Контровский Владимир Ильич : другие произведения.

Последний мечтатель (вторая часть)

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение повестей "Последний алхимик", "Последний повелитель муз" и "Последний офицер" (вторая часть).


Часть первая. Время Тьмы

  
   Часть вторая. Химик и лирик
  
   ...идёт вперед, видит и познаёт новое Дух Человеческий.
   А мы в словах, делах и в детях своих передадим его людям еще более совершенным.

Герберт Уэллс, "Пища богов"

   Они встретились с неизбежностью притягивающихся друг к другу разнополярных магнитов.
   Прозрачное осеннее небо накрыло город, осторожно приходящий в себя после дикой зимы и пропахшего порохом лета. В воздухе мирно кружились жёлтые листья, и очень непривычным был детский смех - робкий, но всё-таки смех. Жизнь возвращалась.
   Детей на площадке между домами Костомарова и Свиридова было немного - матери всё ещё боялись выпускать своих малышей на улицу без сопровождения отца с автоматом на плече. Вадим положил немало сил на устройство детской площадки - одна только установка видеокамер слежения чего стоила, - зато теперь ребятишкам нескольких ближайших домов было где играть. И дети играли, принимая как должное и прочную металлическую ограду вокруг площадки, и охранявших её взрослых дядей с ружьями. В движениях детей порой проглядывала насторожённость котят, выбравшихся из безопасного подвала на улицу, где бродят голодные собаки и злые люди, однако детское восприятие мира брало своё, и малыши с изумлением рассматривали невесть откуда взявшегося одинокого воробья - всех голубей и даже ворон в городе съели ещё зимой, - живым шариком скакавшего по веткам. И на лицах следивших за своими чадами матерей появлялись улыбки: жизнь возвращается.
   Костомаров зашёл на площадку за Лидией и сынишкой. Впереди был долгожданный выходной: обстановка в городе стала спокойнее, и Вадим предвкушал нормальный отдых, которого он был лишён уже почти год. Четырёхлетний Иван Вадимович с видимой неохотой расстался с качелями - его примирило с этой утратой только появление отца. Ваня тут же завладел отцовской ладонью, нарочито игнорируя присутствие матери, - ведь ни у кого из мальчишек на площадке не было отца-командира дружины.
   Они направились к выходу и там столкнулись с молодой светловолосой женщиной катившей детскую коляску. Женщину Вадим не знал, зато сопровождавшего её мужчину он узнал сразу.
   - Здравствуйте, Александр Николаевич.
   - Здравствуйте, Вадим Петрович. "Ага, - с удовлетворением отметил Костомаров, - запомнил ты меня, химик".
   Возникла короткая пауза. Женщины изучающе смотрели друг на друга, а младший Костомаров привстал на цыпочки: его заинтересовало маленькое существо в коляске.
   - Знакомьтесь, - непринуждённо сказал Алхимик. - Юля, моя жена. А это Дашенька. Молоко любит... - он улыбнулся, и его простая и открытая улыбка разом сняла неловкость. И всё стало простым и естественным - как когда-то, когда на улицу можно было выйти без оружия.
   - Лида.
   - Александр.
   - Юля.
   - Вадим. - Костомаров завершил ритуал знакомства и тут же добавил, обращаясь к Свиридову: - А знаете, у меня для вас есть подарок.
   Алхимик смотрел недоумевающее, и Вадим, чувствуя какое-то странное вдохновение, предложил:
   - Знаете что, а пойдёмте-ка к нам в гости. Завтра выходной - почему бы нам не посидеть и не поговорить, как в старые добрые времена? Мы же с вами соседи, насколько я помню, - идти недалеко. Заодно и вручу вам обещанный подарок - он у меня дома.
   Для Лидии это стало полной неожиданностью, но она поддержала мужа, интуитивно чувствуя, что всё это неспроста, и что Вадим давно хотел этой встречи.
   - Я даже не знаю... - проговорила Юля, посмотрев на своего мужа.
   - У вас на сегодняшний вечер какие-то планы?
   - Да нет, но мы хотели погулять, - она поправила полог коляски. - Погода хорошая, а Дашенька у нас всё на балконе гуляет.
   - Так и гуляйте! - Вадим слегка развёл руками - мол, в чём проблема? - Нам ведь с хозяйкой нужно хотя бы час-полтора - банкет сервировать, и всё такое. Приходите через два часа. Дом - вот он, а квартирный код...
   - Спасибо, - сказал Алхимик. - Мы придём. Втроём - не с кем нам оставить Дашу.
   - Разумеется, - Лидия вежливо улыбнулась. - Говорите, она у вас молоко любит?
  

* * *

  
   - Вот, - Вадим положил на стол фотографию. - Это ведь вы, Александр?
   - Надо же, - Алхимик бережно взял фото, - нашлась. А мать всё сокрушалась, что не забрала её с нашей дачи. Вы нашли эту фотографию...
   - ... в Комарово. Недавно. Были у нас там кое-какие... дела. Так что вы теперь может обрадовать вашу маму.
   - Не получится, - грустно сказал Свиридов, - она умерла год назад. В одночасье: вечером легла спать, а утром не проснулась. На здоровье она не жаловалась - её доканал денежный крах. Выскребала-выскребала страховку за квартиру, а деньги фьють - и нет их. К старости люди вообще становятся консервативнее: для них любые перемены болезненны, а когда этим переменам конца-краю не видно... Революцию девяносто первого со всеми её последствиями мать ещё пережила, а вот Обвал... Два таких потрясения - это многовато для одного человека.
   "Да, - подумал Костомаров, - Обвал собрал обильную жатву". Он хотел рассказать, как полтора года назад погибла мать Лидии - пошла в магазин, оказалась в центре грабежа, и ахнуть не успела, как получила удар по голове куском ржавой трубы. Он вспомнил, как она, умирая в больнице, жалела до слёз, что не донесла домой вырванную у неё из рук авоську с хлебом, пачкой пельменей и двумя банками консервов. Вадим хотел рассказать об этом, но передумал - зачем? Подчеркнуть, что мы, мол, тоже пострадали? Так в Питере (да и во всей России) пострадал почти каждый. Прошлое надо помнить, но думать надо о будущем: жизнь продолжается.
   Они сидели за столом в квартире Вадима. Банкетным этот стол можно было назвать с большой натяжкой, однако всё познаётся в сравнении: ещё год назад ни о каких гостевых посиделках с угощением не могло быть и речи. Теперь с едой стало легче: военизированные фермерские хозяйства в пригородах постепенно оживали, и в городе появились и яйца, и молоко, и мясо. Улучшилось и централизованное снабжение продовольствием - Время Тьмы отступало перед организованными усилиями людей.
   Но главное - четыре человека, сидевшие за столом, ощущали атмосферу понимания, появившуюся почти сразу. Всего через час им всем уже казалось, что они знают друг друга давно, чуть ли не со школьной парты, а сегодня просто встретились в очередной раз после не слишком долгой разлуки. А будущее было рядом: Даша сосредоточенно перебирала игрушки в манеже, великодушно предоставленном Костомаровым-младшим; Ваня, убедившись, что содержательной беседы с маленькой гостьей не получится, и ощущая себя по сравнению с ней взрослым и солидным, устроился на диване и листал книжку с картинками.
   - Предлагаю тост за них, - сказал Вадим, кивнув в сторону детей. Домашние закрома бывшего Повелителя Муз изрядно оскудели, однако он сумел изыскать в них бутылку вина и бутылку хорошего коньяка, что по нынешним временам казалось невиданной роскошью.
   - А потом будем пить чай, - предложила Лидия.
   - Очень конструктивное предложение, - поддержал её Свиридов, - тем более что к чаю у нас кое-что есть. Вот, - он жестом фокусника извлёк из пластикового пакета упаковку с чем-то, отдалённого напоминающим бисквит. - Искусственное печенье, и даже съедобное. Продукция моего родного института - овеществлённый труд множества людей, в том числе и меня.
   - Мужчина должен быть кормильцем, - преувеличенно серьёзно заметила Юля. - Так заведено со времён охотников на мамонтов.
   - И воином, - серьёзно добавил Вадим.
   - Воином... - задумчиво повторила Лидия. - Неужели и для них - она посмотрела на детей, - ничего не изменится? Мужчины будут снова и снова брать в руки оружие и убивать друг друга, а женщины будут гадать, вернутся ли их мужья, и что будет, если победят чужие мужчины?
   - Время Тьмы пройдёт, - уверенно сказал Алхимик. - Но что дальше? United Mankind будет расширяться - это закон всех империй, - и "новые бедуины" с "новыми чингизидами" тоже не будут сидеть сложа руки. А Россия - что будет с ней? Тоже империя по образу и подобию, только немножко с другой начинкой? Проходили мы это в не столь отдалённом прошлом...
   - Колесо истории повернуло вспять - капитализм уступает место феодализму с его князьями да графьями, подчинёнными царю-батюшке. Или королю - это уже особенности национального менталитета.
   - Не могу с вами согласиться, Вадим, - возразил Свиридов. - United Mankind - это прежде всего сверхкорпорация, управляемая законами бизнеса, а не принципами вассальной верности сюзерену. Известный нам капитализм мутирует, но не меняет своей сути. В одну реку дважды...
   - Ну, всё, - рассмеялась Лида, - мужчины озаботились глобальными проблемами. Особенности национального менталитета, от них никуда. Пойдём-ка, Юля, озаботимся чаем да поговорим о своём, о девичьем.
   - Покурить бы... - мечтательно протянул Вадим. - Вы курите, Александр?
   - Курю.
   - А вот с куревом марш на балкон! - тут же распорядилась хозяйка. - На улице тепло, а тут дети.
   Они вышли на балкон, откуда открывался вид на Финский залив, в который садилось остывающее вечернее солнце. По заливу шёл белый рефрижератор, сопровождаемый серо-голубым поджарым сторожевиком.
   - Мяса на неделю, не меньше, - сказал Костомаров, глядя на теплоход. - Да, Время Тьмы кончается.
   - У меня такое ощущение, - Свиридов с наслаждением затянулся сигаретой, - что Россия от века и поныне служит полигоном для социальных экспериментов. Вот и ещё один опыт оказался неудачным: не прижился у нас капитализм со всеми его плюсами и минусами.
   - Наши олигархи вовремя поняли, что никто на Западе не ждёт их с распростёртыми объятьями - Боливар не вынесет двоих.
   - Точнее, их заставили это понять.
   - Да, - согласился Вадим, - заставили. И деваться им некуда: надо обустраивать свою страну, а не надеяться на тепленькое местечко под чужим солнцем.
   - Вопрос в том, как именно обустраивать. Сейчас наши новые военные вожди - люди на своём месте. Их уважают, к ним прислушиваются, но что будет дальше? История полна печальных примеров того, как пламенные борцы быстро расставались со своими идеалами и превращались в жестоких тиранов, не считающихся ни с чем и ни с кем. И снова всё пойдёт по кругу, как уже было в нашем прошлом.
   - Вы можете предложить совершенную социальную модель? Или вам нравится то, что лежит в основе United Mankind, и что мы испытали на своей шкуре в недавнем прошлом?
   - Знаете, - Алхимик стряхнул пепел, - и в социализме, и в капитализме есть свои положительные черты. Вопрос не в социально-экономической модели, вопрос в другом.
   - В чём же именно? - Вадим внимательно посмотрел на Свиридова.
   - Вы помните анекдот о нерентабельном публичном доме, в котором переставляли кровати?
   - Надо не койки переставлять, а...
   - Вот-вот. Чиновник-мздоимец ничуть не лучше хищника-бизнесмена: и одному, и другом ровным счётам наплевать на ближнего своего, да и на дальнего тоже. Недаром жила на Руси вера в доброго царя - это ведь идеальный вариант.
   - Остаётся вопрос: где взять такого царя, а заодно и свору придворных, которые будут не на словах, а на деле радеть о благе народном?
   - Да дело не только в царе, а в людях вообще. Вроде бы рецепт известен: не убий, не укради, и далее по тексту, однако люди и крадут, и убивают, и считают обман нормальным явлением. Должны измениться люди - без этого все мечты о лучезарном будущем так и останутся утопиями. Есть гипотеза, что разум появился у человекообразных обезьян, долгое время жевавших какую-то чудесную травку. Но, к сожалению, разум этот оказался немножко недоделанным - он получился примитивным с этической точки зрения. Эх, найти бы такую травку, которая превратила бы человека условно разумного в человека настоящего, такая вот у меня детская мечта имеется. И ещё - у Стругацких в их лучшей вещи "Трудно быть богом" есть одна пронзительная фраза: "Было бы хорошо, если бы на этой планете исчезли все люди старше десяти лет". Дети - это чистый лист, на котором можно написать всё что угодно: и "Я вас любил", и матерное слово. А мы пишем на этих листах чёрт знает что...
   - Александр Николаевич, - негромко сказал Костомаров, не замечая, что догоревшая сигарета обжигает ему пальцы, - нам с вами надо очень серьёзно поговорить.
  

* * *

  
   - Теперь вы все знаете, - спокойно сказал Вадим с видом человека, сбросившего с плеч непомерную тяжесть, которую он уже устал нести в одиночку.
   Алхимик молчал. Исповедь Повелителя Муз была для него совершенно неожиданной, и в то же время поражала своей фееричностью. "Да ведь мы же с тобой одной крови, - ошарашено подумал Свиридов, - ты и я! Не об этом ли мечтал и я? Я хотел спасти мир от проклятья мёртвого дракона, а этот парень замахивается на нечто большое: он хочет создать людей, на которых это проклятье не будет действовать!".
   Как и вчера, они сидели в квартире Костомарова, но уже вдвоём. За окнами бушевало последнее солнце осени, и Лидия с Юлей отправились гулять с детьми, предоставим своим мужьям "озаботиться глобальными проблемами тет-а-тет". Шутливость этой фразы была очевидной для всех четверых: по блеску глаз и повышенной нервозности Вадима Лидия поняла, что разговор с Алхимиком для него очень важен (и даже догадывалась, о чём пойдёт речь, зная специальность их нового знакомого), а Юля почувствовала это чисто интуитивно. Обе женщины были далеко не глупы и обладали редким умением понимать своих мужчин.
   - Нам с Лидой удалось установить, что строго дозированный и рассчитанный приём "КК" в течение одного года благотворно влияет на человека, - голос Вадима был всё так же спокоен. - Генетические изменения высвобождают скрытые возможности организма - те самые, о которых столько говорили и писали в своё время. Повышенный иммунитет, ясность мышления, работоспособность, улучшение общего самочувствия и даже самоизбавление от застарелых болячек - всё это явилось следствием приёма препарата. И кроме того, отмечены позитивные изменения характеров: исчезает раздражительность и агрессивность, снижается уровень неадекватной реакции на действия других людей - наши гении стали куда более терпимыми друг к другу. Обезьяны нашли волшебную травку, Александр Николаевич.
   - Ваша жена специалист-генетик?
   - Нет. Я понимаю ваши опасения - времени у нас было мало, возможностей тоже, и выводы наши кажутся вам скоропалительными. Но я вижу только один выход: синтезировать достаточное количество "КК" и провести широкомасштабный эксперимент. Считается, что интуиция - это ещё не достаточный довод, однако я привык доверять своей интуиции: она меня ещё ни разу не подводила.
   - Вера, - скептически заметил Алхимик, - категория зыбкая. Надо не верить, а знать.
   - Верно. Но подтвердить или опровергнуть теоретические предпосылки может только опыт. Значит?
   Свиридов спорил только для виду. На самом деле он уже готов был прямо сейчас поехать в свою лабораторию и работать над синтезом "КК". Он ведь тоже устал от тяжести своего знания и прекрасно понимал, что движет Костомаровым. "Мы с тобой одной крови, - снова и снова звучало в сознании химика, завороженного грандиозностью замысла Вадима. - Рыбак рыбака видит издалека, даже если у обоих нет в руках удочек". Александр верил, что результат задуманного эксперимента перевернёт мир, - сухой прагматизм учёного отступал перед убеждённостью лирика. Ощущение родства душ соблазняло Свиридова рассказать Вадиму о "драконьей голове", но он удержался: зачем делиться опасной тайной и ставить под удар ещё кого-то? Алхимик предчувствовал, что удар этот последует, и не хотел лишних жертв. А ради красного словца - вот, мол, какой я сокрушитель и потрясатель, - стоило ли?
   - Хорошо, допустим, - сказал Свиридов, пробуя на вес каждое слово, - я синтезирую ваш препарат. А дальше? На ком вы собираетесь его испытывать?
   - Новый текст лучше всего писать на чистом листе, - ответил Костомаров, следя за выражением лица собеседника. - Вы меня понимаете?
   - Вы с ума сошли... - изумлённо выдохнул Алхимик. - Дети? Да кто ж вам позволит!
   - В первую очередь речь идёт о моем сыне, - холодно парировал Вадим. - Думаю, что Лиду я смогу убедить. Она знает о "КК" не понаслышке, и она врач.
   - Вы с ума сошли... - повторил Александр.
   - С ума сошёл не я, - жёстко произнёс Повелитель Муз. - С ума сошёл весь мир - там, за окнами. Этот мир бродит по кругу и снова и снова наступает на те же грабли. И так будет продолжаться до тех пор, пока мир этот не расшибёт себе голову об эти грабли, или пока не появятся люди, которые будут точно знать, что наступать на грабли - чревато. Я хочу, чтобы мой Ваня стал настоящим человеком - человеком будущего. Только не думайте, что у меня мания величия, хорошо? А дальше - генетические изменения передаются по наследству. Лет через сто "новые кроманьонцы" сменят "старых неандертальцев", и тогда...
   - Одного вашего сына мало, - медленно проговорил Алхимик. - Адаму нужна Ева...
   - Если хотя бы один из родителей будет нести в себе ген нового человека, этого уже достаточно. Но вы правы, одного ребёнка мало. И двоих детей, - он внимательно посмотрел на Свиридова, - тоже. Но для начала, чтобы убедиться, что мы не вырастим монстров... А затем - в городе много сирот, Саша. Время Тьмы унесло множество жизней...
   - И как вы себе это представляете? Вы собираетесь тайно давать детям ваше зелье?
   - Не знаю, - честно признался Вадим. - Зато я знаю, что нельзя сидеть сложа руки и ждать, пока кто-то решит за нас наши судьбы - так, как ему угодно. И этот "кто-то" решит, что мы, собственно, и наблюдаем. А я этого не хочу - ни для себя, ни тем более для своего сына.
   "Фанатик, - с восторженным ужасом подумал Александр и тут же мысленно одёрнул себя: - А сам-то ты кто? О чём думал ты, швыряя в мир "виртуальную бомбу" Зелинского? Ты бросил людей в воду, не спрашивая их, умеют ли они плавать, - плывите, и всё тут. Или тоните - ваше дело. И многие утонули - очень многие... Вадим честнее тебя - он начинает со своего сына, а не с подмешивания "КК" в городской водопровод или распыления его над картофельными полями".
   - Я согласен, - коротко бросил он. - Я буду работать над вашей чудо-травкой.
   Вадим молча встал, подошёл к стенному шкафу и сунул ладонь за его заднюю стенку. Что-то тихо щёлкнуло. Костомаров вернулся к столу и протянул Свиридову флэш-карту.
   - Здесь всё о "КК", - просто, без ненужного пафоса, сказал он, - от и до. Наша с тобой встреча не была случайной, Саша.
   - Наша с тобой встреча была неслучайной, Вадим, - ответил Алхимик.
  

* * *

  
   Александр осторожно покатал на ладони почти невесомый белый шарик, похожий на горошину гомеопатической таблетки. "Сто миллиграмм, - подумал он, - одна доза. Хотел бы я поговорить с тем умельцем, который вслепую, методом тыка, сотворил это адское - или райское? - снадобье. И почему на Руси, да и на всей Земле, талантливые люди находят своим способностям не самое лучшее применение? Как там говорил какой-то фантаст - забивают микроскопами гвозди?".
   Вопреки его опасением, синтезировать "КК" в лаборатории НИИ прикладной химии оказалось не просто, а очень просто. Нет, Свиридов не сомневался в том, что изготовить препарат будет несложно - флэшка, переданная ему Костомаровым, содержала все, что было нужно, - он опасался чисто организационных трудностей. Институт был завален работой, и заниматься на глазах у подчинённых чем-то побочным было бы нелегко - это вам не самогон гнать в чулане, закрывшись на все замки, и не "драконью голову" собирать втихаря у себя дома. Подумав, Алхимик нашёл выход: он заявил Никодимову о своей идее синтезировать витаминные добавки, обладающие не только питательными, но и целебными качествами. Эта идея укладывалась в общее направление научно-прикладных разработок, авторитет в НИИ Свиридова был высоким, и никто не стал задаваться вопросом: а что это за добавки такие? Алхимик занимался "КК" сам, не привлекая к этому делу никого из своих сотрудников и не в ущерб основной работе, а кроме того, значительная часть экспериментальной продукции действительно состояла из разнообразных пищевых добавок, не содержащих ни грана "КК". И никто не замечал, как начальник лаборатории молекулярного синтеза день за днём уносит с работы обычные маленькие полиэтиленовые пакетики, наполненные безобидными белыми горошинами.
   С Костомаровым они встречались почти каждый день. При встрече Алхимик всякий раз порывался спросить Вадима, говорил ли он с Лидией, и всякий раз сдерживался. "Надо будет - сам скажет" - решил Александр Николаевич. И не ошибся.
   Однажды вечером, когда Свиридов зашёл к Вадиму, чтобы передать ему очередную партию препарата, Костомаров встретил его словами: "Лидия согласилась. Мы начали давать Ване "КК". Вдаваться в подробности своего разговора с женой Вадим не стал, и Александр понял, что спрашивать не стоит. "Им легче, - подумал он с лёгкой завистью, - они оба имели дело с этим психотропом не один год. Лида врач, она наблюдала за людьми, принимавшими "КК", и знает, что к чему. И всё-таки - мужественная она женщина..."
   Сам Александр Николаевич не раз и не два проигрывал в уме возможный разговор на эту тему с Юлей, но снова и снова его откладывал. И не только потому, что он не был уверен в том, что сумеет убедить жену, - ему было страшно самому. Алхимик испытывал к своей маленькой дочери почти звериную нежность, зная, что это его последний ребёнок - Аня уехала к матери в Германию перед самым Обвалом, и с тех пор от неё не было ни слуху, ни духу. Юля выносила и родила Дашеньку в самое трудное время, когда по улицам города шагали холод, голод и тьма, когда по ночам стреляли, и когда никто не знал, что принесёт следующее утро. Роды были трудными, и врачи сказали Юле, что вряд ли она сможет ещё рожать. Девочка росла слабенькой, часто болела, пугая родителей, и Александр испытывал леденящий ужас при мысли испытать на этой крохотуле таинственное зелье, пусть даже ради её же будущего. "Интересно устроен человек, - размышлял Алхимик, словно глядя на себя со стороны. - Он легко рассуждает о всеобщем счастье, готов не задумываясь дарить это счастье другим, не очень ближним, но как только дело касается его самого... "А почему мой сын, а не сыновья других женщин?" - так рассуждают матери, когда мужчинам нужно брать в руки оружие и идти навстречу врагу. И только когда враг уже ломает двери их дома, они спохватываются, а до этого матери наперекор всему, даже здравому смыслу, надеются, что всё ещё обойдётся. Вот и я: умом понимаю, а сердцем... А что тогда говорить о Юле?".
   Алхимик вздохнул и ещё раз дотронулся до белого шарика, лежавшего на его ладони.
   - Александр Николаевич! - услышал он. - Время! Пойдёмте, на автобус опоздаем.
   - Спасибо, сейчас иду, - отозвался Свиридов.
   Он бросил взгляд на дисплей, на котором медленно вращалась "драконья голова", и вдруг, подчиняясь внезапному внутреннему импульсу, быстрым движением бросил в рот белый шарик и торопливо запил его остатками чая из стакана, стоявшего у него на столе.
  

* * *

  
   ...Сон - чёрная пустота, припорошенная звёздной пылью и наполненная дыханием спокойной мудрости всей Вселенной - незаметно сменился явью. Александр Николаевич не сразу понял, что лежит в своей постели - для этого ему потребовалось некоторое время. Он приподнялся и посмотрел на спящую Юлю, потом осторожно выбрался из-под одеяла и нащупал ногой шлёпанцы. Бесшумно ступая, он вышел из комнаты и аккуратно прикрыл за собой дверь. Заглянул в комнату дочери - Даша безмятежно посапывала во сне. Не зажигая свет, Алхимик прошёл на кухню и уткнулся лбом в холодное оконное стекло.
   Сознание было звеняще-ясным, но каким-то раздвоенным. Он стоял у окна и смотрел вниз, в темноту зимнего ночного города, и одновременно из безмерного далека наблюдал за крошечным голубым шариком планеты по имени Земля, каплей живого света летящим в космической тьме. А потом он услышал голос - вернее, не услышал даже, а почувствовал.
   "Энергия... Время... Материя... Пространство... Они едины... Едины... Едины...".
   А затем было нечто вроде вспышки - яркой, высветившей все уголки его мозга, - и когда звёздный огонь погас, Алхимик уже знал разгадку тайны мёртвого дракона.
   Он просидел на кухне до утра, обдумывая услышанное. За завтраком он был рассеян, но в меру - Юля ничего не заметила, - зато по дороге на работу не мог усидеть на месте: ему казалось, что институтский автобус не едет, а ползёт со скоростью садовой улитки. "Скорее, скорее, скорее..." - шептал Свиридов, не замечая удивлённых взглядов коллег, и путь от ворот института до лаборатории показался ему бесконечным. А день, наоборот, пролетел незаметно - Александру едва хватило времени, чтобы превратить своё внезапное озарение в текст, пересыпанный цифрами и формулами.
   "Энергию нельзя получать непрерывно - процесс должен быть дискретным. Часть высосанной энергии пространства-времени нужно периодически возвращать обратно - она сыграет роль масла, вылитого на волны потревоженного вмешательством и забурлившего вселенского энергетического океана. Снизится КПД? Конечно, но даже при этом условии мы ничего не потеряем: ведь источник, из которого мы черпаем, поистине бездонный! Зато моя "драконья голова" станет "вечным генератором", простым и надёжным, не требующим никакого технического обслуживания. Один раз пустил в работу - и всё, дальше "зелёная, сама пойдёт", нужно только чётко соблюдать баланс между изъятием энергии континуума и её рекуперацией".
   Такого подъёма Александр Николаевич не испытывал давно. Он знал не только что делать - он знал, как это сделать.
   "В схему установки добавится дополнительное звено: демпфер-аккумулятор. С него-то мы и будем снимать энергию, избегая опасного прямого контакта с космическим огнём.
   И это ещё не всё. Формула "е равно эм-цэ-квадрат" имеет чёткий физический смысл: материя может быть превращена в энергию, и наоборот. А это значит, что овеществлённую энергию можно будет подержать в руке - в самом что ни на есть прямом смысле этого слова. Правда, весить эта "звёздная материя" будет немало".
   Вспоминая свои ощущения, Алхимик понял, что обрушившимся на него знанием он обязан концентрату "КК". Он принимал белые горошины две недели, прислушивался к себе, но не замечал ничего особенного вплоть до сегодняшнего утра, когда на него хлынул поток понимания. "Моя "драконья голова" и препарат Вадима перевернут мир, - думал Свиридов, - но сможет ли перевёрнутый мир устоять? Как показывает опыт, люди не готовы взять свою судьбу в свои руки - им нужны вожаки-поводыри. А в поводыри выбиваются не самые лучшие, а всего лишь самые энергичные и самые беспринципные. Это общий закон, который не обойти - по крайней мере, до тех пор, пока на Земле не появятся новые люди. Значит, нужно ждать, пока не подрастут дети нового мира, которые смогут сами решить свою судьбу, не уповая на доброго батюшку-барина или на прогрессоров-гуманоидов из соседней галактики. А мне пора поговорить с Юлей".
   Он потянулся всём телом, ощущая себя молодым и сильным, и насмешливо произнёс, обращаясь к "драконьей голове" на мониторе компьютера:
   - Жди, дракоша, скоро я сделаю для тебя ошейник.
   За окнами лаборатории светило солнце. Зима шла на убыль.
  

* * *

  
   - Как твой сын, Вадим? - спросил Алхимик.
   Они сидели на скамейке неподалёку от детской площадки, ожидая прибытия машины с продуктами. В обязанности командиров дружин входил и контроль за распределением всех добавок к гарантированному социальному минимуму, и Костомаров добросовестно исполнял свои обязанности.
   - Всё нормально, Саша. Дети гораздо быстрее взрослых реагируют на "КК", теперь я это знаю точно. Иван меняется, и сильно. Лида хочет сделать ему анализ ДНК в стационаре, где она работает, но проблема в том, - Вадим затянулся сигаретой, - как сделать этот джин-скрин без ненужной огласки.
   - Ты думаешь...
   - Не думаю - знаю. Новые люди - это же мечта властителей всех времён и народов. Не самостоятельные новые люди, конечно, а такие, которых можно использовать в нужных целях. Франкенштейн, клоны, киборги, зомбированные куклы - много было всяких идей, и наверняка были попытки реализовать эти идеи. С точки зрения людей, привыкших править, мой сынишка - всего лишь генетический мутант, превосходящий по своим физическим и умственным способностям обычного человека. "КК", как и любое научное открытие, - это палка о двух конца. Ребёнок - это ещё полуфабрикат, заготовка, из которой можно выточить всё что угодно. Иммунитет к негативу приходит не сразу... Викинги приносили своим детям птенцов, чтобы детишки вырывали им лапки и ломали крылья - они растили будущих убийц. Как ты думаешь, почему я не обратился со своей идеей к властям или к военным - у меня ведь есть среди них хорошие знакомые? Вот то-то и оно... Когда Ваня станет взрослым, его уже не согнёшь, а сейчас он ещё пластичен и податлив. Этика - это ведь не только результат врождённых наклонностей, даже впечатанных в генетический код, но и продукт воспитания, особенно воспитания в детском возрасте.
   "Он прав, - думал Александр, слушая Вадима, - абсолютно. Не потому ли и я сам не спешил осчастливить своим открытием власть имущих? Не очень-то я верю в искренность севших в высокие кресла радетелей за благо народное, особенно если посмотреть, что они и их предшественники сделали со страной. И поэтому...".
   - И поэтому, Саша, - Костомаров словно услышал мысли Свиридова, - нам с тобой следует соблюдать крайнюю осторожность. Есть у меня подозрение, что волшебным нашим снадобьем могут заинтересоваться не только князья-бояре отечественного производства, но и короли одного заморского царства-государства. Наследили мы немножко во времена оны...
   Несмотря на нарочитую шутливость тона, Вадим был предельно серьёзен - это было видно по выражению его глаз. Александр понял, о чём идёт речь, - он знал, чем занималась фирма с красивым названием "Грёзы Музы", как создавалась её уникальная продукция, и кто был её партнёром. И ему почудилось, что в тёплом весеннем воздухе потянуло мертвящим зимним холодом...
  
   Идущие по следу
  
   Хьюго Саммерсу было неуютно в небольшой уютной комнате, наполненной мягким полусветом и вкрадчивым антуражем конфиденциальной беседы.
   Он, привыкший всегда сидеть комфортно и при этом - не с презрением, упаси Бог, а всего лишь чуть пренебрежительно смотреть на собеседника (так, чтобы собеседник этого не заметил), сейчас вынужден был держать спину неестественно прямо, не решаясь откинуться на кожаную спинку кресла. Но даже эта поза напряжённого внимания давалась ему с трудом - Саммерсу хотелось встать и слушать, стоя по стойке "смирно": он очень хорошо знал, что за люди с ним беседуют.
   Напротив него за низеньким столиком наподобие тех, что стоят в кафе-барах, сидел одутловатый круглолицый человек неопределённых лет. Этот человек мог бы сыграть роль доброго Санта-Клауса, если бы не выкаченные глаза и клешнеподобные руки, делавшие его похожим на краба-трупоеда. "Краб" говорил негромко, цепко ощупывая Саммерса взглядом стеклянно-водянистых глаз, однако при звуке его голоса по спине Хьюго то и дело пробегал неприятный холодок.
   Третий участник беседы - помощник "краба", сидевший рядом со своим боссом, - угловатой хищной статью и резкостью движений напоминал богомола. Саммерс не питал никаких иллюзий относительно профиля этого "специалиста", однако "краб" внушал ему куда больший страх: тот, кто отдаёт приказы, всегда опаснее того, кто их только исполняет.
   - Итак, вы сотрудничали с некоей русской фирмой, - подытожил "краб".
   - Да, сэр, - с готовностью подтвердил Саммерс. - Она называлась "Грёзы Музы" и находилась в Санкт-Петербурге. Они поставляли нам... э-э-э... литературное сырьё.
   - Нас интересует это сырьё, - голос "краба" звучал обманчиво мягко, - вернее, не само сырьё, а способ его добычи. Вы меня понимаете?
   - Не совсем...
   "Богомол" ухмыльнулся, но промолчал, а не лице "краба" промелькнуло подобие снисходительной улыбки.
   - Нам известно, что в технологическом процессе приготовления этого литературного сырья применялся сильный психотроп. Нас интересует это ноу-хау. Кто из ваших бывших русских партнёров располагает исчерпывающей информацией по данному аспекту?
   - Господин Алексеев Сергей Леонидович - он создатель препарата. Информация также имеется у Дианы, помощницы и любовницы Алексеева, но не детальная. И есть ещё Вадим Петрович Костомаров, деловой партнёр Алексеева и бывший генеральный директор "Грёз". Степень его осведомлённости мне неизвестна, однако можно предположить, что ему известно многое. К сожалению, после того, как в России заварилась первобытно-феодальная каша, - Саммерс выдавил из себя бледную тень улыбки, - все наши контакты прервались. Там сейчас очень трудно работать...
   - Если понадобится, - хитиновым голосом скрежетнул "богомол", - вы отправитесь туда лично и восстановите эти ваши контакты.
   - Ну, зачем же так радикально, - тоном доброго дядюшки произнёс "краб", - у нас есть люди, которые смогут найти общий язык даже с русскими аутсайдерами. Хотя, конечно, работать под дипломатическим или под бизнес-прикрытием было комфортнее. Но - времена меняются. От вас, мистер Саммерс, требуется немногое: вы предоставите нам всё, что вы знаете об упомянутых вами людях. Адреса. Телефоны. Словесные портреты. Фото, если они у вас есть. И, - добавил он вкрадчиво, - забудьте о нашем разговоре.
   - Конечно, конечно, - торопливо проговорил Хьюго, снова ощутив, как вдоль его хребта скользнула ледяная струйка. - Я понимаю, сэр.
  

* * *

  
   - Саша, я боюсь! - Юлины глаза были полны слёз. - Почему ты уверен, что это зелье безопасно? Ты проверил его на себе, но ты взрослый, а Дашенька, она ведь такая маленькая! И слабенькая!
   - Она вырастёт, и станет большой, - Алхимик погладил по голове прижавшуюся к нему жену. - И сильной, Юленька. Неужели ты думаешь, что я не люблю нашу дочь и не желаю ей счастья? Но когда я думаю о том, в каком мире ей придётся жить... Вспомни Время Тьмы - оно ведь не прошло бесследно. А до него, до этого времени? В мире выросло не одно поколение забывших запах звёзд и обменявших истинные человеческие ценности на раскрашенные суррогаты, продающиеся с большой скидкой. В этом мире трудно не только жить, но и выживать, этот мир болен, и спасти его...
   - Да пропади он пропадом, этот мир! - с неожиданной злостью почти выкрикнула Юля. - Какое мне дело до всех до вас, а вам до меня? Почему я должна думать о судьбах мира? Я всего лишь хочу, чтобы наша дочь выросла, встретила свою любовь, и прожила бы жизнь в тепле и уюте, и не надо мне никаких светлых горизонтов и счастья для всех, даром!
   Она попыталась высвободиться из объятий мужа, но Свиридов её удержал.
   - Юля, - сказал негромко, - земной шар только кажется большим, а на самом деле он маленький, очень маленький. Этот мир болен, опасно болен, и никому не удастся отсидеться в сторонке, в уютной хате с краю, если начнётся агония - ядерная война или экологическая катастрофа, неважно. Выживут или все, или никто, пойми это! Наш мир надо лечить, и если это не сумели сделать мы, то надо дать такую возможность нашим детям, чтобы наши внуки не прокляли тот час, когда родились.
   - Сколько тебе лет, Алхимик? - Юля шмыгнула носом. - Неужели ты всё ещё веришь в романтические сказки?
   - Верю, - твёрдо ответил Свиридов. - И не только верю, но и знаю, как эти сказки можно сделать былью. И Вадим верит и знает, и его Лидия тоже.
   - Лида? Неужели она...
   - Да. Они давно уже дают своему Ване препарат. Посмотри на этого мальчишку: он здоров, весел, и в глазах у него светится огонёк - огонёк разума, настоящего разума! И Даша может стать такой же - она будет первой женщиной новой расы, расы настоящих людей. Неужели ты не хочешь для неё такой судьбы? В конце концов, она будет просто незаурядной личностью по сравнению со всеми другими людьми, а это само по себе немало!
   - И серая толпа побьёт её камнями или сожжёт на костре...
   - Юленька, - Александр Николаевич взял её ладонь и поднёс к своим губам, - ты мне веришь?
   - Я люблю тебя, Саша, - прошептала она. - Как же я могу тебе не верить? Только ты не торопи меня, хорошо? Мне надо подумать - это слишком серьёзно...

* * *

  
   - Ни хрена он не знает... - угрюмо пробормотал звероподобный мужик, до глаз заросший густым чёрным волосом, отбрасывая дымящуюся головню. - Может, попробовать с него шкуру содрать, а? Это мы мигом! - Он хохотнул, втайне надеясь получить согласие заказчика, молчаливого мужчины спортивного вида, бесстрастно наблюдавшего за пыткой. Второй аутсайдер, сухощавый и жилистый, тоже посмотрел на молчаливого - мол, как тебе идея?
   "Спортсмен" молчал, разглядывая изуродованного человека, привязанного ремнями к трубам. В полутьме подвала, подсвеченной багровыми бликами разведённого на бетонном полу костра, очертания труб скрадывались, и казалось, что жертва висит в воздухе. Одежда пытаемого превратилась в лохмотья, лицо было сплошь залито кровью - никто не узнал бы в этом человеке бывшего врача Творческого Центра, сменившего там Лидию Терешеву.
   "Похоже, он действительно ничего не знает, - размышлял молчаливый. - Эти дикари свято веруют в эффективность калёного железа, но если этот парень не сказал ничего даже под "сывороткой правды", значит... Значит, нет смысла вызывать глиссер и доставлять его на борт субмарины, ждущей в Финском заливе. Да и что может знать врач, всего лишь распределявший препарат и наблюдавший за пациентами? Нам нужна рецептура - нам нужен создатель психотропа. Нет смысла тратить время, силы и деньги на второстепенные объекты".
   - Он мне больше не нужен, - бесстрастно бросил "спортсмен", - можете его сожрать (при этих словах звероподобный радостно осклабился). Ваш гонорар, - заказчик протянул жилистому пачку голубоватых купюр. - Здесь две тысячи амеро. Встретимся завтра - работа ещё не закончена. Бай, - он повернулся и пошёл к выходу из подвала.
   - Две штуки... - пробормотал звероподобный, провожая глазами крепкую фигуру заказчика. - Слушай, атаман, а если его, - глаза волосатого алчно блеснули, - того, а? На шашлык? Он же набит бабками под завязку! Настоящими бабками, а не тухлой зеленью!
   - Остынь, Шкворень, - злобно прошипел сухощавый. - Как ты думаешь, почему я атаман, а ты - свежеватель?
   - Ну... - Шкворень с хрустом поскрёб чёрную бороду. - Ты, эта, каратэ потому что знаешь.
   - Нет, браток, - атаман улыбнулся змеиной улыбкой. - Тут фишка в том, что я умею думать. Этого Дэйва голыми руками не возьмёшь - зверь. А во-вторых, за ним стоят такие люди... Властители мира - все наши князья со своими дружинниками перед ними шелупонь. Понял, нет? Ладно, готовь ужин - скоро вернуться наши. Может, бабу приведут.
   Шкворень утробно хмыкнул и вытащил широкий мясницкий нож. Привязанный к трубам человек судорожно задёргался, с ужасом глядя на медленно приближавшееся к нему чёрное обезьяноподобное существо.
  

* * *

  
   Фотография была нечёткой, однако Свиридов сразу понял, что на ней изображено. "Очевидное - невероятное... - думал он, рассматривая громадное (судя по крошечным фигуркам людей, казавшихся рядом с ним муравьями) сооружение. - Впрочем, почему же невероятное? Этим и должно было кончиться - прав был Вася-Мегабайт".
   Когда утром к ним зашёл Никодимов, Александр Николаевич предполагал, что речь пойдёт о пищевом синтезе, и был готов к разговору - Алхимику было что сказать и показать директору института, сотрудники его лаборатории работали напряжённо и небезуспешно. И Никодимов действительно заговорил о синтезе, точнее, об энергообеспечении процесса, но очень скоро дело приняло неожиданный оборот.
   - Вот, Александр Николаевич, - сказал старый учёный, положив перед Свиридовым тонкую папку, - ознакомьтесь. Это информация из разряда... э-э-э... не очень открытой, я получил её от... ну, вы меня понимаете. Здесь кое-какие подробности о той катастрофе в Аламогордо - помните, три года назад? Так вот, причиной взрыва, чуть не вызвавшего тогда мировую термоядерную войну, были неудачные испытания энергоустановки принципиально нового типа, созданной нашими заокеанскими коллегами. Если бы в нашем распоряжении был такой энергоисточник, продовольственная проблема в России была бы решена за год! Хотя, - он вздохнул, - этому источнику в первую очередь нашли бы военное применение: и у них, и у нас...
   Ошарашенный Алхимик кивнул, стараясь скрыть свою растерянность, и сразу же, как только директор ушёл, погрузился в изучение "не очень открытой информации". Сомнений не было - в Аламогордо взорвалась его "драконья голова", взорвалась в точном соответствии с выведенным Свиридовым принципом обратно пропорциональной зависимости между мощностью установки и сроком её безопасной работы. "Они не догадались рекуперировать энергию, - размышлял Александр, наткнувшись на упоминание о "запрете богов", - пока не догадались. А когда догадаются, у United Mankind появится оружие пострашнее атомного... Повторение ситуации конца сороковых - начала пятидесятых годов прошлого века, с той лишь разницей, что человечество эпохи "нового феодализма" успешно доистребило в себе ростки гуманизма, посеянные во времена Ренессанса. Вадим прав: новые люди - это наша последняя надежда. И страна, в которой будут жить эти новые люди, должна получить свой энергомеч - в противовес энергомечу United Mankind. Да, именно так...".
   Закрыв папку, Свиридов вышел из своей лаборатории и спустился на первый этаж, где был оборудован экспериментальный цех пищевого синтеза. Здесь, среди множества машин и механизмов, часть из которых работала, часть испытывалась, а часть была выведена из эксплуатации ввиду бесперспективности, притаился невзрачный серый ящик размером с небольшой сейф. И внутри этого ящика находилась миниатюрная - минимально возможная с точки зрения габаритов - "драконья голова", тайно собранная Кулибиным три месяца назад, вскоре после того, как Алхимика осенило. Поначалу ящик стоял в мастерской Кулибина, а затем, по истечении "месяца риска", установка была перенесена в экспериментальный цех и расположилась в угловом полуподвальном закутке, среди разного бесполезного хлама.
   Отвечая на приветствия сотрудников, работавших в цехе, - начальника лаборатории молекулярного синтеза здесь хорошо знали - Александр Николаевич проверил, как работает синтезатор хлеба из древесины, проверил записи за последние сутки, и только после этого направился в заветный закуток. Там он нашёл Кулибина - старый мастер, исполнявший обязанности механика-наладчика экспериментального оборудования, сосредоточенно что-то паял. Левша выглядел неважно - он плохо перенёс прошлую лютую зиму, да и годы брали своё. Но старик держался, сохраняя свою степенность и основательность.
   - Как дела, Георгий Иванович? - спросил Свиридов, поздоровавшись.
   - Жужжит твоя коробочка, Александр Николаевич, - слежу я за ней.
   - Это хорошо, что она жужжит, - произнёс Алхимик, коснувшись кончиками пальцев "сейфа". Код от ящика знали только он и Кулибин - у всех остальных хватало своей работы, да и мало кто горел желанием совать нос в то, чем занимался Левша. Всем было известно, что старый механик не терпит праздного любопытства, и никому не хотелось портить с ним отношения: Кулибин был человеком, вызывавшим к себе невольное уважение.
   Щёлкнул замок. Свиридов откинул переднюю стенку и заглянул внутрь "сейфа".
   "Драконья голова" работала - работала непрерывно вот уже три месяца, подчиняясь заданному алгоритму. Она ничего не синтезировала - Алхимику было важно убедиться в безопасности процесса перекачки энергии пространства-времени. Для надёжности Свиридов возвращал обратно почти восемьдесят процентов получаемой энергии, а остаток превращал в материю. Ещё полгода назад ему и в голову не могло придти, что такое возможно, а теперь на "языке" "драконьей головы" лежал небольшой - размером с зажигалку - серебристо-матовый цилиндрик "звёздной материи". "Зажигалка" служила не только аккумулятором и демпфером, но и самоликвидатором - небольшой выступ на торце серебристого цилиндрика был подвижным. Нажатие на выступ сминало стопор, острый конец иглы входил внутрь, а дальше происходило примерно то же, что происходит с пуленепробиваемым стеклом при лёгком ударе в критическую точку: напряжение в кристаллической структуре "звёздной материи" скачкообразно нарастало, и небольшой кусочек вещества мгновенно возвращался в исходное состояние - превращался в свободную энергию. Расчёты показывали, что взрыв "зажигалки" сопоставим по мощности с взрывом тяжёлой авиабомбы - этого было более чем достаточно для превращения в пыль и "драконьей головы", и "сейфа". Не зря закуток был расположен в полуподвале и отгорожен от цеха бетонными стенами - Алхимик не хотел ненужных жертв. И всему этому знанию Свиридов был обязан "КК" - ключу к вселенскому энергоинформационному слою.
   Полюбовавшись с минуту голубым свечением, Александр Николаевич нажал кнопку и погасил установку.
   - Хватит, Георгий Иванович, - сказал он Кулибину. - Оперился наш птенчик - пора выпускать его на волю.
   Вернувшись к себе в лабораторию, Свиридов открыл на компьютере специальный файл под паролем и начал заполнять его подробной информацией о "драконьей голове". Он торопился - сознание Алхимика, обострённое контактом с энергоинформационным слоем, подсказывало ему: вокруг него уже сжимается кольцо облавной охоты.
  

* * *

  
   От этого очередного патрулирования Костомаров не ждал никаких неожиданностей. Аутсайдеров в городе повывели, и ночные маршруты джипов с дружинниками сделались рутинно-однообразными. Число патрульных машин снизилось: часть ополченцев вернулась к мирным занятиям, а наиболее боеспособные и умелые волонтёры составили костяк новой милиции, пополненной старыми профессионалами. Новые времена хоть и отличались от мрачных девяностых годов и безалаберных двухтысячных, однако жизнь в Питере более-менее стабилизировалась - её уже можно было назвать почти мирной. И поэтому во время патрулирований дружинники не то чтобы расслаблялись, этого не было, но изматывающее состояние взведённой пружины осталось в прошлом.
   Коммуникатор выдал тревожное сообщение под конец дежурства - Вадим и его бойцы уже предвкушали скорое возвращение домой и заслуженный отдых.
   - Вооружённый налёт на квартиру чиновника городского совета. Адрес...
   Когда Костомаров услышал адрес дома, на который было совершено нападение, у него шевельнулось нехорошее подозрение, перешедшее в уверенность по прибытии на место происшествия. Вадим догадывался, на какую именно квартиру произведён ночной налёт - он знал, кто живёт в этом старом доме на Гаванской улице.
   Первое, что бросилось ему в глаза - труп, лежавший навзничь у распахнутой двери подъезда. Убитый - судя по всему, аутсайдер, - чертами лица и густой волосатостью напоминал бородатого неандертальца: из-под разорванной куртки и того, что когда-то было рубашкой, виднелась чёрная косматая грудь; в свете фар зубы распахнутого рта щерились оскалом загнанного зверя. Вокруг убитого натекла целая лужа крови - в "неандертальца" всадили не одну пулю.
   Двое волонтёров, стоявших возле трупа, при появлении машины Костомарова вскинули автоматы, но опустили оружие, узнав командира сто семнадцатой, и молча посторонились, пропуская его в парадную. Вадим быстро поднялся по хорошо знакомой лестнице - в прошлой жизни он бывал тут не раз - на третий этаж. Дверь той самой квартиры - квартиры, сохранившей роскошь ушедших времён, - была открыта.
   В большой комнате Костомаров увидел троих: двух офицеров-ополченцев, ставших ныне сотрудниками милиции, он знал раньше, третий человек был ему незнаком. "Похоже, безопасник, - неприязненно подумал Вадим. - Ясное дело, не на дом простолюдина напали - на квартиру нового боярина. Всё как всегда - как во все времена...".
   Костомаров предъявил свой идентификатор, и безопасник нехотя кивнул - по статусу Вадим имел право знать, что случилось здесь, в его районе. А что именно здесь случилось, в общих чертах было ясно: привалившись спиной к дивану, на полу сидел труп полуодетого Сергея Алексеева с простреленной головой.
   - Не просто аутсайдеры работали, Вадим, - пояснил один из милиционеров, - виден почерк профессионалов высокого класса. Они спустились с крыши на обвязках, выбили окна, и... Охранника внизу убрали заранее, тихо и быстро. Как им это удалось - это ещё предстоит выяснить. Его, - офицер кивнул в сторону трупа, - парализовали. Допрашивали. По всей видимости, хотели забрать с собой - одевали. Но тут сработала дубль-сигнализация - основную-то они вывели из строя, - ночные гости это засекли и поняли, что пора уносить ноги. Ну, и пристрелили...
   Милиционер говорил что-то ещё, но Вадим его уже не слушал: через открытую дверь спальни он увидел то, что лежало там, на широкой кровати, сплошь заляпанной кровью, - то, что осталось от красивой молодой женщины по имени Диана. Её стройное тело варварски полосовали то ли тесаком, то ли топором, бесцельно и жестоко, кромсая и уродуя. Вадим, всякого навидавшийся за Время Тьмы, только сглотнул, ощущая острое желание немедленно убить того, кто сотворил такое - убить максимально болезненным способом. Прошло не меньше минуты, прежде чем к Вадиму вернулась способность слышать и реагировать на окружающее.
   - Её убили перед тем, как уйти, - сказал второй милиционер, перехватив его взгляд. - У "шакалов" был маньяк-любитель - жаль, не удалось взять его живым. Видал образину, что перед входом валяется? Вот это он и есть - целый арсенал рубящее-режущих приспособ с собой таскал, паскуда волосатая.
   - Это не обычный налёт, - спокойно произнёс безопасник. - Здесь были глобы - по крайней мере, один глоб. И ему удалось уйти - вот это действительно жаль. Положил троих наших - стрелял без промаха, сволочь, на звук шагов. Гориллу эту они выпустили к выходу на убой, для отвода глаз, а сами выпрыгнули из лестничного окна и ушли дворами - видать, хорошо знали все здешние закоулки. А вы, - спросил он вдруг, глядя на Костомарова, - были знакомы с убитым?
   - Был. Мы когда-то вместе занимались бизнесом. Литературным. И с девушкой тоже был... знаком, - ответил Вадим и прикусил язык: чутьё подсказывало, что распространяться на эту тему не стоит. "Глобы? Глобалисты, подданные мировой империи United Mankind, - он вспомнил странного убитого, которого видел в прошлом году при зачистке Комарово. - Так вот оно что...".
   - Мы вас вызовем по этому делу, - пообещал безопасник, закачав в свой наладонник данные с идентификатора Костомарова. - Представителей власти по пустякам не убивают, и агенты Ю-Эм по пустякам к нам не лезут - им тут не очень уютно.
   "Пока неуютно, - подумал Вадим. - Пока..."
   Уходя, он обернулся. Мёртвый Алексеев сидел на полу, запрокинув простреленную голову на диван. И Костомарову вдруг послышался голос Сергея: "Поостерегись, Вадим. Ты - следующий".
  

* * *

  
   - Разрешите?
   - Что у тебя, Матвеев? - человек с погонами полковника устало поднял глаза.
   - Кое-что по делу старателей, товарищ полковник.
   - Старателей? Погоди, это ведь дело давнее - его начали ещё до Обвала.
   - Так точно. Но я тут нашёл кое-что интересное.
   Полковнику Константинову потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить о деле старателей - у него с лихвой хватало других дел, свежих и злободневных. Кипящее варево переходного периода остывало, выкристаллизовывались новые властные структуры, Москва всё увереннее подгребала под свою властную руку бунтующие окраины - президент, за глаза именуемый "великим князем", сумел взнуздать бешеного коня очередной российской смуты. Военные вожди-ярлы один за другим признавали главенство московского конунга, почему-то всё ещё именуемого президентом, и тайная служба, потомок НКВД-КГБ-ФСБ, стальной нитью сшивала лоскутное одеяло противоречивых интересов новой элиты России. И нельзя было не считаться с нарастающей внешней угрозой: United Mankind расширялась, и никто не отменял целей, поставленных перед собой "новыми бедуинами" и "новыми чингизидами". И всё-таки полковник вспомнил о деле старателей - это дело в своё время вызвало живейший интерес безопасников в силу своей необычности.
   Всё началось с появления в Интернете загадочной информации об устройстве для синтеза золота. Поначалу этому не придали особого значения - мало ли мусора в Сети, - тем более что попытка собрать описанную установку и заставить её работать оказалась тщетной, но затем на чёрном рынке драгметаллов появились слитки золота неясного происхождения и очень высокой пробы. Это были уже не шутки, и "чешуйчатым шаром" заинтересовались всерьёз. К этому времени в мировой паутине не осталось и следа от описаний таинственного аппарата - кто-то постарался, - а хранившая в архивах копия рекламного файла оказалась повреждённой компьютерным вирусом (что могло быть как случайностью, так и результатом умышленного воздействия).
   Одну из "золотых цепочек" удалось распутать. След привёл в глухую сибирскую тайгу, однако когда группа захвата высадилась с вертолёта в искомой точке, она обнаружила на месте зимовья "старателя" глубокую чёрную яму и обугленные брёвна - по заключению взрывотехников, здесь сработало очень мощное взрывное устройство, начинённое непонятно чем. Сотрудники ФСБ рьяно взялись за дело - "золотых цепочек" было несколько, - но тут грянул Обвал со всеми его прелестями, и всем стало как-то не до неведомых старателей.
   Тем не менее, у службы безопасности была информация о непонятных взрывах (в том числе и на территории России), а когда окольными путями стало известно о том, что именно вызвало страшный взрыв в Аламогордо, "дело старателей" приобрело новую специфическую окраску. И поэтому Константинов не оставил без внимания сообщение своего подчинённого.
   - Докладывай, капитан.
   Матвеев подошёл к письменному столу, за которым сидел полковник, со щёлчком раскрыл старинный "дипломат" - над любовью капитана к раритетам подшучивал весь отдел - и извлёк оттуда блестящую статуэтку крылатого дракона.
   - Вот, - произнёс он с оттенком торжественности, ставя её на стол.
   - Золото?
   - Золото. И такой же высокой пробы, как и слитки, проходившие по делу старателей.
   - Откуда у тебя этот зверь?
   - Месяц назад под Выборгом была уничтожена банда аутсайдеров. Статуэтку нашли у них в логове. Я заинтересовался - из золота делают кубки, разных там "Оскаров", но не декоративных дракончиков таких размеров. А когда анализ показал, что это золото высокой пробы... - капитан сделал многозначительную паузу.
   - Не тяни кота за хвост, - полковник нетерпеливо махнул рукой, - оставь ты эти свои театральные эффекты!
   - Троих аутсайдеров взяли живьём (Константинов понимающе кивнул), и выяснилось - один из них был прежде строительным рабочим и участвовал в разборке одного дома на Петроградской стороне, повреждённого взрывом бытового газа. В развалинах квартиры, где произошёл этот взрыв, наш ухарь и нашёл эту статуэтку и, естественно, утаил.
   - Взрыв, значит... - задумчиво проговорил полковник. - Так-так...
   - Мне удалось найти в архивах материалы по этому делу, и я обратил внимание, что оно шито белыми нитками. Характер повреждений стен, а также степень обугливания трупа человека, погибшего при взрыве, не соответствуют тем, какие имеют место при обычном взрыве бытового газа. Посмотрите сами - статуэтка оплавлена, видите? Там была очень высокая температура. Так что не газ это взорвался, товарищ полковник.
   - Кто жил в этой квартире? - спросил Константинов, рассматривая золотого дракона.
   - Свиридов Александр Николаевич. Учёный-химик.
   - Химик, говоришь? Где он сейчас? Жив, нет?
   - Жив-здоров, и работает там же, где и работал - в НИИ прикладной химии. Здесь, в Питере.
   - Так, бери машину, пару ребят и езжай за этим химиком-алхимиком. Возьмёшь его, - полковник бросил взгляд на часы, - прямо на рабочем месте. По исполнении доложишь - немедленно.
  
   Что я сделаю для людей...
  
   Вадим подкинул на ладони флэш-карту - копию той, которую он прошлой осенью передал Свиридову, - и положил её в нагрудный карман куртки. "Кажется, всё, - подумал он, - можно собираться и уходить".
   ...Вернувшись домой, Костомаров сразу же рассказал Лидии о ночном налёте. Она выслушала его внимательно, не перебивая, и по неуловимым мелочам - по блеску её глаз и по еле заметному дрожанию пальцев - Вадиму было ясно: она очень хорошо всё поняла.
   - Они охотятся за секретом "КК", - закончил бывший Повелитель Муз, - именно за этим они пришли к Серёге. А потом они придут к нам - Саммерс, чтобы его черти с квасом съели, знал, чем мы занимаемся, и кто есть who в нашей фирме.
   - Что будем делать? - спросила Лидия, и Вадим невольно восхитился её выдержке: жена держалась молодцом.
   - Что делать? - он посмотрел на медленно светлеющее окно. - Утром ты заберёшь Ваню, и я отвезу вас в твой стационар, в детское отделение. Страшим охраны там завтра, то есть уже сегодня, будет Пётр - я его предупрежу, чтобы он держал ухо востро и ни под каким видом не пропускал на территорию вашей больницы никого из посторонних. Никаких проверочных комиссий - хоть из городского совета, хоть из Москвы, хоть от самого господа бога! А я тем временем кое с кем свяжусь - из тех, кому можно доверять... в наше непростое время. А чтобы тебе было не скучно, захватим с собой Юлю Свиридову с Дашей - пусть они составят компанию вам с Ванюшкой, всё будет веселей.
   - Шутишь? - негромко спросила Лида, с тревогой глядя на мужа.
   - Шучу, родная. Не будем плакать - не вижу оснований. В конце концов, мы у себя дома, в своей стране, чёрт побери! У нас есть оружие, и мы умеем им пользоваться - разве этого мало? А Свиридовых нельзя оставлять без присмотра - ты же понимаешь.
   - А не проще ли сразу обратиться в милицию или к безопасникам? Хотя, конечно...
   - Вот именно что "хотя". Я не уверен, что после этого мы с тобой не проснёмся на борту какого-нибудь трансатлантического сверхзвукового авиалайнера - любой офицер милиции или службы безопасности может оказаться агентом United Mankind. Вколют нам какую-нибудь гадость, и привет. Каким образом эти ночные налётчики сумели проникнуть в охраняемый дом? Мы вымели аутсайдеров из Питера, а эти гуляли по городу без проблем! Кто помог им с документами, оружием, транспортом? Что, везли всё это на ишаках через афганскую границу, а потом тащили через всю Россию, через все воюющие области? Нет, так не бывает. Да и вообще... После бури на поверхности много всякого дерьма плавает - оно ведь, как известно, не тонет. Если такие типы, как Алексеев, царство ему небесное, сумели пролезть во власть за спинами отчаянных рубак, спасавших страну во Время Тьмы, то... Такие люди за энергобаксы продадут всё, продадут точно так же, как раньше продавали за доллары. И кто знает, какое применение они сами найдут нашему чудо-снадобью? А нам нельзя рисковать будущим, в котором будут жить наши дети.
   Лидия прижалась к мужу. Они стояли так несколько минут, наблюдая, как занимается рассвет, потом Вадим осторожно высвободился из объятий жены. Подойдя к шкафу, он вытащил оттуда спортивную сумку - самую обычную на вид - и вынул из неё небольшой пластмассовый контейнер.
   - Здесь около трёх килограммов препарата - этого хватит на полный годовой цикл для восьмидесяти детей. Возьмёшь с собой. Это будущее, Лида, понимаешь?
   Она молча кивнула, а Вадим достал из тайника флэш-карту с информацией по "КК" и положил её в нагрудный карман куртки.
   Несмотря на ранний час, Алхимика дома они не застали.
   - А Саша уже уехал, - сообщила Юля, удивлённая визитом Костомаровых "ни свет, ни заря", - в институт. Сказал, что у него там очень важная работа, а времени мало, и не стал ждать общий автобус - вызвал служебную машину.
   Удивился и Вадим - тому, что Юлю не пришлось долго уговаривать и объяснять, почему она должна быстро собраться, взяв только самое необходимое, и вместе с дочерью ехать с ними в стационар к Лидии.
   - Я всё знаю, - просто сказала она, - Саша со мной говорил. Я поеду, только мне надо позвонить ему и сообщить, что...
   - Не надо звонить из дома, - прервал её Вадим, - я сам с ним свяжусь. И не только свяжусь, но и поеду за ним. Не беспокойся - всё будет хорошо.
   Юля промолчала, только посмотрела на него долгим и тревожным взглядом.
   Когда они спустились вниз по лестнице, Вадим задержался перед выходной дверью и внимательно осмотрел всё вокруг дома через экран камеры видеонаблюдения. Джип стоял у подъезда - всего-то десяток шагов, - но Костомаров, идя к машине следом за Лидой и Юлей, кожей ощущал, какая она, кожа, тонкая, и как просто её пробить кусочком летящего свинца. "Не будут они стрелять, - сказал он себе, - я нужен им живым".
   Женщины с детьми разместились на заднем сидении. Костомаров-младший рьяно вертел головой во все стороны, ощущая себя центром внимания, а маленькая Даша притихла, словно чувствуя: происходит что-то недоброе. Вадим сел на переднее сидение, держа в руках автомат - холод металла оружия действовал успокаивающе.
   - Поехали, командир? - Пётр, сидевший за рулём, широко улыбнулся и шутливо бросил через плечо: - Пассажирам просьба пристегнуть привязные ремни - экипаж желает вам приятного полёта!
   Джип мягко тронулся, сопровождаемый микроавтобусом с дружинниками.
   В холле стационара Костомаров отозвал Петра в сторонку и коротко обрисовал ему ситуацию, не вдаваясь в лишние подробности.
   - Не волнуйся, командир, - сказал тот, выслушав Вадима, - муха не пролетит. Ребята наши теперь уже не те увальни, какими были два года назад, - их теперь хоть в тыл врагу забрасывай. Да и периметр здесь - не всякая военная база имеет такой. Езжай спокойно.
   Крепко пожав руку Петру, Вадим вернулся к ждавшей его Лидии, уже проводившей Свиридовых внутрь и успевшей переодеться в белый халат. Она была внешне спокойна, однако Костомаров видел: жена едва сдерживает слёзы.
   - Выше нос, родная. Я быстренько смотаюсь за Сашей и вернусь. Береги себя.
   - Ты тоже, - еле слышно прошептала она, - себя береги...
   Поцеловав её, Костомаров пошёл к выходу. Он решил не оборачиваться, но всё-таки обернулся. Лида стояла посередине холла, придерживая руками полы незастёгнутого халата - совсем как тогда, в другой жизни, в кабинете врача Творческого Центра.
   Такой она и осталась в его памяти...
  

* * *

  
   Звонок Вадима - он вышел со своего служебного коммуникатора на телефонный коммутатор института - стал для Алхимика полной неожиданностью, и в то же время очень логично вписался в состояние тревожного ожидания, сложившееся в сознании Свиридова за последние несколько дней. Костомаров сказал всего две короткие фразы: "Через полчаса я за вами заеду. Будьте готовы", однако Александр Николаевич понял, что за ними скрывалось. Не "к вам", а "за вами", значит, Вадим без всякой предварительной договорённости хочет забрать его с собой в разгар рабочего дня - он не стал бы этого делать без самых серьёзных на то оснований.
   "Я как чувствовал, - подумал Свиридов. - Хорошо, что я успел полностью закончить свой "драконий файл". Осталась самая малость...".
   Он запер дверь своего кабинета, взял миниатюрный микрофон, подсоединенный к компьютеру, и произнёс, глядя прямо перед собой:
   - Если вы слушаете эту запись, значит, меня уже нет в живых. Но то, что я хочу сказать, очень важно для всех вас, живущие. На этом компьютере в файле "Драконья голова" содержится вся информацию о моём открытии, которое не должно исчезнуть вместе со мной. И я очень надеюсь, что вы правильно распорядитесь этим открытием. Пароль к файлу... Действующая модель установки находится в экспериментальном цехе. Код сейфа...
   Закончив запись, Алхимик перевёл её в режим автоматического воспроизведения при включении компьютера. "Люди не сумели взять свою судьбу в свои руки, когда я выложил секрет установки в Интернет, - думал он, - они оказались к этому не готовы... Но не хочу, чтобы моя страна осталась безоружной перед лицом нарастающей угрозы. И мне хочется верить, что в России всё-таки остались ещё настоящие люди, в том числе и у власти. А если таких людей уже нет, то тогда и жить незачем".
   После этого он тщательно проверил содержимое своего компьютера и удалил всё, что имело хоть малейшее отношение к препарату "КК" и спрятал в нагрудный карман рубашки флэш-карту, получённую от Костомарова. "А вот этого я не отдам - это принадлежит только Вадиму и мне. Это мечта, которой нельзя касаться грязными руками".
   - Я спущусь в цех, - сказал он своему заместителю, надевая куртку, - а потом, может быть, отъеду. Ненадолго.
   В бетонном закутке Алхимик открыл "сейф" и какое-то время любовался "драконьей головой". В одиночку - Свиридов надеялся повидать Кулибина и сказать старому механику пару слов, но ему сообщили, что "Георгий Иванович приболел".
   - Прощай, дракоша, - сказал Александр Николаевич чешуйчатому шару. - Силён ты, зверюга, - не удалось мне снять твоё проклятье. Но погоди, - он понизил голос, - вырастут люди, над которыми оно не будет иметь власти. Понял, крылатый? Так что не "прощай", а "до встречи".
   Алхимик хотел уже закрыть "драконью клетку", как он называл ящик с установкой, но вдруг решительно протянул руку и снял с "языка" "зажигалку". "Звёздная материя" была тяжёлой - крохотный цилиндрик весил не меньше трёх килограммов и ощутимо оттянул карман куртки. "Незачем его тут оставлять, - подумал Свиридов. - Если установку будут запускать, поставят новый демпфер-аккумулятор, по описанию, - заодно и разберутся, что к чему. А эта штучка - при неосторожном обращении - может и рвануть, чего нам совсем не надо".
   Вадим уже ждал его у ворот.
   - Садись, - сказал он, открывая дверцу машины. - Всё расскажу по дороге. За своих не беспокойся - они в безопасности. Ты на работе следов "КК" не оставил?
   - Никаких. Нет ни гранул, ни упоминаний о препарате.
   - Это хорошо, - Повелитель Муз удовлетворённо кивнул и тронулся с места.
   А через двадцать минут к воротам института прикладной химии подъехала машина с капитаном Матвеевым и двумя сотрудниками службы безопасности - они немного опоздали.
  

* * *

  
   Несмотря на бессонную ночь, сознание Вадима было ясным. "Ни в штаб округа, ни на Литейный ехать нельзя, - размышлял он. - Почему - это мы уже выяснили. Те, кто идут по нашему следу, наверняка просчитали такой вариант - нам подготовят встречу на месте или просто перехватят нас по дороге. Конечно, вероятность подобного сюжета не так велика - не стоит преувеличивать могущество United Mankind и власть денег над душами людей, особенно после того, как этот тысячелетний фетиш был жестоко нокаутирован Обвалом, - но для нас даже один процент риска - это слишком много: ставка уж больно высокая. Надо обратиться к тем, кого я неплохо знаю лично, кто обладает реальной властью, и кто сможет прикрыть нас с Алхимиком хотя бы временно, до выяснения. А там - бить челом "великому князю". Ну не может быть, чтобы в России совсем не осталось людей, которым на неё не наплевать! Мы пережили Время Тьмы, выстояли - неужели зря? А если таких людей больше нет, тогда и жить ни к чему...".
   - Куда мы едем? - нарушил молчание Свиридов. - Почему такая спешка, и вообще: что случилось?
   - В Каменку - в танковый полк. Командир полка - редкий экземпляр настоящего русского офицера, которого не купишь ни за какие деньги. В прошлом году мы с танкистами чистили побережье залива - узнал я и этих ребят, и их командира. А почему такая спешка...
   И Костомаров рассказал Алхимику о событиях предыдущей ночи.
   - О Лиде и Юле с детьми я позаботился, они под охраной, - добавил он, - но времени терять нельзя. Шутки кончились - за "КК" пошла настоящая охота. Придётся поделиться нашим секретом с властями, - он вздохнул, - иначе... В одиночку нам с тобой не выстоять, но мы можем выбрать, кому открыть нашу тайну. И я выбрал.
   - Я догадывался, - спокойно произнёс Александр Николаевич, - чувствовал. Витало в воздухе что-то этакое... - он сделал неопределённый жест, рассеянно глядя на мелькавшие за стёклами джипа дома Петроградской стороны. - Ну что ж... Ехать-то далеко?
   - Часа полтора, не больше. На дорогах нынче просторно - выйдем на Приморское шоссе и полетим с ветерком.
   Машина выехала на набережную Невки и помчалась на запад, к выезду из города.
   Они не знали, что на бампере служебного джипа, закреплённого за командиром сто семнадцатой народной дружины Вадимом Петровичем Костомаровым, притаился исправно работающий радиомаячок-присоска...
  

* * *

  
   Дэйв Стингрей, следивший за точкой на маленьком дисплее, холодно усмехнулся: направление движения цели определилось. "Они едут в сторону Выборга - скорее всего, к военным из числа тех, кто почувствовал свою силу и значимость в кровавой каше последних лет. Похоже, господин Костомаров догадался, что на него идёт охота, - он ищет нору, где можно отсидеться. Выскрести его из бронированных лап какого-нибудь новоявленного ярла, возомнившего себя величиной, будет затруднительно - джип надо перехватить до того, как он доберётся до военного городка, ощетинившегося стволами орудий и утыканного чуткими электронными глазами и ушами. Это главное: после гибели Алексеева его бывший партнёр остался последним, кто может владеть требуемой информацией в полном объёме. И если эта последняя ниточка оборвётся, мне лучше не возвращаться - провала этой операции мне не простят. Плохо, что не удалось взять отца препарата - его пришлось прикончить, чтобы секрет "КК" не достался потенциальному противнику. И девчонка - жаль, что не удалось её забрать, до подхода глиссера я успел бы её поиметь... Красивая баба - чертовски красивая. Была...".
   При этой мысли Стингрей почувствовал, как кровь бросилась ему в голову, - он вспомнил хряскающий звук разрубаемой плоти. Дэйв тогда еле сдержался, чтобы тут же не пристрелить этого лохматого орангутанга с труднопроизносимой для цивилизованного человека кличкой Шкворень. Ничего, возмездие не заставило себя долго ждать - Шкворня изрешетили пулями через пять минут после того, как Диана перестала дышать. Дикарь чуял недоброе и не хотел идти к выходу, но всё-таки пошёл - аутсайдеры до одури боялись Дэйва Стингрея и не смели его ослушаться. Вот и сейчас - атаман и трое его подручных молча ждут приказаний и выполнят их, какими бы они ни были: за деньги, само собой.
   "Аутсайдерам ещё не слишком уютно под личиной вооружённых телохранителей торговца, - подумал Дэйв, искоса взглянув на сидевшего за рулём атамана, - не привыкли. Но это уже мелочь - у машины легальный идентификатор, у меня тоже, а статус "вольного торговца" позволяет нанимать в качестве охранников кого угодно. Проблем не будет, тем более днём, - "новые коммивояжеры", достойные наследники отчаянных средневековых купцов, трудолюбиво выстраивают новую систему товарообмена среди руин старого порядка вещей. Торговцев уважают во всём мире - деньги сохранили свою силу, хотя кое-кто всерьёз опасался, что Обвал похоронит их как понятие. Опасения были напрасными: доллар умер - да здравствует амеро! И здесь, в России, откатившейся в средневековье, энергобаксы тоже в цене - купить можно всё, как в старые добрые времена".
   Стингрей ещё раз посмотрел на дисплей. Да, сомнений нет - цель движется к выезду из города. Эта цель основная и единственная: жена и ребёнок Костомарова особого интереса не представляют. Для их похищения с требованием выкупа - понятно какого - нет ни сил, ни времени, ни условий: не штурмовать же впятером медицинский стационар с его периметром обороны. К тому же киднэппинг семьи привлечёт внимание местной службы безопасности к объекту, чего допустить никак нельзя. Безопасники и так уже наверняка насторожились в связи с убийством заметной персоны на Гаванской - проверяя связи убитого, они выйдут на Костомарова и начнут копать дальше. Времени в обрез - отвлекаться нельзя ни на что.
   И ещё - объект забрал какого-то человека из химического института. Из химического - значит, его попутчик тоже представляет собой известный интерес: вполне вероятно, что по заказу Костомарова он мог работать с препаратом, иначе зачем объекту брать его с собой?
   - Поехали, - приказал глоб, - перехватим их у виадука.
  

* * *

  
   Они ехали молча.
   Приморское шоссе было пустынным. Слева тянулись развалины дачных посёлков, оставшиеся после прошлогодних боёв; за ними тускло блестела под неярким солнцем гладь залива. Алхимик опустил боковое стекло - в салон ворвался тёплый встречный ветер. Вадим внимательно смотрел вперёд: на асфальтовой спине дороги попадались раны - осколочные выбоины, - и если на скорости поймать такую рваную рану-яму колесом, мало не покажется.
   - Унылая картина, - грустно сказал Свиридов. - Сплошные руины и чёрные скелеты деревьев... А раньше здесь летом жизнь била ключом, взять хотя бы наше Комарово.
   - Ничего, - отозвался Костомаров, - будет ещё на нашей улице праздник. И дома отстроятся, и деревья оденутся листвой, и будут под ними целоваться влюбленные. И дети будут играть на пляжах, это я тебе точно говорю. Наши дети, Саша, - мой сын и твоя дочь.
   - Твои бы слова, да богу в уши - хочется в это верить.
   Впереди уже показался виадук, когда справа, с примыкавшей дороги, вылетела серая приземистая машина - вылетела стремительно и внезапно, как волк из засады. Угрожающая быстрота её маневра не составляла сомнений в намерениях тех, кто в ней сидел.
   - По нашу душу... - сквозь зубы процедил Костомаров, нажимая на газ.
   Серый зверь промахнулся - не успел перегородить дорогу, - но тут же развернулся и пошёл следом, сокращая расстояние и не делая никаких попыток вступить в переговоры.
   - Торговец? - пробормотал Вадим, глядя в зеркальце заднего вида на номер серой машины. - Ну-ну... Саша, ты стрелять умеешь?
   - В общем, да, - не очень уверенно ответил Александр Николаевич.
   - В общем? Тогда поговори с этим купцом - "калашниковым". Объясни ему, что мы ничего не хотим у него покупать: у нас всё есть. Они стрелять не будут - мы с тобой нужны им целыми и невредимыми.
   Алхимик вытянул автомат, лежавший между сидениями, и высунул ствол в открытое окно. Шоссе делало поворот - преследователь был неплохой мишенью. Свиридов прищурил левый глаз, выцеливая серого зверя.
   Нажать на спусковой крючок он не успел. Раздался хлопок, и джип поволокло влево. Вадим не ошибся - "торговец" стрелять не стал, но по извечному закону подлости переднее левое колесо джипа внезапно лопнуло: то ли само по себе, то ли нашлась на шоссе роковая выбоина. Джип соскочил с дороги и заплясал среди канав, стволов деревьев и груд битого кирпича. Костомаров отчаянно крутил баранку, уводя охромевшую машину от столкновений с многочисленными неподвижными препятствиями, и одновременно пытался нашарить на коммуникаторе кнопку тревожного вызова, матеря себя за то, что не сделал этого раньше.
   Сумасшедшее ралли по развалинам закончилось быстро. Джип влетел в глубокую яму, оставшуюся на месте какого-то погреба, и замер, сильно накренившись и задрав к небу корму. На крышу с грохотом рухнуло обгорелое бревно; автомат вывалился наружу, крепко приложив Свиридова прикладом по подбородку. Алхимик дёрнулся, ударился головой в железо стойки и обмяк.
   - Саш, ты живой? - Вадим завозился, стряхивая с себя крошки битого стекла и силясь открыть заклинившую дверцу. - Саша!
   Свиридов застонал и открыл глаза. Взгляд его был мутным, по подбородку стекала струйка крови из прокушенной губы.
   - Саша!
   - В-вадим... - еле слышно проговорил Алхимик. - Возьми... - он с усилием вытащил из кармана куртки "зажигалку". - Осторожно, он тяжёлый...
   Костомаров принял маленький цилиндрик и чуть его не уронил - вес "зажигалки" явно не соответствовал её размерам.
   - Что это?
   - Детонатор... Там выступ есть... на торце... Нажмёшь - и через две секунды взрыв, очень сильный... Распад материи... Можно бросить в них... если сможешь... А можно и... не бросать... Я...
   Алхимик хотел сказать что-то ещё, но не сумел - снова потерял сознание.
   Вадим нажал плечом на дверцу и взвыл от боли. "Вывих, - растеряно подумал он. - И когда это я успел?". Взгляд его упал на раздавленную коробку коммуникатора, лежавшую на приборной панели, - когда и как он успел его раздавить, Костомаров тоже не знал.
   А между чёрных древесных стволов замелькали человеческие фигуры - четыре или пять. Преследователи оставили свою машину на дороге и шли к ним.
   "Вот и всё, - отрешённо подумал Повелитель Муз, - приплыли".
   Он рассматривал приближавшихся врагов с каким-то странным спокойствием, словно не он сидел в покорёженной машине, беспомощный и безоружный, а кто-то другой, за кем Вадим наблюдал со стороны.
   "Аутсайдеры - нагляделся я на вас, сволочей, за Время Тьмы. А вот этот мальчик со спортивной фигурой - не аутсайдер: глоб, посланец United Mankind, - такой же, какого мы пристрелили в прошлом году, неподалёку. Не ты ли, дружок, нанёс визит Серёге Алексееву, после которого на постели осталось разодранное в клочья тело Дианы? И неважно, что не твоя рука держала секач или чем там её уродовали - это ты привёл туда отщепенцев. Счастье твоё, гадюка, что у меня нет оружия - я бы расписался свинцом на твоей холёной морде, сука ты заморская... Вы ползёте по всему миру как тифозные вши, безостановочно и неумолимо, прожорливые и ненасытные, выедая земной шар и снаружи, и внутри. Но мы вас остановим - не я, так другие...".
   Двое аутсайдеров, пригнувшись, обходили неподвижный джип. Третий, жилистый и сухощавый, похожий на поджарого волка, держался рядом с глобом. А глоб зорко следил за каждым движением Вадима, держа наготове что-то вроде короткоствольного ружья.
   "Пневматик, - догадался Костомаров, - стреляет парализующими иглами".
   Он поймал взгляд глоба - спокойный и равнодушный взгляд профессионального убийцы, не испытывающего ни сожалений, ни колебаний, ни угрызений совести. "Оружия!" - мысленного закричал Вадим и вспомнил о зажатом в руке детонаторе Алхимика. "Мне его не метнуть, - подумал он, - тяжёлый, да и плечо у меня... Но можно ведь и не метать...".
   Залязгало. Один из аутсайдеров пустил в ход "фомку", пытаясь вскрыть заклиненную дверцу, второй стоял рядом с ним. Глоб и поджарый наблюдали, стоя в нескольких шагах от машины.
   "Вы не должны узнать то, что знаем мы, - отчётливо прозвучало в сознании Вадима, - этот квас не про вас. Что я сделаю для людей...".
   Он боялся, что выступ на торце "зажигалки" не нажмётся, но это опасение оказалось напрасным - выступ легко подался под его пальцем и плотно вошёл внутрь цилиндрика.
  

* * *

  
   "Не успели, - думал капитан Матвеев, сумрачно глядя на огромную чёрную воронку, по склонам которой стекали струйки тяжёлого сизого дыма. - Рвануло, как термобарическая боеголовка: джип разнесло на атомы и всё вокруг выжгло метров на сорок. Чёрт бы побрал эту волонтёрскую самодеятельность - надо было нам звонить, а не играть в ловца шпионов".
   Он шевельнул носком ботинка оплавленный клочок металла, зарывшийся в горячий пепел, и, обходя кучки тлеющего мусора, пошёл к ожидавшей его машине.
  

* * *

  
   - Примите наши соболезнования, Лидия Сергеевна. Ваш муж спасал очень крупного учёного, Александра Николаевича Свиридова, сделавшего исключительно важное открытие мирового значения. Этим открытием пытались завладеть наши враги, но они просчитались - ваш муж встал на их пути. Вадим Петрович Костомаров погиб как герой.
   - Я знаю, - тихо сказала женщина в чёрном.
  
   Дети нового мира
  
   Белая чайка резко спикировала, чиркнула по поверхности воды и взмыла вверх, унося в клюве серебряную полоску. От синих монастырских куполов, скрытых за густыми кронами деревьев, донёсся гулкий голос колокола.
   У самой кромки воды бегали мальчик и девочка лет шести, выбивая босыми ногами сверкающие капли. Ещё одна девочка - ей было года три - устроилась поодаль, вдумчиво изучая божью коровку, ползущую по травинке. Время от времени она отрывалась от своего занятия и, надув пухлые губки, с детской ревностью посматривала на мальчишку, которому почему-то интереснее было бегать по песку с девочкой постарше, чем сидеть рядом с ней и разглядывать букашек. А на выбеленном прибоем бревне сидели две женщины в длинных юбках и тёмных платках. Они не были ни монашками, ни послушницами, но на острове даже трудницы блюли устав монастыря, избегавшего мирских соблазнов.
   - Я в Североморске связисткой была, по контракту. Гарнизонная жизнь - не сахар, а только у нас Дону она тогда тоже была не мёд с патокой. Вот я и завербовалась-подписалась, - Ольга поправила прядь чёрных волос, выбившуюся из-под платка. - А в Диму я влюбилась сразу, с первого взгляда, словно в омут упала с головой. Он был какой-то, - она запнулась, подбирая сравнение, - как открытая рана, что ли, тронь - и сразу больно. И глаза у него - я как их первый раз увидела, тут же и поняла: люди с такими глазами долго не живут. У меня ведь бабушку на хуторе колдуньей звали, и я у неё кое-чему научилась. Ходила я за ним как тень, при каждом случае старалась на глаза ему попадаться, да только Дима мой отрешённый меня и не замечал. Виделись мы с ним часто - лодка их всё у пирса стояла, - да толку-то. И лишь разочек я своего таки добилась. Мы ведь, казачки, настырные, - она улыбнулась своим воспоминаниям.
   - На двадцать третьего февраля в Доме офицеров праздник был - гуляли. На меня там многие глазели, а я всё своего желанного выглядывала. И догляделась - пригласила на белый танец. Дима мой тогда выпил немного, отмяк, холод его нутряной отступил ненадолго, да и я постаралась - зря, что ли, колдуньина внучка? Увела я его, как коня на аркане. Лариске - это подруга моя, жили с ней в одной комнате, - строго наказала до утра домой не показываться. Так ей и сказала: "Хоть на снегу ночуй, а нам не мешай!". Ох и любила я его... - синие глаза Ольги подёрнулись дымкой. - Те часы минуткой пролетели, хоть и шутила я: мол, не спеши, милёнок, полярная ночь длинная. Да только счастье моё вышло коротким...
   Юля слушала, опершись локтями в колени и положив подбородок на кулаки.
   - Не стал он со мной дальше хороводиться. Так и сказал: "Не люблю я тебя, а просто так - не хочу. Нечестно это - ты уж меня прости". Я тогда аж заледенела - утопиться думала, честное слово. А когда узнала, что беременна, аборт хотела сделать. Диме-то я не говорила, чтоб не думал, будто я через это в жёны к нему навяливаюсь. Не сделала - уехал он в Питер, мать хоронить, и не вернулся. А потом я узнала, что взорвал он себя на бирже вместе с клопами-спекулянтами навроде тех, что Обвал устроили, только рангом пониже. И решила я тогда дитё его сохранить и вырастить. И сохранила я Анюту, - она посмотрела на девочку, бегавшую у воды, - и выращу.
   - Постой, постой, так этот парень, который... Это и был твой Дмитрий?
   Ольга молча кивнула.
   - Тесен мир... А как ты здесь оказалась?
   - Помогли. Есть один такой человек хороший, Михаил Пантелеев, Дима у него под началом служил. Он когда узнал, что моя Анюта - дочь лейтенанта Ильина, как брат родной о нас заботился. Да, как брат - в постель ко мне залезть и мысли не имел. А потом, когда Обвал накатился, и на Севере совсем невмоготу стало, он помог нам до Питера добраться. Ехала я сюда под охраной морских пехотинцев - перебрасывали морпехов, а их командир другом был Пантелееву. И в Петербурге нашлись люди, знавшие Диму и помнившие, что он сделал, - не оставили без помощи дочь его и жену невенчанную. А как Время Тьмы на убыль пошло, я и перебралась сюда, на остров. Монастырь здесь чистый, корыстью не травленный, - жить можно, земля прокормит, хоть и скудная она тут у вас. Поживу, а как Анюта подрастёт, вернусь домой, на Дон, - дома и стены помогают.
   - А чего же ты сразу домой не поехала?
   - Это после Обвала-то? Чтобы меня сильничали по дороге под каждым кустом, а то и вовсе убили бы? Я из Мурманска добиралась за спинами вооружённых мужиков, они меня в обиду бы не дали, а на Дон одной, да ещё с малым дитём... Нет уж, подожду я, пока жизнь наладится - оно к тому идёт, - тогда и поеду. Анюта моя - Ильина Димы кровь, я её сберечь обязана.
   - Кровь и память - да, их нужно хранить. Мы с Лидой тоже мужей своих потеряли, и сюда перебрались кровь их сберечь, - сказала Юля и добавила со странной интонацией: - И не только...
   - Это ты о чём? - недоумённо спросила Ольга.
   - О чём? - вдова Алхимика посмотрела на неё изучающе. - Мечту они нам свою оставили - заветную. Людей мы должны вырастить - чистых, корыстью не травленных, как ты говоришь. И мы их вырастим - сломают они древнее проклятье, висящее над всем этим миром.
   - Чудно ты говоришь, подруга. Словно и не городская ты, в Петербурге выросшая, а ведьма деревенская. На "ведьму" не обижайся - слово это вовсе не ругательное, оно от корня "ведать" происходит.
   - Я и не обижаюсь. А вот что бы ты сделала, колдуньина внучка, если пришёл бы к тебе кудесник и сказал: "Вот тебе, девонька, зелье волшебное. Корми им дитя своё один год и один день, и станет дитя твоё человеком истинным, и никакая грязь к нему прилипнуть не сможет, и отступит Тьма перед Светом". Что бы ты ответила такому магу-волшебнику? Не зря спрашиваю - это мы только сегодня с тобой по душам разговорились, а приглядываюсь я к тебе уже давно, казачка донская, - видела я, как ты за местными сиротами ухаживаешь.
   - Зелье чудесное, говоришь? Да я бы кровью своей дочь поила, лишь бы...
   - Погоди, - встрепенулась Юля, - Лида идёт. Вон, видишь?
   Со стороны монастыря к ним шла женщина в чёрном.
  

* * *

Нижний храм [Фото]
  
   В нижнем храме было прохладно. В воздухе тёк запах воска от свечей, во множестве горевших на бронзовых напольных подсвечниках. И ещё - присутствовало здесь ощущение повернувшего вспять времени, как будто при входе в этот храм срабатывала фантастическая машина и перебрасывала человека в шестнадцатый век, когда годы ещё текли неспешно, и когда Зверь, захвативший в настоящем всю планету, ещё копил силы, готовясь вырваться. Это странное ощущение Лидия испытала, впервые оказавшись в нижнем храме островного монастыря, и с тех пор оно повторялось раз за разом с той же остротой, стоило ей только сюда войти. Она была уверена, что и другие люди, способные чувствовать, ощущают это вневременье, и поэтому хотела поговорить с отцом-настоятелем именно здесь.
   - Я слушаю тебя, дочь моя.
   - Отец Арсений, я хочу испросить благословения на богоугодное дело. И разрешения.
   - Разве на богоугодные дела надо испрашивать разрешение? Такие дела творятся по душевной потребности - кто я такой, чтобы запрещать или разрешать душе человеческой стремиться к свету?
   - Это так, но будет ли моё дело сочтено вами богоугодным?
   - А ты сама как считаешь? - священник, похожий в своей чёрной рясе и клобуке на мудрого старого ворона, испытующе посмотрел на вдову Повелителя Муз.
   - Я не сомневаюсь в том, что дело моё угодно Всевышнему, - твёрдо ответила Лидия, не опуская глаз под пристальным взглядом отца-настоятеля, - однако оно касается не только меня, но и других людей.
   - Все наши дела так или иначе касаются других людей - и злые, и добрые. Говори - я постараюсь понять тебя и помочь.
   - Святой отец, мы с Юлией неспроста выбрали именно ваш монастырь. Простите мне дерзкие слова, но многие православные обители погрязли в корыстолюбии, забыв о своём долге перед людьми и Богом. Они призвали торговцев в храмы, тогда как Христос их оттуда изгонял. А вы - нет. Ваш монастырь один из немногих сохранил огонь, отогревавший Русь в самые тяжкие времена. И у вас, святой отец, есть шанс не только сохранить этот огонь, но и поселить его в исстрадавшихся душах и осветить этим огнём будущее России и всего мира.
   - Всего мира? В тебе говорит гордыня - остерегись!
   - Да, всего мира, - упрямо повторила Лидия. - Разве Христос взошёл на Голгофу не за грехи всех людей, и разве не весь мир он хотел спасти?
   - Не равняй себя с сыном божьим, дочь моя.
   - Все мы божьи дети, святой отец. Наши с Юлей мужья погибли ради дела, которое мы с ней должны продолжить и довести до конца. И мне важно ваше слово, отец Арсений.
   - О каком деле идёт речь?
   "Всё, - подумала Лидия, - отступать некуда. Если мне не удастся его убедить, и он меня не поддержит или, хуже того...".
   - В вашем монастыре нашли приют около ста детей-сирот, потерявших родителей в злое Время Тьмы. Мы хотим вырастить их них настоящих людей, достойных будущего.
   - Какие могут быть сомнения в праведности такого намерения? - настоятель слегка развёл руками. - Вы - и ты, и твоя сестра по несчастью, и Ольга, - чисты душами: я видел. Растите - я буду только рад.
   - Не всё так просто. Речь идёт не только о воспитании этих сирот, но и об изменении их натуры - генетически. У нас есть препарат, способный изменить этих детей и превратить их в настоящих людей, которые если и появлялись раньше, то крайне редко. Таких людей называли святыми.
   - Святость достигается молитвами и трудами во славу Господа нашего, - глаза отца Арсения недобро сузились, - а не колдовскими снадобьями! Всевышний создал людей по образу и подобию своему - тебе ли оспаривать его замысел?
   - Люди несовершенны - в божий промысел вмешался Сатана! Святой отец, вы ведь не против лекарств от болезней, не против прививок, - почему нельзя дать людям лекарство для душ? Это не колдовство - это наука. Удобренный садовником цветок пышнее - разве не так? Неужели вы не видите, куда катится мир? И если падение в пропасть можно остановить, то не божьей ли волей попал в наши руки этот препарат? В наши - мы чисты душами, вы же сами сказали, - а не в чьи-то ещё! И не божья ли воля привела нас сюда, в этот монастырь?
   Монах молчал, и по лицу его ничего нельзя было понять.
   - Мы ухаживаем за сиротами, - продолжала Лидия, - и нам ничего бы не стоило тайком добавлять им в пищу наш препарат. Но мы не хотим обмана, святой отец, - на лжи не выстроишь правды. Поэтому я и пришла к вам - испросить вашего разрешения.
   - Что это за препарат?
   - Генный модификатор. Через год приёма у детей в возрасте до десяти лет он меняет генотип - они становятся невосприимчивы к болезням, они становятся умнее и физически крепче. У них пробуждаются скрытые способности организма, но главное - они получают своеобразный иммунитет против негатива. Для этих детей неприемлемы зависть, жадность, ложь и злоба - они чисты душами, чисты по-настоящему! Из них вырастет первое поколение новых людей - людей, которым предназначено спасти наш больной мир. Да, их надо ещё воспитать, но это уже...
   - Откуда тебе известно, какими они станут?
   - Мой сын. И Даша, Юлина дочь. Посмотрите на них - неужели на этих детях лежит печать Тьмы?
   - Я видел, - задумчиво проговорил отец Арсений, - они светятся. Я ещё подумал - если бы на землю спустились ангелы, они приняли бы облик этих детей. Так вот оно в чём дело...
   - Да, святой отец. Ваня уже закончил принимать препарат, и Даше до конца приёма осталось совсем немного. А теперь скажите, не богоугодное ли это дело - спасти людей от самих себя?
   - Святая церковь не одобряет экспериментов над человеческой природой.
   - А хирургическая операция - разве это не вмешательство в человеческую природу? Если человек болен телесно, его можно и нужно лечить, а если он болен духовно, то лечение недопустимо? А разве святая церковь не лечит души, смиряя низменное и вмешиваясь таким образом в человеческую природу? Это не эксперимент - это спасение, ниспосланное свыше! Я многое знаю о вас, отец Арсений, - вы привечали сирых и убогих, помогали страждущим, лечили наркоманов и не пресмыкались перед сильными мира сего. Вы один из немногих священнослужителей, не забывших изначальную цель христианства, погребённую позже под грудами наносного мусора.
   - Не кощунствуй, дочь моя! - предостерегающе произнёс настоятель.
   - Я говорю правду, и вы это знаете. Сатана наступает - кто его остановит? Время Тьмы - это только начало, репетиция. Чёрная волна отхлынула, но она вернётся - вернётся, чтобы затопить весь мир. И это вы тоже знаете, святой отец. Наши с вами пути пересеклись не зря - благословите наше дело. А если нет, - она опустила голову, - то позвольте нам уйти и самим встретить свою судьбу.
  

* * *

  
   Выйдя из храма, Лидия чуть прищурила глаза от солнечного света, лившегося с неба, и глубоко вздохнула. Руки и ноги её слегка дрожали, словно она долго несла тяжкую ношу и наконец-то донесла.
   Монастырь жил своей жизнью: из пекарни доносился запах свежего хлеба, на ферме мычали коровы и похрюкивали свиньи. Навстречу Лидии попались двое косцов - солнечные лучи лизали синеватые лезвия литовок, покачивавшихся на их плечах. День в монастыре начинался с рассветом и заканчивался с наступлением темноты - вневременье простиралось не только на нижний храм. Монахи-островитяне и до Обвала были не слишком избалованы благами цивилизации: здесь не было ни телефона, ни телевизора - хиленький движок давал ток в мастерские всего несколько часов в сутки, а в остальное время все обходились свечами и лучинами, как их далёкие предки. И не было в этом монастыре и следа роскоши, которой кичились иные обители, - отец Арсений не терпел этого дьявольского соблазна.
   "Средневековый аскетизм, - думала Лидия, шагая по дорожке, ведущей к дощатому пирсу и дальше, на пологий песчаный берег. - А теперь здесь будет наш северный шаолинь, то есть не шаолинь, а источник новой силы, которой ещё нет названия. И очень может быть, - она вспомнила непринуждённо-текучую пластику движений сына, - наши дети превзойдут питомцев восточных школ со всеми их методиками. Твоя мечта осуществится, Вадим...".
   После гибели мужа она боялась, что безопасники докопаются до истинной причины, заставившей Вадима увезти Свиридова из института, но этого не произошло. Ошеломлённые "наследством" Алхимика офицеры службы безопасности и не подозревали, что за всей этой историей скрывается что-то ещё. Картина событий, выстроенная капитаном Матвеевым и принятая его начальством, выглядела очень логичной: командир сто семнадцатой народной дружины обнаружил серьёзную опасность, угрожавшую его знакомому учёному, и принял меры - такие, какие счёл нужными. И даже то, что Костомаров повёз Свиридова к военным, - Константинов догадывался, куда они направлялись, - вполне подчинялось логике вещей: волонтёры куда больше доверяли тем, с кем они вместе стояли под огнём, чем кому бы то ни было ещё. К сожалению, аутсайдеры, работавшие на United Mankind, перехватили джип, и только мужество погибших предотвратило утечку информации государственной важности.
   "Драконью голову" и её теоретическое описание, снятое с компьютера Алхимика, спецрейсом отправили в Москву, в исследовательский центр, а обеим вдовам особым указом президента была назначена пенсия. С ними, конечно, говорили, но все задаваемые вопросы касались исключительно разработок Александра Свиридова - тайна "КК" осталась тайной, и Лидии стало хоть немного легче.
   Немного легче - без любимого окружающий мир посерел и скукожился, несмотря на заботу, которой бойцы сто семнадцатой окружили вдову и сына своего командира. Бывали часы, когда Лиде хотелось выть от боли, пронзавшей сердце, - её спасал от глухого отчаяния только маленький сын и мечта, оставленная ей Вадимом. И женщина держалась, и помогала держаться Юле.
   Вдова Алхимика переносила свалившуюся на неё беду ещё тяжелее - Лида всерьёз беспокоилась за её жизнь и рассудок. Она не спускала с Юли глаз и даже настояла на том, чтобы та вместе с дочерью переехала жить к ней. Мало-помалу профессионализм психолога и обычная человеческая теплота сделали своё дело - Юля вышла из состояния отрешённости и безразличия ко всему. Но изменилась она сильно - исчезла прежняя девчонка, сумевшая сохранить весёлую безалаберность даже во время первой и самой лютой постобвальной зимы: из-под прежней Юли проступила какая-та другая женщина, спавшая до поры. И даже речь её стала другой: в ней появились архаичные обороты, не свойственные образованному человеку начала двадцать первого века. А на исходе лета она сказала Лидии: "Я хочу, чтобы моя Даша стала такой же, как твой Ваня. Я обещала Саше".
   А Ваня менялся - Лида это видела. Внешне мальчик ничем не отличался от обычных детей его возраста, но в глазах его появлялась иногда недетская мудрость. Ваня впитывал любые знания, словно губка, интересовался всем, и при этом поражал мать неожиданными высказываниями. Однажды Лидия рассказала ему миф о Фаэтоне, добавив, что есть гипотеза о существовании в Солнечной системе планеты с таким названием. Ваня помолчал, а потом посмотрел на мать своими серыми, как у отца, глазами и заявил: "Такая планета была. Её уничтожили - так было надо". "Энергоинформационный слой, - подумал Лида. - Ваня имеет доступ к знаниям миллиардов и миллиардов людей, живших до нас. И не-людей - тоже".
   Зимой, вскоре после того, как Ваня принял последнюю белую гранулу, Лидия сумела тайком сделать ему генетический анализ и была потрясена его результатами. "Да, он станет новым человеком, - подумала она в смятении, - но останется ли он человеком?". И всё-таки она была уверена в правильности того, что делает, и не собиралась отступать. "Один ребёнок и даже два, - говорила она себе, - этого мало. Детей нового мира должно быть много". Вот тогда-то и появилась у Лидии мысль о монастыре как о наиболее подходящем месте для осуществления задуманного: заветный контейнер с тысячами и тысячами гранул "КК" ждал своего часа.
   Монастырей в Ленинградской области и на Северо-Западе России было немало, но далеко не всякий её устраивал. Большинство обителей были разорены, другие не подходили по тем или иным причинам. Наконец, после долгих раздумий Лидия остановила свой выбор на скромном островном монастыре на Ладоге и сообщила об этом Юле. Та согласилась на переезд без колебаний, и в начале лета они отправились в путь. Пётр, ставший командиром дружины после смерти Вадима, довёз их до острова и сказал на прощанье, передавая Лиде коммуникатор: "Если что, сообщите - мы за вас кому угодно голову оторвём".
   Монастырь этот избежал разорения - лишь однажды по весне нацелилась на него загнанная банда "шакалов", разыскавших где-то три старых баркаса. К счастью, до острова они не добрались: вовремя появившийся патрульный вертолёт с двух заходов превратил в щепки утлые лодки. Подоспевший военный катер подобрал с воды лишь пару окоченевших трупов - весной вода в озере была ледяной. "Господь не допустил" - говорили монахи. Возможно, так оно и было: аутсайдеры учинили бы на острове резню пострашнее былых шведских набегов - отец Арсений твердокаменно придерживался заповеди "Не убий!", и оружия у монастырской братии не имелось.
   Первый месяц они просто жили при монастыре. Работали. Приглядывались. Вникали. Ошибиться было нельзя: второй попытки могло уже не быть. И вот сегодня всё решилось...
   С озера пахнуло влажным ветерком. Лида свернула с дорожки и пошла вдоль берега. На душе её было спокойно: ей удалось найти нужные слова. Она не преувеличивала эффект своего красноречия, прекрасно понимая: окажись на месте для отца Арсения кто-то другой, итог беседы в нижнем храме был бы непредсказуемым. Однако настоятелем монастыря был именно этот человек, сумевший её понять, - случайностей не бывает.
   Юля не вытерпела: завидев Лидию, порывисто вскочила и бросилась к ней, увязая в неглубоком песке.
   - Ну? - выдохнула Свиридова. - Что сказал отец Арсений?
   - Что сказал? - Костомарова покосилась на подошедшую следом Ольгу.
   - Можешь говорить при ней, - Юля нетерпеливо топнула ногой, - она с нами. Что, что он сказал? Что будет, Лида?
   - Он разрешил. И благословил. Всё будет, Юленька.
   - Девоньки, - взмолилась казачка, - растолкуйте, о чём речь! Что будет-то?
   - Всё будет, Оля. Будущее будет, - ответила Лидия. И улыбнулась светло и тихо.
   Над озером ярко светило солнце, дробясь на зеркальной поверхности воды на тысячи и тысячи сверкающих бликов...
  
  

Санкт-Петербург, январь-март 2009 года

  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"