Весну во второй декаде февраля никто не ждал. Синоптики обещали заморозки и "ноль" днём, а снег вдруг стал активно таять, превращаясь в кашу из талой воды и льда. Вороны громко и пронзительно каркали, извещая всё живое о приходе долгожданного тепла. Природа разомлела, размякла под щедрыми лучами солнышка. Снег превращался в воду, которая бежала по тротуарам, заполняла ямки на дорогах, стекала с сотен водосточных труб. Сосульки, одна за другой, следуя закону притяжения, грузно падали и разбивались об асфальт.
Город ещё спал. В четыре утра у панельной девятиэтажки остановился микроавтобус. Из него вышла женщина. Поблагодарив водителя и аккуратно захлопнув дверь, она направилась к подъезду по узкой асфальтной дорожке. Пройдя половину расстояния, она достала из сумочки сигарету, но глотнув свежего утреннего воздуха, решительно отказалась от этой затеи. Утренняя незнакомка повертела её в руках, вздохнула ещё раз и вместе с двумя пустыми пачками выкинула сигарету в переполненную мусором урну.
В одной из квартир в районе верхних этажей загорелся свет, и в окне показался женский силуэт. Приехавшая приветливо помахала ей рукой, улыбнулась, сделала ещё пару глубоких вдохов, и, цокая каблуками по асфальту, спешно вошла в дом.
- Мамочка, ты, чего не спишь? Я же предупреждала тебя, что вернусь поздно, - спросила вошедшая женщина пожилую хозяйку.
- Нора, четыре часа утра - это не поздно вчера, а слишком рано сегодня, - спокойным рассудительным тоном ответила мать.
Вошедшая женщина поцеловала мать, сняла пальто, открыла шкаф-купе и повесила его на свободное место.
- Да, мамуля, я уже тридцать пять лет Нора, по фамилии Винклер, работаю по скользкому графику экспертом судебной медицины.
Мать, не мигая, смотрела на дочь. По морщинам её лица, седым волосам, беспокойным усталым глазам было видно, что женщина не спала всю ночь. Она слушала монолог дочери, втайне от неё радуясь, что Нора вернулась домой, что теперь они вместе попьют горячего чая с малиновым вареньем и домашним печеньем, что дочь расскажет ей о каком-нибудь интересном случае на работе, они обсудят политические новости, а потом, пожелая друг другу спокойной ночи, разойдутся по своим комнатам.
Нора закончила свою речь так же быстро, как и начала. Надев комнатные тапочки, она исподлобья взглянула на мать, - та продолжала сверлить дочь своим пронзительным взглядом.
- Ну, хорошо, я - Нора Винклер, мне тридцать пять лет, я незамужняя бездетная женщина.
Разговор не клеился. Нора молчала. Мать первая нарушила затянувшуюся паузу.
- Что, Марат, так и не позвонил?
Женщина поправила свои густые каштановые волосы с едва заметной сединой, допила остатки чая и поднялась из-за стола.
- Спасибо, мамочка. Нет, Марат не звонил.
Её ждал старый диван с холодной постелью, двустворчатый платяной шкаф и заставленный всевозможными омолаживающими кремами туалетный столик с овальным зеркалом. Нора погасила ночник и, не раздеваясь, легла. Она закрыла глаза. Ноги и всё тело ныли от усталости, но сон не шёл.
"Марат, что с тобой? Куда ты пропал? Почему не отвечаешь на звонки?".
В середине января, сразу после новогодних праздников, легковой автомобиль занесло на скользкой дороге, он съехал в кювет и по замёрзшему снежному насту на два десятка метров углубился в лес чудом, не задев ни одного дерева. Водитель, вооружившись лопатой, стал откидывать снег из-под колёс. Когда машина была освобождена из снежного плена, хозяин автомобиля неожиданно для себя увидел ступню человеческой ноги, торчащую из-под снега.
В тот же день следственная группа под руководством капитана Данилова Владислава выехала на место происшествия и выполнила всю необходимую работу. Служебный микроавтобус районной прокуратуры возвращался в город уже затемно. Мороз усиливался. "Дворники" на лобовом стекле не справлялись с потоком летящего навстречу снега, ветер свистел за тонкими автомобильными стёклами, пытаясь пробиться сквозь тонкие щели и обшивку салона. Обогреватель салона работал с перебоями и скоро совсем вышел из строя. Как назло, движение на шоссе остановилось из-за аварии.
Вся группа страшно устала. Люди замёрзли, каждый из них хотел скорее добраться домой и лечь спать. Никто не матерился. Эти правила установились, когда за следственной группой закрепили эксперта судебной медицины Нору Винклер. Когда она появлялась, все почему-то сразу забывали нецензурщину. Речь Норы всегда была правильной, всё по делу, ни одного лишнего слова. Многие прокурорские работники где-то в глубине души мечтали достигнуть её уровня знаний и опыта в области судебной медицины.
- Нора, ты ничего не упустила в протоколе осмотра, дай-ка я прочту его, сказал следователь.
Женщина извлекла из пластикового саквояжа эксперта написанный рукою документ и передала его капитану. Нора прекрасно знала, что Вадим просто заполняет психологический вакуум, образовавшийся между сотрудниками, старается разрядить обстановку, как-то перевести мысли нервничающих людей в другое русло, заострить их на какой-нибудь важной детали следствия.
- Денис, - сказал грозный старшина милиции водителю, - мы тут задубеем, да ещё и пробка.
Я предупреждал начальство, что машину надо ставить на ремонт, никто даже слушать меня не хотел, - парировал слова старшины молодой сержантик - водитель.
Нора, не мигая, смотрела на Вадима. В принципе, как профессионал, он справлялся с работой, - всегда дотошно проверял факты, документы, назначал новые и новые экспертизы, если хоть чуть сомневался в подлинности добытых доказательств. Мужское, волевое лицо, тонкие сжатые губы, прямой нос. В отделе мало кто знал о семье капитана, просто чувствовалось, что несчастлив он. Норе когда-то он очень нравился, она даже позволила ему немного поухаживать за собой. До постели не дошло, Нора пересилила себя, выстояла в схватке с любовью. Молодого эксперта не устраивала простая роль любовницы между законными супругами. Вадим понял это и скоро успокоился. А победа Норы давала ей право разговаривать со следователем Даниловым на равных, прямо смотреть на него, а не прятать глаза. Она автоматически освобождалась от двусмысленных намёков любовника на очередную встречу, Норе лишилась необходимости краснеть и переводить скользкие слова в шутку.
Работа сделала из Вадима неплохого психолога. Вот, и сейчас, он прекрасно знал, как разговорить Нору. Эксперт любила свою специальность и в многочасовых поездках, коротая время, могла без умолку рассказывать сотрудникам бригады о премудростях своей нелёгкой профессии, а по конкретным делам не предполагать, а давать профессиональные конкретные заключения.
Фотограф Куницын Николай, старлей, больше молчал, чем говорил. Он не делал заключений, не составлял акты, не делал вскрытий трупов, но профессионально выполненная работа Николая являлась важным и необходимым звеном на пути успешного расследования любого дела. Офицер к своим тридцати годам успел обзавестись женой и двумя детьми. Семья ждала его, волновалась, присутствующие в автобусе прекрасно знали об этом и переживали за них.
Пробка немного рассосалась, и машина сдвинулась с места. Вадим, между тем, внимательно ознакомился с протоколом осмотра места происшествия.
- Нора, как ты думаешь, это обычное изнасилование с убийством?
Слово "обычное" было произнесено так, как будто речь шла об убийстве мухи. Посторонний человек, услышавший этот вполне рабочий разговор, ужаснулся и при первой остановке покинул бы эту странно рассуждающую компанию. Да, это страшно, но такова жестокая реальность. Да, это мерзко, но в этом мире пока ещё существуют люди, которые, рискуя собой, вычисляют виновников таких злодеяний и наказывают их, порой даже очень жестоко.
- Нет, Вадим, я так не думаю. При постоянной минусовой температуре тело прекрасно сохранилось, следов борьбы нет. Девушка не сопротивлялась. Колотые и резаные раны на теле отсутствуют, одежда не порвана, нижнее бельё, которое удалось найти неподалеку, по всей вероятности сняли по обоюдному желанию партнёров. Признаков механической асфиксии нет. Сексуальный контакт, по всей вероятности, имел место, но смерть наступила по причине, пока неизвестной нам. У меня, конечно, есть предположения, но после вскрытия я дам более подробное заключение.
Нора, поступив в медицинский, только в страшных снах могла представить себя патологоанатомом. Она мечтала лечить детей, дарить им здоровье. На третьем курсе ей понравился молодой красивый мужчина, с которым она познакомилась в актовом зале института на студенческом празднике. Они обменялись всего парой слов, а потом, на следующий день, лекцию по патанатомии пришёл читать именно этот мужчина - доцент Смирнов. После окончания пары Нора задала лектору пару вопросов по теме, он ответил, а потом, пошло - поехало. Скоро лекции по патанатомии стали неплохо уживаться с более "живыми" темами. Незаметно для себя молоденькая Нора влюбилась в женатого преподавателя. Иногда они посещали кинозалы, а иногда вечером, когда аудитории института пустели, закрывались в лаборатории Смирнова или в другом помещении. Доцент, как опытный мужчина, проводил с молодой студенткой практические занятия по сексологии, используя любую, подходящую для этого дела мебель - стулья, столы, диваны, подоконники. Любовники, боясь огласки, обычно быстро делали своё дело, а потом, после бурной разрядки доцента, Нора слушала его, уже индивидуальные лекции. Ей начинала нравиться эта узкая специализация. Смирнова, как учёного, часто приглашали в судебные морги для более детальной зкспертизы, а он брал с собой свою молодую любовницу. Неизвестно, какие чувства двигали тогда доцентом, чего, на самом деле он добивался, но скоро Нора почувствовала невероятный интерес к этой разновидности медицины. Она подхватила этот жуткий вирус и не желала выводить его из своего организма.
Неожиданно для себя Нора забеременела. Радости и счастью её не было предела. Ребёнок! Она всегда так мечтала об этом. Наконец-то она не будет завидовать молодым мамашам с колясками, не будет следить, как родители провожают детей в школу, как ведут их в садик. Она будет ухаживать за своим ребёнком, заботиться о нём, как все, посещать детскую поликлинику, молочную кухню, будет видеть, как ребёнок сделает первые шаги, потом заговорит..Со всех ног она бросилась к дому доцента, чтобы сообщить, что он будет папой. Она так радовалась и была счастлива, что только перед его дверью вспомнила, что Смирнов женат.
Естественно, о разводе и женитьбе на Норе учёный и слышать не хотел, а папа студентки был человеком строгих правил. Понадобился целый месяц, чтобы она поняла, что на самом деле обозначает слово "аборт". Да, она прекрасно знала, что это такое, но все эти искусственные прерывания беременности происходили не с ней, а с кем-то другим, где-то там, далеко от неё. Теперь эта "та", потусторонняя беда была здесь, с ней, рядом, она ходила за ней по пятам, не давала жить. Нора верила, что в какой-то момент кто-то помешает убить её ребёнка, что вдруг произойдёт чудо, ведь она так привыкла к нему, что их сейчас двое, что на ней, как на будущей матери, лежит огромная ответственность за здоровье её будущего чада. Каждый раз, приходя на аборт в больницу, она дожидалась своей очереди, а когда врач-гинеколог приглашал её, Нора вставала и уходила со словами:
"Мой малышок, давай уйдём и проживём ещё один денёк, хотя бы один".
Аборт она сделала тайно, боясь насмешек однокурсников. Любовь к доценту, так же, как и к другим мужчинам, сразу пропала, испарилась, забылась, как плохой сон. Нужно было забыть всё, чем-то заняться, чтобы ничто не напоминало ей о её горе. И тут-то на помощь ей пришла патанатомия. На изучение этой науки Нора как раз-то и бросила всю свою молодую силу и энергию. Благодаря своей усидчивости и особой способности мыслить и анализировать, студентка скоро достигла прекрасных результатов, - в интернатуре её пригласили на работу в один из ведущих судебных моргов города в качестве эксперта.
Нора уже не чувствовала ног от холода. Двигатель заглох.
- Всё, приехали, - обрадовал сотрудников водитель.
Вадим вызвал помощь по телефону.
- Они не смогут пробиться сквозь такую метель, - задумчиво произнёс он, Нора, давай, мы на попутке отправим тебя домой.
Перспектива получить воспаление лёгких совершенно не радовала эксперта, поэтому она охотно согласилась на предложение капитана.
- Хорошо, Вадим, я согласна, только просьба - отправь меня не как представителя госорганов, а как обычную попутчицу, человека, замерзающего на дороге.
Долго ждать не пришлось - скоро следователь, одетый в гражданку, остановил "джип" довольно внушительных размеров.
ЧАСТЬ 2
МАРАТ.
Водитель оказался довольно простым, отзывчивым человеком и с радостью согласился подбросить до города женщину, окоченевшую от холода. Нора сухо поздоровалась и удобно расположилась в мягком кожаном сиденье внедорожника. К этому времени шоссе как раз разгрузилось от непрерывного потока машин. Джип плавно тронулся с места, набрал крейсерскую скорость и понёсся по заснеженной вечерней дороге, разбивая встречные снежинки лобовым стеклом. Саксофон в динамике ненавязчиво напевал хриплую мелодию, словно сливаясь с метелью и озвучивая её дьявольский танец.
Ноги Норы немного согрелись, она перестала дрожать. Мужчина, почувствовал это и решил нарушить эту прекрасную зимнию видеосимфонию:
- Вы любите саксофон?
Голос водителя не был навязчивым. Она чувствовала, что вопрос был задан не для того, чтоб заполнить пустоту, - человек действительно интересовался увлечениями другого. Мелодия была очень красивой, саксофон выделывал свои замысловатые пассажи под аккомпанемент гитары и ударных, иногда позволяя гитаре солировать. Нору так захватила эта музыка, что протоколы, трупы, экспертизы ушли на задний план, словно провалились в преисподнюю. Словно мир разделился на два лагеря - по одну сторону невидимого экватора люди совершали преступления и расследовали их, а по другую просто наслаждались жизнью: любили, путешествовали и слушали музыку. Нора просто по велению души перешла из одной части экватора в другую, упорно не желая возвращаться назад.
- Да, очень, - честно призналась она.
- А я люблю сакс "вживую", в баре "Тринидад" по пятницам можно послушать группу, играющую на струнных и духовых инструментах. Хотите пойти со мной?