Когда за стенами бункера противно заквакал сигнал, я только выматерился сквозь зубы.
Сорвалось, значит...
Сколько там ребят в лесу сидит?
Ну, уж не рота - это совершенно точно. Взвод - и то, при большом везении.
А здесь - только на вышках два пулемета, да на внутренних постах автоматчики... не светит тут парням ничего...
Ну и что?
Что я сам-то в подобной ситуации сделать смогу?
От пульта не отойти - двух шагов не сделаю, рванет все к такой-то матери. Три, да пусть и две, тонны взрывчатки - от санатория только обломки стен уцелеют. Немцы - фиг с ними, но ведь и нашим же прилетит! И нехило прилетит...
Вздернутые с места сигналом тревоги, повскакивали на ноги и пулеметчики на крыше. Что случилось?!
Быстрый взгляд во двор - выбегают из казармы товарищи, там все ясно. Никакой суеты, все подтянуты и собраны.
А что за забором?
Что-то толкает в плечо... чего там?
Зажимая руками простреленную грудь, навалился сбоку первый номер. Он ещё жив... пока. Но его быстро мутнеющие глаза уже не замечают ничего.
Кто ж его так?
Ведь не было слышно выстрелов?
Пулеметчик поднял глаза.
Быстрые, слово летящие по ветру клочки тумана, неслись к воротам темно-зеленые тени. На ходу огибая деревья и, словно бы, просачиваясь через кустарники и густую траву.
"Русские!" - мелькнула в голове мысль. - "Но, как?! Там же мины кругом стоят!"
Но тени, похоже, этим совсем не заморачивались. Во всяком случае, ни один взрыв не прозвучал - на тени мины не реагировали совсем.
Быстрый взгляд влево - свернулся на полу вышки часовой.
Вправо - повис на перилах второй.
"Стрелять! Мины их не берут, посмотрим, как устоят эти призраки против пулеметного огня!"
Шаг вперёд...
Удар... мелькнуло перед глазами ясное синее небо, швы на жестяной крыше, мешки с песком... отброшенная в сторону рука товарища.
И наступила темнота.
Выскочившего из будки ефрейтора отбросило назад - пуля, выпущенная из бесшумного револьвера, попала ему в плечо. А секундой позже, вторая ударила его чуть ниже обреза каски, разбрызгивая мозги по стене караульного помещения.
Его товарищи оказались ещё менее удачливыми - никто из них даже не успел передернуть затворы своих винтовок. В руках перескочивших через забор диверсантов захлопали наганы, пресекая ненужную активность привратного караула.
- Ковальчук! К воротам!
- Есть, старшина!
Замок на петлях - некогда искать ключ! Удар окованным прикладом прихваченной в караулке винтовки, ещё один...
Лязгнул отброшенный засов.
И скрипнули, расходясь в стороны, тяжелые створки.
Бой сразу рассыпался на множество локальных схваток.
Прочно удерживавшие ворота, диверсанты легко отбили все попытки охраны вернуть себе контроль над въездом в санаторий. А проникшие заранее на его территорию бойцы, неожиданным ударом с тыла, заставили солдат снова возвратиться в корпуса - под прикрытие кирпичных стен. Не ударили и пулеметы с вышек, их расчеты были выбиты снайперами ещё в самом начале штурма объекта. Более того, прикрываемые пулеметным огнем со сторожевых вышек, взобравшись по фасаду дома, диверсанты захватили огневую точку на крыше главного здания, успешно отбив гранатами все попытки осаждённых выбраться наверх.
Бросившиеся было к помещению дежурного, эсэсовцы внутренних постов, были встречены автоматным огнем и, потеряв несколько человек, оттянулись вглубь коридора.
Связи с внешним миром не имелось - стоявший рядом с помещением дежурного коммутатор, был расстрелян нападавшими, а солдат-телефонист, дежуривший там, по-видимому, ими убит. Во всяком случае, на звонки он не отвечал. Сколько там находилось нападавших и как хорошо они были вооружены, неизвестно. Но испытывать судьбу, прорываясь по узкому коридору под автоматным огнем, желающих нашлось немного.
Невозможно было и подойти к окнам. Захваченные диверсантами пулеметы, немедленно пресекали любую попытку осаждённых выглянуть наружу.
Но и внутрь никто проникнуть не мог - забаррикадировавшиеся на входах охранники, ощетинились стволами и, не испытывая пока недостатка в боеприпасах, встречали нападающих ураганным огнем.
Пат...
Оставшийся в живых единственный офицер - оберштурмфюрер Мориц, приняв на себя командование, распорядился немедленно выделить двух человек, дав им задание пробиться к своим и вызвать подмогу. Он ничего не знал о том, что комендатура уже получила соответствующую информацию - о существовании системы скрытой сигнализации не было известно даже эсэсовцам. Получившие такое указание солдаты, сразу же после того, как успешно перебрались через забор, были расстреляны сидевшими в лесу снайперами. Сделав из этого соответствующие выводы, Мориц приказал перейти к глухой обороне. Сколько бы ни имелось тут партизан, долго атаковать санаторий они не станут - слишком опасно. Рано или поздно, а обеспокоенная внезапно наступившим молчанием санатория, комендатура забьёт-таки тревогу...
Сильно беспокоило оберштурмфюрера отсутствие профессора. Да, он находился сейчас в прочном бункере, в сопровождении хорошо вооруженной охраны. И саперы там тоже есть - в здании присутствовало менее половины из состава инженерного взвода. Кое-кто из них, разумеется, погиб - их тела лежали недалеко от входа. Не успели добежать... бывает. Но командира саперов - гауптштурмфюрера Клауса Нерста, среди убитых никто не видел.
Нигде, кроме как в бункере, он находиться не мог. И, понятное дело, что работал там не один - кто-то из саперов ему помогал. Так или иначе, но человек шесть-семь рядом с профессором должно было быть. Уже легче - бункер, защищаемый таким количеством вооруженных людей, легко не взять. То, что со стороны бетонной коробки не прозвучало до сих пор ни единого выстрела, Морица не удивляло - бойниц-то там нет! Это ведь не укрепление - скорее, укрытие. Для ведения боя совершенно не приспособленное. Любой же человек, рискнувший занять позицию за бетонными брустверами, будет тотчас же сметен пулеметным огнем - от выстрелов сверху бетонные стенки совершенно не защищали. Поэтому, оберштурмфюрер ничуть не был огорчен таким поведением охраны профессора. Тот же инженер, судя по ухваткам и манере общения, опытный солдат. Наверняка, он сразу оценил создавшуюся ситуацию и принял правильное решение - единственно верное в создавшейся ситуации. Так что, пусть сидят под полутораметровым бетоном - целее будут.
Визжащих от ужаса женщин фон Хойдлера, Мориц собственноручно запер в одной из комнат, не имевшей окон. И приставил к ним персонального охранника - более для их успокоения, нежели по необходимости. Оберштурмфюрер был уверен - внутрь нападавшие не проникнут. А один, отсутствующий на своем посту, человек большой потерей не станет.
- Вот, что, Ганс... - набивая патронами магазин своего автомата, проговорил Мориц своему заместителю. - Что ты думаешь об этих нападающих?
- Не партизаны - это точно, - осторожно выглядывая в окно, произнес тот. - Насколько тихо и незаметно они пробрались через минное поле... бородачи так не умеют.
- Разведка русских? Здесь?
- Ну, судя по тому, как они все тут разнесли, фон Хойдлер чувствительно наступил на чей-то мозоль...
- Ты и скажешь - разнесли!
- Есть другое название для происходящего? На улице лежат около двух десятков наших камрадов, да и здесь у нас уже убито четверо, да почти десяток раненых. Это партизаны-то действуют с такой эффективностью?
- Да... пожалуй... - вставив на место магазин, оберштурмфюрер повесил автомат на плечо. - Как ты думаешь, долго мы здесь продержимся?
- Черт его знает, Макс... если бы не те диверсанты, которые засели сейчас в дежурке...
- М-м-да...
- Товарищ капитан! - Котенок подобралась вдоль стены к командиру группы. Тот, вместе со старым инструктором, расположились у угла сторожки, разглядывая основное здание.
- Да?
- Что делать будем?
- Куковать, - спокойно ответил ей Мольнар, не отрываясь от наблюдения за домом. - Залипли мы... Ни туда - ни взад.
- Так и будем здесь сидеть?
- Есть предложения? - обернулся к ней командир.
- Есть кое-что...
Выслушав её, капитан покачал головой.
- Это, дорогая ты моя, форменное самоубийство! Не могу я такого приказа отдать!
- Дело она говорит, капитан... - вмешался в разговор инструктор. - Да и придумка-то какова! Я и то - не враз допер! Двух зайцев прихлопнуть можем! В дом войдём - да и Гальченко вытащим!
- А ну - как не клюнут фрицы?
- В лоб штурмовать? Не выйдет - мало нас...
- Ладно, - вздохнул командир группы, поворачиваясь к Котенку. - Собирайся, раз так...
Рыча моторами, колонна тяжелых грузовиков вытягивалась вдоль улицы. Посадка солдат уже закончилась и, получившие последний инструктаж офицеры, занимали свои места в кабинах машин. Лязгая и кренясь на ухабах, объехал грузовики по обочине бронетранспортер, заняв место во главе.
Наконец, моторы всех машин взревели почти в унисон - колонна тронулась в путь.
"Ну, всё, - проводил её глазами Краузе, - теперь все зависит от них... Я свое дело сделал".
Увы... судьба сегодня совершенно не благоволила к комендатуре и её руководству.
Не проехав и полукилометра, машины, возглавляемые лязгающим бронетранспортером, свернули на боковую улицу - так было короче.
И, едва завидев автомашины, вскочил с лавочки молодой паренёк - почти пацан. Быстро, но стараясь не привлекать к себе внимания, он подошел к растущему рядом дереву и, подпрыгнув несколько раз, сдернул с ветки скрученную кольцом веревку. Ещё раз обернулся к дороге. Машины уже подходили к углу кирпичной стены, около которого предстояло сделать поворот. Далее оставалось проехать ещё метров триста, и следующий поворот выводил на прямую дорогу к лесу.
Рывок веревки - и на верхушке дерева затрепетало полосатое полотнище, остатки старого матраца.
Сидевший в кустах диверсант, вытащил из тайника подрывную машинку. Раскопав под ногами землю, извлек оттуда два конца провода и начал подсоединять их к клеммам машинки. Времени ещё хватало - целая минута! А то и две, смотря как быстро будут ехать немцы.
Он слегка ошибся в расчетах - колонна шла относительно быстро, так что времени хватило в обрез.
Но - хватило...
Лежавшее около дороги бревно, внезапно превратилось в облако черного дыма и пыли, сквозь которое пробивались багровые всполохи пламени.
Рубленые гвозди и всевозможные железяки, составлявшие львиную долю начинки заряда, ударили по колонне. Правда, некоторую часть осколков принял на себя бронетранспортер - чуть поспешил с взрывом диверсант. Как посуду метлой с праздничного стола, снесло головы солдат, выглядывавших из-за его борта. Прочим повезло - осколки не пробили броню. Но вот водителю, в неприкрытое бронезаслонкой окно, прилетело... и тяжелая машина, вильнув в сторону, со всей дури боднула передком кирпичную стену. Так что на головы солдат обрушился ещё и град битых кирпичей, вперемешку со всяким мусором, скопившемся на стене с незапамятных времен. Не смертельно - но бойцы из уцелевших, после такого столкновения, были никакие.
А вот грузовикам пришлось существенно хуже - у них брони не имелось вообще никакой.
Головная машина напоминала собою дуршлаг - правда, очень большой и малость подкопченный. Доносившиеся оттуда стоны, свидетельствовали о том, что живые в этом дуршлаге всё-таки ещё остались.
Второй автомобиль горел.
Что уж там случилось - бог весть.
Но и здесь живых было не слишком много, а совсем не пострадавших можно было сосчитать по пальцам... Одной руки.
Прочим досталось меньше - и то, божий дар!
Разом потеряв почти взвод только убитыми, командир роты рассвирепел и приказал тщательно прочесать все обочины на предмет поиска там очередных фугасов.
И, надо сказать, что предчувствия его не обманули - очередной фугас отыскался достаточно скоро. Массивная толстостенная труба - точнее, обломок таковой.
Стоило только подходящим солдатам, увидев трубу, залечь и выслать к ней сапера, как фугас взорвался. Погиб сапер, и двоих солдат немного посекло осколками. После этого, колонна поползла и вовсе с черепашьей скоростью. До выхода из города фугасов нашли ещё два, причем один из них подорвали с безопасного расстояния. Здраво рассудив, что на других дорогах могут ожидать солдат очередные ловушки, ротный решил идти здесь - все-таки более половины дороги уже пройдено.
Но, как бы то ни было - а почти час рота потеряла только в городе. А на войне многое значат и несколько секунд...
Впрочем, выехав, наконец, за город, рота почти не приблизилась к своей цели - дыбом встала уже проселочная дорога. А в довершении всего, из придорожных кустов ударили ещё и пулеметы...
Оставшиеся в живых солдаты, подчиняясь приказанию одного из взводных (принявшего командование после гибели командира роты), отступили на окраину города. Лезть в лес наобум было слишком рискованно. Очевидно, что противник предусмотрел и такой вариант. Требовалось оценить обстановку, подтянуть дополнительные силы и перевязать раненых, которых оказалось неожиданно много. Разумеется, и речи не могло быть о том, чтобы бросить своих товарищей на объекте "Тишина" - такого приказа не отдал бы ни один здравомыслящий офицер. Но и посылать солдат на неразведанные (к тому же, совершенно очевидно - управляемые) минные поля и заблаговременно подготовленные пулеметные засады... за это тоже пришлось бы отвечать - и очень серьезно. А для движения просто по лесу, уцелевшего личного состава роты явно было недостаточно.
- Мне показалось... или нет? По-моему, кто-то ползет со стороны бывшего парка.
- От бункера?
- Он левее... хотя... Очень может быть, что и оттуда...
- Позвать Штольца? Он хороший стрелок и сможет достать этого ползуна, даже не высовываясь наружу.
- Пожалуй... Меткий стрелок тут точно не помешает.
- Я скоро вернусь!
Заместитель оберштурмфюрера вернулся даже гораздо быстрее. Вместе с ним, прячась за толстой стеной, прокрался к окну худощавый эсэсовец с карабином в руках.
- Оберштурмфюрер?
- Смотри туда - кто-то пробирается за штабелем бревен! Отсюда я не могу его разглядеть толком, то рука мелькнет, то ещё что-то... приглядись!
Откуда-то со стороны ворот сухо треснуло несколько выстрелов - взметнулись щепки, отлетевшие от бревен.
- Макс, русские по нему стреляют!
- И что? Это может быть уловкой...
Ползущий человек неожиданно резким прыжком проскочил открытое пространство и ничком рухнул под прикрытие следующего штабеля. Мелькнули в воздухе распущенные волосы...
Злобно каркнул пулемет, и вокруг штабеля заплясали фонтанчики земли.
- Это женщина, оберштурмфюрер! - оторвался на мгновение от прицела стрелок. - На ней белый халат, грязный и порванный.
- Оружие?
- Я не видел...
- Кто-то из медсестер? - повернулся старший эсэсовец к своему заместителю. - Ганс, они все на месте?
- На месте - только бабы профессора. А его "медсестры" попрятались кто куда. Двоих я видел - полезли в подвал, видать, уписались со страху. Одна ухаживает за ранеными - эта, надо полагать, из настоящих.
- Значит, может быть, что это кто-то из них... Почему она ползет сюда?
- Не за забор же - там мины! А вокруг здания - русские, что немногим лучше.
- В таком случае, ей можно только посочувствовать...
- А если её послал профессор? Она же ползет со стороны бункера!
- Черт... может быть, что и так...
Впрочем, долго размышлять им не пришлось. Под прикрытием пулеметного огня, к штабелю бросились люди в маскхалатах.
- Огонь!
Затрещали выстрелы со стороны дома, бегущие моментально нырнули вниз и попрятались кто где сумел. А секундой позже по зданию врезали изо всех стволов. Эсэсовцы в долгу не остались и ответили.
Стреляя из автомата, Мориц, однако, не выпускал из виду тот самый штабель. Прятавшаяся под ним женщина, по-видимому, была ещё жива - он пару раз заметил, как там что-то двигалось. Вот, вынырнув буквально из-под земли, туда скакнула темно-зеленая пятнистая фигура... и почти тотчас появилась снова - на этот раз гораздо медленнее. Оберштурмфюрер не успел выстрелить, человек грузно рухнул в густую траву, но Мориц успел заметить, что его грудь и горло были покрыты какими-то темными пятнами. Кровь?
До штабеля от ворот - двадцать метров. Ворота во внутреннем заборе распахнуты и ничто не мешает пробежать к дому - до него всего пятнадцать метров. Со своей позиции - со второго этажа, эсэсовец видел, что препятствий никаких нет. Если не считать таковыми русских, простреливавших все подходы к дверям.
- Ганс! Собери охапку шинелей! В казарме есть керосиновые лампы - полей шинели керосином!
- Хочешь устроить дымзавесу?
- Хоть что-нибудь!
- В столовой есть масло!
- Давай!
Снова кончились патроны.
Уступив свое место Штольцу, Мориц принялся лихорадочно перезаряжать оружие. Черт, ещё парочка таких атак...
Топот ног - по коридору вприпрыжку неслись несколько человек, тащившие охапки шинелей. Сбросив их на пол, около окна, они привалились к стене, переводя дух. А вот и Ганс!
Пригибаясь к полу, он тащил тяжелый бидон.
- Керосина нет - все лампы побило! А вот масла - этого хватает...
- Ты чего скривился?!
- Рикошет... плечо ободрало.
Отобрав у заместителя бидон, оберштурмфюрер принялся щедро поливать маслом шинельное сукно.
- Всё! - отбросил он в сторону опустевший бидон. - Поджигайте! И бросайте их во двор!
Когда из окна шлепнулась первая дымящаяся шинель, русские даже на какой-то момент перестали стрелять. Видимо, соображали, что к чему.
Слава всевышнему, догадалась и женщина, прятавшаяся под штабелем. Так и не сняв своего белого халата (интересно, что у неё под ним? - успел ещё подумать Мориц), она поползла к дому. Не слишком успешно и умело, но хоть так...
Дым от горящего сукна сносило как раз в её сторону, он вился и метался перед домом, затекал в окна, и от этого першило в горле.
Снова ожил пулемет у ворот, короткими очередями прощупывая задымленную полосу перед домом - русские чего-то опасались. Улучив момент, Штольц вскинул к плечу винтовку - треснул выстрел.
- Ну как? - спросил его оберштурмфюрер, пережидая в простенке очередной шквал выстрелов со стороны противника. - Ты в него попал?
- Ранил, скорее всего - он за плечо схватился...
- Молодец! Это был опытный пулеметчик!
Похлопав стрелка по плечу, Мориц сбежал вниз - к двери. Если его расчеты верны, то ползущая женщина где-то близко.
И точно!
В дыму раздался кашель.
Она совсем рядом!
Разбрасывая гусеницами песок танк вывернулся из-за поворота и, на секунду притормозив, выстрелил.
Столб песка вырос среди кустов.
- Отлично! - лейтенант Демерих опустил бинокль. - В последний раз стреляли именно оттуда.
Получив подкрепление в виде четырех средних танков, пополненная солдатами комендантская рота вновь двинулась к своей цели.
Нельзя сказать, что русские тотчас же отошли - напротив, их сопротивление стало особенно ожесточенным. Им даже удалось подорвать один из танков - ему сорвало гусеницу. Пришлось оставить его на месте подрыва, выделив пятерых человек для охраны. Прикрывавшие танки солдаты теперь открывали огонь по всякому подозрительному месту - и это приносило свои плоды. Огонь русских, хоть и не прекратился совсем, существенно ослаб. Потери сразу же уменьшились. Партизаны теперь старались стрелять издали, из глубины леса, куда солдаты не заходили. По этим целям вели огонь танковые орудия, подавляя стрелков на безопасном расстоянии.
"И все-таки - медленно идем! - огорченно подумал Демерих. - Всего два километра прошли..."
- Где она? - оберштурмфюрер выглянул из-за дверного косяка. - Кто-нибудь её видит?
Еле слышное движение у самых ног!
Мориц отскочил назад, вскидывая автомат.
Женщина!
Спутанные перепачканные пылью волосы, разодранный в тряпки халат, когда-то белый... В правой руке зажаты окровавленные ножницы - вот чем она пырнула того русского!
- Фройляйн! Бросьте свое оружие!
Ножницы звякнули об пол.
- Ползите внутрь! Быстрее!
Женщина подчинилась.
Какая-то мелочь зацепилась за сознание оберштурмфюрера. Что-то совсем незначительное...
- Встаньте!
Солдаты подскакивают к ней, но медсестра делает протестующий жест - сама! И вправду, опираясь на стену, она медленно приподнимается, движением головы откидывает назад волосы, закрывающие её лицо...
А она ничего!
Сквозь грязь и копоть от сгоревших шинелей можно разглядеть её лицо - очень даже миловидное!
И совершенно незнакомое.
И... русские сапоги на ногах...
Мориц похолодел. Ставшие неожиданно тяжелыми руки, медленно потянули вверх автомат...
А девушка, совершенно неожиданно... улыбнулась.
И от этой улыбки в груди у эсэсовца всё вдруг оборвалось - так улыбается смерть...
В обеих руках у неё вдруг, как по-волшебству, появились пистолеты. Последнее, что услышал в своей жизни оберштурмфюрер, был звук удара пули о височную кость...
Находившиеся в комнате солдаты умерли почти одновременно - выстрелы слились в одну короткую очередь, словно кто-то нажал на спуск автомата.
Сменив магазины, Котенок внезапно рыбкой нырнула назад - на улицу. Упала на землю и быстро откатилась в сторону
Бух!
Из двери вылетел клуб дыма, пронизанный осколками разорвавшейся гранаты.
Кувырок!
Ещё один!
В коридоре поднимается с пола ещё один эсэсовец - это он, стоявший на подстраховке, бросил гранату, как только услышал выстрелы.
Ках!
Левый пистолет.
Детина сгибается пополам, хватаясь руками за живот.
Ках!
Ках!
Оседает на пол ещё один, роняя на пол карабин.
Ках!
Ках!
Брякает об пол автомат - на этом этаже больше никого нет.
Граната на полу!
Отвинтить колпачок - выпал шарик - рывок!
И тяжелая толкушка М24 улетает вверх по лестнице. Там гулко бабахает, и кто-то истошно кричит.
А сзади уже слышен набегающий топот сапог - наши!
- В сторону!
Кто-то сильно отталкивает её с дороги и, стреляя на ходу, несется вверх. Слышны длинные автоматные очереди - он оступается, запинается, хватаясь руками за стену, сползает вниз, оставляя на стене подтеки крови.
Но сбоку набегает очередной диверсант - в проем второго этажа улетает темный шарик гранаты. Почти одновременно с разрывом, по лестнице влетают ещё трое...
Шатаясь и зажимая руками простреленную шею, сверху спускается немец. Он уже почти ничего не видит - его глаза застилает предсмертная пелена, и только ноги автоматически влекут его к выходу - на свежий воздух.
Сделав пару неверных шагов, он оступается и привалившись к стене, замирает. Постояв так пару секунд, опускается на пол. Руки его бессильно повисают, голова наклоняется вниз - всё...
Снова крик наверху! Выстрелы!
Магазины в пистолетах сменить! Автомат с пола - подобрать!
Запасные магазины - что, только один? Сойдёт!
А теперь - вперёд!
Гальченко ещё раз окинул взглядом дежурку - всё ли в порядке?
Ну, если не считать выбитых стекол и простреленных дверей... Проходя по коридору, он присел около убитого охранника и разжился парочкой магазинов к автомату, в его оружии оставалось менее десятка патронов. Ещё одна обойма к пистолету - и хорош... воевать пришлось бы голыми руками. "Если бы дали", - подумал он, спускаясь на улицу.
- Цел? - окликнул его Мольнар.
Инструктор сидел на крыльце, и один из бойцов перевязывал ему ногу.
- Как видишь, старый злодей! А тебя-то как угораздило? Или вдруг помолодел, чтобы врукопашную лезть?
- Да вот... - развел руками тот, - пальнул какой-то изверг...
- Наверх дойдешь? Там вроде все цело - только стекла побили, да дверь - как сито...
- Авось, да помогут. Надо же и мне эту кухню осмотреть? Вас только допусти до какой-нибудь техники...
- Товарищ майор! - откуда-то из-за угла вывернулась Марина. Вся чумазая, лицо закопченное, комбинезон на плече разорван - в руках автомат.
- Кого я вижу! Тигренка ты моя! Дай-ка я тебя обниму! - Гальченко раскрыл объятия. - И где ж это ты так? Места живого нет!
- Да само как-то вышло... такая стрельба была...
- Кстати! Тебе тут привет передавали!
- Кто?
- Тот самый мужик, которого тут фрицы держали! Говорит, привет тебе - от дяди Саши!
Марина отступила на шаг.
- Товарищ майор... не надо так...
- Я тебе истинную правду говорю! Да, пойдём - сама и поговоришь! Только это... дед Миша где?