Теннисонъ А. : другие произведения.

Отбытie Aртура

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Отбытie Артура

   Вот повесть та, которую сэр Бедивер отважный,
   Когда то первый посвященный и оставшийся последним
   Из рыцарей, поведал, будучи уже лишь голосом живым
   Седой зимой годов своих, тем, с кем
   Он жил, иным умам и лицам новым.
  
   Зане когда они на запад шли, то Бедивер,
   Средь войска сонного неспешно проходя, услышал
   Стенанья Короля в его шатре:
  
   "Его в сиянье звездном я обрел,
   Я замечал Его в цветении Его полей,
   Но на Его путях с людьми я не нашел Его.
   Я войны вел Его, и ныне отхожу я к смерти.
   О горе мне! Ведь отчего же все, что окружает нас -
   Как будто б некий низший бог сей создал мiр,
   Но силы не имел ему придать желанный облик,
   Доколе Бог Всевышний не призрел извне,
   И не вошел в него, и не содеял Сам его прекрасным?
   Иль, будто б мiр во всем был добр, но зренье
   Людское - слишком смутно и безсильно
   Его таким, каков он есть, увидеть: может быть,
   Из за того, что мы его не видим окончания; - зане
   Я в простоте своей считал, что волю
   Его творю я, но всего лишь всуе бил мечом; и все,
   На что, как на опору, полагался и в жене и в друге,
   Изменой было миру моему, и вся моя держава
   У зверя вновь в когтях, разодрана на части.
   О Боже, Ты умирающим меня забыл Ты,
   О нет, - Христе мой Боже, - отойду я, но не к смерти".
  
   Затем, пред боем странным и последним в западных пределах,
   В Артуров сон вошел Гавейн, убитый
   В сраженье с Ланселотом, - дух Гавейна, принесенный
   Бродячим ветром, и пройдя, кричал, пронзая
   Слух спящего: "Пуста, пуста отрада!
   Привет тебе, Король! Ты отойдешь сегодня.
   Прощай! Есть остров твоего упокоения, а я
   Ношусь с бродячим ветром, и пуста, пуста, пуста
   Отрада всякая". И далее летел, теряя очертанья,
   Как птица дикая, летящая вослед поре прошедшей года
   И плачущая о своем пути от тучи к туче,
   Дух с долгим ветром через сон, крича; но улетая
   Его мешался крик с иными, смутными, вдали, под лунным светом,
   Разлитым в дымке меж холмами, словно некий отдаленный город,
   Захваченный внезапно ночью, без надежды на спасенье,
   А женщины и дети, плача, переходят
   Под власть иных господ; и Государь проснулся и позвал:
   "Кто говорил? Мой сон. О легкий на ветру,
   Гавейн, твой голос был - а эти крики смутные, - твои ли?
   Иль все, что бродит тенью в дикой пустоши, скорбит,
   Заране зная все, что сбудется со мною?"
  
   Сэр Бедивер отважный это слышал и промолвил:
   "По мне, мой Государь, пускай проходит что угодно: эльфы
   И чары поля безобидныя, но вместо них и имя
   Твое и слава облекли высоты все, как облаком златым навеки:
   Но ты не отойдешь еще: Гавейн при жизни
   Был легкомыслен, и по смерти легок
   Гавейн, зане подобно человеку привиденье; и не думай
   О снах о нем ты, но востань - я слышу
   На западе шаги Мордреда, с множеством народа
   И рыцарей, твоих когда то, тех, кого любил
   Ты, но кто язычников грубее стали, наплевав на все обеты
   И на тебя. Но достоверно сердцем знают
   Они, что ты Король. Так встань, ступай и покоряй, как прежде".
  
   Тогда Король Артур так молвил сэру Бедиверу:
   "Совсем иная это битва там на западе, к которой мы идем,
   Чем те, в которых юными мы бились, малых королей
   Громя, и воевали с Римом, и отшвырнули
   Язычников от Вала Римского и поразили их на севере. Дурной
   Удел мне выпал биться с собственным народом, с рыцарством моим.
   Тот государь, что со своим народом бьется, бьется сам с собою.
   А рыцари мои, меня любившие когда то, - те удары,
   Что насмерть их сражают, смерть приносят мне.
   Но все же тронемся и путь найдем глазами иль чутьем
   Сквозь сей слепой туман, что неотвязно с той поры,
   Как я увидел некую фигуру, легшую во прах
   В Элмсбери, затопил все тропы и проходы в этом мiре".
  
   И встал Король и среди ночи вел свои полки,
   И непрерывно шел вперед Мордред за лигой лигу,
   Назад, к закатному пределу Лионесса -
   Страны, когда то к небесам вознесшейся из бездны
   В огне, чтоб снова в бездну погрузиться;
   Где позабытые клочки народов обитали, и кончался длинной цепью гор,
   Весь из песков зыбучих, берег, а за ним вдали
   Лежало призрачное мое кругом и стенало, там
   Преследователь уж не мог погоню продолжать, а тот,
   Кто убегал, уже пред Государем не бежал; и там, в тот день,
   Когда великий свет небесный вспыхнул в нижней точке
   Круговращенья года, на песках пространных у пространства моря
   Они сошлись. И никогда доселе не давал Артур
   Сражения подобного той смутной, странной битве
   На западе. Туман, подобно смерти, белый, простирался
   Над морем и песком, и холод от него до крови проникал
   Тем, кто вдыхал его, и сковывал сердца безликим страхом;
   И даже на Артура налегло смятенье оттого, что он не видел
   Того, с кем бился он. Зане и друг и враг тенями
   В тумане сделались, и друга насмерть друг
   Разил, не зная, кто пред ним; и кое кто виденья видел юности златой,
   А кто то видел лица древних духов, за сраженьем
   Глядящих; и в тумане не одно высокое деянье
   Свершилось, и немало низких, и сходились
   Удача с ловкостью и силой в поединках,
   Когда за разом раз войска сшибались, и ломались копья,
   Рвались, звеня, кольчуги, и щиты трещали,
   И мешались звон клинков, и грохот топоров по шлемам,
   На части разрубаемым, и вопли ко Христу упавших,
   Взирая в небо, но один туман перед очами видя;
   И восклицания язычников и рыцарей неверных,
   И клятвы, поношенья скверна, и чудовищныя богохульства,
   Пот, корчи, боль тоски, потуги легких в том густом тумане,
   Взывающих ко свету, умирающих стенания и мертвых голоса.
  
   И наконец, как подле ложа смерти, после стонов муки,
   Безмолвье наступает иль со смертью, или
   От обморока, что подобен смерти, так и там на берегу,
   Повсюду - кроме разве что шептанья моря
   Кипящего - настало смертное безмолвие; однако,
   Когда тоскливей скорбный день
   Стал с приближеньем сумерек, холодный резкий ветер
   Пришел от Севера и отогнал туман, и с ветром поднялся прилив,
   И бледный Государь взглянул на поле брани: но никто
   Не шевелился там, и слышно не было ни криков христиан,
   Ни возгласов язычников; лишь бледная волна
   О берег билась, орошая мертвых лица,
   И руки их безпомощныя теребя, и в кучи
   То там, то здесь наваливая шлемы павших
   С мечами сломанными вместе, что сражались с Римом,
   И разнося по побережью мрачному далеко
   Глас дней давно минувших и грядущих дней.
  
   Тогда Король Артур так молвил сэру Бедиверу,
   И был белей тумана, что весь этот день висел
   Завесою над полем боя, Государь:
  
   "Ты слышишь мощный глас, что сотрясает мiр
   Опустошая тесную державу, по которой
   Мы ходим, и по лицам ударяет мертвых
   Моих - ведь не за меня ли умерли они? О Бедивер,
   Зане на сердце мне легло смятение, и я уже не знаю,
   Что я такое, ни откуда я, Король ли я. Гляди:
   Я словно Государь, но Государь умерших".
  
   И так отважный рек сэр Бедивер: "Мой Государь,
   Король везде! И так есть короли у мертвых,
   И ныне также почести я воздаю тебе как Государю.
   Но ты все так же полон жизни, и еще живу я, любящий тебя; но тот,
   Кому ты ненавистен, кто навел на нас опять
   Язычников, Мордред, и невредим и цел,
   Стоит, изменник дому твоего, вон там".
  
   И молвил Государь: "Мой судьбою был мой дом.
   Но не зови ты изменившим дому моему того,
   Кто только жил со мною под одною крышей.
   Мне домом были те, кто принес со мной одни обеты,
   Да, даже и нарушив их, они меня своим считали Государем.
   Тебе же благо, говорящему в сей мрачный час,
   Когда все цели пали моего престола, что живым иль мертвым
   Ты Государем признаешь меня. Да, я Король,
   Чтоб ни вопили эти люди; и еще одно,
   Последнее деянье рыцарское ты увидишь все же, прежде
   Чем я уйду". И так сказав, Король
   Помчался на противника: тогда Мордред ударил тяжело
   Владыку своего по шлему, что под множеством мечей
   Языческих стал тонок; с замаха одного одним ударом
   Экскалибура насмерть поразил его Артур,
   И сам, едва дыша, упал.
  
   И так весь день раскаты боя громыхали
   В горах у моря зимнего, доколе муж за мужем Круглый Стол
   Не пал Артуров в Лионессе подле своего вождя и Государя
   Артура. И тогда, зане его глубокой рана
   Была, сэр Бедивер отважный поднял Короля
   И перенес в часовню рядом с полем,
   В разбитую часовню под крестом разбитым,
   Стоявшую на темной полосе земли безплодной: Океан
   На сторону одну ея лежал, а на другую
   Огромный водоем тянулся, и стояло полнолунье.
  
   Тогда Король Артур так молвил сэру Бедиверу:
   "Последствие сегодняшнего дня - распад
   Всего блаженнейшего братства рыцарей преславных,
   Какое только знает мiр. Вот сон, которым спят они - мужи,
   Возлюбленные мною. Я думаю, уж никогда отныне,
   Во все века грядущие, душ не потешим наших
   Беседами о рыцарских деяньях на прогулках по садам
   И залам Камелота, как во дни, что отошли. Я гибну от людей,
   Которых сам и создал, - хоть и клялся Мерлин,
   Что я вернусь однажды, чтобы править вновь; однако,
   Что будет, будет пусть, удар по шлему уязвил меня так глубоко,
   Что до утра без помощи не продержусь я.
   И посему возьми Экскалибур, мой меч, что был
   Моею гордостью: зане ты помнишь, как в те дни
   Былые, в полдень летом, поднялась рука
   Из озера глубин, в парчовом белом рукаве, чудесна,
   Таинственна, с мечом - и как подгреб
   Я к ней и принял меч и стал носить, как Государь; и где бы
   Ни пели обо мне, не сказывали были после, и об этом
   Поведают; но ты не медли:
   Возьми Экскалибур и брось его подальше
   На середину озера: и наблюдай за тем,
   Что явится тебе, и живо принеси о том мне слово".
  
   И рек ему в ответ сэр Бедивер отважный:
   "Великий Государь, не достоит тебя здесь так оставить,
   Без помощи и одного, по шлему уязвленного ударом -
   И малость может раненному нанести большой урон; но все же
   Я в целости веление твое исполню, разсмотрев
   Что явится передо мной и живо принесу тебе об этом слово".
  
   И так сказав, он вышел из разрушенного храма
   И под луною чрез кладбище, где лежали кости
   Могучия мужей былых, рыцарей былого, и над ними
   Пел ветер моря, резкий и холодный, хлопья пены
   Швыряя. Бедивер, пройдя извилистой тропою между
   Скалистых выступов, спустился вровень с озера сияющей волною.
  
   Там вынул он клинок Экскалибур, и зимняя луна,
   Сквозь тучу длинную сверкнула, бросив луч холодный
   На лезвие и рукоять, зане вся рукоять горела
   Огнем брильянтов, тысячью топазов
   И яхонтов искуснейшей отделки. Он глядел на них так долго,
   Что помутилось зрение его, и быстрый ум смутился,
   Колеблясь бросить меч: но наконец он счел
   За лучшее укрыть Экскалибур средь тростника,
   Что кланялся, свистя, сухой и твердый здесь вдоль берега. И с тем
   Он медленно вернулся к раненному Государю.
  
   Тогда Король Артур так молвил сэру Бедиверу:
   "Исполнил ли ты то, что поручил тебе я? Что
   Увидел ты? Иль что услышал?"
  
   И дал ответ отважный Бедивер: "Я слышал
   Плеск тихий в тростниках да волны,
   Что гнал, дробя, на скалы, ветер".
  
   И отвечал ему Король Артур, бледнея и теряя силы:
   "Ты предал свое имя и свою природу,
   Ответа честного не дав, как верности прилично
   Твоей, как должен делать благородный рыцарь:
   Зане конечно было бы знаменье - иль рука,
   Иль голос, иль движенье волн озерных. Позорна
   Для мужа ложь. И все же я велю тебе: ступай опять быстрее,
   Насколько станет живости в тебе и рвенья,
   И мой приказ исполни, и смотри, и живо принеси о том мне слово".
  
   И так отправился вторично Бедивер
   Чрез скалы к озеру, считая гальку
   Росою окропленную, в своих завязнув мыслях;
   Но видев рукоять чудесную в диковинной, загадочной оправе,
   Он руки сжал, воскликнув в полный голос:
  
   "Что если я в правду выброшу сей меч,
   Столь безусловно ценный, восхищения достойный,
   И он исчезнет навсегда с земли, могущий утехой
   Быть взглядам множества людей, какое благо
   Даст это дело, будучи исполненным? Беду
   Какую, если не свершится? Тяжелая беда - повиновенье
   Нарушить, потому что связь правленья
   В повиновении. Добро ли же повиноваться, если требует король
   Без пользы, самому себе в урон? Недужен Государь
   И сам не ведает, что делает. Какой предмет
   На память иль реликвия какая перейдет во времена
   Грядущия, - колебанье воздуха пустое разве
   Да слухи о сомнении? Но если сохранится это
   В казне могучих властелинов, сможет некий муж
   Его явить в свершенье воинском, сказав:
   "Экскалибур, меч Короля Артура, выкованный одинокой девой
   Озерной, девять лет его она ковала у себя в глубинах
   Под основаньями укрытыми холмов". Так некий старец
   Промолвить сможет в дни грядущие всем людям,
   Почтения стяжав тем самым, но теперь
   Утеряны и честь великая и слава".
  
   Так молвил он во мгле своих раздумий,
   И скрыл Экскалибур вторично, и неспешно
   К израненному Государю воротился.
  
   И тяжело дыша, Король Артур промолвил:
   "Что ты увидел? Или что услышал?"
  
   И дал такой ответ сэр Бедивер отважный:
   "Я слышал, как вода о скалы ударяет,
   И плещет в тростниках, их омывая долго, долго".
  
   На это отвечал Король Артур в великом гневе:
   "Ах ты, ничтожный, нелюбезный и неверный,
   Нерыцарственный, изменивший в сердце! Горе мне!
   Власть слова забывает умирающего короля
   Вдовцом той силы, что в его очах
   Склоняла волю. Вижу я, кто ты, ведь ты, последний
   Оставшийся из рыцарей моих, в ком надлежало б быть
   Готовности служить за всех, готов меня предать
   За драгоценность рукояти, иль из вожделенья злата,
   Иль как девица, у которой закружилась голова
   От наслажденья глаз. Но все же, не исполнив долга дважды,
   На третий раз окажешься счастливей, можешь быть. Ступай.
   Но если пожалеешь ты Экскалибур швырнуть,
   Я поднимусь и сам тебя убью своей рукою".
  
   И быстро встал сэр Бедивер и побежал,
   И, прыгая легко со скал, спустился в заросли густыя камыша, и меч
   Схватил, и размахнувшись широко, его швырнул. Клинок великий
   Как молния блеснул в сиянье лунном, круг за кругом,
   И описал дугу струею северного утра,
   Что видима, где ударяются, сходясь зимою, острова ночами,
   И гром стоит над морем Северным. Так вспыхнул и упал
   Экскалибур: но не успел о гладь волны разрезать,
   Как поднялась рука в парчовом белом рукаве,
   Таинственна, чудесна, и его за рукоять схватила
   И потрясла им трижды, и под воды унесла. И живо
   Сэр Бедивер вернулся к Государю.
  
   И рек Король Артур, дыша все тяжелее:
   "Сейчас я вижу по твоим глазам: исполнено. Скажи,
   Что ты услышал или что увидел?"
  
   И дал такой ответ сэр Бедивер отважный:
   "Великий Государь, ресницы я сомкнул, чтоб самоцветы
   Намеренье мое не ослепили, ибо никогда
   Не видел я - и не увижу, здесь иль где еще, вплоть до самой смерти,
   И жизни три прожив обычных смертных, дива
   Столь безподобного, как эта рукоять. Затем
   Двумя руками зашвырнул я меч, его пред этим раскрутив; когда же
   Я вновь глаза открыл, увидел руку
   В парчовом белом рукаве, таинственное чудо,
   Что меч за рукоять схватила, и три раза
   Им потрясла, и унесла его под вод воды".
  
   И отвечал Король Артур, едва дыша:
   "Мой близится конец; пора мне уходить. Расправь
   Пошире плечи, чтоб принять мой вес
   И отнеси меня к воде; хоть я боюсь,
   Что холод растревожит рану мне, и я умру".
  
   И так сказав, он приподнялся с пола,
   От боли медленно, на локоть опираясь, глядя
   Тоскливо широко раскрытыми очами голубыми,
   Как будто на картине. В угрызениях, сквозь слезы,
   Сэр Бедивер взирал на Государя, вымолвить желая
   Хоть что нибудь, но слов не находил; тогда,
   Колено преклонил, он осторожно взял и положил себе на плечи
   Его безжизненныя руки и, поднявшись,
   Понес его между могил кладбища.
  
   Но между тем, как шел, Государь Артур дышал все тяжелее, -
   Как человек, что чувствует, как на его постель ночной кошмар
   Спускается, а дом весь немотой охвачен. Так
   Вздыхал Король, и шепот еле связный
   Его сочился в уши Бедиверу: "Живо, живо! Я боюсь, что опоздаю и умру".
  
   Но тот шагал поспешно с гребня
   На гребень, облачен дыханьем собственным, и шаг его
   Холмам замерзшим больше человечьего казался. Слышал
   Он бездну за собой, а пред собою - плач. И собственныя мысли
   Его влекли стрекалом. Сухо
   Бряцал его доспех среди пещер обледенелых
   И обнаженных пропастей, и одесную и ошую
   Утесы голые и черные им отвечали лязгом,
   Когда ступал он на неверные отроги,
   И те летели вниз под башмаком железным, будто
   Секирой срублены - и се, внезапно
   Явился ровный берег озера, под долгой славой полнолунья.
   Затем увидели они, что волны челн качают тусклый,
   Как будто погребальной пеленой со всех сторон обитый,
   Внизу, под ними; и спустившись, различили
   Они на палубе высокия и статныя фигуры, тесно
   Стоявшия друг подле друга, в черных ризах
   И в черных капюшонах, как во сне - и с ними
   Три Королевы в золотых венцах, что издавали
   Тот плач, от коего дрожали звезды в небе,
   И голосом единым сокрушенье скорби, точно ветер,
   Что воет ночи напролет в земле пустынной, где ничья нога
   Следа не оставляла с сотворенья мiра.
  
   И прошептал Артур: "Снеси меня на челн".
   И так они пришли к челну, и тут три Королевы протянули руки
   И Государя приняли, рыдая. Та же, что из них,
   Что выше и прекрасней двух других была, взяла
   Артура на свои колени голову, сняла разбитый шлем,
   И руки ему терла, и звала его
   По имени, оплакивая громко, слезы горькия роняя на чело,
   Отмеченное кровью темной; зане его лицо
   Безцветно-белым было, и как луна перед закатом,
   Которой ранний луч коснулся от востока, пробуждаясь,
   И все его доспехи на ногах, иссечены дождем
   Тяжелым боя; и сверкающия пряди легкия, от коих
   Его чело казалось солнцу восходящему подобно,
   На троне под высоким балдахином, - пылью
   Испачканы и сведены в обвислыя косицы, что мешались
   С усами рыцарскими, над его устами,
   И бородой. и так, как столп раздробленный, лежал Король,
   Не схожий с тем Артуром, что с копьем наизготовку,
   От шпор до кончика пера на шлеме, как звезда
   Скакал, сражаясь на в турнирных схватках в Камелоте
   Перед очами дам и королей.
  
   И громко закричал сэр Бедивер отважный:
   "Великий Государь Артур, куда итти мне? Где
   Укрою я лицо, чело и очи? Ибо вижу,
   Что время искреннее прежнее мертво,
   Когда возможность благородного деянья появлялась каждым утром,
   И из возможности любой рождался благородный рыцарь.
   Такого времени не видели с тех пор, как ясный свет
   Вел Старцев пресвятых с дарами мирры.
   Но ныне разошелся Круглый Стол, что образом служил
   Вселенной, полной мощи, и последним
   Я ухожу без друга, а вокруг меня темнеют дни и годы
   Меж новыми людьми, чужими лицами и душами иными".
  
   И медленно с челна Артур ответил:
   "Меняется порядок старый, уступая новому дорогу,
   И Бог домостроительство Свое вершит на множестве путей,
   Дабы один обычай, пусть благой, не отравил весь мiр.
   Утешься; в чем же утешенье мне?
   Я прожил жизнь, и чтС я сделал, да очистит
   Он Сам! Но ты, коль никогда уж не увидишь моего лица,
   Молитвы о душе моей твори. Вершится по молитве больше,
   Чем и не снилось мiру. Посему твой голос
   Пускай как водный ключ возносится и днем и ночью.
   Зане чем люди лучше козлищ и овец,
   Что, мозгом наделенныя, питают жизнь слепую,
   Коль не вздымают рук с молитвой о себе и тех,
   Кто называет их друзьями? Ибо так наш шар земной
   На всех путях цепями золотыми Бога
   Окован. Ныне же прощай. Я ухожу в далекий путь
   Вот с ними, их же видишь ты, - коль скоро
   Я ухожу на деле (ибо ум мой целиком в сомненье) -
   В долины острова Авилион; где не секут дожди,
   И град не падает, ни снег, ни ветер с громким шумом
   Не буйствует от века; но покой царит
   Там на лугах блаженных и лужайках, осененных
   Плодовыми деревьями, в ложбинах, что с шатрами схожи,
   Венчанных летним морем, где я излечусь от ран тяжелых".
  
   Так молвил он, и челн, веслом и парусом влеком,
   От берега отчалил, точно некий полногрудый лебедь,
   Что, заводя песнь дикую пред смертью, расправляет перья,
   Холодныя и чистыя, и лапой черною толкает волны.
   Долго Бедивер стоял, припоминая многое былое, до тех пор,
   Покуда чел не превратился в точку черную на грани
   Разсвета, и волна на озере не стихла.
  
   Когда же этот стон навеки отошел,
   Тишь в мiре умершем на с зарею зимней
   Его ошеломила, он промолвил с тяжким вздохом: "Государь ушел",
   И тут пришел ему на паять странный тот стишок:
   "От бездны к бездне плыть ему угодно".
  
   Затем он повернулся медленно и не спеша поднялся
   На верхнюю ступень того железного утеса,
   Откуда все еще виднелся черный челн плывущий и воскликнул:
   "Он уплывает, чтоб Государем быть средь мертвых,
   Когда же исцелится он от ран тяжелых,
   Он возвратится вновь; но если - не вернется он, -
   О горе мне, и вы, три Королевы темныя на черном
   Челне, рыдавшия пронзительно, вы, кого глядели
   Мы с восхищением в тот славный день, когда,
   Вы, в облаченье из живого света, пред его престолом
   В молчании стояли, дружелюбныя Артуру, - кто
   Ему придет в его нужде на помощь?"
  
   И от разсвета словно бы донесся очень тихо,
   Как будто бы из за пределов мiра, отзвук эха
   Последняго, рожденного могучим кличем,
   Как если бы прекрасный город некий
   В единый голос превратился, встретив Государя, что с войны вернулся.
  
   Тогда сэр Бедивер еще прошел наверх
   Так высоко, как только мог, и видел, напрягая зренье,
   Прикрыв глаза рукой от света, или мнил, что видит
   Ту точку, что Артура уносила, уходящей в устье
   Огромной бездны водяной в дали бескрайней,
   Все меньше, меньше делаясь по ходу; и в луче
   Она исчезла, и родился новый год под новым солнцем.
  
   Deinde finis ultimi Idyllii Regis
   Mae'n oddi mewn yma adlaw Bugeilgerdd olaf Mrenin
   Засимъ конецъ посл'дней Королевской Идиллiи.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   11
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"