереди и просит тех, у кого багажа мало, один из своих чемоданов на их билет оформить. При этом он готов чемодан открыть и показать его содержимое. Всё без обмана. Находит сердобольного, демонстрирует шмотки и игрушки детские. Дальше они в очереди вместе стоят. Оба билеты регистрируют. Багаж сдают, как договорились.
Лектор сделал картинную паузу.
- Только вот дальше... сосед этот на посадку не является. А самолёт взрывается в воздухе. Потому, что посмотреть он давал один чемодан, а пока в очереди стояли, другой человек - сообщник организатора теракта, этот багаж подменил.
В классе повисла гнетущая тишина. Каждый представил себя на месте невольного смертника. Мы с Сычом переглянулись. Он ощутимо поёжился. Я понял - почему...
- И получается, что гарантированно в курсе всех событий только одна фигура этой структуры - организатор. Он связующее, главное и самое опасное звено системы. И именно против него должны быть направлены основные усилия антитеррористических служб. Выключите это звено - и всё... Финансисты будут жертвовать деньги на что-то действительно благородное, а исполнители никогда не нарушат закон.
- Ухарь. - Прошептал еле слышно Сыч. - Ты понимаешь, в какое говно мы влипли?
- Да ладно, не гони... - Отмахнулся я. - Пошлём Черепа подальше с его дымовухами, и всё. Пусть себе других типов ищет!
- Думаешь, не найдёт! Одни мы такие?
Я прикусил губу. Всё моё пацанское, уличное нутро сопротивлялось пришедшей в голову мысли. Нас-то Черепу и уламывать не пришлось, он просто дымовые шашки достать вызвался, чтобы панику эту в столовке устроить. Типа, пожар и всё такое... Чтобы все "боты", маменькины сыночки сраные, штаники свои коллекционные не по-детски уделали. Это же наша с Костью идея была. Череп - тот... только разговор завёл о справедливости социальной.
- И что же делать в такой ситуации, как вы описали? В очереди аэропорта? - Спросила Грымза. - Попытаться задержать преступника?
- Не самый лучший вариант. - Ответил лектор. - Не забывайте, он готов к подобным действиям. Наилучший выход - дать возможность поработать профессионалам. То есть, вы на вариант этот не соглашаетесь, объясняя причину. А потом, после регистрации, сообщаете работникам порта, что такое предложение вам поступало. Случай-то как раз тот, когда пусть лучше пятьдесят рейсов зря задержат, чем один до места не долетит.
- А откуда вы всё это знаете? - Недоверие в голосе Грымзы не расслышал бы только глухой.
- По работе часто приходится и с жертвами терактов общаться, и со служащими противостоящих террористам структур. Если больше вопросов нет, то перейдём к фейерверкам...
Про фейерверки я уже не слушал. Не до того сейчас! Сегодня вечером Череп десяток дымовух в мой гараж притащит. Завтра наш класс дежурит в столовке. Дымовухи не простые, с часовым запалом. Они все должны в одно и то же время сработать. На большой перемене, когда в обеденном зале все классы соберутся. Мы предварительно, минут за десять до этого, по мусоркам пакеты раскидаем. А как дымом всё начнёт заволакивать, в кухню всех выведем. И на пол уложим. Там вытяжки, они весь дым вверх утащат. Мы - герои дня... Благодарность и снисходительность учителей, внимание журналистов, газетная шумиха...
Вот только сейчас, когда лектор заезжий в нас подозрительность пробудил, сразу прорехи в этом плане видны стали. Во-первых, сколько же часовые механизмы стоить должны, если они синхронность секундную обеспечить могут? Во-вторых, какие же мы герои, когда на пакетах с дымовухами наши отпечатки пальцев обнаружат? В-третьих, как сам Череп от ответственности собирается уходить, если нас по этим отпечаткам прихватят? Это нам по-малолетке срок не за всё корячится, штрафами отделаться можно, а ему-то по полной статью раскрутят...
Я поёжился. Вот и ответ на все вопросы: мы его не сдадим, потому что не сможем. Не дым там вовсе, в дымовухах этих. И никому завтра из столовки живым не выбраться. Кого Черепу опасаться? О разговоре том никто, кроме нас пятерых, не догадывается. Посторонние его с нами ни разу не видели...
Мои мысли прервал шквал аплодисментов.
- ...тогда позвольте от вашего имени поблагодарить Игоря Михайловича за прекрасную лекцию. - Раздался голос стоящей у доски рядом с лектором Грымзы. - Все свободны.
***
Сразу за дверью наша четвёрка сбилась в кучку и отошла к окну пошептаться.
- А не офигел ли ты, Ухарь? - Спросил Кость через пару минут. - Может просто послать Черепа, и всё?
- Нет! Если не хотите, я один пойду...
Не знаю, что на меня нашло, но однажды видел, как менты снимали с дерева висельника в придорожной лесополосе. Его синий вывалившийся изо рта язык мне потом полгода снился в ночных кошмарах. И сейчас перед глазами была лежащая на кафельном полу Машутка с тёмными от копоти щеками и распухшим синим языком. Ведь понимал уже, что отравленые ядовитыми газами как-то по-другому должны выглядеть, но с воображением своим дурацким ничего не мог поделать.
Ребята молча пожали плечами. Я огляделся. У дальнего окна Мундштук что-то объяснял внимательно слушающему его лектору. На лестнице двое электриков прикручивали датчики противопожарной сигнализации. Они за два последних дня уже всю школу новыми датчиками обвешали. Только в столовке не побывали...
Когда мы приблизились, Мундштук прекратил разговор, а лектор поднял голову.
- Слушаю вас, молодые люди.
Мы помялись.
- Игорь Михайлович, я буду в учительской. - Сказал Мундштук и, взлохматив Сычу голову, двинулся к лестнице.
- Итак?
Я рассказал ему всё: как мы относимся к "ботам", как они к нам, как с Черепом познакомились, как разговор на дымовухи повернулся, когда и куда их Череп принести обещал.
- Всё? - Спросил лектор.
Я качнул головой.
- Тогда возвращаемся в класс и на тетрадных листочках письменно излагаем всё то же самое.
Он достал из внутреннего кармана небольшую рацию.
- Гараж, восемнадцать ноль ноль, вариант четыре. - Сказал Игорь Михайлович и щёлкнул переключателем.
- Так точно, господин полковник[6]. Вариант четыре. - Раздался голос из рации.
- Кто про отпечатки пальцев догадался? - Спросил лжелектор, когда мы уселись за парты и принялись шкрябать авторучками.
Кость посмотрел в мою сторону.
- Молодец! Если в школу милиции соберёшься, рекомендацию дадим...
Я остолбенел.
- Да не удивляйся ты так! - Раздался от входной двери ехидный смешок Мундштука. - Полковник в твои годы чуть за разбой в колонию не загремел, когда у его друга велосипед украли, а Игорь Михайлович его нашёл и вернуть попытался... Тоже социальную справедливость восстанавливал.
В окно было видно, как из двери парадного входа вышли закончившие на сегодня электрики. Огляделись по сторонам. Тот, что повыше, достал из сумки рацию.
- А что, господин полковник? - Поинтересовался я. - Сотрудники ваши теперь в столовой сигнализацию менять не будут?
- Что скажешь, Игорь? - Поддержал меня Мундштук. - Не погорячился ли ты с милицией? Может ему лучше в университет на юрфак попробовать, или к вам, в школу[7] ФСБ?
- Экзаменов не сдаст. - Почесал за ухом Игорь Михайлович.
- Ничего! Попрошу сегодня девочек наших на педсовете, они его за оставшийся год по четырём-пяти предметам как раз натаскать успеют. Если, конечно, не заленится.
Я открыл рот, ещё не зная, что буду говорить. Но за меня ответил Сыч.
- Гы-ы-ы! - Фыркнул он недоверчиво. - Похоже, в нашем классе сейчас на одного "ботаника" больше стало.
И спустя пару секунд над его глупой шуткой смеялись уже все присутствующие.
[2] - Вынос не оптичила (не поставила в журнале "птички") - не отметила отсутствующих
[3] - город Москва территориально поделён на административные округа, а те, в свою очередь, на районы
[4] - автор в курсе, как правильно пишется "пойдём" и "советуем", в отличие от Кости
[5] - байк - мотоцикл
[6] - а в армии полковника даже сейчас скорее бы назвали "товарищем"
[7] - Вообще-то официальное название учебного заведения - Академия ФСБ, но основная масса народа до сих пор её в быту школой называет, даже в Яндексе большинство информационных ссылок на слова "школа ФСБ".