Аннотация: Золотистый луч оторвался от еще прохладного утреннего солнца, скользнул вниз, к просыпающейся земле, пронизал зеленую листву...
Алексей Корепанов. Золотистый луч...
Из архива
Калинин, 30 декабря 1969 г. - 10 января 1970 г.
Золотистый луч оторвался от еще прохладного утреннего солнца, скользнул вниз, к просыпающейся земле, пронизал зеленую листву, пробежал над влажной травой и вспыхнул, превратился в светящуюся иглу, проникнув в полумрак комнаты. Тонкая игла уперлась в какую-то преграду и осветила ее. Частица солнца лежала на губах спящей девушки. Словно почуяв ее теплое прикосновение, девушка легонько вздохнула, просыпаясь. Ветер, нежно пахнущий цветущей сиренью, ворвался в открытое окно, метнулся к постели, рассыпал по лицу каштановые волосы. Черные ресницы чуть вздрогнули, приоткрылись, губы, согретые солнцем, разжались, и девушка проснулась. Черные глаза увидели солнечную дорожку, бегущую с неба, и засветились мягким светом, словно кто-то зажег в их глубине крохотные лучистые звездочки. Губы улыбнулись, приветствуя раннее тихое утро. Девушка подняла руку, подставила ее под золотистый лучик, легко и радостно вздохнула, встала с постели, поправляя волосы, подошла к окну. Светлая улыбка, озарившая ее лицо, еще более подчеркнула черноту бровей и ресниц. Девушка глядела на высокие березы, окружавшие дом, на капельки росы, серебряными искорками горящие в траве, на узкую тропинку, бегущую меж деревьев, на чистое небо, чуть побледневшее от поднимающегося солнца, и улыбка постепенно исчезала с ее лица. Черные глаза, только что лучившиеся радостью, вдруг потускнели, в них ожила пережитая боль, не утихшая до сих пор. Что-то мучило, тяготило ее, и свежее утро уже не существовало для нее, погруженной в тяжелые воспоминания.
Через несколько минут девушка вышла из дома и, опустив голову, медленно пошла по тропинке к склону холма, у подножия которого тек ручей. Для нее начинался новый день, от начала до конца заполненный мучительными воспоминаниями о прошлом, не дающем забыть о себе.
Она остановилась возле быстро бегущей воды, чуть нахмурила брови, словно припоминая, зачем она пришла сюда, потом присела, зачерпнула ладонями воду, умылась. Солнце пробилось сквозь листву, миллионами золотистых стрел брызнуло в ручей. По лицу девушки побежали солнечные блики. Ветер разбросал ее волосы, заполоскал подолом белого платья, но девушка не сделала ни одного движения; она не видела уже этого раннего утра и мыслями была далеко от него.
Солнце взбиралось все выше в небо, а девушка в белом, трепещущем от ветра платье, так же неподвижно сидела, уткнувшись подбородком в колени, обхваченные руками, и глядела широко раскрытыми глазами в слепящую, золотую от солнца искрящуюся воду.
Ветер принес откуда-то сверху, с холма, еле слышный звук чьего-то зовущего голоса. Девушка не сделала ни единого движения.
- Рени!.. Рени!.. - звал далекий голос.
Девушка чуть вздрогнула, возвращаясь к действительности, печально улыбнулась, встала и пошла назад, вверх по склону, заросшему высокой травой и желтыми одуванчиками.
Над ее головой шумели березы, ронявшие на тропинку тени, запятнанные кружками солнечного света. Вскоре белые деревья расступились, открыв маленький дом с крыльцом, скрытым в кустах цветущей сирени. Девушка прошла мимо кустов и подошла к крыльцу, на котором лицом к ней стоял человек. Он был черноволос и высок. Черные брови над карими глазами роднили его лицо с лицом девушки. Ему было лет двадцать, он был молод, но, взглянув в его глаза, нельзя было сказать этого. Глаза его, странные, так непохожие на глаза юноши, говорили о том, что человек этот многое пережил. И еще они были чем-то похожи на черные глаза девушки. Они выражали ту же неутихающую душевную боль.
Человек молча глядел на стоящую перед ним девушку. Молчание их было понятно только им двоим. Оно объединяло их, говорило о чем-то пережитом ими, чего не видел и не пережил больше никто. Глаза обоих говорили о том, что молодость этих людей, почти не начавшись, кончилась, сломалась, исчезла в результате какой-то трагедии. Юность их увяла, не успев расцвести.
Человек улыбнулся одними губами - глаза не отражали ничего, кроме боли, - тихо произнес:
- Здравствуй, Айрин.
Черные глаза на миг осветились отблеском тут же пропавшей улыбки.
- Здравствуй, Люсор.
- Я пришел навестить тебя, Рени.
- Спасибо.
Они говорили, а сами непрерывно думали о чем-то другом, разрушившем всю их прежнюю жизнь, всю их безмятежную молодость, непрерывно, каждый час, каждую секунду мучившем их.
Девушка повернула лицо к березам, задумчиво сказала:
- А здесь все так же, как и раньше. Как будто я ушла отсюда только вчера.
Прозрачная слеза поползла по щеке, оставляя за собой мокрую дорожку.
Люсор не проронил ни слова, лишь еле заметно вздохнул. Солнце било ему в лицо, но он не замечал этого.
Девушка закрыла лицо руками и прокричала сквозь слезы, которые не могла больше сдерживать:
- Я не могу больше, не могу! Я не вынесу этого!
Она сбежала с крыльца, побежала к березам и бросилась в траву у подножия белого ствола, уткнувшись мокрым от слез лицом в теплую, нагретую солнцем землю. Рыдания сотрясали все ее тело. Вся боль, накопившаяся за долгие дни, прорвалась в страшном душевном крике. Молодая восемнадцатилетняя девушка считала себя виновной в чужой смерти.
Люсор спустился с крыльца, пошел прочь от дома по высокой зеленой траве. Он еле сдерживался от того, чтобы не закричать - плач девушки мог стать последней каплей. Он пережил гораздо больше, чем Айрин - она не видела ничьей смерти, он же видел, как погиб человек, погиб из-за него, Люсора Тайна. А ведь это еще не все... Люсор чувствовал, что не имеет права жить, но жил, так как знал, что Айрин не перенесет его смерти. А с него было достаточно. Он не хотел стать виновником еще одной гибели.
Он жил и мучился осознанием того, что ворует непрожитые дни людей, погубленных им. И не только людей. Он стыдился каждого прожитого дня, но не мог умереть из-за Айрин. Она должна была жить.
...Шелестела под ногами примятая трава, сухие прошлогодние листья. Березы окружили его, отбрасывая на траву короткие пересекающиеся тени. Он шел, освещенный ярким солнечным светом, шел, чувствуя на лице легкий трепет ветра, прилетевшего с равнины.
Он подумал, что лучше было бы навсегда остаться там, рядом с Марией, Танном, Альви. Лучше было бы погибнуть, чем так. Чувствовать себя убийцей - это страшно. И Айрин...
"Она ни в чем не виновата, но разве ей это докажешь? Совет объявил, что не виновен никто, но как оправдаться перед собой? Убийца! Нелепое старое слово. Разве человек может быть убийцей? Но тогда... я не имею права называться человеком!"
Он сел на склоне холма, сорвал длинную зеленую травинку, поднес ее к лицу, задумчиво смял в руке. Тишина. Только березы шумят. Так же тихо было и тогда, когда он включил наружные фоны десантного бота там, на Серебристой. Тишина была такой глубокой, что, казалось, они все еще в космосе, среди вечного безмолвия. Айрин отстегнула ремни, встала с кресла, улыбнулась: "Вот мы и здесь, Люсор!"
Он связался с "Цироллой", которая кружила высоко над планетой, сообщил, что сели удачно, назвал координаты. Потом тоже встал, включил экран. Бот стоял на голубом лугу, окруженном высокими густыми зарослями неизвестных растений. Он словно находился на дне гигантского голубого стакана, стенки которого уходили вверх метров на пятьсот. Что таили эти заросли, мог показать только выход на планету.
- Смотри, Люсор! Голубая трава, голубые кусты и голубое небо. Здесь, наверное, есть и голубые розы! - Черные глаза Айрин светились радостью. Стоило мчаться сквозь Вселенную, чтобы встретить не мертвые голые глыбы, а целый мир, новый загадочный мир, полный чудес.
- Мы поторопились, дав ей название Серебристая. Она больше похожа на Голубую. - Люсор склонился над пультом, снимая показания приборов.
Айрин застыла у экрана, вглядываясь в неизвестный мир.
Со стороны, из космоса, планета казалась маленьким серебристым шариком, брошенным в черную бездну. Кажется, Танн первые увидел ее на экране (он был на вахте), и когда все собрались в Большом Зале, предложил дать ей название Серебристая. Не согласен с этим был только Альви - он настаивал на том, чтобы планету назвали Марией. Его не поддержали, так как по Вселенной уже кружили три Марии - и чтобы различать их, одну из них называли Марией Удивительной, другую - Марией Спокойной, а третью - Марией Снежной. Против была и та, чье имя давал Альви планетам - Мария Новен.
Планету назвали Серебристой.
Даже тогда, когда десантный бот нырнул в атмосферу и помчался под облаками, которым планета и была обязана своим названием, Айрин и Люсор не заметили ошибки - экран давал только черно-белое изображение, так что планета не казалась ни серебристой, ни голубой. Бот летел над морем растений, изредка прорезаемых лентами рек, над лугами, озерами и вновь лугами. Блеснуло внизу зеркало очередного озера. Нет, это не озеро, а море - вода до самого горизонта. А позже оказалось, что это и не море даже, а океан, затопивший добрую треть планеты. Бот несся все дальше над ним, пройдя полвитка вокруг планеты. Прямо из воды встали горы - острые вершины, крутые склоны, причудливый узор ущелий, беспорядочная россыпь глыб. Горы были высоки - следствие не очень большого тяготения, - они тянулись в небо, к близким облакам, словно стремились насквозь проткнуть атмосферу и пробить дыру в космос, чтобы высунуть наружу свои вершины и увидеть простор Вселенной, не скрытый больше от них облаками. Потом снова потянулась равнина, покрытая зарослями. Только сейчас Люсор сравнил их с земными и понял, что эти, гибкие и пышные, наглухо закрывшие землю, раза в три выше самого высокого земного эвкалипта. Что скрывалось под ними - об этом можно было пока только гадать. Заросли занимали территорию, сравнимую с территорией земной Евразии, и прерывались только реками, рассекавшими их и исчезавшими под ними, и просторными лугами, на один из которых и опустился десантный бот.
Айрин не могла оторвать взгляда от круто уходившей ввысь стены голубых растений, стены, в которой не было видно ни единого просвета и которая поэтому казалась неприступной стеной глубокого горного ущелья, сложенной из монолитной голубой глыбы, уходящей под облака. Но стена эта не оставалась неподвижной - ее поверхность чуть заметно колыхалась, менялась, вновь становилась такой же.
Это же ветер. Ну конечно, ветер колышет растения. Айрин отошла, наконец, от экрана, хотела было подойти к Люсору, но остановилась и вновь повернулась к экрану, казавшемуся распахнутым окном в новый мир. Что-то тревожило ее. Она опять принялась разглядывать высокую траву, облака, стену, но не они были причиной тревоги. Айрин вглядывалась в узоры, создаваемые стеблями и ветвями, растений, и, наконец, поняла, что тревожило ее. Тишина. Неестественная, настороженная тишина, безмолвной волной хлынувшая из наружных фонов. Она не была похожа на спокойную тишину спящего леса. Она не была похожа на солнечную тишину утренней реки, тишину, готовую разорваться криком чаек. Она не была похожа на вечную тишину Большого Космоса. Тишина была настороженной. Словно кто-то, притаившийся где-то рядом, внимательно и напряженно всматривался в неподвижный корпус десантного бота, карауля каждый звук, каждый шорох. Айрин почудилось, что в глубине зарослей происходит какое-то движение, что сотни глаз грозно и пристально глядят на нее, стоящую у экрана. На секунду она поверила, что экран и вправду раскрытое окно, и что ее, незащищенную, видно со всех сторон. Она полуинстинктивно отпрянула в сторону, попыталась окликнуть Люсора, но смогла только что-то прошептать, не отрывая взгляда от экрана. В тот же миг к ней вернулось самообладание, и ей стало стыдно за себя. И все-таки тишина пугала ее. Она повернулась к Люсору: тот все еще щелкал тумблерами на пульте, давал какие-то задания счетному устройству.
Айрин подошла к нему, заглянула через плечо.
- Послушай, я, кажется, включал наружные фоны, - повернулся к ней Люсор.
- Они включены.
Люсор взглянул в ее лицо, потом повернул голову к экрану, молча встал, подошел к нему, уперся руками в спинку кресла, с минуту постоял, глядя на голубую стену. Он только сейчас заметил странную тишину, ощутил на себе чьи-то настороженные взгляды. Земные писатели плетут про астролетчиков-десантников, рисуя их мужественными суровыми людьми, этакими полубогами с квадратной челюстью, волевым лицом и смелым взглядом. Чепуха! Вот стоит почти на поверхности чужой планеты астролетчик-десантник Люсор Тайн, и ему довольно-таки неуютно, даже, если хотите, страшно. Да-да, страшно! Не похоже на десантника? Может быть. Но к чему лгать самому себе? Люсору Тайну действительно не по себе. И нечего корчить из себя полубога.
- М-да-а, - протянул он неопределенно. - Что-то не совсем так, как надо бы, а? - Он взглянул на Айрин.
Она кивнула:
- Тишина какая-то не такая...
В таких случаях книжный полубог обычно хватает скафандр, лучевой пистолет, бросает на прощание: "Я на минутку!" -и, по крайней мере, в восьми случаях из десяти, побеждает все враждебные силы, а в остальных двух случаях геройски погибает, спасая остальных. Все это, конечно, хорошо, но ведь так бывает только в книгах. Да и вообще, что, собственно говоря, случилось? Особенная тишина? Это еще не повод для опасений. Люсор выключил экран и подошел к Айрин.
- Готовь кибера. Он пойдет в эти заросли, узнает, что там.
- А мы? Мы-то здесь зачем? Лучше пойду я.
"Ого, черноглазая! Молодец! Не в пример мне. Это ее первый десант, а не боится. Стыдись, полубог!"
- Нельзя, Рени. Инструкция. Сначала киберы. Люди только в случае крайней необходимости.
- Выходит, мы здесь - придатки киберов?
- Выходит. Я понимаю тебя, но мы не имеем права зря рисковать. Наша жизнь принадлежит не только нам.
"Громкие слова! Зря это я. Самому-то хочется выйти. Ох как хочется. Но - нельзя. Я ответственный, с меня и пример брать".
- Иди готовь кибера.
Айрин медленно отошла от пульта; взглянула на потухший экран, на Люсора и вышла из рубки.
Люсор проводил ее взглядом.
"Кажется, глаза-то смеялись. Надо мной смеялись. Боишься, мол, десантник. Боюсь! За нее боюсь, за себя, за Марию, Альви, Танна. За всех боюсь. Зачем зря умирать? Люди - не киберы, поломаются - не починишь. А кому нужна еще одна смерть? Тем более, если ее можно избежать. И нужно избежать".
Люсор только теперь обнаружил, что все еще глядит на дверь, в которую вышла Айрин. Он отвернулся и опять включил экран.
Айрин шагнула в прозрачный шар лифта, понесший ее вниз, к складским помещениям бота. Перед глазами ее все еще стояла голубая стена.
"Наивно было бы ожидать, что мои мечты о первом десанте cбyдyтcя", - подумала она.
Нет никаких прекрасных планетян, нет отважного поступка Айрин Генд, в последний миг пришедшей на помощь гибнущему Люсору. Есть голубая стена, тысячи взглядов и страх. Стыдно перед Люсором. Он, конечно, заметил, что десантница струсила при первом же десанте. И из-за чего? Из-за какой-то неестественной тишины. А почему неестественной? Видите ли, ей так показалась. Но только ли ей? Ведь Люсор тоже сказал, что что-то не так. Ну, поглядишь на ее испуганную физиономию, еще и не то почудится. Истеричка! Дома надо было сидеть, а не лезть в десантники.
Лифт, оказывается, давно уже парил в шахте возле склада. Айрин прекратила самобичевание и вышла из прозрачного шара.
Позывные "Цироллы" заставили Люсора выключить экран и подойти к пульту. Говорил командор Танн:
- "Циролла" вызывает десантный бот.
- Десантный бот слушает "Цироллу".
- Это ты, Люсор? Как там у вас, все в порядке? Как Айрин?
- Все в порядке. Готовим кибера. Айрин молодец. Просится на планету, но я не пускаю. Первым пойдет кибер.
- Правильно, Люсор. А теперь приказываю отдыхать. Десант - это не шутка.
- Что ты, Танн! Как же можно сейчас отдыхать?
- Это приказ. Все. Отключаюсь.
Люсор некоторое время разглядывал динамик, из которого только что доносился голос Танна, потом вздохнул и развел руками: приказ есть приказ.
Айрин вернулась через несколько минут. Подошла к креслу, в котором сидел Люсор, откинула с плеч на спину каштановые волосы.
- Кибер готов.
"Сейчас я ее обрадую", - подумал Люсор.
- Хорошо. Теперь можешь идти отдыхать.
"Обрадовал. Теперь надо отразить бурный натиск".
Черные брови удивленно поползли вверх.
- Как это - отдыхать?
"Держись, Люсор", - подбодрил он себя.
- А вот так. Лечь и заснуть.
Да нет, он смеется! Конечно, смеется. Как же можно заснуть на незнакомой планете, ничего не узнав, ничего не увидев. Они же сюда не спать прилетели!
- Ты шутишь, Люсор? Спать? Мы, может, и с Земли улетели затем, чтобы поспать на прекрасном голубом лугу, под незнакомыми звездами?
- Это приказ, Рени. Приказ Танна. И он прав. Сейчас нам нужен отдых.
"Веские доводы, но разве ее этим убедишь? Да и глупое это занятие - убеждать другого в том, в чем сам не убежден. Сам-то ведь ни за что бы не стал отдыхать, если бы не приказали. Теперь надо и мне приказать ей. Как-никак ответственный за десант - я".
- Десантница Айрин Генд, я приказываю вам идти отдыхать.
"Она, кажется, разочаровывается во мне все больше. Нимб святого медленно исчезает. Ну да ладно, вскоре она сама поймет".
Люсор встал, подошел к Айрин, положил ей руки на плечи, заглянул в глаза, сказал мягко:
- Рени, надо идти спать. Я сам не прочь не делать этого, но надо. Иди.
Айрин взглянула на него, опустила голову, повернулась и вышла.
Люсор остался стоять посреди рубки.
"Да, жестоко, конечно, но ничего не поделаешь".
Он еще раз включил экран, поглядел на темнеющее облачное небо, неподвижные заросли и выключил его. Потом пересек рубку, повернул тумблер, включающий установки, создающие защитное силовое поле вокруг бота, и вышел из рубки.
Айрин лежала на спине, открыв глаза и глядя в темноту у себя над головой.
Вот тебе и первый десант. Там, за стеной, совсем рядом с ней, лежит загадочный неизвестный мир, чужая планета чужого солнца, а она должна лежать здесь и отдыхать. А от чего отдыхать, если она еще ничего, ничегошеньки не сделала, чтобы устать? Несправедливо устроен мир. Танн, наверное, не спал в своем первом десанте. А она должна подчиняться этому нелепому приказу. Люсор тоже хорош! "Десантница Айрин Генд, я приказываю вам идти отдыхать".
"Ну Люсор-то не виноват, это я зря. Ему ведь тоже не хочется отдыхать, а надо. И вообще он хороший человек. Про то, как я испугалась, даже не напоминает. А как он сказал: "Рени, надо идти спать". Рени..."
Айрин вспомнила глаза Люсора, его лицо, наклоненное к ней, его руки, лежащие на ее плечах, и ей вдруг стало хорошо, и вся обида куда-то улетучилась, уступив место какому-то неясному светлому трепету души, новому нежному чувству, заполнившему ее сердце.
Ей почему-то вспомнился тихий летний вечер, широкая спокойная река и она, Айрин, босиком бредущая вдоль берега по песчаному дну. Темнеет. По потревоженной ветерком глади воды бежит, переливаясь, пурпурная дорожка - словно тысячи заходящих солнц неожиданно зажглись в глубине и, с трудом донося свои лучи до поверхности воды, светят, окрашивая водяную равнину в волнующий багровый цвет. Мягкая бархатистая темнота неслышно, на цыпочках, подкрадывается к земле. Солнце уже намочило свой край в реке и, остывая, даже, кажется, чуть слышно шипя, шлет
последние прощальные лучи. Багровый закат ярким пламенем полыхает на горизонте, окровавленным драконом вьется по воде, огненной жар-птицей, расправившей крылья, да так и замершей в небе, распластывается над землей. Маленькие речные волны чуть слышно плещут о песчаный берег, бьются о ноги Айрин, отбегают назад и вновь бегут к берегу. Река широкой красной лентой втекает прямо в тонущее солнце. И девочка идет по этой ленте к солнцу, сказочному прекрасному миру, в который ведет только одна дорога. Надо успеть дойти по реке до солнца и тогда встретишь счастье. Река - это дорога к счастью. Девочка бежит по реке вслед за солнцем, и брызги алыми лепестками расцветают вокруг ее силуэта, резко очерченного на фоне багровой вечерней зари. Лепестки счастья искрятся на ее волосах, разлетаются в разные стороны, гаснут в огненном зареве реки. Девочка на всю жизнь запомнила эти минуты, эту погоню за далеким счастьем.
Айрин закрыла глаза. Откуда-то из темноты на нее наплывало лицо Люсора. Она вновь увидела его глаза, его губы, услышала его голос: "Рени, надо идти спать... Иди". Она заснула.
Серые тени маячили над голубым лугом, сжимаясь в тесное кольцо вокруг бота. Серая волна просачивалась сквозь запертый люк, растекалась по коридорам и каютам. Дверь открылась, и тень с лицом Танна забубнила над самым ухом:
- Вставать пора, вставать пора...
Люсор открыл паза, огляделся. В каюте никого не было. Голос над ухом продолжал бормотать:
- Вставать пора...
Люсор повернулся, сунул руку под кровать, щелкнул выключателем. Автомат замолчал.
"Все-то здесь не так, - подумал Люсор, вставая. - И растения в полкилометра высотой, и трава голубая, и сны какие-то... Такие на Земле не приснятся. Да ведь здесь и не Земля".
Он прошел пустым, залитым светом коридором, по пути зашел в киберстоловую, а оттуда на лифте поднялся в рубку. Айрин была уже там. Люсор не сразу заметил ее, сидящую в кресле у включенного экрана, и хотел было подойти к пульту, чтобы вызвать девушку по внутренней связи, но в этот момент увидел ее, пристально глядящую на голубую стену. Люсор тихо подошел к креслу, встал позади него, взглянул на экран и вновь ощутил на своем лице тысячи чужих взглядов, тысячи глаз, глядящих из неподвижных зарослей.
"Наверное, они живут там, в зарослях", - подумал Люсор и рассердился на себя. С чего он это взял?
Он отошел от кресла и сказал:
- Айрин, выводи кибера.
Девушка вздрогнула, повернулась к Люсору, чуть покраснела. Он увидел, что на ней белый облегающий костюм астролетчика, закрывающий все тело, подчеркивающий стройность фигуры и оттеняющий черные глаза, брови и темные каштановые волосы. Айрин встала, опустила голову, прошла мимо Люсора ко второму пульту, защелкала переключателями.
"Так ведь это она ради меня так разоделась, - догадался Люсор, глядя на девушку. - А я корчу из себя черт знает кого, а сам-то всего года на два старше ее. - Он, не замечая этого, любовался Айрин, что-то говорящей в микрофон. - Надо обращаться к ней, как к равной. Чем я лучше ее?"
- Тридцать первый, иди ко второму люку, - говорила в микрофон Айрин. Она протянула руку к одной из кнопок, нажала ее, другой рукой повернула переключатель, обернулась к Люсору. - Выключи, пожалуйста, силовое поле. - И вновь заговорила в микрофон: - Тридцать первый, иди по трассе к зарослям. Переходи на автоуправление. Приступай к выполнению программы.
Айрин повернула одну из ручек управления, включила второй экран над своим пультом. Она была в своей стихии и совсем забыла свой страх, какое-то смущение перед Люсором. Теперь она работала.
На большом экране, опоясывающем рубку, появилась черная конструкция, медленно плывущая над голубой травой. Это был кибер. Он напоминал громадного муравья, ощетинившегося усиками-антеннами.
Перед Айрин возникло то же изображение, что и на большом экране: медленно надвигающиеся голубые заросли и высокая трава, плывущая под брюхом кибера.
Люсор глядел то на один, то на другой экран. Ему почему-то казалось, что сейчас должно что-то произойти. Стоит только киберу пересечь запретную черту, отделявшую его от первых растений.
Черный муравей плыл к зарослям. Десять... восемь... четыре метра отделяют его от голубой стены.
Айрин привстала с кресла, вглядываясь в экран. Вблизи стена была такой же непроницаемой. Нет, ей показалось, что она что-то видит, какое-то непонятное движение, происходящее там, за стеной. Она чувствовала на затылке дыхание Люсора, тоже глядящего на экран. Заросли пододвинулись вплотную. Из головы муравья вырвался шипящий огненный луч, пробивший брешь в неподвижной стене.
Айрин подалась к экрану, и в этот миг изображение померкло. На большом экране все так же неподвижно стояли молчаливые растения, и зияла дыра, сделанная кибером. Он пересек запретную черту, и его поглотила стена.
Айрин бросилась к микрофону, руки ее опять заметались, щелкая переключателями.
- Тридцать первый, отвечай! Тридцать первый!
Она замолчала, беспомощно взглянула на Люсора и опустилась в кресло.
Люсор зашагал по рубке: от пульта к двери, от двери к пульту. Неожиданно он остановился, сказал, задумчиво глядя на экран:
- Что могло испортиться в кибере?
Помолчав, добавил:
- Или отчего мог испортиться кибер?
Айрин, широко раскрыв глаза, прошептала:
- Неужели неясно? Это же они.
Люсор повернулся к ней.
- Кто?
- Они, планетяне.
"Для нее это романтика, - подумал Люсор. - А для меня разве нет? Опять корчу из себя умудренного годами астролетчика. Ведь это здорово - встретить иной разум".
Он вновь почувствовал себя мальчишкой, мечтающим о приключениях, схватках, погонях. А это же настоящее приключение! Но тут же он одернул себя: во-первых, радоваться будем потом, а во-вторых, еще неизвестно, кто это - враги или друзья. Хотя в то, что перед ними враги, он мало верил. Разумные существа всегда найдут общий язык.
Он взглянул на Айрин, сидящую, вцепившись в ручки кресла, подавшись вперед, к нему. Ее черные глаза просили, умоляли, молча кричали:
"Пусти меня на планету. Пусти, прошу тебя".
Люсор поспешно отвел взгляд, сказал, глядя в стену:
- Айрин, готовь второго кибера. Мы должны убедиться, что первая неполадка не случайна.
Черные глаза потускнели, померкли, словно кто-то погасил маленькие звездочки в их глубине. Девушка встала и, не глядя на Люсора, толкнула дверь.
"Из полубога я превратился, пожалуй, в высохший старый пень, - грустно усмехнулся Люсор. - Притом в бесчувственный пень. Лицемер! Жалкий лицемер. Может, отпустить ее? - Он подумал так и тут же испугался своих мыслей. - Да ты что! Лучше быть пнем, чем убийцей. Она потом поймет".
Люсор подошел к пульту и вызвал "Цироллу".
Люсор почти не ошибся. Айрин спускалась вниз в шаре-лифте, готовая расплакаться. Ее глаза были переполнены слезами и обидой, губы что-то шептали. Дойдя до двери в складские помещения, она не выдержала. Слезы полились по ее лицу. Отважная десантница плакала, как плачут дети, которым не купили понравившуюся игрушку. Да ей и было всего восемнадцать лет.
Люсор был в ее глазах сухарем, черствым сухарем, который не может понять людей. Она злилась на Танна, который послал ее в паре с этим бесчувственным человеком, проклинала Люсора, старалась выискать все его недостатки.
"Разве это человек? - думала она, всхлипывая. - У него ведь противный голос, как у несмазанного робота-прислуги, у него неуклюжая походка, у него..."
Она на секунду задумалась, вспоминая недостатки Люсора, выдуманные ею, и этой секунды ей хватило, чтобы опомниться. Она поняла Люсора, поняла, что он не имеет права пустить ее на планету - но обида вновь захлестнула ее, и она опять заплакала, растирая пальцами слезы по лицу.
Она вернулась в рубку только через час, остановилась у двери, сухо сказала:
- Кибер готов.
Люсор выключил счетную машину, повернулся к ней и мысленно охнул. Великолепного белого костюма не было и в помине. На девушке был серый рабочий комбинезон, предназначенный для того, чтобы копаться в двигателях. И в нем уже копались. Айрин надевала его только один раз, перед десантом, проверяя готовность бота к полету. Но сейчас на нем как будто прибавилось пятен. Люсор мог поклясться, что два больших пятна - одно на груди, другое на бедре - совсем свежие, посаженные от силы минут десять назад.
"Она мне мстит", - подумал Люсор и еле удержался от улыбки - слишком наивной была эта месть.
Всем своим видом Айрин как бы говорила: "Я тебе, кажется, немного нравилась, так вот на тебе!"
- Хорошо, Айрин...
Девушка прервала его:
- Извольте обращаться по форме!
- Ну ладно, изволю, - улыбнулся Люсор. Он нахмурился и строгим голосом сказал: - Десантница Айрин Генд, благодарю вас за работу. Подойдите ко мне.
Девушка неохотно подошла к Люсору. В лицо ему ударил запах свежего машинного масла. Он опять улыбнулся.
- Айрин, не сердись на меня, - начал он, но девушка вновь прервала его:
- Зачем вы меня подозвали? - Лицо ее выражало решительность и непримиримость.
"С характером, - отметил Люсор, внутренне улыбаясь. - Жаждет мести. Ни о каком мире и слышать не хочет".
Его начинала забавлять эта маленькая война. Но сказал он другое:
- Послушай, Айрин. Это твое дело - презирай меня, пожалуйста, сколько влезет, но сейчас не время этому, понимаешь? У нас с тобой и так сейчас забот хватает. Так что отложи свою ненависть на потом, когда вернемся на корабль.
Айрин промолчала.
- Я говорил с "Цироллой", - продолжал Люсор, - и рассказал обо всем, что случилось. Танн сказал, чтобы мы выпускали второго кибера.
Танн еще спрашивая об Айрин. Люсор похвалил девушку, сказал, что у них все в порядке. Но сейчас он промолчал.
И вновь все началось сначала. Вновь Айрин работала с кибером, забыв про свою обиду, вновь плыл к стене черный муравей, вновь шипел огненный луч, и вновь кибер прекратил передачу, перейдя невидимую черту.
Айрин все еще глядела в погасшую поверхность экрана. Люсор задумчиво забарабанил пальцами по спинке кресла, протянул негромко:
- Интере-есно. Очень интересно, - и опять замолчал, о чем-то размышляя.
Айрин повернула к нему лицо, на котором лежал отблеск картин, проходящих сейчас перед ее глазами. Это были видения зарослей, сквозь которые тихо крадется десантница Айрин Генд, загадочных городов, скрытых за голубыми стенами, странных и непохожих на людей существ. Айрин видела себя ползущей под покровом ночной темноты к дыре в зарослях, видела приближающуюся голубую стену, бледный свет, пробивающийся с той стороны, певучие звуки чужой речи...
- Айрин, ты ничего не заметила?
Девушка непонимающе взглянула на Люсора, все еще не освободившись от грез, медленно возвратилась к действительности, переспросила:
- Что ты сказал, Люсор?
- Ты не заметила ничего, кроме зарослей?
- Да, кажется, заметила. За секунду до того как экран погас, перед кибером что-то мелькнуло. Что-то бледно-голубое.
- А что находится в зарослях, ты видела?
- Н-нет, - нерешительно произнесла Айрин, припоминая. - Нет, - добавила она уверенней.
Люсор отошел от кресла, зашагал от стены к стене.
- Ты что-нибудь увидел? - Айрин встала с кресла, шагнула к Люсору.
- Мне показалось... Да, мне показалось, что стена зарослей толщиной всего в несколько метров. А дальше - пустое пространство. Огромное пустое пространство до самого горизонта. - Люсор остановился, помолчал. - Нет, не пустое. На нем что-то есть, безусловно, что-то есть, но вот что именно - я не успел разглядеть. Кажется, отдельные группы растений и еще что-то. Больше ничего говорить не буду, так как могу принять придуманное за реальность. - Люсор взглянул на большой экран. - Это словно огромный зал с колоннами, которые поддерживают потолок. Растения растут не столько в высоту, сколько в ширину. Стебли одного растения разрастаются на несколько километров в ширину, переплетаются со стеблями других и образуют прочный непроницаемый навес, способный выдержать ураганы и ливни.
- Но ведь вес всей этой массы огромен. Как же она держится в воздухе?
- По-видимому, стебли необычайно легки, и притом здесь не очень большое тяготение.
- Ну, теперь вы убедились, что киберы прекращают передачу не случайно? - Айрин вспомнила о своей обиде.
- Убедился.
Люсор даже не заметил, что девушка перешла на официальный тон.
- Что же ты собираешься делать? - Айрин вновь забыла про обиду.
- Свяжусь с "Цироллой". Как решит Танн.
Она подошла к Люсору, подняла на него умоляющие глаза.
"Продолжу роль бесчувственного пня, - подумал Люсор. - Приключения остались на страницах фантастических романов. А здесь обычные будни. Даже если речь идет о чужом разуме. Семь раз отмерь... Наплевать даже на самых заумных инопланетян, если может погибнуть человек".
Айрин молча глядела на него.
"И не проси, не пущу", - мысленно отказал ей Люсор.
Убеждения бесполезны - попробуй убеди молодость, рвущуюся в бой, на передний край. Его бы самого никто не убедил. А вот приходится убеждать других. Тогда как самому еще только двадцать. Плюнуть бы на все инструкции, да нельзя. Не посмеет он этого сделать, если в этом нет необходимости. Он сейчас пример для другого человека. А этот человек должен жить. Обязан.
Люсор молча едва заметно отрицательно качнул головой. Айрин продолжала не отрываясь глядеть на него, словно стараясь загипнотизировать, заставить взглядом сказать: "Иди". Люсор отвернулся от этого обжигающего взгляда, принялся рассматривать щиты с приборами контроля двигателей. Тишина становилась все напряженнее. Наконец девушка не выдержала и, закрыв руками лицо, выбежала из рубки.
"Она меня уже ненавидит", - резюмировал Люсор, печально усмехнувшись.
Приказ Танна был принят Люсором без особого восторга. Задача, поставленная перед экипажем десантного бота, была предельно проста: ждать. Ждать, пока неизвестные существа сами не попытаются установить контакт с людьми.
Медленно текли дни. Люсор слонялся по пустынным коридорам, изредка сталкиваясь с Айрин в киберстоловой, библиотеке. При виде Люсора девушка вспыхивала, тотчас же поднималась и уходила, отвечая презрительным молчанием на все его попытки заговорить. Несколько раз Люсор пытался использовать внутреннюю связь, но Айрин отключила ее в своей каюте, так что ему пришлось бросить это занятие и перейти к другим вариантам. Дверь ее каюты была всегда заперта изнутри, а приказать ей выйти к нему он не мог, так как поводов для этого не было. Он поджидал ее в столовой и библиотеке, пока вместо нее за едой и книгами не стал приползать маленький кастрюлеобразный кибер с десятком паучьих лап, забирающих сосуды с едой и книги. Тогда Люсор начал вкладывать между страницами книг записки с пространными объяснениями, почему он не мог отпустить ее на планету. Но этот вид связи был несколько неудобным ввиду своей односторонности, и потому Люсор отказался от него.
Черт с ней, с этой девчонкой, размышлял он, лежа на кровати в своей каюте. Строит из себя бог знает какую обиженную. Она должна была подумать об этом еще дома, на Земле. Не на прогулку ведь летела, не на Луну, а в Большой Космос. Хочешь приключений - лети в Детский Городок, на Амазонскую низменность, там все будет: и приключения, и дикие звери, и инопланетяне. Даже лучше, чем здесь.
Люсор повернулся на другой бок, включил автомат для показа микрофильмов. Просмотрел первые кадры и выключил его. "Лиора не прощает ошибок", пародия на десант.
"И все-таки я понимаю ее, - подумал он. - И, пожалуй, почти согласен с ней. Но только почти. Обидно, когда рушатся мечты".
Он протянул руку, поднял с пола книгу, раскрыл. Рэй Брэдбери. Фантаст, поэт, мечтатель. Его рассказы - это поэмы, это остановленный художником миг человеческой жизни, вместивший в себя так много горя, радости, переживаний. Природа у Брэдбери чиста, чуть задумчива, чуть печальна...
Люсор весь ушел в этот мир прошлого, трагический мир, в котором человек - лишний, в котором страшным призраком смерти вздыбился над окровавленным горизонтом уродливый гриб атомного взрыва.
Он кончил читать, лишь перевернув последнюю страницу.
Айрин в это время сидела, запершись в своей каюте, и не сводила глаз с экрана. Экран показывал то же, что и экран в рубке, то есть голубой луг и неподвижные заросли, кружок облачного неба высоко вверху и редкие просветы в голубоватых облаках. Айрин знала, что автоматы непрерывно следят за всем этим и заметят любое движение, любое изменение, произошедшее около бота, и все-таки целыми днями сидела, не отрывая глаз от экрана, выключая его только для того, чтобы уснуть или дать отдохнуть глазам. Она ложилась, закрывала глаза, и кибер, выходя из своего угла, семенил к ней и начинал читать ей книги. Потом Айрин вновь включала экран. Автоматы автоматами, а она должна сама видеть все, происходящее вокруг бота. Вдруг они не заметят чего-нибудь важного! К тому же ей ужасно хотелось первой, раньше автоматов, раньше Люсора, увидеть это важное, положившее бы конец всему этому вынужденному безделью. Может быть, вот-вот, с минуты на минуту, бесшумно раскроется голубая стена, и над лугом поплывут странные прекрасные существа, зазвучат нежные певучие голоса, говорящие что-то на красивом звучном языке. Айрин закрыла глаза, и ей показалось, что она действительно слышит чью-то мелодичную, похожую на песню, речь, видит высокие гибкие фигуры существ, выходящих из бреши в голубой стене. Одно из существ оттолкнулось от земли, медленно перелетело через луг, опустилось возле десантного бота. Айрин увидела его лицо и удивилась, что оно напоминает ей лицо кого-то другого, давно знакомого, кого она видела совсем недавно. Она попыталась вспомнить, подалась вперед, к экрану, чтобы получше разглядеть прекрасного планетянина - и проснулась от собственного движения. На экране ничего не переменилось. Теперь она вспомнила, что прекрасный планетянин был не кто иной, как Люсор и рассердилась на себя за то, что ей приснился этот бездушный человек.
"Надо лечь и уснуть, а то не только сны, галлюцинации мучать начнут", - сонно подумала она, подходя к кровати.
Она села на кровать, стала стаскивать комбинезон, обратилась к киберу, сидящему в углу:
- Выключи, пожалуйста, экран, -и так и заснула сидя, успев подумать:
"А вдруг я просплю что-нибудь важное?"
Сказалось многодневное недосыпание - Айрин спала всего часа три в сутки - она заснула так крепко, что ее не разбудил бы и пронзительный вой аварийной сирены, усиленный всеми микрофонами бота.
К исходу второй недели Люсор не выдержал. Он связался с "Цироллой" и заявил Танну, что выжидать больше невозможно. Надо действовать. Вновь послать кибера и попытаться сверху пробиться сквозь заросли. Танн согласился, и Люсор, не скрывая радости, направился к каюте Айрин, чтобы сообщить ей об этом. Он шел по коридору, еле удерживаясь от того, чтобы не побежать - что ни говори, а ему было всего двадцать лет, и он тоже мечтал о приключениях и подвигах. Две недели вынужденного безделья и одиночества утомили его, и он хотел как можно скорее вновь начать работу.
За дверью каюты Айрин царила тишина. Он остановился, прислушался, легонько стукнул в дверь рукой. Ни звука.
- Десантница Айрин Генд. Приказываю вам выйти из каюты.
Слабый шорох. Тихий голос:
- Сейчас.
Через несколько секунд дверь открылась, и Айрин вышла из каюты. Люсор невольно подался к ней.
- Что с тобой, Рени? Ты нездорова?
- Ничего. Зачем вы меня звали?
Айрин выглядела утомленной. Лицо ее было бледно, она дышала часто и тяжело, словно после быстрого бега, и чуть заметно морщилась, как будто ее мучила сильная боль.
- Что с тобой, Рени? - повторил Люсор заботливо и мягко, с тревогой глядя на девушку.
- Сильно болит голова и трудно дышать, - ответила Айрин, поморщившись от боли.
- Сейчас же иди в медцентр на осмотр, слышишь, Айрин? - Люсор дотронулся до ее руки.
- Зачем вы звали меня? - сухо спросила девушка, отодвинувшись от него.
Ну и характер! Люсор взглянул ей в лицо и прочитал на нем отчужденность и непримиримость.
"Не девчонка, а еж, - подумал он почти с восхищением. - Колючая, не подступишься. Обид не прощает, если считает, что обидели несправедливо".
- Будем выпускать третьего кибера. Он попробует пробиться сверху, - сказал Люсор. - Но сначала ты сходишь в медцентр.
Девушка вскинула голову, и Люсор прочитал в ее черных глазах решительный и непреклонный ответ. Он понял, что она ни за что не пойдет ни в какой медцентр, пока не будет сделано дело. И он прекрасно понимал ее. Он поступил бы так же.
Люсор молча повернулся и пошел к лифту. Он знал, что девушка стоит и ждет его слов и, не оборачиваясь, сказал:
- Готовь кибера.
Ответом ему были быстрые шаги. Он обернулся - Айрин бежала от него по коридору, направляясь к складу.
Айрин забыла о боли. Налаживая кибера, она с удивлением подумала, что Люсор, кажется, не такой уж бесчувственный пень, как она считала. На "Циролле" они почти не знали ничего друг о друге - на пятые локальные сутки после старта с Плутона они погрузились в анабиоз и проснулись только недалеко от Серебристой, недалеко, конечно, в космических масштабах. За такое короткое время нельзя узнать друг о друге многое.
Конечно, они знали друг друга еще до старта, на Земле, они познакомились за месяц до полета, но по-настоящему узнать человека можно только в Большом Космосе, вдали от всего привычного, земного. Большой Космос назовет настоящую цену каждого. Теперь, копаясь во внутренностях кибера, Айрин постепенно убеждалась, что Люсор совсем не такой, каким она представляет его себе, что она слишком мало знает его, чтобы судить о нем, о его поступках.
Она приготовилась к борьбе, а он неожиданно уступил ей без слов.
"Кажется, он понял меня", - подумала Айрин, проверяя блок передачи информации.
Она ползала на коленях вокруг кибера, и ей начинало казаться, что и она понимает Люсора.
"Он такой же, как я, он так же мечтает о подвигах и приключениях, так же рвется на планету, жаждет встречи с чужим разумом, может быть, беспрестанно думает об этом, но все время сдерживает себя, прячет свои чувства в себе и поступает так, как должен, а не так, как хочет. Возможно, на Земле он совсем другой, но здесь он человек, ответственный и за свою и за мою жизнь - и поэтому он не должен рисковать, тем более, если это совсем не необходимо".
Айрин задумчиво подошла к двери:
"Так вот ты какой, Люсор Тайн!"
Ей стало так стыдно, что она чуть не разрыдалась от злости на саму себя. Она побежала по коридору, поднялась на лифте, вбежала в рубку, бросилась к стоящему у щитов с приборами Люсору.
Он обернулся на стук двери. Айрин, опустив голову, покраснев, остановилась возле него, подняла на него лицо с глазами, блестящими от слез, порывисто прошептала:
- Прости меня, Люсор.
Он нежно притянул ее к себе, погладил, как ребенка, по голове, заглянул в лицо.
- Что ты, Рени. Я не сержусь.
Айрин уткнулась головой ему в грудь, и комбинезон его сразу стал горячим и мокрым от ее дыхания и слез. Люсор молча обнял ее за плечи, а она все шептала: