Ваза
Жозе-Мариа де Эредиа
(Перевод с французского)
Le vase
Jose-Maria de Heredia
Отменнейшая кость и славная работа.
И всё до мелочей в резьбе отражено:
Медея и Ясон, волшебное Руно,
Колхидские леса и топкие болота.
Вот Нил, отец всех рек, исполненный дремоты.
Вакханки на пиру без меры пьют вино
и, связками гроздей украсив заодно
распряженных волов, танцуют без заботы.
Вот всадники внизу. Меж ними жаркий бой,
А дальше - на щите - поверженный герой.
Рыдают старики. И мать скорбит без меры...
Две ручки по бокам. Они не без затей.
Опёршись на края округлостью локтей,
из вазы жадно пьют грудастые химеры.
Le vase
L'ivoire est cisele d'une main fine et telle
Que l'on voit les forets de Colchide et Jason
Et Medee aux grands yeux magiques. La Toison
Repose, etincelante, au sommet d'une stele.
Aupres d'eux est couche le Nil, source immortelle
Des fleuves, et, plus loin, ivres du doux poison,
Les Bacchantes, d'un pampre a l'ample frondaison,
Enguirlandent le joug des taureaux qu'on detelle.
Au-dessous, c'est un choc hurlant de cavaliers ;
Puis les heros rentrant morts sur leurs boucliers
Et les vieillards plaintifs et les larmes des meres.
Enfin, en forme d'anse arrondissant leurs flancs
Et posant aux deux bords leurs seins fermes et blancs,
Dans le vase sans fond s'abreuvent des Chimeres.
Жозе-Мариа де Эредиа
Ариадна
(Перевод с французского)
Jose-Maria de Heredia
Ariane
Под чистый звон кимвал, под звучный медный гром,
на тигре возлежа, красивая,нагая,
Царица видит въявь, как, берег оглашая,
к ней Оргия идёт с Божественным Вождём.
А мощный зверь готов прогнуться хоть кольцом,
под милой госпожой торжественно ступая.
Его ласкает длань. В ней плётка золотая.
И тигр, рыча, грызёт цветок над поводком.
Волна её волос - на шкуре светозарной,
как разный виноград - гроздь чёрная с янтарной.
В рычанье зверя ей вдаваться недосуг.
Она совсем пьяна. Пора сыскать обитель.
Теперь кже забыт неверный прежний друг.
К устам готов прильнуть Великий Укротитель.
Ariane
Au choc clair et vibrant des cymbales d'airain,
Nue, allongee au dos d'un grand tigre, la Reine
Regarde, avec l'Orgie immense qu'il entraine,
Iacchos s'avancer sur le sable marin.
Et le monstre royal, ployant son large rein,
Sous le poids adore foule la blonde arene,
Et, frole par la main d'ou pend l'errante rene,
En rugissant d'amour mord les fleurs de son frein.
Laissant sa chevelure a son flanc qui se cambre
Parmi les noirs raisins rouler ses grappes d'ambre,
L'Epouse n'entend pas le sourd rugissement ;
Et sa bouche eperdue, ivre enfin d'ambroisie,
Oubliant ses longs cris vers l'infidele amant,
Rit au baiser prochain du Dompteur de l'Asie.
Жозе-Мариа де Эредиа
Вакханалия
(Перевод с французского)
Jose-Maria de Heredia
Bacchanale
На Ганге слышен вопль и дикий рёв тигриный.
Пленённое зверьё сломало напрочь клеть
и зарезвилось вскачь - назад не запереть.
Вакханки - наутёк от резвости звериной.
Растоптан виноград, корзина за корзиной.
И когти и клыки у тигров стали рдеть.
У женщин на боках как пурпур эта снедь.
На шкурах у зверей по цвету спорит с глиной.
Под кожею менад сквозь блещущий загар
Пылающую кровь почувствовали тигры.
С урчаньем и рыча всё злее входят в игры.
Сам Вакх, задорный бог, охотно взгрел их жар.
Под взмах его жезла, по окрику и взгляду
взрычал могучий зверь, и взвизгнула менада.
Bacchanale
Une brusque clameur epouvante le Gange.
Les tigres ont rompu leurs jougs et, miaulants,
Ils bondissent, et sous leurs bonds et leurs elans
Les Bacchantes en fuite ecrasent la vendange.
Et le pampre que l'ongle ou la morsure effrange
Rougit d'un noir raisin les gorges et les flancs
Ou pres des reins rayes luisent des ventres blancs
De leopards roules dans la pourpre et la fange.
Sur les corps convulsifs les fauves eblouis,
Avec des grondements que prolonge un long rale,
Flairent un sang plus rouge a travers l'or du hale ;
Mais le Dieu, s'enivrant а ces jeux inouis,
Par le thyrse et les cris les exasperes et mele
Au male rugissant la hurlante femelle.
Пробуждение бога
Жозе-Мариа де Эредиа
(Перевод с французского)
Le reveil d"un dieu
Jose-Maria de Heredia
Нечёсанный, хрипя от стона и от крика,
натужный женский хор безудержно рыдал.
Здесь, в Библосе, опять весенний ритуал,
сбирающий людей от мала до велика.
Под ворохом цветов, как бедный горемыка,
кумир Сирийских дев, их юный идеал,
умащенный, лежит, не слушая похвал,
не видя ничьего заплаканного лика.
Уж ночь, и скорбь вокруг вскипает до азарта,
но утром пролила Великая Астарта
волшебный киннамон - живительные слёзы.
Мистический Супруг чудесно воскрешён!
Восток в лучах зари пылает ярче розы.
Адонисова кровь румянит небосклон.
Le reveil d"un dieu
La chevelure eparse et la gorge meurtrie,
Irritant par les pleurs l'ivresse de leurs sens,
Les femmes de Byblos, en lugubres accents,
Menent la funeraire et lente theorie.
Car sur le lit jonche d'anemone fleurie
Ou la Mort avait clos ses longs yeux languissants,
Repose, parfume d'aromate et d'encens,
Le jeune homme adore des vierges de Syrie.
Jusqu'a l'aurore ainsi le choeur s'est lamente,
Mais voici qu'il s'eveille a l'appel d'Astarte,
L'Epoux mysterieux que le cinname arrose.
Il est ressuscite, l'antique adolescent !
Et le ciel tout en fleur semble une immense rose
Qu'un Adonis celeste a teinte de son sang.
Чародейка
Жозе-Мариа де Эредиа
(Перевод с французского)
La magissienne
Jose-Maria de Heredia
Куда б меня теперь ни заносили ноги,
она уже зовёт, её капкан раскрыт.
О мой отец! О мать! Меня терзает стыд.
Ваш сын Алкивиад - в тенетах и в тревоге.
Ещё не тряс одежд кровавых на пороге
самофракийский жрец, мой мститель Эвмолпид.
Я вынужден бежать, как сердце ни стучит,
под лай зловещих псов мне в спину по дороге.
Податься - но куда ? Нет ужаса сильней.
Я - жертва тёмных чар и колдовских заклятий.
Мне лютый гнев богов страшней любых сетей.
Не знаю, чем отбить мечи небесных ратей:
пьянящие уста и чёрный блеск очей.
Чем защититься мне от слёз и от объятий?
La magissienne
En tous lieux, meme au pied des autels que j'embrasse,
Je la vois qui m'appelle et m'ouvre ses bras blancs.
O pere venerable, o mere dont les flancs
M'ont porte, suis-je ne d'une execrable race ?
L'Eumolpide vengeur n'a point dans Samothrace
Secoue vers le seuil les longs manteaux sanglants,
Et, malgre moi, je fuis, le coeur las, les pieds lents ;
J'entends les chiens sacres qui hurlent sur ma trace.
Partout je sens, j'aspire, a moi-meme odieux,
Les noirs enchantements et les sinistres charmes
Dont m'enveloppe encor la colere des Dieux ;
Car les grands Dieux ont fait d'irresistibles armes
De sa bouche enivrante et de ses sombres yeux,
Pour armer contre moi ses baisers et ses larmes
Марсий
Жозе-Мариа де Эредиа
(Перевод с французского)
Marsyas
Jose-Maria de Heredia
Несчастный! У тебя нелёгкая судьбина.
Сосновые дрова с пахучею смолой
не жгли твой бедный прах. Вся кровь ушла с водой
с крутых Фригийских гор в окрестную долину.
Обрушивши свой плектр, как грозную дубину,
оперник счёты свёл и с флейтой и с тобой.
И нет чаровника всей живности лесной,
не знавшего о злом проклятии Афины.
На тисовом стволе кровавым лоскутом
висит лишь твой покров, ободранный живьём...
Жестокий гордый бог, не знающий пощады!
Теперь ни вечерком, ни днём, ни поутру
наш Марсий не издаст весёлые рулады.
Лишь высохший кожух трясётся на ветру.
Marsyas
Les pins du bois natal que charmait ton haleine
N'ont pas brule ta chair, o malheureux ! Tes os
Sont dissous, et ton sang s'ecoule avec les eaux
Que les monts de Phrygie epanchent vers la plaine.
Le jaloux Citharede, orgueil du ciel hellene,
De son plectre de fer a brise tes roseaux
Qui, domptant les lions, enseignaient les oiseaux ;
Il ne reste plus rien du chanteur de Celene.
Rien qu'un lambeau sanglant qui flotte au tronc de l'if
Auquel on l'a lie pour l'ecorcher tout vif.
O Dieu cruel ! O cris ! Voix lamentable et tendre !
Non, vous n'entendrez plus, sous un doigt trop savant,
La flute soupirer aux rives du Meandre...
Car la peau du Satyre est le jouet du vent.
Жозе Мариа де Эредиа Сфинкс
(Перевод с французского)
Sphinx
Jose Maria de Heredia
В колючей густоте глубокий грот отрыт.
Священный Киферон. Здесь - с крыльями орлицы,
сверкая наготой, - ждёт дева-полуптица.
Блеск золота в глазах, и ярость в них горит.
Явился смелый гость - красив и знаменит:
- "Ты с чем сюда пришёл? Гляди в мои зеницы!". -
- "С любовью! Я - герой, чьей страсти нет границы". -
- "Входи ж! Но не забудь, обратный ход закрыт!" -
- "Пустяк! Беллерофонт переборол Химеру". -
- "Ни с места!". - "Дай уста по моему примеру!".-
- "Вопьюсь, и брызнет кровь фонтаном алых струй.
Вонзаю когти в плоть!" - "Терзай хоть всею пастью!
Я Славу получу. Сорву твой поцелуй!" -
- "Пустой предсмертный бред!" - "О нет! Вершина счастья !"
Sphinx
Au flanc du Citheron, sous la ronce enfoui,
Le roc s'ouvre, repaire ou resplendit au centre
Par l'eclat des yeux d'or, de la gorge et du ventre,
La vierge aux ailes d'aigle et dont nul n'a joui.
Et l'Homme s'arreta sur le seuil, ebloui.
- Quelle est l'ombre qui rend plus sombre encor mon antre ?
- L'Amour. - Es-tu le Dieu ? Je suis le Heros. - Entre ;
Mais tu cherches la mort. L'oses-tu braver ? - Oui.
Bellerophon dompta la Chimere farouche.
- N'approche pas. - Ma levre a fait fremir ta bouche...
- Viens donc ! Entre mes bras tes os vont se briser ;
Mes ongles dans ta chair... Qu'importe le supplice,
Si j'ai conquis la gloire et ravi le baiser ?
- Tu triomphes en vain, car tu meurs. - O delice !...
Жозе-Мариа де Эредиа
Андромеда у Чудища
(Перевод с французского)
Jose-Maria de Heredia
Andromede au Monstre
Девица, дочь царя, несчастного Кефея,
привязана к скале на чёрном островке.
Рыдает, вся в бреду и корчится в тоске,
то дрожью исходя, то вовсе цепенея.
Студёный океан, чем дольше, то страшнее.
За слизистой волной всё новые в рывке.
Царевна не глядит... Вблизи и вдалеке
мерещится ей пасть несытого злодея.
Вдруг молния блестит на небе без грозы.
В нём ржание коня. В нём проблеск бирюзы.
Она открыла взор. В прекрасной ипостаси,
Ей голову кружа гоньбой сквозь хмарь и хмурь,
сын Зевса вихрем мчит на вздыбленном Пегасе.
И море в их тени окрасилось в лазурь.
Andromede au monstre
La Vierge Cepheenne, helas ! encor vivante,
Liee, echevelee, au roc des noirs ilots,
Se lamente en tordant avec de vains sanglots
Sa chair royale ou court un frisson d'epouvante.
L'ocean monstrueux que la tempete evente
Crache a ses pieds glaces l'acre bave des flots,
Et partout elle voit, a travers ses cils clos,
Bailler la gueule glauque, innombrable et mouvante.
Tel qu'un eclat de foudre en un ciel sans eclair,
Tout a coup, retentit un hennissement clair
Ses yeux s'ouvrent. L'horreur les emplit, et l'extase ;
Car elle a vu, d'un vol vertigineux et sur,
Se cabrant sous le poids du fils de Zeus, Pegase
Allonger sur la mer sa grande ombre d'azur.
Жозе Мариа де Эредиа Персей и Андромеда
(Перевод с французского)
Persee et Andromede
Jose Maria de Heredia
Чудовищу - конец, Медуза не живёт.
Из мёртвой головы змеится кровь по следу.
Воитель одержал две славные победы:
и девица в руках, чьи волосы - как мёд.
У моря между тем уже готов в полёт
волшебный конь Пегас, хрипун и непоседа.
К нему-то и несёт спаситель Андромеду,
а та - и смятена, и слёзы счастья льёт.
Садятся га коня - и все в солёной пене.
Красавица на круп поставила колени.
К ней ластится волна, касаясь дивных ног.
Тесей грозит мечём. Пегас с невольным пылом
вскочил - и в небесах, всего в один прыжок.
Огонь двух мощных крыл слепил глаза светилам.
Persee et Andromede
Au milieu de l'ecume arretant son essor,
Le Cavalier vainqueur du monstre et de Meduse,
Ruisselant d'une bave horrible ou le sang fuse,
Emporte entre ses bras la vierge aux cheveux d'or.
Sur l'etalon divin, frere de Chrysaor,
Qui piaffe dans la mer et hennit et refuse,
Il a pose l'Amante eperdue et confuse
Qui lui rit et l'etreint et qui sanglote encor.
Il l'embrasse. La houle enveloppe leur groupe.
Elle, d'un faible effort, ramene sur la croupe
Ses beaux pieds qu'en fuyant baise un flot vagabond ;
Mais Pegase irrite par le fouet de la lame,
A l'appel du Heros s'enlevant d'un seul bond,
Bat le ciel ebloui de ses ailes de flamme.
Жозе-Мариа де Эредиа Похищение Андромеды
(Перевод с французского)
Le ravissement d"Andromede
Jose-Maria de Heredia
Несёт их в тишине большой крылатый конь,
гоня горячий дым раздутыми ноздрями,
в ночную синеву подзвёздными путями,
лишь перья шелестят, едва их только тронь.
Над Африкой летят, та кажется с ладонь.
Вот Азия... Там сушь... Ливан - под облаками.
А вот и Геллеспонт, и пена ворохами.
Где Гелла смерть нашла - там памятный огонь.
Под ветром два крыла несутся на светила,
раздувшись в паруса во всю их ширь и силу.
Меж ними седокам и мягче и теплей.
Их тени в небесах. Растут у них под взглядом.
Вот Овен заблистал. Вот светит Водолей.
Созвездия блестят. Два новых - с теми рядом.
Le ravissement d"Andromede
D'un vol silencieux, le grand Cheval aile
Soufflant de ses naseaux elargis l'air qui fume,
Les emporte avec un fremissement de plume
A travers la nuit bleue et l'ether etoile.
Ils vont. L'Afrique plonge au gouffre flagelle,
Puis l'Asie... un desert... le Liban ceint de brume...
Et voici qu'apparait, toute blanche d'ecume,
La mer mysterieuse ou vint sombrer Helle.
Et le vent gonfle ainsi que deux immenses voiles
Les ailes qui, volant d'etoiles en etoiles,
Aux amants enlaces font un tiede berceau ;
Tandis que, l'oeil au ciel ou palpite leur ombre,
Ils voient, irradiant du Belier au Verseau,
Leurs Constellations poindre dans l'azur sombre
Козопас
Жозе-Мариа де Эредиа
(Перевод с французского)
Le chevrier
Jose-Maria de Heredia
Пастух, угомонись! Довольно, решено:
козла не отыскать, пусть прыгает, бродяга.
Менал* лесист и крут, а здесь, на дне оврага,
когда настанет ночь, особенно темно.
Давай-ка отдохнём. Вот смоквы. Вот вино.
Поужинаем здесь. Приляг, и я прилягу.
Но тише будь, Мназил*! Не все слова во благо.
Геката видит нас. И духов здесь полно. -
- Зверьми здесь на горе кругом нарыты дыры.
Меж ними и нора милейшего Сатира.
Он вылезет, небось. Молчи, а то спугнём!
Проснулся! Заиграл какую-то погудку.
Мне два его рожка привиделись мельком,
и козы в пляс пошли, едва заслышав дудку.
Le chevrier
O berger, ne suis pas dans cet apre ravin
Les bonds capricieux de ce bouc indocile ;
Aux pentes du Menale, ou l'ete nous exile,
La nuit monte trop vite et ton espoir est vain.
Restons ici, veux-tu ? J'ai des figues, du vin.
Nous attendrons le jour en ce sauvage asile.
Mais parle bas. Les Dieux sont partout, o Mnasyle !
Hecate nous regarde avec son oeil divin.
Ce trou d'ombre la-bas est l'antre ou se retire
Le Demon familier des hauts lieux, le Satyre ;
Peut-etre il sortira, si nous ne l'effrayons.
Entends-tu le pipeau qui chante sur ses levres ?
C'est lui ! Sa double corne accroche les rayons,
Et, vois, au clair de lune il fait danser mes chevres !
*Ситуацию, описанную в сонете, и использованные
собственные имена его автору - Эредиа - подсказали
"Буколики" Вергилия. Те же имена использовали, взяв
оттуда же, другие французские поэты: Victor Hugo,
Albert Samain.
Пастухи
Жозе-Мариа де Эредиа
(Перевод с французского)
Les bergers
Jose-Maria de Heredia.
"Пойдём. Тропа ведёт к Килленскому ущелью.
У входа в грот есть ключ. Он любит здесь один
прилечь в густой траве, примяв пахучий тмин.
А здесь, в тени сосны, он тешится свирелью.
Суягную овцу привяжем тут под елью.
Овцу да и приплод поселит он в овин,
и сыра с молоком поест Гермесов сын,
а нимфы снимут шерсть себе на рукоделье".
"Будь милостивым к нам, о Пан, хранитель стад!
Услышь! Оберегай для нас аркадский сад"...
"Он внял! Трещит под ним замшелая коряга!" -
"Ну, что ж. Пойдём домой! И дню уже конец.
Любому алтарю наш бедный дар во благо.
Он - жертвенная дань бесхитростных сердец"
Les bergers
Viens. Le sentier s'enfonce aux gorges du Cyllene.
Voici l'antre et la source, et c'est la qu"il se plait
A dormir sur un lit d'herbe et de serpolet
A l'ombre du grand pin ou chante son haleine.
Attache a ce vieux tronc moussu la brebis pleine.
Sais-tu qu'avant un mois, avec son agnelet,
Elle lui donnera des fromages, du lait ?
Les Nymphes fileront un manteau de sa laine.
Sois-nous propice, Pan ! o Chevre-pied, gardien
Des troupeaux que nourrit le mont Arcadien,
Je t'invoque... Il entend ! j'ai vu tressaillir l'arbre.
Partons. Le soleil plonge au couchant radieux.
Le don du pauvre, ami, vaut un autel de marbre,
Si d'un coeur simple et pur l'offrande est faite aux Dieux.
Жозе-Мариа де Эредиа
Жертвенная надпись
(Перевод с французского)
Jose-Maria de Heredia
Epigramme votive
Вам, яростный Арей ! Упорная Эрида!
Вот все мои мечи и мой тяжёлый щит.
Но кто ж - подвесить их - мне, старцу, пособит?
Несу пробитый шлем - зато как грозен с виду!
Мой лук из мушмулы стрелял, как лук Алкида*.
Сейчас - без тетивы. Надеть, как надлежит,
умел лишь я один. А нынче мне во стыд -
в руках такая дрожь, что на сердце обида...
Возьмите мой колчан. Вам важно, сколько в нём
держу я острых стрел в запасе боевом,
мечтающих всегда о вылете крылатом?
Колчан - пустой, без стрел. Запас опустошён.
Их можно поискать, придя под Марафон.
Все стрелы я скормил персидским супостатам.
Epigramme votive
Au rude Ares ! A la belliqueuse Discorde !
Aide-moi, je suis vieux, a suspendre au pilier
Mes glaives ebreches et mon lourd bouclier,
Et ce casque rompu qu'un crin sanglant deborde.
Joins-y cet arc. Mais, dis, convient-il que je torde
Le chanvre autour du bois ? - c'est un dur neflier
Que nul autre jamais n'a su faire plier -
Ou que d'un bras tremblant je tende encor la corde ?
Prends aussi le carquois. Ton il semble chercher
En leur gaine de cuir les armes de l'archer,
Les fleches que le vent des batailles disperse ;
Il est vide. - Tu crois que j'ai perdu mes traits ?
Au champ de Marathon tu les retrouverais,
Car ils y sont restes dans la gorge du Perse.
Жозе-Мариа де Эредиа
Надгробная надпись
(Перевод с французского)
Jose-Maria de Heredia
Epigramme funeraire
Прохожий! Здесь лежит питомец юной Эллы.
С весны до холодов звучал его смычок.
По пилке на ноге водил крылом сверчок,
и вторила в траве весёлая капелла.
Увы! Скончался он, и лира отзвенела.
Умолк певец лесов, распашек и дорог.
Быстрее проходи, не топочи, дружок.
Не наступи ногой на маленькое тело
Под камешком в траве, где сгрудился чабрец, -
потухшие навек зелёные глазёнки.
А люди? Чем милей суждённый нам конец?
Сверчка, что отыскал заступника в ребёнке,
молельщица Заря, убрав ночной чепец,
кропит елеем рос из сказочной маслёнки.
Epigramme funeraire
Ici git, Etranger, la verte sauterelle
Que durant deux saisons nourrit la jeune Helle,
Et dont l'aile vibrant sous le pied dentele
Bruissait dans le pin, le cytise ou l'airelle.
Elle s'est tue, Helas ! la lyre naturelle,
La muse des guerets, des sillons et du ble :
De peur que son leger sommeil ne soit trouble,
Ah ! passe vite, ami, ne pese point sur elle.
C'est la. Blanche, au milieu d'une touffe de thym,
Sa pierre funeraire est fraichement posee.
Que d'hommes n'ont pas eu ce supreme destin !
Des larmes d'un enfant sa tombe est arrosee,
Et l'Aurore pieuse y fait chaque matin
Une libation de gouttes de rosee.
Античный вариант с кузнечиком.
Пришелец! Здесь лежит зелёненький кузнечик,
крыластый стрекотун с хитиновой пилой,
Звенел он между трав и прыгал под сосной
резвее всех сверчков, поющих из-за печек.
Солист паров, борозд и солнечных местечек,
забавой он служил для Хелле молодой.
Скончался музыкант... Уважь его покой.
И сам не растопчи, и прогони овечек.
Плита над ним бела. Вокруг растёт тимьян.
Безрадостен финал прыгучего героя.
А лучший ли удел премногим людям дан?
Он щедро орошён ребяческой слезою,
и Эос, осветив небесный океан,
кропит его всегда хрустальною слезою.
Погибший в море
Жозе-Мариа де Эредиа
(Перевод с французского)
Le naufrage
Jose-Maria de Herelia
Остался позади александрийский мол.
Египетский Моряк плывёт на свет Арктура.
А вот уж маяка не видно и с прищура.
Стремительный корабль рванулся и пошёл...
Но буря не щадит, творя свой произвол.
Где выброшен корабль - безжизненно и хмуро:
козлёнку не прожить, лишь чахлая натура,
не будь двух-трёх кустов, весь берег был бы гол.
Ложбина в глубине сухой зыбучей дюны,
Могила без помет у греческой лагуны -
таков приют костям былого Моряка.
И только тень его мятётся в лютом горе.
Элладская Земля! Пребудь, как пух, легка!
И ты, стань ласковей да будь потише, Море!
Le naufrage
Avec la brise en poupe et par un ciel serein,
Voyant le Phare fuir a travers la mature,
Il est parti d'Egypte au lever de l'Arcture,
Fier de sa nef rapide aux flancs doubles d'airain.
Il ne reverra plus le mole Alexandrin.
Dans le sable ou pas meme un chevreau ne pature
La tempete a creuse sa triste sepulture ;
Le vent du large y tord quelque arbuste marin.
Au pli le plus profond de la mouvante dune,
En la nuit sans aurore et sans astre et sans lune,
Que le navigateur trouve enfin le repos !
O Terre, o Mer, pitie pour son Ombre anxieuse !
Et sur la rive hellene oui sont venus ses os,
Soyez-lui, toi, legere, et toi, silencieuse.
Жозе-Мариа де Эредиа
Мольба убитого
(Перевод с французского)
Jose-Maria de Heredia
La priere du mort
Эй, путник, погоди! Ты к Гебру* держишь путь.
Там Хилуса найди из города Кипселы**.
Поведай старику, что время подоспело
к поминкам обо мне. Уж сына не вернуть.
Я брошен здесь в кустах. Насквозь пробита грудь.
Никем не погребён, и волки грызли тело.
А горестная Тень к Эребу*** отлетела.
Никем не отомщён, и некому рискнуть.
Ступай же, дальний гость, и если - там - случится
вдруг женщину в слезах увидеть у гробницы
с отчаянным лицом под чёрною каймой,
приблизься. Не страшись ни чар, ни тёмной силы.
То плачет мать моя над урною пустой
у бугорка моей незанятой могилы.
La priere du mort
Arrete ! Ecoute-moi, voyageur. Si tes pas
Te portent vers Cypsele et les rives de l'Hebre,
Cherche le vieil Hyllos et dis-lui qu'il celebre
Un long deuil pour le fils qu'il ne reverra pas.
Ma chair assassinee a servi de repas
Aux loups. Le reste git en ce hallier funebre.
Et l'Ombre errante aux bords que l'Erebe entenebre
S'indigne et pleure. Nul n'a venge mon trepas.
Pars donc. Et si jamais, a l'heure ou le jour tombe,
Tu rencontres au pied d'un tertre ou d'une tombe
Une femme au front blanc que voile un noir lambeau ;
Approche-toi, ne crains ni la nuit ni les charmes ;
C'est ma mere, Etranger, qui sur un vain tombeau
Embrasse une urne vide et l'emplit de ses larmes.
*Гебр -.название реки в древней Фракии (нынешней реки Марицы).
** Кипсела - древний фракийский город на берегу Гебра.
***Эреб - античное божество, олицетворение вечной непроглядной тьмы
подземного царства.
Жозе-Мариа де Эредиа
Раб
(Перевод с французского)
Jose-Maria de Heredia
L"esclave
Таков я. Грязен, гол; и нищ мой скудный стол.
Я только бедный раб; и клейма есть на теле.
А прежде волен был от самой колыбели.
В прибрежной Гибле жил. Там много прытких пчёл.
В лихой, недобрый час я с острова ушёл.
Вон лебеди туда с весною полетели.
Вблизи от Сиракуз, где мёд, где птичьи трели,
ты милую мою найдёшь в одном из сёл.
Увижу ли я вновь фиалковые очи
под парой гордых дуг бровей чернее ночи?
В её глазах видна святая благодать.
Езжай, мой гость! Будь добр! Сыщи там Клеаристу.
Скажи, что я живу, чтоб только увидать
её печальных глаз живые аметисты.
(Она всегда грустна. Её легко узнать).
L"esclave
Tel, nu, sordide, affreux, nourri des plus vils mets,
Esclave - vois, mon corps en a garde les signes.
Je suis ne libre au fond du golfe aux belles lignes
Ou l'Hybla plein de miel mire ses bleus sommets.
J'ai quitte l"ile heureuse, helas !... Ah ! si jamais
Vers Syracuse et les abeilles et les vignes
Tu retournes, suivant le vol vernal des cygnes,
Cher hote, informe-toi de celle que j'aimais.
Reverrai-je ses yeux de sombre violette,
Si purs, sourire au ciel natal qui s'y reflete
Sous l'arc victorieux que tend un sourcil noir ?
Sois pitoyable ! Pars, va, cherche Cleariste
Et dis-lui que je vis encor pour la revoir.
Tu la reconnaitras, car elle est toujours triste.
Жозе-Мариа де Эредиа Пахарь
(Перевод с французского)
Le laboureur
Jose-Maria de Heredia
Вот самый прочный плуг - сверкают лемеха.
Вот сеялка его. Отлично служат косы.
Серпы нажали впрок пшеницы, ржи и проса,
и вилы хорошо таскают вороха.
Орудия крепки, но сам Пармис - труха.
Он - в восемьдесят лет - дожился до износа.
Всё Матери Богов за ласковые росы
отдаст он от души и будет без греха.
Он весь свой долгий век, под солнцем, наудачу,
пахал здесь целину, не став ничуть богаче.
Ну, что ж, чем строже жизнь, тем совесть здоровей.
Но как же он устал в пожизненном мытарстве!
И - в долгих снах своих - средь призрачных полей,
как в жизни, пашет новь уже в загробном царстве.
Le laboureur
Le semoir, la charrue, un joug, des socs luisants,
La herse, l'aiguillon et la faulx aceree
Qui fauchait en un jour les epis d'une airee,
Et la fourche qui tend la gerbe aux paysans ;
Ces outils familiers, aujourd'hui trop pesants,
Le vieux Parmis les voue a l'immortelle Rhee
Par qui le germe eclot sous la terre sacree.
Pour lui, sa tache est faite ; il a quatre-vingts ans.
Pres d'un siecle, au soleil, sans en etre plus riche,
Il a pousse le coutre au travers de la friche ;
Ayant vecu sans joie, il vieillit sans remords.
Mais il est las d'avoir tant peine sur la glebe
Et songe que peut-etre il faudra, chez les morts,
Labourer des champs d'ombre arroses par l'Erebe
Жозе-Мариа де Эредиа
Гермесу Криофору*
(Перевод с французского)
Jose-Maria de Heredia
A Hermes Criophore
Пусть Гермес пособит в Галезе нам, крестьянам,
чтоб множилось число бродячих наших стад.
Пусть попечётся он - весёлый друг наяд -
о здравии овец, чтоб нравились баранам.
Давайте угостим его хмельным и пряным.
Устроим славный пир, и бог наш будет рад.
Хоть дом под камышом убранством небогат,
хоть стол наш не алтарь - утешим полным жбаном.
Будь славен Криофор ! Разумный небожитель,
он предпочтёт дворцам убогую обитель.
Ведь души в нас щедры, и встреча - весела.
Мы жертвенник ему устроим возле сада.
Пусть ярко брызнет кровь косматого козла.
Багряней станет грунт, богаче будут гряды.
A Hermes Criophore
Pour que le compagnon des Naiades se plaise
A rendre la brebis agreable au belier
Et qu'il veuille par lui sans fin multiplier
L'errant troupeau qui broute aux berges du Galese ;
Il faut lui faire fete et qu'il se sente a l'aise
Sous le toit de roseaux du patre hospitalier ;
Le sacrifice est doux au Demon familier
Sur la table de marbre ou sur un bloc de glaise.
Donc, honorons Hermes. Le subtil Immortel
Prefere a la splendeur du temple et de l'autel
La main pure immolant la victime impollue.
Ami, dressons un tertre aux bornes de ton pre
Et qu'un vieux bouc, du sang de sa gorge velue,
Fasse l'argile noire et le gazon pourpre
*Гермес Криофор - Гермес, покровитель стад.
Жозе-Мариа де Эредиа Рано умершая
(Перевод с французского)
La jeune morte
Jose-Maria de Heredia
Кто б ни был ты, Живой, ступай себе скорей,
травы вокруг не мни, не трогай орхидеи.
Здесь пепел мой лежит в неброском мавзолее.
где изредка шуршат лишь плющ да муравей.
Ты здесь? Вот голубок воркует меж ветвей.
Будь другом! Пусть летит. Оставь свои затеи.
Хочу, чтоб он не стал добычею злодея.
О как прекрасна жизнь! Что может быть милей?
Не ведомо ль тебе? Я здесь за дверью склепа -
девица, но жена, умершая нелепо:
в день свадебных торжеств ушла я навсегда.
Глаза закрылись в час, благословенный небом.
Взамен свела меня жестокая звезда
лишь с Ночью без конца да сумрачным Эребом.
La jeune morte
Qui que tu sois, Vivant, passe vite parmi
L'herbe du tertre ou git ma cendre inconsolee ;
Ne foule point les fleurs de l'humble mausolee
D'ou j'ecoute ramper le lierre et la fourmi.
Tu t'arretes ? Un chant de colombe a gemi.
Non ! qu'elle ne soit pas sur ma tombe immolee !
Si tu veux m'etre cher, donne-lui la volee.
La vie est si douce, ah ! laisse-la vivre, ami.
Le sais-tu ? Sous le myrte enguirlandant la porte,
Epouse et vierge, au seuil nuptial, je suis morte,
Si proche et deja loin de celui que j'aimais.
Mes yeux se sont fermes a la lumiere heureuse,
Et maintenant j'habite, helas ! et pour jamais,
L'inexorable Erebe et la Nuit Tenebreuse.