Аннотация: Первая часть повести называется "Чужой февраль". Здесь читателям представляются первые 4 главы. остальное, как я смею надеяться - на бумаге.
Часть первая
Чужой февраль
I
- Так, дети, последнюю сцену - ещё раз! Сёма, Лёша, по местам! Когда девочки закончат диалог - сразу вступаете вы. И не прозевайте, умоляю вас!
Сёмка тяжко вздохнул и поплёлся на своё место. Нет, ему нравилось в театре - но в который уже раз прогонять один и тот же эпизод...
Английский театр 284-й школы города Москвы ставил "Чарли и шоколадную фабрику". Выбор этот Сёмка не одобрял - неужели мало английских пьес и книг, чтобы перепевать голливудскую лабуду? Вон, в прошлом году ставили "Робин Гуда"... И, к тому же, скажите на милость, кому в восьмом классе интересна эта конфетная история? Взрослые ведь люди - можно выбрать и что-нибудь посерьёзнее. Вот, к примеру, рассказ О Генри - про мошенника, который разводит продвинутого фермера, - сразу отбивает охоту смотреть фигню вроде "Магазина на диване"! Увы, не поняли. Вот и приходится теперь изображать шоколадного короля...
Сёмка как мог, отбивался от этого почёта. Напрасно - высокий, стройный, с неизменно насмешливым выражением на лице, он лучше других вписался в экранный образ хозяина фабрики. Цилиндр и фрак из театрального проката завершили трансформацию - оставалось лишь саркастически ухмыляться, приправляя реплики изрядной толикой яда. Людмила Ивановна понимающе хмурилась, но молчала - хватало возни с другими "исполнителями", не столь артистичными...
- Вознесенский! Проснись! Твоя реплика!
Сёмка вздрогнул.
- Да, Людмила Иванна, простите, сейчас...
Англичанка у них классная. Пожилая, сухонькая, в свои шесть с лишним десятков она сохранила порывистую манеру двигаться, св подходящую более подростку. "Шестидесятница" - говорит про неё дядя Витя. Это мамин хм... друг; отец Сёмки живёт в другом городе, а дядя Витя одинаково охотно и обсуждает и обновления к онлайн-играм, и новости политики, до которых Сёмка с недавних пор сделался большим охотником. Дядя Витя и в школу захаживает - это он помог соорудить декорации для спектакля. А в прошлом году притащил для спектакля "Робин Гуд" охапку луков, настоящих, железных кольчуг со шлемами и тяжёлых, упоительно оттягивающих руку мечей и кинжалов.
Школа у них замечательная. Старое, довоенной постройки четырёхэтажное кирпичное здание. Фасад украшен алебастровыми медальонами с профилями Менделеева, Ломоносова и других отцов российской науки. Высоченные потолки, пол из старинного даже на вид, тёмного дубового паркета. Диван с кожаными валиками и резной деревянной спинкой, стоящий в учительской бог знает с каких времён. И неповторимый, сладковатый аромат: и Татьяна Леонидовна, классная руководительница "Восьмого "В" как-то рассказывала своим подопечным, что раньше полы в школе натирали самым настоящим воском. Запах этот никак не может выветриться, хотя с тех пор прошло почти 70 лет. Именно из-за этих пропитанных когда-то воском дубовых полов, учителя особо свирепствовали по поводу сменной обуви; в младших классах, это раздражало Сёмку несказанно, ведь до дома Верхней Радищевской две минуты бега, а тут - переобувайся каждый раз! Потом привык - полы были предметом всеобщей гордости, а Сёмка, конечно, был патриотом родной школы.
- Так всё, перерыв. - Англичанка устало взмахнула рукой. - Лямова, Овчинникова - неужели трудно, наконец, выучить текст? Через неделю премьера!
Из-за двери актового зала раздалась бархатная мелодия - закончился четвёртый урок. Раньше в школе звонок был дребезжащим, металлическим, пронзительным. Теперь не так - каждую неделю мелодия, означающая конец и начало занятий выбирается новая. Сёмка назло поставил на телефон старомодный сигнал - звонкий, задорный, как на старых-старых телефонах с наборным диском. У них в коридоре висит такой - в белом пластиковом корпусе. Маман наотрез отказывается менять его на современный аппарат. Впрочем, дисковый старичок играет роль скорее декоративную - Сёмка не помнил, когда последний раз пользовался этим анахронизмом. А вот звук ему нравился, позволяя, к тому же, выделиться на фоне мяукающих песенок и попсовых мелодий на смартфонах одноклассников.
- Все свободны, до завтра! - Людмила Ивановна укоризненно, поверх очков взглянула на "актёров". Те, сгрудившись на краю сцены, преданно смотрели в ответ - англичанку в школе любили, загонять палкой в "английский" театр никого не приходилось. - И, прошу вас, выучите, наконец слова!
С облегчением выдохнув: "До свиданья, Людмилванна!" - "актёры" кинулись к своим рюкзачкам. От перемены осталось минут десять, не больше, англичанка сняла их на репетицию только на один урок. Сегодня она была "костюмной"; девчонки, хихикая, удалились в тесную каптёрку за сценой, а мальчики принялись стаскивать нелепые цветные пиджаки и головные уборы прямо в зале.
- Сём, напомни - что у нас сейчас у нас по расписанию?
Это Балевский, одноклассник. Давний сосед по парте и приятель - в основном, на почве онлайн-шутеров.
- История. - вздохнул мальчик. - Сегодня доклад про этот... Порт-Артур, да! Старшеклассники делают - типа юбилей войны с японцами.
Ванька наморщил лоб.
- Порт-Артур? - это чё, про американских летчиков? Авианосцы там, крутые камикадзе?
Недавно они с Ванькой посмотрели у него дома "Пёрл-Харбор" и "Тонкую красную линию" - в основном, ради кроваво-натуралистических боевых эпизодов, безжалостно проматывая на экране компа всё остальное. Балевский похоже усвоил материал фрагментарно - как, впрочем, и сам Сёмка. К сожалению, то же относится и к внеклассному заданию, выданному по случаю сегодняшнего доклада - из четырёх рекомендованных книг Сёмка лениво пролистал только одну. В электронном виде, разумеется, не особо вдумываясь в прочитанное.
- Хрен его знает. - пожал плечами мальчик. - Но вряд ли - с чего это в школе отмечать штатовские юбилеи? Их вон как кроют по телеку...
- Ну ладно, я побежал. - невпопад отозвался Балевский, закидывая на плечо рюкзак. У нас сёдня контра по математике, а я хочу ещё в буфет заскочить - проголодался.
Приятель обладал удивительной способностью поглощать пишу; прихваченные из дома глазированные сырки и бутерброды он приканчивал на первой же перемене, и к третьему уроку начинал с вожделением думать о буфете на первом этаже. За это Сёмка одно время пытался звать его Балоуном - в честь обжоры-денщика из бессмертного Швейка; но ни Балевский, ни другие одноклассники юмора не оценили.
Швейка Сёмке подсунул всё тот же дядя Витя, в виде большого, богато иллюстрированного альбома. Текстовая часть в нём была изрядно урезана в пользу картинок, но всё же книгу нельзя было назвать комиксом, вроде тех которые так любил тот же Балевский. Тот, правда, предпочитал японскую мангу - с многоэтажными космическими крейсерами, катанами и сексапильными школьницами с глазами на пол-лица.
Оставалось убрать аккуратно сложенный фрак и цилиндр в каптёрку - не таскать же громоздкий пакет с собой целых два урока? Для этого пришлось проторчать в актовом зале чуть ли не всю перемену - девчонки, как всегда, копались, и с негодованием отвергли предложение приоткрыть дверь, чтобы принять Сёмкин костюм. Но, наконец, и они управились - пропорхнули мимо чирикающей, смешливой стайкой, предоставив Сёмке пустую каптёрку.
Он зашёл. Справа до потолка - облезлый шкаф с реквизитом. Вдоль стены разномастные стулья; на спинке одного белеет девичья футболка с забавной мультяшной тварюшкой. Это Светки Лариной - она играет в пьесе одну из девчонок-экскурсанток, как раз в этом "сценическом костюме". Светка учится в их классе с прошлой четверти - её предки работают в системе "Газпрома" и перебрались в Москву чуть ли не с Сахалина.
Сёмка подумал, что надо бы вернуть вещь хозяйке; но стоило взять футболку, как ноздрей коснулся лёгкий аромат то ли духов то ли дезодоранта - и ещё чего-то, незнакомого, но сладкого. Мальчика будто током ударило, он поспешно бросил тряпочку на стул. Не хватало ещё, чтобы сейчас вот вошли - а он, как извращенец, нюхает девчачью майку!
Света Сёмке нравилась; неделю назад он даже решился проводить её до дома и поднёс её рюкзак. Поскорее, чтобы не было соблазна, мальчик отвернулся от стула со скомканной футболкой. Надо поторапливаться - вот-вот гомон школьных коридоров прорежет музыкальная трель "звонка".
Внизу что-то звякнуло. Сёмка наклонился. Возле ножки стула валялся большой ключ.
Такие ему приходилось видеть разве что на винтажных развалах "Вернисажа" возле "Первомайской", куда они пару раз ездили с дядей Витей. Массивный, со сложной гребенчатой бородкой... бронзовый? Пожалуй, да - для латуни слишком глубокий красноватый оттенок, а благородная тяжесть в руке отметает версию с напылением поверх дешёвого цинкового сплава. Интересно, кто это притащил в школу такой раритет? Может, для спектакля? Да нет, в сценарии такого не предусмотрено.
В любом случае, старый ключ - не девчоночья футболка. Нет ничего такого, чтобы прибрать его - хозяин наверняка сыщется в самом скором времени.
Ох, уже первый звонок! Что-то он завозился, историчка Татьяна Георгиевна наверняка посмотрит с упрёком. И тоже ничего не скажет; к Сёмке учительница благоволит, хотя и поругивает порой за слишком вольное отношение к программе. "Ты, Вознесенский, по любой теме можешь ответить благодаря хорошо подвешенному языку. Но не надейся, на ЕГЭ тебе это не поможет!"
Ну, это мы ещё посмотрим - поможет или нет... да и кто сказал, что он собирается брать для ЕГЭ историю? Физика с химией - дело другое; наслушавшись рассказов дяди Вити, Сёмка видел своё будущее в технике. Даже скачал на планшет старые подборки журналов "Моделист-конструктор" и "Техника-молодёжи". Журналы оказались презабавные и лишь подогрели интерес мальчика к инженерному делу. Особенно интересными оказались статьи по истории техники - как раз сейчас Сёмка изучал серию, посвящённую советским тракторам. Необычно для современного подростка? Сёмка, в отличие от большинства сверстников, обожал фыркающее, движущееся и плюющееся выхлопными газами железо.
Не так давно они с мамой побывали в железнодорожном музее возле Павелецкого вокзала, и Сёмка, обманув бдительность музейных тётенек, вдоволь полазил по "овечке"* дореволюционной постройки. К сожалению, рубка паровоза оказалась задраена фанерными щитами - а так хотелось покрутить штурвалы парового котла, подёргать рычаги, управляющие удивительной ретро-механикой. Это не стеклянная блямба айпада... в тот день Сёмка твёрдо решил связать жизнь с железными дорогами, и даже скачал на планшет ещё одну журнальную подшивку - "Локомотив", издание МПС. Окончательное решение продержалось почти два месяца, пока дядя Витя не отвёз его к своему приятелю, подмосковному фермеру с повадками калифорнийского сноба. И там Сёмка уселся за рычаги самого настоящего, антикварного ДТ-54**. Вот где настоящая мощь! С тех пор мальчик с презрением косился на лакированные внедорожники, при каждом удобном случае вворачивая "Танки грязи не боятся"".
#* Паровоз О ("Основной") - первый паровоз, ставший основным в локомотивном парке российских железных дорог.
#** ДТ-54 -первый отечественный гусеничный дизельный трактор . Выпускался с 1949 года.
Интервал между звонками - минуты две; кабинет истории располагался сразу за большим рекреационным залом, уставленным по периметру стеклянными шкафами с вымпелами и грамотами. Стены коридора увешаны доходчиво-яркими плакатами с портретами русских полководцев, видами Москвы и батальными картинками. От угла рекреации до двери кабинета таких было три - большая репродукция с Петром Первым, вышагивающим вдоль ряда строящихся галер, портрет маршала Рокоссовского и большой фотоплакат с чёрно-белой панорамой морской бухты, покрытой военными кораблями. Надпись внизу, старославянской вязью, сообщала зрителю - "Порт-Артуръ".
Сёмка на бегу затормозил - да так, что чуть не споткнулся.
Рядом с фотографией с бухтой, почти что впритык с дверью кабинета в стене возникла неизвестно ещё одна. Низкая - чтобы пройти в неё Семке с его 177-ю сантиметрами пришлось бы согнуться.
Пройти? Куда, скажите на милость? За стеной - кабинет истории; Сёмкины одноклассники уже рассаживаются за парты, и Татьяна Георгиевна привычно поглядывает на часы.
Странно - коридор будто вымер, никого, словно уроки уже идут полным ходом. Может, звонок был вторым, а он просто зазевался, разглядывая в каптёрке Светкину футболку? Да нет, быть того не может!
- Сём, ты чего в класс не идёшь?
Мальчик вздрогнул. Светка. Вот ведь... ноги внезапно подкосились, и, чтобы не упасть, Сёмка машинально опёрся от непонятную дверь.
И чуть не заорал: руку, до самого плеча пробило будто электрическим разрядом. А в ладонь отдалось жёсткой, затухающей пульсацией. Ключ? Да. Оказывается, всё это время Сёмка сжимал его в правой руке... да нет, он ведь убирал ключ в рюкзак? Разумеется, в верхний кармашек, украшенный логотипом "Сплава" на липучке!
- Сём, что с тобой? - в голосе Светки прорезалась лёгкая тревога. - Ты весь побледнел, давай, помогу!
- Не, Свет, всё в порядке, не надо... - Сёмка с усилием выпрямился и попятился. Взгляд неумолимо притягивала непонятная дверь - вся в вертикальных, ровных желобках. Она что, из досок сколочена? Не бывает таких дверей!
- Гхм... Свет... - выговорить имя удалось со второго раза; в горле стоял колючий комок, будто свёрнутая клубком сухая мочалка. - Слуш... ты дверь эту видишь? Откуда она, а?
Девочка недоумённо посмотрела.
- Какую дверь, Сём... ты о чём? - и тут Светка хитро улыбнулась:
-А-а-а, решил на историю не ходить, хочешь, чтобы я тебя отмазала? Так не надейся, не буду ради тебя перед всем классом дурочку валять! Разве что очень попросишь... - и кокетливо улыбнулась, склонив голову на бок.
"Как это - какую? Да вот эту самую, из досок, покрытых глубокими морщинами, будто обветренное лицо старого моряка.. и цвет подходящий - красновато-бурый. Ручки нет, зато имеется замочная скважина - массивная, окантованная позеленевшей медью... стоп! Если есть ключ - значит найдётся и замок? Вот он и нашёлся..."
Не слушая щебета одноклассницы, Сёмка принялся нащупывать бородкой ключа отверстие. Руки плохо слушались, в ушах отдавался скрежет бронзы по металлу. Вот... туго как!
Дверь распахнулась. В глаза ударил дневной свет, пахнуло холодным ветром. Что-то непонятное, чужое, холодное накрыло ребят, будто покрывало, наброшенное на голову пристроившегося на хозяйской постели щенка. Накрыло - и тут же отпустило, забрав с собой всё привычно-знакомое. Пропал школьный коридор, пропал линолеум под ногами; Светка и Сёмка стояли, ошалело вертя головами, щурясь от яркого утреннего солнца, бившего навстречу, сквозь густое переплетение мачт.
Напитанный ароматами порта - рыбой, угольной гарью, гниющими водорослями, - воздух, пронизал отдалённый гул. Бам-м! Бам-м! Бам-м! Угрожающий звук накатывался со стороны смутной горной гряды; вдогон ему вырастал из голубого купола над головой заунывный, протяжный вой. Светка крупно вздрогнула, взвизгнула, и больно вцепилась в Сёмкину руку повыше локтя.
- Зря вы тута гуляете, барышня! - раздался из-за спины добродушный голос. - Эвон как макаки шпарят! Аккурат сюды, по Западному бассейну! Тогов-адмирал с моря подошёл со всею силой. Оченно не терпится ему кораблики наши утопить. А сейчас вона, Электрический утёс ответит...
И точно - вдали, там, откуда раздался грохот - со стороны высящейся над морем пологой сопке ухнуло, и почти сразу, в ответ, на глади воды, далеко от пирса, выросли два грязно-пенных столба.
- Это он стрелит, япошка-то - прокомментировал неожиданный собеседник. - Двенадцатью дюймами жарит с броненосцев. Ну да ничо, батарейцы с Утёса его приголубят. Вы бы шли до дому, а то не дай бог, снаряд залетит - маменька ваша непременно убиваться станут!
II
Сёмка обернулся. За спиной у них стоял матрос. Никем другим этот человек просто не мог быть - обветренное, будто выдубленное лицо, изрезанное смешливыми морщинами; чёрная короткая куртка грубого сукна, с жёлтыми, блестящими пуговицами с выдавленными на них якорями. "Бушлат, кажется? - отстранённо подумал мальчик. - Да, точно, бушлат и есть".
Голову незнакомца украшала бескозырка - чёрная, с атласной ленточкой, с надписью золотыми буквами "Петропавловскъ". Между прочим, надпись сделана на старинный манер, с твёрдым знаком в конце. Название корабля? Ещё бы понять, откуда этот корабль - а заодно и и матрос, и всё, что находится вокруг них?!
- Скажите, дяденька, - неожиданно подала голос Светка. - А что это за... - девочка запнулась, нарочито откашлялась, - ...пароход? Вы ведь с него, так?
И кивнула указала на трёхтрубный корабль, стоящий недалеко от пристани. Силуэт его, хотя и полускрытый рядом нелепых дощатых лодчонок с высоко задранными носом и кормой, был Сёмке смутно знаком. Мальчик готов был спорить, что видел его, причём совсем недавно.
"А ведь Светка хотела спросить что-то другое - мелькнуло в голове. - Насчёт корабля - это она в последний момент поправилась. Наверное - "что это за порт? Или город? Молодчина, вовремя сообразила, вопросик-то того... опасный. Так и к санитарам угодить недолго".
- Не пароход это, барышня! - Улыбка у матроса оказалась щербатой - нижний ряд зубов челюсть вызывающе зиял прорехой. - А вовсе даже крейсер первого ранга "Паллада"*. Чинють его чичас, опосля того, как в феврале япошка миной подорвал. Уж скоро совсем починят.... А я с "Петропавловска" ** - первого башенного плутонга старший комендор, брцманмат Иван Задрыга!
Светка прыснула - не смогла удержаться, несмотря на дикость ситуации. Матрос - то есть боцманмат, слово-то какое непонятное! - поняв причину смеха, нахмурился, но тут же состроил гримасу, которая должна была изображать добродушие - видимо, привык к насмешкам над своей нелепой фамилией.
Сёмка вежливо улыбнулся.
#* Паллада - российский бронепалубный крейсер I ранга, один из трёх однотипных крейсеров. Подорван японцами в ночь вероломного нападения на русский флот в Порт-Артуре. Потоплен японской осадной артиллерией во внутренней гавани Порт-Артура, после падения крепости - поднят японцами и после ремонта введён в состав Императорского японского флота под названием "Цугару".
#** Эска́дренный бронено́сец "Петропа́вловск" - броненосец типа "Полтава", флагманом 1-й Тихоокеанской эскадры. 31 марта 1904 года подорвался на японской мине вблизи Порт-Артура и затонул, унеся с собой вице-адмирала С. О. Макарова.
- "Паллада", говорите? А это... гхм... русский корабль?
И тут же прикусил язык - надо было отыскать НАСТОЛЬКО тупой вопрос!
Поздно. Иван Задрыга недоумённо воззрился на собеседника:
- А чей жа ишшо? Не японский же, раз под нашенским флагом ходит? Самый что ни на есть исконный расейский крейсер, строенный в городе Санкт-Петербурхе! "Палашка" и есть, не сумлевайтесь...
- "Палашка"? А-а-а, это вроде как ник.. то есть прозвище, да? - уточнил Сёмка и снова испугался собственного вопроса - а вдруг моряк с непонятным, но солидно звучащим званием "боцманмат" сочтёт этот интерес подозрительным и задержит, как шпиона?
- Прозывается так промежду матросов. - охотно объяснил матрос. Похоже, старая истина "болтун-находка для шпиона" ему незнакома. - И сестрица ейная, "Дашка", "Диана"* то есть - во-о-он она, под самым Тигровым! - и Задрыга ткнул пальцем в сторону кораблей, лениво разворачивающихся на противоположной стороне гавани. - Вона, вместе с "Петропавловском" нашим прячется от япошкиных гостинцев! А я вот стою тут, жду, потому как на катер не поспел! Будет теперь от старшого... броненосец-то наш того гляди в бой пойдёт, а Иван Задрыга - здрасьте-пожалста, на берегу околачивается, быдто крупа худая!
И, как нарочно, со стороны гор снова докатился далёкий гул, и между зрителями и кораблями встали три белых столба. Задрыга разразился длиннейшей матерной тирадой, от которой у Светки, девочки домашней, глаза сделались похожи на автомобильные фары.
- А ишшо третья сестрица имеется, "Аврора"** - Задрыга слегка успокоился и как ни в чём ни бывало, продолжил выдавать тайны. - Только она на Балтике сейчас, а енти две туточки, в Артуре...
#* Однотипный с "Палладой" бронепалубный крейсер 1-шл ранга. 28 июля 1904 года после боя , ушёл в Сайгон, где был интернирован. Впоследствии участвовал в Первой мировой войне.
#** Третий крейсер той же серии. Во время русско-японской войны участвовал в Цусимском сражении. Холостой выстрел с "Авроры" явился сигналом к штурму Зимнего дворца, крейсер стал одним из символов Октябрьской революции.
Ну конечно! Вот откуда знаком Сёмке силуэт этой "Паллады"-"Палашки!" Он почти в точности повторяет линии крейсера "Аврора" - его пришлось увидеть на зимние каникулы, во время поездки с классом в Санкт-Петербург. Экскурсовод рассказывал, что крейсер, успешно отстрелявшийся в семнадцатом году по Зимнему дворцу, был в морском сражении на Дальнем Востоке, где утонул почти весь русский флот.
А здесь флот ещё не утонул, "Аврора даже и не успела ещё приплыть сюда с Балтики, так? Логично - раз два точно таких же крейсера тут, то и третий, наверное, тоже скоро будет.
Сёмка еде сдержался, чтобы не выругаться. Вот осёл! О чём должен был быть доклад десятиклассников? О Порт-Артуре, верно? О войне с японцами? А боцманмат только что обмолвился - "Артур"... и что японцы стреляют?! Так это, значит, он и есть? Ещё бы знать, где находится этот город! чёрт, вот что ему стоило в кои-то веки выполнить внеклассную работу и прочитать те четыре рекомендованные книги? Вот сейчас бы и пригодилось! А ещё лучше - не лезть в незнакомые двери. Шёл ведь на урок - вот и шагал бы своей дорогой...
- А во Владивосток пароходы ходят, дяденька моряк? - жалобным голоском спросила Светка. - а то у нас там родители...
Мальчик от неожиданности закашлялся. Ну, Светка, ну хитрюга! Вовремя сообразила - родители во Владивостоке! Стоп, а ведь она, похоже, понимает, где мы? Ну да, она же приехала с Дальнего Востока, с Сахалина?...
Сёмка запомнил, как вскоре после своего появления в классе Светка на уроке подробно рассказывала о природе далёкого острова. Географичка, узнав, что новенькая приехала из таких далёких краёв, специально вызвала девочку к доске, чтобы поведала новым одноклассникам о далёком дальневосточном острове. Теперь Сёмке припомнилось, как она рассказывала о поездках во Владивосток, на пароме. Ну да, конечно, Светка должна хорошо помнить историю своих родных мест? Правильно, молодец вовремя сообразила!..
- Да какое там, барышня! - ответил Задрыга. - Разве что в Дальний китайские джонки бегают, да вот ещё миноносцы али угольщики когда прорвутся. Дюже япошка стережёт, да и мин на внешнем рейде понакидано - не море-окиян, а чисто суп с клёцками. Уж их тралят-тралят - а он всё новые подсыпает по ночам, и неймётся окаянному - и матрос сплюнул под ноги.
- А так - вон, по чугунке можно уехать, со всем нашим удовольствием. Как же вы так, от родителев своих отбились? Нехорошо, время сейчас лихое....
- Чугунка? - не понял Сёмка. - А это?..
И ойкнув, замолк - Светка чувствительно припечатала его кроссовку каблучком.
-Да-да, Дядя моряк, мы как раз по железной дороге и приехали. - затараторила девочка. У нас дядя... родственник служит здесь, вот мама к нему и отправила. А как война началась - мы здесь, в Порт-Артуре и застряли...
-Так что ж ваш дядька-то не отправит вас обратно? - недоумённо спросил боцманмат. - Там-то, небось, спокойнее, а то - видите какие у нас страсти творятся?
И моряк кивнул в сторону недалёкой горной гряды, за которой снова начало погромыхивать.
- А дядя заболел! - нашлась Светка. - Грипп у него... то есть, лихорадка! Вторую неделю в больнице, вот мы и одни здесь!
- Заболел, значить? - сочувственно покачал головой Задрыга. - Ну что ж, господь даст, поправится. Вон, у нас на "Петропавловске" минный офицер тоже малярией мается. Как лихоманка его прижмёт - так лежат их благородие в каюте, хину ложками глотают. Вестовой их, Захар, только успевает простыни менять - так его, болезного, на пот прошибает! Страшное дело!..
Ребята обернулись. Шагах в десяти от них стоял офицер - в чёрном то ли пальто, то ли длинном кителе, в фуражке с козырьком, почти вертикально спускающимся на лоб. На груди у него сияли две шеренги пуговиц; нога в лакированном, изящном ботинке недовольно притоптывала по доскам пирса.
Боцманмат мячиком поскакал к начальству. Добежал, вытянулся в струнку, лихо вскинул ладонь к бескозырке:
Здравжелаю вашбродию! Носового антиллерийского плутонга старшой комендор Иван Задрыга....
- Молодец, молодец... - офицер оборвал бравый доклад ленивым движением ладони. Что, Задрыга, к катеру опоздал? Вот и я, как видишь... теперь ждать будем, пока эта опереттка не закончится.
На ребят офицер внимания не обращал. Впрочем, Сёмка перехватил взгляд, которым он одарил Светку. На лице моряка промелькнуло удивления и какая-то кривоватая улыбка - офицер мельком скользнул взглядом по ногам Светы и поспешно отвёл глаза.
- Так что, вашбродие, я вовремя явился, службу знаю! - распинался меж тем боцманмат. - Только катера у пирса не было - ни нашего, ни с "Дашки", ни каких других. Баянцы, правда, стояли - так они у пирса с самого утра, когда "Баян" с "Новиком"* в море выходили. Только-только катере баянский ушёл - вона, назад ковыляют!
И Задрыга мотнул головой в сторону моря. Поперёк взбаламученной падением снарядов гавани спешил отчаянно чадящий длинной трубой катерок - прямиком к длинному снежно-белому кораблю с четырьмя высоченными трубами.
#* "Баян" - броненосный крейсер российского императорского флота. Вступил в строй в 1903 году. 26 ноября 1904 года потоплен в гавани Порт-Артура. Поднят японцами, включён в списки японского флота под названием "Асо"
"Нови́к" - русский "малый" бронепалубный крейсер, II-го ранга, ближний эскадренный разведчик. Отличился в Русско-японской войне . После боя в Жёлтом море попытался прорваться во Владивосток и был затоплен после боя с японскими крейсерами.
Да, катерок баянский! - кивнул офицер. - Они сегодня с самого утра с адмиралом в море бегали, миноносников выручать, те к острову Эллиот ночью ходили. Говорят - япошки "Стерегущего" * потопили, не слыхал, Задрыга?
- А как жа, вашбродь! - кивнул унтер. - Баянские всё как есть обсказали - и как "Решительный" в гавань прибежал, и как их высокопревосходительство господин адмирал флаг подняли на "Новике" и вместе с "Баяном" в море вышли, "Стерегущего" выручать". Да только поздно - он уже утоп. Япошки, говорят, его чуть не захватили!
- А "Решительный", значит, целым вернулся? - недобро протянул офицер. - Выходит, Федор Эмильевич бросил Сергеева? Вот уж не думал...
#* "Стерегу́щий" -миноносец типа "Сокол". Погиб 26 февраля 1904 года, ведя вместе с однотипным "Решительным" (Капитан Фёдор Эмильевич Боссе) неравный бой с четырьмя японскими мононосцами.
- Да он, сказывали, сам избит весь, живого места нет! -заторопился боцманмат. - Баянские говорили - как доложился, что потерял "Стерегущего", так с ног и повалился. И не слышит ничего, потому как шимозой контуженный. А у "Решительного" дырок в бортах, как у кастрюли худой! Паропровод перебило, как только починиться сумели!
- Ну ладно-ладно, хвалю за усердие! - недовольно перебил Задрыгу офицер. Похоже, он сам не рад был, что затеял этот разговор.
- Ты, брат, вот что - сбегай-ка тут, посмотри - может ещё с каких кораблей катерки у пирса найдутся? Негоже нам с тобой тут прохлаждаться.
Задрыга, выпалив: "слушш, вашбродь!" снова козырнул и со всех ног кинулся вдоль пирса. Пробегая мимо ребят, он весело подмигнул Сёмке - не унывай мол, перемелется - мука будет.
- Сём, это же "Стерегущий"! - Светка сильно сжала ладошку мальчика. Тот вздрогнул от удивления - не заметил, когда его успели ухватить его за руку. - У нас в начале учебного года юбилейный урок был, по случаю стодесятилетия той войны - так историк из краеведческого музея рассказывал, про подвиг этого миноносца! Он, как "Варяг" - ну, знаешь, конечно? - один с несколькими японцами сражался. Те его совсем разбили, а потом хотели захватить, так матросы заперлись в трюме и пустили воду! Сами утонули - но корабль врагам не достался! Это что ж, выходит, о том самом "Стерегущем" Задрыга сейчас говорил?
Сёмка кивнул. Он и сам начал кое-что вспоминать - памятник в Петербурге, который показали им в последний день экскурсии. Массивный, клёпаный из броневой стали крест, весь избитый вражескими снарядами - а у его подножия двое моряков по колено в волнах. Один тянет руку вверх, к рваной пробоине, через которую льется солнечный свет, а другой отворачивает кремальеру кингстона, впуская в отсек безжалостное море.
- О том самом. - твёрдо ответил мальчик. - О каком же ещё? Знаешь, по-моему, мы с тобой попали в прошлое - ну, как в сериале про войну, смотрела? Только не в сорок второй год, а в самое начало прошлого века, в этот самый Порт-Артур.
- В тысяча девятьсот четвёртый год. - отозвалась Светлана. - Нам на экскурсии рассказывали, во Владивостоке. - Девочка помолчала, а потом вцепилась в запястье спутника ещё и второй рукой. Сквозь рукав Сёмка ясно чувствовал мелкую дрожь её пальчиков - Сём, я боюсь... как же мы теперь здесь?
III
- Слушай, холодно что... - Сёмка как-то вдруг, сразу, почувствовал, что погода стоит отнюдь не летняя. С залива тянет ощутимо холодным ветерком, так Светкина дрожь - это, пожалуй, не только от нервного потрясения. - Вот, держи, а то совсем замёрзла...
- Спасибо, Сём! - девочка отлепилась от Сёмкиной руки и принялась натягивать толстовку. Нет, всё-таки нервничает - вон, и в рукава попадает не сразу...
Ожидая, пока спутница разберётся со своим туалетом, мальчик порылся в рюкзаке. Так, что там у нас? Учебники - информатика, ОБЖ, география... так, ещё история. Пенал, пластиковая коробочка с бутербродами и глазированными сырками - мама всегда даёт Сёмке завтрак с собой, чтобы не приходилось толкаться в очереди в буфете. Планшет? Сёмка и сам забыл, когда засунул девайс в рюкзак - обычно он старался не таскать его в школу, вполне разделяя ироническое отношение дяди Вити к повальному увлечению одноклассников гаджетами. Сунул, между прочим, не просто так - собирался поснимать репетицию, и забыл. Ну ничего - теперь вот нашлась натура поинтереснее...
Сёмка шагнул поближе к краю пирса, к здоровенной металлической тумбе, похожей на гриб лисичку - только многократно увеличенный, и не рыжий, а чёрно-чугунный, лишь кое-где тронутый рыжими пятнышками ржавчины. Включил видеосъемку - и поймал в рамку экрана силуэт крейсера. Как там называл его Задрыга - "Паллада", кажется?
- Снимаешь, да? Думаешь, сможем дома показать? Сень, мы ведь вернёмся, да?
Светка надела толстовку и теперь зябко куталась в чересчур длинные рукава. Она была заметно ниже своего спутника - голова на тонкой шейке смешно торчала из воротника. Вид у девочки был жалкий и в то же время трогательный - как у нахохлившегося на холодном ветру птенца.
Сёмка медленно обвёл объективом гавань, снова задержался на "Палладе", потом, схватил камерой дымящие у далёкого берега корабли. Потом перевёл кадр на берег, прошёлся вдоль линии набережной, пакгаузов. Что-то неуловимо знакомое угадывалось в этом пейзаже, будто он уже видел нечто подобное. Вот только где? Ладно, потом....
И он запихнул планшет обратно в рюкзак.
- Ладно, пошли, а то вон, офицер этот на нас как-то странно косится! Может, заметил, что я снимаю, а здесь это запрещено?
- Не! - помотала головой Светка. - Я видела в Музее техники тогдашние фотокамеры: они большие, как... как пылесос наверное! И с такими чёрными гармошками. Ну ни чуточки не похоже на планшет!
- А что же он тогда на нас пялится? - упорствовал Сёмка. - Смотри - прям глаз не отводит!
- Ладно, пошли. - вздохнула девочка. - Да и дует здесь сильно, я вся замёрзла. Ноги заледенели совсем...
Сёмка вдруг хлопнул себя по лбу:
- Точно, ноги! Слушай, я всё понял! Видела, как он на них уставился?
-А что у меня не так с ногами? - с подозрением спросила девочка и принялась, было, вертеться, осматриваясь.
- Да стой ты! - зашипел мальчик. - Сама же говорила - в каком мы году?
- В четвёртом, тысяча девятьсот. Ну и что? Сём, я не понимаю...
- А то, что тогда.. то есть сейчас женщины сплошь носят длинные юбки! До самой земли - как в фильме "Статский советник, помнишь? А если из под юбки хотя бы лодыжка видна - это считается неприличным. А у тебя - вон, даже колени!
Светка недоумённо посмотрела на мальчика и вдруг стремительно покраснела. И стала немедленно озираться -затравленно, беспомощно.
"Осознала. - сообразил Сёмка. - А я тоже хорош! Нет чтобы как-то помягче, и вообще потом... как бы сейчас в слёзы не ударилась! Хотя, подумаешь - чего тут такого? Дома, летом и не такое носит - и хоть бы что!"
Девочка, и точно, чуть не плакала - она мёртвой хваткой вцепилась в рукав Сёмкиного пиджака и теперь тащила его прочь - подальше от иронически усмехавшегося (никаких сомнений!) офицера, подальше от открытого пространства, от людей.
Вдали ухнуло и над головой опять пропели дальними перелётами снаряды с японских броненосцев. Грохнуло - близко, дребезжаще, рассыпчато; над крышами дощатых сараев поднялся чёрный гривастый столб близкого разрыва. Светка, однако, не обращала обстрел никакого внимания - ей владело единственное желание: убежать, скрыться от позора, а уж там....
Сёмка тяжко вздохнул и поплёлся за спутницей. Вот уж действительно - свяжись с девчонками!
До сараев они добрались - и тут же об этом пожалели. Навстречу, из узких, заваленных невообразимым хламом проходов, бежали люди - мужчины, женщины, все перепуганные, в испачканной, очень бедной одежде. Многие кричали; на глазах Сёмки двое проволокли под руки перемазанного кровью молодого парня. Раненый мотал головой и охал: "Полехше, дорогие, родимые, а то помру!" перемежая жалобы чёрной матерной бранью. Тётки, молодые женщины - все, как одна, с головами подвязанными платками, многие - с корзинами или тряпичными кулями. Повсюду мелькали лица китайцев; то тут, то там виднелись лохматые папахи солдат.
Укрываясь от людского потока, они со Светкой прижались к дощатой стене.
Снова бухнул взрыв, на этот раз - куда как ближе. Под ногами земля дрогнула; зазвенели разбитые стёкла, и все звуки перекрыл многоголосый вой толпы. Особо громко, заполошно звучали женские голоса; Светка, и думать уже забывшая о неприличной, по местным понятиям о приличиях юбке, тихо скулила, намертво вцепившись в спутника. На них налетел мужичонка в коротком, топорщащемся по краям клочками овчины жилете; под мышкой мужичонка волок здоровенную амбарную книгу в картонном переплёте, а другой судорожно массивные конторские счёты.
- Последний день настал! - орал он. - Всем нам погибель назначена, потому - господа бога прогневили! Говорили, предупреждали святые старцы, а мы, неразумные...
В чём провинилась эта толпа перед непонятными "святыми старцами" Сёмка так и не узнал - владельца счётов и амбарной книги унесло толпой, а за сараями снова солидно бабахнуло. На фоне узкой полоски неба, между железными корявыми крышами, пролетели, медленно вращаясь, какие-то обломки.
Толпа снова взвыла. Ребят чуть не смяло; Сёмка, изо все сил упираясь в разгорячённые тела, пытался оградить девочку от панической ярости перепуганных людей.
- Осторожно, мальчик! Вы мне так руку сломаете! Право же, как медведь, разве так можно?
Сёмка от неожиданности отшатнулся, спиной впечатывая несчастную Светку в стену сарая. Перед ними стояла невысокая девочка - скорее, уже девушка, - в темно, зелёном, бутылочного цвета пальто со смешной накидкой на плечах - их той же ткани. Ярко-рыжие волосы растрепались; шляпку или иной головной убор она, видимо, потеряла в давке. На шее незнакомки алела свежая царапина; в руке она держала стопку книг и тетрадей, стянутых ремешком.
- Что же вы смотрите? - возмутилась незнакомка, отшатываясь от несущегося на неё детины в разодранном от плеча пиджаке. Для этого ей пришлось буквально впечататься в грудь Сёмке. - Сделайте что ни будь, вы же мужчина!
Грохнуло в очередной раз, да так, что с крыши на голову ребятам посыпался мусор. Улица мигом опустела; люди, бежавшие от разрывов, вырвались из лабиринта между сараями, и теперь крики доносились оттуда, со стороны пристани.
- Да не стойте де вы столбом! - рыжая освободилась из объятий Сёмки - мальчик и не заметил, когда успел прижать случайную встречную к груди, - Смотрите, вы совсем затоптали вашу даму, носорог вы эдакий!
"Теперь ещё и носорог... - отрешённо подумал Сёмка, потирая грудь, чувствительно ушибленную острыми уголками книг. - Интересно, дальше она меня гоблином назовёт, или мамонтом?" Но - виду не подал, а обернулся к Светке - та готова была уже лишиться чувств от ужаса.
- Ну-ну, дорогуша, ничего страшного, всё уже позади. - заворковала незнакомка. - Давайте вернёмся в школу. Скоро Казимир должен за мной прийти - это денщик папин, - он нас домой, на Тигровку отведёт... Ну а вы всё столбом стоите? - прикрикнула рыжая на Сёмку уже разгневанно. - И возьмите же, наконец, у меня книги, вот ведь какой бестолковый, право слово!
И чуть ли не швырнула мальчику свою ношу, бережно подхватывая обмякшую Светку.
- Топольская, Галина Анатольевна. Можно просто Галина, сейчас не до церемоний. Ну, ну, голубушка, не надо... - это уже Светке, - ...вот всё и прошло! -
Сёмкина спутница шумно всхлипнула, втягивая воздух, посмотрела по сторонам - и вдруг неудержимо разрыдалась на плече новой знакомой.
-... а когда в Новом городе стали падать снаряды - в гимназии поднялась паника. Один разорвался совсем рядом, и одну из гимназисток поранило осколком стекла. Тогда я выскочила на улицу и побежала куда глаза глядят - очень уж страшно было...
А вы здесь ещё и учитесь? Удивилась Светка. Она совсем уже отошла от потрясения, вызванного встречей с перепуганной толпой - щёчки порозовели, девочка бодро оглядывалась по сторонам, не забывая расспрашивать рыжую Галину. "Вон, и о слишком короткой юбке и думать забыли - подумал Сёмка". Хотя - их спутница нет-нет, да и покосится на слишком уж экстравагантный наряд новой знакомой.
- Мы приехали в Артур меньше года назад, - продолжала девушка. Наш папа - штабс-капитан Топольский, Анатолий Александрович; попросился сюда по собственному желанию, потому что у нас, в Екатеринославе, сильно поговаривали о войне. Вот папа и вызвался защищать эти края. Видели бы вы, как его провожали! Папа вместе со своей ротой прошёл через весь город с оркестром; на вокзале были открыты царские покои, вся знать города и старшие офицеры - все собрались! Проводы были с шампанским - а когда поезд двинулся, играла музыка и рота солдат кричала "Ура!" Так - что стёкла в здании вокзального дебаркадера чуть не повылетали! - с удовольствием добавила Галина. Видно было, что она не на шутку гордится отцом.
- А вы сразу с ним приехали? - уточнил Сёмка - скорее из вежливости. Его так и тянуло достать планшет и снимать, снимать, снимать... Вон, проскакали по улице несколько верхоконных - с первого взгляда ясно, что казаки. Мохнатые папахи, лампасы на штанах, сабли - или шашки? - побрякивают о стремена. Лошади невысокие, все в тёмных пятнах пота; острый его запах шибанул в ноздри ребят, когда кавалькада пронеслась мимо.
А дальше - китаец в синей робе и смешной плоской шапочке; бежит трусцой, впрягшись, вместо лошади, в тонкие оглобли легонькой коляски. Седок - тучный офицер в белом кителе; сидит напряжённо, одной рукой вцепившись в низкий бортик, а другой придерживает зажатую между колен саблю.
Когда рикша с седоком миновали ребят, офицер слегка приподнял фуражку, приветствуя Галину. Та на ходу слегка присела, отвечая на этот знак внимания.
- Капитан Биденко - пояснила девушка. - Папин сослуживец по Седьмой Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерала Кондратенко, Романа Исидоровича. У него ещё дочка, Ниночка - моих лет. Мы с ней вместе танцевали, когда в честь нашего прибытия устроили бал в полковом собрании. Сёстры-то мои ещё маленькие, а мы с Ниночкой, да Вера Скрыдль - вот и все барышни.
Сёмка проводил рикшу взглядом. Что-то подобное он не раз видел по телевизору - только там возчики не бегали на своих двоих, а крутили педали велосипедов. Такие "велорикши" появились даже в центре Москвы и на ВДНХ - только там мускульной силе "рикш" помогали ещё и электромоторы.
- А приехали мы - нет, не сразу. - Галина вспомнила о Сёмкином вопросе. Сначала мы с мамой и сестрёнками, Лёлей и Ларочкой, остались в Екатеринославе; но папа так хорошо отзывался о Порт-Артуре в письмах, что мама, наконец, собралась ехать. Совсем мы решились, когда узнали, что здесь тоже есть хорошая гимназия, и меня даже пообещали принять во второй класс без экзаменов!
Сёмка хотел, было, переспросить, почему только во второй; на вид рыжей гимназистке было никак не меньше лет, чем им самим - то есть, тринадцать, а то и все четырнадцать. Но не стал. Кто их знает, в каком возрасте у них тут в гимназии принимают?
- Вот и приехали! - фыркнула совсем уже успокоившаяся Светка. - Угодили прямо на войну! Наверное, мама-то теперь убивается, отца пилит, что он вас сюда затащил?
Галина даже фыркнула от возмущения:
- Что вы такое говорите, Светлана! - попеняла она девочке. - Мы же - дочери офицера, а мама с папой где только не побывала, прежде чем его перевели в Екатеринослав! Такая уж у нас планида - следовать за папенькой туда, где он несёт службу!
- Да ведь и вы, - продолжала девочка, - вы ведь с родителями тоже приехали сюда из России, верно? Где вы раньше жили - в Москве, в Петербурге?
В Москве - машинально ответила Светка. Но мы туда совсем недавно, с Сахалина...
Брови рыжей гимназистки удивлённо взлетели вверх.
- То есть - вы сначала из этих краёв в Москву, и сразу же - назад, да ещё и в Артур? Тогда я вас понимаю - непросто, наверное, вот так, через всю страну мотаться туда-сюда! Мы с какими трудами добирались из Екатеринослава до Читы...
И девушка немедленно рассказала попутчикам о том, как они с матерью, и ещё с двумя девочками - четырнадцатилетней Верочкой и девятилетней Варей, дочерьми инженера Шварца, пересекли на поезде всю Российскую Империю - от Малороссийского Екатеринослава до самого Тихого океана. И хоть дороге женщин сопровождал денщик Казимир - тот самый, которого и дожидалась сейчас Галина, - и присланный инженером Шварцем человек, в пути всё равно было очень непросто. В Иркутске, в привокзальной гостинице, где больше двух суток пришлось ждать пересадки, они чуть не угорели. Казимир с Алексеем (так звали присланного Шварцем человека) лежали как мертвые Замок на двери, как назло, заело, и если бы не морозный воздух из распахнутого окна - всё могло окончиться весьма печально.
Отдельно Галина поведала, как тяжело было переезжать на санях по замёрзшему Байкалу - Сёмка с удивлением узнал, что железная дорога, оказывается, не огибала озеро, и пассажирам - как и грузам - приходилось преодолевать его на санях или в тёплое время, по воде, на пароме. Галина и её спутницы так замёрзли в пути, что не могли сами вылезть из саней и плакали от боли, когда их отогревали на станции, на другой стороне Байкала.
Но зато - как их принимали папа со своими товарищами по полку уже здесь, в Артуре! А какой хорошей оказалась новая гимназия! Галине понравилось решительно всё - и внимательное и ласковое отношение учителей, и огромный, светлый класс, в котором оказалось всего-навсего восемь парт и столько же учениц. Всякий раз девочку забирал из школы Казимир, к которому она уже успела привыкнуть во время долгого пути из России.
Идиллия, увы, продолжалась недолго - на третье или четвертое утро после первого учебного дня новая гимназистка проснулась ночью от ужасного грохота. Девочка хотела было встать, но потом решила, что это - всего лишь гроза, а что она случилась посреди зимы - так мало ли что бывает здесь, в самом Китае? Галина закрыла уши подушкой и уснула - и лишь утром мама сказала ей, что на эскадре была "учебная тревога" и что папа ночью ушел, позабыв вложить в кобуру револьвер.
- Только никакие это оказались не учения! - вздохнула рассказчица. - Когда мы с Казимиром с утра направились к пристани, чтобы отвезти меня в Гимназию - то сразу услышали разговоры. Все спорили, шумели, то и дело - "война", "японцы", и другие страшные слова. Я стала прислушиваться - но тут подошёл баркас. Я всё же сумела разобрать, что ночью началась война; что подлые японцы, без предупреждения, против всех правил, напали на Порт-Артур и их флот бомбардировал наш. Уже потом, под вечер, папа рассказал, что в гавани подорваны два или три броненосца, а один даже приткнулся к берегу, чтобы не потонуть*!
Рассказывая о вероломстве японцев, без объявления войны напавших на русские корабли, Галина возмущённо сверкала глазами и нервически стискивала кулачок. Сёмка же усмехался - про себя, конечно. Знала бы эта наивная девочка, как будут начинаться войны через какие-то пятьдесят лет!
#* Японские миноносцы, атаковавшие русскую эскадру на внешнем рейде Порт-Артура в ночь на 27 января (9 февраля) 1904 года сумели подорвать и на время вывести из строя броненосцы "Цесаревич", "Ретвизан", а так же крейсер "Паллада".
- Млада пани*! Галина Анатольна! А я уж бегаю-бегаю, вас ищу по всему Артуру! Куда же вы, голубушка?
Навстречу ребятам торопился невысокий, тощий солдат. В шинели с подвёрнутыми к поясу полами - чтобы ловчее было бежать. На ходу он придерживал одной рукой плоский блин фуражки без козырька.
#* Молодая госпожа, барышня (польск)
- Казимир! - обрадовалась Галина. - Это денщик папенькин! Он всегда меня из школы забирает, Как хорошо, Казимир, что ты меня нашёл! Надо нам срочно домой - а то мои друзья потерялись при этом ужасном обстреле. Видите - Светлана... м-м-м...- как вас по батюшке?..
- Андреевна. - отозвалась Светка. - Только зачем, не надо...
Сёмка предупредительно сжал ей руку - молчи, мол, и делай, что говорят!
- Светлана Андреевна сильно напугалась от стрельбы - так давай-ка поспешим, голубчик Казимир. Что, баркас ещё не ушёл?
- Так что, пани Галина, баркаса нигдзе не ма до холеры ясны!* - развёл руками денщик. - Как бомбы на город стали падать - он и ушёл Езус ведает, куда. Придётся нам с вами теперь пешедралом вокруг бухты. В гавань-то снаряды тоже залетают - ни одна шампунька от стенки теперь не отойдёт, попрятались, бензвартошчёвы тхуже, пся крев**...
#* - нигде нет, черт его побери (польск)
#** - негодные трусы, сукины сыны (польск)
Ничего! - храбро ответила Галина, но Сёмка уловил, что голос девушки дрогнул. - Дойдём. Не так уж тут и далеко, до темноты должны поспеть... И, вот что, Казимир - Светлана Андреевна, как видишь, одета неподходяще. Дай ей свою шинель, что ли...
Светка пыталась протестовать, но слушать её не стали - накинули на плечи солдатскую шинель. Та оказалась велика, и девочка не стала вдевать руки в рукава, а скрестила их на груди, под сукном, радуясь долгожданному теплу.
Дорога вокруг бухты на полуостров с забавным названием "Тигровый хвост" или по простому "Тигровка", где располагались казармы стрелкового полка и офицерские квартиры, заняла довольно много времени. Обстрел вскоре прекратился; вода во Внутреннем бассейне уже не взлетала к небу пенно-грязными столбами, но китайские лодчонки, любая из которых могла бы переправить путников на другую сторону гавани, испуганно жались к берегу. Галина, прыгала через лужи, как самая обычная шестиклассница московской школы. Заодно она поведала, что недавно ещё дальний конец бухты был забит льдом; но теперь снег сошёл совсем, земля подсохла - а до того старый, китайский город утопал в грязи. Навстречу всё чаще попадались люди: рабочие, угрюмые пехотные и артиллерийские солдаты, и китайцы, китайцы - в темно-синих одинаковых робах, с забавными косичками, спускающимися на затылки из-под круглых шапочек. Многие почти скрывались под неподъёмными на вид тюками, которые китайцы тащили с ловкостью, говорящей об изрядной практике.
Попадалась и публика поприличнее: продефилировал морской офицер под руку с барышней; прошествовал господин азиатской наружности, но в европейском платье - котелок, тросточка, золотая часовая цепочка поперёк круглого живота. За господином, оскальзываясь, поспешали трое китайцев. Каждый из них тащил при себе короткую бамбуковую палку и бесцеремонно пускал ее в ход, всякий раз, когда надо было расчистить дорогу господину среди толпы бедняков-соотечественников.
Строения, теснящиеся вокруг гавани, да и сам город - та часть, которую довелось увидать ребятам во время недолгого путешествия - вызывали только лишь уныние. Бесконечные ряды дощатых сараев (Галина назвала их "пакгаузы"), покосившиеся домишки, будки, горы хлама. Повсюду копошатся всё те же китайцы; не слишком многочисленные европейцы - по всей видимости, русские, - по большей части надзирают за работами. Грузы перемещают либо на себе, либо силами мелких, неказистых лошадёнок или ослов. Несколько раз проходили команды солдат и матросов; один раз прошли все, как один, краснолицые, весёлые с узелками и вениками под мышками. "В баню ходили" - сказала Галина и почему-то хихикнула. Сёмка насупился и переспрашивать не стал.
В общем, смотреть в этом самом Порт-Артуре оказалось не на что - если бы не набившиеся в гавань корабли. От Сёмка не отрывал взгляда - красавцы! Он то и дело поднимал планшет, фиксируя боевые корабли то на видео, то на фотографии. Конечно, они были намного скромнее тех, что он не раз видел по телевизору - мальчик не разбирался во всяких мудрёных "водоизмещениях", но и без того понимал, что рядом с атомным авианосцем самый большой броненосец в этой гавани не более чем речной трамвайчик. И всё же они были красивы - эти русские крейсера и броненосцы, оказавшиеся по воле императора здесь, на краю света, в китайском порту. Галина, оказывается, знала их все наперечёт - вот "Диана", вот "Баян", там; дальше, стоят "Победа" с "Пересветом", а за ними - длинный, узкий, как клинок кадетского палаша, низкотрубный "Новик". О нём и его командире, капитане второго ранга Эссене девочка говорила так восторженно, что Сёмка решил, что она неровно дышит к этому неизвестному ему моряку. Не так уж он оказался и неправ: молодой, успевший прославиться отчаянной храбростью офицер представлял предмет воздыханий не одной артурской барышни.
Сёмка не уставлял удивляться осведомлённости гимназистки в военно-морских делах и даже рискнул высказать это удивление вслух. Та только усмехнулась: "Чего ж вы хотели? Артур- база флота, здесь каждый китаец наперечёт знает и все корабли русской эскадры, и всех старших офицеров..."
За разговорами обогнули гавань; перемазали обувку в ледяной каше у раздолбанных бревенчатых пирсов, где теснились баржи-грязнухи и шаланды, принадлежащие управлению порта. Казимир предлагал то одной, то другой девочке перенести из через очередную канаву на руках, но предложения были с негодованием отвергнуты. Пришлось денщику и Сёмке вязнуть в грязи, подавая руки барышням - чтобы те могли перепорхнуть с доски на доску, не замарав туфелек.
К казармам пехотного полка, за которым располагались дома офицеров, подошли уже в полной темноте - ни о каком уличном освещении здесь, похоже, слыхом не слыхали. Здесь было всё же почище - дорожки выложены булыжником, а через особо непролазные колдобины перекинуты дощатые мостки. Казимир успел, впрочем, поведать, что недавно грязь здесь была непролазная - но генерал Кондратенко, к чьей дивизии причислялся расквартированный на Тигровке стрелковый полк, недавно посетил расположение, изгваздал генеральские брюки и устроил полковому командиру изрядную "распеканку". С тех пор солдаты выложили дорожки булыжником, натасканным с каменистого, грязного пляжа.
- Вот мы и пришли! - Галина остановилась перед небольшим аккуратным домиком, украшенным веселенькой ажурной верандой. - Здесь мы и живём - а с другой стороны вход на половину Скрыдлей. У них ещё дочка, Вера, помните, я вам рассказывала?
- Галина? Куда ты подевалась, негодная девчонка? - на веранду вышла стройная, моложавая - лет тридцати пяти, не больше! - дама в персиковом платье до пола и с высокой причёской. В руке дамы была свернутая в трубку газета. - Мы места не находим себе от волнения - решили, что тебя убило во время обстрела! Зачем, скажи на милость, понадобилось уходить из гимназии? Отец сразу, как началась бомбардировка, поехал за тобой, а вы.... уж от вас-то, Казимир, никак не ожидала такого легкомыслия! - дама закончила гневную тираду, обращаясь к денщику.
Пани ясновельможна, Татьяна Еремевна, то не моя вИна, Езус сшвядкем!* - пытался оправдываться солдат. От волнения он снова принялся уснащать свою речь польскими оборотами. - Я паненку по всему городу искал, а тут япошка, пся крев, бомбы бросать принялся!
- У-у-у, предатель! - и Галина состроила по адресу отцовского денщика недовольную гримаску: - Всенепременно надо всё маменьке рассказывать, не мог помолчать...
#* Господь свидетель (польск)
Хозяйке эти препирательства похоже, надоели.
- Ну довольно, Галина, уймись, марш переодеваться и мыть руки! Ужин уже остыл...
И тут только заметила спутников дочери.
- А это кто с тобой? Простите, господа, что сразу не заметила.. что же ты, дочка, не представишь меня свои друзьям?
- Светлана и Семён... - э-э-э... - девочка виновато улыбнулась. - Представляешь, мам, мы встретились возле пакгаузов, в порту. Повсюду бегали люди, меня чуть с ног не сбили, а мадемуазель Светлане даже сделалось дурно!
- Ну ладно, потом. - решительно сказала мама Галины и тут только разглядела на плечах девочки солдатскую шинель. - Проходите, молодые люди, проходите, сейчас я велю горячего чаю! - засуетилась она, боясь что её могу заподозрить в недостатке гостеприимства. - Дуняша, неси поскорее плед, а то наша гостья совсем зазябла...
И ребята вслед за новой знакомой шагнули в уютное, пахнущее печёным хлебом, тепло дома.
IV
- А скажите-ка, юноша, что у вас, во Владивостоке, говорят по поводу начала войны? - поинтересовался отец Галины, ловко подцепляя палочками пельмень. Пельмени эти были не простые - китайские; Топольские сразу по приезде взяли себе местную кухарку. Супруга хозяина дома успела уже посетовать на то, что русской прислуги в Артуре днём с огнём не сыскать; впрочем, по её словам выходило, что китайцы трудолюбивы, вежливы и почти не воруют у хозяев. Только вот кухня их....
Пельмени, называемые "дим сум", подавались отчего-то к чаю и содержали внутри креветки и отваренные побеги бамбука. На стол их поставила кухарка Топольских, немолодая, миниатюрная китаянка Киу Мийфен, что, как тут же объяснила Галина, означает "осенний аромат сливы".
Матушка Галины готова была часами рассуждать о достоинствах китайской кухни; сам глава семьи относился к этому с некоторой иронией, но супруге поддакивал во всём. Похоже, штабс-капитан Топольский дома являл собой законченный тип подкаблучника, что, впрочем, нисколько не мешало семейному счастью. Галина же то и дело фыркала в чашку, слушая маменькины сентенции о пользе восточной кухни, но возражать вслух не решалась.
Сёмка отложил палочки (спасибо многочисленным посещениям суши-баров) и для начала солидно откашлялся. Назревал серьёзный мужской разговор - о политике, конечно, тем более, что кроме самого Анатолия Александровича мужчин за столом не было, в семье Топольских росли только девочки. Знать бы только, что говорить об этой политике...
"Впрочем,- рассудил Сёмка, - вряд ли причины конфликтов между Японией и Россией сильно изменились за эти сто лет? Вон, дядя Витя рассказывал как-то, что у соседних народов претензии друг к другу копятся веками и никак не разрушаются. Из-за чего японцы на нас всё время наезжают? Северные территории, острова какие-то* Шикотан и этот, как его... ну да ладно наверняка в той или иной форме это проблема присутствует и здесь."*
- Да вот, - начал Сёмка, солидно откашлявшись, - японцы всё из-за островов не могли успокоиться, требовали отдать. Вот, потому наверное, и напали. Хотят себе их вернуть, потому что мы после войны их заняли и не...