-Разсказывай, куда полетел змей из Города, - велел царевич гонцу, - он должен быть еще где то совсем рядом.
- Государь, он умчался на восток, и господин Хентан сказал - на Инис-Видрин.
- Инис-Видрин! Ну конечно же! - точно нежданный гром разразился Эвнисиен, - Где же еще этой гадине угнездиться!
- Однако для гадины она весьма сообразительна, - ответил Майларθ, - а мы не знаем, что она еще задумала. И времени мало, друзья!
Гвинмарх ощутил вдруг странную тяжесть, словно ночная тьма, сгущаясь, исказила лица стоявших вокруг людей и обнажила в них все тягостное и безобразное, чего они боятся сами в себе; и даже воздух сделался каким то вязким и липким от звуков этих слов "Инис-Видрин". Словно безчисленныя липкия нити вдруг оплели лес, незримо протянувшись между деревьями. Государь отчего то пристально взглянул на Гвинмарха и велел зажечь факела. При этом алом свете, отвратившем их от напряженного вглядывания в темную и безликую маску, безмолвным пугалом возникшую было перед ними, кимрайг, после небольшого совещания, решили днем и ночью скакать на восток, к городу Кесиг-Вор.
Это решение было неизбежно, ибо на несколько лиг в обе стороны по берегу моря от Инис-Видрин не было иных поселений. Люди старались держаться как можно подальше от этого острова, и не помнили даже, кто и когда дал ему это имя. Считалось, что так еще на своем языке называли его люди народа, жившие здесь до прихода кимрайг, но их, хоть и называли Тилуит Тег, Дивным Родом, вспоминать в разговорах не любили. Как не любили и плавать близ острова, несмотря на его красоту, и не знали человека, кто бы когда либо побывал на нем.
Голой скалой, гладкой и изжелта-белой, точно ломоть овечьего сыра, поднимался он из воды, всегда такой же бирюхово-гладкой и невозмутимой. Оттого, как считали, и шло его название - "Стеклянный Остров". Ни травинки не росло на нем, ни клочка почвы не нанесли на него ветра за столетия и ни одна тропа не вела от воды к его вершине. И только ровно посредине между водой и вершиной с южной стороны острова в белой скале зияла черная пещера, будто пустая глазница, неотрывно устремленная на людския занятия, и у людей под страшным запретом было отвечать на этот слепой взгляд. Даже имени для нея не имелось в языке здешнего народа, и разговоры о ней были изгнаны напрочь из людского обихода, ибо все знали, что стоит только взглянуть в эту бездну, и она поглотит человека, утянет его к себе мечтами о несметных колдовских сокровищах, оставленных в ней Дивным Родом. И многие уходили, и смерть их была беззвучна и не оставляла по себе следов ни на белом камне Стеклянного острова, ни на всегда безмятежной воде вокруг него, и в конце концов, исчезли они, словно никогда не были на свете и из бесед жителей Кесиг-Вор.
Сам город возник здесь несколько столетий назад по желанию Ллаудега, младшего сына Пенхелига. Царевич больше всего любил ловить рыбу в открытом море и набрал целый флот, который и назвал Морскими Кобылицами, Кесиг-Вор, так изящны, быстры и проворны были его корабли. В честь этих кораблей Ллаудег и дал имя городу, построенному им в заливе, в котором неделю без продыху ловил осетровых. Залив этот, глубокий, округлый, оказался еще и с пресной водой. Изобилие осетров, белуг и стерлядей, а также иной пресноводной снеди в нем не скудело, и рыбаки, потомки команд Морских кобылиц, жили здесь богатея из поколения в поколение. С самого начала этот город отошел в удел Ллаудега и его рода, но уже при его сыне Эоге Хене горожане сами выбирали городского старшину, а царевич лишь торжественно утверждал его в этой должности, за что получал от жителей пошлину. Так и рос город Кесиг-Вор в процветании, но я сторону Стеклянного острова рыбаки никогда не плавали.
Кони под преследователями дракона были приучены скакать и днем и ночью, и почуяв, что их седоки вновь набрались бодрости, шли уверенно и ровно. Скоро лес закончился, начался торговый Рыбный Тракт, ведший прямо в Кесиг-Вор, и они поскакали бодрым галопом. Майларθ и его стража, казалось, совсем забыли о страхе Стеклянного острова, а Гвинмарх, вовсе о них не знавший, гнал своего Серого смелее всех. Желтая новая луна легко летела все выше и выше над дорогой, над всадниками, омывая их нежным жемчужным сиянием, словно холодною бодрящею водой. Скакали молча, не говоря между собою ни слова, и Гвинмарху казалось, что это лунный свет отнял у них дар слова, дав взамен чуткость, зоркость и гибкую упругость мышц, словно у больших диких кошек. Луна точно бы безпрерывно следила за тем самым взглядом, который он встречал в глазах Кадди у входа в Храм, а после - в ложе Большого Ристалища, а в стуке копыт до него доносился вновь ритм, слышанный им далеко-далеко от границ Хрума.
Небо еще не начало белеть, когда перед ними смутною горой выступила тень. Кони шли все так же, не подавая признаков усталости, меж тем как эта тень обретала все более четкия очертания, делаясь все выше и шире. И не успел еще месяц скрыться за горизонтом, как Майларθ и стражники подъезжали к воротам Кесиг-Вор.
Царевич велел протрубить фамильный сигнал государей Кимри, тотчасже в башнях вспыхнули огни, и в ответ раздался точно такой же серебристый сигнал, а за ним - еще один. В холодном предутреннем мраке царские сигналы гордо и торжественно понеслись от земли ввысь, точно двойной клич пробуждения нового дня к новой жизни, а вторая мелодия отвечала им протяжно и раздумчиво, словно бы на лесной дороге стена деревьев вдруг разступилась, а за ней в лучах луны открылась медленная широкая река между ровных берегов. Затем загремели, открываясь, ворота, и навстречу царевичу с свитой выбежал караульный отряд, а за ним выехала колесница, запряженная парой гнедых. В ней, рядом с возницей стояли двое: один, высокий, светловолосый, с длинными усами, в темно-синем плаще, стальном панцире и с тусклой медной гривной на шее; другой же, совсем еще юный воин, держал над его головой шест с медною фигурой лиса. Не доезжая шагов пятнадцати до государя, колесница остановилась, оба воина сошли наземь и преклонили перед ним колено со словами: "Диврдви и Дом Кимри!"; и этот клич повторили караульщики, ударяя древками копий о каменныя плиты тракта. Майларθ вскинул руку, отвечая на приветствие:
- Кесиг-Вор приветствует тебя, Государь-царевич! Я Кадноди, сын Диведуста, начальник караула, а наш владетельный князь Лламхидидд, сын Эога Коха, городской старшина Брох, сын Тару, вместе со всеми иными властями, будут здесь через несколько минут. Я уже послал оповестить их.
- Привет тебе, Кадноди, сын Диведуста, и вам воины Кесиг-Вор, - отвечал Майларθ, и не успел он окончить слово, как с сонных улиц города донесся грохот колесничных колес, и вскоре, одна за другой из ворот выкатились четыре колесницы в сопровождении большого конного отряда на серых конях. Впереди, в окружении десяти юных всадников в дорогих доспехах, пара белоснежных кобылиц везла колесницу, обитую серебром и латунью, в которой стояли высокий, широкоплечий старик в плаще малинового цвета, только-только различимого в наступающем робком свете, с капюшоном, с серебряной витой гривной на шее, и его оруженосец, весь в белом, с узкой малиновой каймой на плаще, с серебряным дельфином на шесте; так же в белом, только без каймы, были знаменосцы на всех остальных колесницах, и в одинаковых черных кожаных куртках были все возницы шею старшего из всадников у колесницы, очень похожего на старика украшала точно такая же витая гривна, только оканчивалась она не головами дельфинов, а оскаленными тигриными пастями.
На шесте над второй колесницей, запряженной парой гнедых, сидел латунный барсук. Ехавший под ним был тоже немолод, но все же моложе первого, не столь сед, - волосы его и впрямь напоминали барсучью шерсть, - ниже ростом и дороднее, в черном плаще с широкой малиновой полосой у края, с гривной с гладкими округлыми концами. Конная свита вокруг него состояла из восьми человек, тоже на серых конях, в таких же дорогих панцирях.
Следующая колесница с соловой упряжью, под бронзовым архаром, вставшем на дыбы на конце шеста, несла крепкого испытанного воина, в круглом шлеме с золоченными закрученными рогами по бокам, в кроваво-коричневом плотном плаще, тоже с широкой каймой, под которым блестел серебристо-белый панцирь.
Последним на колеснице с разномастной упряжкой - правый конь был серый, левый бурый - ехал под бронзовою щукой человек, похожий на предыдущего как родной брат, в бирюзовом плаще, с все такою же широкою малиновою каймой, с каждой минутой все более отчетливою и яркою.
Никого из них, кроме старика на первой колеснице, князя Лламхидидда и всадника поле него, его сына Дивалги, начальника избранной сотни городского войска, царевич не знал.
Кадноди посторонился, уступая дорогу заблаговременно, и первая из колесниц остановилась в шагах восьми от царевича. Старик, сойдя наземь, глубоко и с достоинством поклонился ему; все прочие, кроме возниц, также сошли с колесниц, но преклонили перед ним колено. Также соскочил с коня и опустился на одно колено начальник над всадниками.
- Диврдви и Дом Кимри! - глубоким, но молодым голосом громко воскликнул старик, - Город моих отцов Кесиг-Вор, я, Лламхидидд, сын Эога Роха и потомок славного Ллаудега, сына Пенхелига,мой сын Ллау и с нами и с нами старшие чины городского правления славим тебя у наших врат, мой державный родич!. Позволь представить их тебе.
Майларθ кивнул, чувствуя, как с наступающим днем в нем растет усталость. Лламхидидд меж тем говорил, и тот, кого он называл по имени, подходил и, преклонив колено, кланялся царевичу вместе со своим знаменосцем. Первым был назван Брох, сын Тару, городской старшина, за ним - воин в шлеме с бараньими рогами, Хурдд, сын Аннибиннола, старший воевода города, и его брат Пенхвиад, вождь флота Кесиг-Вор, в бирюзовом плаще.
- А теперь, державный родич, город ждет тебя в своих стенах.
Майларθ кивнул еще раз, все поднялись на колесницы и в седла, трубы еще раз протрубили царский сигнал и сигнал городской, и процессия во главе с Ламхидиддом и наследником двинулась в ворота под уже совсем почти белым небом.
- Прости, державный родич, что я не виду тебя сейчас на пир, - говорил Лламхидидд меж тем, как их поезд поднимался по быстро пробуждающимся улицам к княжескому дому, стоявшему над самым морем, - но твой приезд явился полною для нас неожиданностью. Однако, ты сейчас отдохнешь, а когда проснешься вместе с твоими стражниками, у нас все будет готово. Что же привело тебя к нам столь стремительно?
- Увы, родич, нам сейчас не до пиров и не до отдыха. Беда, великая напасть гонит нас из Хривайна, и нет у нас времени, мы должны мчаться за нею.
И Майларθ, борясь изо всех сил со все плотнее вяжущим его утомлением, поведал князю о появлении дракона и о похищении Кадди.
Выслушав его, Лламхидидд ответил:
- Дракона мы не видели, лишь какой то огненный шар пролетел вчера, как начал сгущаться вечер, к Инис-Видрин. Но что бы там ни было, тебе, да и твоим стражникам просто необходимо отдохнуть хоть несколько часов. И не спорь со мною: иначе вы и полмили не проедете.