Эдмунд Спенсер  Астрофил-4

Скорбящая Муза Фестилис.

Эй, Нимфы, бросьте облюбованные гроты,
Все влажные беседки - будем горевать.
Забудем наши легкомысленные ноты.
Пора нам скорбные мелодии занять
У речки Лиффи в сумрачном её бурленье.                350
И мы смешаем наши слёзы с пресною водой.               
Оплачем страшное смертельное раненье,
в связи с допущенною Небом злой бедой.
Удар, и сломан благороднейший цветок
Из всех цветов, что знали Запад и Восток.                355

Скорбь, скорбь ! Наш витязь Филип пал, погиб в сраженье !
Смерть, без ума, схватила плод, что созревал,
С зелёного сучка, что был ещё в цветенье.
Как вышло, Марс, что ты спасать его не стал ?
Какой наш грех сумел ввести тебя в досаду,                360
Что безразличен стал защитник бедняков ?
Ты ж был добрей немало лет доселе сряду
И часто избавлял от вражеских тисков.
Ты в битвах вёл нас до победного конца,
А нынче стужей обдал жаркие сердца.                365               

Теперь находишься от нас ты в отдаленье,               
И славные бои ведёшь ты далеко,
А к нашим землям у тебя сейчас презренье,
А не был бы разгневан, услышал бы легко,
Как горько закричал несчастный англичанин,                370
И что зеландцев и голландцев потрясло.
Твой гнев мог стать смягчён и грустью затуманен.
Ты б глянул: даже лес не любит видеть зло -
Кричит, что и ему прискорбен грубый гнев,
Да и у всяких птиц печален стал напев.                375               

Могучий Кориней* поднялся из могилы.               
И он клянёт судьбу за сумрачный исход.
Рвёт кудри на себе, из всей, что есть в нём, силы
И небеса за равнодушие клянёт.
И слышно: Темза, Рейн и Маас застонали;                380
Дунай и Шельда с ними, даже каждый ключ -               
Кристально чистые потоки все в печали,               
И все встревожены под мрачной стаей туч.
Ни Муз, ни Нимф уже не радует вода.
Лесные Боги разбежались кто куда.                385

Все смотрят в небеса, у всех слезятся веки.               
"О помогите Боги !" - Всем хочтся рыдать. -
"Подумайте о нём, о смелом человеке.
Как неестественно столь рано умирать !"
Все звери в ужасе, не ищут больше корма,                390
Сбегают в логова,уходят в глубь лагун.
Ярятся в злобе сокрушительные штормы.
От всех шумов обеспокоен Бог Нептун.
Серьёзный, мудрый, величавый, он суров.
Он просит прекратить все жалобы и рёв.                395

"Не нужно праздных слов и грош цена моленьям.
Своим смиреньем с плачем не убрать запрет,
Поставленный для всех всевышним провиденьем.
И послаблений на Земле и в Небе нет.
Пусть слёзы ваши размягчают даже камень,                400
Но помощи от них е стоит ожидать.
И, если храбрый рыцарь дерзко прыгнет в пламень,
То горького конца порой не избежать.
Когда страшна атака метких вражьих стрел,
То взгляд, поднятый ввысь, пусть будет горд и смел.               405

С сияющим лицом, что доблестью блистало,
Но бзрассудно, - как сказал он, - с молодым,
но уязвимым телом, даже без забрала.
Как я хотел бы, чтобы был ты невредим !
Когда б позволил ты, тебя бы я восславил -                410
Твой стимул, имя. Боги видят, в чём ты прав.
Ты молод, рисковал, ярился против правил,
Но умер, только честь себе завоевав.
Проливши щедро кровь в порыве боевом,
Ты жизнь свою закончил вечным торжеством".                415

Защитник наш ушёл без шума и без позы.
И был туманен взор, в конце он загрустил.
У губ его был бледный цвет дамасской розы,
Чей стебель грустно клонится без сил.
Такое может быть, когда доймут морозы,                420
И замерзает в нём любой сосуд.
Из глаз у храбреца лились потоком слёзы,
И ужас смерти был неимоверно лют.
В его хрипящих вздохах слышалась тоска,
Но смолкли все потом, ведь смерть была близка.                425

Я слышу общий крик. Нам всем вокруг обидно,
Что не спешили небеса ему помочь.
Бледнеет солнце, и лицо его чуть видно.
Мы ждём со страхом наступающую ночь.
Все горы в тряске. Изменяют путь потоки.                430
Бушуют ветры, как зимою, всё круша.
То призраки в ночи, то будто для мороки
Мерцанье в облаках - и мается душа.
Угрозы людям, и зверью они страшны,
Да каркают ещё и птицы-вещуны.                435

Ужасный шум, и воют псы остервенело.
Им ясно, что у нас теперь произошло.
Об общем горе, наконец, узнала Стелла.
О, как же ей с её потерей тяжело !
Тоскует в горе, да умножились печали.                440
Упали волосы копной до самых плеч.
Ему ж на сердце звёзды так запали,
Что он любовь до смерти смог сберечь.
И та, что так была герою дорога,
Ему всё сыплет с неба нынче жемчуга.                445

Всё сыплет без конца и лилии и розы,
В отчаянье твердя: "Тебя мне не забыть !
На горе мне, столь много в мире хмурой прозы,
И решено меня всей радости лишить.
В беде в тебе всегда я видела спасенье.                450
Лишь ты умел мне в горести помочь.
С твоим уходом я в трагичном настроенье.
Теперь одно лишь горе день и ночь.
Как много ярости я встречу впереди,
И десять тысяч мук теперь в моей груди.                455

The mourning Muse of Thestylis.

Come forth ye Nymphes come forth, forsake you[r] watry bowres,   345
Forsake your mossy caues, and help me to lament:
Help me to tune my dolefull notes to gurgling sound
Of Liffies tumbling streames: Come let salt teares of ours,
Mix with his waters fresh. O come let one consent
Ioyne vs to mourne with wailfull plaints the deadly wound        350

Which fatall clap hath made; decreed by higher powres.
The dreery day in which they haue from vs yrent
The noblest plant that might from East to West be found.

Mourne, mourn, great Philips fall, mourn his wofull end,
Whom spitefull death hath pluct vntimely from the tree,           355
Whiles yet his yeares in flowre, did promise worthie frute.
Ah dreadful Mars why didst thou not thy knight defend?
What wrathfull mood, what fault of ours hath moued thee
Of such a shining light to leaue vs destitute?
Tho with benign aspect sometime didst vs behold,                360
Thou hast in Britons valour tane delight of old,
And with thy presence oft vouchsaft to attribute
Fame and renowme to vs for glorious martiall deeds.
But now thy irefull bemes haue chill'd our harts with cold,
Thou hast estrang'd thy self, and deignest not our land:           365            
Farre off to others now, thy fauour honor breeds,
And high disdaine doth cause thee shun our clime (I feare)
For hadst thou not been wroth, or that time neare at hand,
Thou wouldst haue heard the cry that woful England made,
Eke Zelands piteous plaints, and Hollands toren heare              370            
Would haply haue appeas'd thy diuine angry mynd:
Thou shouldst haue seen the trees refuse to yeeld their shade
And wailing to let fall the honour of their head,
And birds in mournfull tunes lamenting in their kinde:
Vp from his tombe the mightie Corineus rose,                375               
Who cursing oft the fates that this mishap had bred,
His hoary locks he tare, calling the heauens vnkinde.
The Thames was heard to roare, the Reyne and eke the Mose,
The Schald, the Danow selfe this great mischance did rue,
With torment and with grief; their fountains pure and cleere       380             
Were troubled, and with swelling flouds declar'd their woes.
The Muses comfortles, the Nymphes with paled hue,
The Siluan Gods likewise came running farre and neere,
And all with teares bedeawd, and eyes cast vp on hie,
O help, O help ye Gods, they ghastly gan to crie.                385         
O chaunge the cruell fate of this so rare a wight,
And graunt that natures course may measure out his age.
The beasts their food forsooke, and trembling fearfully,
Each sought his caue or den, this cry did them so fright.
Out from amid the waues, by storme then stirr'd to rage             390
This crie did cause to rise th'old father Ocean hoare,
Who graue with eld, and full of Maiestie in sight,
Spake in this wise. Refrain (quoth he) your teares and plaints,
Cease these your idle words, make vaine requests no more.
No humble speech nor mone, may moue the fixed stint                395
Of destinie or death: Such is his will that paints
The earth with colors fresh; the darkest skies with store
Of starry lights: And though your teares a hart of flint
Might tender make, yet nought herein they will preuaile.
Whiles thus he said, the noble knight, who gan to feele               400         
His vitall force to faint, and death with cruell dint
Of direfull dart his mortall body to assaile,
With eyes lift vp to heau'n, and courage franke as steele,
With cheerfull face, where valour liuely was exprest,
But humble mynd he said. O Lord if ought this fraile                405         
And earthly carcasse haue thy seruice sought t'aduaunce,
If my desire haue bene still to relieue th'oppest:
If Iustice to maintaine that valour I haue spent
Which thou me gau'st; or if henceforth I might aduaunce
Thy name, thy truth, then spare me (Lord) if thou think best,           410      
Forbeare these Vnripe yeares. But if thy will be bent,
If that prefixed time be come which thou hast set,
Through pure and feruent faith, I hope now to be plast,
In th'euerlasting blis, which with thy precious blood
Thou purchase didst for vs. With that a sigh he fet,                415       
And straight a cloudie mist his sences ouercast,
His lips waxt pale and wan, like damaske roses bud
Cast from the stalke, or like in field to purple flowre,
VVhich languisheth being shred by culter as it past.
A trembling chilly cold ran throgh their veines, which were              420
VVith eies brimfull of teares to see his fatall howre,
VVhose blustring sighes at first their sorrow did declare,
Next, murmuring ensude; at last they not forbeare
Plaine outcries, all against the heau'[n]s that enuiously
Depriu'd vs of a spright so perfect and so rare.                425               
The Sun his lightsom beames did shrowd, and hide his face
For griefe, whereby the earth feard night eternally:
The mountaines eachwhere shooke, the riuers turn'd their streames,
And th'aire gan winterlike to rage and fret apace:
And grisly ghosts by night were seene, and fierie gleames,               430            
Amid the clouds with claps of thunder, that did seeme
To rent the skies, and made both man and beast afeard:
The birds of ill presage this lucklesse chance foretold,
By dernfull noise, and dogs with howling made man deeme
Some mischief was at hand: for such they do esteeme                435          
As tokens of mishap, and so haue done of old.
Ah that thou hadst but heard his louely Stella plaine
Her greeuous losse, or seene her heauie mourning cheere,
While she with woe opprest, her sorrowes did vnfold.
Her haire hung lose neglect, about her shoulders twaine,                440             
And from those two bright starres, to him sometimes so deere
Her heart sent drops of pearle, which fell in foyson downe
Twixt lilly and the rose. She wroong her hands with paine,
And piteously gan say, My true and faithfull pheere,
Alas and woe is me, why should my fortune frowne                445            
On me thus frowardly to rob me of my ioy?
What cruell enuious hand hath taken thee away,
And with thee my content, my comfort and my stay?
Thou onelie wast the ease of trouble and annoy,
When they did me assaile, in thee my hopes did rest.                450            
Alas what now is left but grief, that night and day
Afflicts this wofull life, and with continuall rage
Torments ten thousand waies my miserable brest?

Примечание.
*Кориней, Корин, Коринеус, Corineus - легендарный могучий воин, соратник Брута
Троянца в ходе завоевания кельтского Альбиона. Затем король Корнуола, отец
британской королевы Гвендолен.