Контровский Владимир Ильич : другие произведения.

Холодная нефть с горячим запахом крови. Часть вторая. Четыре стороны света

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Выложено 14.02.2011 Глава6.Мечи Севера Глава7.Копья Запада Глава8.Стрелы Востока Глава9.Кинжалы Юга

   ГЛАВА ШЕСТАЯ. МЕЧИ СЕВЕРА
  
   203... год
  
   Белые змеи позёмки сочились по взлётной полосе авиабазы Оленья, что в девяноста километрах к югу от Мурманска, облизывали трещины в бетоне покрытия ВПП и обвивали шелестящими кольцами шасси дальнего сверхзвукового бомбардировщика-ракетоносца "Ту-22М3", готового к вылету.
  

0x01 graphic

  
   Когда-то сотни таких многорежимных самолётов с изменяющейся геометрией крыла составляли основу тактической бомбардировочной авиации Советской Империи, а затем и России. Первой модификацией этой машины, поступавшей в строевые части (причём сначала в морскую авиацию), был "Ту-22М2", принятый на вооружение ещё в середине семидесятых годов двадцатого столетия. В мае семьдесят шестого ночной испытательный полёт новой машины на максимальную дальность - на семь тысяч километров - с одной дозаправкой в воздухе был зафиксирован американскими спутниками-шпионами, и уже на следующий день карта полёта была предъявлена американской делегацией на проходивших в Женеве переговорах по сокращению стратегических наступательных вооружений. Американцы настояли на включении "Ту-22М2" в список стратегических сил СССР, хотя этот самолёт фактически не мог работать по территории США - далековато. После долгих и трудных переговоров была достигнута договорённость о демонтаже со всех "Ту-22М2" штанг для дозаправки в воздухе и ограничении темпов производства нового ракетоносца двадцатью машинами в год.
   Предшественники глобов имели достаточно оснований для беспокойства. Они вели активную разведку и хорошо знали о боевых возможностях "Backfire" (натовская кодировка "Ту-22М2"). Его основное оружие - противокорабельная гиперзвуковая крылатая ракета "Х-22Н" с фугасно-кумулятивной боевой частью весом в пятьсот килограммов проделывала в борту крейсера или авианосца пробоину диаметром пять и глубиной двенадцать метров, а фрегат или эсминец переламывала пополам. Ракета "Х-22ПСИ" с дальностью пуска почти пятьсот километров снаряжалась мегатонной боеголовкой - этого хватит, чтобы начисто смести любой мегаполис планеты, а полка "бэкфайеров" достаточно для опустошения всей Европы. При нормальной бомбовой нагрузке в двенадцать тонн "Ту-22М2" одним ударом свободнопадающими бомбами (с обычным ВВ) перепахивал и выжигал площадь, равную площади тридцати пяти футбольных полей, а прицельное оборудование позволяло попасть одиночной бомбой в сарай с десятикилометровой высоты. Неудивительно, что в середине девяностых далеко ещё не старые и вполне боеспособные "Ту-22М2" начали активно резать на металл, уничтожая их десятками и сотнями...
   В начале восьмидесятых годов на смену "двойкам" пришли "тройки" - "Ту-22М3", новые машины с более мощными и экономичными двигателями, улучшенной аэродинамикой и усовершенствованной конструкцией при том же (и даже усиленном) вооружении и боевой эффективности. Они стояли на вооружении тридцать с лишним лет и некоторые из них сумели пережить все перипетии конца двадцатого и начала двадцать первого века. И сейчас на лётном поле северного военного аэродрома Оленья стоял именно такой самолёт - один из последних могикан, немой свидетель былой военной мощи рухнувшей империи. Когда-то на Оленегорской авиабазе базировался 924-й гвардейский отдельный морской ракетоносный авиационный полк "бэкфайеров", предназначенный для нанесения ударов по авианосным соединениям противника; отсюда тридцатого октября тысяча девятьсот шестьдесят первого года взлетел "Ту-95В", нёсший к Новой Земле пятидесятисемимегатонную "Царь-бомбу"; и здесь в две тысячи восьмом совершали промежуточную посадку-подскок "стратеги"* "Ту-160", следовавшие на аэродром Либертадор в Венесуэле. Но всё это было когда-то - Обвал добил вооружённые силы России, развалив на феодальные уделы и саму страну, и только ценой неимоверных усилий воеводам Александра Холодного удалось сохранить несколько бомбардировщиков "Ту-22М3", ещё пригодных для боевого использования.
   ________________________________________________________________________________
   * "Стратег" - стратегический бомбардировщик-ракетоносец (воен. сленг)
  
   Самолёт был готов к боевому вылету, но его крыльевые пилоны, на которые обычно подвешивались крылатые гиперзвуковые ракеты "Х-22" или аэробаллистические ракеты "Х-15", пустовали. А на месте средней ракеты, полуутопленной в корпусе бомбардировщика, появилась странная цилиндрическая конструкция с обтекателем, явно чужеродная и явно не входившая в базовую комплектацию самолёта.
   Трое людей - командир самолёта и питерские учёные, - стоя чуть поодаль, молча наблюдали, как техники завершают предполётное обслуживание ракетоносца.
   - Значит, лететь может только один из нас? - спросил Изотов, ежась от холода.
   - Так точно, - лётчик пожал плечами (под тёплой курткой это движение было почти незаметным). - Мой штурман-оператор останется на земле, а его место займёт один из вас. Он обслуживает бортовое оружие, а сейчас на борту нет ничего, кроме вашей фисгармонии, - пилот кивнул в сторону цилиндра под фюзеляжем, - так что обойдёмся. Но без помощника и навигатора лететь нельзя: это неоправданный риск. И к тому же, - он в упор посмотрел на чернокнижников, - князь Александр категорически против, чтобы вы летели вдвоём. В небе может случиться всякое, а потерять вас обоих недопустимо.
   "Да, - подумал Изотов, - князь Владислав такого не простит, и отношения между нашими княжествами будут испорчены всерьёз и надолго".
   - Ну, Олег Геннадьевич, - сказал он Катунину, - бросим на морского, кому лететь?
   - Никаких "морских", - безапелляционно отрезал тот. - Лечу я, без вопросов. Во-первых, я оружейник: это моё детище, и если оно закапризничает, я разберусь в нюансах его поведения лучше, чем ты. Ты, конечно, сумеешь нажать нужную кнопку, но если что будет не так, папочку наше дитятко скорее послушается.
   - А если что-нибудь будет не так с источником?
   - Ничего с ним не будет - устройство надёжное. А вот исполнительная часть нашей адской машины - за ней нужен глаз, и желательно поблизости. И ещё, Денис Игоревич, - Катунин понизил голос, - как ни крути, из нас двоих ты ценнее. Я всего лишь специалист по вооружению, а твоя епархия куда просторнее. Ты нужнее, Денис, и не спорь.
   Изотов промолчал. Катунин был прав, и то, что признавать его правоту не хотелось, ничего уже не меняло. Изотов отвёл глаза и увидел человека, бегущего к ним со стороны командного пункта. Человек этот очень торопился - он даже не прикрывал лицо от секущей снежной крупы, метавшейся над аэродромом.
   - Товарищ подполковник! - выкрикнул он, подбегая. - Срочное радио штаба флота!
   - Кажется, - пробормотал Катунин, - наш вылет будет не экспериментальным, а самым что ни на есть боевым.
   - Очень на то похоже, - согласился Изотов.
  

* * *

  
   "Ундина" встретила очередную тяжёлую волну, взметнув скулами широкие пенные полотнища. "Ветер крепчает, - подумал Эйрик. - Но это ненадолго: когда мы подойдём ближе к берегу, там будет потише. А пока непогода нам на руку: снежные заряды идут один за другим, и в этой каше нас не разглядит самый зоркий глаз. Хотя радары - они, конечно, заметят... Остаётся надеяться, что береговая оборона русских сегодня уже не та, какой она была четверть века назад".
  

0x01 graphic

  
   Свальбардский ярл был сумрачен. Он любил море и набеги и привык к разбойничьей жизни, но этот поход ему не нравился. Эйрик не то чтобы сильно опасался русских - Обвал прошёлся по их землям не менее разрушительно, чем по Европе, и вряд ли у Кольского полуострова можно было ожидать сильного противодействия внезапному нападению, - ему не нравилось, что он делает то, что от него требуют, а не то, чего он хочет сам. Но - за мощь, предоставленную викингам, надо платить, никуда не денешься. И это ещё только начало - разминка перед большой дракой за околополюсный район Арктики.
   В набег вышли все лучшие драккары Свальбарда. В кильватере "Ундины" следовала "Ингрид", за ней держались "Валькирия" и "Вестфольдинг" -- бывшие норвежские фрегаты типа "Нансен", захваченные Эйриком в разгар постобвальной смуты и переименованные в соответствии со вкусами ярла. Была ещё "Валгалла", но она лежит на дне Северного моря, провалиться в Хель тевтону Генриху... Десантный "Конунг" остался в Ис-фиорде - на сей раз высадка на берег не предусматривалась. "Это будет разведка боем, - сказал Хендрикс. - Твоя задача - заявить о себе и вызвать русских на бой: посмотрим, что у них есть, и на что они способны. От этого будет зависеть, какие ещё корабли понадобятся, чтобы наверняка взять под контроль арктический нефтяной Клондайк на дне океана, и мы их тебе дадим".
   Ярл покосился на глоба, стоявшего рядом с ним в ходовой рубке "Ундины". Милитар был спокоен - как всегда, - однако в последнее время Эйрик всё чаще ловил себя на том, что глоб вызывает у него растущую неприязнь. И дело было вовсе не в том, что Хендрикс явно присматривался к Ингрид, жене ярла (и она, похоже, тоже не прочь была уединиться с ним в каком-нибудь укромном уголке Лонгйирбюена). Эйрик смотрел сквозь пальцы на шалости супруги, привыкшей к свободе нравов ещё будучи стриптизёршей в одном из баров Тромсё и не упускавшей случая развлечься с кем-нибудь из викингов высокого ранга (в конце концов, она ведь не закатывала ему истерик по поводу его оргий с пленницами). Дело было в другом: властитель Свальбарда чувствовал, что его просто-напросто используют, и осознание этого доводило самолюбивого ярла до бешенства.
   Пискнул сигнал локатора.
   - Пять целей, - доложил вахтенный милитар. - Судя по параметрам, рыболовецкие суда, сейнеры или траулеры. И скорее всего, это русские - других в этих водах не бывает. Дистанция - сорок восемь миль. Они в пределах досягаемости наших "гарпунов". Атакуем?
   - Нет, - Эйрик отрицательно мотнул головой. - Сблизимся до визуального контакта. Я должен убедиться, что это именно русские, а потопить их можно и артиллерией. Так будет даже лучше: они должны знать, кто их топит. Вестфольдинги наводили страх одним своим появлением, и это помогало им одерживать победы!
   Хендрикс промолчал, и по его лицу Эйрик не мог понять, согласен он с его решением или нет. Во всяком случае, глоб не возражал, и ярлу этого было вполне достаточно.
   Корабли викингов увеличили ход. Волнение уменьшилось, и драккары неслись к уже недалёкому берегу и к обнаруженным судам с хищной стремительностью голодных волков, учуявших добычу.
   Рыбаки выбирали тралы, набитые треской. Им некогда было глазеть по сторонам - за их спинами был большой город, многие тысячи жителей которого хотели есть. И появление серых силуэтов, вынырнувших из-за снежной завесы, стало для морских работяг полной неожиданностью. А в следующую минуту пушки четырёх драккаров Свальбарда выплюнули трёх- и пятидюймовые снаряды.
   "Автоматизированная система управления артиллерийским огнем - отличная штука, - подумал ярл, следя за накрытиями и за яркими вспышками прямых попаданий. - Через несколько минут всё будет кончено".
   Снаряды рвали в куски маленькие кораблики, никогда не нёсшие никакого оружия и не предназначенные для морского боя. Два из них горели, третий заваливался набок, черпая воду, четвёртый погружался носом - в бинокль было видно, как с его палубы срываются и падают в море маленькие человеческие фигурки. Падают на верную смерть: в ледяной воде Баренцева моря можно продержаться считанные минуты. Пятый траулер был пока ещё цел, но и вокруг него уже вздымались белые водяные столбы от падений снарядов "Валькирии" и "Вестфольдинга".
   - Рольф, Торвальд, прекратить огонь! - выкрикнул ярл в коммуникатор, обращаясь к кормчим фрегатов. - "Ингрид" - Торстейн, гони эту последнюю калошу к берегу. Стреляй, но не потопи её слишком быстро - пусть они досыта повопят в эфире, зовя на помощь! Нам нужен бой, ты понял меня, Торстейн?
   - Повиновение ярлу! - отозвался кормчий с "Ингрид" (её командир-глоб неожиданно заболел, и Эйрик с лёгким сердцем поручил командование крейсером дублёру-викингу - зря, что ли, он с самого начала проредил экипажи обоих крейсеров своими людьми и назначил на оба корабля своих кормчих, внимательно следивших за всеми действиями глобов?).
   - Людей подбирать будем? - осторожно осведомился командир "Ундины". - С двух траулеров успели спустить шлюпки и спасательные плоты.
   - У меня хватает траллсов, - Эйрик пренебрежительно махнул рукой. - А мёрзлые трупы, выброшенные морем на берег, произведут на руссов неизгладимое впечатление. Да и нет времени на возню с вылавливанием этих купальщиков - руссы вот-вот нанесут ответный удар, клянусь Одином!
   ...А в посеченной осколками рубке уцелевшего траулера, преследуемого "Ингрид", тяжело раненый капитан терзал древнюю рацию, повторяя костенеющими губами:
   - Всем, всем, всем... Атакованы пиратскими кораблями с Груманта... Четыре наших судна потоплены, я остался один... Всем, всем, всем... Атакованы викингами... Расстояние до берега... Координаты...
  

* * *

  
   - Товарищи офицеры, - Пантелеев поочередно оглядел всех сидевших за столом, - я считаю, что мы накануне серьёзной войны.
   Офицеры - командиры кораблей, частей и соединений, собравшиеся на экстренное совещание в штабе флота, - молчали. Они были информированы обо всём происходящим у морских границ Северного княжества и разделяли опасения адмирала.
   - Непосредственной угрозы со стороны United Mankind или Поднебесной Империи не наблюдается, - продолжал воевода, - пока не наблюдается. Но вот викинги Груманта - их активность в последнее время резко возросла. У ярла Эйрика откуда-то появились новейшие корабли, и он уже опробовал их в европейских водах. Есть основания полагать, что вскоре он попробует на зуб и наши рубежи. В нашем секторе Арктики есть то, что интересует многих - нефть, - и властитель Груманта наверняка протянет к ней свои загребущие лапы. Нам надо быть готовыми ко всему, вплоть до попытки высадки вражеского десанта прямо на пирсах Североморска. Я хочу выслушать ваши доклады о состоянии и боевой готовности вверенных вам боевых единиц нашего флота.
   Командующий хорошо знал, что представляет собой флот княжества, составленный из остатков Северного флота России, но он хотел услышать командиров, чтобы по малейшим интонациям голосов оценить их уверенность в своих силах и готовность встретить врага: без этого любое сражение будет проиграно еще до того, как грянет первый выстрел.
   Северный флот, один из двух мощнейших флотов Советского Союза, насчитывавший в своём составе сотни и сотни боевых кораблей, получил нокаут ещё в девяностых годах и сократился в несколько раз. К началу Обвала он имел авианосец, три ракетных крейсера (из них два тяжёлых атомных), четыре фрегата (именовавшихся "большими противолодочными кораблями"), два эсминца, два десантных корабля и около двадцати корветов и тральщиков. Внушительными были подводные силы флота: двадцать семь атомных подводных лодок (в том числе девять стратегических ракетоносцев и три крейсера-носителя крылатых ракет) и семь дизельных субмарин, вполне пригодных для операций в прибрежных районах. А потом пришёл Обвал...
   Глобальный экономический коллапс поставил жирную точку на боевом флоте севера России, и только благодаря таким людям, как адмирал Пантелеев и его офицеры, эту точку удалось превратить в запятую. Воевода не любил вспоминать лихие времена конца десятых и начала двадцатых - слишком много было там грязи и крови, и слишком дорого обошлись они тем, кто сумел их пережить. От сильного флота уцелели отдельные корабли, и казалось чудом, что в условиях жесточайшей нехватки всего и вся удалось сохранить хотя бы их. И были моменты, когда корабли эти приходилось защищать с оружием в руках: нашлись люди, очень интересовавшиеся и самими кораблями, и особенно содержимым пусковых ракетных шахт стратегических ракетоносцев. Страшно даже подумать, где всплыли бы похищенные ядерные боеголовки, и что они принесли бы планете, корчившейся в судорогах постобвала...
   Но как бы то ни было, флот (пусть даже уменьшившийся ещё на порядок) выжил. И в первую очередь князь Александр озаботился сохранением атомных подводных ракетоносцев - их наличие гарантировало, что любой противник десять раз подумает, прежде чем рискнёт ввязаться в свару с атомным княжеством. Завод в Северодвинске продолжал работать (как выяснилось, для этого не надо было денег - были бы люди, ресурсы и жёсткая управляющая воля), и с помощью его производственных мощностей удалось сохранить в строю несколько лучших субмарин, разобрав остальные на запчасти. На заводы-производители оборудования и вооружения, разбросанные по удельным княжествам раздробленной России, снаряжались вооружённые бартерные экспедиции, пробивавшиеся туда и обратно с боями и потерями. И в середине двадцатых, когда ошарашенный мир начал понемногу приходить в себя (а United Mankind начала поднимать голову), атомные ракетоносцы Северного княжества уже вышли на боевое дежурство под арктические льды.
   "С лодками у нас более-менее, - думал Пантелеев, слушая доклады подводников. - В море на боевом патрулировании "Александр Невский", "Юрий Долгорукий" готов к выходу, старик "Донской" к лету закончит плановый ремонт. Три "дельфина" - один в Белом море, на ходовых после ремонта, два в базах. "Крылатый" "Орёл" на подходе к Кольскому заливу - возвращается. Две "кошки" в Арктике - не шастает ли там кто над хребтом Менделеева? - "Пантера" и "Краб" в базах, причём последний в ближайшие часы должен выйти в море. "Тамбов" - в ремонте. Итого - двенадцать единиц. Плюс глубоководная станция-база лодок-малюток. А вот с надводными силами хуже...".
   Да, с надводными кораблями дело было худо. Для их паросиловых и газотурбинных установок требовалось драгоценное топливо, которого не хватало. Переговоры с сибирским князем Михаилом, сидевшим на тюменской нефти, шли ни шатко, ни валко, и несмотря на некоторые подвижки в сторону улучшения отношений, топливо поступало в Мурманск в час по чайной ложке - его еле-еле хватало для скудного авиапарка флота и для бронетехники. А было ещё хуже, и поэтому авианосец "Адмирал" давно был законсервирован в Росляково, а ракетный крейсер "Маршал" и фрегаты с эсминцами и дизельными лодками превратились в пустые и ржавые железные остовы у мёртвых причалов. Атомный крейсер "Нахимов" так и застрял в Северодвинске (было как-то не до него, завод прежде всего занимался лодками), а флагман "Пётр Великий", в огромном корпусе которого жизнь теплилась только благодаря слабому биению его атомного сердца-реактора, застыл у причала Североморска - вон он, из окна видно.
   Хорошо ещё, что в Северодвинске исхитрились (на голом энтузиазме да на русской смекалке) капитально отремонтировать и модернизировать пять "альбатросов" - корветов, способных обеспечить хоть какую-то охрану побережья и прикрытие атомных субмарин, выходящих из баз и возвращавшихся с боевого патрулирования. И эти маленькие кораблики (всего-то тысяча тонн водоизмещения) работали теперь на износ - из пяти единиц "эскадры береговой охраны" в море всегда находились три, а иногда и четыре корвета. Ну да, так и есть: капитана первого ранга Радько, командира эскадры "альбатросов", на совещании нет: значит, он в море, на борту одного из четырёх находящихся там кораблей. Кап-раз Радько никогда не сидит на берегу, если в море выходит больше трёх его "альбатросов"...
   Что там у нас ещё? Авиация (истребители "Су-33" с "Адмирала" перебазированы на аэродромы Североморска), противолодочные вертолёты, девять штук. Нет, восемь, - один при посадке смял винт и вышел из строя. Досадно... Морская пехота - тут всё нормально. Десантных кораблей у нас нет, но морпехи уже привыкли постоянно выходить в море на корветах. А вот командира береговой ракетной батареи, прикрывающей вход в Кольский залив, надо бы вздрючить - для порядка (а то, судя по его неуверенному голосу и бегающим глазкам, у него в хозяйстве этого порядка явно не хватает). Небось, устаревшие "термиты", которые, по его докладу, "пребывают в полной боевой готовности", на самом деле стоят сухими (заправка жидкостных ракет топливом и окислителем - дело муторное и опасное). Ладно, разберёмся, а заодно прикинем, чем можно заменить эти архаичные изделия (хотя бы "москитами" со списанных эсминцев - они были переданы в арсенал...).
   Адмирал Пантелеев не додумал свою мысль до конца и не дослушал последний доклад. Двери кабинета распахнулись, к воеводе подлетел встревоженный офицер связи и положил перед ним бланк шифрограммы.
   - Внимание! - голос адмирала был холоден и твёрд. - Данные радиоперехвата: в море, вблизи побережья Кольского полуострова, пиратами Груманта атакована и расстреляна наша рыболовецкая флотилия. Погибло пять судов, сообщение пришло с последнего гибнущего траулера. Состав эскадры неприятеля - четыре корабля класса "эсминец-фрегат". Разведка прошляпила, но с этим позже. Приказываю: радио на "Орёл", пусть немедленно выходит на перехват. "Крабу" - срочный выход в море. Всем "альбатросам" - в указанный район. И сообщить на Оленью: бомбардировщик с игрушкой питерских чернокнижников -- в воздух. Посмотрим, на что они способны - проверим в деле.
  

* * *

  
   Бомбардировщик-ракетоносец "Ту-22М3" шел на высоте двенадцать тысяч метров в зоне сплошной облачности. Земли (то есть поверхности моря) видно не было, но самолет не был слеп: незримые щупальца радарных импульсов обшаривали всё вокруг на расстоянии в двести миль. И локатор не подвёл: пиратская эскадра была обнаружена - она находилась в том же районе, откуда пришёл сигнал бедствия с тонущего траулера, и шла вдоль берега средним ходом, как будто никуда особенно не торопясь. Это было странным - после набега пираты обычно резво уносили ноги (пока их с корнем не вырвали из того места, откуда они растут), - но командир "тройки" не стал анализировать действия противника. Условия для атаки были превосходными - чего ещё желать?
   - Достанешь? - спросил он у Катунина, чуть повернув к нему голову. - Или нам надо снизиться и подойти поближе? (о том, что при вхождении в зону досягаемости корабельной ПВО появится риск получить в брюхо зенитную ракету, лётчик говорить не стал).
   - Достану, - отрывисто бросил чернокнижник, не отрывая глаз от дисплея. - Высоко сижу, далеко гляжу. Цель - концевой корабль, его отметка самая чёткая, три другие немного смазаны. Давай, пилот, бери его на мушку.
   Пятнышки на экране медленно перемещались - самолёт маневрировал, наводясь на цель всем корпусом. "В дальнейшем надо будет поставить сервоприводы точной наводки, - подумал Олег, наблюдая, как медленно совмещается прицельное перекрестье и точка-цель. - Повторение пройденного - на первых миноносцах торпедные аппараты жёстко крепились к корпусу судна, а потом появились куда более удобные поворотные установки. Так, вот оно, есть! Ну, с богом!".
   За нажатием кнопки не последовало ни вспышки пламени, ни толчка, ни других впечатляющих шумовых и световых эффектов. И только приборы бесстрастно подтвердили: самолет выбросил вперёд и вниз мощный энергетический пучок...
  

* * *

  
   - Эти руссы ленивее, чем я ожидал, - буркнул Эйрик, поглядев на корабли, идущие следом за "Ундиной". Концевой теперь шла "Ингрид", занявшая это место после расстрела последнего рыболовецкого судна. Крейсер немного отстал, нарушая строй, однако владыка Свальбарда не счёл нужным выражать кормчему "Ингрид" своё неудовольствие из-за такого пустяка - не на параде. - Им давно пора хоть как-то среагировать на наше появление, а они молчат. Если так пойдёт и дальше, я запущу по берегу пару "томагавков", чтобы пощекотать задницу северному князю!
   - Обнаружена воздушная цель! Высота - двенадцать тысяч, дистанция - двести миль!
   - Давно бы так, - удовлетворённо хмыкнул ярл. - Надо думать, это разведчик. Мы можем его приласкать?
   - Цель за пределами досягаемости наших "стандартов".
   - Хм... А они нас?
   - Если это бомбардировщик типа "Ту-22М", - пояснил Хендрикс, - а скорее всего, так оно и есть, то его противокорабельные ракеты нас не достанут. Для атаки им придётся подойти хотя бы миль на сто пятьдесят, и тогда мы сможем ответить. Но если этот самолёт только наводит на нас ударные силы русских, то атака может начаться внезапно, и оттуда, откуда мы её не ждём: например, из-под воды. У Северного княжества есть атомные лодки с крылатыми ракетами, близкое знакомство с которыми доставляет мало удовольствия.
   - Спасибо, очень обнадёживающе, - язвительно проговорил Эйрик. - Я всю жизнь мечтал сыграть роль подсадной утки. Вряд ли русская субмарина подойдёт к нам на шесть миль, чтобы подставиться под наши "асроки". Значит, надо попросить нашего воздушного соглядатая приземлиться, и лучше в виде дымящихся обломков. Вперёд! Самый полный!
   Драккары набирали ход. Губы ярла искривила хищная усмешка, и тут вдруг "Ингрид" вывалилась из строя и беспомощно закачалась на волнах.
   - Что за дьявольщина? - недоумённо пробормотал Эйрик. - Что там у них случилось? Эй, Торстейн! "Ингрид"! Вы что там, вымерли все разом, или мертвецки напились?
   - Сэр, связи с крейсером нет ни на одном канале, - поспешно доложил заметно побледневший командир "Ундины". - И её локатор тоже не работает. Их сносит к берегу!
   - Что это значит?
   - Не понимаю...
   - Смотрите! - воскликнул вахтенный офицер.
   На сером силуэте "Ингрид", в районе ходовой рубки, появился мигающий огонёк, еле различимый в дымке наступающих сумерек и в сумятице летящего снега. Огонёк моргал, и в чередовании его вспышек прослеживалась какая-то закономерность.
   - Это азбука Морзе, - хрипло произнёс Хендрикс (властитель Свальбарда впервые увидел, как ледяное спокойствие милитара дало трещину), - был когда-то такой сигнальный код. Вы его знаете, капитан?
   - Никак нет, - виновато ответил глоб, - я слышал об этой азбуке, но нас ей не учили, она же давно устарела и не применяется.
   - Как видите, применяется, - холодно заметил Хендрикс. - Вероятно, кто-то на борту "Ингрид" был более прилежным учеником, чем вы, капитан. Расслабьтесь, я знаком с этим кодом - нас этому учили. Так... "Хода нет... не могу управляться... оружие бездействует... вышла... из строя... вся электроника... прошу помощи...".
   - Что произошло? - свальбардский ярл гневно сжал кулаки. - Хендрикс, ты можешь мне объяснить?
   - У них отказала вся электроника. Такое бывает при воздействии электромагнитного импульса, возникающего при высотном ядерном взрыве. Но такой взрыв - явление слишком заметное, а мы не видели даже вспышки! Чертовщина какая-то...
   - Их сносит к берегу, - повторил командир "Ундины", наблюдая за беспомощным крейсером. - А там камни и прибой...
   - Что там у них стряслось, разберёмся потом, - Эйрик яростно почесал бороду, - а пока придётся брать их на буксир. Передайте на "Валькирию", чтобы...
   Он не договорил. У левого борта "Ундины" море как будто вскипело и подернулось мелкой рябью, образовавшей овальное пятно диаметром в несколько сотен метров. В воздухе резко запахло озоном.
   - Ещё один импульс! - заорал Хендрикс, утрачивая всю свою бесстрастность. - Это самолёт, он его сгенерировал! Так вот зачем он висит над нашими головами, чёрт бы меня побрал!
   "Они видят нас на радаре, - лихорадочно соображал Эйрик (он был далеко не так туп, как казалось), - и бьют по пеленгу с предельной дистанции, ничем не рискуя... Радар... Надо сбить им прицел...".
   - Антирад! Активировать систему помех! Не спи, сын тухлой трески! - рявкнул ярл на растерявшегося командира "Ундины". - Действуй!
   В воздухе над кораблями Эйрика с негромкими хлопками взорвались дистанционные гранаты, выбросившие облака металлизированной пыли. В ходе Второй Мировой войны для обмана вражеских локаторов применяли ленточную фольгу - время внесло свои коррективы.
   - Уходим, - распорядился ярл. - Ветер сносит и рассеивает пыль - надолго её нам не хватит.
   - А "Ингрид"? - осмелился спросить капитан-глоб. - Что будем делать с ней?
   - Ничего, - сумрачно бросил викинг. - Нити судьбы - в руках Норн: кому пришло время войти во врата Валгаллы, тот туда войдёт. Лучше потерять один драккар, чем все четыре: буксируя "Ингрид", нам далеко не уйти. Если они сумеют запустить двигатели, их счастье, а если нет... Удача - капризная шлюха.
   - Но можно хотя бы попытаться снять людей...
   - На таком волнении это займёт много времени, - Эйрик хотел было без разговоров пустить в ход кулаки, но сдержался (не стоит обострять отношения с глобами), - и всё это время мы будем изображать мишень для этого проклятого самолёта, который швыряется электромагнитными импульсами. Люди на "Ингрид" знали, на что шли. Курс на Свальбард!
   - Повиновение ярлу, - нехотя отозвался командир "Ундины", давший временную присягу верности ярлу Эйрику, властителю Свальбарда, - что ещё ему оставалось, особенно учитывая то, что за его спиной стоял угрюмый Бьёрн, положивший руку на боевой топор?
   Нырявший между вспененных волн серый силуэт "Ингрид" уменьшался на глазах. Над кораблями викингов лопались всё новые антирад-гранаты, и запас их тоже уменьшался.
   Догорал короткий полярный день.
  

* * *

  
   Когда в ходовой рубке и во всех остальных помещениях крейсера "Ингрид" внезапно погас свет, кормчий Торстейн не слишком встревожился. Техника - это дело такое, с ней случиться может всякое, особенно если этой технике уже тридцать лет от роду, и большую часть времени за ней никто особо не присматривал - некому было это делать, да и некогда.
   Но старпом-глоб спокойствия викинга не разделял. Какое-то время милитар тыкал всеми пальцами в сенсорные кнопки мёртвого пульта управления, пытаясь его воскресить, и только потом, взяв себя в руки, попытался выяснить, что же произошло, и в каком состоянии находится корабль. Сделать это оказалось не так просто - все виды связи, за исключением нескольких аварийных линий предельно примитивной безбатарейной телефонии, вышли из строя. Пришлось посылать в отсеки и на боевые посты людей (как во времена Ютландского боя или адмирала Нельсона), и принесённые ими сведения оказались неутешительными.
   Крейсер умер. Чудо техники двадцать первого века, "способное вести скоротечный трёхмерный бой с одновременным обеспечением противовоздушной, противокорабельной и противолодочной обороны в условиях высокой степени угрозы со стороны противника", как было записано в его боевом формуляре, превратилось в консервную банку, гонимую ветром и волнами. И внутри этой банки суетились люди, не понимавшие, что случилось, и что же им теперь делать.
   Электроника отказала напрочь - вся, вплоть до коммуникаторов и ручных часов. Для полностью компьютеризованного корабля, где компьютеры управляли всем, даже камбузом и душевыми экипажа, это было катастрофой. Отказали силовая установка и электростанция, локаторы и связь, внешняя и внутренняя; отключилось оружие. Аварийный генератор не вышел на режим, и сложнейшая многокомпонентная боевая информационная управляющая система с красивым именем "Эгида" стала всего лишь никчёмным набором атомов кремния и селена. Рухнувший с неба направленный электромагнитный импульс сломал границы p-n-переходов в бесчисленных микрочипах и прочих полупроводниковых устройствах, разом лишив их функциональности. Люди не пострадали (и даже ничего не почувствовали), лишь несколько человек получили лёгкие ожоги, прикоснувшись к металлическим конструкциям, разогретым наведёнными вихревыми токами.
   Корабль в мгновение ока сделался бессилен и безоружен - для экипажа это был шок. Несколько поколений "цивилизованных" людей жили в мире, где компьютер, облегчавший и упрощавший жизнь, был столь же привычен, как земля под ногами или небо над головой. И вдруг вера в заботливое компьютерное могущество рассыпалась прахом - точно так же, как во время Обвала разлетелась невесомой пылью вековая вера во всесилие денег.
   Да, энергетические и боевые системы корабля имели ручные режимы, но беда была в том, что эти режимы никогда не использовались, и люди попросту не знали, как это делается. Зачем напрягаться, когда можно просто нажать на кнопку, и автоматика всё сделает сама? В результате при поспешной попытке запустить главные двигатели ("Ингрид" нещадно валяло с борта на борт, и это пугало) из-за ошибки оператора одна из газовых турбин вышла из-под контроля и пошла вразнос, расшвыривая во все стороны вырванные лопатки, пробивавшие её корпус и крупнокалиберной картечью корёжившие переборки, механизмы, трубопроводы и хрупкие человеческие тела.
   С помощью обычного фонаря удалось подать сигнал бедствия (один из милитаров-глобов случайно знал древнюю азбуку Морзе), но неповреждённые драккары Эйрика вместо того, чтобы придти на помощь, резко отвернули, увеличили ход и стали быстро удаляться.
   - Они нас бросили! - взвизгнул старпом.
   - Заткнись, - мрачно посоветовал ему Торстейн.
   Викинг уже понял, что всё случившееся с "Ингрид" - это не случайный отказ техники (таких отказов не бывает), а результат воздействия неизвестного вражеского оружия. А раз так, то Эйрик поступает разумно, стараясь как можно быстрее выйти из-под удара. На месте ярла Торстейн поступил бы точно так же (хотя кормчий и предпочёл бы находиться сейчас на боеспособной "Ундине", а не на обездвиженной "Ингрид").
   - Хватит ныть, - сказал он глобу. - Мы можем рассчитывать только на себя. Если мы не запустим двигатели, то через час окажемся на скалах, а вода здесь немного холоднее, чем в бассейне. И ещё - могут появиться корабли руссов, которые наверняка уже знают, что мы сделали с их рыбаками, и которые не будут с нами долго церемониться. Тебе что больше нравиться, глоб, - искупаться в воде, температура которой ниже нуля, или быть повешенным на радарной антенне русского корвета? Лично меня оба эти варианта устраивают не очень, и ты уж постарайся доходчиво объяснить это своим людям. А кто не поймёт, тому я объясню с помощью вот этой штуки, - викинг коснулся боевого топора, висевшего у него на поясе. - Ты меня хорошо понял, глоб?
   Ответить милитар не успел - его перебил заполошный крик сигнальщика:
   - Вижу три корабля класса "корвет-шлюп"! Идут прямо на нас!
   "Накаркал..." - обречённо подумал Торстейн.
  

* * *

  
   В боевой рубке "Ундины" висело похоронное молчание. Брошенная на произвол судьбы "Ингрид" уже скрылась из глаз, и только на локаторном дисплее отражалась отметка злосчастного крейсера, неумолимо приближавшаяся к скальному берегу, окаймлённому злой пеной прибоя. Отметка эта то пропадала, то вновь появлялась - система радиоэлектронного подавления "Ундины" работала на полную мощность, спасая драккары викингов от нового удара электромагнитным импульсом (Эйрик знал, что обмануть вражеские локаторы одним только "ведьминым порошком" невозможно) и одновременно мешая работе их собственных радаров.
   "Жаль, - думал Эйрик, вглядываясь в толчею волн, - такой корабль... И он носил имя моей Ингрид - плохая примета...". Властитель Свальбарда не был слишком уж суеверным, однако древняя вера в суровых скандинавских богов была для него чем-то большим, нежели просто игрой или данью традициям предков.
   - Ярл, - негромко произнёс командир крейсера, - отметка "Ингрид" размножилась. Возможно, это ошибка радара, но вероятнее другое: к нашему аварийному крейсеру подошли корабли руссов.
   Решение Эйрика было мгновенным.
   - Пугните их ракетами, - приказал он. - Если мы их и не потопим, то хотя бы дадим парням с "Ингрид" несколько лишних минут, которые могут решить их судьбу. Атакуйте!
   Милитар поднёс к губам микрофон внутренней связи, и в этот момент взвыл сигнал тревоги: локаторы "Ундины" засекли сразу четыре низколетящие цели, приближавшиеся со сверхзвуковой скоростью на малой высоте - практически над самыми гребнями волн.
   И снова, как в недавнем бою у Скагена, крейсер оплели дымные трассы стартующих противоракет. Но на этот раз "морским воробьям" пришлось куда труднее: цели оказались гораздо более заковыристыми, чем дозвуковые "гарпуны".
   Первая ракета не долетела до "Ундины" считанные метры. Поражённая проворным "воробьём" в полумиле от крейсера, она всё-таки продолжала полёт и упала за кормой и взорвалась, вздыбив целую стену вспененной воды. Корабль вздрогнул, получив сильнейший гидравлический удар, и прыгнул вперёд, словно пришпоренный конь. Из трубы вырвался клуб чёрного дыма, турбины взвыли от резкого изменения нагрузки. Торопливые доклады известили о появлении в двух кормовых отсеках течи из разошедшихся сварных швов - к счастью, незначительной: лучший драккар Свальбарда выдержал полученную оплеуху.
   Ещё две ракеты отклонились от курса (то ли под воздействием активных помех, то ли из-за каких-то неисправностей системы наведения), но четвёртая нашла свою жертву.
   Крылатую противокорабельную ракету П-700 "Гранит" не зря окрестили "Shipwreck" - "кораблекрушение". Взрыв семисотпятидесятикилограммовой боевой части такой ракеты, поразившей "Вестфольдинг", оказался смертельным для фрегата водоизмещением в пять тысяч тонн.
   Из середины корпуса "Вестфольдинга" вырвался яркий сноп пламени, разогнавший тьму подступавшей ночи. Гранёная надстройка фрегата разлетелась на куски, как яйцо под молотком, а затем корпус корабля сложился вдвоё - середина провалилась, а нос и корма задрались, словно пытаясь сомкнуться. Но не сомкнулись: обе половины расколотого надвое фрегата исчезли с поверхности моря раньше, чем взбаламученная вода приняла последние падающие обломки, выброшенные силой взрыва высоко вверх. Спасать было некого...
   А потом всё вокруг озарилось мертвенным светом. В первое мгновение властитель Свальбарда подумал, что это ещё одно новое оружие руссов, но уже в следующую секунду он вздохнул с облегчением. В небе над его уцелевшими драккарами разворачивалось мощное и величественное полярное сияние, переливавшееся синим, зелёным и красным цветами.
   - Слава Вотану... - тихо произнёс ярл (так тихо, что его не услышал даже стоявший рядом с ним Хендрикс). - Магнитная буря укроет нас от радаров и от головок самонаведения ракет лучше самых хитроумных машин, создающих радиопомехи. А небесное пламя - пусть оно будет огнём погребального костра для всех погибших на "Вестфольдинге" и для тех, кто гибнет сейчас на "Ингрид"...
  

* * *

  
   - Красиво, а? - командир "тройки" кивнул на разноцветные полотнища северного сияния, заполнившие небе. - Небось, у вас в Питере такого не увидишь, верно я говорю?
   - Не увидишь, - согласился Катунин, любуясь фантастическим зрелищем.
   - А для нас это ещё и салют победы, а заодно и сигнал "пора домой". Дело сделано, Олег Игоревич, - пилот широко улыбнулся и поднял большой палец, - славно мы приветили морских разбойников, будут знать и помнить! "Орлята" одного утопили, и тот, которого мы с тобой оглушили, тоже далеко не уйдёт - добьют его, факт, куда он денется... Серьёзную вы боевую машину измыслили, чернокнижники, - уважаю.
   "Ту-22М3" закладывал вираж, ложась на обратный курс. Слежение за уцелевшими кораблями викингов теряло смысл: условия прохождения радиоволн резко ухудшились - точное прицеливание с помощью радара стало невозможным. И без всякой магнитной бури из-за противодействия средств радиоэлектронной борьбы несколько повторных "выстрелов" по кораблям пиратов прошли мимо - радарные отметки были нечёткими, и миллиметровая ошибка в наведении на дистанции триста километров оборачивалась промахом в две мили.
   Но не мытьём, так катаньем: через штаб флота на связь с бомбардировщиком вышел атомный подводный крейсер "Орёл", имевший на борту двадцать четыре крылатые ракеты и жаждавший угостить ими непрошенных гостей с Груманта. Получив целеуказание, командир "Орла" дал залп четырьмя "гранитами". По его расчётам, их должно было хватить, а главное - надо беречь боезапас. Война в Арктике, похоже, только начиналась, и любой боеприпас, от пистолетного патрона до баллистической ракеты, был на вес золота. И даже дороже: золото можно синтезировать, а вот ракеты...
  

0x01 graphic

  
   ...Бортовые люки "батона" (так называли АПЛ типа "Антей" за характерную форму корпуса) распахнулись, ракеты выскочили из-под воды летучими рыбами и, пожирая мили, понеслись к разбойничьим кораблям. Правда, всю эскадру викингов уничтожить не удалось (а затем контакт с удиравшими полным ходом пиратскими судами и вовсе был потерян), но командир подводного крейсера остался доволен: супостаты получили хороший урок.
  

* * *

  
   "Корабли береговой обороны, - подумал Торстейн, рассматривая приземистые серые силуэты, развернувшиеся веером и приближавшиеся к "Ингрид" с трёх сторон. - Зенитные скорострелки, трёхдюймовые орудия, торпедные аппараты, реактивные бомбомёты... Будь мой крейсер в полной силе, я отправил бы их на дно за пару минут, всех троих, но сейчас... Псы обложили раненого медведя, истекающего кровью...".
   В ходовой рубке "Ингрид" было тесно: в неё набились викинги, вызванные наверх Торстейном. По приказу Эйрика экипажи обоих крейсеров были почти на треть разбавлены викингами, но далеко не все они были безоговорочно преданы Свальбарду. Кормчий выбрал лучших, на которых мог положиться. На суровых лицах отборных воинов Севера не было ни страха, ни растерянности: опытные мореходы понимали, что дело плохо, но спокойно ждали приказов Торстейна, время от времени поглядывая на приближающиеся корветы.
  

0x01 graphic

  
   "Почему руссы не стреляют? - недоумевал кормчий. - Ждут, пока нас не выбросит на камни? Берегут снаряды и хотят, чтобы море всё сделало само? Но ведь закон войны прост: беспомощного врага добивай, пока он не оправился и не показал зубы! Не понимаю...".
   Однако пушки корветов, подошедших уже совсем близко - между ними и "Ингрид" оставалось не больше полумили, - молчали, словно русские и в самом деле чего-то ждали.
   Торстейн не стал ломать голову над этой загадкой - бывший уголовник вообще не любил долгих размышлений (впрочем, как и коротких). Ракеты в палубных ячейках крейсера полезны сейчас не больше, чем дрова-поленья - вручную их не запустишь, и вся их бортовая электроника самонаведения наверняка сдохла (чем она лучше прочей электронной требухи?). Остаётся артиллерия...
   - Рагнар и Лодин, - приказал он, - к орудию! Эти наглецы подошли почти вплотную, дайте им прикурить. Эйсвольд, попробуй что-нибудь сделать с "фаланксом" - должен же он стрелять и без управляющего компьютера. Олаф, Канут - в машину. Или через пять минут мы дадим ход, или нам конец. Бранд, Торир, раздать автоматы и винтовки всем, кто готов драться. Корветы руссов не бронированы, а расстояние до них меньше тысячи метров. Все по местам, к бою!
  

* * *

  
   "Да где же эта "Онега"? - капитан первого ранга Александр Радько посмотрел в сгущавшуюся тьму, обволакивающую угловатые очертания вражеского крейсера, и перевёл взгляд на экран радиолокатора. - Пора бы ей появиться...".
   Выполняя приказ штаба флота, четыре "альбатроса" вышли в район гибели рыбацких судов, атакованных викингами. Точнее, до заданного квадрата дошли только три корвета: "Юнга" сообщил о неисправности в машине (изношенность материальной части давала о себе знать) и попросил разрешения вернуться в базу. Командующий эскадрой береговой обороны дал "добро", захворавший "малыш" заковылял к берегу инвалидным ходом (вместо него должна была появиться "Онега", получившая приказ выйти в море), а три оставшихся сторожевика начали поиск, надеясь спасти хоть кого-нибудь из пяти экипажей потопленных траулеров. Выживших найти не удалось - из воды подняли только несколько окоченевших мертвецов в спасательных жилетах, - зато вскоре был обнаружен дрейфующий пиратский корабль, опознанный как легкий крейсер типа "Арли Бёрк". Корветы вцепились в него, как гончие в оленя, и пошли на сближение, готовясь к атаке. Однако приказа открыть огонь всё не было, и командиры сторожевых кораблей уже откровенно недоумевали: что за дела?
   - Товарищ капитан первого ранга, - командир флагманского "Бреста" кашлянул, - скоро совсем стемнеет. Жду ваших распоряжений - чем будем его топить? Мои торпедные аппараты на "товсь".
   - А ничем, - кап-раз загадочно усмехнулся. - Вот подойдёт "Онега", тогда мы с ним и поговорим, нежно и ласково. А пока запроси-ка штаб - с пометкой "срочно, очень важно", - пусть сбросят нам по видеоканалу схему палуб и внутренних помещений эсминца типа "Арли Бёрк II" - есть она там у них в архиве в электронном виде. Что-то неясно, каплей?
   - Вы хотите... - изумлённо проговорил капитан-лейтенант, пока вахтенный офицер быстро шелестел клавишами коммуникатора, отправляя запрос. - На абордаж, да?
   - Догадливый - адмиралом будешь. Сам прикинь: мы болтаемся в радиусе поражения их боевых средств битых полчаса, а они как водки в рот набрали. О чём это говорит? А это говорит о том, что информация штаба верна, и что вражина небоеспособен. У них сдохла вся электроника, вплоть до микроволновки в столовой команды и кофеварки в каюте командира. Зачем, в задачнике спрашивается, топить такой прекрасный корабль, когда можно взять его тёпленьким? Он нам самим пригодиться, и ещё как.
   - Но у них на борту человек триста, а у нас на каждом корвете всего по отделению десантников!
   - Вот поэтому я и жду "Онегу" - там два взвода морпехов. Итого сотня без малого, годится? Но абордаж - это в крайнем случае. Для начала мы предложим им сдаться, честь по чести.
   - А если они не сдадутся?
   - Сдадутся, - уверенно произнёс капитан первого ранга. - Что им ещё делать? Тонуть геройски? Не тот народ. Ты пойми, это обыкновенные аутсайдеры, только организованные. Их интересует только добыча да жизнь весёлая, а все высокие понятия вроде чести воинской - это для них пустой звук. Что они, Родину защищают, или как? И они же не идиоты - ясно ведь, что им уже не уйти, даже если они дадут ход. До Груманта далеко, а тут где-то рядом "Краб" крутится, он им своими торпедными клешнями быстро днище выстрижет. Да и наши с тобой "альбатросы" тоже не лыком шиты. И поэтому...
   Громыхнуло. Метрах в ста по носу "Бреста" вырос водяной столб. На баке корабля викингов сверкнула вспышка орудийного выстрела, второй снаряд прогудел над мостиком корвета и упал в море далеко за кормой.
   - Не так уж они небоеспособны, - пробормотал капитан-лейтенант. - Стрелять вот вздумали, огрызаются.
   - Это мы сейчас поправим, - отозвался командующий эскадрой, берясь за микрофон.
   Корветы развернулись и, удерживая "Ингрид" в центре дуги, открыли ответный огонь из своих кормовых универсальных орудий. Дуэль была неравной: при ручной наводке на "глазок", да ещё в поздних сумерках, шансы артиллеристов-викингов поразить снарядом вёрткие сторожевики, нырявшие среди гребней, были не выше, чем вероятность попасть с пятидесяти метров камешком в пустую бутылку, пляшущую на волнах. Снаряды с "Ингрид" ложились бессистемно - пираты били редко и наобум, рассчитывая на случайное попадание.
   "Альбатросы" игру в пятнашки не приняли. Их огонь был организованным, и через минуту семидесятишестимиллиметровый снаряд "Мончегорска" угодил в орудийную башню "Ингрид". Шестикилограммовая стальная болванка пробила кевларовую броню и взорвалась внутри. Истекавшая слоистым дымом установка замерла, уткнувшись длинным стволом в палубу. Из распахнувшейся двери вывалились согнутая человеческая фигура, и Торстейн, смотревший из рубки, понял, что у неё нет рук. Викинг, шатаясь, пару секунд ещё стоял, а потом упал, щедро расплескав вокруг красные лужицы, быстро превращавшиеся в красные льдинки.
   Корветы сократили дистанцию, и один из них, заметив подозрительное шевеление, прицельно разнёс продолговатый колпак скорострельного "фаланкса", а заодно и разорвал на куски Эйсвольда, пытавшегося заставить "боевого робота" открыть огонь.
   - Есть план-схема эсминца "Арли Бёрк II"! - доложил вахтенный офицер "Бреста", и через пару секунд: - С левого борта - "Онега"! Дистанция... Пеленг... Курс...
   - Добро, - коротко бросил командующий эскадрой и добавил: - А вот теперь...
   Темноту прорезал слепящий прожекторный луч и уперся в рубку корабля викингов, словно клинок шпаги, направленный в горло поверженного противника. Берег был близок, и волнение заметно уменьшилось: береговые скалы отсекали ветер.
   - Cease fire! - разнёсся над морем грохочущий голос, усиленный мегафоном. - Your resistance is useless! Surrender*, а не то потопим вас к такой-то матери! - исчерпав свой запас английских слов, капитан первого ранга Александр Радько перешёл на русский матерный, не без основания полагая, что пираты его поймут.
   ________________________________________________________________________________
   * Cease fire! Your resistance is useless! Surrender... - Прекратить огонь! Ваше сопротивление бесполезно! Сдавайтесь... (англ.)
  
   - Придётся сдаться, - негромко произнёс старпом "Ингрид". - Другого выхода нет...
   - Что? - Торстейн подскочил к милитару и сгрёб его за форменную куртку. - Ты так торопишься сдохнуть? Они нас перевешают - забыл, что мы натворили в их водах? Если я ещё раз услышу от тебя что-то подобное, я расшибу тебе башку, клянусь Одином! Пусть они подходят к борту - попробуем захватить один из корветов и уйти на нём. А Хель подождёт - там сегодня и без нас гостей хватает.
   Глоб судорожно кивнул, тщетно пытаясь отодрать от себя железные пальцы кормчего. Он хотел было сказать викингу, что его затея бредовая, что из неё ничего не выйдет, потому что если им даже удастся захватить один из корветов, до Свальбарда всё равно не дойти, но посмотрел в бешеные глаза Торстейна и понял, что лучше промолчать. Кормчий брезгливо отшвырнул его в сторону, и... Вахтенный милитар, стоявший за спиной викинга, быстрым движением выхватил пистолет и выстрелил в затылок временному командиру "Ингрид".
   - Скотина... - пробормотал старпом, потирая горло. - Спасибо, Нейл. Закрой двери на задрайки, чтобы сюда не ворвался ещё какой-нибудь сумасшедший берсерк, и поднимай белый флаг. Может, эти русские не настолько кровожадны, как о них говорят.
   "Онега" и "Брест" почти одновременно притёрлись к обоим бортам "Ингрид". Два других корвета держались поодаль, следя за крейсером в четыре ствола. Ветер почти стих, но зыбь продолжала раскачивать корабли, делая высадку на палубу крейсера не самым простым спортивным упражнением. Однако десантники-морпехи, которым уже не раз доводилось брать на абордаж в открытом море сейнера браконьеров и катера контрабандистов, мячиками перепрыгивали через леера, улучив момент, когда палубы кораблей находились на одном уровне. Оступился только один из них - сорвался и исчез между сходившимся бортами, а миг спустя его крик завершился мокрым хрустом. Командующий эскадрой сморщился, как от зубной боли, - жалко парня...
   Вышибая зарядами запертые двери, морпехи шустро разбегались по всему крейсеру - их командиры, получившие распечатки план-схемы, знали, куда идти. Сопротивления почти не было: несколько викингов схватились за оружие, убив одного десантника и ранив троих, но были быстро изрешечены автоматными очередями. В машинном отделении Олаф хотел было открыть кингстоны и затопить крейсер, но тут же получил от матроса-глоба разводным ключом по голове и успокоился. Рядовые-полуфабы и не думали сопротивляться: они хотели заработать, а не погибнуть в чужом холодном море непонятно за что. Вины за массовое убийство мирных рыбаков они не испытывали: пусть за это отвечают офицеры-мидлы, а мы что - мы только выполняли приказы. А милитары - милитары тоже надеялись на милосердие победителей (в конце концов, мы ведь сдали им без боя такой корабль!). А если в глубине души их и терзали опасения за свою жизнь (за преступления положено отвечать), то человек перспективе немедленной смерти обычно предпочтёт перспективу смерти в будущем (пусть даже в будущем не столь отдалённом). Примерно так же рассуждали и рядовые викинги - тонуть в ледяной воде без всякой надежды на спасение никому из них не хотелось.
   ...Связка из трёх кораблей, надёжно сцепленных швартовными концами, медленно уходила от каменных клыков берега, обильно смоченных слюной прибоя. Корабли шли в Кольский залив, а навстречу им уже спешил мощный морской буксир, вызванный по радио.
  

* * *

  
   - Да не переживай ты так, - Ингрид томно потянулась, сдвинула одеяло и прижалась к могучей груди ярла. - Ну да, ты потерял два драккара и пятьсот воинов, но повреждения "Ундины" незначительны, а среди погибших не так много викингов, большинство из них наёмники-глобы. А дурные приметы - всегда ли стоит им верить?
   Эйрик молчал, слушая посвист ветра за окнами - ветра, бесновавшегося над крышами Лонгйирбюена.
   - В конце концов, - вкрадчиво продолжала женщина, - глобы пригонят тебе другие корабли. Ты им нужен, мой викинг, владыка Свальбарда...
   - Глобы? - ярл приподнялся, навис над женой, сгрёб всей пятернёй её густые волосы и стиснул левую грудь, то ли лаская, то ли желая причинить боль. - Послушай, тебе нравится Хендрикс? Ты хочешь с ним переспать, а? Или, может, ты уже с ним переспала, блудливая ты зеленоглазая рыжая кошка?
   - А почему ты об этом спрашиваешь? - Ингрид слегка прищурилась, но в голосе её не было и тени испуга.
  

* * *

  
   - Спасибо, питерцы. Большое вы дело сделали.
   Князь Александр Холодный был одет в военную форму без знаков различия. Хотя нет, погоны на ней имелись, только непривычного вида. На золотом поле погона рельефно выделялся серебряный клинок на чёрной рукояти - белый росчерк на жёлтом фоне, ледяная молния в солнечном небе. Воинское звание - "князь", командующий всеми вооружёнными силами атомного удела.
   "Мечи Севера, - подумал Изотов, посмотрев на княжеские погоны. - Игра в военные бирюльки или символика, наполненная смыслом?".
   - Мы сделали то, что должны были сделать, - ответил Денис, - то, зачем нас прислал наш князь Владислав. Слово дано - слово надо держать.
   Он мог бы добавить патетики - мол, все мы русские люди, и в годину лихую обязаны, и так далее, - и был бы понят. Военные вожди в большинстве своём радели за Русь-Россию и боролись за её благо - так, как они его понимали. Новые времена извлекли из тьмы веков подзабытые принципы - прямые, как лезвие русского меча, и столь же беспощадные.
   - Можно было сделать и больше, - сказал Катунин. - Первый блин комом.
   - Хорош ком, - усмехнулся Пантелеев, - викингам он встал поперёк горла.
   - Конструкция не доведена до ума, - посетовал чернокнижник. - Точность наводки, а главное - скорость перезарядки импульсного генератора оставляют желать лучшего. Тут ещё работать и работать, результат-то скромный - мы вывели из строя всего один корабль, - он посмотрел в окно, откуда был виден пирс с пришвартованной к нему "Ингрид" - бывшей "Ингрид", на палубе которой мурашами суетились люди.
   - Один, зато какой! - возразил адмирал. - И главное - он достался нам цел-невредим.
   - Ну, не совсем невредим, - уточнил Катунин. - Вся электроника - в хлам.
   - Электронику заменим, - веско уронил князь, - есть у нас кое-что в закромах. А вот что будет дальше - какие перспективы у вашего "луча смерти"?
   - Разные, - уклончиво ответил Изотов. - Мы будем усиливать эффективность атаки, противник займётся разработкой защиты. Вечное соревнование брони и снаряда...
   - А как насчёт дистанционного уничтожения цели? - поинтересовался Пантелеев. - Не оглушить, а потопить энерголучом - это возможно? Заманчиво...
   При финальном разговоре, подводившем итог визита питерских чернокнижников в Мурманск, присутствовали только сам князь и его морской воевода. Лишних ушей не было - все здравицы и поздравления отзвучали на вчерашнем победном пиру, - и оба учёных могли говорить свободно (естественно, в определённых рамках).
   - Как вам сказать, Михаил Андреевич... Мы слишком мало знаем о природе энергии пространства-времени. Мы используем её примитивно, как дикарь, который плющит куском железной руды кость, чтобы добыть из неё вкусный костный мозг. Дикарю ведь невдомёк, что из этого куска можно выплавить металл и сделать из него молоток, который куда лучше справиться с раскалыванием кости. Так и мы. А конкретно - в постоянном режиме источник выдаёт относительно небольшую энергию, гиперболоид на его основе не сделаешь. А вот в импульсе... Честно вам скажу: я пока не знаю, можно ли из МЛ-генератора сделать оружие менее гуманное, чем то, которое три дня назад было испытано нами над Баренцевым морем, и более мощное, чем то, которые вы уже имеете. Энергетическая бомба - да, был прецедент, но мощность её взрыва почти та же, что и мощность взрыва обычного крупнокалиберного боеприпаса, не говоря уже о термобарическом. Хотя массогабаритные характеристики такой бомбы - да, они меньше, причём значительно.
   - Взрыв на полигоне в Аламогордо, помнится, - заметил князь, - был серьёзный. Там счёт шёл на большие мегатонны.
   - Он был неуправляемым. И "драконья голова" таких размеров - это не оружие: как её доставить к месту назначения? Так что придётся вам обойтись ядерными боеголовками, - Изотов чуть улыбнулся, - они привычнее и надёжнее.
   - Обойдёмся, - в тон ему отозвался Пантелеев. - Хотя как-то не очень хочется, чтобы дело дошло до них.
   - Кто знает... - медленно проговорил князь со странной интонацией. - Нас проверяли на всхожесть. Четыре надводных корабля класса "фрегат-эсминец" - это мелочь. А вот что будет дальше... Но это уже наши дела военные, а ваше дело, чернокнижники...
   - Мы своё дело сделаем, - Изотов посмотрел на князя, - в этом не сомневайтесь. Все мы в одной лодке: и вы, северяне, и мы, питерцы, и все прочие на земле нашей растерзанной. Иначе бы нас здесь и не было.
   - Верно, - князь не отвёл глаз под испытующим взглядом учёного. - Передайте князю Владиславу, что я теперь у него в долгу, а долг платежом красен.
   "Странно, - подумал Денис, - можно подумать, что у тебя нет с ним прямой связи". Но тут же он понял, что слова Александра несли скрытый смысл: вы вхожи к своему князю - значит, вы тоже элита. Военный вождь Севера признавал за чернокнижниками статусное право, которое очень много значило в неофеодальные времена.
   - Передадим, - Изотов вежливо кивнул, - обязательно.
   - Ну, - Пантелеев взглянул на князя, словно испрашивая у него разрешения, - на посошок - и проводим наших гостей в дорогу дальнюю к дому родному? Жёны-то их, поди, совсем уже заждались-истосковались.
   - Я не против, - весело произнёс Катунин. - Ни насчёт посошка, ни насчёт того, чтоб до жены своей любимой добраться. А ты как, Денис Игоревич?
   - Я тоже не против. Война войной, как говорится, а потехе час тоже нужен. Да, а что с названием вашего трофея? - Изотов посмотрел на обоих северян. - Вы уже решили, как будет называться ваш новый корабль?
   - Нет ещё, - князь прищурился. - А у вас что, есть какие-то предложения?
   - Есть, - учёные быстро обменялись взглядами. - Был такой Александр Свиридов - вам знакомо это имя? Нам бы хотелось, чтобы корабль был назван в его честь - этот человек достоин такой памяти. И если бы не его открытие, не было бы и захвата этого корабля.
   - Мы знаем, кто такой был Александр Николаевич Свиридов, - ответил адмирал. - Да, он достоин того, чтобы его имя было нанесено на корабельный борт. Но этот корабль, - воевода бросил взгляд в окно, - взяли мои моряки. С боем и с кровью. И поэтому мы назовём его "Лейтенант Ильин". Дмитрий Ильин - вам знакомо это имя?
   - Знакомо, - уверенно ответил Катунин, опередив Изотова. - Лейтенант Ильин - это герой Чесменского сражения. Практически он один сжёг весь турецкий флот.
   - Знаете историю, похвально. Да, был такой офицер флота российского, и впечатано имя его в скрижали. Однако был ещё один русский лейтенант, и тоже Дмитрий Ильин. И он тоже кое-что сжёг, и тоже один. Только это уже совсем другая история, хотя тоже история России...
  
  
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ. КОПЬЯ ЗАПАДА
  
   203... год
  
   Лиловая туча, беременная грозой, погромыхивая, уползала, оставляя за собой унылое серое небо, сочившееся мелкой моросью. Земля впитывала влагу, упавшую с неба, и только мрачный средневековый замок, напоминавший ворона, вымокшего под дождём, брезгливо стряхивал капли со своих зубчатых башен - они скатывались по камню стен и падали в ров. Замок этот, простоявший столетия, долгое время служил всего лишь музейным экспонатом, воплощённой тенью минувшего среди автострад, аккуратных домиков, ухоженных газонов, уютных кафе и опрятных магазинчиков. Он стоял, равнодушно поглядывая на окружавшее его мирное спокойствие узкими щелями бойниц, но времена изменились, и старинный замок проснулся от векового сна, и вспомнил свою изначальную ипостась, заложенную в него от рождения. Грохот боевого железа пробудил кровожадных призраков прошлого...
   Багровый свет факелов метался по каменным стенам большого гулкого зала. Пламя факелов было настоящим: хозяин старого замка, новоявленный гроссер курфюрст Генрих фон Шарнхорст, презирал подделки синтетического века и предпочитал подлинники - там, где это было возможно. Пристрастие Генриха к старине не доходило до абсурда - доспехи он носил кевларовые (поговаривали, что курфюрст не расстаётся с ними даже на ложе любви, за что и получил прозвище "Железнобокий"), справедливо полагая, что кольчуга пятнадцатого века вряд ли сможет надёжно защитить от автоматных пуль.
   Люди, подобные Генриху-тевтонцу, вышли на авансцену в годы постобвала. Обрушив мировую экономику, Обвал вывернул наизнанку и человеческие души, и немало нашлось среди добропорядочных граждан европейских стран, испытавших некогда кружащий головы дурман имперского величия, тех, кто неосознанно бредил этим величием и мечтал, чтобы оно вернулось. Под тонкой корочкой цивилизационной глазури дремали тёмные инстинкты; воинственные гены будоражили сердца законопослушных бюргеров, и снились им по ночам сухопарые прусские генералы, победившие при Седане*; бронированные рыцари Фридриха Барбароссы, черепа римских центурионов на деревьях Тевтобургского леса** и свирепые воины-германцы в рогатых шлемах, размоловшие палицами границы одряхлевшего Рима и насиловавшие гордых патрицианок прямо в лужах крови, пролитой варварами на улицах поверженных италийских городов.
   ________________________________________________________________________________
   * 1 сентября 1870 года под Седаном французская армия было полностью уничтожена (взята в плен) пруссаками.
   ** В 9 году н.э. восставшие германцы уничтожили в Тевтобургском лесу двадцатитысячное римское войско. Пленных трибунов и центурионов победители принесли в жертву богам.
  
  
  

0x01 graphic

  
   После Второй Мировой выросло четыре поколения немцев, и казалось, что всё уже в прошлом - и танковые клинья, и бомбардировщики в ночном небе, и хищные тени субмарин в Северном море. Но стоило рассыпаться упорядоченному, как из-за картонных декораций быта, замкнутого в рамки "работа/деньги - дом/семья - пивной фестиваль - муниципальные выборы", вырвались храпящие кони, несущие всадников, закованных в сталь.
   Бывший офицер бундесвера, Генрих быстро сменил фамилию на аристократическую. Поначалу ещё ходили слухи, что к роду фон Шарнхорстов он имеет отношение не большее, чем к императорскому дому Гогенцоллернов, однако вскоре болтуны прикусили языки: если в ответ на сплетни о происхождении своего прозвища Железнобокий только ухмылялся, то правдоискателей, желавших докопаться до корней его генеалогического дерева (и сообщить широкой публике о результатах своих раскопок), он без долгих разговоров четвертовал по всем средневековым правилам и при большом стечении народа. И поэтому безопаснее было считать великого курфюрста прямым потомком прусского военного реформатора, тем более что Генрих неукоснительно претворял в жизнь принципы Герхарда фон Шарнхорста "Армия - это вооружённый народ; её нравственная связь с народом гораздо важнее, чем высокое развитие военного дела: народ-воин имеет большую свободу и развивает уважение к самому себе". "Время торговцев, совершавших сделки за спиной, кончилось, - добавлял Генрих фон Шарнхорст, - пришло время воинов, сходящихся на поле брани лицом к лицу". И бывший офицер-танкист не только говорил - он действовал, рассчитывая на впечатанное в генную память немецкого народа почитание военной касты и привычку к порядку, не вытравленную десятилетиями политкорректности. И не ошибся.
   В мутной воде первых лет постобвала Генрих, пользовавшийся немалым авторитетом среди военных, сумел сколотить небольшую, но вполне боеспособную армию, взявшую под контроль почти все важные промышленные объекты Германии, нисколько не считаясь со "священным" правом собственности. Крах глобальной денежной системы выбил надёжные козыри из рук "торговцев", и растерявшиеся бизнесмены безропотно смирялись с диктатом "латной перчатки", уразумев, что жизнь всё-таки несколько важнее банковского счёта, утратившего реальную ценность, - тотальных погромов Железнобокий не допускал. Зато он проворно прибрал к рукам всё бесхозное военное имущество развалившегося блока НАТО - возвращавшиеся за океан (надо было тушить пожар в своём собственном доме) глобы едва успели выдернуть из-под носа Генриха фон Шарнхорста драгоценные ядерные боеголовки. Однако и без атомного оружия энергичный тевтонец захватил и удержал власть почти над всей Германией, стёр в порошок разномастные вооружённые банды и сумел стать наиболее значимой силой в Европе.
   И сила эта искала точку приложения. В цене, как во времена раннего средневековья, были теперь не деньги, а земли, ресурсы и люди, которых можно заставить работать, и сила великого курфюрста тянулась к этим ценностям, наращивая агрессивную мощь. И военный совет, собравшийся в большом зале старинного рыцарского замка, должен быть решить, куда направить удар.
   Генрих восседал в деревянном кресле с высокой спинкой, а перед ним, за круглым столом, сидели его генералы, ждавшие слова курфюрста, объединявшего Германию "кровью и железом", - не зря на стене за спиной Шарнхорста и прямо над его головой висел портрет Бисмарка. "Железный канцлер" благосклонно взирал на своих потомков, решивших взяться за меч. А почти всю противоположную стену занимала цветная компьютерная карта Европы - средневековье причудливо сочеталось с техническими достижениями нового времени.
   - Рейх задыхается в тисках своих границ, - внушительно произнёс гроссер курфюрст, положив на стол увесистые кулаки. - Жизненное пространство - за него веками боролись наши славные предки, и они были правы.
   Военачальники молчали - во-первых, они были согласны с вождём, а во-вторых - в его словах не было для них ничего нового.
   - Воевать или нет, - продолжал Шарнхорст, - это не вопрос. Вопрос в другом: куда направить наш броненосный кулак?
   - У вас уже есть свои соображения по этому поводу? - подал голос Конрад Мольтке, командующий сухопутными войсками.
   - Есть. Но мне хотелось бы услышать ваши соображения. Война - это дело общее, и мне бы не хотелось принимать решение единолично: возрастает вероятность ошибки, а цена этой ошибки слишком велика. Германия дорого заплатила за две свои предыдущие ошибки - третья станет для неё роковой.
   - Для выбора направления удара нужно соотнести риск и выгоду - чем мы рискуем, и что можем получить. - Гейнц Клаузевиц, начальник штаба вооружённых сил Объединённых Тевтонских Земель, лёгким движением руки смахнул с мундира несуществующую пылинку. - Западная Европа - все эти бывшие Бельгии, Нидерланды и прочее - лёгкая добыча. Но что мы получим взамен? Дания, смертельно напуганная последним набегом головорезов Эйрика, уже приняла наш протекторат, который плавно перешёл в вассалитет, а что в итоге? Выход к балтийским проливам, и не более того. И прочие западноевропейские страны не слишком заманчивы: до Обвала они имели промышленность и развитую инфраструктуру, а теперь это всего лишь географические понятия - области, населённые неорганизованными людьми и не представляющие особой ценности. Да, серьёзного сопротивления там не будет, но и добыча не стоит даже того топлива, которое наши танки и бронемашины сожгут в этом походе.
   - Есть ещё Франция, - вставил Карл фон дер Танн, командир ударного танкового легиона.
   - Франция? - Мольтке поморщился. - Разве вам неизвестно, что там творится? Мавры режут франков, и наоборот! Чего ради мы будем вмешиваться в идущую там гражданскую войну? Только ради того, чтобы и французская Белая Армия, и мавританская Чёрная Гвардия выступили против нас единым фронтом? И не забывайте, Карл, - у Франции есть атомная бомба, и если франки ещё подумают, применять её или нет, то мавры сделают это без всяких колебаний. Единственное, ради чего стоит прибрать к рукам Запад, - это чтобы не оставлять независимых районов, которые может занять кто-то другой.
   Шарнхорст молча слушал, переводя взгляд с одного генерала на другого. По примеру своего курфюрста многие из них тоже сменили фамилии, причём подошли к вопросу очень основательно: претензии на именитость подтверждались письмами, найденными в семейных архивах и "неопровержимо подтверждавшими" факт любовной связи того или иного воителя прошлого с какой-нибудь маркитанткой или служанкой из придорожного трактира (со всеми вытекающими последствиями) и даже заключениями генетической экспертизы, сделанными голодными и ошалевшими от страха учёными научных отделов известнейших университетов Европы.
   - Восточное и юго-восточное направления предпочтительнее, - уронил Мольтке. - Этот путь проложен ещё крестоносцами - он завещан нам нашими предками.
   - С Польшей и Прибалтикой особых трудностей не будет, - задумчиво проговорил Ганс Шлиффен, командующий военно-воздушными силами, - равно как и с южной Европой. Но вот вторжение на территорию бывшей России... А вы ведь наверняка думаете об этом, курфюрст, не так ли?
   - Да, - без обиняков заявил Генрих Шарнхорст. - Наша главная цель - Россия. Россия - это земли, ресурсы и люди: всё то, чего нам остро не хватает. А все остальные карликовые республики и герцогства, которых в нынешней Европе развелось как поганок после дождя, мы подберём так, мимоходом, и сложим в нашу корзинку.
   - Россия - это очень серьёзно, - сказал кто-то из генералов. - Вспомните, что говорил Бисмарк, предостерегавший не в меру горячие головы: "Никогда не воюйте с русскими. На каждую вашу военную хитрость они ответят непредсказуемой глупостью".
   - Старик Отто был большим юмористом, - сухо парировал Генрих. - Далеко не все его изречения следует принимать всерьёз.
   - А если всерьёз, - холодно заметил Клаузевиц, - то начать надо с того, что у России есть ядерное оружие. По-моему, это очень серьёзно.
   - Нет такого понятия "Россия", - раздражённо бросил Шарнхорст. - Есть целая куча удельных княжеств, вонзающих друг другу в спины кривые азиатские ножи. И боеголовок у них не тысячи, как когда-то, а десятки. Да, вероятность конфликта с атомным Московским княжеством существует, но, во-первых, атомное оружие скоро будет и у нас. Не забывайте, что большинство наших АЭС работают и попутно производят оружейный плутоний, а секрет ядерной бомбы давно уже не секрет - сделать её не так сложно. Любое русское атомное княжество схватится за свой "меч-кладенец", как говорят русские, только в том случае, если под угрозой будет само его существование, а не территориальные уступки, особенно если у противника есть точно такой же меч. Во-вторых, я предполагаю вести войну на территории противника - вряд ли тот же московский князь Василий будет превращать свои же земли в радиоактивные пустыни. А в-третьих - непосредственной угрозы Москве не будет.
   Генрих коснулся пульта, стоявшего перед ним на столе, и на компьютерной карте появился световой луч-указка.
   - Армейская группа "Норд" наносит удар через Прибалтику на Петербург. Атомного оружия у Питерского княжества нет, и его вооружённые силы незначительны. После взятия города, который нам не удалось захватить девяносто лет назад, наше наступление будет развиваться на север - на Мурманск и Архангельск. Да, Северное княжество - атомное, но к этому времени у нас на руках будет точно такой же козырь: игра пойдёт на равных. Москва останется в стороне - нам с ней делить нечего. Пока нечего.
   Полководцы молчали, но на их лицах явственно читалось сомнение. План Генриха изобиловал белыми пятнами, и очень походил на обыкновенную авантюру.
   - И в-четвёртых, - Шарнхорст посмотрел на кислые лица соратников и усмехнулся, - я не так давно имел удовольствие пообщаться напрямую с правителями United Mankind - с Советом Сорока. Хотя это, наверно, во-первых.
   Среди генералов прошёл лёгкий шорох удивления - такого они никак не ожидали.
   - И что они вам сказали? - негромко произнёс Фридрих Зейдлиц.
   - United Mankind, - проговорил гроссер курфюрст с торжеством в голосе, - не только не возражает против нашего "натиска на восток", но и обещает нам поддержку, если острие нашего удара будет направлено против бывшей России. В этом мире ничего не изменилось, господа, - все старые симпатии и антипатии остались прежними. И глобы заинтересованы в нашем выходе к берегам Ледовитого океана - надеюсь, вы понимаете, почему.
   - Арктическая нефть...
   - Именно. Нефть - она самая. Ради этой нефти глобы готовы простить нам все наши старые грехи вроде национализации предприятий со смешанным капиталом и экспроприации арсеналов НАТО. Во Второй Мировой Америка воевала против нас, а теперь United Mankind станет нашим союзником или по крайней мере будет придерживаться по отношению к нам очень дружественного нейтралитета. Они даже готовы посмотреть сквозь пальцы на то, что мы захватим Плоешти - нашим танкам и самолётам требуется горючее, энергоисточники для них на основе "волшебных мельниц" пока что в стадии разработки. Это аванс, и неплохой, - Железнобокий откинулся на спинку кресла, довольный произведённым эффектом.
   Настроение военачальников действительно изменилось - они поняли, что руки у них развязаны. Разговор пошёл предметный - утонялись сроки и состав армейских групп "Норд" и "Зюйд", имевшей целью захват румынских нефтяных полей. Шарнхорст слушал, время от времени вставляя свои замечания. Главное было решено.
   ...Уходившая гроза разрядилась запоздалой молнией-зарницей, и Генрих, стоявший у высокого стрельчатого окна, увидел внизу во дворе замка призрачные силуэты "леопардов", на миг высвеченные небесной фотовспышкой. Танки стояли в ряд, и их длинные орудийные стволы напомнили Железнобокому выставленные вперёд рыцарские копья.
  

0x01 graphic

  
   Зарница погасла. Гроссер курфюрст повернулся и посмотрел на портрет Бисмарка. На лице "железного канцлера" танцевали огненные блики, отбрасываемые стенными факелами, и Генриху фон Шарнхорсту, властителю Объединённых Тевтонских Земель, показалось, что "старик Отто" одобрительно улыбается.
  

* * *

  
   - Сведения точные? - владетель Питерского княжества внимательно посмотрел на человека со знаком гильдии вольных торговцев.
   - Сведения точные, князь, - ответил тот с еле заметным прибалтийским акцентом. - Война - дело решённое. Не позднее сентября Генрих Железнобокий вторгнется в польские земли и пойдёт дальше, пока не выйдет к границам твоего удела. У тебя ещё есть время подготовиться к встрече дорогого гостя, но времени этого мало - меньше, чем хотелось бы.
   - Спасибо, Арвид. Ты получишь награду.
   - Дело не в награде, князь Владислав. Я очень хорошо знаю, что принесут тевтоны на земли ливов и эстов - я всегда любил историю.
   - Спасибо, - повторил князь.
   Оставшись один, он посмотрел в окно, за которым видна была серая гладь Финского залива и туманные контуры Кронштадта, а потом сел за рабочий стол и задумался, слегка прикрыв глаза.
   "Надо собирать военный совет, - думал князь, - будем решать, что делать, и как. Но сначала я должен решить сам. Это раньше любители вкусно есть и сладко спать рвались к властным постам, где не надо было ни за что отвечать, и где можно было только жировать, презрительно поглядывая на тех, кто не сумел пробраться на тёпленькое местечко, а теперь времена изменились. За право властвовать нынче надо платить дорогой ценой - бывает, что и самой жизнью. Тяжела ты, шапка Мономаха, - ты запросто можешь сломать шею тому, кто рискнёт тебя надеть. Средневековье как оно есть, во весь рост...".
   О Генрихе-тевтонце питерский князь знал достаточно, чтобы понять: недооценивать такого противника крайне опрометчиво. Отрывочных сведений о происходящем в Европе было вполне достаточно для оценки степени угрозы, исходящей от агрессивного властителя Объединённых Тевтонских Земель, имевшего сильную, боеспособную и мобильную армию.
   Владислав знал: вооружённые силы его княжества по всем статьям уступают военной мощи Генриха фон Шарнхорста, объединителя Германии, и в оставшееся время изменить это положение не представлялось возможным - армию, хотя бы не уступающую тевтонской, не создать за считанные месяцы. Новое средневековье всё-таки отличалось от средневековья старого, где воевали мечами да копьями, выкованными в деревенских кузницах. Основные заводы Питера продолжали работать, пережив Обвал и смутное время раннего постобвала, однако высокотехнологичное оружие двадцать первого века являлось продуктом совместных усилий множества предприятий огромной страны - страны, которая называлась Россия, и которой больше не было. Каждое княжество, урвав при распаде Российской Федерации часть её наследства, жило в основном старыми запасами, и в первую очередь это касалось оружия: танков, самолётов и боевых кораблей. Ценою невероятных усилий и хитроумных ухищрений удавалось поддерживать в боеспособном состоянии имевшуюся боевую технику, но о резком увеличении её количества и качества не могло быть и речи. Вывод был очевиден: против тевтонов питерскому княжеству в одиночку не выстоять - сомнут.
   Естественным союзником для Питера была Москва - столица, исторический центр и сердце России, однако на деле кажущаяся простота такого решения оборачивалась немалыми сложностями. Властных амбиций у Василия Тёмного с избытком хватало на дюжину князей: в ответ на осторожные дипломатические прощупывания, предпринятые питерским князем, - мол, неплохо бы сговориться о военно-экономическом союзе, - Василий недвусмысленно заявил, что единственно возможной формой такого союза считает только полное подчинение Питера Москве и вхождение питерского княжества в состав единой московской державы, ибо Москва есть правопреемница, наследница, и прочая, и прочая. Сильно подосадовал тогда князь Владислав на недальновидность своих предшественников, согласившихся на вывоз в Москву имевшихся в их распоряжении ядерных боеголовок и даже передавших московитам подробную информацию об "открытии века", сделанном в Питере, - о "драконьей голове" Александра Свиридова, перевернувшей мир. Владей сейчас князь Владислав этим открытием единолично, разговор с Москвой пошёл бы совсем иной. Кто сказал, что новое собирание русских земель должно идти вокруг Москвы? Петербург тоже был столицей и резиденцией императоров российских! Властных амбиций у Владислава Балтийского было не меньше, чем у Василия Тёмного, хотя питерский князь не любил признаваться в этом даже самому себе...
   Не время сожалеть о неосуществлённом, одернул себя питерский князь, и не время предаваться мечтам о величии: если до берегов Невы дойдут тевтонские танки, впору будет думать о вещах гораздо более прозаических - например, куда бежать, и где спасаться. А что касается союзников - на Москве свет клином не сошёлся, есть и ещё кое-кто, и этот кое-кто кое-чем обязан ему, питерскому князю Владиславу.
   Князь рывком поднял с кресла своё поджарое сухощавое тело профессионального военного и быстрой походкой спустился в узёл связи, расположенный в цокольном этаже его дворца в Стрельне. Приложив ладонь к опознавателю, он открыл тяжелённую дверь, зашёл внутрь, сел неподвижно перед миниатюрным компьютерным терминалом и чётко произнёс, облегчая системе безопасности аудиовизуальную идентификацию личности:
   - Дать экранированный канал личной связи с князем Александром Холодным.
  

* * *

  
   ...Воронки, оставленные разрывами тяжёлых снарядов, ещё курились горячим сизым дымом. Метрах в трёхстах от командного пункта чадно догорала груда исковерканного железа, узнать в которой останки развороченного танка (причём неясно какого, тевтонского или польского) можно было только с большим трудом; на дальних холмах полыхала какая-то деревня - ветер доносил оттуда истошные крики и редкие автоматные очереди.
   - Наши потери ничтожны, мой курфюрст, - доложил фон дер Танн. - Классическая операция с окружением противника и последующим полным его уничтожением. Польского войска больше не существует. Солдаты противника дрались самоотверженно, но это уже не имело никакого значения.
   Генрих Железнобокий удовлетворённо кивнул, осматривая поле отгремевшего боя. Как тут всё разворачивалось, он уже знал из боевого донесения командира бронетанкового легиона - лучшего соединения армии, - но всё-таки хотел увидеть результат своими глазами: как-никак, войска Объединённых Земель, доселе имевшие дело только с немногочисленными и плохо вооружёнными бандами аутсайдеров и дружинами баронов-разбойников, одержали свою первую крупную победу, разгромив и полностью уничтожив всю польскую армию (и неважно, что эта наспех собранная армия не шла ни в какое сравнение с отборными частями, заботливо выпестованными Шарнхорстом).
   Тевтонская армия вошла в Польшу как нож в масло. Армия Генриха была невелика - времена многомиллионных армий, растянувшихся по фронту на тысячи километров, прошли (ни одно из псевдогосударственных образований постобвальной Европы не могло содержать и снабжать многочисленные вооружённые силы, тем более в ходе военных действий), - но превосходна по вооружению, выучке и организованности. Мобильные батальоны проходили за день по сто-сто пятьдесят километров, практически не встречая сопротивления - некому было его оказывать. Кое-где отчаянные группки смердов, вооружённых чем попало - вплоть до дреколья, - кидались очертя голову на солдат Железнобокого, стреляли им в спины из-за домов и минировали дороги, но все эти попытки нисколько не сдержали тевтонский натиск. "Леопарды" ударного легиона разносили орудийным огнём импровизированные укрепления и гусеницами сравнивали с землёй узлы сопротивления, а следовавшая за ними баварская и гессенская панцерпехота деловито добивала уцелевших. Господство люфтваффе в воздухе было полным: германские "еврофайтеры" уничтожили все польские самолёты, сумевшие взлететь и не развалиться при этом на части, а истребители-бомбардировщики "торнадо" жгли города и расстреливали на дорогах и военные отряды, и толпы беженцев.
  

0x01 graphic

  
   Польский король собирал войска. Постоянной армии у нынешней Ржечи Посполитой не было, и король призвал под свои знамёна шляхетские дружины и крестьянское ополчение. Тевтоны продвигались двумя группировками, охватывая Варшаву с юга и севера и зажимая её в клещи. Понимая, что силы неравны, польское командование всё-таки надеялось разбить германцев по частям и сосредоточило все свои силы против армейской группы "Норд". Оно дало решительный бой, и проиграло.
   Конрад Мольтке, Гейнц Клаузевиц и Карл фон дер Танн доказали, что не зря носят фамилии прославленных прусских полководцев. Артиллерийская подготовка с применением термобарических боеприпасов перемешала с землёй плохо окопавшиеся польские части, а затем вперёд пошли тевтонские танки с чёрными крестами на броне. Контратака раритетных польских танков - ещё советских "Т-72" - успеха не имела: они были выбиты управляемыми реактивными снарядами и прицельными выстрелами башенных орудий "леопардов". А пока основные силы Ржечи Посполитой перемалывались в центре, немцы загнули и смяли фланги, и вскоре всё пятидесятитысячное польское войско оказалось в окружении. Это был конец. Отдельные польские офицеры кое-где ещё отстреливались до последнего патрона, верные королю и присяге, но это уже ничего не меняло: организованное сопротивление было сломлено, и жолнежи начали бросать оружие...
   - Хотите взглянуть на пленных, мой курфюрст? - спросил фон дер Танн, кивнув на кучку из нескольких десятков окровавленных людей в изодранной форме, стоявших чуть в стороне под охраной автоматчиков. - Это рыцари, которые дрались до конца.
   "Хорошая земля, - подумал Генрих, шагая к пленным и разбрасывая сапогами комья вывороченного грунта, - и здесь хватит рабочих рук, чтобы возделывать её и кормить нас, тевтонов. История повторяется...".
   Пленные встретили его угрюмыми взглядами, хотя большинство из них остались безучастны - они слишком ослабели от ран. Генрих рассматривал их в упор, пытаясь понять, чего от них можно ждать в дальнейшем. Солдаты охраны держали автоматы наизготовку: похоже, они знали, чего можно ждать от пленных шляхтичей.
   - Пшенклетый крыжак...* - услышал Железнобокий.
   ________________________________________________________________________________
   * Пшенклетый крыжак - проклятый крестоносец (польск.)
  
   Высокого роста пленник, с головы до ног покрытый кровью, грязью и пороховой копотью, с ненавистью смотрел на курфюрста, с трудом выталкивая слова из запёкшихся губ. К нему метнулись двое панцергренадеров, но Шарнхорст остановил их повелительным жестом.
   - Думаете, вы победили? Как бы не так, - пленный облизал губы чёрным распухшим языком. - Не будет вам покоя ни днём, ни ночью, и земля наша гореть будет у вас под ногами, пока вы все... - и не договорив, пленник взмахнул рукой: неожиданно резко для его состояния.
   О кевларовую кирасу курфюрста бессильно лязгнул брошенный нож. Автоматная очередь вспорола грудь пленного, отбросила его и опрокинула навзничь. Польский офицер силился встать, а пули рвали его тело, прижимая к земле, пока он не затих, уставившись в небо остекленевшими глазами.
   Железнобокий задумчиво посмотрел на свою бронированную грудь, перевёл взгляд на пленников, а затем отрывисто бросил:
   - Повесить. Всех. Нам нужны покорные холопы, а не бандиты, прячущие за пазухой ножи.
   Курфюрста не беспокоило, что поблизости не было ни одного дерева, подходившего на роль виселицы, - легионеры Карла фон дер Танна не раз приводили в исполнение скорые приговоры над захваченными в плен аутсайдерами и знали, что и как надо делать. Расстрелы давно уже вышли из моды - драгоценные патроны надо было беречь.
   Пленникам связывали руки и подтаскивали их к стоявшим бок о бок "леопардам", ещё не остывшим после боя. Концы верёвок закрепляли на орудийных стволах специальным узлом, чтобы верёвка не скользила по гладкому металлу ствола, и петли охватывали шеи обречённых.
   - Продолжай наступление на Кёнигсберг, -- приказал Шарнхорст командиру ударного легиона, мельком взглянув на готовящуюся казнь, - и дальше, как предусмотрено планом. А я полетел к Зейдлицу: его группа "Зюйд" вот-вот выйдет к границам Украины - как бы наш горячий Фридрих, пробиваясь в Румынию, ненароком не наломал по дороге дров.
   Курфюрст сделал несколько шагов к ожидавшему его бронированному вертолёту, но вдруг остановился и спросил:
   - Да, чуть не забыл - как называется вон та горящая деревня?
   - Грюнвальд*, мой курфюрст, - отозвался фон дер Танн.
   - Грюнвальд? - на тонких губах Железнобокого появилась хищная усмешка. - Что ж, это радует. Это очень радует, Карл!
   ________________________________________________________________________________
   * 15 июля 1410 года в битве при Грюнвальде объединённое польско-литовское войско наголову разгромило армию Тевтонского ордена, положив конец его "натиску на восток".
  
   Гроссер курфюрст Генрих фон Шарнхорст шёл к своему вертолёту, а за его спиной танки ударного легиона один за другим задирали вверх стволы пушек, вздёргивая пленников, тела которых какое-то время ещё корчились в предсмертных конвульсиях.
  

* * *

  
   - Калининград пал, - произнёс воевода с погонами генерал-лейтенанта. - Тевтонцы взяли его с ходу. Их армейская группа "Норд" вторглась в Литву и быстро продвигается на северо-восток. Судя по всему, захват Прибалтики Железнобоким только вопрос времени: не очень большого времени.
   - Удалось ли вывезти из Калининграда хоть что-нибудь? - Владислав посмотрел на адмирала, командующего Балтийским флотом (точнее, бывшим Балтийским флотом).
   - Караван прошёл, - отозвался морской воевода, - несмотря на неоднократные атаки авиации и подводных лодок противника. Одна из неприятельских лодок предположительно потоплена фрегатом "Адмирал Эссен". Потеряны четыре транспорта и ряд мелких судов. Возле Моонзундских островов имел место огневой контакт сил охранения с германскими фрегатами "Гамбург" и "Гессен". Бой кончился вничью без решительного результата, фрегат "Адмирал Григорович" получил серьёзные повреждения, однако самостоятельно дошёл до Кронштадта.
   Было заметно, что адмиралу не слишком приятно докладывать о Калининградском переходе, во время которого его корабли, похоже, действовали не лучшим образом, однако князь не стал уточнять детали. Кончина зажатого между Ржечью Посполитой и Великим Княжеством Литовским крошечного Калининградского княжества в теперешней Европе, живущей по праву сильного, и без тевтонского вторжения была всего лишь вопросом времени (не очень большого времени), а доставленные кораблями беженцы из Калининграда вряд ли могли сколько-нибудь серьёзно усилить обороноспособность Питерского княжества. За море князь Владислав не беспокоился - идти в Финский залив для высадки десанта в устье Невы с теми хиленьким флотом, которым располагали германцы, отважится только безумец или отпетый авантюрист, а Генрих фон Шарнхорст не был ни тем, ни другим. А вот на суше дела обстояли совсем по-другому...
   - Каковы силы противника, и что мы можем ему противопоставить?
   - Костяк группы "Норд" составляет ударный бронетанковый легион генерала фон дер Танна, насчитывающий около трёхсот единиц бронетехники - танков типа "Леопард" и боевых машины "Пума". Две бригады панцерпехоты. Самоходный тяжёлый артиллерийский дивизион. Части обеспечения и усиления, в том числе вертолётные эскадроны. Все части противника моторизованы и обладают очень высокой мобильностью. Общая численность группировки - до тридцати тысяч человек. Прикрытие и поддержку с воздуха обеспечивают несколько десятков многоцелевых истребителей "еврофайтер-тайфун" и модернизированных истребителей-бомбардировщиков "торнадо", - отрывисто доложил генерал-лейтенант.
   "Немного" - подумал князь, но тут же отогнал эту мысль, пришедшую из давно минувших лет, когда он ещё курсантом военного училища изучал историю войн и сражений, которые велись многосоттысячными армиями с тысячами танков и десятками тысяч орудий и миномётов.
   Линия фронта и позиционная война ушли в прошлое. В новом средневековье войны велись по средневековому: немногочисленные части профессионалов захватывали ключевые города и старались уничтожить войско противника, составленное по такому же принципу. Установив свою власть над той или иной территорией, новые феодалы облагали население данью, за которой исправно являлись на бронетранспортёрах или на вертолётах, пока более сильный соседний феодал не вышибал их с захваченных земель, не становился там хозяином и не начинал сам доить покорённых смердов, не имевших для своей защиты ничего кроме старых охотничьих ружей, щербатых топоров и голых рук. Эта схема была хорошо известна питерскому князю - ею пользовались и русские князья, включая самого князя Владислава. С распадом товарно-денежных отношений распределение сосредотачивалось в княжьих руках, и сколько перепадало "от щедрот" простому люду, зависело только от удельного владыки.
   - У нас, - продолжал воевода, - Карельский и Псковский мотопехотные полки...
   "Когда-то эти полки были сто тридцать восьмой и двадцать пятой мотострелковыми бригадами, - машинально отметило сознание князя, - которые за прошедшие годы сильно скукожились".
   - ...общей численностью около шести тысяч человек. Из боеспособной техники - до сотни танков "Т-90" и "Т-80", самоходных орудий "Мста" и "Спрут" и бронемашин всех типов, включая зенитные ракетно-артиллерийские установки "Тунгуска" и "Тор". Плюс два десятка реактивных систем залпового огня "Град". По предварительной оценке, мы уступаем противнику в живой силе и технике в пять-шесть раз.
   - Есть ещё воздушные десантники и морские пехотинцы, - вставил другой воевода. - И ещё - дружинники-ополченцы, которых в городе по списочному составу насчитывается до ста тысяч. Почему бы...
   - Десантников и морпехов у нас кот наплакал, - перебил его князь. - Это городской резерв. А что до ополченцев - я не брошу их под тевтонские танки, надеясь, что гусеницы "леопардов" завязнут в человечьем мясе. Было уже такое, хватит. Ополченцы будут драться в уличных боях, если дело дойдёт до этого, а в чистом поле они полягут без пользы.
   - В чистом поле? - генерал-лейтенант недоумённо поднял брови. - Что-то я тебя не понял...
   - В чистом поле, - спокойно повторил князь Владислав. - Да, танки Железнобокого в городе будут чувствовать себя не лучшим образом, но уличные бои - это разрушения домов и гибель мирных граждан. Это крайняя мера. Врага в Петроград пускать нельзя - мы должны встретить его на дальних подступах.
   - Но соотношение сил... И ПВО города сможет прикрыть нас от атак с воздуха, тогда как вне её радиуса действия...
   - Я слушал вас, теперь послушайте меня. Прежде всего - фактор времени. Шарнхорст торопится, - Владислав бросил взгляд в окно, - скоро зима, и она, по прогнозам, обещает быть суровой и снежной. Генрих ещё повозится с Прибалтикой, прежде чем выйдет к нашим рубежам, а время работает против него. И дело не только в зиме: угроза Петрограду - это, в конечном счёте, угроза Москве. Князь Василий не будет сидеть сложа руки - он вмешается, и тевтоны это хорошо понимают. Выход у них один - блицкриг, да-да, тот самый блицкриг, на который уповали некогда их предки. И если мы хотя бы задержим тевтонов и выиграем время, это уже будет нашей победой.
   По авиации - кое-что у нас всё-таки ещё летает, и наши "сушки" вполне потягаются с их хвалёными "еврофайтерами". И наши полки имеют собственные подразделения ПВО - их голой рукой не возьмёшь. И ещё два фактора: керосина у Генриха не море разливанное - не будет он гонять свои самолёты без сна и отдыха, а зима с вьюгами да метелями - не рай для лётчиков.
   И по соотношению сил. Потери тевтонцев за время их похода по Европе невелики, это верно, но потери всё-таки были, и были поломки техники, прошедшей с боями сотни и тысячи километров. Да в оккупированных районах противник вынужден был оставлять хоть какие-то гарнизоны - это аксиома. Значит, по примерным прикидкам, численность группы "Норд", когда она вторгнется в наши пределы, можно смело снизить в два раза. А это уже расклад другой - тут с тевтонами можно и поговорить вдумчиво.
   - В чистом поле при превосходстве неприятеля в два-три раза, - возразил воевода, - грустный это будет разговор, князь.
   - А я постараюсь его оживить - нашим войском я буду командовать сам.
   - А как же город? На кого ты его оставишь? Не дело...
   - Город я оставлю на сына, - произнёс Владислав тоном, не терпящим возражений, - а войско поведу сам, такое моё княжье слово.
   - И где же мы встретим тевтонов? Дорог много - как узнать, какую они выберут?
   - В России нет дорог - в России есть только направления, как сказал Наполеон. И зима, воевода, зима, которая засыплет снежком просёлки так, что не проехать даже на танке. Уравнение с двумя не очень неизвестными, одно из которых - кратчайшее направление из Прибалтики на Питер, а второе - то же направление, но с учётом рельефа. Лучшая дорога у нас в зимнюю пору по льду реки или озера, и введя в наше уравнение этот коэффициент, получим решение: фон дер Танну никак не миновать Чудского озера. Полсотни километров по ровному льду - тевтон выиграет несколько часов, а то и сутки. Вот там мы его и встретим.
   Военачальники молчали, а седой воевода с погонами генерал-лейтенанта с сомнением покачал головой, словно желая сказать "Гладко было на бумаге, да забыли про овраги...".
   - Чудское озеро... - произнёс он задумчиво. - Место известное, да, и всё-таки...
   - Что-то неясно?
   - Неясно одно, - воевода посмотрел в глаза князю, - зачем тебе нужно самому вести полки? Или ты мне не доверяешь?
   - Считай, что я хочу славы Александра Невского, - Владислав усмехнулся. - А если серьёзно - не могу я бросить своих воинов в неравный бой, оставаясь при этом в стороне. Негоже это, понимаешь?
   Старый воевода продолжал смотреть на князя, и Владислав прочёл в его взгляде: "Не убедил ты меня, Влад, ох, не убедил - другое у тебя на уме...".
   И неудивительно - эти двое знали друг друга больше тридцати лет, и были друзьями. Князь доверял своему товарищу, вместе с которым они прошли многое, начиная с первых лет армейской службы и кончая кровавой борьбой за власть над Питерским княжеством, но он знал старинное изречение, гласившее: "Тайна, известная двоим, перестаёт быть тайной". У нового средневековья были чуткие электронные уши, и князь Владислав промолчал.
  

* * *

  
   Над заливом летел снег, скрывая не только фарватер и кронштадские форты, но даже очертания княжеского дворца за спинами двух людей, стоявших у самой кромки воды.
   - Я могу не вернуться, сын, и даже, скорее всего, не вернусь, - сказал старший.
   - Зачем, отец? - спросил младший.
   - Так надо. Слушай и не перебивай. Если я не вернусь, ты примешь княжение. Тебе уже двадцать пять - это возраст для мужчины и воина. Ты знаешь всё, что должен знать, а остальное в твоих руках. Ты знаешь, кого опасаться...
   - Торговцев. И тех из бояр и воевод, имена которых ты назвал.
   - Верно. И ты знаешь, на кого можно опереться...
   - Знаю. На чернокнижников - на тех, имена которых мне теперь известны.
   - Да. Эти люди надёжны - они не подвержены болезненному властолюбию. И может быть, за ними будущее...
   Князь замолчал, всматриваясь в извивы снежных струй, словно пытаясь прочесть по ним свою судьбу.
   - Отец, - голос княжича чуть дрогнул. - Так ли необходимо тебе идти в бой самому? Поручи командование полевой армией любому из твоих проверенных воевод - они сделают всё не хуже, а может быть, и лучше тебя. Пошли, наконец, меня!
   - Я должен идти сам. Почему? Потому что я князь, и этим всё сказано. А ты будешь хранить город. Почему? Потому что сыновья не должны умирать раньше своих отцов - это несправедливо. Но я всё-таки постараюсь вернуться, - Владислав улыбнулся, - должен же я дожить до внуков, а? Пошли-ка домой, сын, - холодно, чёрт бы побрал эту нашу питерскую погоду...
  

* * *

  
   ...Тяжёлые самоходки "PzH 2000", задрав к небу восьмиметровые стволы, методично выбрасывали шестидюймовые снаряды, нащупывая цели на противоположном берегу озера. Пушки могли выдавать до десяти выстрелов в минуту, но приходилось экономить боезапас, растраченный в Польше и Прибалтике, - за спиной легионеров фон дер Танна не было нынче военных заводов, бесперебойно снабжавших войска всем необходимым, и Шарнхорст лично распределял снаряды и патроны между группами "Норд" и "Зюйд" чуть ли не поштучно.
   Фон дер Танн раздражённо почесал переносицу. Задержка у Чудского озера серьёзно нарушала планы всей восточной компании, расписанной по дням и по часам. Несмотря на яростные обстрелы, русские держались: стоило появиться на льду бронемашинам разведки, как вроде бы вымерший восточный берег оживал. Откуда-то из-за пологих песчаных дюн начинала бить артиллерия, и скользили надо льдом реактивные противотанковые снаряды, безошибочно находя цель. Обойти позиции русских по лесистому заснеженному бездорожью не представлялось возможным - для этого пришлось бы делать многокилометровый крюк и терять драгоценное время, - провалилась и попытка выбросить вертолётный десант в тылу противника, вцепившегося в мёрзлый берег и не собиравшегося отступать. Оказывается, у питерского князя имелась кое-какая авиация - это запоздалое знание стоило фон дер Танну нескольких сбитых самолётов и вертолётов, - мешавшая залить русские траншеи напалмом и забросать их с воздуха термобарическими бомбами, были и зенитные комплексы. Тевтонам оставалось только вести затяжную огневую дуэль на истощение, обменивая "донары" на "спруты" и "ларсы" на "грады". Массированная лобовая атака на неподавленную оборону по открытому и насквозь простреливаемому пространству замёрзшего озера была чревата очень тяжёлыми потерями, чего фон дер Танн не мог себе позволить.
   Однако германский генерал видел в сложившейся ситуации и явные для себя плюсы. Равноценный размен "танк на танк, пушка на пушку" для русских невыгоден - численное превосходство тевтонов никто не отменял, и всё войско питерского князя будет полностью уничтожено в обмен на едва ли треть группы "Норд". И не будет командующий ударным легионом продолжать равный обмен потерями до самого конца: как только будут выбиты все - или хотя бы большая часть - противотанковых средств противника, танки фон дер Танна ринутся вперёд и в считанные минуты превратят русские полки в мясной салат в тарталетках разрушенных дотов. А прервать боевой контакт русские не смогут: стоит только ослабнуть их огневому противодействию, как застоявшиеся "леопарды" рывком перемахнут озеро - его ширина здесь не так велика, - сократят расстояние и перемелют отходящего противника. По данным разведки, питерский князь стянул сюда все свои силы: есть возможность уничтожить всё его войско, после чего группа "Норд", не встречая сопротивления, парадным маршем дойдёт до Петербурга, возьмёт город и расположится в тёплых домах на заслуженный отдых, украшенный женщинами побеждённых.
   И будет победа. Гроссер курфюрст Генрих фон Шарнхорст под восторженные крики "Хох!" станет императором Великогермании, и тень славы упадёт на его верных соратников, среди которых будет и он, генерал Карл фон дер Танн. Но до этого ещё далеко - для начала надо перейти это проклятое озеро и сломить сопротивление русских. Сколько ещё для этого потребуется времени? Если часы, это приемлемо, а вот если счёт пойдёт на сутки... В этом случае фон дер Танну волей-неволей придётся менять жизни своих солдат на время, иначе...
   Тевтонец не верил в искренность симпатий глобов. Торговцы остаются торговцами - не они ли во время Второй Мировой стояли в сторонке, наблюдая, как России и Германия ломают друг другу кости, и повторяли заклинание "Пусть они убивают друг друга как можно больше"? Не верил он и в бесконечный нейтралитет московского князя - Василий Тёмный далеко не дурак (дураки в "новые князья" не выбиваются). Московиты вмешаются, почуяв угрозу своим интересам, и он, фон дер Танн, должен успеть взять Петербург раньше, чем они созреют и примут решение обнажить меч. А для этого ему необходимо уничтожить русское войско здесь, у Чудского озера. Когда-то в этих местах состоялась битва, исход которой был не слишком благоприятен для крестоносцев, - что ж, историю можно переиграть: Грюнвальд ведь уже переигран. Глупец повторяет старые ошибки, умник делает из них выводы, а фон дер Танн глупцом себя не считал.
   Генерал бросил взгляд на командный дисплей. На цветном экране красными точками отмечались уничтоженные на том берегу боевые машины русских, число которых неуклонно возрастало. Жаль, что погода и зенитные "стрелы" снижают эффективность авиации...
   - Оценка степени ослабления противника?
   - Свыше шестидесяти процентов, мой генерал, -- исполнительно доложил подтянутый штабной офицер.
   - Дайте связь с генералом Мольтке. Конрад, это Карл. Время истекло. Противник ещё сопротивляется, но я не могу больше ждать. Я атакую.
   Недолгое молчание, нарушаемое шипением помех, нарушил голос командующего сухопутными войсками Объединённых Земель.
   - С твоим решением согласен. Атакуй, и добудь победу.
   - Вперёд! - пролаял фон Танн, забравшись в тесное нутро бронированной штабной машины. - Общая атака!
   Утробно рыча моторами, "леопарды" выкатывались на лёд и выстраивались в боевой порядок...
  

0x01 graphic

  

* * *

  
   - Смотрите!
   Князь Владислав поднял голову.
   Со стороны западного берега катилась танковая лавина. И это была уже не разведка боём - тевтоны бросили в бой основные силы. Танки огибали заснеженный холм острова Сиговец, нацеливаясь на Кобылье Городище, в центр русских позиций. В бинокль было виден слитный строй боевых машин, поднимавших гусеницами тучи снега и перемолотого ледяного крошева. Первыми, выставив вперёд копья орудийных стволов, шли "леопарды", за ними спешили лёгкие "пумы" с десантом на борту. Князь насчитал больше сотни машин, сбился, а из-за пелены снежного марева появлялись всё новые и новые. Сомнений не было - противник, ослабив русских многочасовой артподготовкой, наносил решающий удар. И было ясно: потрепанная линия обороны такого удара не выдержит - бронированную лавину поредевшим русским полкам не остановить.
   - Танки идут ромбом... - негромко сказал кто-то из офицеров.
   - Приказываю: общий отход в сторону Петрограда на максимальной скорости. Всю повреждённую технику - бросить. Людей - под броню. Выполняйте!
   Голос князя Владислава был спокоен и холоден, и внешне он совсем не походил на разгромленного полководца, сломленного тяжестью поражения. Скорее наоборот: в глазах князя светилось торжество, как будто ему наконец-то удалось добиться желаемого.
   - К вам это тоже относится, - бросил он своим штабным, - меня не ждите. У меня персональный транспорт, - князь повёл подбородком в сторону танка "Т-90", замершего в капонире, отрытом между двумя песчаными холмами.
   Пригибаясь и поминутно оглядываясь на озеро, где ожившей линией горизонта катилась волна тевтонских броненосных машин, офицеры штаба один за другим перебегали гребень дюны, за которой укрывались ожидавшие их бронетранспортёры. На месте остался только молодой майор, начальник личной охраны князя.
   - А тебе что, - неласково спросил его Владислав, - требуется особое приглашение?
   - Я присягал моему князю, - просто и без всякой рисовки ответил тот, - и останусь с ним до конца. Габариты у меня скромные (майор был невысок ростом и сухощав), в танке я вас не стесню. В догонялки с костлявой играть бесполезно - она всё равно выиграет, но честь воина ей не по зубам.
   Вместо ответа князь вытащил из-под распахнутого полушубка, накинутого поверх боевой брони, личный блок-коммуникатор, быстро прошёлся пальцами по кнопкам, набирая комбинацию символов, и нажал клавишу активации отправки импульсного сигнала.
   - Догадываешься, что сейчас произойдёт? - обратился он к майору, смерив глазами расстояние между берегом и растянутой шеренгой вражеских танков, в которой уже можно было различить отдельные машины.
   - Теперь догадываюсь, - отозвался тот, наблюдая за действиями князя. - И думаю, не зря я остался: дело должно быть доделано, а тут пули-осколки густо летают. Им ведь всё равно кого клюнуть: что князя, что смерда...
   - Ладно, пошли, философ. Радиопеленг можно дать из танка, а подарочек, что скоро нам на голову свалится, лучше встречать под бронёй, а не на свежем воздухе - для здоровья полезнее. Гарантии, конечно, нет, но...
   Горячий воздух ударил его в грудь и сшиб с ног. Торопливо поднявшись, Владислав посмотрел в сторону капонира, до которого они не успели добежать, и смачно выругался.
   Танк горел высоким дымным костром - прямое попадание солидным боеприпасом. А майор-телохранитель лежал на земле навзничь, широко раскинув руки. Осколок вошёл ему в переносицу и наверняка добрался до затылка: вокруг головы молодого офицера растекалась густеющая красная лужица.
   "Шальной снаряд, - отстранённо подумал князь. - А может, и не очень шальной...".
   Оглядевшись, он подошёл к стволу дерева, срубленного снарядом несколько часов назад, и присел на него, держа коммуникатор на коленях.
   "Наверно, можно было поручить это дело кому-нибудь другому... Нет, нельзя. Имей тевтоны хоть смутное подозрение о том, что их ждёт, они ни за какие коврижки не сунулись бы на лёд, а на том берегу эффект был бы не тот. Так что всё ты сделал правильно, князь питерский, - нельзя было по-другому. За власть надо платить полной мерой, если ты воин, а не торговец...".
   Он поднял голову, вглядываясь в серое небо, сплошь затянутое низкими облаками, как будто мог разглядеть там ракету, которая наверняка уже выгибала траекторию и падала вниз, к притихшей земле, - ракету, шедшую на сигнал его коммуникатора.
   "Жаль, конечно, но что поделаешь... Как там сказал этот паренёк? Безносая всё равно догонит, главное - это сохранить честь. Надеюсь, вспомнят меня незлым словом - я ведь всё-таки был не самым плохим князем...".
  

* * *

  
   - Товарищ адмирал, получен кодовый сигнал "Вызываем огонь на себя"! Координаты цели...
   - Ввести координаты!
   - Координаты цели введены! Готовность к пуску...
   - Пуск!
   - Пуск произведён!
   "Синева", вырвавшись из плена пусковой шахты крейсировавшего в Баренцевом море атомного подводного ракетоносца "Тула", в центральном посту которого находился выполнявший личный приказ князя Александра морской воевода Михаил Пантелеев, ушла в стратосферу. Ракета несла всего одну водородную боеголовку мощностью в сто килотонн - цель была незащищённой и единичной, и разведение боевых блоков "виноградной грозди" не требовалось.
   - Ляжет ли она точно в цель, - тихо произнёс командир стратегического крейсера. - Отклонение до пятисот метров и наверняка есть погрешность заданных координат. Хотя при её мощности это не так существенно. Вам известен характер цели, товарищ адмирал?
   - Скверный у неё характер - очень скверный. А ракета наша ляжет куда положено - ей помогут, подскажут дорогу.
   Командир "Тулы" не понял Пантелеева, однако переспрашивать не стал: бывают ситуации, когда любопытство неуместно.
   О деталях и сути операции командующий флотом узнал от князя Александра. В тайну был посвящен третий человек, но она, наперекор пословице, так и осталась тайной. "Пришло время вернуть питерцам долг" - сказал морскому воеводе северный князь, и воевода сделал всё от него зависящее, чтобы этот долг был уплачен.
  

* * *

  
   Над Чудским озером расплескался убийственный свет.
   И вздыбился лохматый дымный гриб, выбеленный тысячами тонн воды, вырванной дьявольской силой из потревоженного озерного лона.
   Танки ударного легиона, оказавшиеся в эпицентре взрыва, исчезли мгновенно. С тех "леопардов", которые оказались вне сферы полного уничтожения, ударная волна срывала башни, переворачивая горящие шестидесятитонные машины как детские игрушки; лёгкие "пумы" сминались, словно пустые консервные банки. Однако некоторым танкам повезло: рассчитанные на устойчивость к поражающим факторам ядерного взрыва и находившиеся на достаточном удалении от эпицентра атомного ада, они отделались оплавленной бронёй и снесёнными выступающими частями. Ракетно-ядерный удар не стал бы смертельным для всего легиона генерала фон дер Танна, если бы он попал под него на твёрдой земле, но под гусеницами боевых машин был лёд, а подо льдом - вода глубиной до десяти метров.
   Озёрный лёд треснул как оконное стекло, в которое попал булыжник. Во все стороны разошлись километровые трещины, а от эпицентра взрыва покатилась пятиметровая водяная волна, вздыбливая и раскалывая крупные льдины и дробя их на куски. Лёд обернулся зыбкой трясиной, подёрнутой мелкими ледяными обломками. Это крошево расступалось под ногой, не давая надёжной опоры, а соскальзывающие с переворачивающихся льдин тяжёлые боевые машины проваливались в него и тонули слитками железа, не успев даже распахнуть люки.
   Ударный бронетанковый легион, краса и гордость армии Объёдинённых Тевтонских Земель, погиб почти полностью. Генералу фон дер Танну оставалось только застрелиться, но его штабная машина тоже ушла под лёд, и холодная чёрная вода Чудского озера избавила Карла от такой необходимости.
   А примерно через час над озером выпал чёрный снег - водяные капли, унесённые вихрем взрыва вверх, на десятикилометровую высоту, остыли и превратились в снежинки, вобравшие в себя мельчайшие частицы атомного пепла...
   Но князь Владислав Балтийский ничего этого не увидел: он сгорел раньше, чем его зрительный нерв успел передать в мозг картину происходящего.
  
  
   ГЛАВА ВОСЬМАЯ. СТРЕЛЫ ВОСТОКА
  
   203... год
  
   "Откровенная демонстрация силы, - думал приморский князь Константин, глядя из иллюминатора вниз, на близкую землю (посольский самолёт шёл на малой высоте, почти на бреющем полёте, - это было обязательным условием, продиктованным китайской стороной, и князь только сейчас понял, чем оно было вызвано), - смотрите, соседи, и трепещите...".
   Маньчжурские сопки были густо нафаршированы войсками и военной техникой - танки, самоходные орудия и бронетранспортёры в пятнистой камуфляжной раскраске стояли совершенно открыто, пренебрегая не только маскировочными сетями, но даже природными укрытиями вроде лесополос и зарослей гаоляна. Поднебесная Империя явила силу, и теперь демонстрировала её приморцам, желая подавить их зрелищем боевой мощи трёхсоттысячной ханьской армии, изготовленной к броску.
   По обоим бортам княжеского самолёта попарно летели четыре китайских истребителя - два "ченьгду" и два "шеньянг". Судя по бортовым номерам машин, с момента пересечения посольским "Як-42" границы Приморского княжества воздушный эскорт успел смениться по меньшей мере дважды - мол, самолётов у нас тоже много, так и знайте. И Муданьцзян как место переговоров был выбран китайцами далеко не случайно: высокие стороны могли бы встретиться в приграничных городках Чуньхуа или Дуннине, но тогда генералы богдыхана лишились бы возможности ослепить властителя русского Приморья блеском оружия - много ли покажешь за несколько минут полёта?
   Но князь Константин и без этого знал: там, за маньчжурской границей, - сила. Китай пережил Обвал без особых потрясений: сама структура этой страны во многом копировала средневековую феодальную иерархию, державшуюся на старинных статусных привилегиях, а не на богатстве некоторых индивидуумов или групп индивидов, выраженном в условных единицах. В начале двадцать первого века, ещё до Обвала, были попытки отдельных лиц, сколотивших себе состояние, приобрести политический вес и влияние на внутреннюю и внешнюю политику будущей Поднебесной Империи, но все эти попытки кончались для их организаторов весьма и весьма печально: не в меру шустрых торговцев незатейливо вешали или расстреливали, не заморачиваясь чуждыми китайскому менталитету ценностями вроде соблюдения прав человека. А после Обвала импортированный лак западной цивилизации отшелушился, и страна с более чем миллиардным населением быстро трансформировалась в самую настоящую империю времён династий Мин или Цин: в державу, покорную жёсткой воле богдыхана, где людьми признавались только носители пайцзы - персонального чипа, - а все аутсайдеры (без всякого исключения) считались враждебным элементом, подлежащим незамедлительному уменьшению роста на голову при помощи палаческого меча. И сотни миллионов трудолюбивых ханьцев, нисколько не возражая против распределения риса и хлопчатобумажной ткани для халатов-ципао, сумели создать армию: одну из самых мощных армий постобвального мира.
   Начало созданию это армии было положено ещё на стыке тысячелетий, когда Китай на основе зарубежных образцов (в основном советских и российских) наладил собственное производство вооружений. Американские эксперты брезгливо морщились, изучая скудные разведданные о китайских модификациях советских истребителей "Миг-21" или подводных атомных ракетоносцах "Цзинь", скопированных с устаревших русских "дельфинов", однако после Обвала глобам пришлось создавать вооружённые силы практически заново, тогда как ханьцы заботливо сохранили имевшееся у них оружие и теперь наращивали боевые мускулы. А мускулы - это дело такое: их требуется разминать, чтобы они не атрофировались. Всё шло к большой войне, и приморский князь Константин это хорошо понимал.
   Ко всему прочему, Китай и Япония заключили военный союз, что казалось делом почти невозможным, учитывая вековую вражду этих двух стран. Однако богдыхан и микадо как-то сумели вытравить из памяти своих чипизированных подданных Нанкинскую резню и привычку японских офицеров пробовать на пленных ханьцах заточку самурайских мечей. Из пыльных архивов был извлечён термин "панмонголизм" и лозунг "Жёлтая раса будет править миром!"; расползавшаяся Поднебесная Империя вобрала в себя азиатских "молодых драконов" и точила зубы на Индию, зажатую между ней и Новым Халифатом, тоже быстро набиравшим силу. Но если судьба далёкой Индии не сильно волновала князя Константина, то прямой угрозы своим владениям он не мог не замечать, и степень этой угрозы беспокоила властителя Приморского удела - именно поэтому его самолёт и летел сейчас в Муданьцзян. Хотя князь и не слишком уповал на успех переговоров, он всё-таки надеялся отдать ханьцам не всё, а только часть, причём желательно как можно меньшую. Надежды эти таяли по мере того, как приморский властитель машинально подсчитывал ханьские войска, стоявшие возле его границ, но другого выхода не было: прямое военное противостояние с Поднебесной было абсолютно безнадёжным - после всех пертурбаций атомный арсенал Приморского княжества был более чем скудным. И надеяться было не на кого: единой России более не существовало, сибирский князь Михаил (не говоря уже о камчатской лисе, князе Алексее) заботился прежде всего о собственных землях, а глобы сидели за океаном, решая свои проблемы и надеясь (как всегда) извлечь выгоду из чужой свары.
   ...Чуть накренившись, самолёт пошёл на посадку и приземлился на аэродроме на окраине Муданьцзяна. Лётное поле было самым обычным, - бетонка как бетонка, - и постройки вокруг него не выглядели специфическими китайскими, но ощущение затаённой враждебности Константин ощутил сразу, как только ступил на трап, мгновенно подогнанный к самолёту.
   По всему полю ровными рядами стояли солдаты ханьской армии; за их спинами смотрели в небо счетверённые стволы самоходных зенитных установок. На плоских лицах солдат, сжимавших в руках до боли знакомые АКМы, не было и тени эмоций, однако князь видел: перед ним беспощадный враг, и любая попытка вести с ним переговоры заранее обречена на провал. По спине приморского князя прошёл ледяной холодок, и вспомнилось ему заплаканное лицо жены, провожавшей его в Кневичах,* и слова, которые она повторяла безнадёжно-исступлённо: "Не лети к ним... Не надо... Прошу тебя...".
   У трапа уже ожидали несколько машин, одна из которых явно предназначалась для послов. Намётанным глазом князь сразу определил, что в ней поместится от силы четверо пассажиров - он сам, переводчик и двое ближних бояр, - и это ему не понравилось. Однако отступать было некуда, и Константин, стиснув зубы, начал спускаться по хлипкому трапу, дрожавшему под его ногами.
   - Приветствую гостей, - китайский офицер, стоявший у трапа, хорошо говорил по-русски. - Джихангир** ждёт вас в доме для беседы.
   ________________________________________________________________________________
   * Кневичи - аэропорт Владивостока
   ** Джихангир - главнокомандующий (монгольск.). Здесь - командующий армией вторжения.
  
   Кортеж ехал недолго - "домом для беседы" оказалось приземистое здание на краю лётного поля. По углам здания стояли четыре танка, но Константин уже не реагировал на очередную демонстрацию военной силы Поднебесной Империи. Отсюда до границы сотни километров и сотни таких танков: четырьмя больше, четырьмя меньше - какая разница?
   Помещение внутри оказалось довольно просторным и не перегруженным мебелью. Всю противоположную стену занимал огромный экран; вдоль других стен замерли ханьцы в боевой броне, вооружённые не только автоматами, но и мечами - экипировка воинов личной охраны высоких персон Поднебесной. "Похоже, беседовать придётся стоя, - подумал князь. - Что ж, это к и лучшему: значит, наша беседа не затянется. А вот зачем тут такой дисплей, пока неясно".
   Джихангира Чжан Сяньджуна, командующего Шэньянским военным округом, князь узнал сразу, хотя никогда не видел его в реале. Ошибиться было мудрено: генерал Сяньджун выделялся осанкой, одеждой и буквально излучаемой им непререкаемой властностью. Сын мукденского комиссара Хуа Сяньджуна, Чжан был из тех офицеров, которые очень быстро поняли, куда дует ветер перемен, превращавший бывших партийных бонз и военачальников в сановников рождавшейся империи или смешивавший их с пылью. Чжан Сяньджун сделал правильный выбор и головокружительную карьеру: Шэньянский округ был самым сильным из семи военных округов Китая.
   - Приветствую джихангира, - старательно выговорил Константин заготовленную фразу по-китайски, вежливо поклонившись. Переводчик молчал, а двое бояр шумно дышали за спиной князя, наверняка проклиная тот день и час, когда его приказ заставил их пуститься в это путешествие. - Мы будем говорить?
   - Джихангир рад видеть лицо приморского князя, - по-русски ответил Чжан (знание языка потенциального противника приветствовалось среди ханьских военачальников). - Мы будем говорить, и не только мы.
   "Что это значит?" - удивился князь, и в это время громадный дисплей ожил.
   Владыка Поднебесной не снизошёл до общения во плоти с удельным русским князем - богдыхан появился на экране.
   - Мы будем говорить, раз ты этого так добивался, - произнёс механический голос синхронного киберпереводчика. - А какой будет наша беседа, зависит только от тебя, князь Константин. Я же скажу так: пришло твоё время покориться моей силе.
   Властитель Приморья невольно сглотнул, однако постарался, чтобы охватившее его смятение не отразилось на его лице - канал связи наверняка был двусторонним, и богдыхан не только слышал, но видел всё до мельчайших деталей.
   - Мы не хотим войны, - слова давались князю с большим трудом. - Скажи, чего ты от нас хочешь? Мы можем жить в мире, можем торговать, можем...
   - Покорности! - прогромыхал император Поднебесной. - Мы помним всё: и то, как твои предки убивали наших предков, и опиумные войны, и нищету моего народа, созданную вами, белые люди.
   - Мы, русские, не участвовали в опиумных войнах...
   - Вы все одинаковы, - узкие глаза виртуального богдыхана превратились в щёлочки, - вы презирали нас веками. А теперь пришло наше время. Ваш мир обмана распался, князь, и вам, белые люди, придётся теперь стать нашими слугами, потому что мы сильнее. Хочешь сопротивляться? Что ж, попробуй. Но знай: маленький ручеек, впадающий в море, не в силах остановить прилив - он потечёт вспять. А если ты хочешь сохранить свою жалкую жизнь, то стань передо мной на колени и поцелуй прах в знак покорности. И знай: отныне ваши женщины будут спать в наших постелях, и будут рожать нам здоровых детей - вы оказались на это неспособны.
   С нарастающим отчаянием князь Константин понял, что всё это телешоу и его финал были запланированы заранее. Богдыхан всё уже решил - ему нужна война, а не мелкие дары, уступки и сохранение хрупкого мира, и никакие переговоры при таких заранее заданных условиях ни к чему не приведут. Ханьский император откровенно унижал русского князя, наслаждаясь его бессилием: от виртуального богдыхана можно было ожидать чего угодно, вплоть до оскорбительного и неприемлемого требования подарить ему княгиню Ирину. И ещё Константин понял, что живым ему отсюда не уйти.
   - А вот хер тебе, - выкрикнул приморский князь, остро сожалея, что у него нет под рукой гранатомёта, и что виртуальный богдыхан неуязвим. - Как говорили наши предки, нас убьёшь, тогда и женами нашими владеть будешь!
   Он не заметил неуловимого знака, поданного джихангиром своим телохранителям, - он услышал вскрик переводчика и задавленный хрип кого-то из своих спутников. Князь ещё поворачивался, когда широкое лезвие меча вошло ему под рёбра.
   "Ирина... - промелькнуло в гаснущем сознании приморского князя. - Прости..."
  

* * *

  
   Обвальный грохот отдалённого взрыва ватным кулаком ткнулся в обветшавшие стены монументального здания штаба флота, заставив испуганно задрожать оконные стёкла. Люди в здании не обратили на это особого внимания - глухие взрывы следовали один за другим. Подрывные команды делали своё дело, хотя смысла в этом было уже немного: обречённый Владивосток ждал пришествия победителей и того, что они ему принесут.
   - Товарищ адмирал, - статный офицер в синей флотской куртке с погонами капитана первого ранга привычным жестом вскинул руку к чёрной пилотке, - крейсер к бою и походу готов. Жду ваших приказаний.
   - Приказаний? - человек, сидевший за рабочим столом в кабинете командующего флотом, поднял глаза. - Кончились мои приказания, Чебрецов. Осталось последнее: выходи в залив и топи свой крейсер, чтобы он не достался ханьцам.
   - Как топить? - растерянно отозвался капитан первого ранга (такого он не ожидал). - Корабль полностью укомплектован боезапасом - у меня на борту шестнадцать "вулканов" и больше сотни зенитных "ос" и "трёхсоток"! И всё это на дно?
   - Через несколько часов в город войдут моторизованные тумены противника, - голос адмирала отвердел. - Остановить их некому, и нечем. И твои ракеты тут уже не помогут. Да, твой крейсер единственный боеспособный корабль флота - последний корабль, - и поэтому затопить его надо непременно. Остальные наши корабли, - воевода бросил взгляд в окно, на причал, у которого безжизненно замерли оставленные экипажами фрегаты типа "адмирал" (один из них был полузатоплен - по весне льдина пропорола обшивку, и некому было унять течь), - для неприятеля ценности не представляют. Есть ещё АПЛ "Самара" на ремонте в Большом Камне, но её, надо полагать, уже взорвали, или, - воевода прислушался к новому далёкому взрыву, - вот-вот взорвут. Ракетные катера в бухте Улисс - им я послал приказ о подрыве и затоплении, а Фокино уже не в счёт - там один хлам, остров погибших кораблей. Так что...
   - Мой крейсер находится в полной готовности к бою и походу, - упрямо повторил каперанг. - Бункер полный - мы выскребли все запасы. Я могу принять на борт княжескую семью и прорваться в любой нейтральный или дружеский порт.
   - Некого принимать. Княгиня Ирина и оба княжича приняли яд, - в голосе старого моряка было столько горечи, что Чебрецову и в голову не пришло спросить, правда ли это, и откуда это известно командующему флотом: такими вещами не шутят.
   - Зачем? Неужели им нельзя было бежать?
   - Средневековье, капитан. А в средневековье вражий род принято было вырезать до седьмого колена. Богдыхан не оставил бы в покое семя князя Константина, и княгиня это знала. Да и куда им было бежать? В тайгу? Авиация ханьцев держит воздух - они сбивают любой наш самолёт, стоит ему только взлететь.
   - А куда же смотрят наши пилоты?
   - Нету больше наших пилотов, Чебрецов. Авиабаза Каменный Ручей под Совгаванью перепахана так, что там места живого не осталось - они выходили на связь. И в Кневичах то же самое - одни обломки догорают... Сила солому ломит. И куда ты пойдёшь? В Индию? Хождение за три моря... Далеко она, Индия, и не факт, что тебя там ждут с распростёртыми объятьями.
   - Но мой крейсер...
   - Поздно. Раньше нужно было думать и прикидывать, чем всё это может кончиться. И не двадцать, а все сорок лет назад, когда была ещё страна Россия, а не охапка удельных княжеств. А теперь, когда ничего уже не осталось...
   - Осталась честь русского офицера, - спокойно произнёс командир крейсера.
   - Когда нет ни флота, ни страны, честь превращается в призрак на руинах. Хотя... Ты прав, Чебрецов, но толку от твоей правоты как-то не наблюдается. Что ж, делай то, что велит тебе честь русского офицера. Только не вздумай палить ракетами по берегу - пустая затея. В городе ещё стреляют, но это уже агония. Обитатели чайна-тауна повылезали из своих щелей и вытащили из тайников припрятанные стволы, так что ещё неизвестно, кто первым до нас доберётся - десантники Чжан Сяньджуна или наши местные хунхузы, которых здесь у нас как клопов. Всё, капитан первого ранга Чебрецов, иди. Выполняй свой долг...
   "А вы, товарищ адмирал?" - хотел было спросить командир крейсера, но что-то его удержало.
   Выйдя из кабинета, он осторожно прикрыл за собой дверь и удивился резкому хлопку, с которым она закрылась. И только через несколько секунд капитан первого ранга Чебрецов понял, что это был не щелчок язычка дверного замка, а пистолетный выстрел, раздавшийся из кабинета командующего флотом гибнущего Приморского княжества.
  

* * *

  
   - Товарищ капитан третьего ранга, что будем делать?
   Капитан третьего ранга Беляков, командир ракетного катера "Кореец", посмотрел на стоявшего перед ним молодого капитан-лейтенанта, командира ракетного катера "Алеут". Нервозность молодого офицера можно было понять: каплей прокомандовал кораблём всего две недели, и за это время на "Алеуте" разлетелась изношенная газовая турбина (хорошо ещё, обошлось без жертв). Искалеченный катер уныло стоял у причала, а в городе творилось чёрт знает что. И в довершение всего, пропал командир дивизиона - отправился в город и не вернулся, и никто не мог сказать, что с ним приключилось. В такой ситуации поневоле тянет к старшему и более опытному человеку, каковым был командир "Корейца" кап-три Беляков, исполнявший обязанности заместителя комдива.
   - Что делать? У нас есть приказ командующего - будем его выполнять.
   - Значит, взрываемся-топимся?
   Беляков видел, что подобная перспектива не приводит в восторг молодого командира невезучего "Алеута", но что им ещё оставалось? Обидно, конечно, но...
   Дивизион ракетных катеров оставался последним боеспособным соединением флота, обеспечивающим охрану водного района залива Петра Великого. Старые корветы сгнили, а дизельные "варшавянки" превратились в подобие дохлых железных рыб, плавающих кверху брюхом в мутной воде бухты Улисс. Катерный ракетный дивизион уцелел, сократившись до пяти единиц, из которых в настоящий момент полностью боеспособным был один "Кореец". "Камчадал" стоял на слипе, латая пробоину, полученную во время последнего выхода в море (повезло же ему налететь на камень), "Тунгус" занимался переборкой машин, а злополучный "Алеут", на котором оную провести так и не удосужились, стал полным инвалидом. Был ещё "Манджур", находившийся в море на боевом дежурстве, однако ещё утром с него пришла тревожная радиограмма, гласившая "Атакован неопознанными самолётами". А затем связь с катером оборвалась, и не надо было быть ясновидящим, чтобы догадаться о его судьбе.
   И всё-таки Белякову не хотелось топить свой катер. Он сжился с этим маленьким - всего пятьсот тонн водоизмещения, чуть больше миноносца времён русско-японской войны, - корабликом и знал на нём каждую заклёпку. Капитан третьего ранга любил свой корабль, и ему казалось, что катер платит ему взаимностью, словно проверенный боевой товарищ. А теперь этого товарища Беляков должен был убить, как пристреливают загнанную лошадь...
   От мрачных дум капитана третьего ранга оторвал крик вахтенного сигнальщика:
   - Воздух!
   - Боевая тревога!
   Со стороны города появилась пара вертолётов, идущая на малой высоте. Силуэты машин были незнакомыми, однако вскоре Беляков опознал в них "еврокоптеры" "Кугуар" - точнее, слепки с этого французского прототипа, сделанные на заводах Поднебесной. Это были десантные вертолёты, принимавшие на борт взвод солдат и прикрывавшие их высадку огнём двадцатимиллиметровых пушек и двух пулемётов.
   "Дождались" - отстранённо подумал командир "Корейца", глядя на приближающиеся вертолёты ханьцев. Эта посторонняя мысль скользнула краешком сознания, не мешая делать главное: руководить боем. Беляков верил своему кораблю и его экипажу, и катер не подвёл своего командира.
   Две шестиствольные кормовые зенитки "Корейца" крутнулись и выбросили в небо длинные языки пламени. Шестистволки АК-630 выдавали до пяти тысяч выстрелов в минуту при длине очереди четыреста осколочно-фугасных зажигательных снарядов весом в один фунт. Они предназначались для поражения скоростных воздушных целей, и медлительные "кугуары" не имели никаких шансов от них увернуться. Огненные пальцы снарядных трасс вцепились в неуклюжие машины, и...
   Первый "кугуар", изрешеченный тридцатимиллиметровыми снарядами, взорвался, просыпавшись вниз дождём мелких обломков, среди которых Беляков успел заменить охваченную огнём человеческую фигуру. Второму "еврокоптеру" повезло немногим больше: густо дымя, он круто пошёл на снижение, силясь дотянуть до острова Русский, и упал в волны Босфора-Восточного, подняв высокий неряшливый всплеск.
   - Так, и только так! - яростно выдохнул командир "Корейца". - Молодцы комендоры, угостили косоглазых, чтоб им на том свете икалось без передышки...
   Возбуждение, вызванное коротким выигранным боем, схлынуло, и снова встал перед заместителем комдива проклятый вопрос: что делать, топиться или взрываться? "Вам что лучше, - подумал капитан третьего ранга, чувствуя на себе настороженные взгляды десятков пар глаз, - электрический стульчик или гильотинку?".
   Он тяжело вздохнул, почти неосознанно оттягивая миг, когда ему всё-таки придётся отдать роковой приказ. С катерами-калеками всё ясно - тут двух мнения быть не может, - но "Кореец", его "Кореец", который только что показал, что он умеет драться и бить насмерть - как быть с ним?
   - Товарищ командир! - услышал он за спиной и поспешно обернулся, уловив некую странную нотку в голосе вахтенного офицера. - Код-сигнал с "Варяга"! "Дивизиону ОВРа. Иду на прорыв. Кто может, следуйте за мной. Капитан первого ранга Чебрецов".
   - Вот и конец всем вопросам, - громко (чтобы все слышали) произнёс Беляков. - Так, всем командирам инвалидов: готовьте свои корабли к взрыву. Исполнение - по готовности. А на "Корейце" - по местам стоять, со швартов сниматься!
  

* * *

  
   ...Корабль, резавший острым форштевнем волны Уссурийского залива, был красив убийственной красотой совершенной боевой машины. В своё время знаменитый советский адмирал сказал, сравнивая ракетный крейсер проекта 1164 с его атомным наследником 1144-го проекта: "Орлан", кончено, мощнее, но "Атлант" выглядит куда свирепей и агрессивней. У "орланов" оружие спрятано под палубу, его не видно, а у "атлантов" всё на виду - давит на психику". Да, у ракетных крейсеров типа "Атлант" было чем давить на психику...
   Главная ударная мощь этого корабля водоизмещением одиннадцать с половиной тысяч тонн заключалась в шестнадцати пусковых установках ракет "Вулкан", размещённых по бортам - по четыре спаренные наклонные шахты с каждого борта. Изначально крейсер "Варяг", тогда ещё носивший имя "Червона Украина", был оснащён противокорабельными ракетными комплексами "Базальт", но затем он был перевооружён более совершенными "вулканами" и получил титул "убийца авианосцев". Топить авианосцы ему не доводилось, однако никто из пятисот человек его экипажа не сомневался: их корабль на это способен. ПВО крейсера обеспечивали восемь подпалубных револьверных ракетных установок С-300 "Форт", рассчитанных на поражение самолётов и сверхзвуковых крылатых ракет на дальней дистанции, и два зенитно-ракетных комплекса "Оса" ближнего радиуса действия. И ещё - реактивные бомбомёты, спаренная стотридцатимиллиметровая артиллерийская установка, шесть скорострельных зениток АК-630, два пятитрубных торпедных аппарата для стрельбы самонаводящимися глубинными торпедами и палубный вертолёт. Газотурбинная силовая установка мощностью девяносто тысяч лошадиных сил обеспечивала "Варягу" скорость в тридцать два узла и дальность плавания семь с половиной тысяч миль.
  

0x01 graphic

  
   Крейсер прослужил больше сорока лет, из них тридцать - на Тихом океане, пережил всё, включая Обвал, и не пошёл на слом только благодаря повышенному запасу прочности корпуса, заложенному в него ещё при постройке, да трепетной заботе князя Константина, считавшего "Варяга" чем-то вроде талисмана и залогом возрождения русского флота Тихого океана. Ради поддержания крейсера в боеспособном состоянии приморский князь шёл на всё (беспощадная разборка на запчасти других кораблей была в этом списке далеко не на первом месте) и добился своего: флагман Приморской флотилии разнородных сил и всего княжьего флота пережил и флот, и самого князя Константина...
   Крейсер выскочил из узкости Золотого Рога как раз в тот момент, когда над городом появились десантные вертолёты ханьцев. Роящиеся над Владивостоком машины напоминали мух, слетевшихся на мёртвое тело, и первым желанием Чебрецова было немедленно угостить их "осами". Но вертолётов было слишком много, а ракеты могли ещё ой как понадобиться, и командир "Варяга" сдержался. Он сумрачно наблюдал за берегом в бинокль, и в памяти его всплыла вдруг давно забытая песенка, слышанная им в детстве от отца:
  
   Морды жёлтые над городом кружатся,
   С парашютами на площади садятся
   Никуда от них не спрятаться, не скрыться,
   Морды жёлтые, чего же вам не спится...
  
   "Думал ли тогда отец, что эта шутка обернётся злой явью...".
   - Дайте код-сигнал, - приказал Чебрецов. - Всем, всем, всем. Иду на прорыв. Кто может, следуйте за мной.
   Командир крейсера не слишком надеялся, что хоть кто-то сможет пойти за ним в бой, и потому был приятно удивлён, когда на выходе из Босфора за кормой "Варяга" обозначился силуэт ракетного катера, вынырнувшего из бухты Улисс.
   - Смотри-ка, - пробормотал вахтенный офицер, наблюдая за маленьким корабликом, поднимавшим носом пышный белый бурун и быстро нагонявшим крейсер. - Есть ещё порох в пороховницах... Судя по бортовому номеру, это "Кореец". Символично...
   "Да, - подумал капитан первого ранга, - символично. Интересно, как далеко зайдёт в своих совпадениях эта символика?".
   Достав персональный коммуникатор, он набрал шифр-код, который имел каждый из немногочисленных старших офицеров Приморского флота.
   - Беляков? Чебрецов на связи.
   - Я, товарищ капитан первого ранга. Слушаю.
   - Следуй мне в кильватер в четырёх кабельтовых. Идём в Петропавловск-Камчатский через пролив Лаперуза, так что не гони лошадей, а то горючки не хватит, и придётся мне брать тебя на буксир.
   - Есть!
   "Кореец" пристроился в кильватер "Варягу", чётко выдерживая заданную дистанцию, и через несколько минут корабли качнула встречная волна Уссурийского залива. Вертолёты остались позади - у них была другая задача, да и не предназначались десантные "кугуары" для боя с кораблями, имевшими сильную ПВО. Однако Чебрецов не сомневался: какую-нибудь пакость ханьцы ему непременно устроят - не с воздуха, так из-под воды. Встречи с устаревшими китайскими эсминцами он не опасался - "Варяг" справится с десятком таких кораблей, - но кто его знает, что успели выстроить ханьцы под пологом полной секретности, окутавшей всю Поднебесную?
   Корабли шли на юго-восток двадцатиузловым ходом, пересекая Уссурийский залив и держа курс на остров Аскольд. Экраны радиолокаторов были чисты (засветка от десантных вертолётов в кормовых секторах не в счёт), но в бухту Стрелок Чебрецов решил не заходить - что там делать? Посмотреть с моря на покинутый городок Шкотово-17, на ржавые корпуса десантных кораблей "Ослябя" и "Пересвет", на пустые коробки списанных эсминцев да на мёртвый остов атомного крейсера "Адмирал Лазарев", которого так и не удалось вернуть к жизни? Зачем бередить душу перед боем?
   А в том, что боя ему так или иначе не избежать, Чебрецов не сомневался: ханьцы не дураки. Выход крейсера засекли не только вертолёты, но и владивостокские китайцы, давно и прочно осевшие в городе, и наивно было полагать, что "Варягу" так и позволят уйти куда глаза глядят, не послав ему вслед ни единого реактивного привета.
  

* * *

  
   Их встретили на выходе из залива Петра Великого. Экраны локаторов невозмутимо сообщили о появлении четырёх надводных целей слева по курсу русских кораблей, а через минуту - ещё двух, на сей раз справа по курсу. Противник (а кто же ещё?) был обнаружен на дистанции двадцать две мили, а поскольку видимость была отменной и суммарная скорость сближения составляла сорок узлов, с минуты на минуты следовало ожидать установления визуального контакта.
   "Почему они не стреляют? - недоумевал Чебрецов. - Странно... "Новых чингизидов" обуяло внезапное миролюбие? Свежо предание, но верится с трудом...". Однако сам он тоже не спешил отдать приказ "Огонь!" - надо же хотя бы узнать, с кем имеешь дело.
   Ответ на этот вопрос был получен скоро, и оказался неожиданным. Вражеские суда появились в оптическом диапазоне, и данные телеметрии получили зримое подтверждение.
   - Это не китайцы! - взволнованно доложил офицер-оператор. - Это японцы! Идут на нас строем фронта!
   - Вижу, - спокойно ответил командир крейсера, не отрываясь от бинокля. - Да, это они. Слева - лёгкие крейсера "Конго", "Кирисима", "Миоко", "Тёкай". Японские клоны "арли бёрков". Справа - "Атаго" и "Асигара": те же "бёрки", только модифицированные по японскому проекту. Итого - сорок восемь ПКР "гарпун" и "тип 90": те же яйца, только вид в профиль. Хм, а ведь с Японией мы пока что ещё не воюем - может, поэтому они и молчат...
   Чебрецов хорошо понимал, что надежда пройти сквозь строй японских крейсеров без выстрела призрачна: вряд ли самураи перехватили русские корабли только для того, чтобы обменяться с ними дружественным салютом. Япония - союзник Поднебесной, значит...
   Ожил приёмник внешней связи - для электронщиков Страны Восходящего солнца не составило особого труда выйти на этот канал.
   - Русские моряки! Воины божественного Тенно уважают достойных противников. Адмирал Ямада предлагает вам сдаться...
   Японец говорил по-русски чисто и правильно - его выдавал только лёгкий акцент да неуверенное озвучивание трудной для японцев буквы "л": в его речи она походила на нечто среднее между "л" и "р".
   - ...и гарантирует вам жизнь и достойное обращение. Вы не будете выданы стране Хань - слово самурая. Мы помним имя вашего корабля, и мы...
   - А если помните, то какого хрена предлагаете сдаться? - Чебрецов оскалил зубы. - Плохо, значит, помните... Целеуказание раздельное - двенадцать ракет по паре на каждого, и пусть никто не уйдёт обиженным! Огонь!
   Стройный корпус крейсера содрогнулся - "Варяг" изрыгал ракеты с обоих бортов. "Вулканы" один за другим уходили в небо, разделяясь на пары: они подчинялись программе и сосредотачивались на заданных целях, игнорируя остальные. Траектории ракет выгибались дымными щупальцами, тянущимися к японским кораблям. "Кореец" не принимал участия в пиршестве, подчиняясь приказу Чебрецова "добивать подранков".
   Японцы ответили мгновенно - похоже, они не были уверены в том, что русские безропотно сложат оружие по первому требованию и не исключали боя, однако надеялись выиграть его без особого труда за счёт мощной ПВО своих крейсеров, располагавших сотнями зенитных противоракет и совершенными системами боевого управления.
  

0x01 graphic

  
   Японские корабли расцветились десятками вертикальных белых дымов. "Стандарты" шли на перехват, нацеливаясь на стелящиеся над волнами русские ракеты. Но японцы не учли одного: на "кинжальной" дистанции даже самым хорошим компьютерам не хватит времени для гарантированного перехвата крылатой смерти, упакованной в сигарообразные тела "вулканов" и стремительно несущейся к цели, - разделявшее корабли расстояние в несколько миль сверхзвуковые ракеты "Варяга" пожирали за пятнадцать секунд...
   Флагманский "Асигара" был поражён первым - ракета попала в районе кормовой дымовой трубы. Вслед за взрывом над кораблём взметнулось высокое пламя - загорелось топливо в разрушенном вертолётном ангаре. "Атаго" пришлось ещё хуже: он получил два попадания, причём одна из боеголовок проникла в машинное отделение и там обернулась вихрем огня, рвущего переборки. Крейсер осел, глотая воду проломленным днищем, и его командир уже через несколько минут был вынужден отдать приказ "Покинуть корабль!".
   Получила своё и четвёрка крейсеров, заходивших слева, хотя пять из восьми ракет, выпущенных по ним, были сбиты или не добились прямых попаданий из-за помех - системы радиоэлектронного противодействия работали на полную мощность. На "Кирисима" снесло носовую часть вместе с орудийной башней; крейсер зарылся изуродованным носом в воду. На "Миоко" взрыв полутонной боеголовки "вулкана" вызвал детонацию зенитных ракет в кормовых ячейках - половина из них была не отстреляна, - и корабль начал быстро тонуть, всё выше задирая острое лезвие форштевня. "Тёкай" получил громадную полуподводную пробоиной и завалился набок, отчаянно силясь выправить губительный крен. Самым везучим оказался "Конго" - он избежал прямых попаданий, отделавшись лёгкими повреждениями корпуса и надстроек от ракеты, взорвавшейся в воде в двадцати метрах от борта крейсера. Но везение это было недолгим: командир "Корейца" внимательно следил за боем и тут же дал по "Конго" залп четырьмя "москитами". Две ракеты достигли цели, ужалили, и японский крейсер вспыхнул от носа до кормы.
   Дерзость маленького кораблика осталась безнаказанной: японцы сосредоточили всю мощь своей эскадры на непокорном "Варяге". Противокорабельные ракеты с обеих сторон были выпущены почти одновременно, и спустя какие-то секунды после первых попаданий в японские корабли "гарпуны" и "девяностые" обрушились на русский крейсер.
   Они летели, похожие на гигантские дымные белые стрелы с чёрными наконечниками, выпущенные лучником-исполином. Восемь "револьверов" "Варяга" метали им навстречу "трёхсотку" за "трёхсоткой", с направляющих срывались огнехвостые "осы", захлебывались очередями зенитные шестистволки. Японские ракеты взрывались в воздухе, падали в море, но их было слишком много: адмирал Ямада боезапас не экономил.
   Первое попадание "Варяг" получил в корму - взрывом разворотило и вздыбило вертолётную площадку (пустую - вертолёта на борту крейсера давно уже не было). Затем удары следовали один за другим, словно крейсер оказался в кольце врагов, избивавших его со всех сторон (если разобраться, так оно и было...). Рухнула на дымовые трубы срезанная взрывом радарная решётка, разлетелся на куски антенный пост управления стрельбой ЗРК, смялась как картонная носовая пара пусковых ракетных труб правого борта, взлетела высоко вверх вырванная башенка носовой зенитной шестистволки, вскрылся по всей длине лацпорт левого торпедного аппарата. По сравнению с "вулканами" "гарпуны" несли вдвое меньший заряд взрывчатки, но "Варяг" принял их больше десятка, и две подводные пробоины - это много. А весь бой занял всего лишь несколько минут...
   Беляков видел, как окутанный дымом крейсер медленно повалился на левый борт, одновременно погружаясь носом, и сделал то, чего не мог не сделать: пошёл к погибавшему кораблю, чтобы подобрать его уцелевших моряков. Командир "Корейца" не думал о том, что одного "гарпуна" будет вполне достаточно, чтобы катер пошёл на дно вслед за крейсером. Капитан третьего ранга Беляков посмотрел на японские корабли - их осталось всего четыре, причём два из них горели, - только тогда, когда принял на борт около сорока человек из экипажа "Варяга" - всех, кого сумел, - и дал ход, удаляясь от места неравного боя.
   Японцы не стреляли. "Наверно, - подумал командир ракетного катера, - им уже не до нас. Продержаться бы на воде до подхода помощи - вот какая у них сейчас задача. Крепко мы им врезали...". И только потом у него появилась мысль, что японцы умышленно дают ему уйти: как бы ни были они озлоблены тяжёлыми потерями, понесёнными в бою, кодекс самурайской чести требовал уважать мужество врага. А союзнический долг они выполнили: русский крейсер потоплен.
   Однако вскоре командир "Корейца" думал только о том, как бы побыстрее добраться до Находки, и молил всех богов и святых (начиная с Перуна и кончая Николой-угодником), чтобы в воздухе не появились китайские истребители-бомбардировщики - на великодушие "новых чингизидов" Беляков не рассчитывал. И ещё - чтобы дожил до берегового госпиталя тяжело раненый Чебрецов, лежавший без сознания в крошечной командирской каюте.
   ...Японский адмирал допустил ошибку, сблизившись с "Варягом" на убийственно короткую дистанцию в расчёте на красочный спектакль под названием "Капитуляция в море". Японцы помнили, что когда-то в этих водах русские корабли сдавались в плен, но забыли, что одни корабли спускали флаги, а другие дрались до последнего снаряда...
  

* * *

  
   - Князь Алексей - предатель.
   Морской воевода, командующий подводным флотом Камчатского княжества, сделал паузу, словно очищая рот от ядовитой горечи, которой было пропитано слово "предатель". Командиры атомных крейсеров - ударной силы флота - молчали. Одно дело недовольство князем, давно копившееся среди воевод, и совсем другое - высказанное вслух (пусть даже в тесном кругу) открытое обвинение властителя Камчатки в предательстве. Да, Алексей уже несколько лет уклонялся от предложений Константина объединить два их княжества в одно, попутно поставив по стойке "смирно" мелких князей вроде сахалинского или магаданского, хотя интеграция всех княжеств Дальнего Востока в единую державу назрела и перед лицом растущей угрозы со стороны Поднебесной Империи была уже просто необходимой. Однако такие действия "камчатской лисы" не подпадали под категорию "предательство": Алексей обоснованно полагал, что в объединённом княжестве власть достанется хозяину Приморья - Константин была куда более энергичен, и главное - пользовался куда большим авторитетом и среди военачальников, и среди простого люда. Единственным козырем камчатского князя были ядерные ракеты подводных атомоходов, и Алексей пользовался этим козырем, упорно "не замечая" жестов доброй воли со стороны Константина вроде безвозмездного принятия на ремонт АПЛ "Самара" или перегона на Камчатку нескольких дальних противолодочных самолётов "Ту-142" взамен пришедших в негодность древних "Ил-38".
   - Алексей - предатель, - повторил адмирал. - Константин просил его о помощи, но наш князь не соизволил её оказать.
   Командиры боевых кораблей, прибывшие по приказу воеводы, быстро переглянулись - это было уже серьёзнее.
   - Константин мёртв, - продолжал командующий. - Владивосток захвачен ханьцами, Хабаровск окружён, бои идут на подступах к Комсомольску. Самураи уже высадились на Сахалине и готовят десант на Курилы. Очередь дойдёт и до нас - это очевидно.
   - Ну, нас им так легко не взять, - уверено произнёс один из командиров. - На моём "Петропавловске" пятьдесят две термоядерные боеголовки калибром от ста до четырёхсот пятидесяти килотонн: мы "поднебесным" такую Хиросиму с Нагасакой устроим - мало не покажется.
   - Мало иметь оружие, нужно иметь решимость его применить. А вот как раз с этим-то большая проблема... - адмирал тяжело вздохнул. - Я ещё не всё сказал. Князь Алексей на днях тайно встречался с одним японским дипломатом, хотя дипломат из этого самурая такой же, как из меня балерина. Не будет ни Хиросимы, ни Нагасаки - наш князь готов признать себя вассалом Японии, оставаясь при этом властителем Камчатки. А в подтверждение своей верности микадо он намерен передать ему весь наш флот в неповреждённом состоянии. Вот так. Сведения достоверны: у меня есть запись этого разговора. Князь Алексей - предатель.
   - Камень на шею, и в воду, - прогудел плечистый командир "Томска". - Авачинская губа - она широкая, места хватит. Выберем другого князя, и покажем богдыхану с микадой большой и толстый.
   - Не так-то это просто, - с сомнением в голосе произнёс командир "Челябинска". - У Алексея сторонников не меньше, чем противников. Хитёр, ничего не скажешь: как есть лиса. Хотя попробовать можно...
   - Затевать усобицу, когда враг у ворот, - последнее дело, - остудил их адмирал. - Да и поздно уже. С падением Приморья судьба наша решена - Камчатке в одиночку не выжить. Устоять-то мы устоим, оружием нас не возьмёшь, но что дальше? Окраина мы - ни заводов, ни сельского хозяйства толкового. Объединяться надо было с приморцами, вместе мы были бы силой. Алексей крутил хвостом, а я ему верил, старый я дурак, - думал, само рассосётся. Вот и дождался...
   - Так что же теперь, сдавать наши корабли японцам? - сердито засопел командир "Магадана". - Или топиться прямо в бухте, чтобы потом посмотреть, как самураи повесят князя Алексея на первой подходящей березе? Мало в том радости, воевода...
   - Зачем же топиться? - адмирал слегка улыбнулся (впервые за всё время разговора). - Пойдём в море - в дальний поход. Лодки-то наши по военному времени в полной боевой.
   - Куда? - недоумённо спросил командир "Кашалота". - И зачем?
   - На север. Тем же путём, каким не раз приходили сюда, только в обратную сторону. Думаю, князь Александр Холодный примет нас под крыло. А зачем пойдём - затем, что там, за Уралом, - русская земля, и наши корабли очень ей пригодятся. Придёт время, и мы - а не мы, так сыны наши, - сюда вернёмся, и проводим гостей незваных пинком под зад. Вот такое моё слово, капитаны.
   - Накроют нас в Чукотском море, как пескарей в луже, - задумчиво проговорил один из офицеров. - Мелкое оно, это море.
   - Лужа эта сверху ледком подёрнута, - возразил командующий, - пескарей в ней не разглядишь. И некому нас там накрывать - не те времена. А что до риска - на то мы и люди военные. Но топить самим, а тем более сдавать врагу исправные боевые корабли никак нельзя - это преступление воинское. Командир "Варяга" это хорошо знал.
   - Семьи...
   - Что семьи?
   - У многих офицеров здесь семьи, воевода, - командир "Петропавловска" взялся за краешек стола, и адмирал видел, как у него побелели костяшки пальцев. - Что будет с ними? Как бы не отыгрались на них самураи за то, что мы увели у них из-под носа атомные лодки. И как люди пойдут в море, зная, что расстаются с жёнами навсегда, да ещё оставляют их на милость врага?
   Воцарилось тяжёлое молчание.
   - Думал я об этом, - спокойно сказал командующий. - Семьи отправим самолётами в Анадырь - есть такая возможность, летуны из Елизово не откажут. А оттуда через Певек и Тикси - на Мурманск. Долетят: так далеко на север пилоты богдыхана не забираются. Там уже владения сибирских князей, а с ними ссориться ханьцам не с руки. А жён помоложе, тех возьмём на борт, я не возражаю. И мужьям веселее будет, - адмирал снова улыбнулся.
   - Опасное дело... А ну как с боем прорываться придётся?
   - Настоящая жена, - веско возразил воевода, - пойдёт за мужем не только под воду, но и в огонь. И последнее: сомневающихся моряков заменим - у нас половина субмарин на приколе, какая по ветхости, какая разоружёна, какая город греет реакторами. В море пойдут только добровольцы, даже если будет некомплект, - ясен приказ? Всё, товарищи офицеры, дискуссия закончена. Времени у нас в обрез: на всё про всё двадцать четыре часа.
  

* * *

  

0x01 graphic

  
   Из бухты Крашенинникова вышли на прорыв пять атомоходов - это было всё, что осталось от некогда мощной подводной эскадры Камчатской флотилии разнородных сил. Первой из Авачинской губы выскользнула многоцелевая АПЛ "Кашалот" - выскользнула, и тут же погрузилась, ушла на перископную глубину, чутко вслушиваясь акустикой в шумы моря. За ней последовал подводный крейсер "Томск", несущий на борту двадцать четыре крылатые ракеты "гранит". Третьим вышел стратегический ракетоносец "Петропавловск-Камчатский" - ветеран флота, последний "кальмар" русского флота, отслуживший полвека. Многие сомневались, стоит ли "старику" идти в поход - его однотипный собрат "Георгий Победоносец" давно уже использовался как плавучая атомная электростанция, а все прочие их ровесники окончили жизнь под газовыми резаками у разделочных пирсов. Но воевода был непреклонен: ядерные боеголовки "Петропавловска" были слишком грозной силой, чтобы ею пренебрегать. И словно желая доказать всем - и самому себе, - что старый конь борозды не испортит, командующий сам пошёл на "Петропавловске", сделав его флагманом эскадры прорыва. За "Петропавловском" шёл крейсер "Челябинск", а замыкала строй многоцелевая субмарина "Магадан", родная сестра "Кашалота". Не хватало "Самары", взорванной на верфи в Большом Камне, и пришлось оставить крейсер "Иркутск" - корабль был не на ходу, и его должны были затопить на внешнем рейде, предварительно подорвав механизмы. Ещё пять камчатских атомоходов боевой ценности уже не имели, доживая свой век у отстойных причалов, однако морской воевода приказал затопить и их, чтобы не тешить самураев даже символическими трофеями.
   Сутки, оставшиеся до выхода в море, старый моряк провёл без сна - слишком многое надо было успеть сделать. И приходилось держаться настороже: от князя Алексея, узнавшего о "мятеже воевод", можно было ждать любой пакости, начиная от нападения княжеских дружинников на Вилючинск, где жили семьи моряков, и кончая засылкой наёмных убийц к вождям "мятежников". Однако обошлось - морские пехотинцы взяли под надёжную охрану базу флота, а вскоре князю стало не до взбунтовавшихся офицеров. Содержание его беседы с японским агентом стало известно в городе, и перепуганная "камчатская лиса" поспешно стянула к своей резиденции все верные ему части, прячась за спинами солдат и то пытаясь убедить людей, что всё это клевета и злобный навет, то разъясняя, что отдаться под власть микадо - это для камчадалов единственный разумный выход.
   Сам выход в море прошёл гладко, хотя и был тягостным - и для тех, кто уходил, и для тех, кто оставался на берегу. В экипажах лодок появилось немало новых лиц - часть офицеров отказались идти в море (в основном из-за того, что их жёны с детьми побоялись лететь на Чукотку, а потом через всю Сибирь в полную неизвестность). Их не осуждали - не дай бог никому делать жестокий выбор между любовью и честью - их заменили офицерами-добровольцами с "Иркутска" и "консервов". На траверзе бухты Завойко, где базировались сторожевики, подводники смотрели в оба глаза: стало известно, что князь Алексей в полном отчаянии отдал приказ атаковать "бунтовщиков" торпедами на выходе. Приказ этот был заведомо невыполнимым (вероятно, это понимал и сам князь) - из бухты Завойко никто не вышел, и только прожектор передал на флагман эскадры прорыва прощальную светограмму "Доброго пути!".
   В Авачинском заливе лодки погрузились, развернулись под водой и легли на нужный курс. Адмирал оставался в центральном посту "Петропавловска", пока командир корабля не доложил ему, что акустический горизонт чист. И только после этого старый воевода прошёл в свою каюту, лёг и мгновенно уснул, как только щека его коснулась ткани подушки.
   Пять русских атомоходов эскадры прорыва шли в Берингово море.
  

* * *

  
   Противник заявил о себе на следующий день, когда соединение адмирала Родионова оставило позади Командорские острова и, казалось бы, затерялось в океанских просторах. Но морской воевода был острожен и опытен - он постарался обеспечить свою эскадру хотя бы минимальной разведкой.
  

0x01 graphic

  
   Из Петропавловска на Чукотку перелетели два дальних противолодочных самолёта "Ту-142". Анадырьский князь Аким, подумав, не стал обострять отношений с камчадалами и предоставил лётчикам топливо из стратегических запасов, ещё со времён "холодной войны" сберегавшихся в огромном противоатомном хранилище "Портал" неподалёку от аэродрома Угольный. Два самолёта - это ничтожно мало для просторов Берингова моря (тем более что в воздухе постоянно находился только один из них), однако по закону случайности (которых не бывает) патрульный "медведь", описывая над морем широкую дугу с радиусом четыреста миль, обнаружил к северу от Алеутских островов соединение крупных боевых кораблей.
   Через две минуты об этом стало известно адмиралу Родионову: субмарины эскадры прорыва, чередуясь, подвсплывали для обеспечения непрерывной радиосвязи с самолётом-разведчиком. Сообщение было тревожным: "В составе соединения крупный авианосец и четыре корабля типа "ракетный крейсер". Курс - северный, скорость - двадцать пять узлов. Координаты...". А ещё через две минуты "медведь" сообщил "Атакован истребителями", и на этом связь с ним оборвалась.
   "Это не японцы, - лихорадочно прикидывал адмирал, - их авианосцы типа "Хьюга" крупными не назовешь. Значит, это глобы - больше некому. Что им за дело до нас, уже неважно - важно то, что первый выстрел сделан, и сделан не нами. Любое оружие должно быть когда-нибудь использовано, была бы решимость его применить...".
   Звукоподводный сигнал вызвал на связь с "Петропавловском" крейсера "Челябинск" и "Томск". Приказ воеводы был короток и ясен: "Атаковать обнаруженную групповую цель крылатыми ракетами - по двенадцать ракет с каждого крейсера. "Челябинску" использовать спецбоеприпас". Расстояние до эскадры глобов составляло около двухсот пятидесяти миль, и быстроходность неприятельских кораблей не смущала Родионова: "граниты" выйдут на цель через десять-двенадцать минут, и несколько миль, на которые корабли успеют удалиться от точки обнаружения, не имели особого значения для головок самонаведения крылатых ракет.
   Ракеты шли стаей, непрерывно обмениваясь боевой информацией в миллиметровом диапазоне, который невозможно запеленговать. Бесстрастная электроника не имела эмоций: для неё существовало только целеуказание, трансформированное в короткие импульсы в электрических цепях. Ракета-"вожак" летела выше всех остальных, и первой засекла работу вражеских радаров. Полёт смертоносной стаи был откорректирован, активировалась система радиопомех, предназначенная для ослепления неприятельских противоракет. Приоритетная цель определилась - на подлёте включились головки самонаведения. "Граниты" шли на цель с холодной беспощадностью топора, падающего на шею приговорённого...
   Авианосец, прикрытый четырьмя крейсерами УРО, - противник серьёзный. Глобы не собирались изображать из себя мишень для учебных стрельб - они яростно отплёвывались. На перехват крылатых ракет из ячеистых пусковых шахт кораблей эскорта взлетели десятки "стандартов", небо усеяли клочковатые пятна разрывов, и высокие белые всплески то и дело отмечали места, где падали в море горящие обломки сбитых ракет. Но именно для боя с таким противником и проектировался комплекс "Гранит": по расчётам, двадцати четырёх ракет должно было хватить для уничтожения всего авианосного соединения.
   Расчёты проверяются практикой. Атакующая "стая" добилась всего трёх попаданий: по одному в два крейсера прикрытия, один из которых начал тонуть, а другой заполыхал факелом, и одного - в авианосец. Проникающая боеголовка прошила борт и четыре палубы и взорвалась внутри огромного корабля. К чести моряков-глобов, их аварийные партии знали своё дело: им удалось взять под контроль вспыхнувший пожар, заполнив топливопроводы углекислотой и задействовав систему пенотушения, и устранить опасность затопления, ликвидировав течь, возникшую в повреждённых отсеках. Командующий соединением уже решил, что дёшево отделался, и в это время в трёх кабельтовых от его корабля над самой водой взорвалась ракета с "Челябинска", выпустив на волю атомную свирепость двадцати пяти Хиросим...
   Чудовищных размеров столб кипящей воды проглотил стотысячетонный авианосец с жадностью и проворством голодного удава - корабль просто исчез, словно его здесь никогда и не было. И сторонний наблюдатель, если бы он каким-то чудом оказался бы тут и при этом ещё и уцелел, мог бы увидеть, как взбесившаяся вода легко - как пёрышко - тянет вверх ракетный крейсер, захваченный исполинским всплеском.
  
  

0x01 graphic

  

* * *

  
   - Ударное соединение уничтожено! - покрасневшее лицо начальника Тихоокеанского морского командования United Mankind пробил нервный тик. - Авианосец "Рональд Рейган" потоплен, из четырёх кораблей обеспечения уцелел только крейсер "Каупенс", да и тот еле дышит - мачты и трубы сметены, надстройки искорёжены, корпус течёт. Крейсер тонет, и вряд ли нам удастся его спасти: аварийно-спасательные работы затруднены радиоактивным заражением, а погода портится. Мы просто обязаны ответить адекватно - я прошу санкции Совета Сорока на ядерный удар по Петропавловску-Камчатскому.
   - Думаю, Совет Сорока вам откажет, - сказал невзрачный человек в гражданском. По сравнению с адмиралом он выглядел серенькой мышкой, однако бравый милитар сразу сник и стал даже как будто ниже ростом.
   - Но почему, господин куратор? Я не понимаю...
   - Потому, - снисходительно-терпеливо пояснил серенький, - что это бессмысленно. Князь Алексей уже выходил с нами на связь. Группа подводных лодок, уничтожившая ваше соединение, захвачена бунтовщиками, вышедшими из повиновения. Они теперь не более чем пираты, атомные террористы: им глубоко плевать и на своего бывшего князя, и на его город. А кроме того, Камчатка в самом скором времени станет вассалом Японии - не думаю, что микадо испытает бурный восторг при известии об опустошении нами территории, которую он уже считает своей. Ну, а тот факт, что за спиной микадо стоит Поднебесная Империя, вам, полагаю, хорошо известен.
   - Но не можем же мы стерпеть...
   - Можете, - куратор устало провёл ладонью по лицу. - Есть и ещё один нюанс: эти ядерные флибустьеры выбросили радиобуй, который вот уже два часа гонит в прямой эфир их обращение - я удивлён, адмирал, что вы об этом не знаете. А обращение следующее: если нами будет предпринята хотя бы ещё одна попытка остановить их или задержать, в том числе и угрозой ядерного удара по русским городам тихоокеанского побережья, то в ответ они нанесут массированный атомный удар по Северной Америке. В составе этой пиратской эскадры есть вполне боеспособный стратегический ракетоносец с полным боекомплектом - у меня нет оснований не доверять данным нашей разведки, - а о нынешнем состоянии нашей континентальной противоракетной обороны не стоит и говорить. Если бы вам удался внезапный упреждающий удар, тогда другое дело, но теперь, когда русским известно, что мы тоже вмешались в игру...
   - Внезапный удар, - буркнул милитар. - Не те времена. Это раньше у нас были сотни боевых кораблей, рассеянных по всему миру и готовых немедленно проучить кого угодно, а теперь, после Обвала... Нам и это-то соединение удалось сколотить с большим трудом. Но в Беринговом проливе этих подводных террористов смогут перехватить наши субмарины. Есть такая возможность...
   - Нет такой возможности, - непреклонно отрезал куратор. - Мы не можем идти на такой риск. Адмирал Родионов уже доказал, что без колебаний пустит в ход атомное оружие - ему терять нечего. Политики и генералы, планируя превентивный ядерный удар, всегда были вынуждены считаться с возможностью ответного удара по своим городам, и это всякий раз удерживало их от резких движений. А за спиной этой "свободной эскадры" нет городов, за которых надо бояться, и поэтому они спокойно запустят свои ракеты по нашим городам. Это вы понимаете, адмирал? Если они обнаружат наши лодки в Беринговом проливе...
   - Можно обойтись и без лодок, - произнёс милитар, что-то прикидывая в уме. - Есть у нас там кое-что... Правда, это "кое-что" давненько не подновлялось, но всё-таки.
  

* * *

  
   - Никак не могу понять, почему ввязались глобы, - задумчиво произнёс командир "Петропавловска", поглядывая на вахтенных, застывших за дисплеями центрального поста управления: соединение форсировало Берингов пролив с его малыми глубинами и сложным рельефом дна, и обстановка требовала повышенного внимания и сосредоточенности. - За каким хреном им это было надо? В чужом пиру похмелье... Китайцы с японцами нас не преследовали, а эти влезли не в своё дело.
   - Какой флот у ханьцев, и что они могли послать за нами в погоню, одному богу известно, а у микадо военно-морских сил негусто. И японцы наверняка учитывали, что если нас загнать в угол, мы ведь можем громко хлопнуть дверью. Они знают, что такое атомные бомбардировки - испытали на своей шкуре, - а богдыхан вряд ли горит желанием испытать это на собственном опыте. Баба с возу, кобыле легче: "поднебесным" на руку наш уход с Тихоокеанского театра - так оно спокойней. Ханьцам было известно, куда мы идём - об этом в Петропавловске говорили на всех углах, - и они не стали возражать. Теперь понимаешь, почему я настаивал на том, чтобы "Петропавловск" принял участие в прорыве?
   - Так точно.
   - А что касается глобов, - губы адмирала тронула еле заметная усмешка, - то ларчик просто открывается. United Mankind не хочет усиления флота Северного княжества, потому что в Арктике - нефть, а нефть - это...
   Воевода не договорил.
   Корпус ракетоносца содрогнулся от страшного удара. Обшивка лопнула, свет погас, и в центральный пост хлынул бурлящий водяной поток.
   ...Активные мины "Каптор" были выставлены в проливе больше десяти лет назад, когда весь мир сходил с ума. Кому-то из правителей рассыпавшихся Соединённых Штатов пришла в голову мысль, что какой-нибудь свихнувшийся командир атомного подводного ракетоносца (причём не обязательно русского) возомнит себя карающим мессией, уйдёт под арктические льды и начнёт оттуда швыряться ядерными боеголовками, повторяя в мировом масштабе не раз случавшиеся в прошлом расстрелы людей в супермаркетах или на улицах городов. Во избежание такого сценария пролив был заминирован - "капторы" зарылись в илистый грунт в ожидании своего часа. За прошедшие годы большинство мин вышли из строя, однако некоторые из них сохранили работоспособность и ждали сигнала "Проснись и убей!".
   Сигнал пришёл, когда камчатская эскадра проходила пролив. Кильватерный строй надводных кораблей может быть идеальным - командиры на мостиках видят друг друга, - а подводный кильватер неминуемо превратится в ломаную линию. И эта ломаная линия одной из своих точек перегиба, в которой находился атомный подводный крейсер стратегического назначения "Петропавловск-Камчатский" (имевший к тому же значительно большую шумность по сравнению с шедшими впереди него "Кашалотом" и "Томском") зацепила зону чувствительности спящей мины. Услышав шум винтов, "каптор" послал короткий импульс, уточняя характер цели, и выдал команду "пуск". Малогабаритная противолодочная торпеда Мк.46 выскользнула из контейнера, словно мурена из щели кораллового рифа, и пошла на цель, управляемая системой самонаведения.
   На борту ракетоносца-ветерана до последней минуты никто ничего не знал...
  

* * *

  
   Эскадра шла на запад подо льдами Чукотского моря.
   Субмарины United Mankind, крейсировавшие у берегов Аляски, её не преследовали. Глобы не знали, какая лодка погибла: вероятность того, что подорвался и затонул именно стратегический ракетоносец, равнялась всего лишь двадцати процентам, и такая степень риска Советом Сорока была признана неприемлемой.
  
  
   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. КИНЖАЛЫ ЮГА
  
   203... год
  
   Прозрачное голубое небо было густо замарано дымной копотью: позади, у Непрядвы, горели разбитые дома села Монастырщино, перепаханного реактивными снарядами. А перед казачьими окопами, добавляя гари, дотлевали четыре подбитые "колесницы" башибузуков - вернее, пять: пятая машина въехала в глубокую воронку и уткнулась мордой в землю так, что из ямы торчал только её бронированный зад, облизанный огнём.
   - Хорошее ружьецо, - Прохор Зыков похлопал по трубе "корнета". Ракетомёт упёрся всеми тремя ногами в землю, выставив над бруствером шестидюймовое хищное рыло, как будто высматривая, кого бы ещё приласкать тандемной кумулятивной боеголовкой. - Горят как миленькие - с лазерным прицелом и косоглазый не промахнётся.
   - Проверь, сколько осталось зарядов, - нарочито сурово отозвался Григорий. - Они на этом не успокоятся: снова полезут.
   Молодому казаку очень хотелось поддержать разговор - как-никак, атака отбита, и результат налицо: вон он, дымит-коптит, - но Шелихов взял себя в руки. Он командир - ему не к лицу по-мальчишески восторгаться зрелищем подбитых вражеских танков. И бой ещё не кончен, и завершится ли он победой - это ещё бабушка надвое сказала.
   - Есть! - Зыков мотнул головой и сплюнул густой чёрной слюной: земля, поднятая взрывами, набивалась в ноздри и гортань.
   Григорий поднёс к глазам бинокль и ещё раз обвёл окулярами поле боя, внимательно всматриваясь в каждый бугорок: абреки умеют стелиться змеями, сливаясь с зеленью травы, - не заметишь, как они подберутся вплотную и прыгнут, сжимая в зубах кинжалы. Абреки...
   В памяти Григория всплыли картины детства, намертво врезавшиеся в сознание. Дым сожженных хат, окровавленные тела на истоптанной земле, стреляные гильзы и рыдающая соседская девчонка и изодранных лохмотьях, оставшихся от платьица. Её изнасиловали трое, но перерезать горло не успели: появились мстители, и скошенные очередями абреки так и остались лежать, причём один из них рухнул прямо на девчонку, прижав её к земле грузным простреленным телом, - бедняжке пришлось выползать из-под его туши, и она вылезла, по уши перемазанная кровью, хлеставшей из ран насильника... Казаки с автоматами, суровое лицо атамана и предводитель абреков, которого посадили на кол, где он долго и мучительно умирал, харкая кровью... У сверстников Гришки Шелихова не было детства - слишком рано увидели они злую смерть во всём её отвратном обличии. И потому, наверно, ни секунды не колебался Григорий, когда узнал, что есть возможность попасть на обучение в московское воинское училище - среди привилегий, дарованных московским князем донским казакам в обмен на оборону южных рубежей княжества от разномастных врагов, была и такая.
   А этим летом двадцатилетний Шелихов приехал в отпуск в родные края. Учиться ему осталось всего год, и он уже чувствовал себя почти офицером, чему немало способствовали восхищённые взгляды станичных красавиц. Однако Григорий, хоть и льстило ему такое внимание, не замечал ни одну из них: для него свет клином сошёлся на черноглазой Анюте, дочери ведуньи Ольги, вернувшейся в донскую станицу откуда-то с севера. Мать Ольги тоже слыла колдуньей, и Прохор Зыков полушутя-полусерьёзно предостерегал друга: "Ох, Гриша, не вяжись ты с этим ведьмовским родом - сам не рад будешь. У них мужики долго не живут: дед Пётр давно пропал, а Анюткиного отца и вовсе никто не видел - известно только, что нет его среди живых". На эти увещевания Григорий только улыбался: он уже видел в мечтах, как они с Анютой среди пахучих степных трав будут встречать над Доном утреннюю зарю, и не одну...
   Но всё изменилось в одночасье. Не успел Григорий оглядеться и сорвать с губ Анюты пару первых страстных поцелуев, как на станицу упала чёрная тень беды: на русские земли, раздробленные на множество мелких княжеств (зачастую люто враждовавших между собой) вешним половодьем из южных пределов хлынула Орда. "Всякий разный народ там собрался, - говорил на сходе станичный атаман, нервно теребя рукоять шашки, - и "новые бедуины", и абреки с гор, старые наши знакомцы, и аутсайдеры недорезанные, и наёмники со всего света. Одно слово - башибузуки". Что означает это слово, Шелихов знал: в училище курсантам давали базовые знания языков потенциального противника. В вольном переводе с турецкого "башибузук" означало "больной на всю голову", что как нельзя лучше соответствовало "моральному облику" человеческого отребья, составлявшего южную Орду. И поэтому, когда атаман стал выкликать добровольцев (всем уходить было нельзя, чтобы не оставлять станицу без защиты), он шагнул вперёд одним из первых. "Ты княжий человек, - сказал ему атаман, испытующе глядя на парня, - а ну как тебя князь в Москву призовёт, что тогда?". "Я казак, - ответил Григорий, - и присягу давал служить князю на рубежах. Москва далеко, а враг - вот он, рядом. Я без пяти минут офицер, и буду полезен здесь - я могу командовать батареей ПТУРСов". Атаман молча кивнул, а Григорий, поворачиваясь, поймал горячечный взгляд Анюты: она тоже была тут, в толпе женщин, стоявших чуть поодаль. "Иди, воин, - говорили глаза девушки, - я тебя подожду".
   - В наличии шесть снарядов, - доложил Зыков, и, не удержавшись, спросил негромко: - А что дальше будет, командир?
   Шелихов хотел было одёрнуть его, но передумал. Прохор в принципе не нарушал субординацию, и они с Григорием росли вместе: вместе голодали, вместе рыбачили на Дону, вместе переживали за своих отцов, отбивавших очередной набег абреков. Зыкову явно было не по себе, и Григорий хорошо его понимал: для него самого это был первый настоящий бой, а не перестрелка в плавнях с шайкой одичавших аутсайдеров - нет-нет, да и пробегал по спине молодого командира липкий холодок страха, для которого были у него все основания.
   Шелихов догадывался, почему так получилось, что многотысячная моторизованная Орда сумел вторгнуться так далеко в пределы Московского княжества - от места слияния Дона и Непрядвы до Тулы по прямой всего километров восемьдесят. Южнее ордынцы не встречали серьёзного сопротивления (а где встречали, то обходили огрызавшиеся огнём узлы сопротивления) - у мелких князей не было сил, чтобы встретить южан как должно. У князя Василия силы были - по военной мощи на Руси с ним мог потягаться разве что "нефтяной владыка", сибирский князь Михаил. Московский властитель имел и танки, и реактивные системы "Смерч", и ракеты, и стратегические бомбардировщики, и атомное оружие, и тех, кто умел со всем этим обращаться. Но ему пришлось выдвинуть на запад сильное войско - битый на Чудском озере курфюрст Генрих Железнобокий сохранил свою армейскую группу "Зюйд", которая опасно нависала и над Украиной, и над Полесским уделом, и над границами Московского княжества. А главное - замятня, сотрясавшая его княжество сверху донизу.
   Василий Тёмный (которого всё чаще называли в разговорах "Василием Грозным") вознамерился искоренить крамолу, причём для этой хирургической операции он применял не скальпель, а топор, и саму операцию проводил без наркоза. Беспощадное прореживание элиты обеспокоило воевод: они чувствовали себя в безопасности только за бронированными спинами своих воинов и не спешили выполнять приказы князя, которые могли существенно сократить число активных штыков, имевшихся в их распоряжении. Только поэтому бедуины смогли зайти так далеко: любая воинская сила, назначенная отразить нашествие, должна быть организована, иначе она ровным счётом ничего не стоит. Однако здесь, в верховьях Дона, отступлению пришёл конец: части московского войска, усиленные ополченцами и отрядами казаков, встали намертво, а за их спинами - Григорий это чувствовал - копилось что-то, назревало и должно было вот-вот разрядиться огненным смерчем. Атомного удара по ордынцам Шелихов не ожидал - какой князь станет подвергать радиоактивному заражению свою же землю, - но курсант воинского училища знал, что у Василия хватает и неядерных сил и средств. Наверняка знали об этом и разбойники-башибузуки: их рейд носил не только грабительский, но и разведывательный характер - кто-то очень убедительно попросил эмира Абдуллу прощупать московитов как можно глубже. И только страх перед этим "кем-то" мешал эмиру, споткнувшемуся о Непрядву, немедленно развернуть свои "колесницы" и убраться подобру-поздорову, пока ему не поджарили зад.
   - Увидим, Прохор, - ответил он. - Думаю, будет ещё одна атака, а там...
   Григорий догадывался, что иррегулярным формированиям - казакам и ополченцам - замыслом московских воевод и самого князя Василия отводится роль приманки. Ордынцы должны были завязнуть в их уплотнившейся обороне всеми четырьмя копытами, ослабнуть и стать лёгкой добычей для броненосных полков, наверняка уже разворачивавшихся для удара. Однако Шелихов не стал высказывать вслух свои стратегические соображения: он уже почувствовал на себе, что одно дело - прикидывать на компьютерной карте расстановку сил и ожидаемые потери, и совсем другое дело - ощущать себя жертвенной пешкой в гамбите, который оборачивается реальной кровью и реальными смертями. Зыкову и так несладко (хоть он и держится молодцом), так зачем же усугублять? Даст бог, обойдётся, а покамест надо делать то, зачем они с Прохором и другими станичниками пришли сюда, на это славное древнее поле, хранящее память веков: сражаться.
   Поле, поросшее сочной зелёной травой, тянулось во все стороны насколько достигал глаз. Кое-где видны были кустарники и малые рощицы, и картина была бы идиллической, если бы не выжженные проплешины, исполосовавшие землю тут и там, не воронки и не мёртвые туши "колесниц", сожженных снарядами "корнетов" шелиховской батареи. И чётко прорисовывался на фоне неба строгий силуэт многоярусной чёрной башни, возвышавшейся над Красным холмом на добрых тридцать метров и увенчанной золотой луковкой с крестом.
   - Видишь? - спросил Григорий Прохора, примостившего рядом.
   - Чего? - отозвался тот, внимая изо рта травинку, которую он сосредоточенно грыз.
   - Памятник - колонна Дмитрию Донскому. Семьсот пятьдесят лет назад здесь "бысть сеча зла и велика, и паде татарьское тело на христьанском, а христьанское тело на татарьском, и смесися кровь татарскаа с христианьскою, всюду бо множество мертвых лежаху...". Поставили её в день четыреста семидесятой годовщины Куликовской битвы. В сорок втором тут шли жестокие бои, а колонна эта осталась цела-невредима - ни один снаряд её не задел. Говорили даже, что во время обстрелов она ходила по полю, избегая прямых попаданий. И сейчас - видишь? - стоит как ни в чём не бывало, хотя взрывчатого железа над этим полем сегодня просвистело немало.
   - Магия, - глубокомысленно изрёк Прохор. - Хорошо бы и нам с тобой неуязвимыми стать, только это вряд ли. Ещё одна атака - и сомнут нас башибузуки, как пить дать сомнут.
   - Не паникуй! - сердито оборвал его Шелихов.
   - Да я не паникую, командир. Я, эта, трезво оцениваю обстановку.
   - Трезво оценивать будешь, когда мы с тобой вернёмся домой и выпьем за победу. А сейчас...
   Над их головами с рёвом пронесся тяжёлый снаряд и разорвался среди горящих домов Монастырщины, разметав широкий веер обломков. Второй снаряд упал в Непрядву, подняв столб воды, перемешанной с илом.
   - Началось... - пробормотал Зыков.
   На зелёную скатерть поля словно бросил кто-то щедрую горсть пятнистых кубиков - это шли ордынские танки. Григорий различал блинообразные башни "колесниц" и угловатые башни "абрамсов", видел он и "Т-72" старых модификаций, одетые в чешую динамической защиты. Танков было много, а за ними мельтешили мелкими мурашами согнутые фигурки башибузуков. Судя по соотношению сил, казакам оставалось только геройски погибнуть под гусеницами - отступать было поздно. Понял это и Прохор: лицо его заострилось, и даже под слоем пыли проступила на нём синеватая бледность.
   - К бою! - выкрикнул Шелихов в коммуникатор, хотя от всей его батареи уцелели только две пусковые установки.
   Ракетомёт был уже заряжен - Зыков знал своё дело. Второй номер расчёта был убит ещё в начале боя, и Шелихов сам припал к прицелу, присев на одно колено, - в электронике Прохор дока, но сейчас это не имело решающего значения. Подкручивая маховичок наводки и не обращая внимания на близкие разрывы, Григорий поймал один из танков в перекрестье и нажал на спуск. Ему не надо было подпускать противника поближе - "корнет" поражает цель на расстоянии свыше пяти километров.
   Ракета, виляя над пологими холмами, скользила по лазерному лучу как бусинка по нитке. Попадание обозначилось мгновенной яркой вспышкой, но для Григория это краткое мгновение странным образом растянулось. Он видел, как остроконечная головка снаряда касается танка, как предварительный взрыв размётывает "табакерки" активной защиты, как срабатывает основной заряд, как струя раскалённой плазмы прожигает обнажённую броню, очищенную от защитной скорлупы, и как в тесном чреве боевой машины размазываются по её внутренностям внутренности сидевших в ней людей. А потом перед ним встала чёрная стена земли, перемешанной с дымом и огнём, - танки били с ходу, засыпая линию обороны стодвадцатимиллиметровыми снарядами.
   Григорий ослеп и оглох. Из дымной темноты проступило лицо Зыкова; он что-то говорил, беззвучно шевеля губами. Превозмогая ватную слабость во всём теле, Шелихов привстал, держась дрожащей рукой за треногу ракетомёта, и посмотрел вперёд - туда, откуда шли на них танки бедуинов.
   По всему полю вздувались огненные шары. Пылающие полусферы появлялись тут и там, они накрывали танки; из огненных пузырей летели во все стороны лохмотья непонятно чего - то ли вывороченной земли, то ли разорванного железа. Зрелище это сопровождалось впечатляющим грохотом, но Григорий его не слышал - ему казалось, что в обоих ушах у него забиты плотные пробки.
   "Что это такое? - заторможено размышлял он, глядя, как гигантские огненные капли-пузыри объёмных взрывов смывают серые коробочки боевых машин и муравьиную россыпь пехотных цепей. - Чем это их так? Двенадцатидюймовой РСЗО или этими, как его, "папами всех бомб"*? Вот это да... И как вовремя - ещё бы пять минут, и...".
   ________________________________________________________________________________
   * "Папа всех бомб" - российская авиационная вакуумная бомба повышенной мощности. По силе взрыва в тротиловом эквиваленте в четыре раза превышает американскую бомбу МОАВ (на военном сленге "Mother Of All Bombs" - "мать всех бомб"). Радиус поражения - 300 м.
  

0x01 graphic

  
   Слух возвращался. До Григория донёсся слитный гул мощных моторов, а затем под ногами ощутимо задрожала земля. Из-за дальних перелесков - и слева, и справа, - катилась танковая лавина: это были хорошо знакомые Шелихову "Т-90" гвардейской дивизии.
   - Засадный полк... - пробормотал Григорий, мимолётно удивившись словосочетанию, всплывшему откуда-то из глубин памяти.
   - Что? - перепросил Зыков. - Это победа, Гриша, победа!
   - Победа, Прохор. Будем жить...*
   ________________________________________________________________________________
   * О дальнейшей судьбе Григория Шелихова (десять лет спустя) - в рассказе Последний казак
  
   ...Остатки разгромленного воинства Абдул-эмира, добивая ордынцев с воздуха и с земли, гнали пятьдесят километров - до реки Красивая Меча, в которой завязли последние танки башибузуков. Пленных не брали - князь Василий довёл до сведения воевод, что рабов его княжестве и так хватает.
  

* * *

  
   - Я принёс дурные вести, великий халиф, да не оскорбят слух твой мои стенания, - Абдул-эмир согнулся в низком поклоне. - Войско разгромлено, спастись от смерти удалось немногим. Но мы шли, и сражались до конца, выполняя волю твою, о светоч веры!
   Халиф молчал, поглаживая чёрную бороду, и молчание его действовало Абдулле на нервы.
   - И это ещё не всё, - продолжал он, ощущая, что под его ногами вот-вот разверзнется пропасть. - Князь Василий сбросил на наши горы атомную бомбу. Это был гнев аллаха, о великий халиф! Рушились скалы, таяли ледники, и мутные потоки смывали наши аулы. И главы самых воинственных тейпов сказали, что дальше воевать не будут - московский князь пообещал, что ответом на следующий набег будут две бомбы, а на второй - четыре. Прости меня, опора правоверных, я не виноват...
   - Ты не виноват, - владыка Нового Халифата оставил в покое бороду и снизошёл до ответа, - ты честно бился с неверными. Ты потерпел поражение, ты потерял четыре тысячи моих воинов и сто тридцать боевых машин, но в этом я тебя не виню - твоя сила встретила большую силу. Старейшины гор хотят вложить кинжалы в ножны и мирно пасти овец - это их выбор, хотя ты мог бы найти слова, чтобы их убедить. Это я тебе прощаю. Но ты принёс мне злую весть о разгроме, - в глазах великого халифа зажглись зловещие огоньки, - и о том, что племена Кавказа отринули войну за веру, и этого я тебе простить не могу. Тебя сварят живьём в кипящем масле, эмир.
   Абдулла стремительно побледнел и открыл рот, но не успел ничего сказать - дюжие стражники сноровисто заломили ему руки и выволокли обречённого за дверь.
   - Что скажет мой мудрый визирь? - халиф проводил равнодушным взглядом жертву своего гнева и повернулся к тучному сановнику, почтительно замершему подле него.
   - Он виновен, и он должен быть наказан - да свершиться справедливость. Невелика потеря, о светоч веры. Место Абдуллы займёт Махмуд, он давно лелеет эту мечту. Какая нам разница? А горцы не будут сидеть в своих аулах - они вели разбойничью жизнь веками, и не мыслят себе иной жизни. Однако с ядерным оружием князя Василия придётся считаться, - вкрадчиво (дабы не разгневать повелителя всех правоверных) добавил визирь. - Мы сможем померяться силами с Русью только тогда, когда у нас будет такой же меч...
   ... - который мои кузнецы уже куют, - благодушно заметил халиф.
   - А пока - пока у нас есть чем заняться, обратив взоры не на север, а на восток.
   - Индия...
   - ...и Средняя Азия, о великий. У тамошних ханов и беков нет ядерных бомб - Азия ляжет под копыта твоего коня. Войди туда, пока тебя не опередил богдыхан. И не забывай о United Mankind - глобы быстро набирают свою прежнюю силу.
   - О глобах я никогда не забуду, - мрачно произнёс владыка Халифата. - От них все беды...
   - И есть ещё Европа, часть которой склоняется к нашей вере. А на северных границах война будет тлеть. Горцы не усидят в своих саклях - у них слишком горячая кровь. А если московский князь водородными боеголовками сравняет Кавказ со степями Прикаспия, - что ж, на всё воля аллаха. Воинов, погибших за веру, ждут ласки райских гурий, - подытожил визирь, добавив мысленно: "Хотя лично я предпочитаю ласки гурий земных...".
  

* * *

  
   - Что привело тебя ко мне, святой отец?
   Василий постарался придать своему голосу оттенок дружелюбия, однако вопрос всё равно прозвучал резковато - князь не любил священнослужителей, и не скрывал своей к ним неприязни.
   - Я хочу смягчить твоё сердце, - кротко ответствовал патриарх. Лицо его при этом было печальным, и князь не мог понять, какова же природа этой скорби - в самом ли деле болеет отец Кирилл болью и муками людей русских, в который уже раз за долгую свою историю ввергнутых в неустройство времени перемен, или же на лице его привычная маска, приросшая так, что сделалась она второй кожей патриарха. "Привычка - вторая натура, - с раздражением подумал Василий, вглядываясь в костистое лицо Кирилла и не находя на нём ни малейших признаков фальши. - Если долго и очень убедительно лгать, то в конце концов сам начнёшь верить в то, о чём говоришь. Хотя, быть может, я не прав: Кирилл отличается от "партаппаратчиков Всевышнего", озабоченных не величием духа, а ублажением бренной плоти и набиванием мошны. Жернова постобвала стёрли всю эту братию в порошок - я и сам, грешен, приложил к этому руку. А патриарх московский чем-то напоминает христиан-первомучеников - в наше время священнику куда легче заработать терновый венец, нежели сытную трапезу, хмельное питьё и мягкую постель с распутной дебелой девицей. Смягчить, говоришь, сердце, да?".
   - И какое же из моих деяний жестокосердных так встревожило тебя, отче, - в голосе князя отчётливо прозвучала ирония, - что ты пожелал встретиться со мной наедине, без посторонних глаз? Говори прямо - мы здесь одни. Я отключил камеры слежения - думаю, ты не замышляешь воткнуть мне в спину отравленную иглу.
   - Жестокостям твоим несть числа, - недрогнувшим голосом произнёс патриарх, не обращая внимания на тон князя и на его оскорбительный намёк. - Зачем ты бомбил Кавказ? В атомном огне сгорели тысячи женщин и детей!
   - По моему приказу стратегический бомбардировщик "Ту-160" нанёс удар крылатой ракетой с термоядерной боеголовкой мощностью двести килотонн по Кавказскому хребту, - князь невозмутимо кивнул, - но удар был не прицельным. Эта была только демонстрация силы, святой отец, - необходимая демонстрация. А случайные жертвы...
   - Женщины и дети...
   - А сколько женщин и детей погибло в наших землях в результате разбойных набегов за последние десять лет? - глаза Василия гневно сверкнули. - Их ты считал, отче? Не время радеть обо всём человечестве - моя забота прежде всего о людях моего княжества, о жёнах и детях земли русской! И не надо жалобить меня притчей о цене одной слезинки ребёнка - я сделал то, что должно было сделать. Зато теперь халиф угомонился, и абреки тоже притихли, пусть даже на время. Я князь, святой отец: богу - богово, кесарю - кесарево.
   - Пусть так, - Кирилл чуть наклонил голову, и князь не видел выражения его глаз. - Не мне судить - ты за всё ответишь перед судом Господа нашего. Война - дело воинское, но что творишь ты в пределах своего княжества? Зачем бессудно и беззаконно опричники твои карают смертью лютой сотни и тысячи людей, среди которых множество безвинных!
   - А, вот оно что... - Василий усмехнулся волчьей усмешкой. - Кровь жертв тирана вопиет об отмщении? А я не знаю другого способа очистить земли мои от скверны. За годы, прошедшие после воцарения у нас Золотого Тельца, люди потеряли совесть - что ж, пускай теперь ими правит страх. А потом, быть может, по прошествии времени... Телец мёртв - его убил один питерский чернокнижник, имя которого тебе ведомо, - и люди изменятся.
   - Этого чернокнижника стоило сжечь на костре. Он не избегнул кары - сатанинское пламя его настигло, но злое семя, которое он бросил в мир...
   - Я не хочу, и не буду спорить с тобой на философские темы, отец Кирилл. Но факт остаётся фактом: мир изменился, хотим мы этого или нет. И сейчас от нас - и от тебя, и от меня, - зависит, каким он будет. Телец-то пытается воскреснуть...
   Василий Тёмный вдруг вспомнил старый фантастический фильм, который он видел ещё в детстве. В этом фильме металлический робот-убийца, замороженный в жидком азоте, рассыпается в мелкое крошево, а потом восстаёт из расплавленной лужи ожившей статуей и продолжает своё дело. Так и United Mankind, подумалось князю, - она восстанавливается, и уничтожить этого монстра можно разве что сбросив его в жерло действующего вулкана...
   - На страхе и на крови не выстроишь будущего, княже, - тихо произнёс патриарх. - Было уже такое, и чем оно кончилось? Нельзя так, князь Василий. Смири свой гнев, хватит крови. Дай нам, пастырям духовным, взрастить новое поколение в доброте и милосердии.
   - Эра милосердия ещё не наступила, отче. Весь мир щетинится оружием, с севера на юг и с востока на запад. Наше время - время воинов. А вы - восстанавливайте монастыри, храните в них свет знаний, в этом я обещаю вам помощь и поддержку. Несите людям доброе слово, но не пытайтесь силком загнать их в тенёта вашей веры, патриарх.
   - Что ты имеешь против веры Христовой? - медленно проговорил Кирилл. - На вере этой стояло всё величие России!
   - А где оно ныне, это величие? Поднебесная Империя сохранила единство державы, Новый Халифат объединил десяток стран, и даже Европа собирается в единое целое - мечом. А мы разбежались по углам и точим друг на друга ножи! Вера... Ты спросил, чем она мне не нравится? Отвечу - тем, что люди в ней зовутся "рабами божьими". Рабами, понимаешь? Ты сказал, что на крови не выстроишь прочного будущего - фундамент зыбкий, - а я скажу тебе, что рабы не выстроят ничего путного даже на самом хорошем фундаменте. Державе нужны строители - и воины, - а рабы ей как-то без надобности.
   - Ты сказал "державе"?
   - Державе. Русь или объединится, или погибнет - третьего не дано. И единственное, что я могу тебе обещать, - я постараюсь, чтобы при этом объединении пролилось как можно меньше русской крови. Ты не зря пришёл, святой отец, - твои слова не пропали даром.
  

* * *

  
   Оставшись один, Василий Тёмный, московский князь, подошёл к высокому окну и долго смотрел в темноту, упавшую на огромный город. Над Москвой не было зарева огней - эти времена ушли безвозвратно. В густой тьме лишь изредка мелькал редкий огонёк, да на фоне её проступали чуть подсвеченные изнутри зубцы кремлёвской стены, на которой бдела неусыпная княжья стража. И тьма эта распростёрлась на всю планету - даже туда, где вечное вращение земного шара подставляло её поверхность солнечным лучам.
   На западе тьма окутывала земли Полесского княжества с его сторожевыми заставами на заминированных лесных дорогах, и разорённые тевтонским нашествием земли польские, и немецкие пределы, стиснутые латной рукавицей Генриха Железнобокого, - под покровом этой тьмы его чернокнижники уже собирали ядерные боеголовки, которых с нетерпением ждал властитель Объединённых Земель. Беспросветная тьма катилась дальше, до Франции с её кровавой гражданской войной, приправленной непримиримой религиозной рознью и расовым противостоянием; до Италии, берега которой обкусывали ливийские и тунисские пираты; до Испании, терзаемой набегами марроканцев; до притихшей Британии, с опаской глядевшей в эту тьму. Тьма царила над всей Европой, от простреленных скал Черногории и Греции, где матери как встарь пугали детей злыми янычарами с ятаганами, до Скандинавии, вспомнившей времена викингов, и от опустевших золотых пляжей Болгарии и Румынии до Низовых Земель, омытых Северным морем.
   На юге под пологом этой тьмы бурлило и закипало горькое варево: Новый Халифат всё уверенней ощущал себя силой, имеющей право владеть и повелевать. Он посылал на все четыре стороны света военные отряды, а по их следам возвращались обратно невольничьи караваны: халифу нужно было много рабочих рук и много женщин для своих верных воинов, готовых умирать по его повелению, - женщин, чтобы рожать новых воинов взамен павших в завоевательных походах. Людей у халифа хватало в избытке, а боевую технику он получал из-за океана, щедро расплачиваясь за неё нефтью, сочившейся из-под песков пустыни.
   На востоке стояли во тьме тумены богдыхана, уже изведавшие вкус первых побед, узнавшие запах крови побеждённых и ласки пленённых наложниц. Они замерли на границах Сибирского княжества, остановленные баллистическими ракетами, дремлющими в пусковых шахтах, но были готовы вторгнуться в его пределы по первому слову владыки Поднебесной Империи, и никто не знал, когда это слово будет произнесено.
   А на севере бились о скалы волны холодного океана, и скользили во тьме драккары викингов, чёрными воронами кружившие над вожделенной добычей, сокрытой на его дне. Приполюсная нефть притягивала взоры неофеодальных властителей всех мастей и калибров - уверен был князь московский, что за эту холодную чёрную кровь земли скоро прольются потоки горячей алой крови: людской крови.
   И Кощеем Бессмертным вставала за дальними океанами - хоть на запад иди, хоть на восток, - сверхкорпорация United Mankind, умывшаяся мёртвой водой шальных перестрелок в стиле Дикого Запада позапрошлого века, сопровождавших Обвал и отделение независимых Аляски, Техаса и Калифорнии, и жадно пившая ныне живую воду новой валютной системы, чтобы заново отрастить потерянные свои конечности и вернуть себе на веки вечные власть над изменившимся миром - вернуть старым проверенным способом.
   В русских землях спали по деревенским избам, хатам и убогим городским квартирам чипизированные смерды, желавшие окончания великой смуты, - они хотели спокойно жить, любить и растить детей, не вздрагивая при стуке в дверь, не боясь выходить на улицу и не всматриваясь тревожно в дым на горизонте, гадая, что это за очередная напасть. Они верили своему князю - пока ещё верили, - но терпение людское небезгранично, и мог придти такой час, когда покажется простому люду: да пусть лучше будет кто угодно, хоть чёрт с дьяволом, но только не опостылевший властитель, так и не сумевший ничего сделать, чтобы избыть маяту лихолетья.
   Люди нисколько не изменились, думал князь Василий. Не стало законов, и вылезло наружу дикое нутро, скрытое до поры до времени. Цивилизация оказалась сладким сном, и пробуждение было жестоким. "Варварство - это естественное состояние человечества" (так, кажется, считал Роберт Говард, воспевавший силу меча?). Я правлю жёсткой рукой, и меня уважают и боятся. А что делать? "Только проливая время от времени кровь, можно удержать гордых кукуанов в повиновении" (как ни странно, но курсант военного училища Василий Темницкий любил читать - это было давно, - и Райдер Хаггард был одним из любимых его писателей). Русь надо объединять, но объединять её силой означает войну, и войну жестокую - многие князья спят и видят себя на царском троне. Значит, будем вести переговоры, будем искать компромисс - например, что-то вроде федерации независимых княжеств. Хотя это уже было, и результат плачевен... Но всё равно: надо собирать съезд князей, и начинать надо с князя Михаила Сибирского - тюменский владыка могущественен и норовом крут. Слово за дипломатией - не посылать же мне в Сибирь нового Ермака Тимофеевича с ядерной бомбой наперевес.
   Усмехнувшись этой последней своей мысли, князь отошёл от окна и сел за рабочий стол. Ему нужно было многое ещё обдумать, чтобы иметь для князей готовые предложения, и он привык работать по ночам.
  

* * *

  
   Высотное здание правительства Свердловской области в Екатеринбурге, именуемое в просторечии "Белым домом", со всех сторон окружали танки и бронемашины, а в небе над ним, рокоча, патрулировали боевые вертолёты, покачивая оружейными подвесками. И это был только внутренний слой охраны: по всей Сибири и европейской части бывшей России замерли на боевых постах расчёты зенитно-ракетных комплексов, не отрывавшие глаз от радарных экранов, и пилоты истребителей-перехватчиков дежурили в кабинах своих машин, готовых к вылету. Такая предосторожность была совсем нелишней: на съезд собрались все самые влиятельные русские князья - какой соблазн для того же богдыхана обезглавить Русь одним-единственным ядерным ударом. Конечно, время и место съезда держалось в секрете, однако на этот счёт ни у кого из князей-бояр не было ни малейших иллюзий - шило в мешке не утаишь, особенно шило такого размера.
   Кое-кто из удельных властителей на съезд не прибыл, кое-кто предпочёл виртуальное присутствие реальному, но все самые могущественные князья были здесь вместе со своими ближними вассалами - необходимость скорейшей интеграции отчётливо понимал не только Василий Тёмный. Были здесь северный князь Александр Холодный ("хозяин морей", как его называли), располагавший мощным атомным флотом, усиленным камчатскими субмаринами и пребывавшим в полной готовности, и молодой питерский князь Владимир Владиславович, занявший место отца, погибшего на Чудском озере. Эти двое держались на особицу, а все прочие "военные вожди", числом до двухсот, группировались вокруг двух центров силы, коими являлись московский и сибирский князья. Михаила Могучего поддерживали омский, новосибирский, алтайский и прочие князья необъятной Сибири, а Василий Тёмный привёл под свою руку нижегородского, ярославского, волжского и других князей-"европейцев". Уральский хребет служил своеобразным водоразделом между Сибирью и Московией, и никому из князей, по большому счёту, не хотелось, чтобы он стал "горячей границей". Необходимость тесного союза (а ещё лучше - объединения) была очевидной: закавыка было только в том, под чьей рукой состоится это объединение: кто и чем должен поступиться ради общего блага.
   Взвешенную и рассудительную речь Василия Тёмного слушали внимательно, кивали головами, но ухмылка на широком лице "хозяина нефти" говорила сама за себя: мол, всё так, всё верно, но кто же всё-таки будет править объединённой Русью - я или ты? И Михаил, дослушав до конца князя Василия, встал и заявил без обиняков:
   - Объединяться нужно, спору нет, - врагов у нас хватает с лихвой, а сказочку про прутья веника все мы знаем. И судьба Приморского и Камчатского княжеств ведома всем - урок наглядный. Вопрос один: кто из нас станет царём русским. Давайте не будет ходить вокруг да около: реальных кандидатов на трон государя всея Руси только двое - я да вот он, Василий-князь, властитель московский.
   - А меня ты, значит, в счёт не берёшь? - холодно уточнил Александр.
   - Флот у тебя сильный, спору нет, и оружие атомное тоже имеется. Но, - Михаил пренебрежительно махнул рукой, - не равен ты по силе ни мне, ни ему, - он кивнул на князя Василия, с интересом слушавшего их. - Без наших заводов и научных лабораторий весь твой флот лет через пять встанет на прикол, а потом и вовсе заржавеет. И даже вдвоём с князем питерским вам не сравнятся ни со мной, ни с Москвой - сам посчитай да прикинь.
   Лицо Владимира гневно вспыхнуло, но он, обменявшись с Александром взглядами, промолчал.
   - Я предлагаю так, - продолжал Михаил, не обращая внимания на молодого князя. - Выкликать будем: кто из нас двоих больше голосов соберёт, тому и быть царём.
   Среди вассальных князей поднялся одобрительный ропот.
   - Решил поиграть в демократию, Михаил-князь? - с иронией произнёс Василий. - Может, давай тогда предвыборную кампанию устроим на всю Русь великую, да чёрный пиар запустим, да ещё компромат друг на друга добудем - покажем народу видеозапись, где ты или я тешимся в бане со срамными девками, то-то смерды порадуются. А если будем считать только голоса наших с тобой вассалов, то выйдет почти поровну - ничья. И что нам с тобой дальше делать? Северян да питерцев перетягивать к себе мытьём да катаньем - чья возьмёт?
   - А что ты предлагаешь? - глухо спросил Михаил.
   - Можно подсчитать экономический - и военный - потенциал наших с тобой земель.
   - Боеголовками предлагаешь меряться? - усмехнулся тюменский князь. - Или просто головками? Давай, княже, приводи свои полки на Чусовую, я приведу свои, и устроим потеху молодецкую - поглядим, кто кому бока намнёт. А по результатам ристалища...
   - А в числе болельщиков окажутся халиф с богдыханом, - спокойно заметил князь питерский, - то-то они за вас порадуются. И за себя тоже - а как же!
   Нефтяной владыка осёкся, изумлённо глядя на Владимира - ишь ты, мол, молодой, да ранний.
   - Говоришь, устроим потеху молодецкую? - с расстановкой произнёс московский князь. - Кровь русскую в сварах наших попусту лить не резон, её и так много пролито. Но мысль твоя мне по нраву, князь тюменский, и потому предлагаю я тебе вот что: возьмём мы с тобой мечи и решим спор наш о троне в честном поединке. Один на один, здесь, на глазах у всех князей русских и с трансляцией на всю страну. Одолеешь меня - быть тебе царём, я верх возьму - не обессудь. Что скажешь?
   Зал замер в потрясённом молчании - такого не ожидал никто. Но мало-помалу мысль, высказанная Василием Тёмным, завладевала сознанием князей - уж очень она согласна была с внутренним настроем военных вождей, бравших власть силой, и придерживавшихся ныне своеобразного кодекса чести, рождённого среди лязга неофеодальных мечей. Василий знал, с кем имеет дело, - тот же Михаил, бывший офицер-ракетчик, собственноручно вешал прямо на буровых вышках их прежних владельцев, пытавшихся воспротивиться насильственной "приватизации" нефтепромыслов, - да и у самого князя московского руки были замараны кровью по самые плечи. Офицеры выпуска начала века были людьми особенными - они выбирали военную стезю не в надежде разбогатеть (желавшие этого в девяностые годы шли в экономические вузы), а движимые древними генами поколений воинственных предков. Эти люди чувствовали себя в наступившие "железные времена" как рыба в воде - дуэль за право властвовать казалась им вполне естественной.
   - Добро, - прогудел князь Михаил, встав во весь свой богатырский рост. - Позвеним мечами!
   - Позвеним, - подтвердил Василий. - Мечами - поединок на автоматах Калашникова не столь зрелищен, я так полагаю. А ты, князь Александр, не сверкай очами - вижу, как ты оживился. С тобой я биться не буду - на равные мы по силе наших княжеств, как ни считай. Разные у нас весовые категории - неспортивно. Спор мы наш решим с князем сибирским - он прав, нет сейчас других реальных кандидатов на пост... э-э-э... царя-императора единой России.
  

* * *

  
   Местом для поединка был выбран просторный холл на первом этаже, окружённый по периметру внутренней балюстрадой второго этажа - очень удобно для зрителей, нетерпеливо ждавших начала дуэли, и для операторов видеокамер, установленных в четырёх точках, чтобы фиксировать схватку во всех ракурсах. Немного подумав, прямую трансляцию решили не устраивать - мало ли как оно обернётся, - однако запись велась: новая история требовала новых летописей. За бронированными стёклами выгородки первого этажа разместились судьи-секунданты - по четверо с каждой из противоборствующих сторон, - и старик-врач с молоденькой медсестрой. Судьи должны были следить, чтобы "бой чести" шёл без подвоха (а вдруг один из поединщиков в критический момент пустит в ход припрятанный в рукаве игломёт), что же касается медиков, то их обязанностью было оказать немедленную помощь раненому (или раненым), а в случае летального исхода боя - зафиксировать смерть одного из дуэлянтов (или обоих).
   Секунданты, выбранные из числа ближних бояр князей-соперников, проникнувшись важностью момента, были спокойны (или казались спокойными), чего нельзя было сказать о старом докторе. Он помнил времена, когда в "Белом доме" собирались солидные люди в дорогих костюмах и в белых рубашках с галстуками (некоторым из них если и требовалась медицинская помощь, то разве что утром после торжественного банкета, сопровождавшегося обильными возлияниями), и двое взрослых мужчин в кевларовых пластинчатых кольчугах-байданах и в шлемах с забралами из бронепластика, стоявшие в разных концах пустого холла с обнажёнными славянскими мечами в руках, казались ему горячечными бредом - врач то и дело моргал и мотал головой, словно надеясь, что видение исчезнет. Медсестра, напротив, не находила в происходящем ничего особенного. Её детство пришлось на годы постобвала, она нагляделась всякого, и воины с настоящими мечами, готовые к смертельной схватке, не были для неё любителями-реконструкторами, заигравшимися в рыцарей. Для дочери "железного времени" дуэль на холодном оружии была столь же естественной, как для её матери - бутики элитной одежды, иномарки на улицах русских городов и телевизионное шоу "Секс втроём - это клёво!". Она смотрела на поединщиков во все глаза, чуть приоткрыв рот от восхищения и крепко стиснув в руках чемоданчик с врачебным инструментарием и медикаментами.
   Ударил гонг.
   В наступившей полной тишине было хорошо слышны тяжёлые шаги противников, медленно шедших друг другу навстречу. Зрители на балюстраде затаили дыхание - зрелище само по себе было захватывающим, не говоря уже о том, что за ним стояло.
   На первый взгляд, победу должен был одержать тюменский князь. Он был выше чуть ли не на голову и шире в плечах, чем князь Василий, и обладал медвежьей силой - недаром ещё во время службы под Красноярском, на "точке" у пусковых шахт, в которых прятались межконтинентальные ракеты "Сатана", молодого лейтенанта прозвали "Мишка-Медведь". Меч в его руках - Михаил держал его как топор, словно собираясь рубить дрова, - казался вязальной спицей, и сторонники московского князя недоумевали, зачем Василий предложил "нефтяному хозяину" такой неравный бой.
   Однако московский князь оставался спокоен. Его решение предложить поединок было в какой-то мере спонтанным - роль триггера сыграли слова Михаила о "потехе молодецкой", - но бой на мечах Василий выбрал сознательно. Дело в том, что в юности он занимался спортивным фехтованием и знал, что мечом (равно как и другими колюще-режущими длинномерами) можно не только рубить сплеча, уповая на одну лишь силушку богатырскую.
   Мечи лязгнули, встретившись, а потом удары посыпались один за другим. Кто-то из судей шумно вздохнул: казалось чудом, что московский князь выстоял под натиском князя Михаила. И не только выстоял, но и ловко отбивал выпады, крутясь волчком и уклоняясь от наиболее мощных ударов, которые со смачным хаканьем обрушивал на него Медведь. И тогда только стало ясно, что худощавый и подтянутый Василий превосходит своего грузного противника подвижностью, что далеко не сразу бросалось в глаза. Пропустив несколько ударов, понял это и Михаил - кольчуга спасла его от ран, но удары были очень ощутимыми.
   Взревев, нефтяной владыка ринулся вперёд, надеясь поймать вёрткого противника на меч и выиграть бой одним сокрушительным взмахом - не разрубить доспех, так оглушить и обездвижить супостата. Однако проклятый московит играл с ним, как кошка с мышью - это было ясно уже всем, кто наблюдал за поединком.
   Михаил тяжело дышал, глаза ему заливал пот. Давно уже не занимавшийся никакими физическими упражнениями, он проклинал свою самонадеянность и хитрость князя Василия, который обвёл его вокруг пальца как мальчишку, предложив "позвенеть мечами". "Не надо было мне играть в эту игру..." - с тоской подумалось тюменскому князю.
   Развязка наступила неожиданно. Вымотав противника, Василий выбил из его руки меч и тут же вонзил свой клинок в незащищённую ногу Михаила. Сибирский князь тяжело рухнул на каменный пол, перевернулся на спину, но встать уже не смог: мешала раненая нога, и ещё - острие меча Василия, упершееся ему в кадык. Московский князь наклонился и одним движением сорвал с него шлем.
   - Я одолел тебя в честном поединке, - громко (чтобы все слышали) сказал Василий. - Жизнь твоя в моих руках, но я не хочу тебе убивать - хватит лить русскую кровь. Ты храбро бился, князь, и ты достойный правитель своих земель. Признай меня старшим братом и принеси мне присягу верности как верховному правителю всех земель русских, и правь по-прежнему свом уделом. Или умри, если считаешь для себя позором покориться мне.
   Лезвие клинка подрагивало в нескольких сантиметрах от глаз Михаила. Медведь не был трусом, но он понимал, что умри он сейчас от меча князя московского, это ничего уже не изменит. Поединок видели все князья, и все они стали свидетелями его поражения. Как бы то ни было, бой за шапку Мономаха он проиграл, а Василий выиграл.
   - Признаю твоё верховенство, князь Василий Тёмный... - проговорил сибирский властитель, стараясь не морщиться от боли в раненой ноге. - И буду служить тебе верно.
   Он произнёс эти слова негромко, но акустика в холле была превосходной - и для ушей, и для микрофонов.
   Василий вложил меч в ножны, помог Михаилу сесть и кивнул медикам - не спите, делайте своё дело. Князь Михаил не знал о юношеских занятиях соперника фехтованием, а сам Василий не счёл нужным доводить до сведения Медведя этот нюанс. Никаких угрызений совести он в связи с этим не испытывал - Михаил всё равно не отказался бы от поединка. Тюменский богатырь рассчитывал на свою недюжинную силу, а проявить трусость означало автоматически отказаться от притязаний на престол государя российского.
   "И это всё-таки честнее, - подумал Василий, снимая шлем и вытирая потный лоб, - чем подсылать к сопернику ночного убийцу или бабку-знахарку, чтобы та подсыпала ему в самогон отравного зелья".
  

* * *

  
   На другом конце планеты на стол начальника "внешней информационной службы" United Mankind Эрни Баффина легла распечатка шифрограммы, полученной от информатора из Сибирского княжества.
   "Значит, вопрос объединения русских княжеств в единое целое можно считать почти решённым, - подумал "Пончик Эрни", прочитав донесение. - Надо немедленно сообщить об этом Совету Сорока. Надеюсь, за эту дурную весть меня не бросят в кипящее масло - мы же всё-таки цивилизованные люди".
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"