Над городом кружилась весна. И серый лёд исчезал под месяцем апрелем.
Я смотрел тебе в глаза и смеялся, а ты рассказывала, рассказывала и тоже смеялась.
А на улице был вечер и солнце уже село. И свет еле оставался, путаясь в деревьях.
А потом я тебе сказал:
--
Знаешь, у меня ведь в кармане солнце лежит.
--
Ты опять меня обманываешь?
--
Я тебя никогда не обманываю, я просто иногда шучу. Но солнце у меня правда есть. В кармане.
--
Тогда покажи.
--
А что мне за это будет?
--
Ну, что ты за человек такой, почему обязательно должно что-то быть. Ну, хорошо я тебя поцелую в верхнюю губу.
--
Это хорошо, это подходит. Это ведь даже больше солнца.
--
Смотри, а то сейчас передумаю.
--
Ну, только я как-то не много боюсь.
--
Стесняешься что ли?
--
Нет не то чтобы, стесняюсь, я боюсь просто.
--
Чего же ты боишься? Ты меня просто обманываешь, а потом опять скажешь, что пошутил.
--
Понимаешь, солнце ведь оно большоё и если я покажу тебе его, то оно обязательно уплывёт, и я его больше никогда не смогу положить в карман.
--
А понятно и ты этого боишься, боишься потерять своё сокровище?
--
Не совсем, я ведь ещё боюсь, что вдруг оно обожжет тебя...
--
Не обожжет, а обожжет так это ничего страшного, это ведь совсем ничего страшного это ведь твоё солнце...
--
Вот понимаешь в этом и дело, что моё, и что если обожжет, я себе ведь этого не прощу.
--
Ну, тогда нужно что-то придумать. Давай найдём скафандры и оденем их, и тогда нас не какоё солнце не обожжет.
Смеёмся. Ты смотришь в окно и замечаешь, что на улице нет дождя. Я тебе верю, потому, что его действительно нет. А если бы и был, отчего не верить? Потом ты выходишь и возвращаешься с чаем и клубничным вареньем.
--
Зелёный?
--
Зелёный.
--
Знаешь, я всё равно боюсь, что даже если в скафандрах вдруг обожжёт. Ты же не знаешь, какое это солнце.
--
Ну, я догадываюсь, раз это твоё солнце. Только ты сразу скажи это твоё или ты где его нашёл или украл?
--
Ну что ты говоришь, конечно, моё. Как можно украсть солнце, я ведь ни крокодил, ни какой.
--
Мне грустно почему-то стало. Потому что у меня никогда не было солнца. А если и было, то я не помню про него, но, во всяком случае, оно точно не было таким большим.
--
Ты не грусти, пожалуйста. Солнце не у всех случается, потому, что некоторым людям трудно в одиночку носить его в кармане. Да и мне уж очень трудно стало. Я потому, что это солнце знаешь, сколько уже вынашиваю, я сам уже не помню, сколько, оно такое огромное уже и светлое...
--
Действительно, наверное, его опасно доставать, ведь могут пострадать и ещё совсем другие люди. Понимаешь, другие люди изжарятся в лучах твоего солнца.
--
Ну, что же мне делать. Я ведь это солнце специально для тебя растил, а теперь даже не могу тебе его подарить.
--
Ты меня опять обманываешь, что для меня растил? ведь ты, скорее всего его давно растишь, ещё до того как меня встретил.
--
Правильно до того, но ведь я знал, что тебя встречу... Налей мне еще, пожалуйста, чаю.
--
Знаешь, а чай кончился, возьми мой я не хочу всё равно.
--
Пойдём тогда гулять?
--
Почему тогда? На улице ведь темно и может быть даже холодно.
--
Ну, ты что забыла, что ли что у меня с собой солнце, и если его даже не доставать оно всё рано греет, так, что мы совсем не замерзнем, даже если очень холодно.
--
Хорошо, обязательно тогда пойдём гулять.
На улице было тёмное синее небо и совсем не холодно. Ветер слабо дул своими порывами. И навстречу летели маленькие кусочки звёзд.
--
Смотри, это что снег, что ли идёт?
--
Нет, это звёздочки, они с неба срываются, а пока до земли долетают, превращаются в такие маленькие снежинки. Но только это совсем не снег.
--
У них другой химический состав?
--
(Смеюсь) Да, другой. Тебе не холодно.
--
Нет. У тебя ведь солнце.
--
Солнце не у меня, а у нас. Потому что солнце для одного это не солнце. Понимаешь оно одному человеку совсем не нужно. Человек выращивает солнце, чтобы подарить его потом самому близкому человеку...
--
Кто тебе это сказал, и откуда ты вообще знаешь столько про это солнце.
--
Мне никто не сказал, это со снами, что ли приходит.
--
Я тебе верю, я тебе буду верить. От этого совсем приятно и радостно становится.
--
Пойдём, чтобы домов мало было, чтобы больше деревья.
--
Пойдём, тут в принципе и не далеко, главное ноги не промочить.
--
Ну, если вдруг случится большая лужа, я тебя на руках перенесу.
--
А ты?
--
А мне не страшно...
--
Конечно, у тебя ведь есть солнце...
--
Нет у меня на ботинках подошва высокая.
--
А пойдём к реке. Вчера ведь лёд прошёл, и там, наверное, ещё кусочки плывут, мы смотреть на них будем.
--
Пойдём, нам ведь совсем не куда торопиться. И ведь у нас сейчас много времени, и мы можем ходить туда куда захотим, пойдём.
И мы пошли. А на углу встретилась нам симпатичная собака, которая ещё не взрослая, но уже ни щенок. Пёс увязался за нами, и всё норовил поиграть и облизнуть нам руки. Чем и несказанно по детский веселил. У реки был ветер сильней. Мы стояли на обрыве позади нас были деревья. И не было видно луны. Было темновато. По даль чётко вырисовывался бегающий силуэт собаки. У тебя в глазах отражались звёздочки. У меня - солнце.
Ты сказала:
--
Темновато совсем. Плохо реку видно. Но это ничего страшного, потому, что уж очень хорошо, приятно так. И даже эта уличная собака....
--
Знаешь, давай достанем солнце.
--
Ты уверен? Нет, я не боюсь, что ты как-то обожжёшь меня, не подумай. Просто ты ведь сам говорил, что у тебя больше никогда не будет солнца, что ты это больше не поймаешь, ты что-то такое говорил.
--
Ну не говори глупостей. У меня этого солнца не будет, а точнее уже нет только по тому, что оно от ныне будет у нас. Понимаешь? А то, что оно уплывёт это ничего страшного. Потому, что как только солнце становиться для двоих, ему уже не нужно находиться в кармане. Оно уплывает и светит. Оно в сердце и душу проникает. И уже остается (показываю руками) там, и там, и здесь, и вон там, и внутри и снаружи. ВЕЗДЕ! Солнце везде! Какая бы не была тёмная ночь, всё равно в ней есть солнце.
--
Тогда давай поскорее выпустим его на свободу.
Из далека было видно, как между двумя силуэтами вспыхнуло что-то светлое, и по мере того как свет поднимался вверх, он становился всё больше и больше. И тут совсем неожиданно стало светло.
--
Смотри. Ты подарил мне не только солнце, ты подарил мне настоящую белую ночь.
--
Просто ты дала мне возможность подарить тебе, и я подарил.
--
Ну, это, конечно, всё как-то совсем по волшебному, как в какой ни будь сказки, что ли...
--
А как же поцелуй в верхнюю губу...
По реке плыли маленькие льдинки. Собака отобразила "щенячий восторг", и ничего не понимая, сидела на земле, и в её глазах отражалось новоё. Я стоял и держал тебя за руку. На моей верхней губе лучился твой поцелую, и мне было абсолютно счастливо, я мог бы стоять здесь вечность. А ты, ты смотрела то вверх, то за горизонт, а потом снова переводила на меня взгляд. В твоих зрачках и улыбки отражалось, что-то мимолётное, еле уловимоё, но так понятное мне. У меня больше не было солнца в кармане. Теперь это солнце было везде, и во всём разделённое с тобой. Именно с тобой и не с кем другим.