Аннотация: Ступив за край повляется возможность посмотреть на мир другими глазами. Но сможешь ли ты смириться с тем, что увидишь?
Вампир
В 536 году от основания Святой Церкви произошел инцидент в городе Бадук, где располагалась штаб квартира Охотников на Вампиров. В результате учиненной резни погибли все Охотники и полсотни ни в чем не повинных верных служащих Святой Церкви. Возмущенные таким святотатством Святые Отцы объявили за преступником охоту. Месяц спустя он был пойман. Это был проклятый Церковью и навечно отлученный от света вампир, по имени Церон. Он оставил кровавое пятно в истории Святой Церкви, чего не могли простить Святые Отцы. Той же ночью он был публично казнен: тело его, под радостные улюлюканья толпы, сожжено на костре, а прах развеян по ветру. Несколько месяцев спустя в различных городах произошли нападения на Охотников на Вампиров с полным и безжалостным их истреблением. В общей сложности погибли сотни, если не тысячи людей, так или иначе связных с Церковью делами большими, нежели просто служение Богу. Святая Церковь не могла оставить этот факт без внимания, и впервые за столетия открыто объявила об Охоте на Вампиров.
Так началась многовековая война. Война, которая идет и по сей день.
Глава I
То были славные времена. Последние дни Золотой Эры Королевства Корус, когда на престоле сидел один из самых рассудительных правителей Коруса. Он зарекомендовал себя как хороший и справедливый монарх, а отношения между ним и королями других королевств были теплыми, как между лучшими друзьями, в результате чего на рынках всех городов Коруса было изобилие различных экзотических товаров и кушаний. Экономика королевства была на самом пике, и никто не знал ни бедности, ни нищеты - жизнь в полном достатке, благе и радости была доступна практически всем слоям населения. Большинство городов купалось в роскоши. Градоначальники были в состоянии потратить лишние деньги на украшения своих городов, в результате чего стало создаваться впечатление, что они участвуют в негласном конкурсе на самый красивый город Королевства.
Еще была свежа память о Великих Героях многих войн, что бушевали столетия назад. Они бесстрашно вели свои армии в, казалось бы, безнадежные битвы, они одни выходили против драконов, мантикор, гидр и прочих мифических существ, что угрожали Королевству. И всякий раз выходили победителями. Раз за разом. Битва за битвой. Вопреки всякой логике они возвращались победителями даже тогда, когда шансов на успех не было вовсе. Но ушли и они. Тихо и незаметно, оставив лишь память о Великих победах во благо Королевства Корус.
Но наиболее хорошо Золотая Эра сказалась на ремесленниках, чьи товары пользовались большим спросом во всех дружественных королевствах. Качество и красота, производимых товаров вышли на тот уровень, когда было тяжело понять: является ли это творение созданием человеческих рук или же это нечто божественное, невесть каким образом попавшее на землю. Позже, люди будут говорить, что именно в это время сам Бог внимательно наблюдал за работой каждого ремесленника и потому те старались изо всех сил, создавая одно произведение искусства за другим.
Нетрудно догадаться, что города, в которых было хотя бы несколько ремесленников, процветали значительно больше других. Профессия ремесленника, не важно, при этом, чем он занимался, стала наиболее популярной и востребованной, вследствие чего в подмастерья к мастерам своего дела собирались большие толпы людей, желавших обучиться той или иной профессии. Кандидатов был так много, что по всему Королевству был объявлен единственный месяц года, когда мастер должен был отобрать из претендентов подмастерье, которого он будет впоследствии обучать. Конечно же, это ни в коем случае не касалось тех, у кого был ученик.
Не исключением стал и небольшой городок на востоке Королевства, именуемый Астиром. Напротив, он стал одним из наиболее ярких примеров расцвета могущества ремесленников и всех тех благ, которые были доступны всем жителям Королевства Корус с приходом Золотой Эры. Город был богато украшен значительным количеством новехоньких скульптур и дворцов, вдоль улиц тянулись гирлянды с флажками и разноцветными лентами. Астир напоминал город, приготовившийся праздновать какой-то праздник, а остановившееся время растянуло этот момент на бессчетное число дней. Казалось бы, долгое пребывание в таком разукрашенном городе могло вызвать усталость от постоянно попадающихся на глаза пестрых лент и флагов, но как это ни странно жители не выказывали никаких недовольств по этому поводу. Лишь гордо и с явным наслаждением они прогуливались по убранным и чистым улицам и паркам Астира, всем своим видом показывая то, как они гордятся своим городом. И надо сказать было чем.
На востоке город плавно переходил в бескрайнюю водяную гладь, по которой к ним в порт вальяжно приходили все новые и новые корабли с различными товарами из соседних королевств. Таким образом, у местных ремесленников, коих в Астире было немало, не было никаких проблем с материалами для своей работы. Красивый и чистый город все больше и больше манил к себе иностранных гостей, в первую очередь конечно торговцев, которые буквально заполонили местные базары, а их странный акцент так и летал над площадью, умоляя купить у них их товары. Конечно, это были вольные торговцы, стремящиеся урвать хоть немного из тех благ, которыми располагал Астир.
Наличие собственного и хорошо оборудованного порта сделало небольшой городок на востоке Королевства не только желанным местом для ремесленников, но и целым торговым раем, что довольно редко удавалось сочетать. В результате получилось, что лишь самые шустрые и находчивые торговцы умудрились во время договориться с ремесленниками, дабы доставлять необходимый товар им лично, от чего обе стороны только выиграли. Их приплывало подавляющее большинство, но были и те, кто пытался пойти другим коммерческим путем, используя рыночную площадь. Некоторым это удалось, а наиболее удачливые умудрились ещё и продвинуть свой товар вглубь Королевства, что изрядно помогло благосостоянию Коруса.
Многочисленыые сады и фонтаны были разбросаны по городу таким образом, что любой из районов, так или иначе обладал этими благами, чем активно пользовались местные жители, часто посещая прохладные зеленые уголки в жаркие летние деньки.
Лето в этом городе было наиболее жарким - многочисленные ярмарки открывали свои двери всем желающим полюбопытствовать, какой же товар могут им предложить заморские гости. Фестивали и народные гуляния - довольно частые явления в этот период, превращали город в растормошенный муравейник, бурная деятельность которого, казалось, не прекращалась ни на миг. Отчасти, наверное, так и было, но совершено уверенно этого не мог сказать никто.
Вот и сейчас вроде бы была уже глубокая ночь, но обилие горожан на улицах заставляло усомниться в правильности умозаключений. Впрочем, в Астире, как и в любом другом городе можно было найти в это время улицы вполне соответствующие времени суток. Они были пусты и безлюдны, а когда узенькая мощеная дорожка выводила на одну из них, и ты впервые смотрел на эту спокойную улицу, свободную от шума очередного фестиваля, то создавалось впечатление, что ты попал в совершенно другой город, совершенно случайно оказавшийся рядом. Тишина и покой окутывали со всех сторон, и ты с удивлением для себя понимал, что город все-таки по ночам спит, а не гуляет после тяжелого трудового дня, как казалось все это время.
Эта улочка была в точности такой, какой надеялся ее увидеть молодой паренек по имени Терос Тициан. Как раз то, что ему сейчас было нужно. Тишина и покой. Что еще может быть лучше для свидания с девушкой? Теплый летний вечер, наполненный соблазнительными ароматами чего-то вкусного, доносящимися с ближайшего фестиваля. Ясное и безоблачное небо, на котором подобно гигантскому светлячку, светилась луна. Ее лучи пронизывали кристально чистый воздух и образовывали под его ногами уводящую в темноту лунную дорожку. Она вела сквозь спящий район прямиком к докам, где открывался потрясающий вид на глянцевую гладь спокойного темного моря.
Терос довольно улыбнулся. Он и сам не знал, чему улыбается: то ли собственным мыслям, то ли представшей перед его глазами картине. Ему вообще последнее время очень везло, неважно, в чем и как. Пару месяцев назад он предпринял практически безнадужную попытку попасть в подмастерья к одному молодому, но очень талантливому мастеру оружейнику. Очередь из желающих учиться у этого ремесленика выстроилась такая, что некоторые уже заслуженные мастера своего дела невольно позавидовали популярности и таланту молодого коллеги.
Он пошел без особой надежды, ожидая, что найдутся люди поумнее и поопытнее его, но к удивлению многих, а в особенности его самого, молодой мастер предпочел незнающего неумеху опытным и подкованным, хоть и начинающим, кузнецам. В его первый же день в качестве подмастерья, молодое дарование, которым безусловно был его новый учитель, объяснил Теросу, что взял его потому, что ему будет проще обучить человека ничего не знающего в кузнечном деле, чем будет тратить уйму времени для того чтобы ломать уже устоявшиеся привычки. Терос Тициан впервые столкнулся с подобным методом выбора ученика, но поскольку это было ему только на руку, возражать не стал и с первого, же дня принялся во всем возможным усердием и старанием, дабы не подвести своего учителя, обучаться ремеслу. Он не гнался за большим колличеством денег, которые сопровождали столь востребованную профессию, более того, жил налегке и без сожаления расставался с любыми деньгами, были они заработаны тяжким трудом или достались благодаря какой-то, зачастую нелепой, случайности. Может проницательность мастера была столь велика, что он сумел разглядеть это качество Тероса и потому на фоне других кандидатов. А может просто угадал, этого Тициан не знал, да и не до подобных мыслей ему было сейчас.
В этот миг ему не хотелось думать о причудах перепетии судьбы, подарившим ему такую редкую возможность выучиться и стать хорошим ремесленником. Как не хотелось думать и о том странной череде удачных совпадений и прочих, житейских мелочах. Ему вообще не хотелось думать, лишь молча наслаждаться прекрасным вечером в обществе любимой девушки, которая так приятно прижималась к его плечу. Он мельком глянул на нее и в который уже раз подумал, как ему с ней повезло.
Это произошло несколько месяцев назад, когда он бесцельно бродил по ночным улочкам, и что-то толкнуло его зайти в одну из таверн, чья вывеска заметно поистрепалась за прошедшее время и от рисунка практически ничего не осталось. Его взгляд пробежался по помещению, в котором плавал табачный дым, и тут же остановился на тоненькой изящной фигурке, сидящей за одним из столиков. Хотя в заведении в этот час было достаточно людно, рядом с одиноко сидящей девушкой не было практически никого, словно, её мрачный вид отпугивал всех, кто решался бросить хотя бы взгляд в её сторону. Судя по выражению лица незнакомки, она была вполне довольно таким положением вещей.
Девушка носила темный дорожный плащ, под которым виднелась довольно просторная черная рубашка с кружевами, которую она не застегивала целиком, оставляя пару верхних. На руках были элегантные перчатки для фехтования, а на боку тоненькая рапира, в гарду которой был инкрустирован изумруд. Её светлые кудрявые волосы были собраны в упругий короткий хвостик, подвязанный ленточкой черного цвета.
Та странная атмосфера, не подпускающая к себе никого, по какой-то совершенно непонятной Теросу причине, на него действовала совершенно иначе. Его влекло к ней с той самой секунды, как его взгляд выделил её среди изрядно подвыпивших завсегдатаев таверны. Конечно же, Терос Тициан не смог устоять перед непреодолимым желанием узнать кто же эта таинственная незнакомка, да и зачем сопротивляться таким порывам? Когда она, подняв голову, поймала его взгляд, её глаза улыбались. А игривая улыбка, чуть затронувшая губы, не оставила Теросу никаких шансов избежать того, что уготовила ему Судьба.
Ту ночь они провели, гуляя по спящему городу, а незадолго перед рассветом, он отвел её домой. Когда они расставались, у обоих уже зародилось такое впечатление, что они знали друг друга всю свою жизнь. Они начали встречаться, с каждым новым днем чувство привязанности сначала становилось все сильнее и сильнее пока наконец не переросло во что-то куда более сильное, чем простая влюбленность. Их роман развивался столь стремительно, что Терос невольно удивлялся, а может ли так происходить на самом деле? Может ли в мире быть один единственный человек, общаясь с которым ты не может отделаться от ощущения, что он является частичкой тебя, когда-то невообразимое время назад потерянное по каким-то совершенно безумным причинам. Он знал ответ на этот вопрос. Он был прямо перед глазами Тициана и звучал в мозгу коротким, но вполне уверенным "Да!".
Впрочем, и она не была без странностей, но они совершенно не пугали молодого человека, а лишь говорили о том, что никто не совершенен и у всех есть свои изъяны. Будучи учеником мастера оружейника, он уже привык считать, что нет предела совершенству, а если ты считаешь, что достиг его, то тебе уже некуда дальше двигаться, некуда расти. А это равнозначно концу. Тоже самое и с людьми. К примеру, она никогда не выходила на улицу раньше захода солнца и потому все их встречи происходили в тот момент, когда последние лучи уставшего светила лениво пробегали по стремительно темнеющим улочкам Астира. Избегала прикосновений к некоторым металлам, из которых были сделаны подарки, которые дарил ей Терос. Некоторые люди инстинктивно старались держаться от неё на расстоянии, впрочем, они и сами не могли объяснить ту причину, заставлявшую их сохранять между ними и этой симпатичной девушкой свободное пространство.
Все это не имело для Тероса Тициана никакого значения, он чувствовал свою возлюбленную больше чем кто-либо другой и знал, что для опасения нет никаких причин. Напротив, ему даже казалось, что с ним она становится нежной и мягкой, словно позволяет ему себя защитить. Впрочем, если судить со стороны, он мог точно сказать, что эта девушка легко может за себя постоять.
Но сейчас, когда они медленно прогуливались по темным улочкам, следуя за ускользающий, словно ночной сон поутру, серебряной дорожкой, она казалась особенно уязвимой. Впрочем, вечер был настолько чудесен, что это все не имело значения.
- Те слова, - раздавшийся внезапно нежный голосок, вернул Тероса к действительности, - что ты говорил мне позавчера...
Тициану показалось, что она говорила как-то нерешительно, словно боялась то, чем может закончиться этот разговор, хотя он никак не мог понять почему.
Он посмотрел на девушку, а она на него.
- Про то, что хочешь быть со мной всегда. - Слегка запнувшись, произнесла она, всматриваясь в его глаза. - До смерти и даже дольше.
- Да. Я говорил это. - Подтвердил он, стараясь улыбкой подбодрить девушку.
Они застыли на месте, так и не пройдя и половины пути до доков.
- Ты говорил это серьезно?
Его улыбка стала ещё теплее.
- Ну конечно! Ты моя жизнь, ты тот, кого я всегда хотел бы видеть рядом и без кого жизнь станет невыносимой. - Он нежно взялся за её подбородок и, подняв голову, поцеловал в губы.
На время она позабыла обо всех своих сомнениях, и казалось, вообще выкинула все из головы, целиком и полностью отдавшись чувствам.
- Я могу, - практически не отрываясь от его губ, прошептала она, - я могу сделать это явью.
- О чем ты? - Не решаясь говорить, вслух прошептал Терос, не в силах оторваться от её бархатной кожи.
- Я могу сделать так, чтобы мы были вместе. - Её голос был приятным и имел какие-то убаюкивающие интонации, которые успокаивали и расслабляли. - Всегда.
Она пристально всматривалась в лицо Тициана, стремясь прочитать, о чем сейчас думает её возлюбленный.
- Я не понимаю, что ты хочешь мне сказать. - Он виновато пожал плечами, а на лице застыло снисходительное выражение. - Разве мы не решили, что будем вместе всегда? Разве это может изменить хоть что-то кроме смерти?
- Это только слова. - Едва слышно проговорила она с заметной горечью в голосе.
Затем виновато потупила взгляд, прижалась к нему всем телом.
- Я не хочу тебя терять! - Жарко воскликнула она. - Я хочу, чтобы ты всегда был рядом!
- И я буду рядом. Всегда. - Он пришел в себя от её эмоционального восклицания и погладил её по волосам.
- Нет, не будешь. - Печальным голосом проговорила она, с трудом заставляя себя посмотреть ему в глаза. - Однажды смерть заберет тебя у меня.
- Все рано или поздно умрут. И я и ты. - Терос постарался говорить это поласковее, дабы не теребить явно больную для девушки тему. - А после смерти, по ту сторону, я обязательно найду тебя, и мы вновь будем вместе.
Он постарался ей улыбнуться. Тициану и самому не больно-то нравилась затронутая девушкой тема, но он чувствовал себя обязанным сделать все, чтобы её успокоить и развеять все её страхи.
- Нет. Не будем. - Упавшим голосом, словно старалась проглотить давно засевший в горле ком, просипела она.
Терос Тициан удивленно посмотрел на свою возлюбленную, слегка отстранив её от себя, стремясь понять причину тех слов, что она произнесла. А она молчала, кажется, внутренне собираясь с силами, так как то, что она собиралась сказать, по всей видимости, было очень важным для нее.
- Я не умру. - Наконец выдавила она.
Этот ответ сильно смутил Тициана, и он недоверчиво вгляделся в уже практически родные черты лица девушки.
Он собирался что-то у неё спросить, но этот вопрос так и умер, когда её палец лег на его губы, прося помолчать. Она вновь уставилась в землю и стала разглядывать камень, которым была выложена улочка.
- Я вампир. - Собравшись, чуть виновато, бросила она, пристально вглядываясь в глаза любимого, стремясь по ним узнать его реакцию.
Она не могла не заметить, как его глаза расширились, но не столько от страха, сколько просто от удивления. Что было истинной правдой. Он не знал, как следовало ему вести себя в подобной ситуации и потому удивление - это единственное, что пришло ему на ум. Бояться этого факта следовало только в том случае, если тебе угрожает серьезная опасность, а ему, и Терос это очень отчетливо чувствовал, никакой опасности не угрожает. Тем более что за время их знакомства шанс расправиться с ним у неё был, и не один. К тому же в Астире очень давно никто не упоминал ни о каких вампирах, причем настолько давно, что невольно начинали возникать определенные сомнения на этот счет.
Потому, вместо того, чтобы испугаться и начать отстаивать свою жизнь с какой-нибудь палкой в руках, он просто недоверчиво на неё посмотрел. Однако что-то в её глазах лучше всяких слов сказало ему, что это сущая правда, но одновременно ласково умоляло его не бояться её. Что он благоразумно и сделал. Терос сделал глубокий вдох, который помог ему установить его внутреннее равновесие. В первую очередь, мастер оружейник обучал Тициана достижению внутреннего спокойствия, так как ковать, по его заверениям, и вообще создавать те или иные вещи, нужно исключительно находясь в полной гармонии с самим собой. Только тогда конечные изделия будут обладать не только внешней красотой, но и внутренним миром.
Обучение Тероса не прошло даром и уже через минуту, он чувствовал себя значительно лучше - удивление испарилось, словно его не было, он снова мог рассуждать трезво, а что самое главное мог связанно озвучивать свои мысли. Конечно же, удивление не идет ни в какое сравнение с сильным испугом, но иногда способно выбить из колеи ничуть не хуже и в любом случае потребуется некоторое время прежде чем внутреннее равновесие будет восстановлено.
- И ты хочешь чтобы я тоже стал... - это слово все ещё по не понятным ему причинам давалось с трудом, - вампиром?
Видимо мозг не мог свыкнуться с мыслью, что то, что происходило вокруг, было взаправду и не являлось каким-нибудь сном, который развеется едва солнечные лучи вновь коснуться крыш домов.
Ей нечего было добавить, а посему она лишь коротко кивнула, все ещё избегая его взгляда, словно шаловливый ребенок, серьезно нашкодивший в комнате родителей.
- Это единственный способ. - Словно не своим голосом произнесла она, с видимым усилием разлепив пересохшие губы. - Я не стану тебя принуждать. Это твой выбор. Каким бы он не был, я приму его.
Как ты не крути, но спокойно относиться к подобному предложению просто невозможно. Вот и внутренний мир Тероса Тициана перевернулся с ног на голову, вмиг сведя на нет все его усилия по восстановлению равновесия. Тициан медленно осознал, какие последствия последуют за этим шагом, что его мир изменится, причем это никак нельзя будет исправить, как бы он не хотел обратного.
Она как будто видела его внутренние метания и, стремясь хоть как-то его успокоить, взяла его руки в свои и поцеловала. Затем она замерла, о чем-то раздумывая, после чего устремила на него свой взор.
- Я не хочу разрушать твой мир. - Вновь зашептала она, видимо не в силах говорить в полный голос. - Я все равно буду с тобой.
Она закусила губу и виновато посмотрела в глаза Тероса, словно жалея, что вообще завела этот разговор. Он улыбнулся. Он все понял. Он никогда бы не нашел покоя в смерти, зная, что ей его не хватает, и что они никогда не воссоединяться за чертой. Он ни в коем случае не хотел её терять, никогда и в этом он был уверен так же сильно как в том, что любит её. Все ненужное и лишнее ушло на второй план и стало не таким важным - он придумает, он разберется с этой жизнью, главное - они будут вместе. Остальное не имело смысла.
- Ты же знаешь, что мы части одного единого целого. - Скрывая легкую нервную дрожь волнения, проговорил он, легонько поглаживая её по щеке. - Если только так мы можем воссоединиться навеки, то так тому и быть. - Сделай меня вампиром.
- Ты уверен?...
Она не смогла договорить, так как на этот раз его палец запечатал её губы, говоря о том, что сомнения излишни.
- Без тебя не будет мне покоя ни в жизни, ни в смерти.
Она грустно улыбнулась уголком губ, после чего, словно решившись, резко устремилось навстречу его губам, и накрыла их долгим и страстным поцелуем. Она прижималась к нему всем телом, словно хотела слиться с ним, а затем, осторожно коснулась губами его шеи. Терос почувствовал, как её губы слегка подрагивали, в миллиметре от его шеи, как её теплое дыхание щекочет кожу. Тициан чувствовал, как её тело тоже дрожало, в такт биению его сердца, как с каждым поцелуем возрастало напряжение внутри девушки.
Терос Тициан расслабился, плавясь под её мягкими поцелуями. Он прогнал из головы все мысли о том, что произойдет потом, о том кем он станет, он перестал ждать, болезненного момент, соприкосновения ее клыков со своей шеей. Тициан наслаждался каждым прикосновением её губ, близостью её тела и пьянящим ароматом её волос. И все-таки он вздрогнул от легкого укола, когда два клыка вампирши прокололи кожу на шее и погрузились глубже. К его удивлению больно было лишь первую минуту, потом, непонятно почему ему это стало нравиться, но что было еще странным - он начал получать от этого удовольствие. Было в этом что-то единящее, необычайно интимное, чего не всегда можно достичь посредством физической близости. Словно с его кровью ей передавалась частичка его души, частичка него самого, в то время как новая жизнь поможет взглянуть Тициану на мир её глазами, а что может быть важнее для влюбленного человека?
Он чувствовал, как жадно она пила кровь, припав к его шее, как жаждущий припадает к ручейку с водой. Её тело уже била крупная дрожь, которую она не могла, да и уже не хотела унять.
Внезапно все закончилось. Странный розовый дурман, окутавший сознание Тероса и сменивший боль на более сладкие и приятные ощущения, медленно сползал, возвращая миру привычные жесткие очертания. Он понял, что её губы остановились, зависли в одном волоске от его шеи, из которой тоненькой струйкой стекала кровь. Она словно застыла в нерешительности и прислушивалась к своим внутренним ощущениям. Теросу было тяжело в этом признаться себе, но в тот момент он внутренне просил её продолжить, выпить его кровь и пусть он весь будет в ней, они станут действительно едины.
Уже через секунду он корил себя за подобные мысли, а ещё через миг она внезапно обмякла и упала ему на руки. Он едва успел её подхватить. Тициан попытался всмотреться в её лицо, чтобы понять, что произошло. Её тело не могло держаться на ногах, и он осторожно опустился с ней на колени, придав ей полулежащее положение, заглянул в лицо. Она была спокойна, казалось, что она заснула, но глаза её были открыты и смотрели в пространство ничего не видя перед собой. Его пальцы нащупали небольшой дротик, торчащий из её шеи, который он не задумываясь тут же выдернул и отбросил в сторону.
- Кто ты? - Выкрикнул Тициан нависшей над ним фигуре в бесформенном дорожном плаще, срывающимся голосом. - Зачем ты это сделал?
Терос оторвал глаза от своей возлюбленной и посмотрел на пришельца. Под плащом у незнакомца оказался металлический панцирь со стоячим воротом, доходившим ему до подбородка и надежно закрывающим шею от любых атак. Выгравированные на ней символы и эмблемы не могли сказать Тициану ничего путного об их обладателе, за тем исключением, что подобные панцири, правда без воротника, он видел на наемниках, которые периодически проходили через Астир. Глубокий капюшон практически полностью скрывал лицо этого человека. Остальная одежда мало чем отличалась от современной моды Астира и вполне вероятно была куплена именно в городе. На поясе у убийцы, Терос заметил круглую гарду рапиры, кончик рукояти которой венчал, серебряный символ лилии.
В тот момент, когда юноша изучал нависшего над ним человека, он как раз убирал куда-то под плащ небольшую трубку, состоящую из несколько отвинчивающихся секций. Одна сторона трубки была искусно покрыта кожей, чтобы рука не скользила.
Плавным движением незнакомец вытащил клинок из ножен, но убирать их он явно не торопился. Терос какой-то частью своего мозга понимал, что надо что-то сделать, что угодно, лишь бы это остановило пришельца. Но как назло его словно парализовало, он не мог, ни двинуться с места, ни хоть как-то пошевелиться. Все, что он мог покрепче прижимать к себе девушку-вампиршу, которую так любил.
Незнакомец протянул руку к Тициану и отогнул изрядно намокший от крови, ворот рубашки. Терос почувствовал, как пальцы в кожаных перчатках скребут по его коже в том месте, где находились две небольшие ранки - следы от её зубов. Как в страшном сне, он наблюдал за действиями незнакомца. Казалось, что все происходит медленно, как во сне.
Рапира стала медленно подниматься. Страха не было, впрочем, не было и желания сопротивляться. Он не лукавил когда говорил, что если она уйдет, он готов будет последовать за ней, чтобы хотя бы за гранью быть вместе. Терос Тициан решил это уже давно, и для него настало время держать свое слово, а он всегда старался выполнять обещанное, чего бы это ему не стоило.
Терос закрыл глаза, ожидая свою судьбу. Ему не о чем было тосковать или жалеть, он расстался со всем в тот момент, когда принял предложение кудрявой вампирши. Он сделал свой выбор. А теперь он сдержит свое слово.
Тициан не сразу понял, что звон удара стали о сталь не тот звук, которым обычно сопровождается погружение клинка в беззащитную плоть. Удивленный этим открытием он резко открыл глаза, словно ночной кошмар заставил его вскочить посреди ночи. Рядом с его головой застыло лезвие клинка, блокировавшего удар незнакомца. Его спасителя не было видно, так как тот стоял чуть позади парня и не спешил показываться в поле видимости. Зато он видел, как заметно напряглась фигура в плаще, как резко убийца отдернул клинок и отступил на безопасное расстояние.
- Оставь её и убирайся отсюда. - Голос спасителя оказался мягким и приятным на слух, с какими-то странными интонациями, которые показались ему смутно знакомыми. - Скоро их здесь будет гораздо больше, чем ты себе можешь вообразить. Мы не сможем их всех сдержать.
Терос не без удивления поймал себя на мысли, что слышит едва уловимый ухом звук шагов. Спаситель не пришел один, а захватил с собой приятелей, молчаливыми тенями, застывшими за спиной Тициана. Он затылком чувствовал их пристальные тяжелые взгляды, под которыми становилось тяжело дышать, а воздух непосильной ношей давил на плечи. Сталь их клинков отдавала холодом, от которого у Тероса по коже побежали мурашки и хоть он клял себя за это пытаясь взять себя в руки, все его попытки были обречены на провал изначально.
- Я не брошу её тут! - С огромным усилием он разлепил непослушные губы и обратился к своему спасителю хриплым не своим голосом. - Я не страшусь смерти и готов принять её!
В какой-то момент Тициану показалось, что он слышит нетерпеливый полурык-полувздох.
- Не глупи, парень! - Повысил голос его собеседник.
Странным образом это никак не повлияло на странные внутренние интонации, которые завораживали его ещё в речи вампирши.
- Она ещё не умерла! - Отрывисто бросил его спаситель, выступая вперед с явным намереньем загородить его и девушку, так как его противник уже оправился от шока и медленно наступал вперед с намереньем вступить в схватку. - Если ты будешь и дальше препираться, то она точно умрет! Так что оставь её нам и убирайся отсюда как можно дальше!
Сомнения разрывали Тероса на сотни маленьких частей. Он не доверял своим спасителям, но и сделать по-своему ему бы просто не дали. Замершие за его спиной тени явно намекали на то, что отсюда он уйти сможет только один. С другой стороны, а вдруг её действительно ещё можно спасти и это могут сделать только эти люди?
Он очень не хотел думать о плохом, но времени оставалось все меньше, и решение надо было принимать уже сейчас. За спиной нападавшего, там, где переулок поворачивал направо, в лунном свете замаячили какие-то тени. И что-то подсказывало Теросу, что вряд ли это были подвыпившие на празднике горожане, из любопытства, заглянувшие в переулок. Количество теней не оставляло никаких иллюзий по поводу того на чьей стороне вскоре окажется перевес.
- Но, кто...
- Друзья мы! - Рявкнул спаситель, не давая Тициану договорить и рванув с места, скрестил клинки с пришельцем в балахоне.
Терос наконец решился и аккуратно переложил девушку со своих объятий на холодный камень мостовой. Ему ужасно не хотелось расставаться с ней ни на миг, особенно сейчас, но у него не было более выбора. Если она ещё жива, и они смогут вернуть её к жизни, то тогда и он должен выжить.
Юноша смотрел на девушку и сам не заметил, как сжал кулаки так, что ногти врезались в кожу ладоней.
- Как я смогу найти вас? - Просил он у своего спасителя, который находился все ещё поблизости и не успел уйти с головой в свой поединок.
- Не ищи нас. Не найдешь. - Терос вздрогнул от неожиданности, когда тяжелая рука рухнула на его плечо откуда-то сзади. - Мы сами тебя найдем, когда придет время.
Юноша напрягся всем телом, не решаясь обернуться. Давление руки пропало практически одновременно с тем, что в поле его зрения попал парень крепкого телосложения. На его лице сверкала улыбка человека идущего в бой и получающего от этого несказанное удовольствие. На миг они встретились взглядом, после чего крепыш повернулся к нему спиной и пошел в направлении схватки. Было что-то в его образе варварское и дело даже не в одеждах из кожи и меха, в которые он был облачен, это было во взгляде, голосе, в каждом его наполненном неуемной силой движении.
Постепенно, то слева справа его стали обходить другие участники этой странной группы. Не спеша они выходили навстречу тем, кто шел с противоположного конца переулка. Все это напоминало ночной кошмар, от которого было невозможно ни проснуться, ни избавиться поутру. Казалось, что это все происходит не с ним. Он уже и сам начал терять себя в этой безумной круговерти и так бы и остался стоять там, пока один из проходивших мимо не подтолкнул его.
- Беги. - Мягко сказал странный мужчина средних лет, с точеными чертами лица.
Терос решил не задумываться. Просто перестать думать. А потому ему не оставалось ничего путного, как бросить последний взгляд на свою возлюбленную, которую уже поднимал с пола один из так называемых "друзей". Поклясться себе, что обязательно найдет её, чего бы ему это не стоило, и побежать.
И он побежал.
Глава II
Утро догнало Тероса в тот момент, когда он меньше всего этого ожидал. И потому между тем как Тициан открыл глаза и моментом когда он начал хоть что-то соображать прошел значительный промежуток времени. Первое время он просто лежал и смотрел в потолок, как это ни странно, но в этот момент у него не было совершенно никаких мыслей, словно свет в доме включили, но внутри ещё никого нет. Более активные шевеления начались только через несколько минут. Судя по тому, как Терос стал сладко потягиваться в кровати, следовало сделать вывод, что они решили подождать ещё пару мгновений. Юноша закрыл глаза и перевернулся на другой бок.
Тук-тук. Терос вскочил, будто за эти несколько секунд его сон успели посетить все демоны преисподни.
Первая мысль, заглянувшая на огонек, оказалась до безобразия банальной, но, увы, без неё очень редко обходятся народные гуляния: "Где я"? Едва Тициану удалось наскрести в своих закромах памяти ответ на этот вопрос, как следом вломился другой, более интересный и интригующий: "Как я сюда попал"? Здесь следовало хорошенько поломать голову.
Второй вопрос занимал его куда больше первого, впрочем, ответа на него так же просто получить не удалось и Теросу пришлось закрыть глаза. Он всегда так делал, когда пытался вспомнить нечто такое, что засело так глубоко, что для того, чтобы это вспомнить, нужно было приложить немало усилия. Впрочем, впервые в жизни эта методика подвела его и ничего кроме смутного ощущения, что произошло что-то крайне важное, его так и не посетило. Несмотря на этот досадный промах, ему таки удалось вспомнить, что прошлую ночь он провел со своей возлюбленной, однако почему-то особой радости от этого событию он не ощутил, что его крайне удивило. Это было похоже на то, как ты поутру пытаешься вспомнить приснившийся сон, а он словно невидимый фантом с каждым мигом становится все неуловимее.
Сон. Терос поймал себя на мысли о том, что события прошедшей ночи не так далеко ушли от обычного сна. С одной стороны он мог бы с легкостью поверить, что так оно и было и не морочить себе этим голову, с другой, что-то внутри его всецело противилось этому. Он совершенно точно мог сказать, что собирался встретиться с ней в эту ночь, а значит и ощущения игнорировать тоже нельзя.
В конце концов, он сдался. Как нельзя ловить капли дождя сачком, так и отголоски мыслей и воспоминаний нельзя поймать, используя при этом всю свою волю. Никто конечно это не доказал, но Терос точно знал, что если и продолжать дальше штурмовать в таком же духе стены крепости его воспоминаний, то ничего хорошего он этим не добьется. А вот если устроить тактическое отступление, то противник сам выйдет на встречу. Так он и поступил.
Вместо того чтобы биться над смутными ощущениями и образами, Терос вспомнил о своих обязанностях подмастерья и с ужасом для себя обнаружил, что безнадежно опоздал на свое рабочее место и ему ничего не оставалось кроме того как вскочить и со всех ног броситься собираться.
Терос Тициан пробежался по всем возможным водным процедурам, дабы хоть как-то освежиться и прийти в себя. После чего надел сапоги из тонкой кожи, которыми пользовались в Астире, когда приходило лето и, хлопнув дверью, выбежал на улицу, под палящие лучи восходящего солнца. Юноша опаздывал так сильно, что выговора от мастера было уже не избежать, потому не стал обращать внимания на легкий дискомфорт и зуд в области шеи, где красовалось две маленькие аккуратные ранки, оставленные зубами вампирши.
Дом Тициана, доставшегося ему в наследство от безвременно ушедших в мир иной родителей, находился сравнительно недалеко от мастерской оружейника, где он проходил свое обучение. Впрочем, сказать, что он именно там жил, будет очень неправильно. Он скорее проводил там ночи и то не все - благо вопрос о том, чем занять себя его никогда не беспокоил. Хотя иногда мастер оружейник так сильно нагружал парня поручениями, что большую часть ночи он проводил в кузне, в поте лица трудясь над новой заготовкой или каким-нибудь элементом доспеха. В таких случаях его могла принять с распростертыми объятиями только его постель.
"Что-то солнце сегодня спозаранку взялось припекать, словно уже день уже перевалил за середину. - Рассеяно думал он, лавируя между прохожими, спешащими по своим делам. - Даже рука что-то зачесалась".
Он машинально поскреб покрывшуюся розоватыми пятнами кожу на кисти руки. Зуд немного прошел, что, пожалуй, принесло ему хоть какое-то облегчение, если учесть, что мысленно его уже вовсю отчитывал учитель.
Кузня в поле зрения появилась так стремительно, что затерявшихся в дебрях своих мыслей Терос чуть было, не проскочил мимо. Юноша застыл на пороге, прислушиваясь к доносящимся изнутри звукам, и удовлетворился тем, что помимо привычных звуков, не услышал ничего подозрительного. Он взялся за деревянную рукоятку и взглянул на карабкающееся наверх светило.
"Если уж ты жаришь так сейчас, - подумалось ему в этот момент, - то, что будет, когда ты достигнешь пика?"
Внутри Терос смог вздохнуть свободно. Он окинул взглядом скромное убранство кузни и вполне ожидаемо встретился взглядом с поджидавшим его молодым мастером оружейником. Его грозный взгляд готов был прожечь в юноше дыру, однако к этому теплому приему Тициан был вполне готов.
- Решил в этот день поспать подольше, Терос? - Грозный голос учителя, тем не менее, был очень молодым и потому не слишком подходил для того, чтобы отчитывать людей, да и он сам признавался, что жутко не любит это делать.
- Простите, учитель. Мне нет оправдания. - Виновато потупился Терос, смущенно разглядывая пол перед собой. - Я могу в ночь отработать свое опоздание, если вам это будет угодно.
Кузнец слегка улыбнулся. Терос знал, что этот человек мягок и как бы он не старался казаться грозным, он быстро оттаивал. И потому сам никогда долго не держал обид на своего учителя.
- Ладно, иди, надевай свой фартук и перчатки. - Добродушно сказал мастер, сменив гнев на милость. - Потом придумаем, что делать с твоим опозданием и как ты его будешь отрабатывать.
Терос Тициан радостно заулыбался своему учителю и быстрым шагом направился в небольшую кладовую, где хранилась рабочая одежда. Мастер оружейник придерживался строгого мнения, что у каждого кузнеца должно быть по меньше мере три комплекта рабочей одежды: один - рабочий; другой - сменный; третий - запасной на случай, если один из двух предыдущих будет поврежден до такой степени, что в нем нельзя будет дальше работать.
Юноша надел свой комплект и выловил взглядом пустое место своего первого комплекта, который из-за его неряшливости, пришлось отдать в чистку. Он мысленно улыбнулся, вспоминая свои первые дни ученичества, когда малый объем знаний не позволял ему работать так, чтобы обходилось без грязи, и опалин на одежде. Сейчас он стал куда более аккуратным, а багаж знаний позволял делать некоторые работы без помощи учителя, однако это было только начало пути.
Он выскочил из маленького чулана, переоборудованного в некое подобие кузнечного гардероба, и направился к мастеру, чтобы тот дал ему новое задание. Учитель в этот момент накачивал из мехов в горн воздух, разжигая и без того горячий огонь. Он так усиленно трудился, что Терос не стал его отвлекать и дождался, когда тот закончит свою работу.
- Ты как-то неважно выглядишь. - Заметил мастер, разминая после тяжелого труда мышцы рук. - Плохо спал ночью?
Хотел бы юноша и сам знать ответ на этот вопрос, однако, несмотря на его проверенную тактику, события прошлой ночи продолжали оставаться для него большой загадкой.
- Немного. - Как бы безразлично пожал плечами Терос.
Мастер бросил на него пристальный взгляд, после чего отворачиваясь, ухмыльнулся, словно вспоминал, чем сам в его возрасте ночами занимался.
- Ну ладно, оставим эту тему на потом, так как впереди у нас с тобой много работы. - Сказал учитель, подходя к рабочему столу, на котором были разбросаны различные чертежи, заготовки и письменные принадлежности. Словом, было видно, что вчера он не прекращал работать и после того как Терос отправился на свидание.
Впрочем, работы действительно оказалось много. Настолько, что уже к середине дня руки и спина Тициана ныли так, словно он в порту таскал ящики с товаром очередного торговца, надеющегося разбогатеть. Забавно, а он-то уже было подумал, что набрался выносливости, и ежедневная работа в кузнице закрепила его мышцы. По всей видимости, ещё далеко не все, печально, но факт.
Работа была крайне важной не только в плане того, кто её заказал. Каждая вещь для кузнеца должна быть особенной. И всякий раз, когда из огненных недр горна рождается очередной шедевр, оружейник должен ковать его так, словно это последняя вещь, созданная им в жизни. Но Тероса эта работа должна была многому научить, более того, она так, же являлась своеобразной проверкой, полученных им за время ученичества навыков. Поэтому юноша прилагал все мыслимые и немыслимые усилия, дабы не упасть в грязь лицом и показать учителю то, как хорошо он усвоил его уроки.
Тициан настолько увлекся своим заданием, что не заметил, как день сменился ночью, причем глубокой. Впрочем, если бы мастер оружейник лично не оттащил его от наковальни, парень бы с тем же успехом проработал бы до рассвета. Что ещё может желать хороший учитель, как не увлеченного делом ученика? Это было приятно молодому ремесленнику, но впереди было ещё много работы, утром ему нужен был полный сил подмастерье, а не парень едва стоящий на ногах от усталости. В тоже время, хоть мастер и понимал, что Терос устал за день и к этому времени должен был уже валиться с ног, он почему-то продолжал махать молотом, словно только недавно пришел на работу.
Вдоволь налюбовавшись выносливостью своего ученика, мастер ремесленник отправил его таки домой - все-таки не стоит пренебрегать такой хорошей и крайне полезной вещью как здоровый и крепкий сон. Чем он и сам с удовольствием занялся, едва за Тицианом закрылась входная дверь, благо сам он жил на втором этаже своей кузни, где у него была скромненькая комнатка.
Сам же Терос понуро поплелся домой. Первое время он не понимал почему его учитель настаивал на прекращении работы и активно сопротивлялся и лишь только после того как он глянул в окно и увидел, что весь мир по ту сторону оконный рамы окрашен в темно синие тона, сдался на уговоры мастера. Он проработал целый день, но как ни странно он не чувствовал усталости, напротив у него словно открыло второе дыхание, придав ему новых сил и энергии, которая сейчас бурлила в его разгоряченных мышцах.
Но самое главное: работа позволяла ему не думать. Он, конечно, продумывал свои действия, но ему некогда было вновь возвращаться к пробелу в его памяти. Но сейчас, когда он был наедине со своими мыслями, они всякий раз невольно возвращались к забытой ночи, но особых успехов он так и не добился, словно что-то не давало ему вспомнить.
Подавленный этим, он вернулся домой и, не раздеваясь, плюхнулся в свою постель, которая была не убрана ещё с утра, когда он бросился в кузню. Спать ему не хотелось, потому он решил просто полежать с закрытыми глазами, надеясь на то, что рано или поздно сон придет и к нему. Ждать пришлось долго.
Следующие несколько дней пронеслись для него незаметно и практически не отличались друг от друга. Утром он с трудом продирал глаза и бросался на работу, куда раз за разом опаздывал, так как по ночам сон долго не приходил к нему. Преодолевая разделяющее его дом от кузни расстояние, он все больше испытывал странную подавленность, причину которой никак не мог определить. Впрочем, она пропадала без следа, стоило ему только переступить порог мастерской - работа захватывала его целиком, и не было ничего кроме возложенных на него обязанностей и огромной ответственности, а так же легкого свиста накачиваемого мехом воздуха, да стука молота о разгоряченный металл.
Терос всякий раз настолько уходил в работу, что казалось, забывал свое собственное имя. А по ночам, когда его рабочий день подходил к концу, парень взял привычку какое-то время бесцельно кружить по городу. Он надеялся хоть где-то встретить её, но, ни одна его попытка так и не увенчалась успехом. Она и раньше бывало, пропадала на какое-то время, но он всегда знал, что рано или поздно она найдет его, она всегда находила. Впрочем, не так уж часто это было, но сейчас прошло уже немало дней с той ночи, а её все ещё не было видно и беспокойство точно червяк все глубже вгрызалось в его сердце.
Он вновь шел на работу. Немного сонный, с жутким смятением на душе, но все ещё преисполненный надежды на то, что этой ночью ему удастся её найти и все вновь будет как раньше. А пока он петлял между прохожими, к этому времени запрудившими улицы Астира, и надеялся не сильно опоздать в кузню. Каким бы великодушным и добрым не был его учитель, Терос не мог не заметить, что постепенно его доброе расположение сходит на нет, и сердитый взгляд мастера все чаще останавливается на Тициане. Хотя, юноша и сам понимал, что исчерпал практически весь предел великодушия своими постоянными опозданиями. Вот только почему-то по утрам вставать становилось все труднее, а сонливость не проходила до полудня, что несказанно удивляло Тероса. Хоть он никогда и не был жаворонком, но ему всегда удавалось вставать даже в самые ранние часы, даже после ночных гулянок. Но сейчас все было не так и это все сильнее заботило молодого человека.
С ним явно что-то происходило, что-то странное и непонятное. Несмотря на то, что сейчас в Королевстве было лето, утренние часы были довольно прохладными - солнце не успевало в должной мере прогреть ни землю ни воздух. Однако Тициан каким-то непостижимым образом сумел сильно обгореть за эти несколько дней и это при том, что днем он на улице практически не появлялся. Кожа на открытых участках тела стала малиновой и немного щипала от прикосновений. Его учитель бросал на своего ученика удивленные взгляды, но ничего не говорил. Но Терос точно знал, что это ненормально. Он никогда не обгорал на солнце.
Но сейчас, когда он был уже практически у двери в кузню, он был напуган. Он пытался успокоить себя тем, что из-за ожогов его кожа стала очень чувствительной, однако это не отменяло того, что он чувствовал сильный жар. Его кожу словно нагревали в горне, будто он все ближе и ближе подносил руку к открытому огню. И если в этом случае её всегда можно было отдернуть, то сделать это с собой на улице просто невозможно. Все, что мог сделать Тициан - это сжать зубы и ускорить шаг до тех пор, пока спасительный полумрак кузни не скроет его от солнечных лучей.
Правда, внутри ему сильно легче не стало. Раскаленный горн выделял ничуть не меньше тепла, от чего воздух в кузне казался плотным и тяжелым. Однако, по каким-то необъяснимым причинам он не был таким же обжигающим, не раздражал кожу и не вызывал боль. Но поскольку Терос тут, же нарвался на мастера оружейника, недолго думая принявшегося его отчитывать, все мысли о сравнении двух явлений быстро вылетели из его головы. Он оделся, схватился за молоток и поспешил на помощь учителю, который как раз дожидался своего подмастерья.
Ему потребовалось немного времени, чтобы понять, что от него требуется, после чего он с головой ушел в свою работу. Но на этот раз что-то было не так. Обычно, когда он надевал свой фартук и рукавицы все мысли оставляли его наедине с его работой. Сейчас Терос никак не мог всецело сосредоточиться на том, что от него требовалось, что-то отвлекало и тянуло куда-то, будто кто-то дергал его за невидимую ниточку, заставляя пойти в нужном невидимому кукловоду направлении. Юноше пришлось собрать все свои силы, чтобы заглушить это странное желание. Однако это потребовало от него больших и, как итог, он был невнимателен в работе с металлом из-за чего заготовка, над которой он так трудился последние полтора часа, была загублена. За что он, конечно же, получил строгий нагоняй от своего учителя.
- Что с тобой? - Удивлялся мастер оружейник. - Ты последнее время на себя не похож. Опаздываешь, спишь полдня на ходу. Вон уже круги под глазами появились. Давай. Соберись.
- Простите меня, учитель. - Удрученно ответил Терос, ещё раз бросив взгляд на загубленные полтора часа его жизни.
И Тициан вновь начал все с самого начала. Воспользовавшись моментом, когда мастер не смотрел в его сторону, он внимательно оглядел взглядом кузню, стараясь найти то, что выводит его из привычного равновесия. В том, что эта вещь находится в здании он даже не сомневался, что-то внутри него это знало точно так же как и то, что завтра будет новый день. Однако первый тщательный осмотр не дал никаких результатов - все казалось обычным, даже обыденным. Вполне стандартный рабочий беспорядок, какой бывает у людей, чья профессия творить и не важно - красивые поэмы или стальные клинки.
Осматривая помещение ещё раз, он решил прислушаться к странным ощущениям, которые стали в нем появляться. Что-то влекло его, он что-то должен был сделать, но не мог никак понять что именно. Терос позволил этому чувству вновь выплыть наружу и, расслабившись, позволил ему вести его взгляд. Все было точно так же как и в тот раз, и Тициан подумал, что чувства его обманывают и что все эти ощущения не более чем игра его воображения, вызванная недосыпанием. Но уже через несколько секунд после этого, он обратил свой взгляд в угол кузни, где стоял небольшой стол, для плотнических работ. Обычно этот стол не использовался и учитель держал его, на случай если нужно было что-то быстро смастерить из древесины, либо в поддержку, либо в качестве держателя, на котором можно было закрепить части изделия. В тоже время, Тициан знал, что мастер оружейник нередко сам делает себе необходимые предметы мебели, которые не требуют большого числа усилий и времени - такие как табуретки, столы, скамейки и ведра для воды.
Терос знал, что сейчас, когда мастер занят совершенно другими делами, у него нет ни желания, ни времени делать какие-то заготовки или мебель, но к его удивлению он обнаружил, что этим столом совсем недавно пользовались. Об этом вполне убедительно говорила небольшая кучка деревянных опилок, скопившихся под столом. Странно, но именно она и привлекла внимание Тициана.
"Постой! Это же бред какой-то?! " - Воскликнул про себя парень. - "Зачем мне они понадобились? Для чего?"
Однако пока его мозг безуспешно бился, пытаясь найти решение этой изначально неразрешимой дилеммы, его тело уже сделало несколько вполне уверенных шагов по направлению к столу.
- Эй! Куда это ты собрался? - Крик учителя с другой стороны кузни вывел Тероса из ступора и вернул ему контроль над своим телом. - А работу исправлять за тебя я буду что ли?
Его грозный голос разлетался по всей кузне и легко перебивал даже треск пламени в камине.
- Эм... то есть... простите меня учитель. - Смущенно затараторил Тициан, поспешно возвращаясь к своей работе.
Его мысли путались так, что далеко не сразу он сосредоточиться на работе, но странная мысль, что ему просто необходимо что-то сделать с этими опилками не покидала его, ни на миг и мучила его еще долго после окончания работы. Терос облегченно вздохнул, когда дверь в кузню захлопнулась за его спиной, отделяя его от причины беспокойства. Только сейчас, стоя глубокой ночью на улице, Тициан наконец почувствовал, что непонятное желание начинает отступать, и теряться на фоне других мыслей. Он облегченно вдохнул прохладный ночной воздух - вопреки ожиданиям эта ночь оказалась холоднее, чем ожидалось, и стремительно направился прочь от своей работы, которая уже приносила не так много радости как раньше.
Терос пересек дорогу и легким свободным шагом пошел по главной улице вдоль спящих домов. Основные фестивали уже прошли или заканчивали свою деятельность, а значит, большинство горожан в это время находились в своих постелях и просматривали пятый, а то и десятый сон. Что, по сути, и правильно, ведь нужно же после подобных гуляний когда-то отсыпаться. Тициан им немного завидовал, впрочем, несмотря на то, что засыпать у него получалось только под утро, парень начинал понемногу приспосабливаться к своему полуночному образу жизни, чему явно способствовал необычный прилив сил и энергии именно в это время суток. Однако, чтобы он сейчас не думал, через несколько часов, когда он будет вновь безуспешно пытаться заснуть и проклинать все на свете.
Тем временем дорога, по которой не спеша ступал Терос, изгибалась под углом практически в девяносто градусов и уводила в соседний район, где, как знал юноша, ещё дорабатывает свои последние дни один из фестивалей. И потому, Тициан свернул в ближайший переулок и позволил темной ленте дороги вести его туда, куда она сама захочет. Он ни на миг не забывал и не терял надежды найти её, но он уже понял, что не следует доверять логике и пытаться найти её в тех местах, где она может быть и решил доверить это важное задание черной ленте у него под ногами. И надеяться, что однажды, её величество дорога, приведет его туда, куда нужно.
Совершенно неожиданно для себя, Терос обнаружил, что стоит рядом с одной из многочисленных церквей, расположенных в городе. Когда-то он был крайне религиозным, он ходил в церковь регулярно вместе с его родителями, но с тех пор как он остался один, он делал это все реже и реже. Впрочем, его религиозность оставила на нем некий отпечаток в виде легкого душевого трепета перед различными святынями, в том числе и церквями как таковыми. Под конец, он даже приходил больше из-за этого чувства, чем реально вознести молитву молчаливым небесам.
Сейчас все было иначе. Величественные, украшенные различными барельефами стены, церкви больше не вызывали никакого трепета, ни священного, ни самого примитивного. Собор казался самым обычным зданием, в котором по определенным дням собираются люди, чтобы вознести хвалу Богу. Впрочем, безразличия тоже не было. Терос никогда не испытывал такого чувства ранее ни к чему, но он где-то внутри себя ощущал опасность, исходящую от этих белоснежных стен. Ему, было, неприятно находится рядом с этим зданием, это словно зуд, который ты, и унять не можешь, но и смириться тоже. Тициан много раз сталкивался с вещами или зданиями, которые могут быть опасны для жизни, но ни один даже самый острый меч не вызывал у него таких странных чувств как эта церковь. Он готов был броситься от неё прочь, лишь бы это неприятное ощущение пропало, но он почему-то заставлял себя сохранять спокойствие.
Медленным взглядом, окидывая церковь с основания до косого креста на одном из куполов, Терос сделал попытку подойти к ней ближе. Несколько шагов ему бессознательно сделать удалось, однако каждый последующий шаг, давался ему с ещё большим трудом, нежели предыдущий. Чувство опасности возрастало пропорционально отделявшему его от церкви расстоянию. И он шел до тех пор, пока внутренний беспричинный страх перед этим символом веры не стал настолько сильным, что юноша не мог больше сделать ни шагу.
Он внимательно посмотрел на крест и к удивлению заметил, что этот святой символ веры, не столько вызывает трепет, сколько пугает и отталкивает. Терос совершенно отчетливо ощущал, исходящую от креста опасность, и в тоже время никак не мог понять, чем это было вызвано.
Внезапно, Тициан понял, что больше не может здесь находится - все внутри него кричало ему о том, что любое промедление в этом месте может плачевно закончится. Теросу с трудом верилось его новым чувствам, но странные инстинкты оказались сильнее и юноша шаг за шагом стал отступать от белой громады перед ним. Он отчаянно пытался взять себя в руки и перестать пятиться, но чтобы он не предпринимал, казалось, становилось только хуже. Его борьба продолжалось до тех пор, пока нечто внутри него не впало в панику, заставляя Тероса поспешно покинуть улицу с церковью и искать укрытие в ближайшем переулке. Где он ещё долгое время пытался отдышаться, жадно хватая ртом воздух.
Отдышавшись, Тициан неуверенно посмотрел туда, где за несколькими поворотами притаилась церковь. Он никак не мог понять, что же с ним произошли под её белыми стенами, но одно он знал точно, что с этого самого момента его ничто на свете не заставит подойти близко к этой обители святого духа.
Ему потребовалось ещё несколько минут, прежде чем он окончательно пришел в себя, после чего прячась в тени, он направился в сторону дома. Терос быстро пришел к выводу, что на сегодня ему впечатлений более чем достаточно. И он оказался прав. Юноше практически не пришлось ждать, чтобы сон забрал его в свою страну, где не было всех тех странностей, которыми нынче была окружена его жизнь.
Новый день начался точно так же как и все последние его дни, разве что, впервые за все это время, груз усталости, лежавший на нем каждое утро, показался ему не таким сильным как в предыдущие дни.
Теросу Тициану показалось, что сегодня солнце было к нему особенно жестоко и жарило так сильно, словно парень целиком запрыгнул в раскаленную печь. Краем глаза он обратил внимание, на что на других людей эта жара словно не касается. Они спокойно ходили, как ни в чем не бывало и, кажется, не испытывали никакого дискомфорта от того жара, что испытывал Тициан. Ему оставалось лишь удрученно пожать плечами и задаться вопросом, почему же светило так его не любит.
- Кажется, я начинаю привыкать к твоим постоянным опозданиям, Терос. - Услышал юноша голос своего учителя, едва он только переступил порог кузни. - Тебе не кажется, что так быть не должно?
Тициан виновато потупился, не зная, что сказать. Он всецело признавал свою вину, однако сделать что-то, чтобы исправить положение было выше его сил.
- Ты каждый день приходишь все позже и позже. - Между тем заметил мастер оружейник скорее печально, нежели сердито. - И что мы будем делать, если ты начнешь являться под конец дня?
- Я постараюсь не доводить до этого. - Сглотнув тяжелый ком, пообещал Тициан.
Он, конечно, мог сейчас пообещать своему учителю все, что угодно, однако правду скрыть от себя невозможно и Терос прекрасно понимал, что учитывая тенденции, скоро понятия дня и ночи для него всецело поменяются местами. Это пугало его до внутренней дрожи, однако как было сказано, он был не в силах хоть как-то это изменить и потому, ему оставалось лишь дожидаться, что будет уже после того как этот момент наступит. Он знал, что этот момент навсегда изменит всю его жизнь.
- Посмотрим. - Угрюмо заключил ремесленник. - Не мог бы ты мне подать серебряную пластинку, что лежит возле печи?
- Конечно. - Терос с готовностью бросился тут же выполнять указание.
Пошарив немного руками в накопившемся мусоре, который называется рабочий беспорядок, Тициан наткнулся на пару перчаток, и лишь после этого он заметил, что пластина лежит практически у печи, где могла бы нагреться, будь в ней огонь. Рассудив, что раз печь не зажигалась - иначе бы пластина там не лежала - то и перчатки ему не к чему и он, схватив небольшого размера пластину, понес её своему учителю.
Лишь на полпути он понял, что что-то не так. Металл, которому полагалось по всем законам природы быть холодным, горел в руке, словно Тициан взял в руку ещё горящий уголь. Его руку, в которой он нес пластину, пронзила острая боль, усиливающаяся по мере того как долго этот предмет находился в его руке. Его терпением, проявленным в этот момент, можно было гордиться, однако тот факт, что в самом конце он излишне поспешно положил на стол пластину, привлек внимание учителя. Видимо ему удалось мельком заметить покрасневшую кожу, и ожег ладони Тероса.
- Что я тебе всегда говорил? Одевай перчатки, когда... - начал, было, он, нахмурившись и вдруг понял, что пластина просто не может быть хоть мало-мальски горячей.
- Она же холодная. - Он удивленно посмотрел на Тероса. - Ты подшучиваешь надо мной?
- Дай сюда руку. - Раздраженно бросил он и, не церемонясь, схватил за руку юношу, поворачивая к себе ладонь.
- Странно... ожег явно свежий. - Он явно был озадачен и сбит, с толку, настолько что забыл, что хотел отчитать парня за неуместные шуточки. - Подожди, я принесу мазь и чем можно перевязать рану, чтобы не занести инфекцию.
Он ушел, что-то про себя бормоча.
Терос удивленно уставился на свою руку. Он сам был сбит с толку ничуть не меньше своего учителя. Впрочем, времени на удивление у него не было. Вернувшийся учитель ловко смазал, ожег какой-то малоприятно пахнущей мазью и быстро замотал руку какими-то тряпками и отправил его переодеваться.
Тициан не хотел уже ничему удивляться, он устал от странных открытий о себе. Он устал от них, ему хорошо жилось и без оных, однако они явно были не заинтересованы в том, чтобы прашивать его разрешения, и появлялись в больших количествах, все больше разбивая его привычный мир на кусочки. Временами ему казалось, что он сходит с ума, что весь мир перевернулся. Лишь одна работа помогала ему ещё почувствовать себя частью этого мира. Но об этом ему сейчас не хотелось думать, и он вновь с головой нырнул в работу, всеми возможными усилиями пытаясь заставить себя сконцентрироваться на работе.
Однако нормально поработать Теросу сегодня не получилось. Подобно забаррикадировавшимся в своем неприступном замке, мысли мужественно выдерживали все возможные штурмы. И словно непоседливые дети, ежесекундно отвлекали его от работы, не давая практически ничего сделать. Но хуже всего было, когда к нему вновь вернулось это странное желание. Первое время он не мог понять, что так неожиданно могло его вызвать, но едва он увидел, как его учитель с рубанком склонился над тем самым столом - сразу все стало ясно. Впрочем, на этот раз это чувство было в несколько раз сильнее, и он уже не мог больше сдерживаться. Его тянуло к этому месту, как человека, страдающего от жажды, тянет к воде.
Терос с трудом дождался того момента, когда учитель отлучиться в соседнюю комнату по делу. Его тело тут же кинулось к кучке стружки. Тициан не понимал, что он намеревался с ней делать, но кажется, что-то внутри него и без него знало, что от него требуется. Слегка дрожащими руками он начала перебирать стружки, откладывая наиболее маленькие.
- Одна... две... - Словно со стороны услышал Терос свой собственный голос, слегка дрожащим шепотом, считавшим стружки.
- Что это, по-твоему, ты делаешь? - Та часть сознания юноши, что не была всецело поглощена этим занятием, вздрогнула в ужасе. - Терос?
- Шесть...семь...восемь...де...
- Тициан?! Что здесь происходит? Зачем ты это делаешь? - Хоть голос его учителя был строг и груб, но почему-то Терос очень хорошо чувствовал, что так он хочет скрыть свой страх. Он ясно ощущал его.
- Двенадцать... Не мешай! - Злобно рыкнул тот, кто сейчас сидел на корточках под столом и перебирал щепки.
- Тициан! Прекрати это немедленно! - После легкого замешательства выкрикнул мастер.
К удивлению Тероса это помогло и словно вернуло ему контроль над своим телом. Юноша ошарашено уставился на то, чем он занимается, словно впервые осознал, что сам не понимает, что он делает и зачем. Он смущенно отвел взгляд и, отряхнув руки, медленно поднялся.
- Простите учитель. Я не знаю, что на меня нашло. - Виновато сказал он.
Мастер с недоверием рассматривал юношу, видимо мысленно прикидывая, что от него ещё можно ожидать. После чего медленно кивнул:
- Возвращайся к работе. - Не своим голосом приказал ремесленник.
Тициан удрученно кивнул и вернулся к своему рабочему месту, но мельком он успел заметить печаль в глазах его учителя.
Когда настало утро следующего дня, юноша уже чувствовал, что ничего хорошего он не принесет, потому и не спешил подниматься с постели. Мстительный желтый шарик в небе, словно в отместку того, что он выбрал ночной образ жизни, жарил так, что кожа на его руках начала покрываться волдырями и ужасно зудела. Каждый новый выход на работу под его палящие лучи постепенно становился изощренной пыткой. Однако, и на этот раз Теросу, не без усилий, удалось заставить себя выйти на улицу и дойти до кузни. Небольшое расстояние, что разделяло их дома, превратилось из приятной прогулки на свежем воздухе в испытание его силы воли, выносливости и желания пытаться жить.
Вздох облегчения стал уже привычным ритуалом момента, когда Тициан попадал, наконец, под защиту крыши кузни. Но дальше, все пошло совершенно не так, как привык видеть юноша.
- А, это ты Терос. - Небрежно бросил учитель, словно в это время сюда мог зайти кто-то другой.
Он был занят чем-то у одного из своих столов, но к удивлению юноши прервал свою работу и повернулся к Тициану. Терос был сбит с толку, так как никогда не видел на лице своего учителя выражение такой безысходности, но и мрачной, непробиваемой решимости. Он видел, как мастеру было неприятно говорить все то, что он говорил, словно при этом пытался проглотить пригоршню битого стекла.
- Послушай. - Мастер оперся о стол за ним и скрестил на груди руки, что было совершенно для него не свойственно. - Я много думал и поверь, мне тяжело было принять это решение.
Терос хотел было что-то сказать, но учитель остановил его, подняв руку.
- Ты действительно хороший ученик и много мог бы достигнуть, - он печально вздохнул, на миг, отведя взгляд в сторону, - но я не понимаю, что с тобой последнее время происходит.
Его прорвало, словно он, наконец, высказывал то, что давно накопилось.
- Ты постоянно опаздываешь на свое рабочее место, причем все больше увеличивая время опоздания. - Он ненадолго замолчал, пытаясь отделить сказанное от того, что он собирался сказать, - Более того, я опасаюсь за твое здоровье: ты стал необычайно бледным, конечно где твоя кожа не обгорела. Ты невероятно исхудал, Терос.
- Ты вообще хорошо питаешься? - С нажимом спросил он, пристально глядя на юношу.
- Да. - Без запинки соврал тот.
Он вообще не ел. Ничего. Вот уже несколько дней. В один из вечеров, когда он ужинал в каком-то трактире, Терос внезапно осознал, что не получает от этого процесса никакого удовольствия. Сначала он подумал, что повар просто разучился хорошо готовить. Но обойдя с десяток подобных заведений, он усомнился в том, что все повара Астира забыли как правильно делать даже элементарные блюда, которые всегда нравились Тициану. Любимые кушанья не только перестали приносить парню удовольствие, но и как-то подкреплять его силы. Он не чувствовал прилива энергии после еды, он вообще ничего не чувствовал. И потому, поняв, что от этого действия он не получает ни морального ни физического удовольствия, Терос решил попробовать вообще не есть. Как это не странно, но его организм похоже перестал нуждаться во всякого рода полезных элементах. Устав удивляться, Тициан принял это как должное и больше не возвращался к этому вопросу.
Учитель с явным недоверием осмотрел тощую фигуру Тициана, и мысленно махнув рукой, продолжил.
- В любом случае, твое самочувствие негативно сказывается на нашей работе и ради твоего же блага, я вынужден сказать тебе, что мы не будем больше работать. - И быстро добавил. - По крайней мере, пока тебе не станет лучше.
Он вздохнул. Терос видел, как тяжело ему было расставаться со своим учеником, но он должен был сделать это, юноша это тоже знал, так как это было неизбежно. Тициан не был глупым человеком и понимал, что рано или поздно все его опоздания, причуды и ошибки в работе приведут к этому исходу, но ему так сильно хотелось подольше сохранить в целостности хотя бы частичку своего мира, что ему просто не хватало духа уйти самому.
- По законам Королевства, я не имею права взять себе нового ученика. - Проговорил мастер, теребя подбородок. - Если ты сможешь до этого срока прийти в себя, я буду рад снова принять тебя.
- Спасибо, учитель. - Терос отрешенно кивнул, внутренне понимая, что рушится последний мост, связывающий его с привычным миром.
- Я надеюсь, что мы с тобой ещё поработаем вместе. - Попытался подбодрить его мастер оружейник.
"Нет. Не поработаем". - Сказал про себя Тициан.
Мастер оружейник подошел и молча, пожал своему бывшему подмастерья руку, как в знак благодарности за проделанную работу.
- А теперь извини, мне надо работать. - Немного неловко произнес он, кивая в сторону рабочего стола. - Надеюсь, мы ещё увидимся. Береги себя.
- И вы. - Терос был настолько опустошен этим событием, что едва второчил языком. - Спасибо, уч...
Терос оборвал себя на полуслове, осознав то, что отныне перестал являться подмастерьем этого человека. Несколько секунд он растерянно топтался в дверях, после чего накинул капюшон и молча вышел за дверь.
Мир изменился. С этого самого момента и больше никогда не будет таким как прежде. Терос это знал совершенно точно, и это знание словно выпило из него все чувства, эмоции и желания. Единственное, что сейчас он мог сделать - это отправится домой и проспать до вечера. Он терял себя все больше и уже даже не мог вспомнить то, каким он был некоторое время назад, как до сих пор не мог вспомнить событий того вечера. Впрочем, за последнее время произошло столько всего, что все это ушло на второй план.
Вновь на улице Терос оказался только после захода солнца, когда острый серп луны стал карабкаться по темному небосклону. Он решил для начала прогуляться и не без удивления обнаружил, что полон сил и энергии, а новый мир не кажется ему таким уж мрачным и безысходным. Тициан стал ощущать подъем и духовный и эмоциональной.
Он сделал несколько кругов по малолюдным районам и зашел в ближайший трактир. Не то, чтобы он вновь почувствовал желание есть или пить, его что-то словно влекло в какое-нибудь людное место. Парень объяснял себе это тем, что ему просто не хотелось в этот момент быть одному, и потому он уселся за один из столиков и, заказав для вида стакан пива, стал наблюдать за окружающими его людьми.
Наблюдая через янтарную жидкость за ночной жизнью Астира, Терос начал понимать, что хоть его предыдущий мир оказался полностью разрушен, у него есть все шансы на то, чтобы обрести свое счастье в это необычном новом, ночном мире. Мало ли профессий в мире, которыми можно заниматься в ночное время суток?
Впервые за все эти дни, Терос начал с надеждой смотреть в свое темное, туманное будущее. И оно казалось юноше не таким уж плохим. Воодушевленный своими мыслями о будущей жизни, он даже отпил немного пива из стакана, с удовольствием слушая невнятный гомон таверны. Мир вновь становился на ноги, становясь понятным и вполне приемлемым.
Увлеченный своими мыслями о счастливом будущем, Терос так и не заметил, как вокруг него образовалось свободное пространство.
Потом пришел голод.
Глава III
Первое время парень даже не обращал на чувство голода никакого внимания: так, легкий дискомфорт, как если бы недавно купленная одежда была немного маловата, но не настолько, чтобы из-за этого беспокоиться. Он, как и прежде пытался всеми силами привыкнуть к новому порядку вещей, к новому миру, который встал с ног на голову и никогда уже не вернется в нормальное положение, о чем он знал совершенно точно. Впрочем, сейчас он был не против. Его новая жизнь была чем-то даже лучше старой, хотя по поводу потери своего место подмастерья, он грустил ещё долго, так как в свое время возлагал на эту работу большие надежды, а сейчас... Сейчас он даже не знал, как пройдет у него завтрашний день, хотя даже вернее сказать ночь. Он жил одним днем и жил в свое удовольствие насколько мог человек, которого мучил один и тот же вопрос: что же произошло в ту ночь?
Несмотря на то, что времени уже прошло очень много, разгадка этого момента его жизни так и не спешила к нему, как впрочем, и девушка, которую он, не переставая, искал все это время. Терос уже полностью перешел на ночной образ жизни, дневной сон быстро поставил его на ноги и вернул утраченную за прошедшее время бодрость. Тициан решил, что не будет мучить себя ненужными вопросами по поводу происходящего, ему вполне хватало проблем с провалом памяти, и попытался жить так, как ему позволено. А это, по его размышлениям было не так уж и плохо.
Расплата пришла в тот день, когда чувство голода стало значительно сильнее, перейдя из мысли: "было бы неплохо, если бы мне удалось, чего-нибудь перекусить", в неутолимый голод. Он по-прежнему не заполнял все мысли Тероса, но заставлял обращать на себя внимание.
Это чувство не оставляло его ни на миг, периодически напоминая о себе. Теросу ничего не оставалось, как изо всех сил пытаться не обращать внимания на проблему, в надежде, что это временно, ведь до сих пор ему вообще не хотелось, есть. Парень вцепился в эту мысль как в спасательный круг, в надежде, что через несколько дней его прибьет к какому-нибудь песчаному берегу, и он будет спасен.
Увы, мир был куда более жесток, чем это представлялось юному и наивному подмастерью. Спустя несколько дней, ощущение, которое он так старательно игнорировал все это время, стало нестерпимым. Влекомый идеей поесть, но, не зная, чего ему хочется, так как любая еда оставляла его равнодушным, он стал по ночам посещать различные трактиры и прочие заведения, в которых подавали различные блюда.
Тициан надеялся на то, что как и в тот раз, сможет предоставить своему телу, самому решать, что ему нужно. Однако надежда умерла очень быстро. Уже после первых двух дней, Терос убедился, что его идея бесполезна, так как всякий раз как он приходил в подобные заведения, его чувства молчали... хотя нет, скорее были в смятении. В какой-то момент ему показалось, что его тело само не понимает, чего хочет, а потом Тициану даже показалось, что не еда как таковая привлекает его, а другие люди, что окружали его. Он чувствовал необъяснимую тягу к ним, желание подойти. Но зачем? Поговорить? Заказать что-то? Для чего? Этого Терос понять не мог и лишь удивленно прислушивался к своим чувствам, в надежде понять чего они от него хотят. Но те, словно не решались прямо ответить на его вопрос или вовсе не спешили с ответом.
А тем временем чувство голода крепло и занимало все больше и больше мыслей Тероса Тициана, будто армия какого-нибудь древнего завоевателя отвоевывала для своего Королевства все новые и новые территории. Теперь на него нельзя было не обращать внимания. С ним пока ещё можно было бороться, как могла бороться и армия, когда численное превосходство явно не на её стороне - сопротивление возможно, но в таком случае обе стороны конфликта обычно прекрасно понимают, что долго это не продлиться.
Именно это понимание и толкнуло Тероса сделать следующий шаг, в надежде, что хоть это ему поможет. На это его толкнуло то, что к этому моменту голод изрядно подпортил ему жизнь, заставляя то и дело ворочаться в беспокойном сне и видеть множество кровавых образов, которые он не понимал, но которые легкой дымкой в воздухе оставались с ним ещё полночи.
Это желание водило его от таверны к таверне помимо его воли, однако желание отведать их еды так и не появилось, зато необъяснимая тяга к людям как таковым только усилилась. Он неосознанно сам старался бывать в местах наиболее людных в это время суток, а многочисленные таверны являлись единственным прибежищем для упорно не желающих засыпать жителей Астира. Вот и сейчас юноша облюбовал одно из подобных заведений, вывеска которого гордо заявляла, что это место именовалось "Кровавый Укус".
Теросу ничего не оставалось, как войти и как это обычно бывает занять один из многочисленных столиков. Он уже привычно заказал себе пива, которое он якобы пил всякий раз, когда наблюдал за посетителями. Но на этот раз, ему тяжело было это делать. Чувство голода настолько проникло в его сознание, что он даже в сердцах бросил то, что вновь хотел бы быть нормальным человеком и иметь возможность утолять голод, так как он привык это делать. Он с нескрываемой завистью смотрел на то, как какой-то мужик средних лет уплетает сильно зажаренный кусок мяса, запивая его пивом. Следя за этим мужиком, Терос почувствовал, как его сжигает изнутри жуткая досада от того, что он не может вот так вот сесть и нормально поесть.
Тициан сам не заметил, как досада переросла в злость, сначала на самого себя, что он не такой как все и не может получать удовольствие от еды. А потом на этого мужика, который сидел, и как ни в чем не бывало, набивал себе брюхо. Его злоба была очень сильной, он сам не ожидал от себя такого, видимо сказывалось влияние голода на его мысли. Терос едва сдержался - в нем возникло сильное желание затеять драку с мужиком. Сколько Тициан себя помнил, он всегда был спокойным и рассудительным, и предпочитал решать все спорные моменты мирными путями, а не пытаться вбивать в собеседника свои убеждения с помощью кулаков. За это его качество, многие местные мальчишки не раз прибегали к нему, чтобы он помог разрешить их спор, зная, что на него в этом вопросе вполне можно положиться.
А сейчас он был сам готов устроить драку просто из-за того, что этот незнакомый ему мужик может в любую минуту утолить свое чувство голода, а он вынужден смотреть на него и мучиться. Перед его мысленным взором ярко красными цветками расцветали картины кровавой расправы. И какая-то часть внутри него радовалась тому обилию крови, что присутствовала в его фантазиях. В какой-то момент Терос испугался себя и своих мыслей.
Несмотря на то, что ему удалось заткнуть кровавый фонтан образов в его голове, злоба никуда не делась. Парень по-прежнему очень злился, но уже не мог понять на кого именно: то ли на мужика, то ли на себя. Терос с каждым мигом понимал, что этой злобе нужен выход, любой, лишь бы её куда-то направить, иначе он не сможет больше себя сдерживать и все закончится крайне печально. Именно это и толкнуло его на этот отчаянный во многих отношениях шаг. Он решился и заказал себе какое-то блюдо с мясом. Он был так взволнован, что через секунду не смог даже вспомнить, что именно за блюдо его угораздило заказать.
Спустя некоторое время ему принесли его заказ. Долгое время Терос осторожно изучал, принесенное ему блюдо, словно впервые в жизни видел такие вещи и не знал, что с ними вообще делать. На деле же, он старался прислушаться к его чувству голода и к его внутренним ощущениям, которые предательски молчали, словно были ошарашены его выходкой.