Сегодня у нас в классе появился новенький. Его зовут Люк. Он такой маленький, щуплый. Весь в веснушках и очень серьёзный. Он никогда не улыбается, никогда! И самое главное - у него нет шелтера. Никакого! Даже у самых бедных в нашей школе - у близняшек Бриггс - есть старый-престарый шелтер 'Радуга - 2'. На большой перемене я задержалась с 'отплытием' и видела, как к новенькому подошли Берни и Джай. Люк в это время стоял у окна и глазел на школьный двор. Это было очень необычно. Что там смотреть? Деревья, море и скалы - ничего интересного. Берн попросил его показать свой шелтер, а Джай спросил, почему он не 'отплывает' как все? Новичок только чуть-чуть повернул голову и сказал им, что ему и здесь хорошо, а шелтера у него нет.
'Как это нет?' удивился Берни, а Джай уверенно заявил: 'Да ты врёшь!'. Этот мальчик, Люк, вдруг как обернётся, как посмотрит на Джая, как схватит его за нос: 'Кто врёт?! Я вру?!'. Мне так страшно стало, что я забыла, как нас учили, что в таких случаях лучше сразу включить шелтер, но только если он не такой старый как у близняшек Бриггс, потому что в нём не предусмотрен защитный купол. А Берни вспомнил, потому что сразу 'отплыл', а вокруг него образовалась защита. И ещё сигнал тревоги сработал - у Берни дорогой шелтер, там всё есть. А Джай вырвался, отпрыгнул, плача, и тоже быстренько 'отплыл'. Люк постоял рядом, потыкал пальцем в силовой купол, а потом повернулся к окну и стал опять смотреть. Тут подъехали школьные стражи и дальше я не знаю что было. Я включила шелтер и 'отплыла'. У меня хороший мир, и мне нравится, что он не такой как у большинства девчонок. У них обычно или замки с каретами и принцами или особняки с газонами и собачками. А у меня - остров. Я лазаю по деревьям, плаваю в лагуне вместе с дельфинами, купаюсь под водопадом. Я там самая храбрая и красивая! А кроме дельфинов у меня есть ручной леопард и три попугая - все разных цветов. Правда, моя сестра Оливия говорит, что в моём мире я тоже вроде как принцесса с собачками, но мне кажется , она мне просто завидует. Но в этот раз мне не игралось. Я всё думала, как это: жить без шелтера?
ДИРЕКТРИССА ЦВИНГ
Я всегда боялась, что случится что-то такое. Когда ты молода и амбициозна, этот страх не так силён. Но вот ты проводишь в ответственной должности пару лет, и начинаешь бояться всяких неожиданностей. Я сразу почувствовала, что с этим новеньким что-то не так. Чем-то он сразу выделялся из того огромного количества детей, с которыми мне приходилось беседовать раньше. Но с документами было всё в порядке, и я не имела никаких обоснованных причин не принять его в школу. А теперь -такое... Драка между мальчишками- не иcкоренённый пока пережиток прошлого. Но это полбеды. То, что мальчик без шелтера - это явно неспроста. Наверняка - влияние семьи. Возможно, мы имеем дело с сектантами. Поэтому вести разговор с отцом этого мальчика я старалась как можно мягче. Ну, вы понимаете -свобода совести и всё такое. И сразу постаралась выяснить, не принадлежит ли их семья к какой-нибудь секте. Отец - под стать сыну - молчаливый, хмурый субъект. Худой, небритый,в каком-то мрачном, допотопном пальто. Про принадлежность к секте он выразился как-то странно: 'Мы никому не принадлежим. Мы с сыном сами по себе' . Я спросила его, почему его мальчик не пользуется шелтером. Он ответил, что шелтер Люку не нужен. Он воспринимает реальность такой, какая она есть. Я была немного шокирована, но не сдавалась. Я попыталась объяснить этому невежественному родителю, как важен шелтер в жизни ребёнка. Как он развивает фантазию. Как оберегает ребёнка от стрессов (тут он позволил себе ироничную ухмылку). Как сильно снизилось количество конфликтов между детьми, почти не стало детских травм, суицидов . 'Сами подумайте, господин Дрон, где бы вы хотели, чтобы ваш сын выплёскивал избыток энергии : лазая по деревьям и дерясь со сверстниками, и тем самым подвергая себя опасности, или в безопасном выдуманном мире под защитой силового купола? Если вы стеснены в средствах, школа может выделить вашему ребёнку шелтер, это не проблема' Он, видимо, оскорбился. Но виду не показал. Встал, поблагодарил, пообещал поговорить с сыном , даже прощения попросил за неприятный инцидент. Но слышалась в его голосе какая-то горькая ирония. Уходя он сказал буквально следующее:'Насчёт шелтера я подумаю. Не знал, что и в раю люди ищут рай'. Нет , он определённо из какой-то секты. Когда я наблюдала, как они вместе с Люком удаляются по аллее, я вдруг поняла, что меня так насторожило при первом знакомстве. У этого мальчика совсем недетские глаза. И я никогда не видела, чтобы он улыбался.
РОНИ
Прошло три дня, как у нас в классе появился Люк. Он всё такой же серьёзный ,и ни с кем не дружит.
Сегодня передавали о приближении бури . Над холмами уже собрались тучи и нас пораньше отпустили домой. Но тут я заметила, что новичок пошёл не домой, а направился к утёсам. Я решила никому не говорить, а отправилась за ним. Вдруг у него там секретное место, и он там прячет что-то такое, что интереснее шелтера?
Но он просто сел на краю утёса и стал смотреть на море. Я постояла немного, а потом подошла и села рядом. Я спросила его: 'Куда ты смотришь?'. Он молчал, и я тогда спросила его : 'Тебе не скучно без шелтера?' Он посмотрел на меня так грустно. 'Мне нравится этот мир. Я не хочу никуда из него уходить'. Я не знала что ответить - я просто стала рассказывать ему про свой остров. Как там хорошо, как весело и как можно, если надоест, всё переделать - например, изменить ландшафт или перекрасить попугаев в другие цвета. 'Ты можешь менять свой мир?' - недоверчиво спросил новичок. 'Конечно!- рассмеялась я, - это же мой мир! Он настроен на моё воображение!' . Тут Люк очень разволновался. Он вскочил на ноги, потом обернулся кругом, словно искал что-то. Потом раскинул руки в стороны , закрыл глаза и закричал в небо: 'Это мой мир! Хочу, чтоб он был таким! Хочу чтобы он не исчез!'. Тут произошло что-то странное. Молнии забегали по всему горизонту- и над морем, и над холмами - и так низко! Я испугалась, но этот мальчик, Люк взял меня за руку и сказал 'Не бойся!' И голос у него был весёлый. И сам он вдруг стал совсем другим - стал смеяться, подпрыгивать, пританцовывать на месте . Я тоже перестала бояться. И тоже засмеялась. Он сказал 'Пошли к морю!' Я посмотрела на небо. 'А разве не будет дождя?' Он помотал головой. 'Дождь будет тогда, когда я захочу!' И мы стали спускаться по тропинке вниз, к пляжу. 'А разве можно вот так, без взрослых?' - вдруг вспомнила я. 'Не бойся, - улыбнулся Люк, - мой папа обязательно меня найдёт!'
МАРИУС ДРОН
К середине осени Люку стало совсем плохо. Старый Сайрус отозвал меня в сторонку и постарался как можно попроще объяснить мне что происходит.
-Дрон, - сказал он, -парню твоему совсем хана. И не перебивай, дай досказать. Я не всемогущ, и если не случится чуда, в чём я сильно сомневаюсь, через три дня Люк умрёт. Не перебивай! Нет, лекарства нет, вернее оно есть, но не у меня. Оно находится аж на побережье, в колонии Крокус. Не мне тебе говорить, что такое путь через пустошь, но ты спросил - я ответил. Это первое. Второе - боли под конец усилятся так, что болеутоляющее может не помочь. Он будет очень тяжело умирать, Дрон. Если хочешь, я могу сделать так, что он ничего не почувствует...
-Я пойду в Крокус,- ответил я, - Пиши название этой чудо-пилюли. Я один хрен её не запомню.
- Ты не успеешь, - Старый Сайрус был добр, как стая грифов. Он не оставляет пациентам ненужных надежд. - Три дня - это только в одну сторону. Идти тебе надо с пацаном. Он такое осилит?! Ты такое осилишь?! В любом случае, оставить его здесь - верная смерть. Община и так зла на нас с тобой, что мы тратим на больного мальца лекарства и продовольствие, просто тебя они боятся, а я им нужен. А если ты уйдёшь в пустошь, Люк не переживёт и следующую ночь. Его просто придушат и я ничего не смогу поделать.
Сайрус говорил правду - с этим не поспоришь. Но Люк - единственное что у меня есть. Когда мы собирались, он ещё был в сознании. Я сказал ему, что мы пойдём в далёкую чудесную страну. 'К морю?' 'К морю, сынок, к морю'. Он никогда не видел моря. Только слышал от Сайруса. Море было его мечтой. Он понял, что я хочу вколоть ему раствор и сказал: 'Не трать лекарства. Эта штука тоже помогает. Лишь бы батарейки не сели!' Это он про ту электронную фиговину - подарок Сайруса. Маленькая коробочка со шнурами и датчиками, крепящимися к телу. Сайрус называл её 'убежищем'. Не знаю, как она работает, но Сайрус утверждал, что это устройство способно приглушать боль. Я так и не дал тогда Люку опробовать эту проклятую штуковину. Просто тогда лекарства были не таким дефицитом как батарейки... Но дело даже не в этом. Я просто не доверял всей этой электронике. Все мы ей не доверяем. А некоторые ненавидят. Да и как может быть иначе? Наши отцы и деды слишком ей доверяли и теперь мы имеем то, что имеем. Выжженная земля, высохшие реки, брошенные города, стаи одичавших животных и кучки людей , отчаянно пытающихся выжить посреди всего этого.
Но сейчас я подумал, что Люк должно быть прав. Лекарств и так почти не осталось. Поэтому я позволил Люку подключиться, а потом перенёс в мою старую колымагу. 'Не бойся, пап, я просто буду видеть сны'.
Он спал всю дорогу. Спал, пока мы тряслись по останкам большого шоссе. Спал, когда за нами погнались 'огрызки', и мне пришлось извести два магазина патронов, чтоб они отстали , а в левом заднем крыле так и остался торчать обломок копья из арматуры. Не проснулся ,когда ночью наш лагерь посетили одичавшие псы, и я до рассвета швырял в них заточенные диски и отпугивал горящими головнями. Люк ни разу не пришёл в сознание. Даже когда на второй день его укусил скорпион, и мне пришлось делать ему надрезы на руке и высасывать кровь. Когда мы на третий день попытались пересечь каньон и под нами рухнул мост, я думал - всё, конец. Я успел вытащить только Люка, а машина, лекарства, оружие - всё это рухнуло в пропасть. В тот раз я подумал: какое счастье, что Люк спит и видит сны и не знает, что его отец умеет плакать. Дальше я пошёл уже скорее по инерции, а может, из упрямства. Я понимал, что за день пешком, с Люком на руках, я не одолею расстояние до колонии. Но я упрямо шёл. Наступила ночь. Как я думал - последняя. Я лежал рядом с тяжело дышавшим во сне сыном, сжимая в руках зазубренный нож - последнее оставшееся оружие. Я ожидал конца - ожидал, что сейчас сядут батарейки или боль окажется сильнее, чем действие этой штуки. Я думал о том, что всё было зря, и надо было дать Люку безболезненно умереть там, дома, а теперь из-за моего упрямства он обречён уйти в мир иной в боли и мучениях.... Не помню, как я заснул. Мне снилось море. Оно, оказывается, такое шумное. И такое разноцветное - и зелёное, и синее, и голубое. Я всё время слышал голос Люка, который звал меня, но я не мог понять, где он. Первое, что я увидел, проснувшись, это была улыбка Люка. Он улыбался. И он был жив! Неужели штуковина Сайруса оказалась настолько сильным средством? Я взглянул на индикатор заряда батареек. Лампочка потухла, и как видно, давно, потому что коробочка успела остыть. Я долго смотрел на улыбающееся во сне лицо сына. Никогда раньше не видел его таким счастливым. Где бы ты ни был сейчас, Люк, ты явно дальше от этого мира, чем это могла сделать любая хитрая штуковина. Я осторожно отсоединил датчики и бережно спрятал устройство в нагрудный карман . Когда в Крокусе (или где еще) я найду знающего умника , оно мне ещё понадобится , чтобы разыскать тебя, сынок.
Я поднял Люка на руки и понёс. Ветер дул мне в лицо, и мне казалось, я уже чувствовал солёный запах океана.