Роберт Браунинг  Иван Иванович-3

Терентий ! Нет конца. И снова скачут, рыща.
Зубастый дьявол жаждет свежей пищи.
И вновь зелёный взгляд зажёг жестокий враг.
Погасит ли его несильный мой кулак ?
Я б выбила глаза, что зарятся бесстыже,
Но как же мне суметь ? А хищники всё ближе.
В земле повсюду трупов через край,
А этим жадинам свежатину подай !
Царапали бы грунт да ели мертвечину.
Ловили бы в лесах привычную дичину.
Но зверь не знает, чем отличен человек,
Что у Терентия на шее оберег,
Священный амулет, волшебная защита,
Предмет, спасающий от бед и от бандита.
Чтоб, как твердил наш Поп, моления шли впрок
И нас в опасности спасителем был Бог,
Реликвия залог, чтоб каждый был спасён,
и лишь отверженный не будет пощажён.
Но волку до рацей и святости нет дела.
Он действует, озлясь, и нагло и умело.
Ему раздумывать и медлить не расчет,
Так по-разбойничьи из рук ребёнка рвёт.
Работает когтями и клыками:
Отличный приз был в миг добыт волками.
Пустились в пляс. Один из них был хром.
И я соседку опознала в нём.
Та Марфа у меня всегда была в долгу.
Зловредней никого припомнить не могу.
Глядела с завистью, что я сынков рожала.
Так, верно, по ночам, в дремучий лес бежала.
Была волкам сестрой. Крала в селе ребят,
А утром тихо возвращалась в дом назад.
Но зря я это всё придумала со зла -
Хромуша - та б и полверсты не проползла.
Спастись смогла я лишь с одним. И вот рассвет над краем.
Меж нами и двумя другими - граница ада с прежним раем.
Весь снег порозовел, и стал уж близок дом.
Ах, монстры с пеной на губах, - покой найдём лишь в нём.
Спасая лучшее, что есть, мы вас перехитрили.
Сбежим отсюда побыстрей, покуда Друг наш в силе.
Являйте в жадном дележе свой зверский аппетит.
Когда малыш мой подрастёт, он всем вам отомстит.
Он, став охотником потом, не даст вам больше воли.
Разыщет вас, предъявит счёт, и всыплет всем вам соли.
Он истребит ваш зверский род. Не дрогнет крепкая рука.
Никто от смерти не уйдёт. Не пощадит и сосунка.
Вся волчья нежность - как удар кинжалом.
Не то, чтоб волки устрашили злобным балом.
Беда, что мы помеха адским псам.
Лишь Ад благоволит кровавым их делам.
А те коварными талантами богаты,
Одни дерзки, другие хитроваты.
Порой не распознать, что то за существо.
Друг мог бы подтвердить: он помнил одного.
Тот молвил про меня: "Она спасает сына".

Волкам казалась странной та причина.
Пока грызть кости был им не помеха,
Другие слушали его, давясь от смеха.
Он прочь ушёл от них, как и от нас подальше:
На вид - обычный волк, мохнатый зверь без фальши.
А не был ли то трюк ? И кто к волкам привык,
Тот лучше б разобрал змеиный их язык.
Вдруг к нам он скачет, взвыв, куда грознее грома.
Да будь он трижды клят, как страшный день Содома !
Зубастый дьявол - злобный враг, опасней, чем гроза.
Зелёные, как медь, гвоздки впиваются в глаза.
И я упала, чтоб накрыть мальца хотя бы телом.
Вот то что стало для меня нужнейшим тяжким делом.
Не сдвинусь ни на дюйм, каков ни будет оборот.
Пусть зверь насквозь меня грызёт; пускай на части рвёт.
О Боже ! Чувствую, клыки вонзается мне в плечи.
А подо мной родной Кирилл, не подающий речи.
Как лучше сына защитить ? А опытный нахал,
Умелый и упрямый волк всё глубже проникал.
Презлой безудержный наглец копался лапами да рылом.
Разбойник был отвратным, но нехилым.
Дошёл от шеи до груди - как лез в свою нору,
как режет луковицу нож, сдирая кожуру.
Мне стало плохо; видно, впала в кому,
И Друг, как мёртвую, довёз меня до дому.
Что ж было ? Молвите, друзья, что то не быль, а бред.
Смеясь, скажите: это сон, беды на деле нет.
Вон там вдали стоит мой дом - в снегу до самой крыши.
Смогла не сразу разыскать, лишь по трубе, что выше.
Там я детей: троих, двоих, хоть одного - найти должна.
Хоть и в страданьях, нужно жить ! Когда б не лютый Сатана.
Где тронул он, ко мне смола прилипла сразу.
Как холодит меня, Иван, его зараза !
Не дай замёрзнуть, обогрей своим теплом.
Будь добрым. Помоги в борьбе с ужасным злом.
Твои глаза, Иван, пленяют благодатью,
Так помоги расстаться с дьявольской печатью.
Не нужно слёз ! Прекрасна жизнь ! И я твоя всем существом".
Над ставшей на колени Лушей. Иван как с торжеством
Занёс топор над головой, не ждущею пощады.
Один удар - как молния, как гром, а больше и не надо.
Безглавый труп ещё стоял. Сосна гудела, задрожав,
Что для соседей прозвучало будто штраф
За то, что крепко стукнул мачту для разрядки.
Хотел, чтоб и в душе осталось всё в порядке.
Скупой в речах, Иван сказал: "Иначе я не мог !"
"Расправься за меня", - приказ мне дал сам Бог".
Искал заботливо - нашлась в углу кора,
И пригодилась для обтирки топора.
Потом пошёл в свой дом: спокоен был и крепок.
И змейкою стекала кровь, теряясь в груде щепок.
   

Terentii!         140
 
"How now? What, you still head the race,
Your eyes and tongue and teeth crave fresh food,
      Satan-face?
      Flash again?
There and there! Plain I struck green fire out!         145
All a poor fist can do to damage eyes proves vain!
My fist-why not crunch that? He is wanton for ... O God,
Why give this wolf his taste? Common wolves scrape and prod
The earth till out they scratch some corpse-mere putrid flesh!
Why must this glutton leave the faded, choose the fresh?         150
Terentii-God, feel!-his neck keeps fast thy bag
Of holy things, saints" bones, this Satan-face will drag
Forth, and devour along with him, our Pope declared
The relics were to save from danger!

                "Spurned, not spared!
"T was through my arms, crossed arms, he-nuzzling now with snout,         155
Now ripping, tooth and claw-plucked, pulled Terentii out,
A prize indeed! I saw-how could I else but see?-
My precious one-I bit to hold back-pulled from me!
Up came the others, fell to dancing-did the imps!-
Skipped as they scampered round. There "s one is gray, and limps:         160
Who knows but old bad Mаpha-she always owed me spite
And envied me my births-skulks out of doors at night
And turns into a wolf, and joins the sisterhood,
And laps the youthful life, then slinks from out the wood,
Squats down at the door by dawn, spins there demure as erst         165
-No strength, old crone-not she!-to crawl forth half a verst!
 
"Well, I escaped with one: "twixt one and none there lies
The space "twixt heaven and hell. And see, a rose-light dyes
The endmost snow: "t is dawn, "t is day, "t is safe at home!
We have outwitted you! Ay, monsters, snarl and foam,         170
Fight each the other fiend, disputing for a share,-
Forgetful in your greed, our finest off we bear,
Tough Droug and I,-my babe, my boy that shall be man,
My man that shall be more, do all a hunter can
To trace and follow and find and catch and crucify         175
Wolves, wolfkins, all your crew! A thousand deaths shall die
The whimperingest cub that ever squeezed the teat!
"Take that!" we "ll stab you with,-"the tenderness we met
When, wretches, you danced round,-not this, thank God-not this!
Hellhounds, we balk you!"         180
 
"But-Ah, God above!-Bliss, bliss,-
Not the band, no! And yet-yes, for Droug knows him! One-
This only of them all has said "She saves a son!"
His fellows disbelieve such luck: but he believes,
He lets them pick the bones, laugh at him in their sleeves:         185
He "s off and after us,-one speck, one spot, one ball
Grows bigger, bound on bound,-one wolf as good as all!
Oh, but I know the trick! Have at the snaky tongue!
That "s the right way with wolves! Go, tell your mates I wrung
The panting morsel out, left you to howl your worst!         190
Now for it-now! Ah me, I know him-thrice-accurst
Satan-face,-him to the end my foe!

                "All fight "s in vain:
This time the green-brass points pierce to my very brain.
I fall-fall as I ought-quite on the babe I guard:
I overspread with flesh the whole of him. Too hard         195
To die this way, torn piecemeal? Move hence? Not I-one inch!
Gnaw through me, through and through: flat thus I lie nor flinch!
O God, the feel of the fang furrowing my shoulder!-see!
It grinds-it grates the bone. O Kirill under me,
Could I do more? Besides he knew the wolf"s way to win:         200
I clung, closed round like wax: yet in he wedged and in,
Past my neck, past my breasts, my heart, until ... how feels
The onion-bulb your knife parts, pushing through its peels,
Till out you scoop its clove wherein lie stalk and leaf*
And bloom and seed unborn?

                "That slew me: yes, in brief*,         205
I died then, dead I lay doubtlessly till Droug stopped
Here, I suppose. I come to life, I find me propped
Thus,-how or when or why-I know not. Tell me, friends,
All was a dream: laugh quick and say the nightmare ends!
Soon I shall find my house: "t is over there: in proof,         210
Save for that chimney heaped with snow, you "d see the roof
Which holds my three-my two-my one-not one?

                "Life "s mixed
With misery, yet we live-must live. The Satan fixed
His face on mine so fast, I took its print as pitch
Takes what it cools beneath. Ivаn Ivаnovitch,         215
"T is you unharden me, you thaw, disperse the thing!
Only keep looking kind, the horror will not cling,
Your face smooths fast away each print of Satan. Tears
-What good they do! Life "s sweet, and all its after-years,
Ivаn Ivаnovitch, I owe you! Yours am I!         220
May God reward you, dear!"

                Down she sank. Solemnly
Ivаn rose, raised his axe,-for fitly as she knelt,
Her head lay: well apart, each side, her arms hung,-dealt
Lightning-swift thunder-strong one blow-no need of more!
Headless she knelt on still: that pine was sound of core         225
(Neighbors used to say)-cast-iron-kernelled-which
Taxed for a second stroke Ivаn Ivаnovitch.
 
The man was scant of words as strokes. "It had to be:
I could no other: God it was, bade "Act for me!""
Then stooping, peering round-what is it now he lacks?         230
A proper strip of bark wherewith to wipe his axe,
Which done, he turns, goes in, closes the door behind.
The others mute remain, watching the blood-snake wind
Into a hiding-place among the splinter-heaps.

Примечание.
Перевод не претендует на безупречность и абсолютную адекватность.
Например, не переведены две строчки из бредового рассказа Луши.
Till out you scoop its clove wherein lie stalk and leaf* 204
And bloom and seed unborn? That slew me: yes, in brief* 205